Влюбиться в Джеки

ГЛАВА 11

Некоторые люди, кажется, от рождения знают, как организовать настоящее веселье, и Джеки, без сомнения, принадлежала к их числу. Не имело никакого значения, что вечеринка для нее — это всего лишь способ отвлечься от гнетущих мыслей о скором отъезде Нэйтана. Джеки была намерена сделать все от нее зависящее, чтобы празднество прошло как нельзя лучше.

Она работала по восемь, иногда десять часов в день, заставляя себя не думать, погружалась в чужой роман, чужие отношения. Свободное

от книги время Джеки посвящала составлению списков необходимых вещей и продуктов, планированию меню и беготне по магазинам.

Она настояла на том, что все приготовит сама, но решила нанять миссис Грейндж, чтобы та помогала разносить еду, и ее младшего сына, студента колледжа, чтобы он взял на себя бар.

В день вечеринки Нэйтан, засучив рукава, присоединился к ней на кухне и мужественно предложил свою помощь. Настроен он был весьма решительно. Джеки растрогалась почти до слез, но Нэйтан в качестве помощника был настолько неуклюж, что она тактично отклонила его предложение.

Джеки, надеясь на хорошую погоду, велела расставить столики в саду, чтобы гости могли наслаждаться свежим воздухом, и развесила всюду разноцветные фонарики. День выдался на редкость безоблачным, и ночь обещала быть ясной и звездной.

Она редко беспокоилась о том, удастся ли вечеринка или нет, но в этот раз все было по-другому. Этот вечер был особенным. Сегодня Джеки хотела показать Нэйтану, что она прекрасно впишется в общество его знакомых и не подведет его и на светском приеме. Все должно было быть идеально.

Всего через несколько дней Нэйтан улетит за тысячи миль от нее. Нелегко было отрешиться от этого. А также от того, что он так и не сказал ей, что же будет с ними дальше.

Джеки отказывалась верить, что он до сих пор считает серьезные отношения между ними невозможными.

Он ни разу не сказал ей, что любит ее. Эта мысль была самой болезненной, самой невыносимой. Да, но он показывал ей это самыми разными способами. Часто звонил ей в разгар рабочего дня, просто чтобы услышать ее голос. Приносил ей цветы — сам собирал их в саду или покупал на углу улицы. Не успевал увять букет, который он подарил ей несколько дней назад, как Нэйтан уже вручал ей свежий. Он крепко прижимал ее к себе, когда они, уставшие, насытившиеся любовью, лежали рядом.

Женщине не нужны слова, когда есть поступки.

Черта с два они не нужны!

Отбросив тяжелые раздумья, Джеки твердо сказала себе, что придется довольствоваться тем, что она имеет на данный момент, а не тем, что хотелось бы иметь.

Джеки выделила себе целый час до начала вечеринки, чтобы привести себя в порядок. Так всегда делала ее мать, и в этом Джеки следовала ее примеру. Она удалилась в свою бывшую спальню, сказав Нэйтану, что не хочет мешать собираться ему. Это было только одной из причин. На самом деле Джеки хотела произвести на него впечатление, появившись при полном параде.

Она начала с долгой неспешной ванны. Лежа в джакузи и рассеянно слушая легкую музыку, Джеки смотрела в окно. Редкие облачка на усыпанном звездами небе были легкими и воздушными, как сахарная вата.

Она неторопливо накрасилась, решив сделать акцент на глазах. Закончив, Джеки со всех сторон изучила свое лицо в зеркале и осталась довольна результатом. Затем нанесла на тело ароматный крем — чисто женское удовольствие — и скользнула в платье, которое купила накануне вечером.

Нэйтан был уже внизу. Стоя на вершине лестницы, Джеки слышала, как он разговаривает с миссис Грейндж. Джеки всегда питала любовь к драматическим эффектам. Грациозно положив руку на перила, она стала медленно спускаться.

Все получилось так, как и было задумано. Нэйтан взглянул вверх и практически лишился дара речи, оборвав на полуслове реплику. Джеки, не отрывавшая от него глаз, не заметила, что высокий светловолосый юноша, стоявший возле миссис Грейндж, открыл рот от изумления.

