Ведение военных действий при помощи неадекватного вооружения

1. Артиллерийское сражение

В то время как в ноябре 1914 года немцы сделали упор на наступательные действия на Восточном фронте — к несчастью, было уже слишком поздно и решающий успех не мог быть достигнут, — французское высшее командование решило начать наступление зимой 1914/15 года, чтобы помешать Германии направлять на Восточный фронт дополнительные силы и одновременно использовать временную слабость противника на западе. Как сказано в боевом приказе генерала Жоффра по армии от 17 декабря 1914 года, решающая битва должна была вестись за то, «чтобы раз и навсегда освободить страну от иностранных захватчиков». Возможность разрушить уязвимые коммуникации немцев привела к выбору Шампани в качестве района наступления; дополнительные преимущества этому участку давали удобные коммуникации с французской стороны и несложный рельеф местности с точки зрения атакующих.


20 декабря, после четырех недель подготовки, три корпуса французской 4-й армии начали наступление. Позади трех корпусов первого эшелона оставался в резерве еще один корпус (I). На этом участке наступления превосходящие силы французов составляли 100 тысяч человек. В их распоряжении имелось 19 аэропланов, 780 артиллерийских орудий всех калибров (очень мощных по меркам того времени), причем были отменены обычные ограничения на расход боеприпасов. Вообще артиллерия должна была сыграть в подготовке и проведении атаки значительно большую роль, чем в предыдущих сражениях.


Подключив к этому впечатляющему скоплению еще и резервы, французы надеялись осуществить прорыв по обеим сторонам дороги Сюипп — Аттиньи. Однако, когда сражение действительно началось, французы попросту не сумели одновременно ввести в бой пехоту трех атакующих корпусов. Тогда сражение разбилось на отдельные стычки между различными корпусами и дивизиями. Эти бои продолжались до Нового года, поскольку артиллерия по большей части была неспособна разрушить заграждения перед германскими окопами или заставить замолчать германские пулеметы. Атаки пехоты, предпринимавшиеся после интенсивной артподготовки, перемежались днями, когда беспрерывно действовала одна артиллерия; не прекращались подкопы и минирование, и вскоре потребовалось прислать подкрепление инженерным частям. Вдобавок немцы использовали каждую передышку в наступлении, чтобы ответить мощной контратакой и отбить обратно участки окопов, которые они потеряли.


На исходе года позади участка фронта французской 4-й армии был размещен в качестве армейского резерва готовый к бою новый (III) корпус, а прежний армейский резерв (I корпус) теперь был переведен на линию фронта наступления. Однако плохая погода и мощные контрудары немцев задерживали исполнение нового замысла. Наступление французской 4-й армии, похоже, разбилось на ряд более мелких боевых действий, в которых трудно было уловить хоть какую-то связь и которые перемежались паузами, ослаблявшими их наступательный порыв. Командующий армией прибегнул к помощи своей артиллерии, дабы «убедить противника, что наступление еще продолжается». Чтобы высвободить пехоту для наступательных действий, занять траншеи послали кавалеристов и в бой была введена артиллерия IV корпуса. 7 января немцы нанесли контрудар, за которым 8-го и 9-го числа последовали новые мощные атаки французов. Наконец очередная неудача 13 января убедила генерала де Лангля, командующего французской 4-й армией, прервать наступление.


Французы тогда мало чего добились, и в настоящее время они предпочитают обвинять в этом погоду. Здесь мы должны уточнить, что в те суровые зимние дни погода на обеих сторонах линии фронта была одинаково скверной. Возможно, более относится к делу то, что, несмотря на свое неизменное и значительное превосходство в пехоте, французы не сумели причинить достаточный ущерб германским укреплениям, подавить огонь германских пулеметов или парализовать германскую артиллерию.


А поскольку их артиллерия оказалась неспособна выполнить эти задачи, атаки французской пехоты, в свою очередь, оказались неэффективны, опять-таки несмотря на значительное численное преимущество. Провал был тем полнее, что французы пренебрегли возможностью предпринять одновременную атаку, объединенную одним направлением по всей ширине фронта армии, а вместо этого предпочли локальные нападения на отдельно выбранные участки германских позиций. Хотя французский командующий и засомневался в действенности такого способа ведения наступления, он не смог придумать ничего лучшего, как просто нагромоздить побольше materiel[1]. Сам Жоффр придавал особое значение более длительной артиллерийской подготовке и использованию более крупных сил на более широком участке фронта. Он приказал наступление возобновить, артиллерийский обстрел продолжать, а также возвести вторую линию обороны как меру предосторожности против возможного прорыва противника.


