Владыка ядов

Глава вторая

В полдень, в зале совета, расположенном в центральной башне Асфелосты, собрались все участники встречи.

Зал представлял собой высокое помещение с полом и стенами из серого мрамора. Многочисленные зеркала заставляли казаться и без того не маленький зал еще большим, чем он был. У стен располагались столики, за которыми обычно сидели кардиналы Орденов – сегодня их, впрочем, не позвали. В центре находился длинный стол. Некоторые полагали, что Элгар Атфитрит, традиционно занимавший место председателя, уступит его королю, но этого не произошло – Энкледа, со всем уважением, попросили занять место напротив.

Прежде чем начать говорить, Энклед бегло оглядел присутствующих.

…Тарго Къельдеф, Магистр Свинцовой Горы, высокий и грузный, едва умещается в кресле, которое угрожающе скрипит под тяжестью его тела. Когда-то о силе этого человека ходили легенды, но и теперь, несмотря на то, что от долгой спокойной жизни его мышцы заплыли жиром, он кажется старым, но все еще опасным огром. Выцветшие каштановые волосы, обильно присыпанные проседью, серовато-голубые глаза, мощные челюсти, утопающие в многочисленных подбородках, и руки, толщиной превосходящие ляжки худощавого короля. Тарго, оправдывая название своего Ордена, сам кажется горой – громадной, старой и непоколебимой. На Тарго одежда серого, зеленого и бурого цветов. Плаща нет, а пышный, но поизносившийся камзол грозит лопнуть, если его обладатель сделает слишком резкое движение.

Справа от Тарго сидит Тидольф Алкертур, Магистр Ордена Лилии, воплощающий в себе все внешние черты, традиционно приписываемые хальстальфарцам – соломенные волосы, голубые глаза, высокий рост, красивое тело. Если Тарго кажется олицетворением дикой первобытной мощи, то Тидольф – идеальный рыцарь. Он так привык к доспехам, что даже на эту встречу явился в парадной броне, отполированной до блеска.

Место напротив Тидольфа занимает изящный Лейнар Гельхаен, Магистр Ордена Семирамиды – темноволосый эйнаварец, тонкий в кости, роскошно одетый. Длинные пальцы украшены перстнями, одежда – драгоценными камнями. Не воин, а заклинатель и интриган.

Справа от Лейнара и слева от короля сидит глава Ордена, прибывшего на остров последним – Огинейз Хабул Китод, отпрыск семьи, ведущей свое происхождение из Алмазных Княжеств. Смуглая кожа, черные волосы и глаза. Огинейз одет в простую удобную одежду темно-серых цветов, его лицо ничего не выражает. Кажется, что если он отойдет от стола, то тут же, как и положено Крылатой Тени, растворится в полумраке в дальней части зала, куда не проникает падающий из окон свет. Энклед нисколько не сомневается, что в широких рукавах его одежды припрятаны метательные ножи, длинные иглы или, может быть, даже небольшие механические арбалеты.

Последний из Магистров, на которого обращает взгляд Энклед – и первый по значимости среди них – наименее колоритен. Элгар Атфитрит, Магистр Ордена Полумесяца, облачен в длинную золотисто-серую мантию. Он не кажется ни изящным, ни громоздким, ни рыцарственным, ни чрезмерно таинственным. Грубоватое лицо, не вполне здоровая кожа, серые глаза, волосы с проседью – лицо и фигура обыкновенного крепкого мужчины пятидесяти лет. И тем не менее, его превосходство во всем ощущается сразу. Скрытая в нем сила угадывается во взгляде, в осанке, в пластике скупых движений.

«Согласится Элгар – согласятся и все остальные…» – Встречая взгляд Элгара, думает король. Однако, его томит предчувствие, что одними словами сегодня обойтись не удастся…

– Господа Магистры, рад видеть всех вас в добром здравии, – произнес Энклед. – Сорок шесть лет тому назад первый из Орденов прибыл сюда после сокрушительного разгрома в Ильсильваре. – Взгляд в сторону Лейнара Гельхаена. – Спустя несколько лет к нему присоединились Полумесяц и Свинцовая Гора, а затем Лилия и Крылатая Тень. – Упоминая каждый из Орденов, Энклед переводил взгляд на соответствующего Магистра. – Все вы дали клятву верности моему деду, подтвердили ее моему дяде, затем моим родителям, и, наконец, мне. Сегодня я хочу призвать вас к исполнению этой клятвы. Я знаю, что хотя сердца ваши и горели жаждой мести, до сих пор вам не доставало решимости осуществить ее. Но час пришел. Я собираюсь завоевать Ильсильвар и хочу, чтобы вы приняли участие в этом походе.

