Вкус любви

Глава 14

Аманда позволила ему усадить себя на диван так, что они оказались лицом друг к другу. Он хотел, чтобы она рассказала ему о браке с Лансом, но какая женщина захочет обсуждать свое неудачное замужество? Она медленно провела взглядом по его широкой груди вверх, к лицу.

Он смотрел на нее с глубочайшим сочувствием, на которое она даже не смела рассчитывать.

— Расскажи, что этот ублюдок сделал тебе.

— Почему ты так уверен, что он что-то сделал?

Смех Саймона был резким.

— Я был бы слепым идиотом, если бы не понял, что с тобой что-то случилось. Ты самая красивая женщина, которую я знаю, а ведешь себя так, словно твое тело тебе отвратительно.

— Все не так плохо!

— Может быть, но ты не имеешь никакого понятия, насколько ты очаровательна и чувственна.

Вероятно, это потому, что она никогда не была чувственной ни с кем, кроме него. Ей хотелось рассказать Саймону о своем прошлом, но чтобы он понял ее брак, ей придется рассказать ему и о своей семье.

— Мой брат познакомил меня с Лансом, когда я первый год училась в колледже. Я ни с кем не встречалась. Я была слишком застенчивой. Слишком серьезной. Слишком уверенной, что я действительно такая неуклюжая и непривлекательная, как всегда твердила моя мать. Кроме того, я не была похожа на своих калифорнийских сверстниц.

Он взял обе ее руки в свои и успокаивающе гладил большими пальцами тыльные стороны ее ладоней, но не произнес ни слова.

Она глубоко вздохнула и медленно продолжила:

— Ланс прекрасно поладил с моей семьей. Он был адвокатом с впечатляющим списком клиентов. Мои родители были удивлены, что он заинтересовался мной. Брат сказал, что мне очень повезло.

— Ты любила его?

— Я думала, что да. Мне так сильно хотелось, чтобы наши отношения сложились. Мне хотелось чувствовать, что я принадлежу кому-то.

— Но твоя семья…

Воспоминания о детстве все еще больно ранили. Поэтому обычно она подавляла их, но сейчас ей было необходимо, чтобы Саймон понял.

— Я была нежеланным ребенком. Мой брат, Брайс, на десять лет старше, и он — единственный ребенок, которого мои родители хотели иметь. Мать собиралась сделать аборт, но, к несчастью для нее, экономка деда сообщила ему о ее беременности. Он пригрозил вычеркнуть ее из завещания, если она избавится от меня.

Аманда почувствовала, как Саймон напрягся. Нетрудно представить. Он потерял мать, когда был ребенком, но, судя по его рассказам, она любила его. Аманду же за всю ее жизнь не любил никто, если не считать Джиллиан.

— Мне было три года, когда дедушка умер. Заслужить одобрение родителей мне удалось только однажды — когда я заинтересовала Ланса. Я вышла за него, уверенная, что теперь наконец меня примет моя семья и к тому же у меня будет своя собственная. Все десять месяцев нашей помолвки я жила в состоянии эйфории. Ланс даже не возражал, чтобы мы отложили нашу первую близость до свадьбы.

— Ты не спала с ним?

Она покачала головой:

— Ребенком я много читала. Мое чувство нравственности пришло из книг, а не от семьи, потому что они либо игнорировали, либо критиковали меня. «Маленькие женщины», «Анна из Зеленых Крыш» и другая классика — эти книги не были населены типичными калифорнийцами.

Она отвернулась и стала смотреть в окно на воду, наслаждаясь спокойствием природы.

— Моя первая брачная ночь была кошмаром. Ланс хотел, чтобы я делала вещи, о которых я никогда и не слышала. Я была испуганна и растерянна. Близость с ним обернулась для меня страданием. Но это еще было не самое страшное. Самым болезненным в первую брачную ночь было то, что Ланс выключил свет, чтобы он мог представлять, что у меня другое тело.

