Вкус к убийству

Дуглас Фарр За каждое зло

Каждый, кто в тот вечер оказался свидетелем произошедшей в баре Сэма Джессапа потасовки не затруднился бы определить в стычке правого и виноватого — достаточно было лишь сравнить их габариты. Маленький человек обычно выступает пострадавшей стороной, оказываясь жертвой несправедливости и автоматически перетягивая симпатии очевидцев в свою пользу.

Росту в Чарльзе Эймсе было примерно метр шестьдесят пять, а весил он чуть больше пятидесяти килограммов. У него были маленькие тонкие руки и столь же неказистые кулаки. И вообще с таким заостренным носом, как у него, в драку лучше не ввязываться. Невзрачная комплекция, желтоватые взлохмаченные волосы и невинные голубые глаза скорее подходили бы для подростка, хотя Чарльзу уже стукнуло тридцать восемь.

Напротив, Фрэнк Кэстен имел внешность настоящего мужчины: он был большим, широким темноволосым, с громадными лапищами и плоским носом откровенного забияки. Характер соответствовал наружности.

Никто толком не помнит, как все началось, тем более Чарльз Эймс. Чарли заглянул в бар Сэма после окончания работы в банке — он обычно так делал. Не слишком предосудительная привычка, если учесть, что Чарли был холост. Как и всегда, он выпил свой неразбавленный двойной бурбон, после чего все превратности минувшего дня в банке стали потихоньку терять свою горечь и перемещаться в область несущественного прошлого.

Затем в баре появился Фрэнк Кэстен, заслонил для Чарли весь горизонт: Фрэнк, как нарочно, встал у стойки рядом с Чарли и принялся изливать свои беды и невзгоды.

Сначала Фрэнк пожаловался на своего парня. Ему уже пятнадцать лет, а толку от него ни на грош. Учиться не хочет, родителей ни во что не ставит, а, кроме того, без разрешения и прав гоняет на отцовской машине. Ну как прикажете быть с подобным оболтусом? Без приличной взбучки не обойтись!

Видимо, последнее и вызвало реплику Чарли:

— Детей бить нельзя.

При этом Чарли не имел в виду сына Фрэнка, а просто вспомнил, какую трепку порой задавали ему родители. Старый ремень для правки бритв не раз прохаживался по его тощему заду, и эта постыдная процедура неизменно проходила в ванной.

Однако Фрэнк принял это замечание на свой счет. Он уставился налитыми кровью глазами на Чарли.

— А тебя кто спрашивал? — угрожающим тоном спросил он.

Не исключено, что Чарли даже не расслышал вопроса. Погруженный в невеселые воспоминания, он заказал еще один двойной бурбон, который стал потягивать с еще более печальным видом.

Затем очередь дошла до жены Фрэнка. Она, оказывается, всегда принимает сторону сына. Послушать ее, так во всем виноват он, Фрэнк. Пристает, ворчит. Вот балбес-сын и заявляется домой с шишками на лбу и закатывает истерики. Ну, что поделать с такой женщиной? Приходится и ее поколачивать вслед за сыном.

— Стыдитесь, — проговорил Чарли.

Фрэнк снова повернулся, глаза его сузились, плечи угрожающе напряглись.

— Что ты сказал?

— Я сказал — стыдитесь, — спокойно ответил Чарли. Перед его глазами предстал образ матери с опухшим, в синяках лицом, а в ушах снова зазвучала пьяная ругань отца.

— Ты-то что знаешь об этом? — требовательным тоном спросил Фрэнк.

— Все знаю, — сказал Чарли. Мне положено знать.

— Ну так не суй нос не в свои дела.

