Вкус к смерти

Глава 14

Эта камера была меньше первой, не более двенадцати квадратных футов. Голый каменный пол. Тяжелая деревянная дверь, видимо недавно установленная в узком высоком проеме. Края двери обтянуты толстой резиной так, чтобы она закрывалась совершенно герметично. Ни ручки, ни замочной скважины. Снаружи дверь запиралась двумя мощными стальными засовами.

Колльер услышал, как задвигаются эти засовы, и невольно подумал, на сколько времени хватит в камере воздуха для троих человек.

Вилли Гарвин припал ухом к двери, вслушиваясь. Модести смотрела в угол камеры, в какую-то точку высоко под темным потолком. Лицо ее казалось бесстрастным, но Колльер, изучивший ее довольно хорошо, видел, что девушка чем-то озабочена. Он проследил ее взгляд и заметил под самым потолком небольшое вентиляционное отверстие. Простая круглая дырка, выглядевшая так, будто была сделана еще древними строителями Маса.

Вилли перестал слушать и принялся ощупывать дверь, стараясь определить ее прочность. Не сводя взгляда с отверстия, Модести прошептала:

— Стив, ты единственный, кто сумел заработать хоть какие-то очки в свою пользу. Ты совершенно правильно ведешь себя с Деликатой. Дальше сможешь так же?

— Думаю, да, — ответил Колльер, понизив голос. — Но не знаю точно, надолго ли меня хватит. Он не дурак. Если почувствует игру…

— Долго мы здесь не собираемся оставаться, если только вообще хотим выбраться в целости и сохранности. Как тебе показался Деликата, а, Вилли?

— Он не изменился, — мрачно ответил Гарвин.

— А Габриэль?

— Нервничает больше, чем обычно.

— Так кто же из них босс?

— Пока не могу понять. — Вилли отошел от двери и тоже стал осматривать отверстие под потолком. — Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь из них был в подчинении у другого.

— Верно. — Хотя Модести и продолжала говорить шепотом, в ее голосе ясно звучал нескрываемый гнев. — Черт побери, это я виновата в том, что мы все оказались здесь.

— Ты? — удивился Колльер. — Ничего не понимаю.

— Еще не понял?..

Вдруг Модести замерла, и они услышали легкий свистящий звук, исходящий из отверстия. Это длилось не более десяти секунд. Потом звук прекратился. Камера была заполнена облаками аэрозоля. Колльеру вдруг стало страшно. Он увидел, как Модести вздрогнула и быстро закрыла руками лицо. В этот же миг и его лицо стало пощипывать и покалывать. Через секунду пощипывание перешло в зуд, а еще через мгновение — в нестерпимую боль. Вилли Гарвин тоже прикрыл лицо руками.

— Слезоточивый газ! — хрипло бросил он. — А может, что-то и похуже…

Колльера охватил ужас.

— Ради Бога, объясните, что это такое? — воскликнул он, чувствуя, как бесчисленное множество мелких острых иголок впивается в его лицо.

— Нервно-паралитический газ, применяемый при разгонах демонстраций. — Модести приблизилась к Колльеру. Из глаз ее уже текли слезы. — Будет очень плохо, Стив…

Но он уже не слушал ее. Схватившись обеими руками за голову и низко согнувшись, он громко стонал от боли.

Это вещество, больше похожее на аэрозоль, чем на газ, в сущности, не приносило большого вреда организму, но действовало поистине ужасно в момент применения. Даже в небольшом количестве аэрозоль мог сохранять эффективность на полчаса и дольше. Находясь в воздухе, он вызывал временное вытеснение кислорода из легких, лишая человека сил. Но самым главным было его болевое воздействие. Каждый миллиметр кожи лица и головы горел от невыносимой боли, такой острой, словно все нервы были обнажены.

Со слезящимися глазами, уже плохо видя, Модести толкнула Колльера на пол и усадила его спиной к стене. Вилли помогал ей. Воздух со свистом вырывался между его плотно сжатых зубов.

— Ты можешь… можешь отключиться, Вилли? — выдохнула девушка.

Вилли ответил утвердительно.

— А как Стив?

— Я помогу ему. Сонная артерия. — Голос ее звучал глухо. — Садись между нами. Прямо сиди. Пусть кровь медленно отливает от головы…

Колльер слышал свой голос словно со стороны. Он стонал и всхлипывал, но ему на все было уже наплевать. Боль, одна только непереносимая боль… Потом он почувствовал, как руки Модести сжали его шею.

