Внедрение

Глава 14 Глобальная паутина

13 июня. 2024 года. 7:01 по Московскому времени.

Москва. Головной офис проекта «Вторжение».

Ночка выдалась жаркой. Никому, начиная рядовыми сотрудниками и заканчивая высшими должностными лицами, поспать сегодня не удалось. События у границы главной зоны в Путоранском заповеднике вот уже сутки развиваются очень стремительно. Американские боевые отряды один за другим не оставляют попыток проникнуть в аномальную зону с астероидом.

И даже, когда казалось, что всё, у «заокеанских партнёров» боевые отряды закончились, они преподносили новый сюрприз в виде очередной группы. И её, разумеется, тут же схватывали российские спецслужбы.

— Мда-а, наглость у американцев просто зашкаливает, — протянул министр обороны, глядя на отчёт. Он прибыл в офис проекта «Вторжение» пять минут назад и сразу же принялся изучать, что случилось за время его отсутствия. — Запустить на территорию чужой ядерной державы четырнадцать диверсионно-разведывательных групп за сутки… это перебор даже для них.

— Пользуются они нашей добротой…— хмыкнул один из генералов, что сидели за большим конференц-столом. — Сделай мы нечто подобное на территории США, они бы такой хай подняли на весь мир…

— Наше дело не кричать, а действовать, — монотонным голосом ответил министры обороны, продолжая изучать отчёты. — Выходит, двенадцать отрядов, которые были отвлекающими, мы схватили. Одну группу разорвал медведь. А что случилось с четырнадцатой? Живые?

— Всё, как и планировали, товарищ генерал, — ответил на этот вопрос секретарь совета безопасности Кожин. — Позволили им войти в зону. Хотя, это было сложно. Пришлось даже отвлечь того самого медведя. А то ещё бы чуть-чуть, и он бы вышел прям на последний отряд американцев. И сожрал бы и их.

— Получается, мы помогли американцам осуществить задуманное? — тяжёлым голосом спросил министр обороны.

— Пришлось. Самостоятельно они бы никогда не дошли до зоны, — покачал головой Кожин.

— С огнём играете, Константин Юрьевич, — высказался один из генералов. — Не кажется ли вам, что из-за этого у нас будут большие проблемы в будущем? Этот американский отряд, которому вы сегодня позволили так легко добраться до зоны, завтра может стать сильнейшей боевой единицей на планете. Как думаете, что они после этого сделают первым делом?

— Мы тоже на месте не сидим, — парировал Кожин претензию офицера. — Завтра у нас таких отрядов будет несколько десятков. К этому ещё прибавьте технику, способную передвигаться в зонах. А также у нас начали появляться первые прорывы в технологиях в результате экспериментов с осколками. Будьте спокойны, товарищ генерал, американские диверсанты не смогут покинуть Путоранский заповедник. По крайней мере без нашего согласия.

— Надеюсь, вы правы, Константин Юрьевич, — покачал головой генерал.

— А что у нас с базой? — спросил министр обороны. — Нашли, кто помог осколку устроить тот импульс?

— Подполковник Кудрин прислал девять фамилий людей, которых нужно внимательным образом изучить, — ответил Кожин. — У него есть версия, что это была американская диверсия. Разумеется, это маловероятно, есть и более правдоподобные варианты. Но в нашем деле ничего исключать нельзя.

— И что это за «более правдоподобные варианты»? — уточнил министр обороны.

— Кудрин считает, что это сделал кто-то из боевых отрядов, которые вчера попали под импульс во время миссий. Есть мнение, что кто-то из них поддался влиянию астероида, но при этом смог сохранить рассудок. То есть не сошёл с ума, как это произошло с Неделиным и Ковригиным. Вместо этого боец спокойно вернулся на базу, не привлекая к себе внимания. А затем отключил охранную систему осколка. А то, что система была именно отключена, подтверждают технари, которые её и создавали.

— Выходит, под подозрением целых семь отрядов. Почти пятьдесят человек, — покачал головой министр обороны. — Удалось кого-нибудь отсеять из этого списка?

— Да, вот взгляните, — Кожин протянул лист бумаги министру обороны.