В крови Чарли гулял бурбон, делая его неимоверно храбрым и по-геройски злым. — Никто не вправе утверждать, что это только его дело, — заговорил он громче обычного. — Все мы человечество, ветви одного дерева. Если ты, Фрэнк Кэстен, бьешь свою жену и сына, то задеваешь и меня. И я приказываю тебе, прекратить. Ты — жестокое, порочное и злобное чудовище. Тебя самого хорошо бы вздуть…

Фрэнк тоже успел выпить несколько стаканов. Даже в своем лучшем настроении он не терпел замечаний и вмешательства в свои дела. Среагировал же он инстинктивно и очень по-своему: его громадная правая рука сама собой сжалась в кулак и не ударила всего лишь, а резко ткнула Чарли в челюсть. Даже нанесенный вполсилы, такой удар вполне мог бы лишить Чарли головы, а его спасло лишь то, что ни он сам, ни его голова не оказали никакого сопротивления. Как мячик от теннисной ракетки, его отбросило вдоль стойки бара, он столкнулся со столом, вместе с ним налетел на стену и рухнул на пол.

Однако с той же упругостью он сразу поднялся на ноги. Кровь из разбитой губы капала на бледный подбородок, но, ощутив под ногами опору, Чарли кинулся на обидчика.

В баре находилось не меньше дюжины мужчин. Двое из них вцепились в Чарли и оттащили назад. Остальные бросились на Фрэнка. Какое-то мгновение исход схватки оставался неясным, поскольку оба противника с неукротимой яростью рвались друг к другу.

Сэм Джессап — толстый, краснолицый, похожий на разгневанного Будду, — из-за стойки бара раздраженно прикрикнул на обоих.

— Я позову полицию, слышите?! — Для пущей убедительности он схватил две пустые бутылки и замахнулся ими с видом человека, который скорее раскроит череп любому, чем позволит покуситься на свое имущество. Пожалуй, именно Сэм и предотвратил дальнейшее развитие драки.

— Ладно, твоя взяла, — уступил первым Фрэнк и, когда его отпустили, поправил одежду. — Только втолкуйте этому сморчку, чтобы он не попадался мне на глаза. — С этими словами он вышел из бара.

Сэм и другие посетители стали предлагать Чарли свою помощь, тот с презрением ее отверг. Смахнув с подбородка кровь, он пробормотал, что ничуть не пострадал, и после этого еще долго сидел в баре, пропустив обед и явно превысив свою ежедневную норму выбитого. Спиртное обжигало разбитую губу, но он почти не чувствовал боли. Глубоко внутри у него, подобно пламени, разгоралась ненависть, презрение к Фрэнку Кэстену и к некоторым другим, теперь мертвым людям. И еще жажда мести. Правда, кого уже нет в живых, теперь ему уже не добраться. Зато до Фрэнка Кэстена…

Ни тайный умысел, ни явное желание, а одна лишь судьба подстроила Чарли и Фрэнку новое свидание. Ни один из них не искал встречи. Фрэнк Кэстен, пожалуй, вообще забыл про тот инцидент. Что же касается Чарли Эймса, то он все это время лелеял мстительные помыслы, так и не находя в себе достаточно сил осуществить их.

И вот однажды поздно вечером чистая случайность снова. Разумеется, в таком маленьком городе они рано или поздно встретились бы, пусть и не один на один поздно вечером, когда Чарли возвращался домой из бара Сэма, изрядно нагрузившись там; что, впрочем, уже успело стать его новой привычкой.

Они остановились на тротуаре в нескольких шагах друг от друга, узнав друг друга скорее по наитию, нежели по каким-то конкретным чертам, и обменялись молчаливыми взглядами.

— Ну что, сморчок, еще что-нибудь посоветуешь? — наконец нарушил молчание Фрэнк.

Яростная жажда мщения, изрядно подогретая бурбоном Сэма Джессапа, снова овладела Чарли, однако здравый смысл подсказывал, что шансов у него нет, и это отчасти охладило его пыл. Он понимал, что никак не может тягаться с Фрэнком, да и челюсть все еще побаливала после первой стычки. И все равно у него не хватило мудрости найти примирительный ответ.

— Придерживаюсь прежнего мнения о тебе, — заявил Чарли.