— Он сказал тебе это?!

Она не смотрела на Саймона.

— Да. Все два с лишним года нашего брака он доставал меня просьбами сделать операцию по уменьшению груди, отслеживал каждую калорию, которую я съедала, и пилил меня, если я не занималась на тренажерах минимум час каждый день.

— Почему же ты оставалась с ним?

— Думаю, просто потому, что привыкла быть нелюбимой, Я точно не знаю. Быть за ним замужем было больно, но жить дома было гораздо больнее. Я пыталась наладить свой брак, но все, что я делала, не могло решить проблему.

— Твой бывший муж — ублюдок. Такую проблему ты не могла решить.

Она глухо рассмеялась.

— Он не хотел меня, и я была убеждена, что это я виновата. Я испробовала все, чтобы соблазнить его, но ничто не помогало. Оглядываясь назад, я не понимаю, зачем так старалась. Не то чтобы мне нравилась близость с ним. Он был в высшей степени эгоистичным, капризным любовником. — Она содрогнулась от воспоминаний. — Весь последний год у нас вообще не было секса, а мне, если не считать ощущения своей полной несостоятельности как женщины, мне было все равно.

— Ты думала, что я тоже не хочу тебя.

Вспомнив боль от отказа Саймона, она кивнула.

— Почему?

— В тот день, когда мы тренировались, я подумала, что ты собираешься поцеловать меня. Я потянулась к тебе, а ты отстранился. Я была унижена. Я как будто снова оказалась с Лансом. Но теперь я действительно хотела этого поцелуя, не только чтобы доказать, что могу привлекать тебя как женщина, а потому, что хотела тебя.

— Я тоже хотел тебя, но наши отношения были такими сложными.

Она повернула голову и встретилась с его серебристо-серым взглядом.

— Они и сейчас сложные.

Он не стал отрицать этого.

— Но тем не менее мои руки сами тянутся к тебе.

Она слегка улыбнулась.

— Заниматься любовью с тобой совсем другое дело.

— Судя по всему, секс с твоим мужем был не вопросом близости, а вопросом контроля. Он использовал свой воображаемый недостаток желания, чтобы заставить тебя делать то, что, он хотел.

— Не знаю, что ты имеешь в виду.

— Он контролировал, что ты ела, сколько тренировалась. Я чертовски рад, что он не уговорил тебя на ту операцию. Я нахожу твою грудь такой сексуальной, что от одного взгляда на нее мне хочется кончить.

Она бросилась в его объятия и покрыла поцелуями все его лицо.

— Мне с тобой так хорошо, Саймон. Спасибо тебе.

Он прижал ее к себе, устраивая на своих коленях, где она могла бедром ощутить твердое доказательство его слов.

— Вчера в мусорной корзине Джейкоб нашел твою пижаму.

Она напряглась:

— Правда?

— Я подумал, что она попала туда случайно, но Джейкоб не согласился.

«Джейкоб чересчур сообразителен в свою пользу», — сердито подумала она.

Саймон успокаивающе гладил ее по спине.

— Расскажи мне, почему ты выбросила пижаму.

Она уютно устроилась у его груди.

— Лучше не буду. Это было просто недопонимание, и теперь уже все позади.

— Это имеет какое-то отношение к тому, что ты думала, будто я не хочу тебя? — Его, похоже, действительно тревожило такое предположение, и ей захотелось солгать ему и сказать «нет», но она не могла лгать Саймону. Никогда.

— Когда Джейкоб сказал, что ты хочешь встретиться со мной в моей комнате, я подумала, что это такой своеобразный способ назначить свидание. Ты должен признать, что ты мыслишь иначе, чем другие люди, — сказала она, пытаясь объяснить свою глупость.

— И когда я спустился, ожидая, что ты расскажешь мне о предложении, ты была смущена.

— Унижена. Я опять все неправильно поняла.

