Вне рамок приличия: Друг моего сына

Глава 40

ЛИЗА

О тишине и спокойствии я могла только мечтать. Нас встречала делегация соратников Громова и папарацци… Поэтому начиная с аэропорта меня ждало сумасшествие: возня с багажом, документами, оформление тела, срочная встреча с агентом в похоронным агентстве, хотя с ними уже всё было решено — помощники Громова на месте уладили большую часть дел. Выкупили место на кладбище, договорились о захоронении, заказали памятник…

Но помотаться пришлось. Я почти сутки была на ногах, походя круги ада. И так закрутилась, что только на кладбище увидела Руслана. Он не лез, перетягивая на себя внимание, но обозреватели его заметили. Пиар-агент Громова подсуетился, и парня притянул ближе к могиле — ясное дело для красивого и коллективного фото.

— Привет, — шепнул Рус, уже топчась возле меня.

— Привет, — и я шаблонно отозвалась.

Церемония была хорошо организована — много хвалебных слов от знакомых, от партийцев, от мэра и тех, кому он помогал…

Я предпочла отмолчаться. Руслан тоже — и без нас хватало желающих засветиться.

— Зря ты приехал. Знаешь ведь как любят грязь и скандалы… Я теперь… — осеклась. — Историю раздуть захотят.

— Лиз, я вообще-то его сын, — строго напомнил Руслан. — И имею право здесь быть.

Я виновато на него покосилась:

— Да, прости. Это нервное и… конечно… Русь, спасибо, — голос скатился до шёпота, по щекам бежали слёзы.

— Ну же, ну, — мягко улыбнулся Руслан, окутав меня нежным порывом поддержать. Даже не поняла, как оказалась в его крепких и защитных объятиях. — Будет тебе…

— Я не хотела, чтобы так.

— Знаю…

— Не знаешь, — тихо в него шепнула. — Я ведь желала ему смерти, — правда сорвалась против воли.

— Верю, ты не одинока в своём желании. Я тоже! И не раз…

Меня расщепляло от его участия и тепла. Совершенно не хотелось вырываться и вновь становиться сильной женщиной. Мне хотелось хоть раз быть просто Лизой… Женщиной за сильным мужчиной! Женщиной у которой может быть плохое настроение и критические дни. Женщиной, которая позволяла себе выплакаться…

— Одно дело желать, другое… Когда это случилось, я старалась… его спасти.

— Знаю, Лиз, и убью любого, кто посмеет сказать обратное. А теперь тебе нужно это всё отпустить. Всё закончилось, Лиз. Ты свободна…

Только сейчас до сознания стали доходить его слова. Нежность, тепло, уют, как рукой сняло.

— Так вот в чём дело, — покивала в него, ощущая горечь от происходящего. — Пусти, — ощерилась, вырываясь из его объятий.

— Ты чего, Лиз? — с явной неохотой разжал руки Рус. Но приблизиться не подрывался — стоял на расстоянии и непонимающе на меня смотрел.

— Ты же не думал, что я тотчас паду к твоим ногам?

— Какой бред, Лиз! — скривил лицо Рус. — Прекрати во всех моих жестах видеть подвох, а в словах — ложь!

— Уж прости, другими глазами на тебя смотреть сложно, — махом утёрла лицо от слёз.

— Да, я непорядочный и узколобый болван! Но сейчас я всего лишь побуду рядом в качестве поддержки. Если нужно помогут…

— У меня всё отлично, — отрезала я, шумно втянув воздуха и набираясь сил для дальнейшего отпора. — А будет ещё лучше, если и тебя рядом не будет!

— Серьёзно? — прищурился Рус. — Воевать со мной будешь?

— Просто видеться не желаю! Прощай! — торопливо отвернулась и поспешила прочь. Не хотела его рядом видеть и ощущать — это было слишком больно!

И благодарна ему была чуть погодя — не навязывался, пороги не обивал. Позволил побыть со своим горем наедине… помучиться, подумать, усомниться…

И в следующий раз мы столкнулись уже у нотариуса на оглашении завещания.

Ничего не предвещало, но новость громыхнула:

— Всё состояние, а это… — монотонно читал Родион Васильевич Бергман. Долго и нудно перечислял всё нажитое добро Громова: недвижимость, счета в банках и прочее имущество, — Громову Александру Германовичу…

На этом я прокашлялась. Руслан тоже выглядел очень озадаченным.

— Его сыну, рождённому в гражданском браке с Алиевой.

— Это кто? — прервал чтение Рус.

— Ваш брат, которого Герман Анатольевич признал только. Этом году. Ему двадцать лет. К сожалению, он сегодня не смог явиться на оглашение завещание по уважительной причине.

— Какой? — прищурился Руслан.

