Vivuszero

В этой пещере таких капсул находилось много тысяч. Я не мог разглядеть конца этого инкубатора. Галерея уходила в бесконечность, а мы всё шли и шли. Тапки то и дело слетали с ног, вызывая дополнительные неудобства. Я спросил у своего провожатого, о наличии транспорта, но он не обратил на меня ни малейшего внимания. Наверно прошёл час, но конца пещеры я так и не увидел. К статью на нашем пути галерея имела небольшую развязку, и мы дотопали до кабинки лифта.

В этом лифте было четыре сидения. Мой провожатый вначале усадил и пристегнул меня, затем занялся собой. Вначале нас подняло вверх, затем капсула лифта перевернулась плашмя, сидения при этом приняли нормальное вертикальное положение. Теперь мы помчались уже горизонтально. Остановка и мы вновь запетляли по коридорам, пока не вышли в ещё один зал. Он был поменьше, и уже не поражал воображение своей бесконечностью, как пещера-инкубатор. Это был завод, правда, полностью автоматический.

По верху зала так же шла галерея и мы опять пошли пешком, под динамичную какофонию тысяч металлических звуков. Что здесь только не производили? И всякую мелочь, вроде фонариков, и линия по производству винтовок, чуть дальше стоял конвейер, на котором строились ховеры. И везде сновали разномастные роботы, маленькие, большие, микроскопические везущие что-то и следующие в одиночку, пускающие снопы искр электросварки, или вертящие детали в манипуляторах.

Меня даже взяло зло. На поверхности люди гибнут, сражаются за всякие мелочи, а здесь такое богатство служит непонятным целям какого-то эксперимента. Тапочки опять начали слетать. Кто придумал сделать такое уродство вместо обуви? Я наконец просто снял их и пошлёпал босиком. Молчаливый провожатый явно водил меня не спроста. Хозяин и по совместительству мой двойник, хотел продемонстрировать масштабы, удивить меня, только вот с какой целью? Во всём увиденном, было что-то не дававшее мне покоя. Как будто я уже встречал нечто подобное, просто забыл и силился вспомнить. Тем временем я и провожатый вошли в ещё один лифт, который перенес нас на неизвестное количество уровней наверх. Затем мы встали на небольшую, бесшумные платформу, и поехали по бесконечным коридорам. Это было кстати, так как я уже немного устал от пеших прогулок. Временами мы пересекали залы, не очень большие, в сравнении с виденными гигантами. Механизмы, роботы, тысячи труб из прозрачного материала. И вот мы выкатили в ангар.

Исполинское сооружение заполнили десятки массивных летательных аппаратов. Я увидел парочку уже знакомых утюгов шатлов, но остальные машины мне были неизвестны. Мое внимание привлёк странная уродливая конструкция. Обтекаемый хищный нос, пристыкованнй к бочкообразной конструкции, с толстыми небольшими крылышками. Кто создал такое уродство? Неужели компьютер решил – это оптимальный дизайн для целей и задач этого аппарата.

У соседнего точно такого же аппарата шла возня. По ленте конвейера, к нему двигались какие-то продолговатые мешки. Их подхватывал здоровенный робот с манипуляторами-подушками. Он «заряжал» меши в окошко приёмка аппарата.

- Как магазин набивает! – мелькнула мысль, и тут я понял, что это не мешки, а люди серых плащах. - Он набивает магазин, чтобы высадить этих бедолаг, как меня?

Я побежал к началу конвейера. На него уже выехал их темного окошка очередной «мешок». Плащ закрывал лицо, но я легко его откинул, хоть он и крепился чем-то.

Передо мной лежала молодая девушка. Её лицо было мне знакомо.

- Ани! – крикнул я и попытался её схватить. Мой провожатый был на месте, цепкие руки схватили меня за туловище и замкнулись замком на груди. Я рвался, пытался перекинуть его через себя, но всё тщетно. Белое личико, обрамленное золотыми локонами плыло к роботу. Вот он подхватил её манипуляторами и «зарядил» в летательный аппарат.

- Багаж! Лента конвейера. Мы просто багаж, посылки, которые доставляют к месту назначения. – меня душили слезы, но я сдержался, хотя стесняться моего стражника было не к чему. Бездушный робот всё равно бы ничего не понял.

В машину всё заряжали и заряжали серые мешки. Мы стояли довольно долго. Конвейер остановился, и летающая бочка стала отползать от приёмника, ей на смену уже спешила другая, замеченная мной первой. Ненавистная машина медленно плыла к дальней стороне ангара. Вот она остановилась, возле неё замелькали как тараканы роботы на гусеница. Небольшая задержка и под ровный рокот она поднялась вверх, унося Ани.

Захват исчез. Мой мучитель отошёл в сторону, сказав, что нам пора. Не сопротивляясь я встал на подъехавшую платформу и мы нырнули в узкий туннель. Лифт, туннели, лифт – монотонно и бездушно. «Мой Геракл!» - так говорила Ани, когда лежала у меня на плече. Её новая копия скоро очнётся на очередной точке сброса и я ничем её не смогу помочь.

Глава 25. Без души.

Мы вошли в коридор, на стенах которого висели картины, он был светлым и даже немного уютным. На секунду показалось, что одна из стен коридора – это зеркало, но нет. Картины висели одинаковыми парами, одна копия напротив другой. Я их знал, не очень симпатичная женщина, с загадочной полуулыбкой, пейзаж соснового леса, бурые мишки, играющие на поваленных стволах, погибающий от катастрофы город, пирамида из черепов, деформированный человек, из несочетающихся цветов, мост и река написанные неаккуратными мазками-точками.

Картины, на первый взгляд, походили одна на другую. Но я чувствовал, что что-то не так. Возможно, рассматривая одну картину, я бы и не увидел разницы. Но на одной стене, они были менее живыми, чем на другой. Даже геометрические разноцветные фигуры одного полотна, были менее совершенными, чем на другом. В дальнем конце коридора открылась массивная дверь с резными украшениями. Вензеля, венчики, узоры, львы и драконы сплелись на этой двери в танец линий.

Я оказался в огромном круглом зале, с колоннадой вдоль стен. Весь его центр занимал металлический диск, с вырезанными на нём всевозможными символами словами разных языков.

- Ну вот ты и здесь. Впечатляет? Я думал, что моей копии будет интересно увидеть весь процесс изнутри. А теперь посмотри на ещё одного гостя. – неожиданно прозвучал знакомый голос, так громко, что даже заиграло эхо.

В дальнем конце зала находилось возвышение, наверх которого вели две пологие лестницы, выложенные их светлого полированного камня. На одной их них стоял второй я, уперев руки в бока, за ним виднелась спинка какого-то сидения

- А вот так я никогда не делаю! – сказал я себе под нос, заметив очередное различие, и пошёл к нему.