Тот глянул на имена:

Ларионов Максим Александрович (старший сержант, отряд №1)

Анна Степановна Бирюкова (рядовая, отряд №1)

Сергей Васильевич Воронов (рядовой, отряд №1)

Жуков Мирон Сергеевич (сержант, отряд №3)

Васильев Михаил Игнатьевич (капитан, отряд №4)

Пращин Павел Герогеевич (рядовой, отряд №5)

Пушкин Василий Сергеевич (капитан, отряд №8)

Вертухов Павел Андреевич (сержант, отряд №9)

Семёнов Остап Евгеньевич (рядовой, отряд №9)

Основной Марат Тимурович (старший сержант, отряд №12)

Королёва Мария Андреевна (рядовая, отряд №12)

Андрей Петрович Кулаков (капитан, отряд №13)

— Вижу несколько знакомых имён, — нахмурившись, произнёс министр. — И даже Ларионов здесь. Насколько я помню, это ведь он спас базу от последствий импульса. Вы уверены, что ему место в этом списке?

— Я вам больше скажу, товарищ генерал, — кивнул Кожин. — Ларионов — основной подозреваемый в этом деле. Ведь только он способен разговаривать с осколком. И кто знает, о чём он там с ним уже успел договориться.

— Будете проверять его, Константин Юрьевич? — с прищуром посмотрел министр на секретаря.

— Да, уже занимаемся, — подтвердил тот. — Есть у нас один учёный с очень интересной способностью. Представляете, он умеет проецировать в голове события прошлого всего лишь со слов собеседников. Посмотрим, поможет ли ему этот дар определить, кто отключил охранную систему осколка…

Войсковая часть проекта «Вторжение».

Аномальное время — 13:56.

По пути в лабораторию я размышлял над словами «Пороха».

Сейчас мне почему-то казалось, что я слишком малое значение придал новости о том, что Порохов является потенциальной башней. А башня, как ни крути, самый серьезный противник в любой зоне. По крайней мере, в перспективе.

Да, нам ещё не попадались такие башни, которые доставили бы нам много проблем. Были твари и пострашнее. Но мы знаем самое главное о башнях — они стремительно развиваются. При первой встрече в деревне такой враг был слаб и очень уязвим, несмотря на свой силовой щит. На свиноферме башня уже поднялась на ноги прямо на наших глазах. И её было гораздо сложнее уничтожить. Хорошо хоть РПГ у нас был. А в небоскребе научного центра башня устремилась к нам почти сразу, как мы прибыли. Мы тогда даже в зону не успели зайти, как встретились с тем джаггернаутом. И он оказался самым крепким из всех.

Если следовать этой логике, на следующей миссии такой враг может нас очень сильно удивить своим уровнем развития. И хлопот доставит столько, что мы можем не вывезти.

Был ещё один момент. Я вспомнил, как «Порох» на свиноферме настаивал, что башню обязательно нужно уничтожить. И даже больше, утверждал, что вообще все башни, которое попадаются на пути, надо непременно убивать. Тогда я на это внимания не обратил. Наверное, решил, что это такие меры безопасности. Но сейчас я вижу в его словах больше смысла. А вдруг наш командир уже тогда что-то понимал о своём башенном даре, но не говорил нам об этом?

Впрочем, а как он мог об этом сказать? Особенно после слов, что все башни нужно истреблять. «Ребята, вы только не пугайтесь, но я тоже башня. Только не стреляйте в меня, пожалуйста». Примерно так?

Сюда можно отнести и слова «Чеха», который говорил «Пороху» о каком-то перерождении. Сейчас мне кажется, что Чехов изначально решил, что наш командир прибыл к осколку не с целью его обезвредить. А для чего-то другого. Но для чего? Что «Чех» имел под словом «перерождение»? То, что Порохов видел в своих видениях? Где он был башней и мы послушал стаскивали металл к нему?

Тут я поймал себя на мысли, что мы слишком мало знаем об этих самых башнях. И нам бы следовало их изучать получше, а не только уничтожить при встрече.

Мой мыслительный процесс прервался, когда я дошёл ангара, в котором находилась лаборатория. Точнее, её прервал обратившийся ко мне военный, дежуривший у дверей.

— Ваш пропуск! — устрашающе положив одну руку на приклад АК-25, а другой обхватив рукоять оружия, громко произнёс он.

Я даже немного растерялся от его вопроса. Ведь ранее на базе ничего подобного со мной не случалось. Никаких пропусков здесь не существовало. По крайней мере, я о них не знал. Впрочем, раньше и охраны в этом месте не было. А сейчас вон, аж четыре здоровых лба с оружием в руках сверлят меня тяжёлыми взглядами. Точнее, пытаются сверлить. Отчего то я видел в их лицах тщательно скрытую неуверенность.

