Вновь вернуть любовь

На следующее утро я проснулась от запаха завтрака и звона посуды, сопровождающегося руганью Зейна. Я протёрла глаза, потянулась, а затем зевнула. Когда уселась на диване, картины вчерашнего вечера принялись выплясывать перед глазами. Я хотела, чтобы это оказалось страшным сном, но нет. Запястья болели, были видны слабые синяки, но они оказались не настолько ужасны, как я изначально думала, будут. Думаю, получится скрыть их небольшим количеством косметики.

Мысль о том, что придётся использовать косметику, вызывала воспоминание обо всех синяках, которые мне пришлось замазывать, когда Йен бил меня. Ни коим образом я не допущу повторения истории, ни с одним мужчиной. Я давно пообещала себе, что больше не стану жертвой. Я любила Зейна всем своим сердцем, но состоять в ещё одних отношениях, где на мне будут отыгрываться, как на боксёрской груше, было не честно по отношению ко мне и детям. Чем-то придётся пожертвовать.

— Доброе утро, — робко произнёс Зейн, ставя передо мной тарелку и стакан апельсинового сока. У меня заурчало в желудке, когда запах бекона и яичницы достиг носа. — Пожалуйста, поешь, — он сел на другом конце дивана и указал на мою тарелку с едой. Если бы я не была такой голодной, я бы сказал ему, куда он мог засунуть свой завтрак.

Делая глоток сока, я закрыла глаза и насладилась пикантной, холодной жидкостью, пока она скользила по горлу. Зейн сидел там, пялился на меня в странной тишине, пока я ела свой бекон с яйцами. Я решила не говорить ничего, потому что, искренне говоря, после вчерашней ночи я не была уверена, что сказать. Часть меня была зла на него за то, что он сделал, но вторая часть чувствовала к нему жалость и хотела утешить его хоть как-то.

Командировки давались тяжело, я знала это, но это что, правда означало, что мне не позволено быть расстроенной тем, что он со мной сделал? Как выходные блаженства могли превратиться в выходные в аду менее, чем за двадцать четыре часа?

— Чесни, я…. — Зейн начал, когда опустил голову и посмотрел в пол.

Я проглотила то, что жевала.

— Зейн, я люблю тебя, на самом деле очень люблю всем своим сердцем. Но то, что ты сделал прошлой ночью по-настоящему ранило меня, не только физически, но и эмоционально. Я знаю, что ты не намеренно сделал это, но ты всё же сделал. — Я вдохнула, чтобы успокоить дыхание. — Теперь ты отвезёшь меня в аэропорт, так как я уезжаю домой. Тебе нужно разобраться здесь со всеми своими концами, и затем ты тоже едешь домой. Вот тогда мы разберемся с этим, потому что у нас как пить дать ничего не получится, пока ты здесь, а я — в Северной Каролине, но я не могу остаться с тобой. — С этим я встала и направилась на кухню. Аппетит тут же улетучился.

— Нет, можешь. Останься со мной, — выпалил он с отчаянием. — Давай поработаем над нами. Мы не можем оставить всё вот так. Следующие несколько недель превратятся в ад, если мы оставим всё так, как сейчас. Мы сможем поработать над этим вместе до того, как вмешаем детей в наши сломленные отношения.

Всё ещё стоя спиной к нему, я поставила тарелку на столешницу, так как мои руки не переставали трястись. Я не могла посмотреть на него, не могла увидеть мольбу в этих глазах.

— Если ты решишь уехать, я не стану тебя останавливать, — сказал он. — Выбор за тобой.

Я наконец повернулась к нему лицом.

— Откуда тебе знать, что этого не случится снова?

Встав с дивана, он медленно подошёл ко мне.

— Если ты не остаешься, чтобы мы могли поработать над нами, у нас ничего не получится. Я обещаю, что не подниму на тебя руку, и мы не станем спать в одной постели.

Я обняла себя руками, обдумывая сказанное. В его словах был смысл. Все всегда говорили о возвращении домой, о радостях, которые оно несло, но никто и никогда не предупреждал меня о том, как тяжело будет построить отношения после этого.

Я любила мужчину, стоявшего передо мной. Он был достоин того, чтобы бороться за него. Моим детям нужен был хороший сильный пример и влияние в их жизни, и глубоко внутри я знала, что Зейн никогда по-настоящему не навредит мне намеренно. Никогда.

— Ладно, — ответила я. — Но если что-либо случится, я уезжаю.

Он вздохнул.

— Весьма справедливо. Спасибо тебе, Чесни. Прости меня.

Я прошла в ванную и нанесла тональный крем на запястья, где были синяки. К счастью, я была мастером в этом деле, и прятала их весьма умело.

— Ты покрываешь их косметикой? — спросил Зейн, заходя вслед за мной.

— Да, — ответила я, будучи слишком злой, чтобы отвечать что-либо другое.

