Влюбиться в Кэлвина

Глава 6

Кэлвин

– Все еще хочу убить его, – говорю я Бретту, нагнувшись к бильярдному столу и с силой ударяя кием. Я представляю, что шар – это лицо Чейза, и вкладываю в удар больше силы, чем требуется. Мой прицел сбился, и шару чуть-чуть не хватает, чтобы попасть в лузу. Бретт натирает кий мелом и наклоняется, изучая диспозицию. Парочка в углу спорт-бара взрывается смехом, и от визгливого хихиканья девушки у меня начинает болеть голова.

– Я уже говорил, тебе нужно держать себя в руках. Срывать свою злобу здесь, как неандерталец какой-то, бесполезно для дела. – Он ударяет и с гребаной ухмылкой наблюдает за тем, как шар попадает в правый верхний угол. – Я знаю, непросто сдерживаться, когда кулаки так и чешутся, чтобы проехаться по лицу этого засранца. – Секунды отделяют меня от того, чтобы сбить самодовольную ухмылку с его рожи.

Следующим ударом он закатывает еще два шара.

С тем же успехом я могу признать Бретта победителем прямо сейчас. Моя способность к концентрации была полностью уничтожена после того, как я застукал Лану с Чейзом. Всю эйфорию от успешного ее обнаружения как рукой сняло от одного взгляда на него.

– Хочу навалять ему. Не стоило прикасаться к ней.

Чейз – гнусный ублюдок, и ему не место рядом с такой прекрасной девушкой, как Лана. Меня не волнует, что для этого понадобится, но он ее не тронет, если мне удастся что-то придумать.

– Тебе стоит немного остыть и выработать стратегию. Чейз, может, и засранец, но он расчетливый засранец. Как только почует, что она тебе нужна, сделает назло и будет флиртовать изо всех сил, лишь бы выбесить тебя.

– Лана умная. Она не западет на такого типа. – По крайней мере девушка, которую я знал, не запала бы на подобного мерзкого типа. Но я не могу рассчитывать, что она осталась прежней. Понимаю, что не могу. Лана, которую я знал, не стала бы танцевать на барной стойке на виду у всех.

Как и я, она изменилась.

Мне остается надеяться, что наша связь не утеряна безвозвратно.

Я оставляю Бретта с парочкой его приятелей в баре. У меня нет настроения. Я отправляюсь назад в нашу комнату в общежитии и звоню Кеву, как только выхожу из душа. Мне понадобилась вся сила убеждения и изрядная доля унижения, прежде чем он согласился достать мне расписание Ланы и отправить его на электронную почту. Я в недоумении, когда оно наконец оказывается у меня во входящих. Что за черт? Почему Лана собирается получать диплом в бизнес-администрировании? Насколько я помню, она всегда хотела стать писателем. Ее целью было обучение писательскому мастерству, так что я сбит с толку и не могу представить, что вынудило ее отказаться от мечты всей жизни. Чертовски обидно, потому что это всегда было таким естественным для нее. Меня столько лет приводила в восторг ее врожденная способность рассказывать истории. Я прочитал практически все, что она написала, и Лана слишком талантлива, чтобы бросить писательство.

Вероятно, это очередной кусочек пазла, представляющего нынешнюю Лану.

Я понимаю, что она изменилась гораздо больше, чем я мог предположить.

Забираюсь в кровать в задумчивости и меланхолии. Мысли о Лане не выходят у меня из головы. И я засыпаю, любуясь ее прекрасным образом, всплывающим в памяти.

Следующий день забит под завязку, поэтому я вынужден безропотно терпеть свои страдания и ждать удобного случая перехватить Лану.

Серьезно, мне кажется, что это самый долгий день в моей жизни.

Я сбегаю с истории архитектуры – последней пары – за двадцать минут до конца, чтобы совершить путешествие через весь кампус до Высшей школы экономики.

