Вкус любви

Глава 10

— Паром не ходит.

Его лаконичный ответ ничуть не прояснил ситуацию.

— Я это знаю, но откуда это знаете вы?

— На острове новости распространяются быстро.

Эти слона заставили ее повернуться к злополучному паромщику. Она грозно воззрилась на него.

— Полагаю, сплетни касаются и этих вещей тоже.

Молодой человек обратился к Джейкобу через ее плечо:

— Я не хотел обидеть ее. Правда. Мы просто разговаривали.

— Я что, вдруг исчезла, раз появился другой мужчина? — ядовито поинтересовалась она.

— Оставьте бедного парня в покое. — Джейкоб подошел и встал рядом с ней. — Вы перепугали его до смерти.

— Испугался женщины? — саркастически спросила она, каким-то краем сознания понимая, что перегибает палку, но уже не могла остановиться. — Представляю себе.

— Я не шовинист, — заявил паромщик. В присутствии Джейкоба он явно осмелел.

— Тогда как вы объясните ваши неуместные замечания? Съели что-то нехорошее на завтрак? — Ее желудок урчал, напоминая, что сегодня она еще ничего не ела, ни плохого, ни хорошего.

— Он делал вам неподобающие замечания? — Голос Джейкоба вдруг стал ледяным, его дружеский тон исчез.

— Он намекал, что Саймон и я не деловые партнеры, а что между нами существуют некие личные и интимные отношения.

— Мой работодатель не одобряет измышлений относительно его личной жизни.

Паромщик побледнел.

Аманда не винила его. От убийственного тона Джейкоба даже у нее по спине побежали мурашки.

— Я не имел в виду ничего такого. Честно.

— Намеки на то, что между мужчиной и женщиной обязательно должно быть что-то большее, чем просто деловые отношения, никогда не приветствуются, — сказала она прежде, чем Джейкоб успел ответить.

— Я был просто потрясен, что вы остались на ночь. Вот и все. У мистера Бранта гости не оставались ночевать с того раза, как его кузен опоздал на последний вечерний паром пару месяцев назад.

— Служба разведки, случайно, никак не связана с персоналом паромов штата Вашингтон, а? — Она была удивлена, что этот человек так много знал о жизни Саймона. Сама она не знала ничего подобного о своих соседях, с которыми уже два года жила дверь в дверь, с тех пор как ушла от Ланса.

Очевидно, поняв, что все, что бы он ни сказал, делает ситуацию только хуже, парень в оранжевом жилете стал отступать в направлении конторы.

— У меня там, э-э… много бумажной работы. Сожалею, что отмена парома доставила вам неудобства, мэм.

— Вы его запугали.

Она уставилась на Джейкоба, недоверие боролось в ней с обидой.

— Я запугала его? Да это вы вдруг превратились в монстра. Я удивляюсь, как это вы не заморозили бедного парня до смерти своей холодностью.

Явное удовлетворение появилось на лице Джейкоба.

— Эту роль я играю довольно хорошо.

— Я бы сказала, вы все свои роли играете с мастерством опытного трагика.

— За такую изысканную лесть я приготовлю вам на ужин торт «Наполеон».

От одной мысли о рассыпчатом слоеном тесте и сладком креме, наполняющем изысканный десерт, у нее потекли слюнки, но она не собиралась возвращаться к Саймону.

— Я буду ждать здесь, пока паром снова не начнет работать.

— Не самая хорошая идея. Может случиться, что вы и до завтрашнего утра не выберетесь на большую землю.

— Мне трудно в это поверить. Они же не могут лишить пассажиров возможности выбраться с острова.

— Население острова так мало, что он последний в списке приоритетов паромного сообщения. Кроме того, у большинства жителей есть собственные лодки, которые они используют, если им отчаянно нужно добраться до большой земли.

Она вспомнила о яхте, пришвартованной на личном причале Саймона.

— Но у меня машина. Я не могу просто нанять кого-то, чтобы перевезти меня. — Хотя эта мысль очень соблазнительная.