Глаза Джеки, подчеркнутые тенями бронзового оттенка, притягивали, не отпускали. Волосы были уложены в изысканную, нарочито небрежную прическу, будто их чуть растрепал свежий ветерок. Большие серебряные звезды поблескивали в ушах.

Когда Нэйтан наконец смог отвести взгляд от ее лица и увидел все остальное, он испытал еще большее потрясение.

На Джеки было ослепительно-белое, почти сияющее платье до щиколоток, облегающее ее стройную фигуру. Плечи обнажены, на одной руке дюжина серебряных браслетов, охватывающих ее от запястья почти до локтя. Улыбаясь, она сошла вниз и повернулась, показав длинный, до середины бедра, разрез и обнаженную спину.

Что скажешь?

Ты сногсшибательна.

Теперь она рассмотрела Нэйтана. Никто из мужчин не выглядит в черном костюме так хорошо, как Нэйтан, подумала Джеки. Наверное, потому, что его широкие плечи и мускулистая фигура придают консервативному, в общем, наряду оттенок опасности. Она подошла к нему ближе и поцеловала в щеку. Затем, держа Нэйтана за руку, повернулась к миссис Грейндж:

Большое спасибо, миссис Грейндж, что согласились помочь нам сегодня. А это ваш сын? Вы, должно быть, Чарли?

Да, мэм. — Молодой человек громко сглотнул и принял протянутую ему руку. Его ладонь была влажной. Мама забыла сказать ему, что мисс Джек на самом деле богиня, сошедшая с небес.

Приятно познакомиться, Чарли. Ваша мама много о вас рассказывала. Давайте я покажу вам, где мы устроили бар.

Миссис Грейндж пихнула сына локтем в бок. У мальчика, наверное, совсем мозги отшибло, что он так пялится на мисс Джек.

—Я сама ему все покажу. Пошли, Чарли, не стой столбом.

Чарли отправился вслед за своей мамой — потому что она как клещами сжала его руку, но, уходя, успел бросить на Джеки еще один взгляд через плечо.

—У мальчика челюсть отвисла почти до ботинок, когда он тебя увидел.

Джеки со смехом подхватила Нэйтана под руку.

Какой милый комплимент.

У меня отвисла вообще до пола.

Джеки надела открытые туфли на высоченных каблуках, и лицо ее находилось почти на одном уровне с лицом Нэйтана. Она взглянула ему прямо в глаза:

— А этот еще более милый.

Тебе всегда удается удивлять меня, Джеки.

Надеюсь.

Он дотронулся до ее плеча, потом провел пальцами по руке.

Сколько я себя помню, это первый раз, когда мне хочется, чтобы вечеринка закончилась, не успев начаться. — Сегодня Джеки надушилась другими духами. Аромат был дразнящий и необычайно сексуальный. — Что ты сделала с собой там, наверху?

Женские хитрости. — Она легко коснулась его губ. — Это все равно я, Нэйтан.

Я знаю. Именно поэтому и хочу, чтобы вечеринка побыстрее закончилась.

Знаешь что? — Джеки положила руки ему на плечи. — Когда все разойдутся, мы устроим свою собственную вечеринку.

Очень на это рассчитываю. — Нэйтан потянулся к ее губам, но звонок в дверь прервал его.

Первый раунд, — объявила Джеки и, не выпуская руки Нэйтана, пошла открывать.

В течение часа гости заполонили дом. Большинством пришедших двигало не столько желание пообщаться, сколько любопытство — все жаждали узнать, что за женщина появилась в жизни Нэйтана Пауэлла. Джеки все это понимала и не возражала. Ей самой было не менее интересно познакомиться с ними.

Она обнаружила, что Нэйтан знаком с самыми разнообразными людьми — надутыми и общительными, серьезными и веселыми. Ей с первого взгляда понравился Коди Джонсон, архитектор, работавший с Нэйтаном последние два года. Коди явно предпочитал грубые ботинки и потертые джинсы, но для сегодняшнего особого случая надел еще и пиджак. Брат Джеки любил тот же свободный стиль, и она сразу же узнала марку одежды — все, что было на Коди, стоило безумных денег. Он крепко сжал ладонь Джеки и весело оглядел ее с головы до ног. Глаза у него были тоже карими, как и у нее.