И тогда Фрэнк медленно и неуклюже двинулся на него. Чарли секунду-другую неподвижно стоял на месте, но затем окончательно убедился в том, что, как бы сильна ни была ненависть к Фрэнку, сейчас ему никак не утолить ее. Поэтому он развернулся и пустился бежать.

Казалось бы бегство неприятеля могло успокоить Фрэнка, но против ожидания, этого не произошло: Чарли услышал за спиной тяжелый топот преследователя. Нарастающий страх, ужас, подстегнул его.

Теперь его мозг работал, инстинктивно придавая движениям ту автоматическую ловкость и хитрость, которые свойственны детям и животным и которые проявляются у человека вопреки переживаемому им страху. Чарли пробежал целый квартал, а затем повернул направо. Фрэнк сзади также сделал поворот. Тогда Чарли бросился вдоль аллеи, где темнота была гуще, однако ему показалось, что погоня вот-вот настигнет его.

Выбежав из аллеи, Чарли рванулся к задним дворам домов. Земля там была мягкая и теперь он не мог определить, насколько отстает Фрэнк, однако Чарли не решался обернуться. Новая волна ужаса накатила на него.

И опять в естественный ход событий вмешалась судьба. Прямо перед собой Чарли разглядел невысокий дощатый забор, выкрашенный белой краской. Даже такой представлял серьезное препятствие для человека его возраста и телосложения и ему оставалось либо перепрыгнуть забор, либо обежать его, рискуя быть схваченным. Он выбрал первое и преодолел препятствие на удивление легко. Приземлившись в трех-четырех шагах от забора, Чарли услышал за спиной треск и глухой удар. Он остановился и оглянулся.

Для того, чтобы увидеть, что произошло, было вполне достаточно лунного света. Фрэнк попытался повторить маневр Чарли, но ему не хватило то ли ловкости, то ли удачи. В том месте, где нога Фрэнка задела забор, виднелся пролом в несколько досок. Рядом лежал и сам Фрэнк, уткнувшись лицом в дерн и явно оглушенный падением.

Чарли Эймс какое-то мгновение стоял неподвижно, пытаясь успокоить дыхание и прислушиваясь к негодующему стуку своего сердца. Потом осмотрелся. По обе стороны от забора громадами высились дома, кое-где в окнах горел свет. Однако, как ему показалось, ни проходившая по дворам погоня, ни шум, вызванный столкновением Фрэнка с забором, не привлекли ничьего внимания. До него не доносилось ни звука, если не считать лихорадочного стука своего сердца и собственного же прерывистого дыхания.

Чарли быстро принял решение. Он не испытывал колебаний и не задавался никакими лишними вопросами. Теперь, когда его враг беспомощно лежал на земле, отмщение должно было свершиться. «Фрэнк Кэстен — это человек — зло, — подумал Чарли Эймс. — Он принесет еще больше вреда и своей семье, и мне самому, если…»

Его глаза быстро оглядели двор в поисках подходящего орудия и сразу нашли его — камень, один из многих, обрамлявших цветочную клумбу. Чарли наклонился, поднял камень, подошел к повергнутому к его ногам Фрэнку Кэстену, занес камень над головой, восстановил равновесие, примерился и разжал руки.

Потом Чарли отправился домой. Он изо всех сил заставлял себя не бежать, ибо страх перед Фрэнком теперь сменился другим, более сильным чувством — ужасом от содеянного.

На следующее утро Чарли почувствовал себя гораздо лучше Начался новый день, ярко светило солнце. Он плотно позавтракал и, как обычно, пешком пошел в банк. Там он невозмутимо поприветствовал сослуживцев, затем миновал кабинет президента банка, в дверях которого стоял сам мистер Сидней Ленкер, наблюдая за тем, как собираются на работу его служащие. В своей обычной манере Чарли слегка поклонился шефу.

— Доброе утро, мистер Ленкер.