Она душит его? Нет… он может дышать. Тогда что же она делает?.. Зачем?..

С невыразимым облегчением он почувствовал, как неудержимо опускается в темную пучину беспамятства, оставляя боль позади. Потом все затопила чернота.

Модести разжала пальцы. Справа от Колльера сидел Вилли в позе «лотос», положив расслабленные руки на колени ладонями вверх. Он смотрел невидящим взглядом прямо перед собой. В лице его появилась какая-то странная пустота.

Модести, находившаяся по левую сторону от Колльера, приняла такую же позу. Ну… сейчас. Самое трудное — это первое усилие, потому что никакого усилия и нельзя делать. Она заставила себя дышать медленнее, не борясь с агонией, а позволяя ей омывать все клеточки своего тела, как вода омывает ячейки раскинутой сети.

Через минуту боль как бы отделилась от нее. Она оставалась реальной, ощутимой, но сосредоточилась где-то вне ее тела. Мягко, не напрягаясь, Модести отодвигала ее все дальше и дальше от себя…

Наконец она превратилась во что-то совсем маленькое и далекое. Там Модести и старалась ее удерживать. Она могла бы избавиться от нее полностью, но не делала этого. Необходимо было, чтобы какая-то часть ее сознания продолжала воспринимать действительность. Через пять минут восстановится прилив крови к мозгу Колльера, и он станет приходить в себя. И тогда бодрствующая часть сознания Модести заставит ее пальцы снова сжать его сонную артерию, возвращая его в спасительное забвение.

А пока ее дыхание было таким же, как и у Гарвина: четыре вдоха в минуту. Открытые, но ничего не видящие глаза с расширенными зрачками закатились, лицо казалось совершенно спокойным и безмятежным.

Как статуи, лишенные мыслей и ощущений, Модести и Вилли сидели по обе стороны лежащего без сознания Колльера.

Чьи-то пальцы крепко сжимали мочку его уха. Колльер пробормотал нечто нечленораздельное. Ему не хотелось приходить в себя. В самой глубине сознания роились смутные воспоминания… Сколько раз это было? Шесть? Семь? Наступал момент, когда его начинало неудержимо выталкивать на поверхность, и каждый раз он уже ощущал приближение ожидающей его боли. Но потом что-то происходило. Что? Легкое нажатие. Чьи-то руки на шее. И опять погружение на такую глубину, где эта ужасная боль никак не могла достать его.

В ухо вонзился ноготь. Колльер резко дернулся и открыл глаза. Он по-прежнему лежал на спине. Сидящие рядышком на корточках Модести и Вилли с тревогой смотрели на него. Глаза их казались какими-то странными. А, вот в чем дело. Зрачки неестественно огромные, словно в глаза ввели атропин.

Память вернулась к Колльеру. Ругнувшись, он сел и осторожно дотронулся до лица.

Оно уже не болело. Нервно-паралитический газ, сказал Вилли. Колльер вздрогнул при воспоминании о перенесенной боли. Модести заставила его погрузиться в беспамятство и не приходить в себя все время действия газа. Значит, ему пришлось пережить только самую первую его атаку.

— Как долго? — глухо спросил Стив.

— Около получаса.

— О Боже. — Его передернуло. — Я бы, наверное, совсем сошел с ума.

— А мы, в общем, это и сделали, — ответила Модести, улыбаясь. — Да нет, не бойся. Мы просто отключились на время действия газа.

Колльер медленно кивнул, припоминая, как Таррант однажды сказал: «Знаете, они добиваются успеха не только благодаря физической подготовке. Огромную роль играет состояние духа, совершенное владение им. Их способность контролировать себя кажется иногда почти мистической».

Колльер заметил:

— Ну и церемония посвящения у Деликаты. О Господи, неужели и Дайна прошла через это? — Он начал подниматься на ноги, но Модести остановила его.

— Оставайся лежать, — прошептала она. — В любую минуту они могут вернуться. Будет лучше, если они найдут нас такими, какими ожидают увидеть… Измученными. Обезумевшими от боли.

Раздался звук отодвигаемых засовов. Вилли моментально откатился в сторону, перевернулся на живот и спрятал голову под руку. Модести прислонилась к стене, устало откинувшись, полуприкрыв глаза и тяжело, неровно дыша.