— Блядь, мне так жаль, — прошептал он, наблюдая за мной. Его глаза ни на секунду не отрывались от моих запястий, и хмурость испещрила морщинами его лоб.

Всё, что я могла сделать, это покачать головой и издать сухой смешок.

— Знаешь, что Зейн? Мне осточертело слышать, что тебе жаль. Все всегда говорят «мне жаль». С меня хватит. — Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. — Я знаю, что ты не нарочно причинил мне боль, правда, знаю. Но вместо того, чтобы говорить мне как тебе жаль, сделай что-то, чтобы показать это. Для начала, можешь сделать так, чтобы я поняла, что случилось. Расскажи мне, почему ты это сделал. — Я подняла запястья перед его лицом, давая ему возможность. Если он хотел, чтобы я осталась здесь и попыталась поработать над нами, ему нужно было открыться мне. Если он останется закрытым, нет ни единого шанса, что у нас что-то получится.

Молчание заполнило комнату, пока он пялился в мои глаза. Зейн открыл рот, словно хотел заговорить, но не вышло ни слова.

— Именно так я и думала, — нахмурившись, я отвернулась к зеркалу. Может, я боролась ни за что. Может, его нельзя было исправить. — Пожалуйста, просто дай мне немного пространства.

ЗЕЙН

Я так и не смог рассказать ей, и не знал почему. Я не винил её за то, что она злилась. Чёрт, то, что я сделал, нельзя оправдать. Нельзя простить. Я был таким ублюдком. Я никогда прежде не поднимал руку на женщину, и она была последним человеком, которому я хотел навредить.

Я хотел рассказать ей, особенно в тот момент, когда она стояла с запястьями в воздухе, дразня меня пониманием того, каким монстром я стал. Вместо этого я стоял там, с открытым ртом, готовый заговорить, готовый сказать что-то — что угодно — но не вымолвил ни слова. Словно между моим разумом и ртом существовал невидимый барьер. Слова просто не выходили, не важно, как сильно я хотел произнести их.

Я хотел рассказать ей о командировке с Джоунзом. Думал о его жене и дочерях, когда они поехали забирать его тело и подготавливать его к похоронам. Меня разрывало изнутри знание о том, что я пропустил похороны, потому что остался в Афганистане. У меня не было возможности оплакать его или выговориться, и я не был уверен, когда появится.

ЧЕСНИ

Возвращение в Англию оказалось другим. Никого из моих друзей здесь больше не было. Они все уже выбрались из Воздушных Войск и переехали на какие-то другие базы. Единственный человек, с которым я хотела поговорить, был Эрик. Он всегда помогал мне, когда я была сбита с толку. Иногда, клянусь, он знал меня лучше, чем я сама себя знала. Он был моим братом, моим защитником и никогда ничего не украшал. Мне пришлось отправить ему сообщение позже, так как я не смогла дозвониться до него. Он был в командировке, и я не могла поговорить с ним столько, сколько привыкла.

Зейн вышел из дома несколько минут спустя, выглядя сломлено и поражённо. Мне не нравилось то, что я стала причиной этого его состояния, но я не знала, как ещё реагировать. Я всё также любила его всем своим сердцем, но у меня было очень много сомнений и вопросов. Нет, он не был Йеном, и он не был Чейзом. Я знала это. Но что если он снова это сделает? Что, если следующий раз он навредит мне больше? Что, если мои дети буду рядом, когда он потеряет контроль? Если мы решаем двигаться вперёд, мне нужно обдумать все эти вещи.

Если он не собирается делиться со мной тем, что с ним происходит или искать помощи, я опущу руки. Но что я точно знала, так это то, что мне не нравилось напряжение между нами. Оно было унылым и подавляющим.

По дороге в офис я включила ноутбук и решила написать Эрику, если он онлайн.

Я: Эй! Ты онлайн? Ты мне очень нужен сейчас. Больше, чем всегда. Пожалуйста, ответь, как только получишь это.

Мой курсор двигался вокруг кнопки «отправить», а затем я кликнула на неё. Сидя там, я уставилась на экран компьютера в ожидании ответа.

Уф, это же смешно. Конечно, он мог быть занят, или, может, там у него был слишком поздний час, или, может, он просто отправился на миссию.

Но в секунду, когда я начала закрывать крышку ноутбука, выскочило оповещение. Слава тебе Господи.

Эрик: Я здесь. Что стряслось?

Я: Я здесь вроде как схожу с ума. Что-то случилось. Что-то очень плохое, и я не уверена, что делать.

Эрик: Что такое? Ты и дети в порядке?

Я: Да, мы в порядке. Ну, дети точно. Я приехала, чтобы встретить Зейна, и всё было замечательно. Мы поужинали, занимались любовью больше раз, чем я могу сосчитать, и это был чистый восторг…

Эрик: Ладно, во-первых. Слишком много информации. Во-вторых, в чём проблема?