— Доброе утро, Чарли. — Президент был склонным к полноте, франтоватым и низкогрудым человеком в очках без оправы. Его глаза-бусинки внимательно оглядели Чарли.

— С вами все в порядке? — спросил он.

Чарли замер на месте.

— Конечно, мистер Ленкер. А почему я…

— До меня дошли слухи, что вы недавно изрядно выпили.

Чарли вдруг испытал громадное облегчение и даже не смог сдержать улыбку.

— О, иногда бывает, пропустишь там или здесь стаканчик, — признался он. — Но это, сэр, никогда не отражается на моей работе.

Сид Ленкер не улыбнулся, но явно успокоился.

— Да… это, пожалуй, важнее всего, — сказал он и, повернувшись, скрылся у себя в кабинете.

«Старый скупердяй, — подумал про себя Чарли. — Все, что его во мне интересует, это смогу ли я продолжать работу или нет. А если почему-то не смогу, тут же уволит».

Все еще думая про старика Ленкера, Чарли увидел, как примерно в половине десятого в президентский кабинет зашел Том Мэдден, занимавший пост начальника местной полиции. Чарли догадывался, зачем тот наведался в их банк. Через минуту оба они вышли из кабинета и Ленкер показал Мэддену стол Чарли в углу зала.

Чарли продолжал спокойно сидеть, пока тот приближался к нему, хотя и не старался сделать вид, будто не видит его. Более того, он не сводил с Тома глаз. Мэдден был плотным, даже несколько грузным, с серебристыми волосами и добрыми глазами, но в это утро взгляд у него был мрачным — ему нечасто приходилось заниматься убийствами.

— Привет, Чарли, — приветствовал он Эймса, когда наконец оказался возле стола. Затем пододвинул стул и присел рядом.

— Привет, Том. Чему могу помочь? — Чарли прислушивался к собственному голосу, который показался ему спокойным и вполне невинным.

— Чарли, где ты был вчера вечером? — Том Мэдден жестко и изучающе смотрел на него через свои очки.

— Ненадолго заглянул к Сэму Джессапу. А почему ты спрашиваешь?

— Ты не встречался с Фрэнком Кэстеном?

Чарли никогда не знал точно, как и что отвечать на прямые вопросы, однако голос его прозвучал ровно, без малейшего колебания.

— Нет.

— Вчера вечером Фрэнка Кэстена убили. Его нашли на одном из задних дворов. Кто-то раскроил ему камнем череп.

Прежде чем ответить, Чарли выдержал соответствующую паузу.

— И ты думаешь, Том, что это сделал я, так ведь?

— Все помнят, про вашу драку неделю назад.

— Том, я хочу тебе кое-что сказать. Мне совсем не жаль Фрэнка Кэстена. Но ты и в самом деле обвиняешь меня в убийстве?

Мэдден заерзал на стуле и на мгновение отвел взгляд. Похоже, что контрнаступление со стороны подозреваемого действовало ему на нервы.

— Том, мы с тобой давние друзья, — продолжал Чарли. — Поэтому скажи все начистоту. По-твоему, это сделал я?

Том на секунду прищурился, затем на его лице появилась чуть глуповатая ухмылка.

— Нет, черт побери, — ответил он. — Извини, Чарли, мне не надо было приходить сюда. Ты не из тех, кто способен на убийство. — Он встал и протянул Чарли руку. — Останемся друзьями, так ведь?

Чарли тоже встал и пожал протянутую руку.

— Конечно. А почему бы и нет?

Он так и стоял, наблюдая, как Том выходит из банка. Сейчас он мне поверил, — подумал Чарли. — Но что Том подумает, когда не найдет других подозреваемых? Возможно, опять обратит внимание на меня?

«Но я ни о чем не сожалею! — Эта мысль пришла к нему совершенно неожиданно. — Мне представился случай покарать зло, и я им воспользовался. И всегда буду так поступать».