—Мне ужасно хотелось на вас посмотреть.

Узнать, чем интересуется босс кроме работы?

Что-то вроде того. — Коди подмигнул ей, но дружески, без всякого намека на флирт. Он все еще не отпускал ее руку. Джеки подумала, что Коди, должно быть, составляет свое впечатление о людях, основываясь не только на зрении, но и на осязании. — Вот в чем точно нельзя обвинить Нэйтана? так это в отсутствии вкуса. Я всегда знал, что если он посмотрел на женщину хотя бы два раза, то, значит, она особенная.

Это похоже одновременно на комплимент и на одобрение.

Так оно и есть. — Не так-то часто Коди раздавал похвалы. — Честно сказать, я очень рад, потому что Нэйтан мой хороший друг. Лучший друг. У вас все как? Серьезно?

Джеки подняла бровь. Она предпочитала прямые вопросы, но именно на этот отвечать ей не очень хотелось.

А вы не ходите вокруг да около, не так ли?

Терпеть не могу тратить время на пустые разговоры.

Да, Коди Джонсон ей определенно нравится. Она оглянулась и заметила Нэйтана.

—Да, у нас все серьезно.

Он улыбнулся. Легкая заносчивая улыбка. Наверное, женщины от нее без ума. Это потому, подумала Джеки, что никогда нельзя сказать наверняка, о чем он сейчас думает.

—Тогда давайте я угощу вас чем-нибудь.

Взяв Коди под руку, Джеки направилась вместе с ним в бар.

—Вы знакомы с Джастин Честерфилд?

Коди захохотал во все горло. Этот открытый, искренний смех нравился Джеки не меньше, чем мужественное лицо Коди и его растрепанные светлые волосы.

Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы прямолинейны, как танк?

Терпеть не могу тратить время на пустые разговоры.

Ценю вашу откровенность. — Они подошли к бару. Чарли по-прежнему не отрывал от Джеки глаз. Коди усмехнулся. — Она приятная особа. Даже слишком приятная, на мой вкус.

Значит, ваше сердце занято?

—Пока нет. А у вас есть сестра?

Джеки рассмеялась и попросила Чарли налить ей шампанского. Ни она, ни Коди не заметили, что Нэйтан довольно угрюмо наблюдает за ними издалека.

Нэйтан, разумеется, не был ревнивцем, всегда считал ревность одним из самых глупых и бесполезных чувств. Это не только чудище с зелеными глазами, как говорят поэты. Тот, кто ревнует, неизменно выглядит абсолютным идиотом в глазах окружающих и ведет себя соответственно.

Он не считал себя ни идиотом, ни ревнивцем, однако сейчас, глядя на мило беседующих Джеки и Коди, начал подозревать, что ошибается в отношении себя. Не самое приятное ощущение, надо сказать.

Коди, вне всяческих сомнений, подходит ей больше. Нэйтан автоматически улыбался, делая вид, что слушает, что говорит ему инженер с писклявым голосом. Коди больше похож на бунтаря, мятежника и наемного стрелка. На драгоценного прекрасного Джейка Редмонда. Да, это точно Коди. Стройное, поджарое тело, раскованная пластика, выгоревшие на солнце волосы, которые всегда выглядят так, будто Коди пропустил очередной визит к парикмахеру. И еще эта его привычка чуть растягивать слова. Нэйтан находил его неторопливую речь успокаивающей, но сейчас ему вдруг пришло в голову, что женщины, слыша Коди, должно быть, просто тают.

Кроме того, Коди отличали обманчиво расслабленная манера поведения, презрение к общепринятым правилам, верный глаз и любовь ко всему красивому. Быстрые автомобили, веселые ночи, яркие огни — в этом весь Коди.

Джеки подняла глаза на Коди и чему-то рассмеялась. Он тоже широко улыбался. Нэйтан с огромным удовольствием придушил бы сейчас обоих.