— Ты поняла все правильно. Мне всю ночь снились эротические сны, и в них ты была в той сексуальной пижаме. Когда я спустился к завтраку и обнаружил, что ты уехала, был готов завыть на луну от разочарования.

— По утрам луны не бывает.

— Это детали.

— Когда я пошла в ванную, я сорвала с себя белье выбросила его в порыве отчаяния. Ланс однажды сказал мне, как нелепо я выгляжу в сексуальном белье, и я не могла вынести мысль, что ты тоже уверен в этом.

Неожиданно он резким движением отстранил ее от себя.

Сочувствующий, понимающий Саймон превратился в воплощение ярости. Он встряхнул ее за плечи.

— Как ты могла подумать такое? Я же сказал, что хочу тебя! Я едва смог удержаться, чтобы не сорвать те шелковые вещички с твоего еще более шелковистого тела.

— Откуда мне было это знать, если ты все время разглагольствовал о предложении?

— Ты переехала в мой дом с недвусмысленной целью представить мне информацию, черт побери! — Казалось, это злило его еще больше. — И ты согласилась остаться по единственной причине — продолжить попытки убедить меня.

Невероятная мысль вдруг поразила ее. Саймона ранит, что она осталась ради бизнеса.

— Но ты никогда не давал понять, что между нами может быть что-то, помимо деловых отношений.

— Я сказал тебе, что хочу тебя.

Он уже второй раз напомнил ей об этом, и на этот раз она рассмеялась.

— Ланс говорил, что любит меня, но показывал, что это не так.

— Ты хочешь сказать, что я показывал, что не хочу тебя? — Голос Саймона был угрожающе сдержанным.

Но она не собиралась отрицать правду.

— Да.

— Потому что я не поставил свои желания выше бизнеса, который так важен для тебя? — Каждое язвительное слово вылетало с резкостью пули.

И она знала, знала с абсолютной уверенностью, в слепящей вспышке ясности, что он сказал совершенную правду. Она хотела, чтобы чувства Саймона к ней были превыше всего в его жизни, и понимала, что этого никогда не случится. Никогда.

Если она продолжит настаивать, то скорее всего потеряет все, что между ними было.

Она сделала то, что поклялась не делать. Она попытаюсь чуть-чуть соблазнить его. Проводя грудью, которая так ему нравилась, по его груди, она сказала:

— Я знаю, что ты хочешь меня сейчас.

Это сработало.

Услышав его рык, она вдруг обнаружила, что лежит на диване под Саймоном, припавшим к ней в страстном поцелуе.

— Ты спишь с ним? — Пронзительный недоверчивый крик Джиллиан, рвущийся из телефонной трубки, почти оглушил Аманду.

— Ты сама сказала, чтобы я это сделала, — напомнила она подруге, которая восприняла новость о романе Аманды с Саймоном совершенно неожиданным образом.

— А еще я говорила тебе пойти на свидание с моим другом, Дэйвом, но ты же этого не сделала!

— Я не хотела идти на свидание с Дэйвом. — И ни с каким другим из многочисленных мужчин, с которыми Джиллиан пыталась свести Аманду после развода.

— Но ты хотела лечь в постель с Саймоном? Не могу в это поверить. Ведь, по твоему мнению, секс — это издевка Бога над ничего не подозревающими женщинами.

— Я ошибалась на этот счет. — Воспоминание о наслаждении заставило Аманду взглянуть на закрытую дверь в лабораторию.

Он сказал, что откроет дверь, если она постучит. Это было очень соблазнительно, но она не могла прервать его работу только потому, что в двадцать семь лет наконец-то обнаружила в себе сексуальность. Кроме того, она не была готова к риску его возможного отказа. Вчера она начала тот поцелуй на диване, но Саймон был тогда возбужден. Она не была уверена, что у нее хватит смелости подойти к нему с намерением соблазнить.

— Аманда?

