Власть змеи

Глава III. Не зверь, не человек

Не знаю, закричал я или нет. Я попытался закричать, но горло пересохло и саднило. Наверное, я просто что-то прохрипел, когда ледяной страх стиснул холодными пальцами сердце. В этом небольшом кладбище высоко в Калифорнийской Сьерре что-то выползало из склепа... что-то, что не было человеком.

Это был не человек! Нет! Но это был и не зверь. У твари было раздутое и искаженное, отвратительное, но все же узнаваемое лицо, словно лицо покойника, утонувшего в грязной воде, — лицо моего брата Джейсона! Щеки мешковато отвисли, челюсть стала какой-то мелкой, скотской, кожа заросла жестким волосом. Губы оскалились, обнажая противоестественно острые зубы, глаза горели диким зеленым огнем.

Одета была тварь в какую-то белую изодранную материю, и в прорехи я видел участки кожи, показавшейся неестественно волосатой. Ужасные воспоминания пробудились во мне, воспоминания о прочитанных когда-то рассказах о существах, известных под названием вурдалаки. Там был рассказ о человеке, бродящем среди заброшенных могил в Египте, и о женщине в белом, которая явилась ему и заманила в полуразрушенный саркофаг.Тело твари было закутано в белую одежду, и оно никак не могло принадлежать человеку. И в памяти у меня всплыли слова автора того рассказа:

«Они вечно живут в темных могилах и подземельях, и подстерегают путников, чтобы утолить свой неутолимый голод. Иногда они — изменившиеся мужчины и женщины, которые при помощи черной магии продали душу Сатане, так же, как люди, становящиеся вампирами или оборотнями. Но вурдалаки — самые жуткие из всех ночных ужасов. Это мертвые твари с телом не звериным, не человеческим».

Очень медленно тварь вышла из склепа. Лицо ее казалось бескровным и серым в бледном свете луны. Она горбилась, руки свисали по бокам, словно ей было трудно передвигаться вертикально. Могильное, грязное зловоние ударило мне в нос.

Затем тварь прыгнула. Белые клыки обнажились, когда она набросилась на меня, и я понял, что смерть близка. Руки мои стали бесчувственны, как ледышки, но я все же поднял их, пытаясь отбросить нападающего. Но все было бесполезно. Монстр оказался очень силен, сопротивляться ему я не мог. Зловоние могилы забивало ноздри, я чувствовал, как тощие руки стиснули меня, а мелкие челюсти направились к моему горлу.

Я нанес удар как раз в тот момент, когда губы чудовища уже прикоснулись к моей коже. И услышал вскрик и быстрый топот ног. Затем я сделал шаг назад...

Что произошло затем, я помню, словно в тумане. Я почувствовал удар по затылку, который заставил меня задохнуться от боли, и понял, что теряю сознание. Немертвая тварь со вздувшимся лицом черным силуэтом вырисовывалась на фоне луны. Через ее сутулое плечо я увидел, как девушка — Диана Линк — бежит ко мне с побелевшим лицом и открытым в крике ртом. Она увидел, как на меня напала тварь, и бежала на помощь — благородно, но бессмысленно. Она заколотила кулачками по спине чудовища.

Тварь обернулась. В этот момент Луна внезапно зашла за облачко, и в наступившей темноте я только увидел, как темная фигура поднялась с меня и повернулась к девушке. Мелькнул силуэт ее безносого профиля, и я услышал, как Диана издала ужасный крик. Только один.

Затем я погрузился во тьму...

Они были толстыми... толстыми! Они ползали по мне и о чем-то перешептывались. Они дразнили меня пронзительным, безумным смехом, они душили меня своей вонью. В темноте лишь эта вонь, не дававшая дышать, была единственное реальностью. Тени продолжали роиться вокруг. Смех их становился все тише. Это был уже не смех. Шепот. Шепот и страх заполнили все вокруг...

Но теперь это были лишь тени. Вокруг меня стояли люди, и чья-то рука поддерживала меня за плечи, помогая встать. Сверху уставилось чье-то бледное лицо... Лью Кин, мой кузен. А позади него стоял его отец — мой дядя, Анам Кин.

Они казались странно похожими, но светлая, буйная красота младшего словно посмеивалась над увядшим обликом старшего. И теперь они оба не выглядели красавцами, потому что страх туманом пал на них лица. В лунном свете Лью казался почти таким же изможденным, как и его отец. А вокруг стояли другие люди. Некоторых я узнал — тех, с кем столкнулся в магазине. Эйб Линк склонился над чем-то бесформенным, белым и темно-красным, в коричневых лохмотьях...

Лохмотьях хаки!.. Эти ужасные останки были... были... Дианой Линк. Волна тошноты подступила к горлу, а бледное лицо Лью придвинулось ближе.

— Что это было, Джин? — дрожащим голосом спросил он. — Мы услышали крики и... Это, правда, было какое-то животное?

Мне показалось, что я различил в его голосе мольбу. Неужели Лью тоже видел эту тварь, обитающую в склепе?

— Нет, — ответил я, стараясь не глядеть на лежащее рядом тело. — Я... ну...

Я понял, что не могу продолжать. Лью сунул мне в руки флягу, и я поспешно сделал глоток. Эйб Линк шагнул вперед. Беззубый рот под свисающими усами был открыт, в глазах ползали червячки безумия.

— Это был... он, — прошептал старик. — Разве не так? Ваш... ваш брат...

Мой брат вурдалак! Не знаю, каким образом мне удалось рассказать, что я видел, и по собравшимся как будто прокатилась волна страха.

— У него была сила! — невнятно пробормотала какая-то старая карга. — Темная...