«Проклятье!.». – раздраженно подумал Элгар Атфитрит.

– Что скажете, господа Магистры? – Произнес Энклед, прерывая затянувшееся молчание. – Я понимаю, что мое сообщение стало для вас неожиданностью, но подобные замыслы нельзя доверять бумаге, и именно поэтому я желал встретиться с вами лично.

– Замысел дерзкий, – хмыкнул Тарго Къельдеф. – Но неосуществимый.

– Простите, государь, но это безумие, – произнес Тидольф Алкертур. – Вы не представляете, какие силы будут выпущены на волю, если мы вновь ступим на землю Ильсильвара.

– Каков ваш план, государь? – Спросил Лейнар Гельхаен. – На что вы рассчитываете?

Огинейз Хабул Китод промолчал, а Элгар Атфитрит холодно заметил:

– Я согласен с сиром Тидольфом. Это безумие. Вы не имеете представления, с чем столкнетесь в том случае, если в завоевании Ильсильвара вам будет сопутствовать успех.

– Вот как? – Король поднял бровь. – Что же именно я не представляю? Развейте мое неведенье. Расскажите мне о Школе Железного Листа что-нибудь такое, чего я еще не знаю.

Магистры переглянулись.

– Позвольте спросить, государь, а что вы вообще знаете о ней? – Поинтересовался Элгар Атфитрит.

– Знаю, что там полно бессмертных третьего поколения – мечей, корон и масок. Знаю, что Школа считает своим долгом вмешиваться в дела государства в том случае, когда Ильсильвар сталкивается с угрозой внешнего завоевания. Знаю, что многочисленные ереси, которые постоянно терзали Ильсильвар и особенно расцвели при короле Лекхаме, питаются духом Школы, укрытой в этой стране. Знаю, что один из мечей-оборотней разгромил ваш Орден, сир Лейнар, а другой – ваш Орден, сир Тидольф. Знаю, что бессмертные маски, принявшие облик высших членов Ордена Крылатых Теней, едва не уничтожили его – так же, как ранее уничтожили Орден Золотого Огня.

– Не стану спрашивать, откуда вам все это известно, – произнес Элгар. – Хотя ваша осведомленность удивляет. Но еще более удивляет другое: почему, зная все это, вы собираетесь атаковать Ильсильвар и, вдобавок, зовете нас в поход, который не может кончится ничем другим, кроме как еще одним бесславным поражением?

– О, вы так уверены в поражении… – Улыбнулся Энклед.

– Скажите нам, на что вы рассчитываете, – произнес Тидольф.

Выдерживая паузу и продолжая улыбаться, Энклед вновь оглядел всех присутствующих.

– Один из моих предков, – сказал он наконец. – Майдкан, прозванный Искуссным, правил Эн-Тике задолго до вашего появления. Королем он пробыл недолго, как государственный деятель не успел совершить ничего выдающегося, и оттого о нем мало кто помнит даже на острове, и совсем никто – за его пределами. Между тем, это была выдающаяся личность – хотя его таланты не имели никакого отношения к государственному управлению или военному делу. Он был магом, и возможно, даже бессмертным. В хрониках говорится, что, процарствовав недолго, он уступил место другому королю, а сам удалился в один из отдаленных замков, где умер – но, полагаю, что его смерть, если она вообще была, или исчезновение, что более вероятно, никак не связаны с делами мира людей. Я уверен, что настоящие причины были скрыты от его современников, и остаются скрытыми от нас. Однако, рассказать я хотел не об этом. Интереснее другое – не так давно мы обнаружили в Кайёле секретные апартаменты, где Майдкан проводил свои опыты незадолго до того, как покинул королевский замок – а быть может, возвращался туда и после своей мнимой смерти. Из записей Майдкана я узнал, что он неоднократно предпринимал путешествия в Верхние и Нижние Миры – не одним только духом, но забирая с собой в странствия также и тело. Во время одного из таких путешествий он наткнулся на темницу высшего демона, одного из приближенных Темной Княгини, известной нам как Отравительница и Мать Демонов. Демона звали Гхадабайн, и запечатан он был в той темнице в ходе Войны Остывших Светил силами Князей Света. Майдкан сумел извлечь из его цепей одно звено и сделал из звена браслет, с помощью которого получил власть вызывать этого демона и заставлять его служить себе. Браслет находился в той же потайной комнате, и я забрал его, – Энклед поднял правую руку, демонстрируя украшение на запястье в виде змеи из темного серебра. Глаза змеи поблескивали изумрудами, а металлическое тело трижды обвивало руку короля. – Я испытал силу этого демона и свою власть над ним, и с тех пор мысль о том, как правильно использовать те возможности, что дало мне магическое наследство Майдкана, неотступно преследовала меня. Совсем недавно представился случай испытать эту силу еще раз. Я говорю о наглой атаке, устроенной Брашским герцогом Халдором. Как только пришло известие о флоте, приближающемся к Терано, демон перенес меня из Кайёля в порт и там я приказал ему уничтожить ильсов. Результат вам, я полагаю, известен. Увиденное поразило меня. Свой замысел по завоеванию Ильсильвара я больше не хочу откладывать… тем более, что эта атака Халдора – как, впрочем, и иные недружественные шаги ильсов, совершенные ранее – развязывают мне руки, избавляя от соблюдения любых договоренностей, заключенных с Ильсильваром ранее. Вот о чем я желал сообщить вам, досточтимые Магистры. И теперь, я надеюсь, ваше мнение относительно безуспешности любых атак на это королевство переменилось.