Чарли Эймс сидел за своим столом в банке и вчитывался в бумаги, которые поступили к нему на оформление. Аннулирование закладной должника. Миссис Эрншоу. Шестьдесят два года. Вдова. Расплатиться не может. Сама нуждается. Аннулирование закладной.

Наверное, он просидел так довольно долго, не шевелясь и пристально вглядываясь в бумаги, потому что не видел и не слышал ничего вокруг, пока кто-то не склонился над ним.

— В чем дело, Чарли? Вам что сегодня нездоровится?

Чарли поднял взгляд и увидел босса. В этот день Сид Ленкер выглядел как никогда цветущим и очень важным. Руки на округлом животе, сигара в зубах — она кстати, шла к его тучной фигуре. Когда-то, в прошлом, один лишь вид этого чудовища, направляющегося к его столу, мог заставить Чарли похолодеть от ужаса — когда-то, но не сейчас.

— Речь идет о доме миссис Эрншоу, — сказал он. — Дело в том, что если мы продадим его, то едва ли покроем выданную под залог сумму. Если же мы оставим дом ей, она, возможно, сможет, хоть как-то выплачивать нам свой долг. Что мы теряем?

Сид Ленкер чуть не выронил изо рта сигару.

— Что мы теряем? — повторил он. — Мы теряем нашу принципиальность. Мы теряем нашу репутацию солидного финансового учреждения и становимся благотворительной организацией. — Ленкер снова наклонился над столом Чарли и заговорил более мягким тоном. — Как я понимаю, вчера вечером вы опять наведались в бар, так? И вот что я вам скажу: если именно там вам приходят в голову подобные идейки — вроде той, которой мы только что поделились со мной — то я порекомендовал бы вам либо перестать заглядывать в бар каждый вечер, либо прекратить приходить каждое утро в банк.

Мистер Ленкер выпрямился, явно довольный собой. Сейчас он казался просто громадиной. Однако в сознании Чарли уже кружили, переплетаясь друг с другом, всевозможные образы, порой меняя и теряя свои очертания. Чарли припомнился другой банкир. Давным-давно это было. И женщина, его мать, не миссис Эрншоу, не столь невинная, как миссис Эрншоу, но все же…

— Вы не имеете права выкидывать людей из дому, — проговорил он вслух, причем весьма отчетливо.

По своей натуре мистер Ленкер был полной противоположностью Фрэнку Кэстену. И, видимо, отличался большей наблюдательностью. Возможно, он разглядел в лице Чарли, нечто такое, что ускользнуло от внимания Фрэнка. Во всяком случае, Сид Ленкер отступил назад, повернулся и позорно ретировался в свой кабинет. И весь остаток дня больше не беспокоил Чарли…

На следующее утро Чарли Эймс сидел за своим столом в банке и ждал, резко выделяясь этим среди остальных служащих. Во всяком случае, никто из них за столом не сидел. Все кружили, ходили туда-сюда, без умолку болтали и совсем не занимались делом.

И происходило все это по той простой причине, что их босс, мистер Сидней Ленкер, в это утро опоздал в банк. Он не стоял в дверях своего кабинета и не приветствовал их, как водилось, перед началом работы.

Что-то около половины десятого появились Том Мэддэн и двое его сотрудников в форме. Том сообщил, что мистер Ленкер мертв, что его убили.

Вот уж когда поднялся настоящий гвалт! Мэдден получил ключи и открыл кабинет Мистера Ленкера. Он недолго поговорил с его секретаршей, потом с другими людьми. Чарли Эймс знал, что и до него обязательно дойдет очередь.

Это произошло где-то в половине одиннадцатого, а может и в одиннадцать. Поскольку из-за отсутствия управляющего банк попросту не мог работать, многих сотрудников отпустили домой. Гомон чуть стих, хотя все еще было довольно шумно. В конце концов, как того и стоило ожидать, Том Мэдден добрался до стола Чарли. Казалось, он сделал это как-то нехотя, даже внутренне мучаясь. Начальник полиции грузно опустился на стул.