— А? — Непонятные слова эхом отдавались в ее голове, свидетельствуя, что Джиллиан что-то говорила все то время, пока она была поглощена мыслями о Саймоне.

— Ты правда думаешь, что это хорошая идея?

— От тебя это действительно неожиданный вопрос. — Джиллиан стала наседать на нее, уговаривая начать ходить на свидания, едва только был закончен развод.

— Знаю. — Она почти слышала, как подруга делает ту вещь со своими волосами, которую всегда делала, когда думала. — Значит, для тебя это не просто случайная интрижка.

Да, не просто. Случайная любовь, секс, называйте как угодно, это не в ее характере.

— Это очень серьезно, — призналась она, — это действительно любовь.

Она позвонила Джиллиан, чтобы поговорить о своих чувствах к Саймону, но сказать об этом вслух оказалось труднее, чем она ожидала. К тому же подобные признания имели неприятный привкус эмоционального стриптиза. Она не хотела даже думать, насколько хуже было бы, если бы она сказала Саймону правду о своих чувствах к нему.

— Ты действительно влюбилась в него? — Голос Джиллиан опять сорвался на крик.

— Да. — Бесполезно увиливать и пытаться взять слова обратно. Это была правда, а Джиллиан не одурачить попыткой отступления. — Ты правда думаешь, что я рискнула бы заниматься с ним любовью, если бы это было не лак?

— Нет. Именно это меня и беспокоит. — Голос подруги от треноги опустился на целую октаву. — Дорогуша, ты делаешь вид, что ты сильная, но… Ты самый хрупкий человек, которого я знаю, и я до смерти боюсь, что этот парень причинит тебе боль.

— Я и сама немного нервничаю, но у меня, похоже, нет выбора. — Она машинально начала рисовать что-то на листке бумаги. Ей нужно, чтобы Джилл поняла, какими потенциально разрушительными, но в равной степени неизбежными стали для нее эти отношения с Саймоном. Однако она не знала, сможет ли найти слова, чтобы объяснить все это. — Я никогда не подозревала, какой могучей может быть любовь. Ее просто не остановить. — Она услышала оттенок недоверия в своем собственном голосе. — Хотя я и знаю, что все это закончится для меня страданием, я не могу отказаться от всего, что Саймон готов дать мне.

— Его тело.

— О, это великолепное тело, Джиллиан.

Подруга со смехом фыркнула:

— Аманда!

— Я ему тоже нравлюсь. Может быть, это не любовь, но это больше, чем все, что я когда-либо получала от Ланса. Саймон хочет, чтобы я была счастлива, пока я с ним. — Он делал множество разных мелочей, чтобы показать ей это, — например, устроил для нее этот импровизированный офис и выпросил у Джейкоба разрешение каждый день смотреть шоу Джиллиан по его телевизору. — И он никогда меня не критикует. Он как будто слеп и постоянно говорит мне, какая я красавица.

— Ой, дорогая моя!

— Джилл, это так удивительно, но когда я с ним, я чувствую себя не как Аманда Закери, деловая женщина и неудачница в браке.

— Ты не неудачница, — возмущенно возразила Джиллиан.

— Саймон тоже так говорит. Он не может понять, как это Ланс не хотел меня. Он сказал, что мой бывший наверняка был самым негодным любовником, если не мог доставить удовольствие такой чувственной женщине, как я. Ты можешь это представить?

— Я все время пыталась тебе объяснить, что не все мужчины такие, как то ничтожество, за которым ты была замужем.

— Может быть, и нет, но я не думаю, что отвечала бы другим мужчинам так, как Саймону. Я хочу его, Джилл, так, как никогда не хотела ни одного мужчину.

Джиллиан, которая с шестнадцати лет вела активную сексуальную жизнь, наверное, было очень трудно понять это. Но она не стала бы смеяться над Амандой. Она бы никогда этого не сделала, независимо оттого, какими различными иногда бывали их взгляды.