– Нисколько, – произнес Элгар Атфитрит прежде, чем кто-либо из остальных успел вымолвить и слово. – Власть имеет свою цену. Ваш колдовской Дар не слишком велик, государь, и вы не можете быть уверены в том, что вполне контролируете этого демона. Простите, но вам следовало известить нас об этой находке, позволить изучить браслет и дневники Майдкана прежде, чем безрассудно надевать эту вещицу.

– Согласен! – Сказал Лейнар. – Очень бы хотелось на них взглянуть.

Энклед рассмеялся.

– Поразительно! Мало того, что вы смеете указывать – мне, своему королю! – что мне следует делать, вы еще и полагаете меня глупцом, не способным разобраться управляет ли он тем, чем владеет!

– Вы сами хотели, чтобы эта встреча прошла без лишних свидетелей, – ответил Элгар. – Поэтому позвольте говорить откровенно.

Ирония в голосе Магистра ясно показывала, что говорить откровенно он будет в любом случае, позволят ему это или нет.

– Конечно, – Энклед отмахнулся так, как будто бы речь шла о чем-то пустячном.

– Связь с силами, превышающими наши, всегда может иметь последствия, которые мы не способны предугадать. Вам может казаться, что вы управляете ситуацией, но на деле это может обернуться иллюзией и сила, на которую вы привыкли полагаться, в решающий момент покинет вас или предаст. Разве мало было подобных случаев, когда люди заключали соглашения с обитателями Преисподней? Демоны обманывали и много более могущественных властителей, чем вы, государь.

– Мы можем сгореть в этом зале заживо, – пожал плечами король. – И в доказательство я могу сослаться на тысячи случаев, когда люди сгорали в своих домах. Однако, мы все еще сидим тут и мирно беседуем, а не выбегаем с воплями о пожаре. Почему так? Может быть, потому, что глупо кричать «пожар!» до того, как появится пламя или потянет дымом?

Огинейз Хабул Китод едва заметно усмехнулся. Аналогия, приведенная королем, ему понравилась.

– От истории с могущественным демоном, вынужденным подчиняться тому, кто разъял удерживавшую его цепь, тянет дымом более чем явно, – возразил Тидоль Алкертур. – Пусть это существо и служит вам… пока… но очевидно, что оно желает большего. И при удобном случае постарается изменить положение вещей. Ударит вам в спину.

– Как и некоторые из моих подданных, – спокойно ответил король. – Подчиняются, но ждут своего шанса. Я к этому привык и не вижу в этом ничего удивительного.

– Положим, все так, – высокий, мелодичный, похожий на мурлыканье, голос Лейнара скорее бы подошел придворной даме, нежели мужчине. – Но под вашей властью лишь один демон. В то время как Школу оберегает множество бессмертных.

– Бессмертные не равны между собой, как и смертные, – ответил король. – Если вас, сир Лейнар, выставить против десяти обычных солдат, кто победит? А ведь они превосходят вас числом.

– Вы полагаете, что ваш демон настолько силен? – Прищурился Элгар.

– Я полагаю, что будет лучше, если вы сами испытаете его силу и меру моей власти над ним, – Энклед широко улыбнулся, вставая. – Господа, прошу вас. – Он сделал движение рукой, приглашая Магистров покинуть свои места. – Приготовьтесь.