— Вы бы все равно не смогли никого нанять. Джим Флетчер единственный, кто возит пассажиров за плату, а его сейчас нет на острове.

— Итак, я буду ждать здесь.

Джейкоб оглядел маленькую почти без мебели комнату.

— В доме босса будет удобнее.

Это он так думает. Да ей будет удобнее в самых густых зарослях ежевики, чем в доме Саймона.

— Я прекрасно устроюсь тут. Если я устану, то смогу поспать в машине.

— А как же еда?

У нее не было настроения есть, даже несмотря на урчание в животе, но вот пить хотелось.

— Я схожу в магазин за продуктами.

— Вы очень упрямы.

— Думайте, что хотите, Джейкоб. Я просто не хочу больше причинять неудобств Саймону. Я останусь здесь, с вашего позволения.

— Боссу это не понравится.

— Да он даже не заметит. Начать с того, что к вашему возвращению он забудет, зачем вас посылал.

— Босс не слабоумный.

— Да, но он очень занят своей работой. Спасибо за вашу заботу, но мне хорошо там, где я есть.

Джейкоб удалился, бормоча что-то о настырных женщинах, которым все-таки лучше было не давать право голоса.

Она не могла не улыбнуться. Джейкоб был вспыльчивым старым чудаком, но он встал на ее сторону еще до того, как она упомянула о непристойных намеках паромщика. Она нравилась старому плуту, даже если он и никогда этого не признает.

Аманда взяла упаковку из шести бутылок воды и направилась к древней на вид кассе. Кассирша, средних лет женщина в огромной футболке с нарисованными на груди кошками, оживленно беседовала с пожилой женщиной в белых брюках и трикотажной рубашке. Ни одна из них не обратила внимания, что Аманда ждет, чтобы расплатиться.

Она ничего не сказала. Зачем прерывать их разговор, если в ее планах только взять воду и вернуться на пристань? Она подумала о том, чтобы проехаться по острову, но что,если паром придет, когда ее не будет? Она не сомневалась, что сегодня это единственный рейс. И была полна решимости попасть на него.

Над входной дверью звякнул колокольчик. И она, и обе женщины обернулись, чтобы посмотреть на вошедшего.

Это был Саймон.

— Доброе утро, мистер Брант, — сказала кассирша. Он вежливо кивнул двум женщинам и направился прямо к Аманде. Он остановился меньше чем в футе от нее.

— Джейкоб сказал, что вы не захотели вернуться в дом.

Упрек в его голосе был неожиданным.

— Я не хотела причинять вам неудобств больше, чем уже причинила, — сказала она, сообщая ему тот же самый предлог, о котором говорила Джейкобу.

С загадочным выражением лица он взглянул на воду в ее руке.

— Я не против.

— Спасибо, но я не хочу навязываться. — Он был готов возразить, так что она продолжала: — Вы дали мне возможность представить вам предложение о слиянии. Наше вами бизнес завершен, и нет причин, чтобы вы чувствовали ответственность за мой комфорт. Ведь я не была гостьей в вашем доме.

Уголки его губ изогнулись вверх.

— Так вы сказали человеку на пароме. Джейкоб говорил, вы были очень категоричны в этом вопросе.

Она ощетинилась, вспомнив о пережитом тогда негодовании.

— Это правда! У того человека не было права на намеки.

— Жить на маленьком острове — это все равно что жить в очень маленьком городке. — Взгляд Саймона остановился на двух женщинах, которые делали вид, что беседуют, но явно больше интересовались его разговором с Амандой. — Все всё знают о делах других или думают, что знают.

— Что ж, это неправильно. Такие сплетни невыносимы. — Она не заметила, что повысила голос, пока женщина, разговаривавшая с кассиршей, перестала даже делать вид, что не слушает, и уставилась на нее с наглым любопытством. Великолепно. Новые сплетни. Она улыбнулась и кивнула, надеясь, что они вернутся к своему прерванному увлекательному разговору, после чего повернулась к Саймону: — У вас действительно нет причин ждать здесь. Мне есть чем освежиться. — Она подняла упаковку воды. — До прибытия парома со мной все будет в порядке.