— Чем могу помочь? — полюбопытствовал Чарли.

— Где ты был вчера вечером? — в свою очередь спросил Том.

— Заскочил в бар Сэма Джессапа.

— А потом, перед тем как пойти домой, куда-нибудь заходил?

— Куда заходил?

— Это я тебя спрашиваю, заходил ты куда-нибудь?

— Нет.

— Кто-то вчера вечером посетил Сида Ленкера. Очевидно, знакомый ему человек, потому что тот впустил его внутрь. После этого посетитель огрел его по голове прессом для бумаг, который лежал на столе в библиотеке.

— Не скажу, что сожалею о смерти Сида…

Том Мэдден пожевал нижнюю губу.

— Смешно как-то получается. Чарли, — заметил он, — всякий раз, когда в городе кого-то убивают, ты ничуть не сожалеешь о жертве.

На Чарли его слова не произвели никакого впечатления. Он даже не испугался.

— У меня свое мнение о каждом человеке, — признал он, — и я обычно не скрываю его.

Том чуть подвинулся на стуле и наклонился поближе к Чарли.

— Вчера, — сказал он, — Сид продиктовал секретарю распоряжение для отдела кадров о твоем увольнении.

— Допускаю, что он мог это сделать, — согласился Чарли.

— Но почему он заимел на тебя зуб?

— Мы с ним разошлись во взглядах относительно того, целесообразно ли аннулировать закладную одного должника. — Он посмотрел Тому прямо в глаза. — Скажи, Том, ты ведь не думаешь, что из-за этой паскудной работы, которой я здесь занимаюсь, я действительно уработал старину Сида?

Однако в этот раз Том сдался не так скоро.

— А окажись ты на моем месте, Чарли, что бы ты подумал?

— У тебя есть какие-то доказательства?

— Никаких.

— Ну так найди их, Том, а до тех пор останемся друзьями, хорошо?

В отличие от их последней встречи Том Мэдден не протянул ему на прощание руку.

Банк прислал уведомление за месяц вперед, однако вместо того, чтобы получить компенсацию, Чарли продолжал регулярно приходить на работу. А вечерами по-прежнему заглядывал к Сэму Джессапу и прикладывался к бутылочке.

— Ну надо же, — узнав про увольнение Чарли, пробормотал Сэм, — зачем им это, когда старина Ленкер уже на том свете?

— Такова была его последняя воля, — спокойно ответил Чарли. — А выполнить ее — святое дело.

— Ну и как ты теперь, когда тебя выкинули с работы, намерен добывать деньги на выпивку? — поинтересовался Сэм.

— Да, об этом я пока не думал, — признался Чарли.

— А стоило бы. Ты, похоже, основательно пристрастился к этому зелью.

— Сэм, ты хочешь сказать, что после всех этих лет, что я был твоим постоянным клиентом, ты не откроешь мне кредит?

Для Сэма его слова прозвучали как шутка. Он откинул голову и глубоко, раскатисто рассмеялся. — Чарли, — сказал он, когда ему наконец удалось справиться с собой, — я здесь не ради Святого духа высиживаю.

Чарли на какое-то мгновение даже опешил. Ему никогда не проходилось увидеть Сэма с такой стороны, как сейчас.

— А ради чего ты здесь, Сэм? — спросил он мягко и спокойно.

— Я зарабатываю себе на жизнь, Чарли-малыш, — ответил Сэм с широкой улыбкой на лице.

— И тебе все равно, как?

— Что ты хочешь сказать?

— Тебе наплевать на тех, кому ты подносишь виски? Тебя не волнует, кто они?

— Нет, Чарли-малыш, покуда они могут платить, нет.

— И тебе до лампочки, что может сделать с ними выпивка?