Я: Ну, всё было замечательно, пока мы не пошли спать. Ему приснился плохой сон или что-то в этом роде, так что я попыталась разбудить его. Он толкнул меня на кровать, зажал запястья руками и смотрел так, словно собирался меня убить. Он говорит, что не помнит этого, но его глаза были открыты всё то время. Хотя это были не его глаза, они были холодные и тёмные.

Я содрогнулась, печатая последние слова и вспоминая то, как он смотрел на меня сверху, пока удерживал.

Эрик: Во-первых, мне жаль, что это случилось, Чес. Во-вторых, он только что прибыл домой после командировки. Некоторые из ребят поговаривают здесь об одном из друзей Зейна. Они рассказывают весьма хреновые новости о том, что случилось с ним в Афганистане. Ненавижу то, что приходится говорить тебе это, но это похоже на ПТСР…

ПТСР — посттравматическое стрессовое расстройство. Мой желудок ухнул вниз.

Мог ли он столкнуться с этим? Теперь всё обретает смысл. Почему я не подумала об этом раньше? Часть меня знала это с самого начала, но я не хотела признаваться.

Мне стало плохо от мысли, как сильно он терзался внутри. Выходит, что-то случилось с ним там, и он не рассказывал об этом? Что это было?

Эрик: Послушай, я не эксперт, но что я знаю, так это то, что ты не должна будить кого-то с ПТСР, если к ним возвращаются галлюцинации. Вот что, скорее всего, происходит с ним. Возможно, у него был не кошмар. Он переживал то, что с ним случилось там. Когда ты разбудила Зейна, это напугало его, и он среагировал. ПТСР — не шутка. Оно на самом деле меняет человека, и может серьёзно пошатнуть баланс в его жизни. В следующий раз поищи информацию, а потом уже подходи к нему, ладно? Также не дави на него с разговорами. Дай ему понять, что ты будешь рядом с ним, когда он будет готов.

Я: Эрик, я люблю тебя. Теперь всё становится на свои места. Я даже задавалась вопросом, может ли быть ПТСР фактором, но не была уверена. Я так подло вела себя с ним после того, что произошло вчера вечером. Хотя ничего не могла сделать. Я была так зла. Мы буквально за два часа перешли от занятия любовью к тому, что он причинял мне боль. Это было страшно, и впервые в жизни я боялась его. Боялась за свою жизнь.

Эрик: Тебе нужно научиться справляться с его симптомами, чтобы помочь ему пройти через это. Удачи. Мне сейчас нужно бежать, прости. Держи меня в курсе. А сейчас пока. Будь осмотрительна.

Я: Пока, Эрик. Снова спасибо. Я кровь из носу буду бороться, чтобы вернуть того Зейна, которого я люблю и знаю.

Открывая ещё одну вкладку в браузере, я ввела «ПТСР» в строку поиска, и осталась в шоке от количества ссылок, которые вспыли передо мной. Статьи о группах поддержки, признаках и симптомах, о том, как обходиться с любимым человеком, который страдает от этого расстройства, и это даже не полный список. Просматривая одну ссылку, затем вторую, и третью, я впитывала столько информации, сколько могла за то малое время, что мне осталось ждать Зейна в машине.

Делая короткие глубокие вдохи, я собралась с силами, нацепила улыбку на лицо, и отправилась искать Зейна.

— Всё хорошо? — спросил он, выглядя немного сбитым с толку.

— Ага, хорошо, — ответила я, целуя его в щёку. — Послушай, прости за то, что было ранее. У меня было время подумать и переварить всё. С сегодняшнего дня мы можем, пожалуйста, двинуться дальше и забыть о том, что случилось? — я взяла его за руку. — Я понимаю и в сердце верю, что ты никогда не сделаешь что-то нарочно, чтобы причинить мне боль. Я хочу, чтобы мы сфокусировались на нашем будущем и вернули наши отношения в прежнее русло.

— Конечно, — Зейн выдохнул с облегчением и притянула меня к себе.

Вдыхая его запах, я наклонилась к нему и расслабилась. Я вспомнила, как одиноко я себя чувствовала, пока он был в командировке. Скучала по его запаху, его ощущению и смеху вместе с ним. Скучала по нам, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы у нас всё вышло хорошо.

Позже мы начали паковать вещи в доме Зейна для нашего большого переезда в Северную Каролину. Я всего лишь надеялась, что мы используем наше время вместе, чтобы найти помощь для него, чтобы он открыл мне то, что случилось и рассказал, что принесло ему столько боли. Он не хотел признавать, что боролся с ПТСР, и я до мозга костей была напугана сомнениями, но также держалась за надежду на то, что он пройдёт через это, мало-помалу, пока я буду рядом.

ГЛАВА 32

ЗЕЙН

— Берегись! Джоунз! Неееет!!

Джоунз стоял там, передо мной, кровь стекала по его подбородку, пока он смотрел на меня. Не говорил и не делал ничего. Просто смотрел на меня. Я пялился в ответ на него, пока его веки тяжелели. Он моргал всё медленнее и медленнее, пока его глаза не перестали открываться.