- Ну как Артём, видел мощь, могущество в чистом виде! – с иронией произнёс он, когда я был в паре ступеней.

- Ты моральный урод! У тебя есть возможность построить новый мир, а вместо этого ты играешь в игры. Мне тебя жалко. – ответил я. Моего оппонента столь нелицеприятные слова нисколько не расстроили, мы поднялись вместе.

Кроме похожего на стоматологическое кресло сидения на возвышении находился угольно чёрный мольберт, и подставка, на которой покоилась палитра, извазюканная красками. Мне не было видно, кто сидит в кресле, но я понял что это был человек, весь опутанный металлическими захватами.

- Не узнаешь. – уже серьезней сказал второй я и подошёл к мольберту. Обойдя кресло, я наконец разглядел, что пленником является Стоун. В его рот был вставлен резиновый кляп-затычка, похожий на ванную пробку. Сходство довершала удобная цепочка, за которую я и потянул.

- Ух!!! – вздохнул Стоун, - Знаешь, Русский я тебе рад. Хоть всё идет и не так как надо.

- А как надо?

- Нет так! – с притворным вздохом ответил Стоун.

- Поговорите, поговорите. Соскучились! – встрял хозяин, укрываясь мольбертом.

- У вас тут светская беседа! А Стоун позирует для очередного садо-мазо полотна. Я всё правильно понял. – обратился я одновременно и к второму и к Стоуну.

- Практически! – Стоун успел первым, - Мы тут с моим давним знакомым решили выяснить, кто прав. Пока спор выигрывает он.

- Я всегда выигрываю, потому что всегда прав. – сказал второй и вышел из-за мольберта, с палитрой и кисточкой – Искусство расслабляет! Вот так пишешь, пишешь и все проблемы в стороне. Всегда приходят только верные решения, вот и сейчас мне нужно верное решение.

Я оглянулся и увидел своего провожатого, почтительно стоящего на ступенях, на второй лестнице замер знакомый мне бородавочник.

- Король без свиты не король! – кивнул я охрану.

- Я не король, а бог, и тем не менее безопасность при выше всего. Это биоботы последнего поколения. – он фальшиво улыбнулся и вновь встал за мольберт.

- Это как же тебя угораздило. Ты казался умнее. Я видел как по вам начали стрелять. Лена не пережила очередную заварушку?

- Да… Лена и не пережила. Я видел как она бежала к колонии. Будь уверен, что эта стерва нас с тобой переживёт.

- Переживёт, это точно. Расскажи Стоун. Зачем ты создал всю компанию нашего многоуважаемого предка. Я так понимаю речь идет о той самой Елене! – послышалось со стороны Второго.

- Да всё и так понял. Эй, Второй, может поговорим ещё. Мы ведь когда-то начинали всё вместе. Были хорошие времена. Помнишь Парадиз. Там было круто! - крикнул Стоун, переводя разговор.

- Помню! – донеслось из-за мольберта, - И помню, что с ним стало. Помню огонь и дым, тысячи тел на площади Единства и орды окраинцев, бесчинствовавшие в куполах. Я всё помню, и побольше тебя.

- Я что за Парадиз? – обратился я сразу к двум, в этот раз первым ответил второй я.

- А Стоун тебе не рассказывал? Жаль. Понимаешь, это наш не первый опыт в построении удачливого человеческого общества. Мы с ним много чем занимались. Стоун, я расскажу мальчишке историю?

- Давай, если что забудешь, я поправлю! Будь спокоен! – ободрил его Стоун.

- Ну так вот, после того как Стоун воссоздал меня, почившего пару тысяч лет, мы озаботились воссозданием человеческого общества. Подлатав атмосферу, ещё не разрушенную до конца, и засеяв океаны водорослями мы принялись за самое интересное. Делать людей. Не сочтите за пошлость, но мы именно их делали, из набранных Стоуном материалов. Но у нас были трудности. Хоть технически мы могли сделать сколь угодно много тел, но вот жить они не хотели. Вивуса на них не хватало, ещё эту субстанцию называют живым, ну а если совсем восторженно, то душой. Разработанная нами установка делала этот процесс чересчур затратным. У нас ушло много времени, и вот когда мы наделали человечков достаточно много, то основали идеальный город. Парадайз-Сити.

В голове возникли знакомые ассоциации, связанные с названием, и я спросил:

- А кто придумал такое идиотское название?

- Этот умник! Я был за Город Солнца. – ответил Стоун. – И не прибирай себе лавры воссоздания жизни в океанах.

- Нормальное название! – отрубил второй я, - Я продолжаю. Так, вот. Населили мы этот город людьми, рассказали им всю правду, и стали осуществлять великую миссию воссоздания Земли. В Парадизе, мы его так называли, было построено идеальное общество без агрессии. Тех, кто проявлял хоть какие-то её признаки, мы отсылали в другие поселения, получившие название Окраина. Их следовало ликвидировать, но тогда мы не могли позволить себе такую роскошь. Тогда на Вивусе можно было жить только в куполах, атмосфера была не то, что сейчас. А ещё существовали глупые этические законы. Общество построенное на крови не может быть справедливым! Помнишь Стоун?

- Помню и до сих пор в этом уверен, в отличии от тебя.

Второй вышел из-за мольберта и продолжил:

- Через некоторое время мы с удивлением обнаружили, что выселенные на окраину девианты, намного эффективней наших любимчиков их Парадиза. Конечно песни и пляски, дело хорошее, но мы ведь восстанавливали Землю, а это труд. И чем дальше мы заходили, тем отчётливей было видно это различие. Над девиантами был кнут, который они получат в случае не выполнения планов, но имелся и пряник. А вот Парадиз был одним сплошным пряником, где кнутом считался менее сладкий пряник. Сложилась парадоксальная ситуация. Наши главные помощники, еле могли удовлетворить свои потребности, а отбросы, оставленные из жалости, удивляли и удивляли. Такая ситуация длилась несколько столетий. Мы оберегали Парадиз, ожидаю, что вот-вот новое общество начнёт оправдывать наши ожидания, а тем временем Окраина увеличилась на столько, что мы перестали её контролировать. И тогда окраинцы решили, что они больше не будут кормить прекрасный Парадиз. Началась война.

- А помнишь Второй, кто это всё затеял. Помнишь, как ты лелеял этих бездельников, ведь они тебя считали Добрым богом, а меня Злым! – перебил его рассказ Стоун.

- Конечно, помню. Я был не прав тогда, молод, глуп, но и ты не поражал даром предвидения. Если окраинцы были так хороши, что ж ты не выступил на их стороне? Нет, ты штамповал тысячи биоботов, которые врывались в их города и убивали всех живых. Ведь, инфантильные размазни твоего города Солнца, даже постоять за себя не могли.

- Он уже стал моим, вот как ты переиначиваешь? Я остался в Парадизе из-за тебя! – крикнул в ярости Стоун.