Магистры встали один за другим – напряженные, настороженные. Тидольф положил руку на рукоять меча, Лейнар наложил защитное заклятье, Огинейз коснулся темного камня на перстне, Тарго презрительно усмехнулся. Элгар Атфитрит не сделал ничего и никак не выразил своего отношения к происходящему – поднялся на ноги и продолжил внимательно наблюдать за действиям короля.

Энклед отвернулся и сделал вращательное движение рукой с браслетом.

– Гхадабайн! – Требовательно позвал он…

И я пришел.

…раздвигая складки миров…

…потоком теней вдоль линий силы…

…дымом видений и кошмаров…

…молитвенной песней скайферов над телами принесенных в жертву людей…

…скольжу сквозь паутину заклятий, что окутывают Асфелосту – не замечая грубые людские чары и не задерживаясь ими…

…подавляю свою силу и забываю о полноте власти, вливаясь в подготовленную заранее форму…

…собираю тело из частиц темноты и ядовитого пара…

…возникаю в комнате, между Энкледом и незажженным камином, и смотрю на четырех смертных и одного бессмертного, которых я должен буду впечатлить. Сейчас король им об этом скажет.

Для этой встречи я выбрал облик ангутея – черную фигуру, отдаленно схожую с фигурой человека в длинном плаще. Достаточно зловеще, пусть и банально.

– Плени их, но не убивай, – говорит мне человек с браслетом в виде змеи, указывая на пятерых Магистров. – Бессмертным займись в последнюю очередь. Пусть увидит, что ты можешь и не говорит потом, что это нападение было слишком неожиданным.

Я начинаю действовать еще до того, как он заканчивает говорить: уже после первой фразы Энкледа Огинейз совершает движение столь быстрое, что его не способен различить человеческий глаз. Шестью потоками дыма я огибаю Энкледа и собираюсь вновь между ним и Магистром Ордена убийц; хищные рты, образующиеся в моем теле, раскрываются и проглатывают две метательные иглы, предназначавшиеся для короля. Орден Крылатых Теней не склонен соблюдать правила честного боя, они всегда ищут уязвимое место и бьют туда, и прорехой в моей броне Огинейз счел короля-призывателя. Я не удивлен, ведь частица меня, некогда бывшая человеком по имени Льюис Телмарид, успела тесно познакомиться с Крылатыми Тенями во время их бесславного похода на Ильсильвар.

Я даю Огинейзу шанс чем-нибудь удивить нас сегодня и не трогаю его первым. Шагаю к могучему, но медлительному толстяку Тарго, преодолевая десять шагов за один, и вонзаю в его тело дымный жгут, вырастающий из моего правого бока. Тарго содрогается и дико хрипит, раскачиваясь на моем бесплотном щупальце как свиная туша на стальном крюке. Его кожа приобретает зеленоватый оттенок, из пор выступает вонючий пот, глаза закатываются, изо рта дергающегося в конвульсиях тела брызжет слюна.

Я не смотрю на все эти превращения – двигаюсь назад, оставляя Тарго висеть в воздухе, потому что Огинейз Хабул Китод вновь пытается устранить короля: переходит в форму хайтана, четырехрукого теневого охотника, и движется к королю почти столь же быстро, как я, намереваясь убить, покалечить или, самое меньшее, приставить один из четырех клинков к горлу Энкледа, требуя, чтобы король отозвал меня – но я никак не могу допустить всего этого. Я перехватываю Огинейза в двух шагах от короля, жгуты дыма блокируют клинки, мы оказываемся предельно близко друг к другу – не существа из плоти и крови, а два хищника из мира теней, и я дышу в лицо Огинейзу, и когда мое дыхание проникает в него, он содрогается от боли и в судорогах опускается на пол, вновь обретая плотский облик. Я двигаюсь к оставшимся трем Магистрам, а из моей поясницы вырастает новое дымное щупальце, на которое я насаживаю Огинейза и подвешиваю его в воздухе так, как только что проделал это с Тарго.

В этот момент король заканчивает говорить.