Это просто смешно. Он сделал большой глоток виски и потянулся за сигаретой. В последнее время он стал курить очень редко, но теперь испытал острую нужду затянуться.

Коди — его друг. Может быть, даже самый близкий друг. А Джеки... Что для него Джеки?

Возлюбленная, друг, собеседница, спутница. Счастье. Восторг. И как ни странно, надежная опора. Несмотря на то что она порхала по жизни легко, как бабочка, на Джеки всегда можно было положиться. Она была преданной — если человек заслуживал ее преданности, и сильной, когда это было необходимо. Однако она не давала ему обещания хранить верность. Вернее, он не брал с нее такого обещания. Не хотел запирать ее в клетку и ограничивать ее свободу.

Ага, как же. Черта с два он этого не хотел.

Прервав инженера на полуслове, Нэйтан невнятно извинился и решительно направился в ту сторону, где стояли Коди и Джеки.

Она снова смеялась над чем-то сказанным Коди, то и дело поднося к губам бокал с шампанским, ее глаза блестели, лицо сияло.

Нэйтан, ты не говорил мне, что твой компаньон из тех парней, которых обычно остерегаются матери взрослых дочерей. — Джеки сжала ладонь Нэйтана — жест, свидетельствующий о тесной связи между ними.

Принимаю это за комплимент. — Коди отсалютовал ей своим квадратным бокалом. Он пил водку со льдом. — Отличная вечеринка, босс. Я уже похвалил твой вкус сегодня.

— Спасибо. Там, снаружи, столы ломятся от закусок. Зная твой аппетит, я очень удивлен, что ты до них еще не добрался.

Уже иду. — Коди еще раз подмигнул Джеки и удалился.

Ты его беззастенчиво спровадил, — прокомментировала Джеки.

Я решил, что он отнимает тебя у других гостей.

Джеки взглянула на него с неожиданным интересом. Лицо ее озарилось понимающей улыбкой.

Как мило. Просто прелестно, честное слово. — Она на мгновение прижалась к его губам. — Некоторым женщинам не нравятся мужчины-собственники. А я их обожаю. До определенной степени.

Я всего лишь...

— Умоляю, не порть впечатление. — Джеки снова поцеловала его и взяла под руку. — Ну что, будем вести светские разговоры или пойдем набросимся на еду, пока я не умерла с голоду?

Он поднес ее руку к губам. Неожиданная вспышка ревности — если это была ревность — не сделала его идиотом. Нужно будет пересмотреть свою точку зрения по этому вопросу.

—Набросимся, — решил он. — Трудно вести светские разговоры на голодный желудок.

Вечер удался на славу. Следующие несколько дней Нэйтан только и успевал отвечать на звонки и получать благодарственные открытки. Все наперебой расхваливали вечеринку. Ответные приглашения сыпались дождем. Джеки должна была бы находиться на седьмом небе — она познакомилась с друзьями и коллегами Нэйтана и сумела их очаровать. Но все это совершенно не имело значения. Значение имело только одно — Нэйтан и его отъезд в Денвер.

Невозможно было и дальше зарывать голову в песок — билет на самолет уже лежал в его портфеле. Джеки один раз была в Денвере — болела за футбольную команду на стадионе «Майл хай стедиум». Тогда город ей очень понравился. Сейчас она его ненавидела — и как город, и как символ разлуки.

Через несколько часов он улетает, а они так и не поговорили. Раз или два Нэйтан, правда, пытался завести разговор, но Джеки ему не позволяла. Трусость, конечно, но раз уж Нэйтан скоро уйдет из ее жизни, она хотела насладиться каждой оставшейся минутой.

Теперь времени больше не осталось. Джеки твердо решила: он должен по крайней мере сказать ей почему. Если он больше не хочет продолжать их отношения, она имеет право знать причину.

Она собралась с духом, расправила плечи и вошла в спальню.

— Я принесла тебе кофе.

Нэйтан поднял голову. Пару раз в жизни он чувствовал себя несчастным. Как же он ошибался! Тогда он еще не знал, что это такое.

—Помочь тебе уложить чемоданы? — Джеки отхлебнула кофе. Как-то легче вести жизненно важные разговоры, когда делаешь что-нибудь привычное, повседневное. Пьешь кофе, например.