Ладони влажные, а по спине струится пот, из-за чего рубашка прилипла к спине. Я надвигаю бейсболку на глаза, чтобы не привлекать лишнего внимания. Я ненавижу то, с какой скоростью меня узнают в кампусе, хотя давно привык к этому. Пусть я вырос в семье Кеннеди под пристальным вниманием окружающих, но, поступив сюда, надеялся на большую анонимность. Как оказалось, судебное разбирательство запомнилось людям. Всего-то парочке человек потребовалось узнать меня, чтобы СМИ взорвались. Новость о том, что печально известный Кэлвин Кеннеди учится в Университете Флориды, на следующий день была повсюду.

Вот вам и попытка остаться в тени.

Мне интересно, знала ли Лана, что я здесь, и избегала ли меня специально.

К сожалению, роскошь смены имени мне недоступна. Это не имеет смысла. Невозможно скрыть, кто я, не прибегая к пластической хирургии. В прошлом у меня не было с этим особых проблем, но последний год оказался тяжелым. Неважно, что Лана многим пожертвовала, чтобы моя невиновность стала достоянием общественности, люди все равно продолжают указывать на меня пальцем. До сих пор сомневаются во мне.

Но это не помешало появлению фанаток. Порой я действительно не понимаю женщин. Девчонки должны были с криком разбегаться от меня во все стороны, но, как правило, я чаще сталкиваюсь с противоположной реакцией. Именно поэтому я не так часто бываю на тусовках – не хочу привлекать нежелательное внимание.

Прежний Кэл ухватился бы за эту ситуацию, чтобы выдавить максимум личного удовлетворения, благодаря чему нынешний счет Чейза показался бы детской игрой.

Теперь даже от одной мысли о том, чтобы переспать со случайно девушкой, у меня сводит живот. За исключением того единственного раза с Шелби, у меня больше года не было секса, да не очень-то и хотелось. Мне неинтересно. Потеря девушки, которая, как я думал, была бы со мной рядом вечность, изменила меня. Я отдал бы все, чтобы начать с чистого листа. Я бы во многих случаях поступил по-другому. Бретт считает меня сумасшедшим, но он вполне счастлив утешить фанаток, которым я отказываю.

По крайне мере один из нас счастлив. Из дверей выходят студенты, и я подбираюсь, зорко изучая каждого выходящего из здания. Я не хочу потерять ее в толпе. Лихорадочно вглядываюсь в большую группу студентов, приближающихся к тротуару, когда волоски у меня на затылки встают дыбом.

Она рядом.

Я чувствую это.

Я подхожу к зданию и замечаю ее. Кажется, будто время остановилось. Она спускается по лестнице, запрокинув голову от смеха, в компании парочки девушек. Ее лицо светится, когда она улыбается. Я пользуюсь моментом, чтобы украдкой изучить ее. Когда-то бледная кожа теперь потемнела от загара, а там, где она раньше была по-мальчишески стройной, обозначились женственные формы. Впрочем, она кажется более худой, чем в последний раз, когда я ее видел, но все полагающиеся изгибы и выпуклости на месте. Она настоящая женщина, и я не могу оторвать от нее взгляд.

Такая красивая и совершенно не предполагающая, что я здесь.

Мое сердце тоскует по ней.

Мои руки хотят обнять ее.

Мой член пульсирует от неудержимого желания.

Я двигаюсь к ней навстречу, не успев осознать, что делаю; я практически бегу к ней, спеша оказаться рядом. Первой меня замечает блондинка слева, и ее хмурое выражение лица меняется: она меня узнала. Но мое внимание сосредоточено только на Лане, мои глаза неотрывно смотрят на нее. Она оживленно болтает с подругами, игнорируя мое неминуемое приближение.

Когда ее нога касается тротуара, я резко останавливаюсь прямо перед ней. Тонкий цветочный аромат, который всегда сопровождает ее, витает в воздухе, соблазняя и успокаивая. Хоть что-то не изменилось.