Паутина чар, окружающая Лейнара, сгнивает быстрее, чем я добираюсь до Тидольфа Алкертура. Гниющее волшебство становится ядом – силой, которой я в Сальбраве повелеваю абсолютно, ибо сам являюсь ее началом и источником. Отравленные энергии, в которые превратилось защитное заклятье Магистра Семирамиды, вливаются в его Холок, Шэ и Тэннак, обездвиживая их – в то время как дымное щупальце из моего плеча пересекает пространство над головой Лейнара, изгибается и идет вниз, входя в его позвоночник на уровне лопаток и выходя из солнечного сплетения. Сплести заклинание Алкертур не успевает, но колдовской клинок, которого он касается, сам накладывает заклятье на своего хозяина, и медлительный человек меняется – энергия, текущая из меча, ускоряет его реакции многократно. Он успевает выхватить меч и сделать выпад. Я блокирую его меч своим клинком, вырастающим из правой руки и ничем не отличимым от той полупризрачной субстанции, из которой состоит мое тело. У Тидольфа отличный меч – та часть моего тела, которая стала клинком, дымится и разлагается, теряет форму и плотность. По движению тела Тидольфа я угадываю его следующее движение – он хочет описать мечом полукруг и ударить меня по левому, незащищенному плечу. Но вывести из блока оружие ему не удается. Моя расплавленная и дымящаяся плоть растекается по мечу Тидольфа, обволакивает его, полудюжиной тоненьких ручейков поднимается вверх, захватывает рукоять и прожигает перчатку Магистра Лилии, входит в его тело, проникает в мышцы и кровь. Внутри Тидольфа я двигаюсь от локтя к плечу, к груди, распространяюсь по чернеющему телу. Кисть рыцаря разжимается, меч падает на пол, я делаю правую руку дымным щупальцем, основание которого смещаю к лопатке, а взамен отращиваю себе новую руку и оборачиваюсь к Элгару Атфитриту. У бессмертного было достаточно времени для того, чтобы оценить мои возможности и подготовиться.

Он не стесняется в средствах – призывает Плод Иссохшей Молнии, дерево которых принадлежит Лунному Князю Цадиафо. Это магия высшего порядка, основанная на прямом использовании божественных атрибутов, дарованных первыми Детьми Светил последующим поколениям бессмертных. Я могу призвать аналогичную силу, чтобы отразить удар, но в этом случае крепости, где мы находимся, придет конец, и пострадает немало людей. Подобный исход не входит в мои планы, и поэтому, когда Иссохшая Молния покидает Плод, я называю призванную Элгаром силу ее Именами, обретаю над ней власть и завершаю заклятье Именем Пути. Молния, наполненная колоссальной разрушительной мощью, тает в воздухе, уходя в один из пустынных миров по соседству с миром людей. Не давая Элгару выкинуть еще какую-нибудь глупость, я выращиваю дымное щупальце из своего живота, насаживаю на него бессмертного как бабочку на иглу, насыщаю ядом и поднимаю в воздух, присоединяя к четырем другим тушкам, болтающимся между полом и потолком.

И после того, как я проделываю все это, за моей спиной раздается голос – низкий, холодный и лишенный всяких эмоций, совершенно непохожий на легкомысленный тенор короля Энкледа:

– Что за бестолковое выступление? Зачем ты лишил их сознания? Так они ничего не увидят и не поймут. Приведи их в чувство.

Улыбаясь, я поворачиваюсь, развожу руками и даже слегка приседаю в поклоне.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, – не скрывая иронии, говорю я своему брату.

Он не понимает шутки. У него плохо с чувством юмора с тех пор, как его силу извратили много тысячелетий тому назад, сбросив с небес, где он некоторое время успешно притворялся благочестивым, верным Золотому Светилу, созданием.

Я ввожу в тела пленников новую порцию яда, которая входит в химическую реакцию с ядом, уже содержащимся в них. Четверо смертных и один бессмертный приходят в себя, их сознания ясны и чисты как никогда, но ни магия, ни собственные мышцы им по-прежнему неподвластны.

– Великолепно, Гхадабайн, – говорит король своим легкомысленным, немного скучающим, высоким голосом. – А теперь отпусти их и уходи до тех пор, пока я тебя снова не позову.

Пять тел опускаются на пол, я вливаю в них толику нового яда, предназначенного стать противоядием отраве, которой я наполнил их раньше, изымаю из тел дымные щупальца и ухожу вниз, в Сферы, населенные демонами, в Нижние Миры.

– …Прошу прощения, господа Магистры, – произнес Энклед, совершая легкий галантный поклон. – Надеюсь, эта демонстрация не оскорбила вас. Но, право, что мне еще оставалось делать? Вы сомневались в моих словах относительно силы этого демона и моей власти над ним – как еще я мог убедить вас в том и в другом?

Магистры не ответили. Хотя уже ничто на них не влияло, память о переживаниях боли, бессилия, мерзкого тошнотворного ощущения, охватывающего все тело, еще была слишком сильна. Тарго тяжело дышал, опираясь на стол; Тидольф был бледен как смерть; Огинейз сидел на полу и пытался вернуть себе полный контроль над Холока, Шэ и Тэннака; Лейнар, держась за живот, блевал в углу; Элгар медитировал, закрыв глаза.