В камеру вошел Макуиртэр. Позади него стоял охранник-алжирец. В руках он сжимал автомат, а у пояса болтался аэрозольный баллончик.

— Полезная штучка, ага? — хихикнул Макуиртэр, довольно потирая руки. — Посильнее тех, что используют янки. Один ученый тип усовершенствовал ее специально для нас.

Все молчали. Макуиртэр посмотрел на пленников и удовлетворенно кивнул.

— Начали мы с того, что устраивали им всем три подобных сеанса в день. Теперь уже почти не приходится пользоваться этим. Превосходное средство для превращения людей в послушных скотов. — Макуиртэр хохотнул, потом вдруг помрачнел. — Вы-то его только первый раз попробовали. — И печально добавил: — Наш Деликата — странная личность. Не хочет делать зомби из вас троих. — И своим высоким, характерным для уроженцев Шотландии голосом Макуиртэр проговорил, неуклюже пытаясь подражать бархатистому голосу Деликаты: — «Нам с ними будет гораздо интересней, мой дорогой Габриэль. Зомби так скучны».

Вилли приподнял голову и уставился на шотландца тяжелым взглядом. Макуиртэр быстро шагнул назад и кивнул алжирцу. Тот выступил вперед, направив автомат на Вилли.

— Если бы это зависело от меня, я бы немедленно разнес вас в клочья, — со злобой сказал Макуиртэр. — А ну, вставайте!

Они медленно, с трудом поднялись на ноги.

— Будете содержаться в общей комнате, вместе с теми, другими. Вы должны принимать участие и в общих работах. Расход воды ограничен пятнадцатью пинтами в день на человека. Советую вам ее только пить и ходить грязными, как все остальные. Тяжелая работа в течение целого дня, похоже, отнимает у человека слишком много жидкости.

Повернувшись к алжирцу, он отдал приказ на ужасном французском. За дверью стоял еще один вооруженный охранник. Не опуская автоматов, они повели пленников по короткому коридору. Колльер, так же как Модести и Вилли, шел тяжелой, шаркающей походкой, едва волоча ноги.

Выйдя из коридора, они оказались под открытым небом. Ночной воздух был свеж и холоден. Чудилось, камни стонут после испепеляющей дневной жары. Они прошли вдоль восточной части стены, окружавшей долину и тянувшейся на сотни ярдов, мимо проемов и отверстий разной величины. В некоторых местах каменная стена растрескалась и камни выпали.

Впереди показалась низкая квадратная арка, в которую тоже была вставлена новая деревянная дверь, выглядевшая еще более мощной, чем дверь газовой камеры, и снабженная прочными стальными запорами. Перед ней на корточках сидели два охранника с автоматами. Завидя идущих, они вскочили на ноги и выдвинули массивные засовы, которые вставлялись в отверстия, выдолбленные прямо в каменной стене.

Макуиртэр сказал на прощанье:

— Свет выключат через час. Да, вам лучше узнать все о наших правилах от мисс Пилгрим. От других вы вряд ли чего-нибудь добьетесь.

Когда за ними закрылась дверь, Вилли Гарвину показалось, что они попали в какую-то армейскую казарму. Помещение было футов восемьдесят в длину и тридцать в ширину. Ряды походных коек тянулись вдоль стен. Четыре грубо высеченные каменные колонны поддерживали потолок, с которого свисали три электрические лампочки.

Пожилой человек с изможденным, обожженным солнцем лицом сидел на одной из коек, глядя на вошедших в упор, но явно не замечая их. Перед отъездом из Лондона Вилли и Модести просмотрели несколько фотографий профессора Танджи. Они знали, что ученому пятьдесят семь лет. Человек, сидевший перед ними, выглядел лет на двадцать старше, и в нем с трудом можно было узнать профессора. Кроме него в бараке находилось еще шестеро археологов, и ни один не пошевелился при их появлении.

Вилли посмотрел на другого пленника, сидевшего у двери. Он казался довольно молодым, но определить по виду его возраст точнее было практически невозможно. Его рот и подбородок скрывались под неопрятной бородкой, нечесаные волосы закрывали лоб до самых бровей. В глазах — ничего, кроме тупого страха. Через мгновение человек вдруг выкрикнул визгливым голосом:

— Я правильно написал свое письмо! Ничего лишнего не писал!