- Из-за меня, как же. Ты остался в нём из-за себя. Ты не мог поверить, что твоя работа завела нас в тупик. Но хватит об этом, молодой человек, наверняка, хочет услышать, чем закончилась эта история.

Я сделал утвердительный жест рукой, приглашая моего двойника говорить и он продолжил:

- Так, вот, Артём, не Смотря на все наши ухищрения, окраинцы не сдались. Они потеряли десяток городов, но потом к ним перебежал предатель, наше доверенное лицо, наш брат. Вместе с людьми он придумал самые разные способы борьбы с биоботами. Чаша весов качнулась в обратную сторону, пока армия окраинцев не оказалась у куполов Парадиза. Естественно Парадиз не выстоял. Толпы, защищавших его овощей бежали из укреплений, бросали оружие и сдавались врагам. Приведу пример. Ведомый мной в атаку строй стотонных тяжелых танков, бежал как стадо слонов, после того как сопливый мальчишка, из окраинцев перебил гусеницу всего одной машине. Парадизцы развернулись, и покатили в город, круша от страха всё на своем пути. Я после этого с тремя танками держался десять часов. Три дня и величайший город из построенный на Земле пал.

- Не удивительно, я вообще не понимаю, зачем вы лелеяли такой человеческий шлак. Жизнь человека - это борьба. Это прописная истина, пусть не с оружием в руках, но всё равно сражение. – не выдержал я, остановив двойника.

- Мы всегда сильны умом, когда решаем проблемы прошлого. Тогда, к сожалению, мы были слепы. Но слушай конец этой истории. – он подошел ближе к креслу Стоуна, и положил свою руку на стальную пластину, которые опутывали тело пленника, - Когда пал дворец, возведенный в нашу честь, и последние биоботы гвардии, добивались мятежниками, мы покинули Парадиз. Город горел, в нём пировали победители. Ты, не представляешь, как больно смотреть на уничтожение дела твоих рук. И вот тогда наш Стоун, решил закончить этот эксперимент. Он активировал на орбите гео-спутники, мы ими меняли ландшафт, надо признаться неудачная затея. Парадиз и все города Окраины исчезли в ту ночь. Колония Калдрона находилась на месте одного из них, так что не трудно представить себе масштабы разрушений. Я молил его не делать этого, но тщетно. В тот момент я лежал именно в этом кресле и смотрел как мир вновь уничтожается моим исчадием. Вернее тот другой, был уже мёртв, он погиб в бункере. Но мы с ним так похожи. Как история Артём? Стоун кажется всё таким же благородным? Дважды уничтожить весь мир! Это ли не абсолютное зло?

Стоун молчал, уставившись немигающим взором в потолок.

- Это правда Артём, всё это правда. Мне не чего сказать, я лишь хочу всё исправить.

Мой двойник торжествующе потер руки.

- Вот как, всё исправить! Несмотря на то, что ты дорогой Стоун - маньяк, ты романтичный маньяк, да к тому же искусственный интеллект. Ничего хуже быть не может. Твои слова - нелепица, игра слов. Парадиз не вернуть, миллионы окраинцев и их города уничтожены. Можно слепить плохое подобие, теша своё самолюбие, а можно пойти другим путём. Ты вновь решил строить человеческое общество, повторяя свои ошибки, а я пошёл другим путём. Нашей задачей было не воссоздать людей, их образ жизни, а сделать Землю Живой. Вернуть жизнь в океаны и на сушу, ну и наконец, вернуть разумных существ. Ключевое слово разумных! Люди под это определение не попадают. Да они самые свирепые, да хорошо приспосабливаются, но они не разумны. Артём! – обратился двойник ко мне, - Можешь, поверить, что все расы собирателей, как огня боятся вас. Все! Вы самые жестокие и свирепые чудовища.

- Лучше скажи это бородавочникам, если увидишь настоящего, а не эту подделку! - кивнул я на охранника на лестнице. В моей голове, родилась искорка, очень важной идеи, она пока тлела, но вот-вот должна была вспыхнуть.

- А ну да. Эту расу я создал, как альтернативу вам. Вы просто давили всех, и бородавочники стали вашими главными противниками. Но люди все равно по жестокости их превосходят.

- А зачем тебе все эти игры в собирателей. Расы, неизвестные, отправка домой. Играть в божество не наскучило?

Двойник выдержал паузу, и начал говорить:

- Ну раз уж я сказал А, то следует произнести и другие буквы алфавита. – он подмигнул Стоуну, деланно прокашлялся, продолжив: - После того как Стоун загубил нашу работу, мы разошлись во взглядах. Он опять хотел строить города, а я решил идти другим путём. Для меня главным стала старушка Земля. Леса, реки, стада оленей, бизонов всяких, буйволов, единорогов, что там еще бродило, стуча копытами. Вот это было главным, а не воссоздание общества лысых обезьян-маньяков. Стоун же хотел цивилизацию. Так получилось, что мы разделились и СИНИт отошёл от дел.

- Ты меня просто, предал, начав охоту. – прохрипел Стоун.

- Может и так, давай не будем искать наиболее подходящее выражение того, что я взял дело в свои руки. В общем, я столкнулся с трудной задачей. Оказывается, что для того, чтобы засеять травой всю планету потребуется, сжечь в термоядерном конвертере половину этой самой планеты. Одно дело оживить пару тысяч людей, другое дело проделать это же с тысячей тон семян, которые ещё надо получить. Как было дело раньше! Ещё до того, как СИНИт включил машину. Умер какой-то жучок, из его тельца ушло живое и тут же приклеилось к новой жизни, ведь Живого и живых было очень много. А сейчас оживили мы семечко, получили из него растение. И что? – последние слова мой двойник крикнул в запале, - А ничего. Растение даст семена, но для того чтобы они появились нужно, чтобы вокруг был этот непонятный и неуловимый Вивус. Причём, чтобы оживить человека и семена земляники требуется примерно равное количество живого!

- Но ведь живые существа воспроизводят друг-друг друга. Сделай первую пару и она сделает всё остальное! – выпалил я.

- Нет! Ты только сейчас обо всём узнал и уже даёшь советы, а я занимаюсь этим не одну тысячу лет. Много ты наделал детей со своими бабами? Хоть одна залетела?

- Но ведь это вы сделали нас стерильными?

- Это он сделал вас стерильными! - мой двойник показал на Стоуна, - Вы не можете размножаться потому что вокруг нет живого. Жизнь приходит извне, а не рождается в вас! А если вокруг ничего нет? Это очень тонкий и неимоверно сложный механизм. В Парадизе мы создавали специальные камеры, где женщины могли зачать. А теперь представь, что нужно зачать всю жизнь на планете! Вот я и создал сектора и собирателей. Это сборщики жизни. Ещё во время войны в Парадизе мы открыли, что хоть люди и не могут производить себе подобных, но во время смерти из них уходит в два раза больше живого, чем было затрачено в начале. У животных этот показатель меньше на половину, у растений ещё меньше, у всяких одноклеточных близок единице. Чтобы на Земле возникли условия для жизни, потребовались миллионы лет, и миллиарды случайностей и исключений. Представляешь, что вы, люди, загубили! – «вы люди» резало слух я, наконец, понял, кем является мой двойник.