—Нет, спасибо, я почти закончил.

Кивнув, Джеки присела на край кровати.

Если она станет расхаживать туда-сюда (а ей этого очень хотелось), слишком велико будет искушение в какой-то момент запустить в стену чашку с кофе. (Этого ей хотелось еще больше.) Чтобы она разбилась. Вдребезги.

Ты так и не сказал, на сколько ты едешь.

Я и сам не знаю на сколько. — Как же он ненавидит собирать вещи. Раньше Нэйтан не замечал за собой такого. — Может, на три недели. Может, на четыре. Скорее на четыре, учитывая, что это первая поездка. Если не возникнет никаких осложнений, то потом я буду время от времени наезжать туда на пару дней, чтобы проверять, как идут дела.

Джеки сделала еще глоток. Кофе неожиданно показался ей слишком горьким.

—Мне ждать тебя?

Очень в духе Джеки, подумал Нэйтан. Не требовать, не просить, а задать вопрос. Он очень хотел сказать: «Да, пожалуйста, да!», но вместо этого произнес сухое:

Как хочешь.

Нет, дело не в моем желании. Тебе известно, что я чувствую к тебе, я не скрываю этого. — Она остановилась на секунду. — Вопрос в том, чего ты хочешь. И что чувствуешь по отношению ко мне.

Джеки смотрела на него серьезно и грустно, без малейшего намека на улыбку. Нэйтан уже привык к ее горящим глазам и брызжущей через край радости жизни, к веселому лицу — лучшему ее украшению. Было больно видеть ее такой.

—Ты много значишь для меня, Джеки. — Слово люблю рвалось с губ, но Нэйтан не мог произнести его. — Больше, чем кто бы то ни было еще.

Джеки сама удивилась тому, как отчаянно ей вдруг захотелось покончить с этим разговором; принять эти жалкие крохи и насытиться ими, удовлетвориться тем, что он может ей предложить. Но она, не отводя взгляда от Нэйтана, лишь подняла бровь:

—И?..

Нэйтан аккуратно сложил еще одну безупречно отглаженную рубашку. Хотел бы он найти нужные, правильные слова. За последние двадцать четыре часа он сотни раз мысленно повторял, что скажет Джеки. Сотни раз представлял себе, что сделает. В одной из его фантазий они вместе отправлялись в аэропорт и улетали прочь. На пеликане из ракушек.

Но это реальность. Если он не в состоянии дать Джеки того, что она ждет, он хотя бы будет с ней честным.

—Я не могу просить тебя остаться и ждать меня, а там будь что будет. Я не хочу для тебя такой жизни, Джеки.

Честность Нэйтана ранила. Но Джеки знала, что он не стал бы лгать во спасение.

—Давай вернемся к тому, чего ты хочешь для себя. Чтобы все было как раньше? Мир, покой, тишина и никаких осложнений?

Не этого ли он хотел, в самом деле? Но сейчас, когда Джеки сказала это, его прошлая жизнь вдруг показалась Нэйтану серой и бессмысленной. Но как бы там ни было, другой ему не дано.

—Я не могу дать тебе того, что ты хочешь. — Нэйтан старался говорить спокойно. — Я не могу дать тебе надежный брак, счастливую семью и любовь по гроб жизни, потому что я не верю в эти вещи. Лучше я причиню тебе боль сейчас, чем мы будем мучиться всю оставшуюся жизнь.

Джеки помолчала. Ее сердце разрывалось от любви и жалости к Нэйтану. Он и сам не подозревал, наверное, сколько горечи и страдания вложил в эти слова. Но, как бы это ни было больно, необходимо продолжить.

—Все было настолько плохо? — тихо спросила она. — Ты был настолько несчастлив в детстве?

Джеки попала в самое больное место. Нэйтан еле сдержался, чтобы не нагрубить ей.

—Это не важно.