Глянул по сторонам. Заметил ещё с десяток военных, которые патрулировали периметр.

— И что в кейсе там у тебя? — спросил другой солдат, который сжимал автомат в руках крепче, чем остальные.

— Здесь визоры для учёных, — попытался я ответить непринуждённым голосом. Я понимал, что охрана ничего мне не сделает. Всё-таки это мои союзники. Да и не самый последний я человек в проекте «Вторжение». Но всё равно было как-то не по себе. — Леонид Павлович просил передать.

— Не знаем никакого Леонида Павловича, — отрезал первый охранник. Затем он немного смягчился в лице и чуть дружелюбнее произнёс. — Слушай, «Инженер», только не усложняй. Не положено пропускать посторонних. Теперь доступ в лабораторию есть только у учёных. Приказ начальника части.

Что ж, оспаривать такой приказ я не стану. И нарушать его тоже.

— Всё ясно, ребята, — подняв руки, будто сдаюсь, попятился я, чтобы не накалять обстановку. — Настаивать не буду.

А сам тем временем быстро накидал сообщение Фёдору, чтобы тот вышел меня встречать.

Меньше, чем через минуту дверь позади охранников отворилась и на пороге показался «Ключ». Он был без своего экзоскелета и я очередной раз поймал себя на мысли, что мне непривычно видеть его в гражданском обличье.

Отошли с ним подальше от охраны.

— Привет, Макс, — судя по его помятому лицу, он похоже спать ещё не ложился. Либо поспал совсем чуть-чуть. — Прости, забыл предупредить что у нас теперь здесь очень строго. Никого не пускают, кроме одобренных Кудриным учёных.

— Хочешь сказать, что я не смогу войти даже вместе с тобой? — удивился я.

— Не сможешь, — кивнул «Ключ». — Для всех военных вообще стоит особой запрет. А членам боевых отрядов так и вовсе даже близко к лабораториям нельзя подходить, — он покачал головой и добавил. — Такие дела.

— Ого, как жёстко, — хмыкнул я. — Похоже, Кудрин всерьёз взялся за безопасность базы.

— Ещё бы, — усмехнулся Фёдор. — После такого инцидента хорошо хоть головы виновных не полетели. Хотя… — мне показалось, что Разводного смутили его собственные слова. Он даже начал по сторонам озираться, как это делают, когда хотят удостовериться, что никто не подслушивает.

Впрочем, охранники, стоявшие у входа в лабораторию, глаз с нас не спускали. Уверен и слух свой напрягли так, что смогли бы услышать нас даже с расстояния десяти метров. А может среди них был кто-то со способностью слышать на расстоянии?

— Что «хотя»? — задал я вопрос, понимая, что «Ключ не договорил».

— Виновный-то есть, — перейдя на шёпот, ответил Федя. — Я же говорил, что кто-то руками отключил систему безопасности осколка.

— И уже есть подозреваемые? — решил уточнить я.

— Откуда мне знать? — голос Фёдора сбился. Мне показалось, что он из-за чего-то волнуется. — Я же не из особого отдела. Я учёный, а не дознаватель. Мне привычнее работать с микрочастицами, а не с людьми.

— Кстати, об этом, — вспомнил я про цель своего визита. — Ты вроде как меня и позвал, чтобы рассказать что-то интересное про осколок. Ну так что, не передумал? Или Кудрин и это запрещает?

— Не, это он как раз таки разрешил… — «Ключ» внезапно осёкся, будто взболтнул лишнего.

— Ты это чего? — удивился я растерянной физиономии Фёдора.

— Да так… — как будто не зная, что мне ответить, начал подбирать слова Разводной. — Кстати, давай кейс сюда. Отдадим его пока охране. Пусть досмотрят.

Фёдор буквально вырвал у меня из рук кейс и, не говоря больше ни слова, отнёс солдатам для изучения.

Какой-то Разводной сегодня странный. От недосыпа это у него что ли?

Оставив кейс охранникам, «Ключ» предложил покинуть складскую зону и отправиться на тренировочную площадку, где у нас раньше была столовая под открытым небом.

— В общем, после импульса все видели одно и то же, — выйдя за ограждение, возобновил «Ключ» тему про осколок. — Как в кромешной темноте два огонька сначала создают древо. А потом это древо превращается в таинственную девушку.

— Хочешь сказать, все видели одну и ту же девушку? — спросил я.