— Александр отбывает срок за мелкое хулиганство, но я, как его поверенное лицо, обязуюсь выполнить последнюю волю Громова Германа Анатольевича, и передать наследство согласно завещанию…

ШОК!!!

Громов умел о себе заявить, о себе напомнить, вставить веское слово даже после смерти, и напомнить об истинных к нему чувствах.

И если Руслан вступил в дискуссию по завещанию, и его опротестования, то я… засмеялась. Возможно, глупо и истерично, зато от души. Мне показалось, что это было идеальным решением! И правильным, несмотря на то, что этим хотел добиться Герман. Даже если он хотел подгадить — как по мне, поступил правильно!

Мне ничего от него не было нужно! Руслан — самодостаточен. А вот сын, которого он не признавал долгое время… — пусть внезапно обретёт состояние. И никого из нас не должно волновать, как он с ним будет обходиться.

Это же прекрасно!

Меня ничто не будет связывать с Громовым!

Точно отрезало от него и нашего прошлого…

У меня крылья за спиной выросли. Свобода! Я свободна!

Но уже выйдя от нотариуса, на улице меня нагнал Руся:

— Мы опротестуем завещание, Лиз, — запыхался парень. — Отец опять подлость…

— Даже не смей! — отрезала чуть рьяней, чем следовало бы.

— Ты о чём? — озадачился Руслан. — Ты же его жена. Антоша — сыном записан…

— Мне ничего не надо! Пусть всё будет, как есть! — закивала я, но на глаза всё равно набежали предательские слёзы. — Я рада, что больше с ним не связана… Всё отлично! Правда! И решение это очень правильное.

— Тогда почему ты плачешь? — резонно поинтересовался Рус.

— Счастлива… только, ещё бы из памяти кто-нибудь воспоминания о нём подчистил… И о тебе, — было отвернулась, как Руслан убил наповал:

— Неужто ты такая мстительная, что даже сына готова лишить отца? Или тебе нравится шкура несчастной матери-одиночки?

Это было сверхподло кидаться такими заявлениями! Особенно сейчас, когда я уязвима!

— Да ты совсем… — опешила от его бестактного упрёка.

— Уже на пределе, если честно, — кивнул Рус. — Тебе спасибо! Я не сдамся…

— Я не уступлю!

— Я подам на отцовство…

У меня аж всё внутри заледенело.

— Не посмеешь! — категорично мотнула головой.

— Ещё как. Не хочешь образумиться — дойду до суда. Докажу, что Антон мой…

— Ты хоть понимаешь, какой скандал разразится? — от возмущения на шипение перешла.

— Мне плевать. Разве ты ещё не поняла, что я не заморачиваюсь такими мелочами?

— Но это громыхнёт так, что всем мало не покажется…

— Не громче, чем когда поженимся. Но я к этому готов, — продолжал выбивать почву из-под ног парень. — А ты к этому готова?

— Нет! — рьяно головой затрясла. — И я не выйду…

— Хорошо, — дёрнул плечом Рус. — Боишься свадьбы и пересудов, будем просто жить в одном доме.

— Русь, я серьёзно! — состорожничала, выискивая подвох в словах парня — хоть намёк на шутку.

— Я тоже серьёзно, — кивнул Руслан, круша хрупкую надежду на его жестокий розыгрыш. — Я услышал тебя тогда… отступил. Позволил решить наше дело, как ты считала нужным. Вышло не очень хорошо… Теперь дело решать буду я. Руки насильно выкручивать не стану, но поверь, я упрямый — дожму тебя… любовью.

— Ты совсем сдурел! — у меня не находилось разумных слов. Я покосилась по сторонам не слушал ли кто-то наших неуместных разборок, но на улице возле фешенебельного офиса дорогущего нотариуса было безлюдно.

— Да! И, увы, с этим психом тебе жить! Так что давай упростим наши разногласия. Ты… соглашаешься. Я излечён! Мы… счастливы, — с дурашливой простотой разложил по полочкам свои желания парень. — Жека уже нас благословил. Ну же, Лиз… Неужели так сложно мне сказать «да»? — а это добавил искренне и так душевно, что у меня сердце ёкнуло.

— Мне хватило твоего отца! — нашла силы отрезать в своей манере я, но почему-то не так решительно, как стоило бы.

— Но он не любил, как я. А я мертв без тебя, Лиз. Люблю, слышишь? Я! ТЕБЯ!ЛЮБЛЮ! Лиз… так сильно тебя люблю, что готов на любое безумство, лишь бы ты меня простила.