— Итак, расскажи мне об этом парне. Я уже поняла, что в постели он просто бог, но я хочу знать, каков он вне ее.

Джиллиан допрашивала Аманду о Саймоне еще минут двадцать, прежде чем позволила ей переменить тему. Не то чтобы Аманда не хотела говорить о мужчине, в которого влюбилась. Нет, она хотела, но чем больше она говорила о нем, тем более невероятным казалось, что такой мужчина может полюбить ее. И все же, когда через сорок минут она захлопнула свой телефон, Аманда улыбалась.

Первоначальная реакция Джилл удивила ее, но подруга закончила разговор, сказав:

— Продолжай в том же духе.

Следующим утром Аманда проснулась от ощущения, что рука Саймона нежно гладит ее по животу. Ее глаза открылись и встретились с серо-стальным взглядом.

Она улыбнулась:

— Привет.

Он поцеловал ее, нежно, ласково и очень, очень медленно.

— Привет.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросила она. Его брови сошлись на переносице, но потом его лицо просветлело.

— Сегодня юбилей — пять дней с тех пор, как мы первый раз занимались любовью. Как ты хочешь это отпраздновать?

Она почувствовала, как сжалось сердце. Он мог быть таким романтичным, даже при его склонности вдруг переключаться на какой-нибудь из своих проектов и забывать обо всем остальном.

— И это тоже, но я подумала о том, что сегодня суббота. Мне сегодня не нужно работать. А тебе?

Вряд ли он придерживается стандартного распорядка, но, может быть, у него тоже бывают выходные.

Он провел указательным пальцем вокруг ее правого соска, и плоть мгновенно набухла и затвердела.

— Единственное, над чем я хочу сегодня работать, — это мы.

Дыхание задержалось в ее груди на целых пять секунд, а потом со свистом вырвалось наружу. Неужели он правда сказал это? Что он хотел работать над ними… что существуют именно «они», а не просто два отдельных человека, которые отлично совместимы в постели.

Ее мысли прервались, когда он снова начал доказывать эту совместимость.

Саймон отнес Аманду в душ. Она была права. Рядом с ней в нем просыпались инстинкты первобытного человека, но ей это нравилось. Она могла бы надменно протестовать против его привычки постоянно подхватывать ее на руки, но она всегда прижималась к нему с доверчивой чувственностью, что, по его мнению, и вызывало эту привычку.

Черт, в Аманде все вызывало привыкание. Оттого, как она задержала дыхание, когда он в первый раз нащупывал вход в ее тело, до того, как она поддразнивала Джейкоба за то, что он влюбился в одну из главных героинь из сериала Джиллиан. Теплый солнечный свет, который, казалось, исходил от нее, рассеял все мрачные тени в его душе, кроме одной. Он не мог отогнать мысль, что скоро наступит день, когда она покинет его.

Поэтому он твердо решил дать ей самое полное наслаждение, пока она еще с ним. Его либидо откликнулось на это решение с энтузиазмом, которого он не знал с юности. Их последнее занятие любовью было быстрым и страстным, идеальное начало дня, который пройдет в ее обществе.

Он позволил ей соскользнуть со своего тела и открыл краны. Она любила более горячий душ, чем он, поэтому он установил температуру душевых насадок слева выше, чем справа.

Он почувствовал невесомое прикосновение к спине и повернулся, чтобы посмотреть на нее. На ее лице было странное выражение.

— Что такое?

— Я просто дотронулась, чтобы проверить, настоящий ли ты. — В ее глазах отражалось необъяснимое удивление.

У него едва не подогнулись колени.

— Я настоящий. — Он не только вел себя как пещерный человек, он и говорил так же, практически рыча в ответ ей.

— Да, — прошептала она восторженно. Потом улыбнулась и протянула руку, чтобы попробовать воду. — Горячая.

Он кивнул, все еще немного оглушенный благоговением, которое отразилось на ее лице в тот короткий миг.