— Все говорят, что у неё были светлые волосы и большие глаза. И грудь такая, знаешь… какую не скроешь ни под какой одеждой, — объяснил «Ключ», демонстрируя размеры описываемого на себе. — Какое бы слово для неё подобрать…

— Идеальная? — подсказал я.

— Да, это подходит, — кивнул Фёдор. — Я и сам её видел. В смысле, девушку. Не грудь. Кстати, — вспомнил он какую-то важную деталь, — есть небольшие отличия в рассказах людей. — Кто-то видел её одетой, а кто-то обнажённой.

— Верю, — усмехнулся я. — Я и сам её в обоих вариантах видел. А почему ты об этом рассказываешь? Ты же, вроде как, сказал, что ты не следователь и не тебе заниматься подобным.

— А-а, я? — Фёдор так сильно округлил глаза, что это было заметно даже под его визором. — Нет. Это я не для расследования изучал. Это, чтобы понять произошедшее.

Если честно, странное поведение Фёдора всё больше стало походить на нечто другое. Это уже не выглядело банальным недосыпом. Мне начинало казаться, что мой товарищ что-то недоговаривал. А, точнее, что-то скрывал.

Но в лоб, разумеется, я о подобном спрашивать не стал. Даже если мои подозрения верны, сомневаюсь, что «Ключ» хотел мне навредить. Возможно, как и в случае с «Порохом», Разводной настраивался на правильный лад, чтобы раскрыть мне что-то интересное.

— Кстати, есть у меня кое что для твоих изучений, — вдруг вспомнил я про один момент, который нужно было обязательно рассказать Фёдору. — Астероид как-то назвал осколок семенем. Как думаешь, что он имел ввиду?

Разводной задумался.

— В этом что-то есть, — ответил он через полминуты. — Хотя, ботаники с нашим пришельцем из космоса бы не согласились. Но, к счастью, они его не изучают. Так что мы можем осколки назвать и семенем.

Тем временем мы дошли до спортплощадки.

— Ну, а в итоге что произошло с осколком после моего удара топором? — спросил я, когда мы нашли стол под самым ярким фонарём и уселись за ним. — Я его не сломал?

— Нет, семя по-прежнему функционирует, — как мало времени понадобилась «Ключу», чтобы перейти с «осколка» на «семя». — Единственное, излучение теперь ровное (никаких волн больше нет) и не такое интенсивное, как раньше. А в остальном почти тоже самое.

— «Почти»? — зацепился я за это слово.

— Ага, — кивнул Разводной. — Как раз накануне профессор Ногтев, изучая осколок, смог определить, что тот постоянно передаёт сигналы другим осколками. Не всем, а только тем, что находятся поблизости. А те в свою очередь другим ближайшим осколкам. Мы проверили эту информацию с другими булыжниками, которые были добыты на миссиях. В итоге выяснили, что таким образом образуется глобальная паутина, которой сейчас окутана почти вся планета.

— Хочешь сказать, что именно благодаря этой паутине астероид всегда знает, где мы находимся и что делаем? — сделал вывод я. — Мы двадцать четыре на семь под колпаком у инопланетного разума?

— Похоже на это, — ответил Фёдор. — Но ты, Макс, вчера это изменил. Воткнув топор прямо в ядро осколка, ты оборвал эту связь. Точнее, ты обрубил те нити, с помощью которых осколок на нашей базе обменивался информацией с другими семенами.

— Хочешь сказать, что астероид больше не имеет доступа в нашу зону? — у меня аж мурашки пробежались от полученных новостей. — Поэтому та девушка, которая постоянно одолевала меня своим нытьём, исчезла, как только я рубанул по ядру?

Разводной очень серьёзным взглядом посмотрел на меня. Сейчас его лицо очень чётко отражало, что он и впрямь, что-то скрывал от меня. Либо что-то хотел спросить, но никак не решался.

Но, чуть помолчав, похоже набрался смелости.

— Скажи, Макс… — неуверенно начал он. — Ты ведь мог просто упаковать семя в свинцовый контейнер. И зона бы отключилась. Ты это прекрасно знал. Но ты не стал так делать. Вместо этого ты взял и расколол осколок, — он тяжело вздохнул. — И вот скажи мне, только честно, откуда ты знал, что это поможет? Откуда ты знал, что связь пропадёт?

Кажется, мне стало понятно, что «Ключ» всё это время скрывал меня.