— Помоги мне! — было всё, что я услышал, когда он упал на землю передо мной. Сначала на колени, а после всем телом вперёд. Я подбежал к нему, попытался спасти его, и умолял не умирать. Но у меня всё равно не вышло.

Подорвавшись в кровати и не в силах дышать, я резко схватил воздух ртом. Пот скатывался по телу крупными каплями, пропитывая простыни подо мной.

Во снах я всегда видел Джоунза, но каждый раз всё было по-новому. Сны не всегда показывали то, как всё случилось. Иногда он умирал так, как я видел это в реальной жизни. А иногда передо мной на песке пустыни, пока я смотрел на него и ничего не мог сделать.

Убирайся из моей головы. Прекрати преследовать меня, пожалуйста! Я уже сказал, что мне жаль.

Проходя к гардеробной, я потянулся за коробкой на верхней полке. Открыв крышку, я вытащил пистолет и зарядил обойму. Пройдя назад к кровати, я сел на край и уставился на тяжёлую воронённую сталь в моих руках, оборачивая рукой холодную, гладкую рукоять. Отодвигая затвор назад, я услышал щелчок, когда патрон стал в патронник. Хватая виски со столика рядом с кроватью, я сделал три длинных глотка, которые сожгли всё на своём пути, спускаясь вниз по моему горлу. Мне нужно было приглушить боль.

Нет, мне нужно было прекратить боль.

Дрожащей рукой, я поднёс пистолет к голове, крепко зажмурил глаза и попытался найти смелость, чтобы нажать на курок.

— Прости меня, — произнёс я, когда коснулся пальцем единственной вещи, которая могла заставить всё уйти.

Внезапно лицо Чесни вспыхнуло у меня перед глазами, и я начал колебаться. Я представил то, как она будет смотреть на меня, когда найдёт мёртвым и эффект, который это воспроизведёт на её жизнь. Я не мог поступить так с ней.

Нет, просто сделай это. Прекрати боль. Ты всё равно заслуживаешь смерти.

Я моргнул, зрение затуманили солёные капли. Через размытую картинку я увидел маленький камешек на тумбочке, который дал мне Дилан.

О, Боже, Дилан. Что будет с Диланом?

Чесни придётся объяснить ему, что его отец покончил с собой вместо того, чтобы бороться с демонами в своей голове.

Дилан. Какого хера я творю?

Убирая палец с курка, я медленно опустил пистолет на прикроватную тумбочку, схватил бутылку с виски и решил утопить свою скорбь другим способом. Мне нужно было что-то почувствовать. Что угодно, только не то, что я чувствовал в этот момент. В душе я включил воду максимальной температуры и сел на пол душевой кабинки под струи. Вода начала превращаться из ледяной в обжигающе горючую. Каждая капля ощущалась пламенем, словно кто-то лил его на мою кожу.

Хватая бутылку с шампунем с полки над головой, я с яростью бросил её через душ, попадая в другие ванные принадлежности на полке. Они все рухнули на пол, от чего разлитая белая субстанция начала спускаться в сток вместе с покидающей меня надеждой.

ЧЕСНИ

Громкий грохот разбудил меня, заставив подпрыгнуть на диване. Мы с Зейном решили, что для нас будет лучше не спать в одной постели, пока он не обретёт больше контроля над своими ночными кошмарами.

Сердце мчалось галопом в груди, и я почти споткнулась на ходу, пока шла в спальню Зейна.

— Зейн! — выкрикнула я, когда в панике открыла дверь. Я подавилась воздухом, увидев пистолет на тумбочке, но Зейна нигде не было. — Зейн! — снова позвала я.

Я медленно приблизилась к ванной, сердце гулко стучало в груди — так сильно, что я могла услышать его в ушах. Звук льющейся воды был всем, что я услышала, подойдя к двери, и пар окутал меня, когда я медленно толкнула её, чтобы открыть. Желудок скручивало, и я боялась того, что могу обнаружить в душе.

Я включила потолочный вентилятор, чтобы избавиться от пара. Темнота поглотила в ванной всё, кроме слабо освещенного угла, где была душевая. И затем я увидела его.

— О, Боже мой, Зейн! — я уставилась на взрослого мужчину передо мной, промокшего насквозь с своём нижнем белье, сидящего на полу, рыдающего с почти пустой бутылкой виски в руках. Моё сердце обливалось кровью за него, но я не была уверена, что делать.

Он сидел, скрестив перед собой ноги и глядя на своё бедро. Затем поднял на меня налитые кровью глаза.

— Мне так жаль, Чесни. Я просто хочу, чтобы это прекратилось. Я хочу, чтобы кошмары прекратились, — сказал он, теребя мокрые волосы обеими руками. — Аааа!!!! Просто пусть они все прекратятся! — взвыл он. — Пожалуйста!