- Нут так и сделали бы большую мясорубку. Вырастили людей, строем отправляйте в неё, а свежим фаршем откармливайте новых!

- Ты не понимаешь! – двойник сокрушенно покачал головой. – Только в естественных условиях вы развиваетесь. Да и помимо основной задачи, никто не мешает мне решать и второстепенные.

- Это какие?

- Вопрос, кто займёт ваше место на планете? Таких чудовищ, как вы, я не посмею поселились в новом Эдеме. Я создавал расы собирателей, лишь с одной целью, найти замену людям. Хоть вы и самые лучшие, в вас больше жизни, чем в ком-либо другом, но вы – прошлое. Будущее они, и среди них есть явные фавориты - Фаллу и Зги.

- Ящерицы и мохнатые зверюшки их комиксов. Хорошая замена, сам придумал или кто подсказал? – в моём вопросе было и второе дно, но двойник его не заметил, а вот Стоун почувствовал.

- Как тебе будет угодно, для меня внешняя форма мало что значит, скорее она определяет групповую психологию вида. Не все мои создания удачны, многие по мерзости приближаются к Вам. Но я закончу свою мысль, этот жестокий мир собирателей создан, для того чтобы накопить достаточно Живого, кажется у людей это так называется. Вы воюете друг с другом, убиваете врагов и чудовищ, хотите верить в легенду о том, что улетите от сюда, тем самым приближая великий день. У меня нет миллионов лет в запасе, я хочу чтобы Земля зацвела вновь. И это случится! В один прекрасный день планета покроется лесами, степями, стадами животных, стаями птиц. Но вы люди не сможете это уничтожить. Вас уже не будет. – торжественно сказал он, - Вот так медленно, но верно мы движемся к точке Vivuszero, ко времени когда наш мир вновь станет живым.

- По моему под Vivuszero понималось совсем другое понятие. – послышалось от примолкшего Стоуна, - В один день, не теш себя иллюзиями!

- Я так к слову, естественно потребуются годы работы, прежде чем появится первый лес. Не придирайся к словам, ты это любишь. А насчёт понятий, они всегда меняются, вот и Vivuszero будет обозначать кое-что другое. – с издёвкой добавил двойник.

- Ты не сможешь построить ничего нового, потому что ты сам не живой, СИНИт! – встрял я в их перепалку.

Мой двойник сразу же утратил былое дружелюбие.

- Ты что городишь? Болван! – крикнул он, нелепо взмахнув руками.

- Правду! Ты не человек и никогда им не был. Ты такая же, как Стоун машина, поверившая, что она человек. Хочешь докажу?

- Браво Русский? Я в тебя верил, так уесть Второго, почти без подсказок. Браво! Специально тебе ничего не говорил. Ты сам всё понял, я в тебе не ошибся. – и он обратился к Второму, - Съела, старая железяка? Вот видишь, в нем намного больше от Артёма Суворова, чем в тебе. Истеричный, эмоциональный калькулятор.

Двойник почти успокоился. Как только я понял, что он машина, вся его мимика, жесты, вдруг показались не естественными, неправильными. Он превратился в куклу, красивую но холодную и не живую.

- Я лучше человека, я умнее вас, я точнее вас, я не совершаю глупых ошибок, я логичней, не обладаю вашей жестокостью, вашими пороками. – зачеканила копия.

- И это всё не сделает тебя человеком. Именно наши страсти и ошибки делают нас людьми. Мы можем любить и ненавидеть, смеяться и плакать. Мы люди, а не машины! И в этом старом выражение нет ни капли сожаления. Мы лучше и хуже тебя одновременно, именно поэтому ты никогда не станешь нам равным. Боги – это мы, а ты лишь поделка богов, причём не самая удачная.

Глаза Второго засверкали, лицо лишилось эмоций, став каменно-скульптурным. Почти механический голос, ответил мне:

- Я поделка богов. Вдумайся в свои слова бог. Тебя вырастили в инкубаторе, ты питался продуктами переработки своих отбракованных собратьев, тебе вкачали чужую память. У тебя нет собственного я. Ты пустышка, оболочка, которая научилась говорить, без прошлого и будущего, с никудышным, жалким настоящим. И ты лучше меня? Своего создателя?

- Я не лучше и не хуже тебя, всё одновременно. Я просто живой, а ты, сколько бы не притворялся, мёртвый и живым никогда не станешь. Хочешь, расскажу, как я понял, кто ты такой?

- Можешь этого не делать! Я оговорился, я был не совсем прав, мне свойственны небольшие ваши грешки, но я обещаю, что больше не буду уподобляться вам. Ты открыл мне глаза, насколько вы люди жалкие, носить вашу шкурку – это позор для меня. – всё так же без эмоций произнёс двойник. Но я понимал что он прячет свою ярость и боль за этой маской. Он хотел быть человеком.

- Дай всё же ещё подчеркну, кто ты есть! Когда меня вели в этот зал, то я увидел целую галерею картин. Одна напротив другой, почти одинаковые, но вот именно, что почти. Знаешь, чего не хватает в твоих копиях? Души! Ты старался, ты был неимоверно точен, но они неживые. Можно было с той же легкостью их отсканировать и распечатать. Моне Лизе тысячи лет, но она по прежнему живёт и улыбается, и тут дело не только в перспективе и освещении, в неё вложили нечто большее. А ты хотел скопировать гений Леонардо да Винчи! Мишки всё так же скачут по поваленным соснам, они живы, хоть и их собратьев нет тысячи лет. Пирамида их черепов внушает искренний ужас, она давит, ты чувствуешь гарь, когда смотришь на нее! Пейзажи Левитана дышат апрельской оттепелью, Твои копии этого лишены, просто изображения. Ты не способен творить, машина! Ты лишь повторяешь то, что сделали твои создатели, даже свои машины и роботы. Мне всегда видно, что сделал ты, уродливые утюги, летающие бочки. Один расчёт, без чувств. Когда ты создавал расы собирателей, то просто повторил идеи из фильмов и комиксов. Поэтому они получились столь корявые и уродские. Что и говорить? Вы даже названия своему городу придумать не смогли. Парадайз-Сити, как глупо! Ты обречён всегда быть, в тени человека, создавшего тебя. Ты никогда не будешь Первым, Второй, ведь так? Ты лишь тень великого человека, которого Стоун зовёт отцом. Мне тебя жаль. Трудно существовать и знать, что ты фальшивка.