— Но вам будет лучше в моем доме. Джейкоб твердо решил избаловать вас. — В голосе Саймона появились соблазняющие нотки, которые у нее ассоциировались отнюдь не с едой. — Пока мы тут говорим, он колдует над слоеным тестом для «Наполеона».

Она почувствовала, как напряглось лицо. Последнее, что ей было нужно после того, как Саймон, сам того не зная, отверг ее, — это высококалорийный десерт.

— Уверена, он вам понравится.

— Он готовит его для вас. — Саймон засунул руки в карманы джинсов, натянувшаяся ткань обрисовала одну часть его мужской анатомии, которую ей лучше не замечать.

Она заставила себя перевести взгляд на его лицо и смотреть туда.

— Сожалею, но меня там не будет, чтобы съесть его, — сказала она, добавляя еще одну ложь к тому, что уже сказала утром.

— Почему вас там не будет? — Он хмуро посмотрел на нее, его чувственные губы сжались в тонкую линию. — У вас нет причин ждать в той «очаровательной» комнате, когда вы можете прекрасно отдохнуть у меня дома. Мы могли бы даже немного потренироваться.

Он произнес это так, словно это было что-то вроде поощрения, но она вздрогнула от этой мысли.

Ни за что в жизни она больше не пройдет через еще одну мучительную, рискованную для ее чувств тренировку с Саймоном.

— Я ничего не имею против. Правда. Но уверена, вас ждут эксперименты или что-то еще. — Она робко махнула в сторону двери. — Не буду вас задерживать.

Она отвернулась, надеясь, что он наконец-то все поймет и уйдет. Она больше не вернется в его дом. Точка. Если он думает, что она невротически вежлива, пусть думает. Будет гораздо хуже, если он догадается о желании, возраставшем, похоже, с каждой секундой, проведенной в его присутствии.

Свист воздуха, когда он резко выдохнул, был единственным предупреждением, которое она услышала. Он выхватил воду из ее рук, бросил ее там же в проходе и подхватил Аманду на руки, будто она была какой-нибудь девицей в бедственном положении. Только настоящее бедствие началось в тот момент, когда он прикоснулся к ней, потому что все ее чувства словно сошли с ума.

— Ну что ж, я, черт побери, собираюсь удержать вас. Ваше упрямство не доведет вас до добра.

— Саймон! Поставьте меня на землю. Вы устраиваете сцену. О ней станет известно всему острову еще до того, как мы дойдем до моей машины. — И, судя по одинаковому выражению жадного любопытства на лицах обеих женщин у кассы, Аманда была уверена, что не преувеличивает.

Саймон не обратил внимания на ее слова и понес ее на улицу. Около машины он остановился.

— Нажмите кнопку.

Она даже не подумала спорить с ним. Если она поскорее не выберется из его рук, то сделает что-то невероятное. Например, поцелует его. Или зароется пальцами в шелковистые черные волосы, которые он сегодня не стал убирать в хвост.

Щелчок возвестил, что двери открыты, и Саймон распахнул пассажирскую дверь. Он нагнулся и посадил Аманду внутрь.

— Что вы делаете? — Она почти визжала. Никогда раньше она не визжала, но раньше ее никогда не похищали эксцентричные гении. — Это моя машина!

— Я поведу. — И его тон ясно дал понять, что спорить бесполезно.

Но она не могла так легко согласиться.

— Но вы не вписаны в договор проката.

Он только посмотрел на нее.

— Ну что ж, не вписаны, так не вписаны. — Возмущенно поджав губы, она стала смотреть вперед.

Он захлопнул дверь. Крепко. Через пару секунд он уже сидел на водительском месте.

— Ключи? — Он протянул руку.

Она посмотрела на него с немым вызовом. Ключи она ему ни за что не отдаст.

С невероятным проворством, приобретенным на тренировках таэквондо, он выхватил у нее ключи. Аманда взвизгнула.

Никак не отреагировав на этот возмущенный возглас, он вставил ключ зажигания и завел мотор.

— Пристегните ремень.

Она воззрилась на него:

— Заставьте меня. — Откуда это взялось?