Замерев на мгновение, попыталась вспомнить, что выучила о ПТСР. Я не хотела приближаться к нему слишком быстро и напугать его. Он был в самом худшем своём состоянии, в котором я его видела, и мне нужно было убедиться, что я приближаюсь к нему так, как это будет безопасно для нас обоих. Я также убедилась, что оставила дверь открытой на случай, если мне нужно будет быстро убегать.

Его лицо было перекошено от боли, глаза казались стеклянным сферами.

— Тебе нужно уехать. Я настолько сломлен. Ты заслуживаешь лучшего, чем я. Тебе не нужно видеть это, — лепетал он, делая ещё один глоток виски. Когда я не сдвинулась с места, его голос сорвался в громкое рычание, заставив меня подпрыгнуть: — Уйди, чёрт тебя возьми! Я не хочу, чтобы ты была здесь.

Присев на корточки перед дверью в душевую, я попыталась звучать успокаивающе.

— Ты не имеешь это в виду. Я знаю это. — Его слова жалили меня, хоть я и понимала, что он говорил не серьёзно. — Зейн? Зейн, посмотри на меня, пожалуйста! — умоляла я со слезами на глазах. Сердце крошилось от его вида передо мной в таком состоянии, и я хотела забрать его боль.

— Я собирался покончить с собой, — признался он. — Заставить боль уйти. Заставить видения в моей голове прекратиться. Я был так близко, — он замолчал на мгновение, а потом продолжил: — Знаешь, что остановило меня? — прошептал он. Я едва могла расслышать его из-за льющейся воды. — Ты. Ты остановила меня, Чесни. Мысль о тебе, о том, как ты проснёшься от звука выстрела и найдёшь меня в моей постели с мозгами на тех же подушках, на которых мы занимались любовью. Мысль о том, что тебе придётся жить с этим и сказать детям о том, что я убил себя. Вот, что остановило меня, Чесни, — сказал он, едва удерживая голову, пока делал глоток из бутылки.

Лёгкие горели, пока я вдыхала горячий пар и пыталась осмыслить шок от его признания.

Он собирался убить себя. Боже, он собирался наложить на себя руки.

Плечи Зейна сотряслись от очередного рыдания.

— Я не хочу умирать. Просто хочу, чтобы всё прекратилось. Я не знаю, что со мной не так. Не знаю, как с этим бороться. — Он уронил голову на руки и зарыдал. Я никогда не прежде не видела его таким. Это, должно быть, его переломный момент. Надеюсь, что после него он пойдёт на поправку.

Медленно, я приблизилась к нему, горячая вода обжигала мне кожу, когда я ступила в душевую.

Он прижался спиной к стене, сидел лицом ко мне и к двери. Наклоняясь перед ним, я попыталась уверить его.

— Зейн, я рядом. Я прямо здесь. И я никуда не уйду, неважно сколько раз ты скажешь мне проваливать. Я собираюсь сделать всё, что понадобится, чтобы помочь тебе. Пожалуйста, позволь мне помочь. Я люблю тебя. Не сдамся и не брошу нас.

Под его взглядом я медленно опустилась на колени.

— Ты не слабый, и с тобой нет ничего неправильного. Есть причина, по которой ты чувствуешь себя так, как чувствуешь. Ты борешься с ПТСР, и мы можем пройти через это. Вместе.

Кладя руку на его сердце, я позволила своей ладони скользнуть по его груди.

— Твоё сердце до сих пор бьётся. Это потому что у жизни есть цель. Ты жив не просто так, Зейн. Пожалуйста, пожалуйста, не сдавайся и не бросай нас. Борись со мной до конца. Ещё не поздно. Мы сможем сделать это.

Он взял мою ладонь в свою, и упал мне в руки. Его реакция выбила почву у меня из-под ног, но я знала, что он не причинит мне вреда. Он хотел почувствовать, как я утешаю его так же сильно, как я хотела его утешить. Ему нужно поверить в нечто большее, чем он сам, и моей задачей было показать ему, что этим нечто была любовь, которую мы разделяли.

От его веса я упала назад на пятки, но обняла руками его крепкие плечи, пока он рыдал у меня на коленях. Я оставалась в таком положении, безмолвно плача вместе с ним. Я молилась, чтобы он обрёл какую-нибудь надежду на то, что делать дальше.

— Это был Джоунз, — наконец-то сказал Зейн.

Может, это оно. Может, он готов поговорить.

Вода превратилась в холодную, и чувствуя достаточную безопасность, я медленно потянулась и выключила её. Гусиная кожа покрыла мои руки и ноги, и я содрогнулась. Сидя там, в тишине, я терпеливо ждала, пока Зейн откроется мне.

— Мы были на задании. Я спросил… Он отправился вперёд… Я попросил его пойти вперёд, — сказал Зейн со злостью на самого себя. — Нам нужно было расчистить деревню, и что-то было не так. Следующим, что я увидел, как грузовик Джоунза подбросило в воздух. Там было так много дыма от огня. Я звал его. Я как невменяемый пытался его спасти. Везде была кровь. Я до сих пор чувствую запах дыма, горючего, крови и жжёной плоти, словно это всё происходит сейчас.