– Лана. – Мой голос звучит немногим громче шепота. Она напрягается всем телом, и с ее губ срывается тихий стон. Она опускает голову и смотрит под ноги, будто асфальт физически притягивает ее взгляд. Глаза второй подруги расширяются, и она прикрывает рот рукой.

– Лана, – повторяю я, на этот раз громче. – Я искал тебя всюду. Мы можем поговорить? Пожалуйста.

– Прошу, оставь меня в покое, – шепчет она, все так же не глядя на меня.

– Я не могу этого сделать, Медовая булочка. – Ее нежное детское прозвище непроизвольно срывается с языка. Грета, мать Ланы и наша бывшая домработница, готовила нам эти булочки с медом и орехами, когда мы были детьми. Как говорила Грета, это старинный европейский рецепт, который передавался из поколения в поколение в ее семье. Это было любимым лакомством Ланы, и в какой-то момент я начал называть ее Медовой булочкой. Прозвище прижилось, хотя она ненавидела его. По правде говоря, именно поэтому я продолжал ее так называть.

Я с трудом сдерживаю улыбку, хотя мне хочется поддразнить Лану. Такой уж я придурок.

– Не называй меня так! – огрызается она.

– Извини. Сложно избавиться от этой привычки, – бормочу я, стараясь смягчить ее. Я не хочу ссориться. Мне нужно поговорить с ней. Выяснить, все ли в порядке. Узнать, сможет ли она дать мне второй шанс.

Медленно голова Ланы поднимается, и она задыхается, когда наши взгляды встречаются. Знакомые карие глаза – янтарное пятнышко – излучают все ту же искрящуюся наивность. Мой взгляд скользит по ее лицу, отмечая, что на носу и щеках стало больше веснушек. Блестящие волосы волнами обрамляют лоб, ниспадают на плечи и дальше вниз по спине. Вижу ее маленький носик, такой идеальный и изящный, и гладкую шелковистую кожу. Полные губы слегка приоткрыты, и воспоминания о том, как я их целовал, на время затмевают мой рассудок, затруднив дыхание. Внизу события развиваются своим ходом, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы поправить шорты. Привлечение внимание к моему набирающему силу стояку не улучшило бы моего положения.

Ее взгляд изучает мое лицо с той же тщательностью. Наши взгляды встречаются, и я тону в глазах Ланы. Мы смотрим друг на друга, и многочисленные невысказанные чувства электризуют воздух вокруг нас. Выражение ее лица выдает бурю эмоций, несомненно, как и мое. Она никогда не умела скрывать свои чувства от меня, и, кажется, ничего не изменилось. Сердце колотится о ребра, а пальцы подрагивают от навязчивого желания. Невозможность коснуться Ланы убивает.

Ожидание повисает в воздухе, и привычное возбуждение от ее присутствия становится все ощутимее. Я страстно желаю сократить расстояние между нами и обнять ее. Хочу утонуть в ее аромате, почувствовать ответные объятия, добраться до ее губ. Но сдерживаюсь и заставляю свое безудержно колотящееся сердце, черт побери, успокоиться.

Маленькими шажочками, напоминаю я себе.

– Прекрасно выглядишь, Лана, – признаю я сдавленным голосом.

– Не надо, – хрипло отзывается она. – Пожалуйста, не надо! – Ее глаза дико бегают по сторонам, и Лана бросается прочь по дороге, бросив своих подруг стоять с открытыми ртами. Я кидаюсь за ней, быстро догоняю и нежно беру за локоть.

– Остановись, пожалуйста. Умоляю, Лана. Пожалуйста, просто выслушай меня.

Она пытается сбросить мою руку, и я ужесточаю хватку. Лана почти останавливается, я притормаживаю следом за ней. Отвожу ее к стене, где не было прохожих. Она прижимается спиной к стене и привычно закусывает губу. Грудь вздымается от быстрого дыхания. Она поднимает голову и пристально смотрит на меня. Я снова тону в ее глазах.