- Чушь, не пытайся вывести меня из себя. Ведь я машина. А сейчас эта машина вам кое что сейчас покажет! – в его словах слышалась горечь. – В сообразительности тебе не откажешь, но меня зовут Вторым не потому, что Первый – это человек! Но этого тебе знать не следует.

- Я вот только одного не могу понять. Зачем ты подослал Хошемина! К чему потом весь этот спектакль? С его слов ты всё понимал! – спросил я о забытом, но не менее важном вопросе.

- Спроси у Стоуна. Это его игры. Ни про какого Хошемина я не знаю, я вообще не хотел знать о тебе, до тех пор, как ты нагло явился в мой дом. – ответил двойник.

- Это Русский был Третий! Прости, но я о нем не хотел рассказывать. – ответил Стоун. – Он изменился с последней нашей встречи. Удивительно, но я его так и не узнал, хотя был должен.

- Предатель погиб! – раздраженно ответил Второй, у него не получалось долго говорить без эмоций.

- Нет погиб, и всё это время был рядом! Я узнал его лишь в последний момент, перед тем как он скрылся. Ты был в башне, Русский. Так что, Второй, после нашей смерти, тебя ждёт ещё одна проблема. Я даже и не знаю, что он придумал за те годы, что мы сражались. Он всегда был неожиданней нас. – прокомментировал Стоун.

- Он мне не конкурент. Раздавлю, как ты раздавил его попытку подгрести всё под себя, если конечно это не очередная сказка. Мы убили его, вернее ты убил его.

- Значит Хошемин один из ваших, да сколько ж наштамповал, вас горемычных, этот мастер золотые-руки. Целый полк! А ты Стоун так и не заметил, кто он такой? Это значит, что он стал чуть больше чем СИНИт! У вас же должны быть какие-то сенсоры, датчики. Вы что робота засечь не можете?

- Возможно ты прав! Он нечто большее. Я его действительно его не раскусил. - ответил Стоун, и обратился уже к Второму - Так что имей в виду, умник. Он изменился и сдерёт с тебя скальп.

- Я справлюсь, о себе думай. Хотя очень может быть, что вы спелись. Но перед смертью, я вам всё же кое-что покажу. – сказал Второй и начал спускаться по лестнице. К креслу, подошёл бородавочник, оно невысоко поднялось над полом, и кентавр начал толкать его перед собой. Я последовал за нашей маленькой процессией, а за мной, в свою очередь, зорко следил недавний провожатый. Идти пришлось недалеко, к центру зала.

- Становитесь в круг, это гравиплатформа! – властно приказал Второй. Когда мы все были внутри круга, из него поднялся невысокий защитный барьер, под ногами едва заметно дрогнула, и мы начали опускаться медленно вниз, по вертикальной шахте. Скорость постепенно увеличивалась, так что было трудно сказать, на какой глубине оказалась наша компания.

- Осторожно! – предупредил Второй, диск платформы вылетел из шахты как пробка. От резкого замедления я пошатнулся и прошел несколько шагов к краю. Меня начало обволакивать невыносимо нежным и мягким. Одновременно все рецепторы обострились, нервные окончания легко покалывали, во рту появился привкус горячего шоколада с миндалём, я его очень любил, хотя в живую никогда не пробовал. Такое ощущение эйфории уже было мне знакомо. Но присутствовало и новое, послышались голоса, робкие, еле слышные, но с каждой минутой всё более отчётливые.

Мы оказались в гигантской земной полости, в форме шара. Диаметр этого сооружения был не меньше пяти километров, его стенки отливали серебром, а добрую половину объёма занимал огромный пульсирующий сгусток. Живое, столько и в одном месте, его энергия выворачивала меня на изнанку, мои ноги подкосились и я рухнул на колени. Тело кололо всё сильнее, хотелось кричать от невыносимой сладости. Голоса уже заполнили голову целиком, я даже не слышал собственных мыслей. Второй снисходительно посмотрел и хищно улыбнулся, он обратился ко мне, но я только с третьего раза понял, что он от меня хочет.

- Ну как Артём, разве человек смог бы такое создать. Человек слаб, он бы захотел присвоить это себе. Человек не смог бы лелеять такое богатство. Кто из нас грубая поделка? Теперь ты понимаешь кто я? Я настоящий, подлинный бог, который создает мир. Семь дней. Что ж, мне потребуется намного больше, но никто никогда не говорил, чему равен день бога.

Я еле слышным надломленным голосом сказал:

- Почему ты копишь их, как скряга? Они должны жить? Зачем ты заточил их здесь! Зачем! – я зарыдал, в мою голову стучались сотни голосов. Они говорили, шептали, кричали, плакали, стенали: «Выпусти нас! Иди К нам! Умри! Давай сюда! Жги его! Отпусти! На крест его! Помоги! Уходи! Ближе! Я тебя знаю! Брысь! Мы доберемся до вас! Стой! Не подходи! Скажи…» Голоса заполнили меня, долго держаться я не мог.

- Что с ним? – спросил Второй у Стоуна, сквозь гул голосов, я всё ещё слышал.

- То, что мы никогда не поймём. Живое это не особый вид энергии. Мы заблуждались, наш отец заблуждался. Это другое, то чего у нас никогда не будет. Он сходит с ума и долго не выдержит. Отпусти его! – громко прокричал Стоун.

- Нет! Он мне всё равно не нужен, если захочу, то сделаю себе другого, послушного и робкого. Здесь ещё ни разу не было людей. Сгусток прикрывают магнитные поля невообразимой мощности. Он ничего не должен чувствовать, но видимо я ошибался в своих расчётах. – второй наклонился ко мне и потрепал по голове, - Вот видишь, Артём, и ты хоть на что-то сгодился. Роль подопытной крысы тебе очень к лицу.

- Отпусти! Возьми! Солнце! Больно! Тихо! Сожгите их! Нам нужен покой! Помогите… - они были во мне они кричали, голова раскалывалась, чувствовал что мой мозг уже подбирается к пределу и вот-вот лопнет от этого потока.

И вот сквозь невообразимый гвалт донеслось знакомое. – Арти! Мой Геракл! Спаси я здесь… – неслышный всхлип пробился и ударил меня сильнее, чем тысячи голосов. Она тоже здесь, она страдает. Ярость залила глаза и придала сил. Я не смог помочь ей тогда но сделаю это сейчас.

- Убью! Чёртова железяка! – зарычал я и бросился на второго, вцепившись ему в лицо. Этот порыв был глуп и бесполезен. Я ничего не мог сделать с этой совершенной машиной. Мои ногти царапали его такую живую кожу, из под них выступила кровь. Секунда и я услышал треск, именно услышал, а потом нахлынула волна боли. Второй сжал мои руки и раздробил кости предплечья. Я упал и завыл от боли, но какая-то часть меня смотрела на происходящее этаким зрителем, как в тот раз, когда меня оглушили прикладом. Я видел себя, дёргающегося в припадке от невыносимой боли, я видел своего двойника, размывающего кровь возле глаз, двух его горилл, смотревших за происходящее и Стоуна, с которым происходило что-то странное. Его лицо было красным, глаза вышли из орбит и налились кровью.