Он не стал медлить.

Пока мотор работал вхолостую, он потянулся через нее, так что его грудь прижалась к ее груди, и схватил ремень. Способность соображать начисто оставила ее, и все, что она могла сделать, — это попытаться ограничить свою реакцию учащенным дыханием и сердечным ритмом, который можно было измерять по шкале Рихтера.

Он протянул ремень поперек ее тела и защелкнул в замке.

— У вас гипервентиляция. Успокойтесь. Я не сделаю вам ничего плохого.

Он думает, что она испугалась? Да, она испугалась, до умопомрачения, но не его. Себя.

Саймон тронул машину задним ходом и выехал с маленькой, рассчитанной на два автомобиля парковки у магазина.

— Мне же нужно на чем-то добраться до дома. Я приказал Джейкобу высадить меня, когда мы заметили вашу машину.

— Если вам нужно было, чтобы вас подвезли, надо было только попросить. — По крайней мере голос не подвел ее, и она ни разу не дала петуха. — Для этого было совершенно не обязательно меня похищать, а также присваивать мои ключи и мою машину.

Его улыбка была просто ослепительна.

— Разве?

Она скрестила руки на все еще нервно вздымающейся груди.

— Да.

— Вы же не собирались вернуться в мой дом без приказа от самого сената.

— Это просто смешно.

— Нет, смешно ваше упрямое желание ждать парома на пристани! Что бы вы делали, если бы паром так и не пришел? Спали бы в машине?

Поскольку именно так она и планировала поступить, она не стала отвечать ему.

— Может быть, это и маленький остров, но это не значит, что он безопасен для красивой женщины, спящей в машине всю ночь в одиночестве.

Красивой женщины? Ну да. Она только фыркнула в ответ на его явную попытку заставить ее уступить при помощи такой грубой лести.

— И хотел бы я знать, что вы намеревались есть. Я видел только воду в бутылках. Джейкоб сказал, что вы не завтракали. Хотите уморить себя голодом?

От этого вопроса она похолодела. Она не морила себя голодом. Больше нет. Она не страдает анорексией. Это просто тот отказ так сильно повлиял на ее аппетит.

— Я не голодна.

Пришел его черед недоверчиво хмыкнуть.

— Что я ем или не ем, вас никак не касается, мистер Брант.

— Почему нет? Я думал, мы друзья.

— Мы деловые партнеры.

— Разве при этом мы не можем быть друзьями?

Нет, если она хочет его больше, чем хочет дышать, сильнее, чем боится его отказа. Она позволила этому желанию управлять ее действиями вчера вечером, и посмотрите, к чему это привело. Она была унижена, даже если он и не знал об этом.

— Сомневаюсь, что мы еще хоть раз увидимся.

— Увидимся, если вы будете настаивать на слиянии.

Они доехали до ворот, которые Джейкоб оставил открытыми. С боссом старый чудак не играл в кошки-мышки.

Саймон остановил машину перед домом и вышел. Она открыла дверь и уже вылезала из машины, когда вдруг осознала, что Саймон достает из багажника ее чемодан.

— Что вы делаете?

— Достаю ваши вещи.

— В этом нет необходимости. — Она попыталась забрать свой чемодан и положить его обратно в багажник, но Саймон убрал его за спину. Непреодолимый барьер в ее теперешнем положении. — Через пару часов я буду на пароме.

Он покачал головой и потянулся за ее ноутбуком.

— Я так не думаю. Гораздо более вероятно, что первый паром отправится только завтра утром, но даже если и нет, вас на нем не будет.

— Что значит, меня на нем не будет? — спросила она, уже начиная паниковать.

— Мы не закончили обсуждать вопрос о слиянии, что я сказал бы вам, если бы вы потрудились сегодня утром немного задержаться, чтобы попрощаться. — Похоже, его действительно обидело, что она этого не сделала.

Но почему его волнует, попрощалась она или нет? Она проигнорировала внутренний голос, настаивавший, что он прав и они не закончили обсуждение, и сказала:

— Я представила вам все факты.