Споры о том, как перейти в наступление из состояния позиционной войны, наконец склонили французское Верховное командование выступить в поддержку массированного введения пехоты в глубоко эшелонированном боевом порядке на относительно узком участке фронта, прикрытого подавляющим заградительным огнем артиллерии. Генерал де Лангль интерпретировал массированное введение пехоты как развертывание для каждого крупного удара «по крайней мере по батальону от каждой дивизии, поддержанных вспомогательными атаками с флангов, чтобы сковать противника на всем протяжении фронта.


Приготовления к новому наступлению охватывали период с 15 января по 15 февраля 1915 года, а его осуществление длилось с перерывами с 16 февраля по 16 марта. Его начали два корпуса первого эшелона, один из которых был усилен дополнительной дивизией, а второй — бригадой пехоты. Французы выставили 155 тысяч пехотинцев, 8 тысяч кавалерии и 819 пушек (включая 110 крупнокалиберных) против немцев, у которых, по французским данным, насчитывалось 81 тысяча пехоты, 3700 кавалерии и 470 пушек (включая 86 крупнокалиберных).


Несмотря на двукратное превосходство со стороны атакующих, первые дни наступления дали определенно скромные результаты. Уже к 17 февраля французам пришлось вывести из состава резерва IV корпус. 18-го числа вновь введенные французские войска попали под удар немецкой контратаки, которая вернула большую часть того, что было потеряно за предыдущие дни. 22 февраля, после очередного и по большому счету бесполезного сражения, генерал Жоффр писал главнокомандующему 4-й армией: «Будет нежелательным, если ваши наступательные действия создадут впечатление, что мы не способны прорвать вражескую оборону, не важно, насколько мощные средства мы используем, и это в то время, когда силы врага на Западном фронте сведены к минимуму». Он сопроводил эти слова приказом продолжать наступление как можно активнее. 23 февраля, после того как прибыло несколько пехотных подкреплений, атаки возобновились. Результаты были ничтожны.


С 25 февраля на передовой находились четыре французских корпуса, и один (XVI) в резерве. 27 февраля в процессе формирования штурмовой группы Гроссетти он также был отправлен вперед. А поскольку Жоффр придерживал остатки этого корпуса в ближнем резерве, он бросил одну из его бригад в наступление 7 марта, придав ей 11 отрядов полевой артиллерии и 15 тяжелых орудий. И вновь успехи оказались малозначительными.



Теперь Жоффр решил сделать последнюю попытку и разгромить германский фронт, задействовав главные силы XVI корпуса. Отличительным признаком этого наступления было эшелонирование пехоты на значительную глубину, которое с самого начала сражения свидетельствовало о том, что французы намереваются избрать узкий сектор для своего вклинения; после короткого периода боев головные части прорыва должны были смениться, тогда как атака должна была вестись непрерывно на протяжении нескольких дней войсками тыловых подразделений. Подобное развертывание исключало любое отклонение, что позволило немцам сконцентрировать свои оборонительные ресурсы на узком участке прорыва.


Последний эпизод битвы в Шампани разыгрался в сражении, которое бушевало с 12 по 16 марта. Вновь введенные войска XVI корпуса добились не больших успехов, чем те, которые уже сражались много недель. Резервы постепенно таяли. Командир корпуса совершенно справедливо докладывал 14 марта: «Несмотря на потери, которые мы несем, наступление будет приносить неудовлетворительные результаты до тех пор, пока части прорыва остаются незащищенными против флангового огня противника, расположенного в непосредственной близости». Другими словами, наступлению недоставало широты, и ресурсы, которыми располагали наступающие, не были адекватны средствам защиты, имеющимся у обороняющихся. Генерал Гроссетти, в своем роде имевший репутацию забияки, предположил, что французы смогут исправить положение, предприняв три одновременные, но самостоятельные атаки против объектов, которые уже были ему назначены, и только потом использовать захваченный таким образом кусок территории как плацдарм для более мощного и более согласованного продвижения на север. Армейское командование одобрило этот план. Предполагалось привести его в действие 15 марта, но немцы перешли в контратаку первыми. 16 и 17 марта атаки французов вновь привели всего лишь к незначительным локальным успехам. Командующий армией запросил — и получил — разрешение прервать наступление. В общей сложности из состава 4-й армии были выведены в армейский резерв четыре с половиной корпуса и три кавалерийские дивизии. Через несколько дней сражение выродилось во все ту же позиционную войну. Генерал де Лангль тем не менее был убежден в своей правоте, утверждая, что «тридцать два дня наступательных действий со стороны 4-й армии, а равно и достижение ощутимых успехов послужили укреплению боевого духа войск и повысили их уверенность в конечной победе».