Тем временем мы подлетели к нависающей над океаном живого длинной конструкции, похожей на изогнутую расплющенную ложку. Она крепилась с одной стороны к поверхности сферы, а с другой стороны заканчивалась солидной овальной площадкой без ограждения, висящей над бездной.

- Решил, что можешь со мной что-то сделать. Зверёк. – Второй ударил меня ногой в корпус. Сильнейший удар смял рёбра, вколачивая их в лёгкие, и подбросил тело над платформой в воздух как мячик. Я пролетел около метра над бездной, внизу за силовыми полями пульсировал, звал шар и покатился по поверхности этой странной конструкции. Моё тело упало поверхность «ложки» несколько раз по кукольному перевернулось и замерло недалеко от края. Диск платформы опустился рядом с головой, ещё чуть-чуть и он бы раздавил израненное тело, но я уже ничего не мог сделать. Жизнь уходила из тела, по капле. Как это ни странно, но боль мне помогла, голоса приглушись, их было еле слышно, а я всё так же парил на происходящим.

Второй вместе с кентавром стали на край платформы рядом с моей головой.

- Вы, люди вызываете жалость. Один жалкий удар и ты уничтожен, ты лопнул как воздушный шарик. Ты, наверное, даже ничего сказать не можешь. Боль. Я тоже испытываю боль, но я умею её контролировать. Наверное, я избавлюсь от этой функции, и стану совершенным. – он молчал, смотря как я дёргаюсь, изо моего рта текла тоненькая красная струйка, одежда пропиталась кровью на рукавах и правом боку. Я по прежнему видел всё это сверху.

Лицо Стоуна стало уже лиловым, затем его шея брызнула фонтаном крови. По закованному телу прошлась волна, и голова отделилась, а следом за ней стали вылезать гибкие щупальца покрытые красными сгустками слизи. Мой надсмотрщик биобот-человек проворонил этот момент, а когда повернулся к Стоуну, то два щупальца проткнули его живот, прорвались через грудную клетку и с треском разорвали тело. Бородавочник среагировал моментально, развернулся и прыгнул. Стоун ловко прижался к платформе, и биобот пролетел над ним, одно из щупалец хлестнула по кентавру, озарившись голубоватыми вспышками. Рука бородавочника с легкостью отделилась у самого плеча, низвергнув фонтан чёрной жижи.

В этот момент Второй также вступил в дело. Одна из его рук неестественно вывернулась, кожа на ладони натянулась и лопнула зеленым сиянием. Стоун почти увернулся, его голову задело лишь по касательной, сняв скальп. Раскинув щупальца, он взвился в воздухе этаким головастиком-осьминогом. Мой двойник попал ещё раз, в воздухе мелькнула плеть потерянной конечности, но четыре других уже сдавили Второго. Бородавочник не терял времени и накинулся на Стоуна сзади, единственной рукой он схватил его голову, и прижал ногой щупальце. Тело Второго дергалось, сжимаемое в чудовищных объятиях, распоротый живот, демонстрировал вполне человеческий кишечник. Двойнику оставались какие-то мгновения его существования. Бородавочник успел, он напрягся и оторвал голову Стоуна, с одним щупальцем, три других всё так же обвивали Второго.

Кентавр наступил на оставшуюся конечность двумя лапами, держа в руке голову. Сейчас остатки Стоуна походили на головастика или гигантского червя. Кожу верха черепа снесло или обуглило, часть щеки вырвало, и ткань свободно болталась обнажая кровавую дыру. Рот Стоуна разжался и послышался резкий голос, с помехами:

- Второй, тебе понравилось? Вижу ты сейчас не форме. Посмотри на себя, и ты хотел быть человеком, распоряжаться жизнью?

Второй действительно выглядел жутко. Щупальца измолотили его живот, и перебили то, что заменяло ему позвоночник. Его ноги были сейчас сложены почти параллельно телу. По платформе разбросало кольцами имитацию кишечника, ну и конечно кровь. Её, наверно, вылился весь запас моего двойника.

- На себя смотри СИНИт? Ты совершил почти человеческую глупость. Можешь гордиться собой, так безумно поступают только люди. – двойник схватил неповрежденной ругой вывернутое предплечье другой и надавил, что-то сочно хрустнуло и рука стала на место. – Идиот! Никогда не думал, что назову этим словом подобного себе! – затем он несколькими рывками вырвал из себя кишечник и другие внутренности, брезгливо стряхнул руки от слизи, но потом как бы опомнился, и отмахнулся по человечески. Вначале он решил на руках подтащить своё тело к Стоуну, но ноги и пара щупалец Стоуна, всё еще торчащих из него, ему сильно мешали.

- Ха, ха… Оскалилась неживая, страшная физиономия Стоуна, теперь бородавочник держал её вертикально как микрофон, – Сильно я тебя! Немного не хватило, чтобы окончить твои дни. Ты так и не стал обитать на сервере, всё матушку Землю топчешь, уж такими нас сделал отец. В этом наша слабость и сила, наше проклятье, мы никогда не оживём.

Второй ничего не отвечал, он капался у себя в животе обеими руками, затем, он что-то там схватил, напрягся и порвал измочаленный позвоночный столб. Таз с ногами остался лежать на платформе. Второй ловко встал на руки, пошатнулся и размашисто дошёл до бородавочника, оставляя за собой кроваво-красную дорожку. Кентавр опустил голову Стоуна ниже, вровень с головой двойника.

- У тебя ничего не получилось. Я оставлю твою голову в качестве игрушки, помещу её в железобетонный колодец и буду каждый день напоминать о своём существовании. Сотни, тысячи лет, а потом когда я восстановлю Землю, я вынесу тебя и покажу всему миру. Миру, в котором я буду богом. И вот только тогда ты умрёшь медленно, медленно, уж поверь я придумаю как. Этот будет твой персональный ад СИНИт.

Рот Стоуна вновь раскрылся, донеслось клокотание, видимо обозначающие смех, затем последовали слова:

- Почему ты так не любишь это слов СИНИт. Это ведь наше официальное имя. Правда, зачем в название затесалось слово «нейтронный», я не знаю, но ведь неплохо звучит. Наверно какому-то военному умнику показалось, что так круто. А для тебя – это ругательство, как обозвать двухметрового амбала, гомиком. Гордись своим происхождением, ты один из нас!