Ну да. Время от времени они же должны писать письма. И любой намек, любая случайная обмолвка о действительном положении дел означают для них сеанс в газовой камере.

Вилли сказал:

— Не волнуйся, приятель. Мы не из тех.

Колльеру стало совсем плохо. Сам он страдал от чертова газа не более двух минут. А этот человек, все эти люди какое-то время ежедневно подвергались такой пытке. Они испытывали воздействие газа полностью, все отведенные для этого полчаса, и притом три раза в день. Возможно, они были храбрыми, сильными людьми, но ни одно человеческое существо не может вынести боль такой силы и продолжительности. Тут был тонкий и точный расчет. Боль от ударов или ожогов, превосходящая пределы физических возможностей человека, быстро приводит к тому, что жертва, к собственному облегчению, теряет сознание и получает хотя бы короткую передышку. Но дьявольский газ не терзал плоть. Он воздействовал непосредственно на нервы, вызывая невыносимые страдания без грубого физического вмешательства, вслед за которым наступает беспамятство.

Изуверски холодный и хитрый расчет. Колльер чувствовал, как его пальцы судорожно сжимаются, когда он представлял, что у него в руках лицо Макуиртэра, или Габриэля, или Деликаты. Его сжигало страстное желание убить их. И он знал, что, когда его ярость немного уляжется, неуклонное стремление покончить с ними все-таки останется в его душе. Они не имеют права жить. Он был уверен в этом.

Модести дотронулась сзади до его руки и прошептала:

— Она здесь.

В тот же миг Колльер утратил способность думать о чем-то другом. Из дальнего крыла огромного помещения медленно вышла Дайна Пилгрим.

Вилли радостно воскликнул:

— Салют, Дайна! Наконец-то мы опять вместе, милая.

Девушка бросилась к ним. Напряженно сжимая губы и тихонько посвистывая, она обогнула Танджи, сидящего на своей кровати, вытянув ноги. И наконец Гарвин обнял ее.

Слез не было. Дайна только вздрагивала в его руках. Слова лились потоком:

— О Боже, Вилли, они не ранили тебя? Они что-то делают здесь с людьми, что-то ужасное. Я ни с кем не могу поговорить. Они все как мертвецы. Я не понимала, что происходит, когда сегодня ночью меня повезли в пустыню. Они молча ждали, и потом я услышала, как сел самолет, а затем заговорил Деликата…

Дайна приподняла голову. Ее все еще трясло.

— С тобой Модести. И Стив. Слава Богу. Я думала, что Стив мертв, просто не поверила себе, когда услышала его голос после приземления самолета. Я была уверена, что этот ужасный человек убил его тогда в коттедже. С тобой все в порядке, Вилли? Ответь мне, ну пожалуйста! Скажи что-нибудь!

— Я так давно ждал этого, дорогая. Что же сказать?

Девушка улыбнулась, обнимая его изо всех сил, потом с неохотой опустила руки.

— Стив? — сказала она, протягивая ему руку.

— Незадачливый телохранитель собственной персоной. Прости меня, милая. Задание оказалось мне не по плечу.

Дайна замотала головой, не желая слушать его извинения. Вдруг ее глаза переполнились слезами, и девушка разрыдалась.

— Ну, ну, не надо плакать. — Колльер ласково положил руку ей на плечо. — С нами все в порядке, поверь мне. Они проделали свою гнусную штуку с этим нервным газом, но нам удалось вывернуться. — Он пожал плечами. — Хотя, конечно, говорить «мы» слишком смело с моей стороны. Подробности можешь узнать у Модести и Вилли. — Он поднял руку. — Послушай, Дайна. Они забрали мой носовой платок, так что вытри-ка нос об этот рукав.

Дайна улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, у меня есть. — Достав платок, она вытерла глаза. Потом повернулась к Модести. — Что вы думаете обо всем этом? — Колльер начал было говорить, но слепая девушка остановила его жестом. — Нет. Ты все приукрасишь, так же как и Вилли. Я спрашиваю у Модести.

После короткой паузы Модести ответила:

— Плохо, Дайна, и может стать еще хуже. Но мы теперь все вместе, и, похоже, Деликата не собирается сразу кончать с нами. Поэтому у нас есть время. Перед нами одна совсем простая задача — выбраться отсюда, вот и все.

— Через пустыню? — спросил Колльер.

Модести пожала плечами.