Проходят минуты, а, может, часы, и мы просто смотрим друг на друга.

Я сглатываю. Она тоже.

Наши взгляды не отрываются друг от друга.

Пока она не нарушает тишину.

– Зачем ты пришел сюда, Кэл?

– Я пришел за тобой. – Я медленно провожу рукой по выбившейся на ее лоб пряди. – Я чертовски скучал по тебе.

– Почему?

Я недоверчиво смотрю на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– С какой стати тебе скучать по мне?

Ее искреннее выражение лица ранит меня.

– А почему нет?

– Может, потому что я разрушила твою жизнь? – Теперь выражение лица Ланы становится недоверчивым. – Тебе следовало бы ненавидеть меня.

– Я никогда не смог бы возненавидеть тебя. Никогда. – Я упираюсь ладонями в стену так, что ее голова оказывается между ними, и слегка подаюсь вперед, отчаянно желая быть ближе к ней. – Ты не сможешь сделать ничего такого, что уменьшило бы мою любовь к тебе.

Черт возьми. Я ставлю на карту все.

– Я все еще люблю тебя, Лана. И хочу вернуть. Я готов взять вину на себя, если захочешь, но только дай мне шанс быть с тобой. Доказать, что я могу всегда быть рядом, как ты и хотела.

Ее глаза блестят, а нижняя губа начинает дрожать. Она открывает было рот, чтобы сказать что-то, но передумывает. Сдавленное рыдание вырывается у нее из горла, и я сокрушен. Я хочу обнять и успокоить, но боюсь спугнуть. Боюсь, что она снова убежит от меня, так что подавляю это страстное желание. В конце концов Лана снова поднимает на меня взгляд.

– Я сделала кое-что непростительное. Из-за этого мы никогда не сможем начать сначала.

– Я прощаю тебя, – без промедления срываются с моих губ слова, но я говорю от всего сердца. – Я простил тебя еще в прошлом ноябре. Каждое слово, произнесенное в зале суда, было сказано серьезно.

Слезинка скатывается из уголка ее глаза. Она снова открывает и закрывает рот. Я чувствую, что ее переполняют чувства. И могу понять это. У меня самого торнадо бушует внутри.

Снова повисает тишина.

– Ты подстригся, – внезапно выпаливает она. – Мне нравится. Тебе идет.

Я одариваю ее нахальной ухмылкой. Ничего не могу с собой поделать. Если она хочет поиграть таким образом, то я в деле.

– Только уши смешно торчат. Их теперь ничем не прикрыть.

Мои пальцы тут же касаются мочек ушей.

– Что не так с моими ушами?

Ее губы изгибаются в дразнящей улыбке.

– Парень, если ты не знаешь, что не так с твоими ушами, то кто я такая, чтобы выдергивать тебя из святого неведения? – Она издает смешок, и мое сердце парит. Боже, как я скучал. Как я скучал по ней!

– Ха! Хорошая шутка. Я почти попался. – Я толкаю ее в плечо, и на долю секунды мне кажется, что мы вернулись в старые добрые времена. Как будто и не было никакой разлуки. Как будто мы не причинили столько боли друг другу.

– Никогда не видел тебя с такими длинными волосами, – говорю я, решив не усложнять. Я играю с кончиками ее волос, и она вздрагивает.

– Ну да. У меня не было времени, чтобы беспокоиться о подобных вещах. – Лана замирает, и ее глаза широко распахиваются, словно у испуганного оленя в свете фар. Я приподнимаю бровь, пытаясь понять реакцию. – Я слишком занята учебой, волонтерской работой и дополнительными занятиями, – выпаливает она.

– Ты волонтер?

Она кивает.

– В местном центре поддержки для переживших изнасилование.

Повисает напряжение, и в горле у меня пересыхает.

– Это… да. – Черт возьми, я не знаю, что отвечать.

Пауза становится еще более неловкой.