Возможно, один из наиболее важных тактических уроков этой кампании заключается в том, что французы атаковали крепостные укрепления фактически неограниченной ширины и глубины. Наступающая пехота могла лишь медленно продвигаться вперед, что давало противнику возможность организовать новую оборонительную систему позади оставленных позиций. В результате наступающие были не в состоянии развить свои успехи и добиться прорыва.


Все, чего реально добились французы, — они захватили 2 тысячи пленных и некоторое количество боевой техники (но не артиллерию), а также окопы и позиции на участке, насчитывающем семь километров в ширину и самое большее полкилометра в глубину.


Французы потеряли общим числом 1646 офицеров и 91 786 рядовых против 1100 офицеров и 45 тысяч рядовых, составивших потери германской стороны. Немцы захватили около 2700 пленных. Немецкие позиции были оборудованы всего лишь несколькими блиндажами, им недоставало тактической глубины, однако благодаря храбрости солдат, эффективности пулеметов и артиллерии, а также неутомимой деятельности инженерных войск они выстояли, оставшись практически неповрежденными, против более чем двукратного превосходства в силах. И все это несмотря на огромное количество артиллерии и боеприпасов противника — грохочущий «ураганный огонь» отныне и до конца войны будет неумолчно сопровождать каждую битву.


О своей победе в зимнем сражении в Шампани — первой «артиллерийской битве» этой войны — объявили обе стороны. Более тщательное исследование показывает, что французы заплатили чрезмерную цену за незначительный территориальный выигрыш. Немцы имели скудные резервы и слабую артиллерию, с которыми им пришлось удерживать свои позиции, ставшие жизненно важными для поддержания стабильности всего Западного фронта. Тем не менее они великолепно справились с такой ответственной задачей, и мы должны отдать дань уважения 3-й армии.


Сражение продемонстрировало, что французы, при всей своей несомненной храбрости и при двойном превосходстве в численности и боеприпасах, оказались не в состоянии прорваться сквозь позиции, которые немцы, безусловно, обороняли с великим упорством, но которые сами по себе не были особенно укреплены. Причиной опять-таки послужило то, что защитники всегда имели время для блокирования участков наступления еще до того, как части прорыва, продвигаясь шаг за шагом, могли развить свои первоначальные успехи.


Впоследствии генералам следовало бы спросить себя: как могли они бросать в бой войска, когда у них не было ни единого обоснованного шанса на победу? Само собой разумеется, что для наступления требуется использовать все имеющиеся возможности: расширить фронт атаки, чтобы сковать одновременно как можно больше сил обороняющихся и ликвидировать локальное сопротивление на флангах; можно также сосредоточить большое количество орудий и боеприпасов в надежде полностью уничтожить обороняющихся и их заграждения и парализовать вражескую артиллерию.


Однако новые виды вооружения открывали совершенно новые и куда более действенные перспективы — ведь отравляющий газ, авиация и бронированные машины в то время были уже технически доступны. Создавалось впечатление, что Западный фронт, наиболее важный театр этой войны, осужден на полный застой, хотя могло оказаться, что и здесь возможно было добиться крупного успеха, если бы каким-то образом использовать новые изобретения: либо применить их сами по себе, либо, по крайней мере, в комплексе и в соединении с привычным вооружением — en masse[2] и с таким преимуществом, как внезапность.