— Нет, черт побери. Это их проблемы. Всем, кто заходит сюда, уже есть двадцать один год…

«Нет, не всем, — молча возразил бармену Чарли, — не всем тогда исполнилось двадцать один». И снова в мозгу его всплыли воспоминания. Тот бар не так уж отличался от этого, да и бармен во многом походил на Сэма. И мальчик по имени Чарли приходил в тот, другой бар присмотреть за своим отцом — до тех пор, пока бармен как-то не сказал ему: — Сынок, ты что чокнутый? Ты думаешь, что я намерен помогать тебе вытаскивать твоего папочку отсюда, покуда у него еще водятся деньги на выпивку и он держится на ногах?

— Виски — это зло, — сказал Чарли.

Ухмылка не покидала лица Сэма.

— Да, уж в этом-то ты определенно знаешь толк.

— И люди, которые подносят виски, тоже являются носителями зла. Тебя следовало бы вышвырнуть из города…

Юмор Сэма простирался на весьма обширную территорию, на которой, однако для него самого не было места. Ухмылка мгновенно слетела с его губ.

— Послушай, Чарли, не настолько мне нужны твои деньги, чтобы я стоял и выслушивал все, что ты плетешь…

— Ты не должен делать деньги на человеческих слабостях! — воскликнул Чарли.

На сей раз Сэм Джессап не поленился выйти из-за стойки, положить обе свои могучие ладони на плечи Чарли и собственноручно выпроводить его на улицу.

Чарли вновь пребывал в ожидании, но на этот раз уже в своей маленькой, пустой холостяцкой квартирке. До него донесся звук шагов на лестнице и он знал, что это Том Мэдден. Когда в дверь сильно постучали, он произнес:

— Входи, Том.

Посетитель, действительно оказался Томом Мэдденом, лицо его выражало одновременно решимость и усталость. Жесткий взгляд сразу же уперся в Чарли.

— Два дня назад у тебя возник какой-то спор с Сэмом Джессапом, — начал Том. — Вчера вечером после закрытия Сэм оставался один в своем баре, когда кто-то швырнул ему в окно несколько динамитных шашек. Итог: груда развалин и мертвый Сэм. Ты рад, что он умер, Чарли?

— Сэма мне совсем не жаль, — признался тот.

— Тогда тебе будет лучше пойти со мной.

— Это куда же?

— В тюрьму.

— У тебя, что есть доказательства, что я убил Сэма Джессапа?

— Даже намека на доказательства нет. Но для себя я уже решил, что это сделал именно ты. Так что во избежание новых неприятностей я решил запереть тебя, Чарли. А насчет обвинения подумаю позднее.

Чарли Эймс встал и надел пиджак.

— Том, ты думаешь, что я подвинулся рассудком?

Жестокое выражение лица Тома Мэддена чуть смягчилось.

— Я не психиатр, — он пожал плечами. — Возможно, Фрэнк Кэстен действительно заслуживал смерти. Так же, как Сид Ленкер и Сэм Джессап. Но не я им судья, Чарли, и не ты.

И вот Эймс оказался в тюремной камере, где он сидел, ждал и сам не знал, чего именно. Том сказал, что он может пригласить адвоката, но Чарли пока Не понимал, зачем тот ему может понадобиться. Том запер его в камере, а сам ушел.

Это была совсем крохотная тюрьма — всего три камеры Одна пустовала, а в третьей на койке лежал какой-то небритый парень, по всей видимости, пьяный, и спал. Двери камер выходили в коридор, который вел в большую комнату в передней части здания, где стояло несколько столов. Дверь в эту комнату была раскрыта, и до Чарли изредка доносились обрывки каких-то разговоров.

Впрочем, он даже не старался вслушиваться в чужие голоса. Сейчас компанию ему составляли его собственные мысли. А ему было о чем подумать.

Он не сошел с ума, это уже точно. С точки зрения юриспруденции и криминалистики сумасшествие подразумевает, что человек не понимает разницы между тем, что правильно, а что нет. А он-то это знал. Знал, что Фрэнк Кэстен, Сид Ленкер и Сэм Джессап были носителями зла. Именно поэтому он и убил их.