— Что, если у меня есть вопросы? — Он достал из багажника ее портфель и повернулся к ней с укором, никак не меньше. — Или я хочу прояснить какие-то детали?

— Не хотите вы ни черта подобного! — Это же глупо. Саймон хочет этого объединения так же, как она хочет нежной дружбы со своим бывшим мужем. — С чего бы вам задавать мне какие-то вопросы? — возмущенно спросила она. — Вы же не задавали их вчера вечером.

Он взял ее ноутбук и набросил ремень на плечо, потом поднял чемодан.

— Я был занят, слушая вас.

Лучше сказать, игнорируя ее.

— Ну конечно.

Его глаза сузились.

— Я могу это доказать. — И он стал осыпать ее фактами, словно пулями из автомата. Все они были точны, все цитировали то, что она говорила ему вчера. Когда он закончил, он выглядел довольным. — Может быть, я и не хочу этой сделки, но я думал, вы собирались повлиять на мое мнение.

Это уже слишком. Он может дословно цитировать ее слова, но это не значит, что он поверил хотя бы одному из них.

— Я не могу свернуть каменный утес.

— Вы хотите сказать, что я тупой, как булыжник? — В уголках его губ плясало веселье, и ее терпение лопнуло.

— Нет, упрямый, как скала!

Он запрокинул голову и расхохотался.

Кровь прилила к ее лицу, ее возмущение нарастало. Она не смутилась, она была в ярости.

— Это не смешно. Мы сейчас говорим о моей карьере. Вы не будете даже думать о слиянии, не важно, пойдет оно на пользу обеим компаниям или нет.

Вдруг смех прекратился, и его серые глаза серьезно и внимательно посмотрели на нее.

— А ваша работа — это все, что имеет для вас значение, да?

— Работа не разочаровывает; как это делают люди.

— И если наша сделка не состоится, вы считаете, что все равно получите от своей работы то, что хотите?

Вспомнив вкрадчивую угрозу в голосе Дэниела, она стиснула зубы, чтобы удержать честный ответ.

— А вам какая разница?

— Может быть, меня это интересует. — Он с преувеличенной силой захлопнул багажник и мрачно собрал ее вещи. — Может быть, я не хочу видеть, что вам от этого больно, но тут у меня нет никакого выбора, потому что то, к чему стремитесь вы, не самое лучшее для «Брант компьютерз». Вам просто кажется, что это хорошо.

Она не знала, что сказать. По его словам, выхолило, что его действительно волнует ее судьба, а она знала, что это невозможно. Она вызывает у него раздражение, не более того. Просто пятнышко на экране радара его жизни, которое скоро исчезнет.

Не говоря больше ни слова, он развернулся и двинулся к дому, предоставив ей решать, идти за ним или нет. Она пошла.

Он направился прямо в ее бывшую комнату и положил вещи в ногах кровати, потом повернулся к Аманде.

— Не могу обещать, что изменю свое мнение, но могу гарантировать, что, если вы уедете, у меня не будет шанса передумать.

По его лицу было видно, что на компромисс он не пойдет. Если она останется, есть надежда на успех. Если она уедет, слияние не состоится. Это шантаж. Простой и откровенный. И очень эффективный. Он решил сыграть на единственной вещи, которую она ценила в своей жизни, кроме дружбы с Джиллиан. На ее карьере.

Она не могла понять, зачем Саймону нужно, чтобы она осталась. Трудно поверить, что он действительно хочет пересмотреть ее аргументы в пользу предложения «Икстант». Но что, если она ошибается? Даже если нет, чем дольше она удерживает Дэниела от обращения за поддержкой к другим родственникам, тем лучше. Она не желает быть ответственной за разжигание семейной войны.

Мысли метались в мозгу Аманды так, что у нее закружилась голова. Она чувствовала, как разрывается между знакомым страхом остаться с Саймоном, желая человека, которому нет до нее дела, и незнакомым страхом подвести свою компанию и лишиться работы.

Так какой же у нее выбор? Она пережила брак с Лансом. Выдержит и еще несколько дней в доме Саймона.

— Я остаюсь.