— Не беспокойся, мы переправим тебя через пустыню живым и невредимым. — Она посмотрела на Колльера с неожиданной задумчивостью.

Наблюдая за ней, Вилли Гарвин видел, что мысли ее совсем не такие обнадеживающие, как слова. Все было далеко не просто. Конечно, он не сомневался, что они найдут выход. Выход всегда есть. Раньше Модести уже приходилось жить в пустыне, а он сам бывал в подобной местности, когда служил в Иностранном легионе. Несомненно, оба они смогут выжить в пустыне, если им удастся совершить отсюда побег. Для Колльера и Дайны переход через Сахару будет тяжелейшим испытанием, но, вероятнее всего, они тоже справятся с ним. Они ведь пока не зомби, как называл Макуиртэр остальных пленников — профессора Танджи и членов его экспедиции. Да, еще где-то здесь должна быть и миссис Танджи, он совсем забыл о ней. Совершить побег из Маса и пересечь пустыню вместе с группой запуганных, полубезумных людей, двое из которых почти старики… Это уже представляется совсем другим делом.

Вилли огляделся. Никто из лежавших не пошевелился. Профессор Танджи по-прежнему сидел на койке, нахмурившись, потирая щетину на подбородке. Вид у него был обеспокоенный и задумчивый, будто он напряженно размышлял о каких-то сложных, одному ему ведомых археологических проблемах.

Модести спросила:

— Где миссис Танджи?

— У нас там нечто вроде отдельного уголка. — Дайна кивнула в дальний конец общей комнаты. — Она чувствует себя лучше других. Макуиртэр называет ее женщиной-саибом, и, я думаю, он прав. У нее удивительно твердая воля. Они мучили ее, как и всех остальных. Наверняка не раз подвергали той ужасной пытке. Но и теперь она иногда рассуждает довольно здраво.

Модести взяла Дайну за руку.

— Что ж, давайте поговорим с ней. Нам надо еще многое узнать, прежде чем предпринимать активные действия. — Она взглянула на Вилли. — Не стоит являться к ней толпой. Вы со Стивом выбирайте себе койки и устраивайтесь. И попробуйте пока разговорить кого-нибудь из мужчин.

Вилли кивнул. Модести с Дайной ушли. Колльер глубоко вздохнул.

— Ну хоть Дайна не прошла через этот кошмар.

— Они опасались, что она утратит свои способности и не сможет найти то, что им нужно. Только поэтому.

— Все равно хорошо, — повторил Колльер, начиная злиться.

— Конечно. — Вилли с удивлением посмотрел на него. — Я рад этому. Но она будет так же мертва, как и все мы, если нам не удастся найти способ побега.

Колльер провел рукой по глазам.

— Мы забыли спросить, заставляют ли ее искать что-нибудь под землей. И что именно.

— Мы не забыли. Мы в любую минуту можем узнать то, что знает Дайна. Но кроме этого нам необходимо множество сведений, которых у нее нет. — Вилли бросил взгляд на лежащих на койках мужчин. — Давай попробуем распечатать их.

Не успели они сделать двух шагов, как раздался звук отодвигаемых засовов. Вошедший человек держал в руках свернутое одеяло и небольшой рюкзак. За те секунды, когда дверь была открыта, Колльер сумел рассмотреть в сумерках пустыни двоих часовых, стоящих с автоматами на изготовку и баллончиками дьявольского газа.

Дверь захлопнулась. Засовы, гремя, встали на свои места. Колльер взглянул на вошедшего. Удивление и ярость переполнили его. Это был Скит Лоури.

Американец дружелюбно улыбнулся Вилли и спросил:

— Вы уже заняли какие-нибудь койки?

Вилли покачал головой, и Колльер заметил, что выражение его лица ни на мгновение не изменилось. Лоури кивнул и двинулся вперед. Он кинул на пустую койку свое одеяло и стал его расправлять. Положил рюкзак в изголовье, чтобы использовать его как подушку, потом лег и вытащил пачку сигарет.

Вилли подошел к койке, Колльер нехотя последовал за ним. Лоури приподнял бровь. Вилли спокойно спросил:

— Ты что, здесь вот и спишь, Скит?

— Точно. Можно спать здесь или с Макуиртэром. Большому парню не нравится, когда кто-нибудь шарахается по ночам. Я выбрал это место. Макуиртэр слишком много болтает. — Лоури закурил.