Очевидно, внезапности стоит добиваться в любом случае, поскольку она дает возможность предвосхитить контрмеры противника, обеспечить сосредоточение сил en masse и облегчить маневренным частям развитие достигнутого успеха. Эти желаемые качества легко было спланировать на бумаге, но гораздо труднее достичь их на практике в полевых условиях. Как показали сложившиеся обстоятельства, реальные или предполагаемые требования момента часто приводили к тому, что войска вводились в бой преждевременно; к просчетам этого рода иногда приводило простое нетерпение, а иногда также и недоверие, испытываемое к новым и непроверенным видам вооружения.


А поскольку именно внезапность может оказать сильнейшее влияние на ход военных действий, будет полезно рассмотреть, как на самом деле использовались новые средства вооружения, о которых идет речь, и какое впечатление они производили на противника. Наше исследование также покажет, много ли выиграли воюющие стороны, используя традиционную альтернативу — численное наращивание оружия предыдущего поколения.

2. Газовая война

Вернемся во Фландрию. Именно там в феврале 1915 года впервые вошло в обиход новое оружие — отравляющий газ, а именно хлорный газ, — когда французы применили против немцев газовые винтовочные гранаты.


«При благоприятной погоде газ будет истекать из баллонов, находящихся в передовых окопах, таким образом, чтобы принудить противника оставить свои позиции» (Рейхсархив, VII, 53). Так гласила инструкция. На самом же деле офицеры всех командных уровней, не говоря уже о рядовых солдатах, относились к газу «с подозрением, если не с открытым неприятием» (Рейхсархив, VII, 30). По этой причине немцы сперва попробовали провести лишь маленький практический эксперимент на участке своей 4-й армии. В качестве непосредственного объекта атаки армия выбрала высоту Пилкем и территорию к востоку от нее, в надежде, что, если все пройдет гладко, противник будет вынужден оставить Ипрский выступ и немцы достигнут канала Изер.



В этот период химическое оружие поставляюсь в двух вариантах — газовые снаряды и газовые баллоны. Однако конструкция газовых снарядов была весьма несовершенной, и метательного заряда не хватало, чтобы создать на месте попадания достаточную концентрацию газа. За отсутствием лучшего немцам пришлось выпускать газ из баллонов. Баллоны устанавливали рядами в передовых траншеях и открывали, когда ветер и другие погодные условия были подходящими. Жесткая зависимость от ветра и погоды оказалась серьезным изъяном, поскольку немцам было сложно определить точный момент для начала атаки, и это было основной причиной недоверия, проявляемого к новому изобретению. Если же погода внезапно изменится или баллоны будут повреждены вражеским огнем, могла произойти катастрофа, жертвой которой опять-таки стали бы немцы. Вот почему в предстоящей грандиозной битве за прорыв в Галиции они решили не использовать газ в больших масштабах, а вместо этого устроили ограниченное испытание во Фландрии.


6 тысяч баллонов, содержащих 180 тысяч килограммов хлористого газа, были распределены на шестикилометровом участке передовой в секторах XVIII и XXVI резервных корпусов. Первоначально баллоны были размещены дальше к западу, но после метеорологических исследований направления ветра их перевезли на новое место. 22 апреля 1915 года после многочисленных отсрочек установился наконец долгожданный северный ветер, но, к несчастью, не раньше чем во второй половине дня. Все приготовления были сделаны для того, чтобы начать атаку с первыми лучами солнца, а теперь все нужно было менять. К тому же теперь пехоте пришлось идти вслед за облаком газа при ярком свете дня, что могло привести к большим потерям в живой силе и не давало времени для развития возможного успеха. В 18.00 германские саперы открыли вентили баллонов, и ветер понес плотное желтовато-белое облако размером 600 на 900 метров и высотой в рост человека к окопам 87-й и 45-й пехотных дивизий французов со скоростью от двух до четырех метров в секунду. Солдатами противника овладела паника, и, сделав всего лишь несколько выстрелов, они покинули свои окопы, понеся тяжелые потери во время бегства. Французы потеряли 15 тысяч человек, из них 5 тысяч были убиты и 2470 взяты в плен (включая 1800 человек целыми и невредимыми). Среди потерь боевой техники числилось 51 орудие (из них 4 крупнокалиберных) и 70 пулеметов. Из 200 пленных, которые пострадали от воздействия газа, позже скончались только 12 человек, или 6 процентов.