Кто-то рыкнул на нее, и женщина умолкла. Что это за неопределенные намеки на Зло, витавшие над городком?

За дело взялся старый Анам Кин. Под его руководством толпа постепенно рассеялась. Анам быстро посовещался с долговязым человеком с подвижным лицом, на рубашке которого висела звезда шерифа, затем повернулся ко мне.

— Давай иди-ка в дом, — сказал он. — Лью, помоги Джину. У него сильный шок. А я пока что останусь здесь.

Идти вверх по склону оказалось трудно, так как я все еще чувствовал слабость. Дом дяди произвел на меня впечатление древнего замка, находящегося под осадой орды дикарей. Старый замок стоял на вершине склона, над кладбищем, и россыпи могильных камней казались армией, угрожающей его обитателям. И когда я вошел внутрь, это впечатление не рассеялось. На стене сразу напротив двери был ярко сияющий, отвратительный эскиз — картина пастелью, исполненная в ядовито-фиолетовых цветах, изображающая человека, явно объятого страхом, которому противостояла поднимающаяся из кипящего тумана кошмарная голова.

Голова была написана с удивительным, почти дьявольским искусством. Гигантские клыки торчали из широко раскрытого, точно пещера, рта, вытянутый, точно морда зверя, нос, над которым сверкал огромный, трехсложный, отвратительный глаз. В целом картина была написана в манере совершенной, но не менее отвратительной нереальности. Лью заметил, что я разглядываю картину.

— Не обращайте на нее внимания, — сочувственно сказал он. — Ее написал Сеннет — Ян Сеннет. Вы встретитесь с ним сегодня же вечером... точнее, уже утром. Он... папа заинтересовался этим художником и пригласил его к нам погостить несколько недель. Я не разбираюсь в живописи, но папа уверяет, что он огромный талант. Но сейчас вам явно не нужна лекция. Я приготовлю кофе... А вот и Сандра.

С поклоном он покинул комнату, а в моих объятиях оказалась Сандра, крепко вцепившаяся в меня, и в ее карих глазах медленно таял страх.

— Мой дорогой, — прошептала она. — Джин, я так испугалась. Я подумала, что это ты. Анам Кин велел мне не выходить из дома, когда мы услышали крики. Он сказал, что мне лучше остаться с Сеннетом.

Я вопросительно оглянулся.

— Нет, здесь его нет, — сказала Сандра. — Я думаю, он тоже пошел туда. Джин... твой брат убит.

— Убит? — сказал я. — Как убит?

— Его кто-то застрелил. Тело нашли на дороге.

— Кто это был? Полиция, разумеется...

Сандра прикусила губу.

— Здесь что-то не так, Джин. Анам не хочет вмешивать сюда полицию. Он как-то договорился с шерифом. Я не уверена, но... мне кажется, твой брат ввязался во что-то... в какие-то неприятности, и Анам боится, что полиция может до этого докопаться. Все эти грабежи...

Это было новостью для меня.

— Какие грабежи?

— Я и забыла. Ты был в отъезде, Джин, когда это появилось во всех газетах. За последние шесть месяцев в этом районе произошло довольно много грабежей, и в последнее время полиция решила, что они являются делом рук одной банды. Банки, туристические лагеря — любые места, где водятся деньги. Жертвы, похоже, боятся откровенничать, поэтому о грабежах перестали писать.

— Но Джейсон вряд ли имеет к этому какое-то отношение, — заявил я. — Он никогда не заботился о деньгах.

Какое-то движение позади заставило меня быстро обернуться. В дверях стоял Эйб Линк. В руке у него был револьвер. Одежда его была в крови. Губы нервно подрагивали, глаза неестественно ярко блестели.

— Он был твоим братом, — монотонно выговорил старик. — Он был возле тебя и передал тебе свою силу.

— Послушайте, Линк... — начал было я, осторожно подвинувшись так, чтобы Сандра оказалась у меня за спиной.

Но, не обращая на меня внимания, старик продолжал тем же голосом:

— Может, если я убью тебя, все снова утихнет...

Револьвер угрожающе качнулся. Позади него я заметил в темноте какое-то движение. Внезапно из темноты показалось чье-то лицо — смутное, едва различимое.

— Эй, — послышался голос. — Бросьте оружие, Эйб. Бросьте его.

Я видел, что старик заколебался.

— Отдайте мне револьвер, — потребовал голос.

Из полумрака появилась рука и вынула револьвер из разжавшейся руки Линка. Незнакомец повернул старика и осторожно подтолкнул его.

— Идите домой, Эйб, — спокойно велел он.

И тот пошел, даже не обернувшись.

— Ян! — воскликнула Сандра дрожащим голосом, прижав руки к груди.

Человек вышел из темноты в зал. Это оказался Ян Сеннет, художник. Я внимательно оглядел его. Парню, казалось, было слегка за двадцать, мягкое круглое лицо с полуопущенными веками, придающими ему сонное выражение. Он откинул со лба непослушные волосы.

— Привет, — поздоровался художник. — Любопытное местечко этот Кернвилль, не так ли? Не благодарите меня, я ненавижу, когда меня благодарят. Вы муж Сандры?

Я кивнул и протянул руку.

— Все равно спасибо.

— Не берите в голову, — небрежно отмахнулся он. — Между прочим, я был с остальными на кладбище. Они исследовали склеп — эту семейную гробницу, знаете ли...

— Ну и? — сказал я.

Внутри у меня возник холодок. Сандра придвинулась ближе, и я понял, что она уже поняла, что Сеннет собирался сказать. Сеннет пристально поглядел на меня.

— Они осмотрели гроб вашего брата, — продолжал он. — Гроб был вскрыт. И пуст.