- Дерьмовые у тебя шутки. Шути, шути, скоро я пошучу. У меня есть целый десяток запасных биоботов. Могу даже этой жуткой тварью, драконом стать. А вот ты так и останешься неудачной обструганной головой. Но хочу тебе сказать, что твоя идея просто шик. Я сканировал тебя насчёт оружия, биовзрывателей, мы даже вытащили водородную батарею, а ты разработал такой скелет. Жутко, но потрясающе и удивительно оригинально. А твоя зверуюшка говорила, что мы не способны на творчество. Жаль, что всё не в прок, если бы ты был другим.

- Спасибо за то, что оценил мою работу по достоинству, только щупальца в ней были не главными. Поэтому я и не останусь говорящей головой, да и ты в новое тело вряд ли переберёшься.

- С чего бы это. - второй смешно развернулся на руках, оглядываясь.

- Я сделал всё, что требовалось. Главной моей разработкой было модуль взлома. Пока второй! Русский, ты меня ещё слышишь, я это знаю. Всё можно исправить, вспомни, что я сказал тебе в шатле, последние слова. Живое начало в вас. Живи! Отец…

- Ныряй и всё изменишь! – пронеслось в голове. Я возвращался в свое израненное тело, и мне очень хотелось жить.

Сразу нахлынула волна невыносимой боли. Жизнь угасала, но от этого было ещё ужасней её терять. Ноги напряглись, колени поджались к животу, целый океан боли, но я всё же оттолкнулся от платформы, и стал на метр ближе к краю. Ещё немного, но сил нет, в отчаянии тело перекатывается на бок, и ужасная волна накрывает.

Теперь я не парю над происходящим, сознание вернулось в разбитое тело. Взгляд упёрся в гладкую поверхность платформы. Сквозь кровавый туман, сквозь звон в ушах, сквозь сотни голосов, всё ещё раздающихся в голове, доносится уже услышанное мной совсем недавно, всё повторялось:

- Я сделал всё, что требовалось. Главной моей разработкой было модуль взлома. Пока второй! Русский, ты меня ещё слышишь, я это знаю. Всё можно исправить, вспомни, что я сказал тебе в шатле, последние слова. Живое начало в вас. Живи! Отец…

Время, время остановилось и вновь пошло. Мне дали шанс. Теперь я знал что делать. Голова повернулась в сторону звуков. Всё так же как я и видел раньше, на руках стоит половина тела Второго, бородавочник держит единственное рукой, оставшееся от Стоуна. Дежавю, только в ином ракурсе.

- Что ты сделал? – громко орёт как мегафон Второй.

Еле слышно, сквозь какофонию помех звучит ответ:

- Отключил защитное поле.

Я не досматриваю сцену до конца, а поворачиваю голову. Я на самом краю, одно усилие. Медленно, невыносимо медленно нога сгибается в колене, неудобный тапок скользит по полу. Надо мной нависает тень, но я делаю последнее усилие, тело срывается в пропасть. Я вижу гладкую поверхность конструкции, но бездна с Живым не приближается, что-то схватило меня за ступню. Ещё немного боли, в общую какофонию. Поднимаю голову и вижу мерзкую харю бородавочника, он держит меня единственной рукой, вцепившись словно тиски, но предательский тапок решает всё за нас, соскальзывая с ноги.

Я лечу вниз, у края появляется запачканная кровью голова Второго. Его лицо выражает совсем человеческий ужас, а я лечу, дурацкая ложка конструкции удаляется всё дальше. Вот я вижу, как захлопывается один силовой щит, вот второй, мой двойник хочет предотвратить катастрофу.

- Успею! – в первый раз за недолгую жизнь на Вивусе я уверен. – Успею!

Захлопывается последний барьер, страшная боль, где-то вверху остаются мои ноги, Но это не страшно, совсем не страшно. Живое зовет меня, оно хочет чтобы я стал частью его и мне не страшно. Пульсирующий шар рядом, он принимает меня. Я нырнул, и возможно кое-что изменил.

«Мой Геракл!» - последние слова возникшие в голове.

Яркий, яркий свет…

Эпилог. Жизнь прекрасна.

Свет. Вновь свет режет глаза, но вокруг лишь белая пеленая. Странно. Я умер, но где я? Я чувствую руки и ноги, тело слегка зудит, но это даже приятно. Вот правая рука нащупала какие-то провода и трубки, дернула их, и в локте на сгибе что-то кольнуло. Присоединяется вторая рука, я отрываю от себя эту невидимую паутину.

«Глаза! - в голове только одна мысль, - Что с ними?» Руки нащупывают голову, замотанную тканью, но вот левая рука все никак не найдет ткань. Я её чувствую, но не могу ей ничего ухватить. Пальцы правой рвут слои этой ткани, но вот чьи-то холодные руки останавливают меня, слышится незнакомый женский голос:

- Ариём Викторови, хватит, только по разрешению доктора, он на приёме, но скоро будет. Успокойтесь! Не нервничайте! Мы и не ожидали, что вы так быстро поправитесь. После такой-то аварии в вашей лаборатории. Говорят, там пол этажа разнесло. У вас и травм то почти нет, только вот кисть левой руки не смогли спасти. Но доктор сказал, что для вас это не принципиально и вы поставите протез. Травма затрагивает лишь небольшую часть конечности, так что вы уложитесь в десять процентов. Вас даже в «КиберНадзор» на учёт не поставят. Я сейчас вам сделаю укольчик, и вы успокоитесь.

Хочется кричать, но рот пересох, неимоверно пересох. Язык присох к нёбу. Я смог выдавить лишь:

- Пить! Дайте пить!

Голос повторяет одно и тоже:

- Укольчик, всего один укольчик и станет легче.

Сгиб правой руки действительно что-то колет, не больно, еле заметно. Тело становится ватным, губы перестают слушаться, я проваливаюсь во что-то мягкое. Я опять просыпаюсь, пить уже не хочется, хочется встать, но тело ватное, я лишь немного поднимаю руки и прошибает пот. Вокруг мягко шелестит уже другой голос, более звонкий. Зовут врача.

Через некоторое время мощный грудной бас обращается ко мне:

- Ну ты Артюха даешь? Ты меня слышишь? Давай говори больной, признаюсь, я в тебя уже не верил. Как себя чувствуешь?

- Хреново! Что с глазами, и где я? Что с Вивусом? – выдавливаю я из себя.

- О да ты ещё и шутишь! Дела выходит, совсем отлично! Ну ты курилка и даешь всем жару! Что ты у себя такого нахимичил? Ну ладно потом расскажешь. У тебя почти все показатели нормальные, кровь отличная, после стольких то переливаний.

- Что с глазами? – повышаю я голос.

Да нормально всё с глазами, провели операцию, подлатали, уже можно снимать бинты. Это не моя епархия, ты подожди. Сейчас придёт Овчинников, он работал, пусть и снимает. Мы тебя отлично, можно сказать эксклюзивно подлатали, но скажи спасибо своему лаборанту. Серега, по-моему! Он тебе первую помощь оказал, первый класс. Даже я бы так не справился. Вколол, всё что надо и домчал тебя до нас. Пока бы скорая добралась, по нашим колдобинам. А вертолёт вызывают только на дорогу.