Они вошли в огромную душевую кабину.

Он приказал построить ее такой, потому что любил простор вокруг себя. Пять душевых насадок были роскошью, в которой он решил себе не отказывать, что оказалось вдвойне удобным, когда они с Амандой мылись с ними. Он обнаружил несколько очень интересных применений для направленных струй воды, когда занимался с ней любовью, применений, которые заставляли Аманду краснеть и одновременно распадаться на части от наслаждения.

Но сегодня он хотел большего, чем просто заниматься любовью с этой прекрасной женщиной, полной волнующих противоречий. Он хотел, чтобы она занималась любовью с ним. Ему потребовалось время, по в конце кон нов он понял, что она почти никогда сама не инициирует их близость и что она очень сдержанна, когда прикасается к его телу. Он сразу же понял, что это не из-за того, что она не хочет этого. Она смотрела на него с жаждой, возбуждающей самые сокровенные его инстинкты, но никогда ничего не делала, чтобы утолить эту жажду.

Вначале он был рад. Он был очень осторожен, чтобы не испугать ее своим размером, но она ни малейшим намеком не показывала, что считает его обнаженную мужественность пугающей. Больше того, она сходила с ума, когда он касался ее своей возбужденной плотью так глубоко внутри, что не мог продвинуться дальше. В сравнении с ним она была крошечной, но ее страстность помогала им идеально сочетаться друг с другом.

Вот только она не прикасалась к нему, а Саймону ужасно хотелось почувствовать ее милые маленькие ручки на своем члене.

Он протянул ей мыло:

— Намылишь меня?

Она вскинула голову и посмотрела на него бездонными карими глазами, в которых можно было утонуть.

— Везде? — спросила она, как будто ей требовалось его разрешение.

О да.

— Пожалуйста.

Ее глаза зажглись предвкушением.

— Я все время хотела этого, но не была уверена… — Она умолкла и осторожно провела, лаская, мылом по его груди. — Ты ведь скажешь мне, если я сделаю что-то не так?

Будь проклят тот ублюдок, за которым она была замужем.

Саймон нежно взял ее лицо в ладони, заставляя Аманду посмотреть на него.

— Как бы ты ни дотронулась до меня, все будет правильно. Я умираю от желания почувствовать твои руки на моей коже. Аманда, разве ты не понимаешь, что ты самая лучшая любовница, которая у меня когда-либо была? Пожалуйста, малышка, не позволяй этому ублюдку остановить тебя и лишить меня того, чего ему не хватило ума захотеть.

Она просияла, хотя в ее глазах стояли слезы.

— Да. — Она отложила мыло. — Я хочу почувствовать тебя обеими руками, хорошо?

Он подумал, что потребуется время, чтобы эта нерешительность полностью исчезла.

— Более чем хорошо. Это идеально.

Больше говорить он не мог, потому что ее руки делали то, о чем он мечтал с того самого момента, как встретил ее. Она начала с головы, массируя кожу, играя с длинными прядями волос, прежде чем прикоснуться к его лицу легкими, словно бабочка, ласками. Когда она провела пальцами по его скулам, он закрыл глаза.

Кончиком пальца она обвела его губы.

— Я люблю твой рот, Саймон.

Он поймал губами ее палец.

— Мой рот любит тебя, малышка.

Она рассмеялась нежно, чувственно.

Потом ее руки оказались на его шее, едва касаясь бешено пульсирующей жилки.

— Твое сердце бьется слишком быстро, дорогой. Может быть, тебе нужно проверить кровяное давление.

— Это не поможет. Оно всегда высокое, когда ты рядом.

Легкий как пух поцелуй коснулся его пульса. Ее пальцы пробежали вниз по груди, кружась по маленьким коричневым дискам его сосков.

— Они такие же, как мои. Им тоже нравятся прикосновения.