—Важно. И мы оба это знаем. — Джеки встала. Если она будет продолжать сидеть на месте, то внутреннее напряжение разорвет ее на миллион мелких кусочков. — Нэйтан, я не стану говорить, что ты должен мне что-то объяснить. Люди постоянно твердят: «Он мне должен» или «Я перед ним в долгу». Мне всегда казалось, что если ты что-то делаешь для кого-то или, скажем, отдаешь, то следует делать это по доброй воле. Или лучше совсем ничего не надо. Поэтому ты мне ничего не должен. — Немного успокоившись, она снова села и посмотрела на Нэйтана. — Но я полагаю, что было бы правильно, если бы ты

объяснил мне, что с тобой происходит.

Нэйтан вытащил сигарету, закурил и присел на другой край кровати.

—Да, ты права. Ты имеешь право знать почему.

Он долго молчал, не зная, с чего начать.

—Моя мать выросла в очень уважаемой и состоятельной семье. Естественно, предполагалось, что она удачно выйдет замуж. Найдет себе достойную пару. Эта мысль вкладывалась ей в голову с детства.

Джеки постаралась быть объективной:

Это совсем не редкость для людей, принадлежащих к тому поколению.

Да, это так. И в ее семье так было принято. Моего отца трудно было назвать солидным, обеспеченным человеком, какого прочили в мужья матери, но про него говорили, что он «подает надежды». Он был крайне амбициозен. Энергичный, активный. Словом, харизматическая личность. Мать влюбилась в него без оглядки. Семья была не в восторге от ее выбора, но возражать против свадьбы они не стали. Брак с ней давал моему отцу все, что он хотел. Вход в высшие круги, поддержку респектабельной родни, хорошо воспитанную жену, которая умеет держать себя в обществе и родит ему наследника.

Джеки посмотрела в свою чашку. Кофе больше не было.

Понимаю, — пробормотала она. И кажется, действительно начала кое-что понимать.

Он не любил ее. Этот брак был для него удачной сделкой. — Нэйтан снова замолчал, наблюдая за поднимающейся к потолку струйкой дыма. Не в этом ли главная причина? — подумал он. Возможно, именно изначальное отсутствие любви со стороны отца разрушило брак его родителей и так губительно повлияло на него самого. — Как бы там ни было, все это давно забытая история.

Не сомневаюсь, что по-своему отец был к ней привязан. Просто он не мог, не был способен отдаться ей — да и кому бы то ни было — целиком. Он отдавался только своей работе. Почти не бывал дома. Он был одержим карьерой, деньгами, успехом. Делал все для того, чтобы заработать состояние. Когда родился я, отец подарил матери изумрудное ожерелье, в награду за то, что она родила сына.

Джеки попыталась что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Иногда лучше просто молчать и слушать.

Мать отца обожала. Буквально молилась на него. В детстве у меня была няня, горничная и охранник, потому что мать боялась даже думать о том, что сделает отец, если со мной что-нибудь случится. Она не столько беспокоилась обо мне как таковом, сколько как о его сыне. Его представителе. Символе.

О, Нэйтан, — начала было Джеки, но не смогла продолжить и лишь покачала головой.

Она примерно так мне и сказала, когда мне было лет пять-шесть. И потом тоже говорила. И это, и многое другое — когда ее чувства к отцу изменились. Я редко видел их обоих. Мать была занята тем, что исполняла роль дамы из высшего общества и пропадала на светских сборищах, а отец постоянно должен был лететь то туда, то сюда, чтобы заключить очередную сделку. Долг отца, по его мнению, состоял в том, чтобы время от времени проверять, как у меня идут дела в школе, и изредка читать мне лекции на тему ответственности перед семьей и о том, как важно эту семью не опозорить. И это говорил мне человек, у которого чести не было ни на грош.

Он медленно, с силой вдавил окурок в пепельницу.

У него были другие женщины. Мать знала, и ей было все равно. Он сказал мне однажды, что в этих интрижках нет ничего серьезного. Дескать, мужчина вдали от дома нуждается в определенном утешении.

Он сам тебе сказал? — глупо повторила Джеки, не в силах поверить услышанному.

Когда мне было шестнадцать. Видимо, решил побеседовать со мной по душам. Мать к тому времени уже была к нему совершенно равнодушна. Мы жили, как три абсолютно чужих друг другу человека, вынужденных существовать под одной крышей. Соблюдая вежливость, впрочем.