Он сделал резкий вдох между рыданиями и попытался взять себя в руки для того, чтобы продолжить.

— Захлёбывающиеся звуки, которые он издавал, пока пытался дышать, преследуют меня каждый день. Я обещал ему, что он будет жить, чтобы увидеть жену и своих красивых дочурок снова, но не смог сдержать это обещание. Я должен был умереть там, а не он. Он был хорошим человеком. Он заслуживал жизни. Мой лучший друг, мой брат умер, а я не смог спасти его, — плакал Зейн. — Мы должны были вернуться домой вместе, — закончил он, выплевывая последние куски истории сквозь стиснутые зубы и рыдания.

Я не была уверена, закончил ли он, так что сидела там… Молча.

Мне понадобилось мгновение, чтобы полностью сложить воедино куски того, что случилось.

О, мой Бог, какого хрена с ним там произошло?

Мой мужчина не только был окружён смертью и насилием каждый день, но ему также пришлось смотреть, как перед ним умер его лучший друг.

Глядя на плечо Зейна, я заметила шрам и слегка провела по нему пальцем. Зейн дёрнулся.

— Меня подстрелили, — медленно проревел он.

Я резко втянула воздух, голова пошла кругом.

Его подстрелили? Подстрелили?! Он никогда не говорил мне о том, что его подстрелили. Почему он не сказал мне?

— Тебя подстрелили? — произнесла я как можно тише, чтобы не расстраивать его ещё больше. Я провела пальцами по волосам и осторожно подбирала свои следующие слова. Мне хотелось кричать, но я знала, что с ним в таком состоянии мне нужно сохранять спокойствие. — Послушай меня, Зейн. Ты не заслужил смерти в тот день. Ты не имеешь ничего общего со смертью своего друга. Ты никогда бы не подверг смерти его или кого-то ещё, — твёрдо заявила я.

Зейн поднялся с моих колен и снова прижался спиной к стенке душа. Он медленно моргнул и сфокусировался на моём лице. По крайней мере, он меня слушал.

— Смерть Джоунза не была твоей виной. Ты на самом деле заслуживаешь быть здесь. Ради меня, ради детей и наших семей. Ты не отвечаешь за его смерть. И должен понять это. Пожалуйста, пойми, — молила я, до сих пор сидя на холодном мокром полу.

Он принялся неистово качать головой и ударился ею о стену, от чего я подпрыгнула на ноги и двинулась в сторону двери.

— Ты не знаешь! Не понимаешь!! Никто не понимает! — Зейн кричал на меня. Его голос превратился в шёпот, когда он добавил: — Ты никогда не поймёшь.

Я не была готова уйти просто так, так что стояла на своём и сделала глубокий вдох.

— Ты прав, Зейн. Я никогда не пойму того, через что ты прошёл в каждой из своих командировок, но что я понимаю, так это то, что ты всего лишь человек, и Джоунз хотел бы, чтобы ты двигался дальше. Он хотел бы, чтобы ты прекратил винить себя. Он любил тебя, и знал, что ты любишь его. Он умер, делая то, что любил, боролся за нашу страну, чтобы мы с тобой могли прожить наши жизни. Он умер за нас, за всех нас. — Я втянула воздух в лёгкие и медленно его выпустила. — Теперь нам нужно почтить его и убедиться, что никто не забудет о том, каким он был героем.

Зейн посмотрел на меня вверх. Его веки отяжелели, брови нахмурились, а губы сжались.

— Почему ты до сих пор здесь? — спросил он, пытаясь встать.

— Я до сих пор здесь потому, что люблю тебя, и ты достоин того, чтобы за тебя бороться. — Я медленно приблизилась к нему и помогла сохранить равновесие, чтобы он мог стоять.

Зейн закинул руку мне на плечо и содрогнулся. Его кожа была невероятно холодной и бледной, а губы приобрели фиолетовый оттенок. Мы сидели, мокрые и замёрзшие, так долго, что могли заледенеть.

Мы вернулись в спальню. Как только добрались до его кровати, я сняла с него холодную мокрую одежду, и укутала его тёплыми одеялами. Когда уселась на краю кровати, он посмотрел на меня вверх, моргнув несколько раз, и его дыхание стало выравниваться, когда он начал проваливаться в сон.

Я вздохнула с облегчением. По крайней мере, сейчас он обрёл умиротворение.

— Пожалуйста, вернись ко мне, Зейн. Пожалуйста, — прошептала я, пока наблюдала за тем, как он спит.

Опустив голову ему на грудь, я слушала, как его сердцебиение возвращается в нормальный ритм, а лёгкие наполняются воздухом с каждым вдохом. Я была благодарна за то, что он остался жив и до сих пор был со мной, и как бы эгоистично это не звучало, я была рада, что погиб не он. Мне была ненавистна мысль о смерти Джоунза, но я не могла представить свою жизнь без Зейна в ней.