Саймон наблюдал из окна лаборатории, как Аманда слоняется вдоль берега. Она сменила свой официальный костюм на короткий топ и брюки-капри в тон. Она даже завязала свои изумительные волосы в хвост вместо аккуратного пучка, который обычно носила. Она выглядела потрясающе, совсем не похоже на застегнутую на все пуговицы женщину, которую он так хорошо узнал за столь короткое время.

Запищал таймер, напоминая ему, что пора работать, но, с другой стороны, она же там. Она сказала ему, что ей нужно проверить электронную почту, и снова отказалась от завтрака. Это беспокоило его, но он добился главной уступки и чувствовал, что еще одной не получит.

Он пришел в лабораторию, чтобы попытаться сделать что-то полезное. Для двух его главных проектов требовалось решить несколько головоломных задачек, и они должны были унести его мозг в страны, населенные монтажными схемами и компьютерными кодами, а не людьми. Но этого не случилось.

В первый раз на его памяти он не мог откопать в своих проектах ничего достаточно интересного, чтобы сконцентрироваться на них. Он был слишком занят мыслями об Аманде. Заставив ее остаться, он, похоже, совершил самый нелогичный поступок в своей жизни. У него было несколько очень веских причин позволить ей уехать и никогда больше не видеться с ней. В важности этих причин он был убежден до сегодняшнего утра, до того момента, как вошел в кухню и не нашел ее там.

Ни один из этих веских доводов не шел ни в какое сравнение с тем, что она уехала. Он ожидал увидеть ее сидящей за столом, и когда не увидел, свет утра померк для него. Когда Джейкоб сказал, что Аманда уехала, не попрощавшись, холодные ветры снова подули в душе Саймона — ветры, молчавшие с момента ее появления в его доме.

Он ненавидел этот холод и мрачные тени, которые окружали его всю жизнь. Аманда заполнила пустоту и прогнала тени.

Вот почему он похитил ее из единственного на острове магазина и шантажом заставил остаться. Это не имело ничего общего со слиянием, неважно, что ему пришлось сказать, чтобы уговорить ее не уезжать. Он не был с ней честен. Он знал это. Он не собирался менять свое мнение насчет объединения их компаний. Со временем Эрик тоже должен понять, что для семейной корпорации это неправильный шаг. Однако Саймон все же использовал как приманку свою возможность передумать, чтобы задержать Аманду на острове.

Из-за сегодняшнего утра, проведенного без Аманды, и перспективы никогда не увидеть ее желание удержать ее было таким же сильным, как и его решимость не допустить слияния.

— Я думал, вы собирались поработать с электронной почтой.

Саймон зачарованно наблюдал, как Аманда подпрыгнула и обернулась на звук его голоса. Она вела себя как кролик, напуганный лисицей.

Она отступила назад, подальше от него.

— Я не слышала, как вы подошли.

— Должно быть, вы очень сильно задумались.

Движение ее губ можно было назвать улыбкой, но что-то было не совсем так. Она сказала:

— Или это вы ходите тихо, как пантера.

Он пожал плечами:

— Я хожу как хожу.

Она прикусила нижнюю губу, вид которой доказывал, что с ней недавно уже много раз так обращались. Она покраснела и слегка припухла, вся помада с нее была давно съедена. Наконец Аманда вздохнула.

— Вы так уверены в том, кто вы такой.

— Вы хотите сказать, что вы — нет? — Она наверняка так же сосредоточена на своей карьере, как он на своих проектах.

Аманда задумчиво посмотрела на воду.

— Полагаю, что да, когда дело касается моей работы.

— Но не тогда, когда дело касается того, чтобы быть женщиной, — предположил он, вспомнив свое первое впечатление от нее.

Она издала какой-то надломленный смешок.

— Нет, не в этом дело, просто быть должностным лицом у меня получается лучше, чем быть женщиной. — Последние слова прозвучали так тихо, что ему пришлось напрягать слух, чтобы услышать их.