Он не мог вымолвить ни слова. Все, что он мог, — это только застонать от дразнящего наслаждения, которое она дарила ему.

— Интересно, а другие вещи им нравятся?

Она чертовски хорошо знала, что нравятся. Прошлой ночью она сосала их до тех пор, пока он не набросился на нее так неистово, что всерьез боялся сделать ей больно.

Она прильнула губами к его соскам, сначала к одному, потом к другому. Там она не задержалась, и он не просил ее об этом, потому что не хотел, чтобы что-то останавливало ее на пути к главной цели. Нежно прикусив каждый сосок, она закончила ласкать эти эрогенные зоны.

Ее рот и руки опустились ниже, гладя живот, затвердевший от возбуждения. Она обвела каждый квадратик мышц на его животе.

— У тебя потрясающее тело. — Ее голос звучал хрипло и так сексуально, что сам был как ласка для ею ставшей сверхчувствительной кожи.

А потом она опустилась ниже.

Он перестал дышать в приливе мучительного наслаждения, ожидая, когда она коснется его самой интимной мужской плоти, но, стараясь довести его до безумия, она намеренно обогнула его член и стала массировать напряженные мускулы бедер. Она делала это всеми десятью пальцами, заставляя его трепетать и думать, как долго он сможет это выдерживать.

Когда она стала ласкать его под коленями, у него чуть не подогнулись ноги.

— Ты здесь очень чувствительный.

— Да, — едва смог вымолвить он.

— А здесь? Здесь ты тоже чувствительный? — Она провела рукой по внутренней поверхности его бедер так, что тыльная сторона ладони коснулась его мошонки.

Он пробормотал короткое англосаксонское слово, которое обычно старался не произносить в присутствии женщины.

Она рассмеялась:

— Еще нет, дорогой, но уже скоро.

Ему нравилось, когда она называла его «дорогой». В этом было что-то глубоко интимное, такое же интимное, как ее прикосновения.

— Аманда… — Он качнулся вперед, его возбужденная плоть коснулась ее лица. — Пожалуйста, малышка, дотронься до меня там.

Его руки упирались в нагретые влажные плитки душевой кабины, каждый мускул его тела напрягся в ожидании.

Поскольку она не ответила и несколько секунд не делала ничего, он открыл глаза и посмотрел вниз на нее. Она взирала на его член с каким-то восхищением. Он почувствовал, как выделилось немного семени в подтверждение того, как сильно его заводит этот взгляд.

Она увидела это и облизнула губы, заставляя его застонать. Потом осторожно протянула палец и дотронулась до капли влаги на кончике пениса. Потом поднесла его к губам и попробовала на вкус.

Он застонал. Она убьет его этим своим невинно-чувственным любопытством.

Она взглянула на него снизу вверх, ее глаза стали почти черными от желания.

— Мне это нравится.

— О, малышка… — Как может он хотеть погрузиться в нее каждым дюймом своего пульсирующего возбуждения, когда в то же самое время хочет обнять ее и поцеловать с нежностью, которой никогда не чувствовал ни к какой другой женщине?

Ее пальцы окружили его, и у него перехватило дыхание. Кончики пальцев не совсем соприкоснулись.

— Ты очень большой, да? Я хочу сказать, больше, чем средний. — Она говорила как исследователь, собирающий информацию, и это заставило его улыбнуться, несмотря на острое желание.

— Я не мерился с другими мужчинами, — уклончиво, но искренне ответил он.

— Ну, ты гораздо больше, чем Ланс.

Что-то в том, как она это сказала, задело его, и он вдруг интуитивно понял то, во что не мог поверить.

— Ты хочешь сказать, что тебе больше не с кем сравнить?

Она не смотрела на него, ее внимание было полностью поглощено его затвердевшим членом.

— Я никогда не была близка ни с каким мужчиной, кроме тебя и Ланса.

Он не стал бы называть то, что у нее было с бывшим мужем, близостью.

— Ты практически девственница!