Пистолет. Мне нужно избавиться от пистолета.

Взяв оружие с прикроватной тумбочки, я прошла к ванной вниз по коридору и вышла на крыльцо. Когда я опустошала патронник, одна сверкающая пуля упала к моим ногам. Маленький кусочек свинца мог стать вещью, которая могла выдрать из моей жизни целую вселенную за одну секунду. Пялясь на неё, я ухватилась за грудь и бросила пистолет вниз. Затем я прижалась спиной к внешней стене дома и сползала вниз, пока не коснулась земли. Что случилось бы, если бы он нажал на курок? Я могла с лёгкостью потерять его сегодня.

Почему он не рассказал мне о том, что его подстрелили? Как он мог утаивать это от меня? И он почти покончил с собой, пока я находилась в соседней комнате. Что, если бы он довёл дело до конца, а я вошла в комнату и увидела его?

Но он не сделал этого, напомнила я себе.

Моё тело дрожало от каждого вдоха и полностью покрылось мурашками от холода, когда я представила Зейна там мёртвым. Это уничтожило бы меня. Находясь на грани, я не была уверена, как ему помочь. Меня убивала его агония. Его разум был окутан мраком, и мне нужно было избавиться от этой тьмы. Но как?

Чувствуя опустошённость, я прижала колени к груди и бесконтрольно разрыдалась, отпуская всё и сразу. Попытки оставаться сильной ради Зейна сказались на мне, и я не была уверена, сколько ещё разбитого сердца я могла выдержать. Я помогала ему пройти через это, но кто поможет мне?

Моя грудь болела от каждого рыдания, я давилась всхлипами, пытаясь дышать, горло горело, пока я глотала холодный воздух.

Понимание того, что я была смелой ради Зейна, ударило по мне, но кто обнимет меня и скажет, что всё будет хорошо? Никто. Я, может, и не проживала тот ад, который пережил он, но я жила в своём собственном аду прямо рядом с ним.

Почему? Почему он? Почему мы?

Вытаскивая себя из истерики, я встала, подняла пистолет и прошла в дом, чтобы спрятать его. Я не была уверена, есть ли у него ещё один в доме, но он как пить дать не получит этот обратно.

В гостиной я схватила свою подушку и одеяло и направилась в комнату Зейна. Вытерев слёзы со щёк, я свернулась клубочком на кресле у камина в углу и наблюдала за тем, как спит Зейн, пока мои собственные веки не отяжелели и не заставили меня сдаться темноте.

* * *

— Уффф, — пробурчал Зейн, пробуждая меня.

Я моргнула, открыв глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он хватается за голову. Взглянула на часы на столике. 08:40. По крайней мере, мне удалось поспать несколько часов, даже если кроватью оказалось неудобное кресло. Спина затекла и ощущалась как доска, заставив меня поморщиться от боли, когда я встала и потянулась, разминая мышцы.

— Зейн? — я подошла к краю его кровати. — Как ты себя чувствуешь?

Он потёр сонные глаза.

— Словно меня переехало автобусом, — простонал он. Медленно усевшись, он прижался к спинке кровати. — Спасибо, — сказал он, сжимая мою руку.

— За что? — спросила я, тянясь к его волосам свободной рукой.

— За то, что не ушла, даже когда я сказал тебе. Ты понятия не имеешь, как сильно я нуждался в тебе прошлой ночью. Ты спасла мне жизнь, Чесни, — он впервые искренне улыбнулся мне с тех пор, как вернулся домой.

Я поднесла руку к груди и опустила её себе на сердце.

— Я говорила тебе, что никуда не уйду. Моё сердце бьётся для тебя, и ты нужен мне также, как воздух, чтобы дышать. Я всегда буду рядом, независимо от того, через хорошее мы будем проходить или плохое.

Он кивнул с серьёзным лицом.

— Мне нужна помощь, Чесни. Прошлая ночь заставила меня понять, что мне на самом деле нужна помощь. Я больше никогда не хочу доходить до такого момента.

Моё сердце заболело от его признания.

Да! Мы двинемся дальше!

Чувствуя большую уверенность, чем прошлой ночью, я похлопала его по руке.

— Смотри мне, Зейн Томас. Я собираюсь любить тебя так сильно, что все твои разбитые кусочки склеятся крепче, чем было до этого. Мы пройдём через это вместе, пока ты будешь доверять мне и откроешься, чтобы я могла тебе помочь. Нам обоим нужно быть на одной и той же волне, чтобы это сработало.

Зейн снова кивнул.

— Я сделаю всё, что нужно, чтобы начать двигаться дальше. Я хочу жить, — настоял он, хватая мою руку и притягивая меня к себе.

Он прижал меня к своей груди и у меня из глаз вырвались слёзы. Я села, а он вытер капли большими пальцами.