— Я простила, — буркнула, отводя взгляд, потому что у моей защиты трещали стены. — Уже говорила, что отпустила тебя… И вашу идиотскую игру на свой счёт не отнесла. Но сомневаюсь в чувствах! И твоих! И моих… Два года не срок…

— Почти три года! — поправил меня Рус. — Я считал каждый грёбаный день. И три года жизни без тебя мою любовь лишь обострили и усугубили… Ты нужна мне! Ты моя жизнь, Лиз! Воздух, вода… Ты сидишь в моём сердце так глубоко, что не выдрать тебя оттуда! Лишь смерть станет исцелением и то… если есть жизни после смерти, я и там буду твердить, что ты моя, ЛИЗ. Да, глупый. Да, молодой, но люблю я тебя по-настоящему. И это не детское увлечение! Не подростковое половое влечение. Я люблю тебя по-взрослому и по-мужски! Просто позволь мне быть рядом. Позволь быть мужчиной. Твоим мужчиной! Отцом Аношке! Не лишай меня этой радости теперь. Я готов стать отцом…

— Ты говорил, что не желаешь детей! — пробормотала, совсем сбитая с толку. Скорее оправдываясь и не находя причин для отказа. — Тем более от меня, — решила переложить вину за случившееся на него. — Вот я и не говорила. И вообще это было моё решение. И рожала для себя, — горячилась я, путаясь всё сильнее в желаниях, эмоциях, а Руслан умело сети раскидывал:

— То есть, в это сразу поверила, а в мои чувства нет? — улыбнулся Рус.

Я невнятно кивнула.

— Какая у тебя избирательная вера… — мило улыбнулся Руслан.

— Не смешно, — продолжала упираться не пойми чему я. — Я не привыкла навязываться. И своими заморочками озадачивать других — тем более.

— Теперь это будут наши заморочки, Лиз. Теперь у нас много дел: быт настроить, отношения наладить, семью укрепить, клинику довести до ума… Одной такое сложно утянуть… Особенно без поддержки, а я и плечо подставлю, и себя предложу.

— Я… мне…

— Просто дай шанс… доказать, что я повзрослел для тебя.

Я не сказала "да", но Руслан выдержал мою несносную натуру и был моим щитом, стеной и опорой на протяжении года.

Ненавязчивый, но неизменно рядом. Вроде есть, но при всём этом — не мешал, не крутился перед глазами, выпячивая свою значимость и необходимость для меня. А он был необходим как воздух. Ни разу не дал ощутить себя нытиком и слабачкой — всегда рядом! В делах! По дому! С Антоном!..

В этот раз он выбрал единственно верную тактику — он меня покорял… как мужчина! Завоёвывал заново, и в этот раз цунами было другого масштаба! Если против страсти и похоти я могла найти силы отказаться, то против такого душевного лома — уже нет.

Чем дольше он был рядом, тем сильнее я в нём увязала.

А то, как Руслан быстро нашёл общий язык с Тошей — меня вообще убило. Наверное гены… Эта парочка была слишком похожа, чтобы не принять друг друга.

В общем, они поладили, да так, что вскоре я отказалась от няни.

Руслан и Антон сводили меня с ума своими серыми глазами и самыми очаровательными улыбками.

Я млела от их вида.

Терялась от их непосредственности.

Зависала от нереальности происходящего и ревела, видя их вместе.

Я была счастлива… когда мы были одной семьёй!

«Да» случилось неожиданно для меня самой.

«Да» вышло спонтанно и после того, как тело первым сдало позиции. И как отказать, если очаровательный нахал всю ночь шептал: «Ты самая красивая и желанная», а поутру нагло заявил: «После того, что ты со мной сделала ночью, просто обязана за меня выйти!». И с такой улыбкой, что «нет» — просто не существовало!



Парень заслужил шанс! Он был терпелив. Он доказал, что умел слушать. И он меня слышал! Он умел настоять, не ломая меня. И убеждал, спокойно доказывая и объясняя.

И пусть он младше!

И пусть нас осудят!

И пусть наши отношения вне рамок приличия, но они наши!

И только нам решать, что прилично, а что нет! Нам жить друг с другом, а не с обществом, быстрым нараспашку и обвинения.

Я и без того слишком долго боялась… стеснялась, лишая себя счастья и наказывая за случившееся. Чёрт возьми, почему НЕТ??? Я заслужила кусочек своего счастья! Плевать на других — теперь я себе буду судьёй и обвинителем! И без того себя год готовила к "да".

Ещё один год давала ЕМУ время передумать, но Руслан покорил меня в очередной раз и доказал свою зрелость, готовность к семейной жизни. И я наконец прозрела: он умеет любить! Он куда взрослее, чем есть!

Истинный возраст не внешнее оценивался, а внутренней мудростью, терпением и силой воли!

В день нашей тихой свадьбы, Антон первый раз назвал Руслана папой. У меня в груди сердце пробило ритм безграничного счастья. А когда увидела как растрогался Руслан, не сдержала улыбки. Никогда бы не подумала, что этот бугай умеет плакать.

Руслан не ревел, но мужская слеза по щеке скатилась:

— Теперь мы наконец семья, сынок…

Конец