К вечеру немцы продвинулись на участке шириной одиннадцать километров на максимальную глубину два километра и больше. Между каналом Изер и Сен-Жюльеном открылась брешь шириной примерно три с половиной километра. К сожалению, единственной силой, имеющейся в распоряжении 42-й армии для закрепления этого блестящего успеха, была половина 43-й резервной дивизии, которая стояла под Хаутхалстом, но была слишком рассредоточена и слишком слаба для того, чтобы ухватиться за эту благоприятную возможность, пока таковая еще существовала. В последующие дни немцы еще увеличили первоначальный результат при помощи повторных газовых атак, и англичане в конце концов были вынуждены оставить значительную часть Ипрского выступа. 9 мая, к тому времени как сражение закончилось, территориальный выигрыш немцев составлял участок земли примерно шестнадцать километров в ширину при максимальной глубине более пяти километров. Противники справились со своей первоначальной паникой и очень скоро сообразили, как до некоторой степени защитить себя с помощью импровизированных масок. Теперь сами немцы стали нести тяжелые потери.


В общей сложности за тринадцать дней наступления германские части потеряли 35 тысяч человек, а противник потерял 78 тысяч.


Когда мы рассматриваем вторую битву при Ипре и зимнее сражение в Шампани и сравниваем соответственно количество жертв, захваченной боевой техники и величину отвоеванной территории, становится очевидным, что, если при применении ранее не существовавшего вида оружия используется преимущество внезапности, можно одержать победу даже над опытными в бою и храбрыми солдатами, обеспеченными современным вооружением. Что касается немцев, тут стоит пожалеть лишь о том, что недостаток доверия, который, однако, вполне можно понять, проявленный к этому новому боевому средству, а затем оплошность, когда под рукой не оказалось достаточных резервов в состоянии боевой готовности, помешали нам закрепить и развить победу с необходимой быстротой. Больше никогда не получится достичь эффекта внезапности за счет применения газового оружия как такового, разве лишь в случае выбора особого места и времени, а также изменения концентрации газа. Это не исключает пока еще не исследованных возможностей, особенно если газ будет применяться во взаимодействии с более привычными и признанными методами ведения наступления. И при этом мы должны иметь в виду, что против нас тоже будут приниматься защитные меры. Нашим войскам они тоже потребуются, поскольку противник, несомненно, также прибегнет к газу в качестве оружия, и еще нам необходимо считаться с опасностью того, что ветер может повернуть в нашу же сторону наш собственный газ.


Во время прошедшей войны выяснилось, что газ, вытекающий из баллонов, ведет себя непредсказуемо, и это стало причиной постоянного совершенствования снарядов, которыми можно было бы стрелять из артиллерийских орудий или специальных газометов. В результате появилось оружие, способное накрывать избранный участок земли и поражать каждое живое существо в его пределах, причем прямое попадание в конкретную цель снарядами или осколками не требуется. Кроме всего прочего, это оружие предоставляет возможность бороться с вражеской артиллерией таким способом, какой вообще не применялся в сражении в Шампани.


С другой стороны, эксперименты с противогазами помогли выработать действенные способы защиты против газа. Противогазы было обременительно постоянно носить с собой, но, если их надевали вовремя, они обеспечивали солдату немедленную защиту. За этим опять последовал поиск веществ, которые могли бы проникать через респираторы и поражать глаза и органы дыхания таким образом, чтобы маску немедленно срывали с лица.


Первые виды газа разрабатывались для использования при наступлении и были относительно неустойчивыми. Однако очень скоро воюющие стороны стали применять стойкие вещества, которые заражали землю на чрезвычайно долгий срок и тем способствовали обороне. Из тех веществ, о которых здесь идет речь, основным был так называемый «желтый крест», другими словами, горчичный газ. Прошло совсем немного времени, и применение химического оружия стало неотъемлемым элементом любого сражения.


Соревнование между химическим оружием с одной стороны и противогазами и прочими контрмерами с другой напоминало борьбу между пушками и броней. Оба состязания велись с большой решительностью и с переменным успехом. Наконец, газовые бомбы стали сбрасывать с аэропланов, что дало развитию химических вооружений дальнейший толчок.

Загрузка...