А ты не мог уехать к бабушке с дедушкой?

Бабушка умерла. Возможно, она смогла бы меня понять, теперь я уже не знаю. Дед считал, что брак моих родителей удачен во всех отношениях. Мать никогда не жаловалась, отец оправдал все его ожидания. Он пришел бы в ужас, если бы я появился на пороге его дома и заявил, что не могу жить в одном доме с собственными родителями. Ну и, в общем-то, я все равно большей частью был предоставлен сам себе.

Личное пространство, подумала Джеки. Она понимала, что человеку иногда необходимо уединение. Но мальчик, ищущий уединения среди такой нездоровой атмосферы...

—Это было ужасно, наверное, — сказала Джеки.

Она подумала о своей семье — тоже обеспеченной, уважаемой, респектабельной. Но в их доме никогда не бывало тихо, не то что в доме, где вырос Нэйтан. Он был заполнен визгом, смехом и шумными спорами. Там ссорились, кричали друг на друга, потрясали кулаками, а через минуту дружно хохотали.

Нэйтан, — медленно произнесла Джеки. — Ты когда-нибудь говорил им о том, что несчастлив?

Один раз. Они были потрясены моей неблагодарностью. И дурными манерами. Ну как же, я посмел затронуть такую неудобную тему. В конце концов я научился не биться головой о нерушимую стену, а искать обходные пути.

Какие обходные пути?

Учеба. Профессия. Собственная карьера. Не то чтобы родители перестали для меня существовать, но я поменял свое отношение к ним. Они больше не занимали значимого места в моей жизни. Когда я окончил школу, отец как раз был в отъезде. На лето я уехал в Европу, и мы увиделись с ним, только когда я уже учился в колледже. Отец узнал, что я выбрал своей специальностью архитектуру, и приехал, чтобы выбить эту дурь у меня из головы. Он хотел, чтобы я, как ты однажды выразилась, унаследовал дело его жизни. Он ожидал от меня только этого. Требовал. Восемнадцать лет я прожил под гнетом его мнения. Сказалось, конечно, и отношение к нему матери. Но тут со мной вдруг что-то произошло. Как только я понял, что хочу строить дома, моя мечта оказалась главнее, чем мечта отца.

Ты стал взрослым, — тихо сказала Джеки.

Во всяком случае, достаточно взрослым, чтобы противостоять ему. Он пригрозил прекратить платить за мое обучение. Я ведь был обязан семье, у меня был долг перед семейным бизнесом. Именно в этом заключалась для него семья. Бизнес. Мать полностью его поддержала. Поскольку она давным-давно перестала любить отца, я был ей совершенно безразличен. Для нее я всегда был только сын своего отца, как я уже сказал.

Это все же слишком. Я уверена, твоя мать...

Сказала мне, что никогда меня не хотела. — Нэйтан вынул из пачки еще одну сигарету и раскрошил ее. — Она сказала, что, если бы не я, отношения между ними не разладились бы. Если бы не я, она смогла бы всюду ездить с отцом.

Джеки побледнела. Она не могла поверить в то, что кто-нибудь может быть настолько жесток к своему собственному ребенку.

—Они не заслуживают тебя. — Проглотив ком в горле, Джеки порывисто встала и протянула к Нэйтану руки.

—Не в этом дело. — Нэйтан сделал отстраняющий жест, зная, что, если Джеки сейчас обнимет его, он разрыдается или закричит. Он никогда никому не рассказывал о своей семье, старался не вспоминать свое детство и уж тем более не анализировать его. — В тот день я принял решение. У меня нет семьи, никогда не было и не будет. Она мне не нужна. Бабушка оставила мне достаточно, чтобы я смог закончить учебу, Я воспользовался лишь этими деньгами, не взяв у отца ни гроша. Все, что я делал с тех пор, я делал только сам и исключительно для себя.

Руки Джеки упали. Нэйтан не хотел, чтобы она утешала его. И хотя сердце ее ныло от сострадания, она подумала, что ему, возможно, нужно совсем не утешение.