– Что это за тварь?… – Кое-как отдышавшись, спросил Тарго.

– Хороший… вопрос… – Лейнар несколько раз сплюнул, избавляясь от мерзкого вкуса во рту, и вытер губы кружевным платком. – Элгар, вы долго против него продержались?

– Сколько же, сколько и вы, – негромко ответил бессмертный.

– Что же это такое? – Тидольф холодно посмотрел на короля. – Один из Темных Князей?

Энклед рассмеялся.

– Не думаю, что Темный Князь станет служить какому-то смертному, – солгал он, не произнеся ни слова лжи.

Магистры молчали, и напряжение по-прежнему витало в воздухе, и поэтому король заговорил вновь. Теперь он просто лгал, уже не прикрываясь правдой:

– Мне представляется верным то, что я прочел в записях Майдкана и то, что это… существо… само рассказало о себе. Это бессмертный третьего поколения, чья сила соответствует венцу в одной из трех нижних рук Картваила – бессмертный древний и могущественный, приближенный одного из Темных Князей. А точнее – Княгини: сила Гхадабайна, как вы видели, тесно связана с ядами. Разумно предположить, что это – один из фаворитов Отравительницы.

– Предположить? – Приподнял бровь Элгар. – Почему вы не спросите у него прямо?

– Он еще не вполне… понятлив, – ответил король. – Мир людей ему внове и наши способы беседы… наш язык и система понятий… не всегда еще даются ему. Он ведь столько тысяч лет провел в заточении…

– Позвольте спросить, сир, – подал голос Тидольф Алкертур. – Имея под своей властью такую силу – зачем вам нужны мы?

– Это же очевидно, – пожал плечами король. – Демоны умеют разрушать, но они плохо годятся для того, чтобы контролировать и сохранять в целости завоеванное. Я не хочу оставлять от Ильсильвара выжженную пустыню. Кроме того, для успешной кампании одного воина – пусть даже и непобедимого – недостаточно. Нужно ударить по Ильсильвару с разных сторон – и на кого я еще смогу положиться в этом деле, как не на вас?

– Когда вы планируете выступить, сир?

– Самое позднее – через месяц.

– Так скоро? – Тидольф приподнял бровь. – Подготовка такой кампании займет много времени…

– Я не хочу медлить. Не тешусь иллюзиями, что враг останется в неведенье о наших приготовлениях. Значит, чем дольше готовиться будем мы – тем больше времени на подготовку будет у ильсов. Кроме того, скоро зима. Нужно выступить до того, как берега пролива замерзнут.

– За месяц мы не найдем достаточного количества кораблей. – Подал голос Огинейз.

– Значит, имеющиеся корабли сделают несколько рейсов.

– Не успеют. Зима.

– Перевезут столько, сколько успеют.

Магистры переглянулись.

– Атаковать Ильсивар без надлежащей подготовки, в спешке – это безумие, – сухо произнес Элгар. – Бросать вызов организации, состоящей из нескольких десятков бессмертных, полагаясь только на одного демона, происхождение и верность которого по-прежнему остаются под вопросом – это безумие вдвойне. Мой Орден в этом участвовать не будет. Мы клялись в верности, а не в том, что будем поддерживать любую авантюру, которая только взбредет в голову потомку Катольда!

Энклед прищурился.

– Осторожнее, сир. Право говорить свободно не означает права оскорблять короля.

Элгар сжал губы и ничего не ответил. Энклед бросил беглый взгляд на остальных. Они не были настроены так же решительно, как глава Полумесяца, но чувствовалось, что в случае прямого конфликта поддержат бессмертного, а не монарха. Они слишком привыкли к тому, что здесь, на Эн-Тике, именно пять Орденов являлись самой могущественной силой, подчиненной короне лишь номинально, и даже продемонстрированная несколько минут назад мощь Гхадабайна не была достаточной, чтобы их в этом переубедить. Продолжать давить сейчас было бы ошибкой.

– Я полагаю, на сегодня мы уже достаточно поговорили, – сказал Энклед. – Я понимаю, вам требуется время, чтобы все обдумать. Обсудите услышанное и увиденное со своими кардиналами. Но знайте: этот поход будет предпринят с вашей помощью или без нее. Отомстить за унизительное поражение, завоевать славу и земли – или же прослыть трусами и изменниками, решать вам. Благодарю за беседу, господа.