— Как охраняется «скайвэгон»? — Скит ничего не ответил, и Вилли задал следующий вопрос: — Баки заправлены?

Лоури грустно произнес:

— Перестань, Вилли.

Конечно, давнишний знакомый и сам должен был понимать, что он не может отвечать ни на какие вопросы, если это нарушает интересы того, на кого он работает. Вилли кивнул и отошел. Они со Стивом нашли две стоящие рядом пустые койки и сели.

— Почему, черт возьми, ты не сломал ему шею? — спросил Колльер, с трудом сдерживая гнев.

Гарвин снова удивленно посмотрел на него.

— Я бы так и поступил, если бы это могло нам помочь, но пока не вижу смысла.

— Но ведь именно он сдал нас, черт возьми!

Вилли покачал головой.

— Мы сами попали в эту переделку. Скит просто не стал помогать нам. Он и не мог, потому что по-своему честен. И его уже купили.

Колльер в недоумении уставился на Вилли. Потом, пожав плечами, он направился к профессору Танджи.

— Мое имя Стивен Колльер, — вежливо начал он. — Похоже, все мы попали в изрядную передрягу. Не могли бы вы объяснить, что же все-таки здесь происходит?

Профессор Танджи искоса посмотрел на него, отвернулся и почти выкрикнул высоким, пронзительным голосом:

— Я устал. Вы что, не видите, как я устал? А завтра опять будет много работы. — Он лег на кровать и натянул на себя одеяло, спрятав под ним голову.

В небольшой нише Модести сидела рядом с Дайной перед высокой, худой женщиной. Ее аристократически тонкое лицо обтягивала сухая, прокаленная солнцем кожа, прямые, некогда белокурые волосы были совершенно седыми.

Миссис Танджи пыталась беседовать, сохраняя достоинство, но это явно давалось ей с трудом.

— Я очень беспокоюсь за мужа. Он почти совсем перестал разговаривать. Все это оказалось… — женщина вздрогнула, — очень разрушительным для него. И для всех коллег. Это были необыкновенные оптимисты, они с таким энтузиазмом взялись за дели. А я с самого начала не советовала Малькольму соглашаться на предложение доктора Ааронсона. Нельзя было скрывать те страницы из перевода записок Маса. Никак нельзя!

Модести вопросительно взглянула на Дайну, та почувствовала ее взгляд, но лишь непонимающе покачала головой.

— Значит, в записках было что-то, оставшееся неопубликованным? — спросила Модести с возрастающим интересом.

— Конечно. Малькольм, мой муж… вы знаете, он преданный сторонник сионизма. Поэтому-то он и согласился держать в тайне те страницы, где говорится о сокровищах Гарамантов.

— Гарамантское сокровище?

— Ну да… Все золото и серебро, собранное за все годы правления Домициана Маса… Я очень беспокоюсь за своего мужа, вы знаете. Он почти совсем не разговаривает…

Больше ничего нельзя было разобрать из того, что она говорила. Потом миссис Танджи умолкла. Она сидела, неподвижно уставившись в пустоту своими голубыми глазами.

— Ее уже здесь нет, — тихо сказала Дайна. — Иногда она вот так немного поговорит, но быстро замолкает и уходит в себя.

Модести дотронулась до руки Дайны. Они встали, прошли по длинной комнате и приблизились к Вилли и Стиву, молча лежавшим на смежных койках. Увидев девушек, они хотели было подняться, но Модести остановила:

— Нет, нет, лежите, — и сама присела на край кровати Колльера.

Вилли подвинулся, давая место Дайне. Модести посмотрела на него.

— Пока плохо.

Вилли кивнул головой.

— Над ними здорово поработали, Принцесса. — Он взглянул вдоль рядов коек. — Скит здесь.

Модести спросила:

— Ты говорил с ним?

— Он получает за работу тридцать тысяч долларов. Я предложил шестьдесят. — Вилли пожал плечами.

— Понятно. Какой у них тут транспорт?

— Есть два «лендровера» и один грузовик. Они находятся в другой части долины, ближе к помещениям, которые занимают эти бандиты. Свечи от них хранятся у Деликаты. Скит вынул свечи из самолета и тоже отдал их на ночь Деликате. — В последних словах Вилли Колльеру почудилось что-то необычное, но он так и не понял, что именно.