— Вы считаете, что у вас плохо получается быть женщиной? — переспросил он, потому что эта идея казалась ему смехотворной. Если бы у нее это получалось хоть чуть-чуть лучше, ему пришлось бы надеть смирительную рубашку, чтобы держать руки подальше от нее.

Она резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, ее темно-карие глаза искрились, как металлическая чашка, поставленная в микроволновку.

— Прекратите. Я знаю, что собой представляю. И поэтому вы можете перестать делать свои глупые замечания по поводу моей предполагаемой красоты. Я знаю, как выгляжу, понятно? Мне не нужны ваша неискренняя лесть и ваши саркастичные шуточки о том, что вы хотите заняться со мной сексом. — Она резко вдохнула, привлекая его внимание к прелестям, которых, как была твердо убеждена, не имеет. — У нас деловые отношения. Это все. Я не нуждаюсь в том, чтобы вы делали вид, будто обращаете на меня внимание как на женщину, когда на самом деле этого нет. Господь знает, я привыкла к этому.

— Привыкли к чему? — Разговор неожиданно принял такой оборот, которого он не мог и представить.

— Привыкла, что видят скорее мою работу, чем меня. — Она зажмурила глаза и, похоже, постаралась совладать с собой, прежде чем открыть их снова. — Это не важно. Мне не нужно, чтобы вы видели во мне женщину. Я здесь, чтобы сделать мою работу, ничего больше.

Он никогда не говорил ничего иного. Он мог думать об этом, но вслух никогда не говорил.

— Вы пытаетесь убедить меня или себя?

Неожиданно ее глаза наполнились слезами, их темные глубины затопила боль, и он почувствовал себя совершенным ублюдком из-за того, что заставил ее страдать. Он не хотел этого. Все, чего он хотел, — это понять, что происходит сейчас в ее голове. Он хотел понять, почему она уехала, не сказав ему ни слова, почему так категорично не желала возвращаться.

— Мне нужно идти. — Она повернулась к дому.

Он скорее оставил бы ее тогда в магазине, чем позволил бы уйти сейчас. Его рука опустилась ей на плечо.

— Подожди. Я не понимаю, малышка. Я не собирался причинить тебе боль своим вопросом.

— Не зовите меня малышкой, — сказала она сдавленным голосом, не поворачиваясь к нему.

Он сам не понял, что сказал. Это очень шло ей. Такая маленькая. Такая ранимая, чего другие, вероятно, не замечали.

— Это вам подходит.

Она замотала головой, ее длинные волосы заметались из стороны в сторону.

Обняв ее за плечо свободной рукой, он стал поворачивать ее к себе. Он не знал, что собирается делать. Утешить ее, может быть, но как только она оказалась перед ним, мысль утешить ее приняла очень интимный смысл.

Он обхватил ее руками, сцепив их у нее под грудью, и уткнулся носом в ее розовое ушко. Он не мог ничего с собой поделать. Касаться ее казалось одновременно и естественным, и правильным.

Ей было больно, а он желал помочь ей.

— Я не хочу, чтобы ты страдала, Аманда. Скажи мне, что я могу сделать, чтобы избавить тебя от этой боли.

В его руках она была совершенно неподвижна. Он даже не чувствовал, как она дышит.

— Аманда?

— Вы хотите меня не больше, чем он. — В ее словах прозвучала такая мука, что он вздрогнул.

Он не обратил внимания на ее нелепое утверждение, что он не хочет ее. Если она спиной не чувствовала нарастающую эрекцию, он не собирается указывать ей на это и пугать ее до полусмерти.

Но другая часть ее слов заинтриговала его.

— Кто не хотел тебя?

— Ланс.

— Бывший муж? — догадался он.

Она кивнула, и ее ухо коснулось его губ, заставив их затрепетать. Она конвульсивно содрогнулась.

— Ты плачешь? — Он не знал, что делать с плачущей женщиной, но почему-то не мог оставить Аманду наедине с ее страданием, какова бы ни была причина.

— Нет. — Прерывистый голос уличил ее во лжи, но Саймон не винил ее за это.

— Расскажи мне о Лансе, — попросил он.

— Я уже говорила, — воинственно ответила она. — Он не хотел меня.