– Почему ты учишься на бизнес-администрировании? – говорю я, стараясь перевести разговор в более безопасное русло. – Что случилось с твоей мечтой стать писателем?

Она бледнеет и сразу же прячется обратно в свою раковину. Чтоб меня и мой длинный язык.

– Тебя это больше не касается, – огрызается она, и мне становится больно. – Можешь думать, что знаешь меня, но это не так.

– Дай мне шанс заново познакомиться с тобой. Я знаю, что подвел тебя, но никогда не сделаю этого снова.

– Ты слишком легко относишься к словам, Кэл.

– Справедливо. Но я абсолютно серьезен в этот раз. Пожалуйста, Лана. Пожалуйста, прости меня! – Я готов встать на колени, если это поможет.

– Слишком поздно, Кэл. Слишком многое изменилось.

– Я не хочу ставить крест на нас, и я никуда не уйду. Я буду твоей тенью, – шучу я, пытаясь разрядить напряженную обстановку.

– Не надо, пожалуйста. Я не хочу этого. И мне достоверно известно, что служба безопасности кампуса косо смотрит на сталкеров. – Она выскальзывает из-под моей руки. – У меня есть дела. – Лана начинает удаляться, но останавливается. Оборачивается, выпрямляется и смотрит мне в лицо. – Тебе не следовало приезжать сюда, Кэл. Я не просто так просила не искать меня. Пожалуйста, оставь меня в покое. Я пытаюсь начать новую жизнь, и для тебя в ней нет места.

Эти слова больно ранят меня прямо в сердце, и не успев подумать, что делаю, я выкрикиваю:

– А для Чейза есть?

Она прищуривает глаза и упирает руки в свои стройные бедра.

– Прости?

– Я видел тебя с ним вчера вечером, – выплевываю я. – Из-за него ты не хочешь, чтобы я был здесь?

Она хмыкает, покачав головой.

– Бесценно. Ты имел наглость явиться сюда, а потом еще и набрасываешься на меня? Чейз тебя не касается. Отвали, Кэл. Я больше не буду повторять. Оставь меня в покое.

– Хорошо, раз ты этого хочешь. Но пообещай мне держаться от него подальше. Он не из хороших парней, Лана. У него по девушке на каждый день недели. Он скотина и сделает тебе больно.

Ее ноздри трепещут, а щеки краснеют.

– Ты сейчас издеваешься надо мной? – Лана смотрит на меня. – Ты хотя бы представляешь, как лицемерно это звучит?

Я морщусь. Не так уж много я мог сказать в свою защиту.

– Знаю, как это прозвучало. Но я теперь не такой, каким ты меня знала. Я изменился, Лана. Я не…

Она поднимает руку, заставив меня заткнуться одним лишь ледяным взглядом.

– Я не хочу это слушать, Кэл. Я слышала все это раньше. Сплошная ложь тогда, сплошная ложь и теперь.

Она ранена, и мне некого винить, кроме себя.

– Пожалуйста, Лана. Нам о многом нужно поговорить. Просто выслушай меня. Ты не голодна? Мы могли бы перекусить. Я…

– Ничего не выйдет, Кэл. Это, – она жестом указывает на нас, – больше не повторится. Ты появляешься здесь и думаешь, что я упаду к твоим ногам. – Она подходит ближе ко мне, демонстративно вздергивая подбородок. – Ты говоришь, что изменился. Может, это действительно так. Но уже слишком поздно. – Она ткнула пальцем мне в грудь. – Я изменилась. Ты не сможешь больше вытирать об меня ноги. Я никогда не стану прежней. В своем письме я говорила серьезно. Часть меня всегда будет любить тебя, но я не хочу этого. Наши отношения закончены. Наша дружба закончилась.

Мои глаза больно жжет. Похоже, мой худший кошмар становится явью.

– Ты должен оставить меня в покое. У меня другая жизнь, и тебя в ней нет.