Ты по-прежнему позволяешь им управлять твоей жизнью. — Голос Джеки уже не был мягким и сочувственным. В нем звучал гнев. Гнев и за Нэйтана, и на него одновременно. — Их брак был ужасен, следовательно, брак в принципе ужасен? Это глупо.

Не брак в принципе, а брак для меня лично. — Внезапно в нем проснулась ярость. Ради Джеки он разбередил старую рану, но ей было этого мало. Она хотела и дальше ковыряться в ней. — По-твоему, дети наследуют от родителей только карие глаза или ямочку на подбородке? Не будь глупой, Джек! Мы берем от них гораздо больше. Мой отец был эгоистом. Я тоже эгоист, но у меня по меньшей мере хватает здравого смысла не делать несчастным себя, тебя или наших потенциальных детей.

Здравого смысла? — закричала Джеки. Фамильный темперамент Макнамара вырвался, наконец, наружу. — Ты стоишь здесь, несешь какую-то белиберду и еще называешь это здравым смыслом? Да в тебе здравого смысла меньше чайной ложки. Ради бога, Нэйтан, если бы твой отец был маньяком-убийцей, ты бы, значит, тоже бегал за людьми с топором? Мой отец обожает устрицы, а я на них смотреть не могу, так что, значит, я приемный ребенок?

Ты говоришь полную чушь.

Я говорю чушь? Я говорю чушь? — Зарычав, Джеки схватила первое, что подвернулось под руку, — чашу из венецианского стекла девятнадцатого века — и швырнула ее об пол. — Да ты не знаешь, что такое чушь, Я тебе скажу. Полная чушь — это когда ты любишь кого-то и тебя тоже любят, но ты отказываешься продолжать отношения, потому что, может быть — всего лишь может быть, — они не будут идеальными.

Я не говорю об идеале. Черт, Джеки, только не эту вазу!

Поздно — на полу уже лежала груда старинных французских осколков.

—Конечно же ты говоришь об идеале. Идеальный — это вообще твое второе имя. Нэйтан Идеальный Пауэлл. Всегда планирует свое гладкое, ровное, идеальное будущее.

—Отлично. — Он схватил Джеки за руки, пока она не расколотила что-нибудь еще. — Этого вполне достаточно, чтобы убедиться, что я был прав в отношении нашей совместной жизни. Я люблю, чтобы все делалось так, как я привык, действительно планирую все наперед и настаиваю на том, чтобы заканчивать начатое. Ты же, по твоему собственному признанию, никогда не доводишь то, что начала, до конца.

Джеки вскинула голову. Она не плакала — слезы придут позже. Реки, моря слез.

—Я ждала, когда же ты упрекнешь меня в этом. В одном ты точно прав, Нэйтан. Мир действительно состоит из осторожных людей и беззаботных. Я — беззаботный человек, и

полностью этим довольна. Но никогда не считала, что ты хуже, чем я, только потому,

что ты осторожный.

Нэйтан вздохнул. Он не умел спорить, если только дело не касалось качества стройматериалов или условий работы для его людей.

Я не хотел оскорбить тебя.

Да? Ну, может, и не хотел, но тебе это удалось. Мы не похожи, Нэйтан, и хотя я думаю, что мы вполне можем найти компромисс, как взрослые люди, мы всегда будем разными. Но это ничего не меняет. Я все равно люблю тебя и хочу прожить с тобой всю жизнь. — Она схватила его за плечи. — Ты — не твой отец, Нэйтан. И ты не такой, как твоя мать. Не позволяй им сделать это с тобой. С нами.

Он накрыл ее руки своими.

Может быть, если бы ты значила для меня меньше, мне было бы легче рискнуть. Я бы сказал: отлично, нам хорошо вместе, давай посмотрим, что из этого получится. Но я слишком дорожу тобой.

Ты слишком осторожный. — Джеки уже едва сдерживала слезы. Она отстранилась. — Черт тебя возьми, Нэйтан. Черт тебя возьми. Даже сейчас у тебя не хватает смелости сказать, что ты любишь меня.

Она повернулась и выбежала вон. Нэйтан услышал, как хлопнула входная дверь внизу.