Несколько минут Модести сидела молча, размышляя. Глядя на нее, Колльер вновь испытал то ощущение, которое иногда возникало у него при общении с ней. Он чувствовал, что полностью перестал существовать для нее. Раньше ему это не нравилось, но только не теперь. Он знал, что она сейчас общается с Вилли на уровне, недоступном простым смертным, и таким способом, о сущности которого он мог только догадываться. Вместе они раскладывали сложившуюся картину на мельчайшие штрихи, просчитывали возможные варианты, от некоторых сразу же отказывались, выдвигая вместо них другие. Оценивали имеющуюся информацию и искали способы добывания недостающей. Между сознанием Модести и Вилли в подобные моменты возникала почти телепатическая связь, и никто не мог вмешаться в их разговор.

Колльер не сомневался, что Дайна Пилгрим с ее необыкновенной интуицией прекрасно чувствует создавшуюся ситуацию. Она сидела молча, положив руки на колени. На лице ее застыло какое-то странное сосредоточенное выражение, словно она прислушивалась к чему-то даже тогда, когда никто не произносил ни слова.

Модести тихо сказала:

— Это Гарамантское сокровище, Вилли. Огромное, сказочное богатство.

— О Боже! — вымолвил Гарвин.

Колльер порылся в памяти. Когда-то он изучал историю в Кембридже. Гараманта?.. Точно. Это название упоминалось примерно до четырнадцатого века. Теперь это место называется Дьерма. Оно находится в четырехстах милях отсюда на восток, в Феццане. В те времена, когда римляне правили Северной Африкой, Корнелиус Балбус совершил поход на юг и завоевал Гараманту, чтобы утвердить свое господство на единственном пути, ведущем через Сахару к богатствам Черной Африки.

Золото, серебро, слоновая кость, рабы… Драгоценности. Конечно. Теперь ему вспомнилась строчка из Страбона, какое-то упоминание о «карбункулах Гараманты». На мгновение он удивился, откуда Модести и Вилли знают о древних сокровищах, скорее всего чисто мифических, о которых сохранилось до наших дней всего несколько упоминаний в старинных хрониках. Потом он вспомнил об огромной библиотеке в доме Модести, и его удивление исчезло.

Она продолжала:

— Ну и еще кое-что, может быть, даже более важное.

Вилли Гарвин кивнул, и лицо его приняло необыкновенно мрачное и неприятное выражение.

— Более важное оставим на потом.

— Хорошо.

Долгая пауза. Наконец Колльер проговорил извиняющимся тоном:

— Наверное, Дайне тоже интересно, в чем дело. И я хотел бы ей рассказать.

Модести повернулась и посмотрела на Гарвина. Улыбнувшись, сказала:

— Прости, Стив. Мы говорим о Пристайне.

Колльер привстал и оперся на локти, недоуменно глядя на нее.

— Пристайн? Я не слышал, чтобы кто-то из вас говорил о нем.

— Ну, мы о нем думали. Пристайн сам подбирает себе людей, лично. И это он нанял Скита Лоури.

— Ну и что?

— Скит работает на того, кто платит по счету, и больше ни на кого. Он выполняет приказы, исходящие только от этого человека.

— А разве не Деликата с Габриэлем платят по счету?

— Нет. Платит Пристайн. Он выбрал Скита, и Скит работает на него. Пристайн сам говорил об этом. Я же тебе подробно рассказывала про нашу беседу с ним, Стив. — И Модести опять замолчала, словно уже сказала все, что хотела.

Вилли повернулся к Колльеру и спокойно пояснил:

— Они ждали нас. Значит, кто-то им сообщил о нашем прибытии. И этот же кто-то приказал Скиту сдать нас прямо им в руки. Только одна скотина могла это сделать. Пристайн.

— Пристайн?! — Колльер все никак не мог в это поверить. — Но ведь он же, черт побери, целая индустриальная империя сам по себе. Крупнейший филантроп в стране, мастер благотворительности!

— Что ж, он может себе это позволить, — сухо бросила Модести. — Разве тебе не приходилось слышать о людях, которые воруют в библиотеках книги, а потом, продав их, раздают беднякам милостыню? Вся разница в размерах кражи.

Колльер вдруг ощутил безумное желание расхохотаться. Справившись с ним, ответил:

— Все дело в размерах, что ж, понимаю. Знаешь, бывают моменты, когда я и сам не знаю, то ли у тебя такое необыкновенное чувство юмора, то ли я просто схожу с ума.