Он двинулся к выходу из залы, легко улыбаясь и зная, что как только закроется дверь за его спиной, в его адрес прозвучит немало нелестных эпитетов, а все его косточки будут перемыты самым тщательным образом. Но уже через несколько шагов Лицемер перестал улыбаться. Атфитрит путал все карты. С ним нужно было что-то делать.

Элгар Атфитрит, лунный бессмертный, посвященный Древа Иссохшей Молнии и Лабиринта Безысходности, устало откинулся в кресле. Был поздний вечер. Оруженосец Магистра, Катаус Фейн, приготовил своему господину горячее вино. Элгар пригубил вино, отослал Катауса и тяжело вздохнул. Отвратительный, длинный день, заполненный неприятными сюрпризами, долгими спорами и дурными предчувствиями. Король Эн-Тике сошел с ума и связался с демонами. Он грезит завоеваниями, не понимая, что сам слишком слаб, чтобы быть чем-то большим, чем пешкой в чужой игре. Энклед обречен, но плохо то, что он тащит на дно вместе с собой Ордена и весь остров. Уничтожить Школу Железного Листа? Как бы ни был силен Гхадабайн, это невозможно. Кроме того, Элгар отчасти сочувствовал целям тайного ильсильварского ордена смертных и бессмертных, поставившего своей задачей освободить человечество от рабства Темным и Светлым Князьям. Из-за религиозных бисуритов боги обрели огромную власть, но образовавшаяся связь имеет и иное свойство: если теперь вера в миродержцев иссякнет, они станут слабее, чем были до того, как связали себя с человечеством. И если это произойдет, оковы, некогда наложенные Солнцем на силу Серебряной Госпожи и ее детей, Лунных Князяй, ослабнут, и они сумеют вырваться из темницы. Поэтому, даже будь уничтожение Школы возможно, Элгар не пошел бы в этот поход за своим королем. Впрочем, в полной мере «своими королями» правителей Эн-Тике Элгар Атфитрит никогда всерьез не считал – несмотря на то, что, как и остальные Магистры, приносил клятву верности каждому из них со времен правления Катольда. Кто ему эти короли? Бабочки-однодневки перед лицом бессмертного…

Вернулся Катаус Фейн. Элгар вопросительно посмотрел на него. Катаус выглядел смущенным.

– Что тебе? – Спросил Магистр.

– Господин мой… я давно хотел сказать… я очень благодарен вам за все, что вы для меня сделали.

Элгар задумчиво посмотрел на юношу. Несколько дней назад Катаус опять завел разговор о том, чтобы стать рыцарем. Элгар пресек эти разговоры – резче, чем в предыдущий раз. Мальчик не понимал, что иногда министериал имеет большее значение, чем кардинал. Элгару не нужен амбициозный помощник, ему требовался слуга, точно выполняющий указания, верный и знающий свое место. Катаус, как ему казалось, подходил на эту роль, но в последнее время Элгар начал в этом сомневаться. Сможет ли юноша довольствоваться тем, что есть? И что означала его реплика? Это была попытка сообщить Элгару о том, что он все понял и готов оставить свои амбиции? Или же это обыкновенная лесть, нацеленная на то, чтобы заслужить расположение господина, а затем выпросить желаемое посвящение?

Элгар чуть кивнул Фейну, показывая – я тебя услышал, можешь идти. Но юноша не уходил.

– Для меня большая честь находиться в Ордене. – Катаус замолчал, подыскивая слова. – Здесь вся моя жизнь. Не так уж важно, кто я – рыцарь или простой оруженосец… Главное, что я могу… приносить пользу Ордену. Я буду делать то… что мне доверено… так хорошо, как только смогу, сир. Спасибо, что… помогли мне понять…

Катаус шагнул к Магистру и, опустившись на колено, поцеловал его кисть, расслабленно лежащую на подлокотнике кресла. Элгар ощутил раздражение. Достаточно было бы и того, чтобы мальчик уяснил все это молча, а не вываливал сейчас перед ним свои переживания вкупе с демонстрацией преданности. Черт возьми, разговорами был заполнен весь день! Элгару просто хотелось посидеть одному, в тишине.