Нет, вопрос состоял в том, имел ли он, Чарли Эймс, право судить и карать. На этот пункт они с Томом смотрели по-разному. Проблема заключалась в том, что Том, в сущности, не понимал, что представляет собой зло. Он не знал, не видел, как оно действует, а Чарли видел.

Нет, решил наконец Чарли, он ни о чем не сожалеет. Когда человек встречается со злом, он должен вступить с ним в схватку, и никаким компромиссам здесь нет места. Любое зло должно быть наказано, а самого носителя зла следует уничтожать, лишать силы и возможности причинять новый вред.

Может быть, именно тогда, когда Чарли пришел к такому выводу и рассудок его вернулся в прежнее спокойное состояние, он стал различать доносившиеся из коридора звуки. Возможно, это произошло и потому, что беседа там проходила громче обычного.

— Пусти! Пусти меня! — фальцетом кричал один из собеседников — судя по всему мальчишка.

— Джой! Джой! — звучал в ответ голос женщины — молящий, плачущий.

— Тебе от этого не будет никакого прока! — надрывался парень. — Я снова убегу. И все время буду убегать. Пусть хоть сколько меня хватают — все равно не удержат. Я не хочу жить с тобой…

— Джой… Джой… у меня не осталось никого, кроме тебя, — запричитала женщина. Наверное, даже на колени опустилась. — Ты же не можешь оставить меня одну, Джой… Ты нужен мне…

Чарли Эймс закрыл уши ладонями, лишь бы не слышать этих ужасных, вопящих голосов. Но было уже поздно. В мозгу его словно закрутились колеса, вынося воспоминания на поверхность сознания. Опять эти воспоминания… Как много их было! Если бы разум был способен забыть, забыть навсегда.

«Чарли… Чарли… У меня не осталось никого, кроме тебя. Пожалуйста, не покидай меня…»

«Я не хочу здесь оставаться… почему ты не оставишь меня в покое?.. дай мне уйти…»

Он прижал к ушам кулаки, голоса в мозгу не умолкали. Воспоминания не исчезали. Они теснились, боролись за его внимание, постоянно меняясь, звучали все более громко, отчетливо, обвиняя и проклиная…

«Но я ведь ненадолго уезжал, тетя Мэй…»

«Ненадолго, Чарли? Три года это очень, очень долго. По крайней мере, так казалось твоей матери…»

«Но почему же она не сказала мне, не дала знать? Я бы вернулся домой…»

«А как она могла догадаться, Чарли? После того, как ты уехал…»

«Но почему она не сделала этого, тетя Мэй? Почему?»

«Ты же помнишь, как обращался с ней твой отец… а потом и ты покинул ее… для чего ей оставалось жить, Чарли?»

Чарли Эймс диким взглядом окинул пространство вокруг себя. Он оказался в ловушке. От голосов некуда было бежать. Что ж, пора встретиться с ними один на один и до конца разобраться.

Том Мэдден с чувством явного облегчения приподнял бровь. Наконец-то ему удалось выпроводить очередных посетителей, установив между обоими некое подобие перемирия. Впрочем, он весьма сомневался в том, что проблема решена окончательно.

— Чертов сопляк, — сказал Мэдден своему помощнику. А эту бедную женщину жалко. Всю жизнь с ней обращались, как со скотиной. Не понимаю даже, почему она не хочет спокойно пожить одна. Избавилась от мужа, а сыночек ничуть не лучше. Не надо было ей просить нас искать его. Попомни мои слова, этот Джой Кэстен основательно попортит матери нервы, прежде чем совсем собьется с пути.

Том встал со стула и, потянувшись, стряхнул остатки усталости.

— Пойду посмотрю, как там наш Чарли, — проговорил он и не спеша побрел к камере.

Ему не было нужды проделывать весь этот путь — тело Чарли Эймса он увидел еще от самой двери в конце коридора.

Оно напомнило ему тряпичную куклу, подвешенную за воротник на стенной крючок.