— Пристайн предупредил нас, что здесь мертвая зона для радиоволн. Он просто хотел, чтобы у нас не было связи с Таррантом, и сказал неправду. Это вовсе не мертвая зона. В камере, где нас обыскивали, стоял радиоприемник. Ты разве не заметил его?

Колльер закрыл глаза, припоминая.

— Верно. Я видел его, но как-то не придал этому значения. Подумал только, что он хорошо вписывается в обстановку.

— Скорее всего у них прямая радиосвязь с Пристайном, — хмуро добавил Вилли. — Именно по радио Пристайн и сообщил им о нашем прилете.

Колльеру ничего не оставалось, как согласиться с логикой их выводов. Ааронсон почувствовал, что с экспедицией происходит что-то неладное, и поделился своими подозрениями с Пристайном. После этого он был убит Деликатой. Потом на сцене появилась Модести со своими собственными, хорошо обоснованными, предположениями и твердым намерением провести в Масе свое расследование. Все для Пристайна складывалось как нельзя удобнее. Незачем снова вызывать Деликату, когда можно просто передать их всех прямо ему в руки.

— Но, Боже мой, ведь это не может сойти ему с рук так легко! — с ненавистью воскликнул Колльер. — Таррант знает, что мы здесь. Все знают, что здесь работает экспедиция профессора Танджи. Пристайну не удастся выйти сухим из воды, даже если он уничтожит нас всех.

— Именно это он и собирается сделать, — ровным голосом сказала Модести, как будто просто констатировала очевидный факт. — Он наверняка приказал Деликате убить всех, как только Дайна найдет сокровища. А почему ты думаешь, что это не сойдет ему с рук? Мы просто исчезнем. Тайна «Марии Челесты». Может, пещера обрушилась, похоронив нас всех под обломками. Пристайн выкрутится, в этом можно не сомневаться. Да и кто вздумает подозревать его?

После долгого молчания Дайна проговорила:

— Похоже, мне придется задержаться с находкой сокровищ.

Вилли Гарвин взял ее руку.

— Ты сможешь их провести, милая?

— Думаю, да. — Ее лицо казалось совсем бледным в тусклом свете. — Каждый день они указывают мне участок для поисков. Первое время эти участки были слишком большие. Когда я работаю с драгоценными камнями, к концу дня мне кажется, будто я выпрыгиваю из собственной кожи, и я ничего уже не чувствую. Они, наверное, и сами заметили, что я их не обманываю, так как уменьшили площадь поисков вдвое. Я делаю три попытки в день по полчаса каждая.

Модести спросила:

— И сколько времени тебе понадобится, чтобы обследовать таким образом всю территорию Маса, Дайна?

— Я не знаю всей площади раскопок, но Макуиртэр утверждает, что дней десять.

Модести и Вилли переглянулись. Казалось, они продолжают свой необыкновенный разговор. Через некоторое время Вилли произнес:

— Деликата.

Модести кивнула.

Колльер сел на кровати.

— Что — Деликата? — едва сдерживаясь, спросил он низким голосом. — Дайна и я, разумеется, не возражаем против проведения беззвучных военных советов, но все же хотелось бы знать, какого черта мы-то должны ожидать? Итак, что — Деликата?

— Деликата работает на Пристайна, — ответила Модести, по-прежнему не сводя глаз с Вилли. — Скорее всего, он командует здесь до момента обнаружения сокровищ. Задача же Габриэля будет заключаться в продаже того, что они найдут.

— Это не то, что имел в виду Вилли.

— То самое. Мы никак не могли себе представить, чтобы кто-то из них — Габриэль или Деликата — работал на другого. Теперь картина ясна. Самое важное здесь то, что именно Деликате поручена эта часть операции.

— Ну и что?

— Он далеко не дурак. Разумеется, он справится со своим заданием, да еще найдет средство сделать это так, как понравится ему самому. Таким образом, чтобы получить свое собственное удовольствие и выгоду. Дайна говорит, что осталось дней десять. Но это вовсе не означает, что эти десять дней в нашем распоряжении для поиска выхода.

Модести перевела взгляд с Вилли на Колльера.

— Деликата, конечно же, захочет предпринять что-нибудь интересное задолго до этого срока. Почему, вы думаете, он не убил нас сразу?