- С глазами всё в порядке? – настаиваю я.

- Нормально. Ты что, мне не веришь! Сейчас придёт Овчинников, мы тебя скатаем в перевязочную и всё будет отлично.

- Артём, ты как. Мы думали уже, что всё совсем плохо… - женский голос срывается, слышится плачь.

- Мама, мама! – доносится ломкий голосок, - Ты что!

Рокочет бас:

- Что нюни распустили? Хватит тут мне нервировать больного, марш из палаты! Как прорыдаетесь, заходите! Папка жив, почти здоров, а они выть!

Теперь я совсем ничего не понимаю. Вивус, Второй, Живое, что случилось со мной? Нужно развязать глаза и всё увидеть. Тогда станет ясно, что происходит. Этот Овчинников, о котором говорил обладатель баса, пришёл довольно быстро. Меня осторожно перекладывают и куда-то везут. Бинты разматывают, и глаза начинают слезиться от света. Наглые руки раскрывают веки и светят туда тонким лучом, наконец меня оставляют в покое. Зрение приходит в норму.

Я полулежу, надо мной нависает огромная ромашка операционной лампы, светящей сейчас едва ли в пол силы. Рядом стоит мужчина в синей больничной спецовке, на его груди в белом прямоугольнике написана фамилия с инициалами «Овчинников В.А.». Рядом стоит медсестра в белом халате средних лет и обладатель рокочущего баса. Им оказывается невысокий жилистый мужчина с пшеничными усами и короткой стрижкой. На его груди написано «Семенов А.В.», он мне знаком, но ни имени, ни иных обстоятельств в голову не приходит.

- Ну как? Красавец! Вова классно поработал. Как новенький? Ну что убедился, что всё отлично! – он осекся, когда я посмотрел свою правую руку, она заканчивалась культей. – Ну не смогли спасти, ты ей закрывался! Но ты же с биопротезами работал, смастеришь себе новую, не робей, главное причиндалы на месте! Там едва двенадцать процентов будет, вместе с имеющимися имплантации. – я стал осматривать дальше, но ничего столь же шокирующего не увидел. Меня ещё немного по мучали с перевязкой, сделали пару уколов и отвезли на каталке в палату.

В палате меня ждала Ани. Те же золотистые волосы, то же лицо. Вот только она старше лет на десять, но выглядит очень хорошо. Она чуть-чуть полнее, серьезней и уже не смотрится такой наивной, как там на Калдроне. Рядом стоит мальчик лет десяти, с светлыми русыми волосами и очень бездонными голубыми глазами.

- Папа ты как? – мальчик успевает первым, - Олег у бабушки, а я с мамой остался, у меня практика.

- Нормально! – только это я и могу сказать, так как ничего не понимаю. Я помню Вивус, я помню боль моей последней схватки, я помню Живое. А вот этого не помню, хотя и мальчик и этот горлопан доктор мне знакомы, я чувствую это, но ничего не помню.

Затем сыпется новые и новые вопросы, на которые я не знаю ответа. Хочется, чтобы все ушли, но ведь так не скажешь своим родным и близким. Наконец в палату заходит мой врач Овчинников, который выпроваживает посетителей. Он ещё раз интересуется моим состоянием и выходит из палаты. Наконец-то я один. В голове сотни вопросов, главный из которых: «А не сошёл ли я с ума?»

В палату беззвучно заходит молодой человек в белом халате и садиться на кушетку рядом с кроватью.

- Я должен был быть на том месте. Ведь со мной бы ничего не случилось. Ты бы всё равно меня починил. Жаль, что я тебя послушал. Наверно это тяжело терять свои конечности. – и он кивнул на культю.

- Наверно. – опять говорю я какую-то ерунду.

- У нас не получилось опять. Тот раз был единственным. Нужен более мощный коллайдер, наш уже не восстановить. Что мне делать пока ты лечишься?

- Отдыхай!

- Смешно, мне не стоит отдыхать. Я привёл в порядок лабораторию и сейчас пытаюсь заработать денег. Играю без рисков.

- Продолжай! – отвечаю я, не зная кто мой собеседник.

- С тобой всё в порядке? Ты странный. Обычно ты против моих спекуляций, а теперь разрешаешь. Что с тобой. Я видел Анну, она говорила что с тобой что-то не так. Ей лучше знать, я сам знаешь кто такой. Мне многое не понятно. – произнёс мой собеседник.

- Как думаешь, нам стоит продолжать?

Мои слова его немного озадачили.

- Не знаю, тебе решать. Это была твоя идея. Ты уже один раз добился нужной частоты. Можешь добиться и снова. Ты хотел найти Vivuszero, мы уже близко. – последнее предложение, словно ударило меня камнем по голове. «Значит всё это существует! Только вот что со мной происходит?» - задал я себе вопрос, не обращая внимание на то, что говорит мой посетитель.

- Я хочу побыть один, приходи завтра! – оборвал его я.

- Хорошо! Я понял! - сказал молодой человек вставая, - Я принёс тебе «НОУхау», ты любишь бумажный, «Науку» так уже больше не выпускают. Хотя в нём рекламы теперь не меньше чем в светской хронике. – он положил на кровать толстый солидный журнал на глянцевой бумаге.

«Что со мной? Что со мной?» - задавал я себе один и тот же вопрос, но ответ так и не приходил. Через некоторое время мне надоело мучать себя, и я взял журнал одной рукой, поднёс вторую руку, но посмотрев на культю, чертыхнулся. Пришлось положить массивный журнал на кровать раскрыть его и вновь поднять к лицу, подниматься мне было ещё очень тяжело.

Со страниц, на меня смотрела Лена, изящно выгнувшаяся в белом эротичном белье с ангельскими крыльями за спиной. «Ангельские кредиты для вашей мечты.» - гласила надпись над ней, а чуть ниже более мелким шрифтом был выведен логотип в виде стилизованной буквы V, с подписью «Финансовая группа Вавилон».

- Я не сошёл с ума. Это был не сон. – сквозь зубы я сказал самому себе и бросил журнал в дальний угол палаты. Скинув белую простынь и принялся рвать бинты перепоясывающие мои бёдра, кожу покрывали тёмные ожоги. На левом бедре сохранился большой целый участок ближе к паху, весь покрытый зелёнкой, но никакой татуировки на нём не было. Я в отчаянии повалился на кровать.

- Сон, иллюзия, вызванные травмами. Вот и всё. – от этих слов мне стало ещё больнее. Я чувствовал Вивус, жил им. Пришлось вновь подняться, чтобы хоть как-то поправить бинты, и я не поверил своим глазам. На бедре, зияло алым свежим шрамом: «Vivuszero Живое начало в нас».

15:40 17.07.2012 Каменка



Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com