Он уже открыл рот, чтобы приказать Катаусу Фейну покинуть комнату – тем более, что юноша припал к руке так пылко, что до сих пор не мог от нее оторваться и это уже, в конце концов, становилось неприличным – когда Катаус повернул голову и внезапно впился в кисть зубами. Ощутив боль, Элгар попытался вырвать руку, но Катаус сжимал челюсти с предельным усилием, и Элгару пришлось дважды ударить его, прежде чем челюсти оруженосца разжались. Катаус упал навзничь, но успел упереться рукой в пол. Он поднял голову, глядя на магистра безумным веселым взглядом. Сломанная Элгаром челюсть нелепо топорщилась с одной стороны, и рот кривился, с другой же стороны краешки окровавленных губ в ухмылке поднимались вверх. Элгар произнес заклятье, которое должно было обездвижить Катауса, но тот продолжал тянуться к нему, и Элгар поразился тому, насколько слабыми и неуверенными вышли его чары. Спятивший оруженосец не мог представлять никакой угрозы для бессмертного, но… было что-то еще. Что-то, пугавшее Элгара до дрожи, что-то, незримо присуствовавшее в этой комнате, что-то, делавшее бессмысленные действия Катауса наполненными каким-то особым, недоступным для Элгара значением. Заклятье не оказало эффекта, юноша тянулся к господину, Элгар хотел ударить его еще раз, оттолкнуть, отскочить – но не смог сделать ни первого, ни второго, ни третьего, а лицо Катауса вскипало и текло, словно беловатая каша, обретая новые черты…

Энклед покинул Асфелосту следующим утром. Перед отбытием он встретился с Магистрами Лилии и Семирамиды – известил их о своем отъезде и сообщил, что внял голосу разума. Это не означало, что он готов отказаться от войны с Ильсильваром, совсем нет. Но предупреждение о том, что артефакт, способный повелевать приспешником одного из Темных Князей, может содержать в себе скрытые свойства, следовало учесть. Поэтому он оставляет браслет для всестороннего изучения Элгару Атфитриту, с которым в приватной беседе, состоявшейся вчера вечером, сумел найти общий язык. Элгар, в свою очередь, пообещал ему, что поддержит поход на юг. Лейнар и Тидольф выразили свое удивление столь резкой переменой мнения Магистра Полумесяца – еще вчера он был настроен весьма решительно против этого похода. Поэтому, расставшись с королем, они направились в восточную башню, занимаемую Орденом Полумесяца, однако Атфитрит отказался их принять. Гатон Фьердельт, адъютант Магистра, сообщил о том, что Элгар заперся в своих покоях и велел не беспокоить его до обеда.

Оказавшись за воротами Асфелосты и отъехав от замка достаточно далеко, король приказал сопровождающим возвращаться в Кайёль без него. Свита запротестовала. Энклед велел им заткнуться и выполнять приказ.

– Скажите, куда вы направляетесь, сир? – Спросил один из телохранителей.

– Этого я сказать не могу, – ответил король. – Не беспокойтесь за меня – я буду в столице раньше вас. Делайте, что вам сказано.

Далее он совершил нечто еще более странное – слез с лошади, велел свите позаботиться о ней, запретил рассказывать кому бы то ни было о его приказе до того, как отряд достигнет столицы и затем направился к роще, неподалеку от которой остановились всадники. Сопровождающие принялись обсуждать приказ между собой: какую тайну хотел скрыть король и почему он сказал, что будет в Кайеле раньше? Что с ними сделают во дворце, если правитель острова пропадет или будет убит где-нибудь по дороге? Вскоре они решили, что стоит еще раз попытаться убедить Энкледа позволить им сопровождать своего монарха, какое бы дело он не затеял. Однако, обыскав рощу, они никого не нашли. Несомненно, во всем этом была задействована какая-то магия. Кто-то предложил вернуться в Асфелосту и просить тамошних чародеев найти Энкледа, но эту идею отвергли, ибо никому не хотелось нарушением прямого приказа навлекать на себя королевский гнев. И вот, всадники снова заняли свои места в седлах лошадей и направились на запад, к горам Бекьерн, обогнув которые, они, спустя полторы недели, смогут достичь столицы.

Спустя несколько минут после того, как в роще к востоку от Асфелосты бесследно сгинул король, Элгар Атфитрит вдруг вышел из своей комнаты. Он выслушал Гатона, передавшего сообщения, оставленные другими Магистрами, и велел отправить им ответы. Также он приказал доставить приглашения всем кардиналам Полумесяца, в данный момент находящимся в замке: в середине дня должен состояться большой совет, на котором они обсудят приказ короля. Перед тем, как отправиться выполнять приказ, Гатон спросил:

– Простите, мой господин, а Катаус был не с вами? Все утро не могу его найти…

– Катауса мы здесь больше не увидим, – равнодушно ответил Элгар. – Он давно просил меня разрешить ему уйти, и я наконец пошел ему навстречу. Забудь о нем. Более он не один из нас.