Глядя на меня, Зейн произнёс:

— Мне надоело становиться причиной твоих слёз. Ты заслуживаешь лучшего, как и дети. Я сделаю всё, что нужно, обещаю, — закончил он, встав с кровати. — Я голый.

Я подавилась смешком, несмотря на слёзы. Вот он — игривый Зейн.

— Радуйся тому, что я не уложила тебя в промокших насквозь трусах. Было итак весьма тяжело избавить тебя от них и уложить в постель. А одевать тебя я не собиралась.

Он подарил мне слегка пристыженный смешок и направился в ванную принять душ. Я упала назад в кресло и задумалась о том, что нам нужно сделать далее.

* * *

Через несколько дней после срыва Зейна мы поехали на наш первый сеанс терапии. Мы посещали их вместе и раздельно, работая с профессиональными психиатрами, чтобы справиться с эффектами посттравматического стрессового расстройства. С их помощью Зейн начал обретать всё больше надежды и отношения между нами становились крепче, потому что он начал понимать, как лучше справляться с ПТСР.

Нам пришлось научиться, как разбираться с вещами, которые могут стать спусковым механизмом для возврата галлюцинаций, и мне также пришлось узнать, как быть осторожной, потому что Зейна легко можно было испугать. Я поняла это в тот день, когда мы привезли домой продукты из магазина, чтобы подготовиться к переезду в Северную Каролину. Я случайно хлопнула дверью гаража, и он испугался настолько, что мог бы спрыгнуть с крыши этого гаража. В магазине было понятно, что он чувствует себя некомфортно, потому что толкал тележку к кассе ещё до того, как мы хотя бы наполовину её заполнили. Мы избегали столпотворения людей, как могли, но ему пришлось проталкиваться через них, потому что спустя несколько дней у него начинался этап восприятия реальности.

Впереди было много работы, но мы со всем справлялись вместе. Мы оба знали, что преодолеем его расстройство. Просто это займёт некоторое время, потребует терпения и понимая.

* * *

Везде стояли коробки, когда грузчики паковали и подготавливали всё в доме для транспортировки на корабле в другую страну. Я зашла в хозяйскую спальню и стала в дверном проёме. В этой комнате останется много наших с Зейном воспоминаний. Я побрела в ванную и ещё раз посмотрела на душ, который так любила и в котором пару недель назад нашла Зейна на полу настолько сломленного внутри, что он чуть не убил себя. Так много хороших и плохих воспоминаний было создано в этом доме. Хотя я бы не вернула ни один из былых моментов, потому что каждая случившаяся с нами вещь была камнем фундамента, который помог нам стать сильнее и справиться со всем вместе. Всё случившееся имело на то свою причину, и, может, нам обоим нужно было упасть на самое дно прежде, чем выдернуть друг друга из темноты.

— Всё готово, мисс, — произнёс один из грузчиков у входной двери.

Я посмотрела на него через плечо и улыбнулась с грустью.

— Хорошо, спасибо. Я выйду через минуту.

Я повернулась и посмотрела на теперь уже пустую комнату и голые стены, молча прощаясь с нашим прошлым. Я с нетерпением ждала будущего и новых воспоминаний.

Мы с Зейном стояли на переднем дворике и наблюдали, как отъезжает грузовик с нашими вещами. Мы оба развернулись и уставились на дом, хранивший так много воспоминаний для нас обоих. Отъезд из этого места обладал сладко-горьким привкусом. Но я была готова вернуться домой к своим малышам и продолжить терапию с Зейном, чтобы укрепить наши отношения.

За последние пару недель Зейн очень изменился, и я знала, что он продолжит становиться сильнее со временем. Он больше улыбался, что было хорошим знаком. Кошмары не прекратились полностью, но они не посещали его каждую ночь, как в начале после возвращения домой. Они снились ему, может, один или два раза в неделю, а это было хорошим началом. Зейн так настойчиво пытался не дать им поглотить его.

Мой мужчина обвил рукой мои плечи.

— Ну, ты готова ехать? — спросил он.

Я посмотрела в его полные надежды, сверкающие глаза, и ответила:

— Готова, как никогда. Давай сделаем это.

Бросив последний взгляд на дом, мы сели в нашу арендованную машину и уехали. Зейн взял мою руку и поднёс к губам, оставляя на коже скромный поцелуй. Я улыбнулась, и смотрела за окно, пока мы ехали, думая о будущем, о детях, и о том, как не могла дождаться возвращения в Северную Каролину.

Дом. Милый дом.

ГЛАВА 33

ЧЕСНИ

Возвращение домой было прекрасным делом, после чего мы снова окутали себя повседневной жизнью с детьми. Купили деревянный дом с видом на горы Блу Ридж, как только вернулись в Бун, Северная Каролина. Интерьер дома был продуман словно именно для нас. В доме даже была душевая кабина с похожим каменным душем, как в ванной Зейна в Англии, и большая часть дома была украшена подсолнухами и светлячками.

Снаружи дом было окружён крыльцом, на фасадной части которого стояло шесть кресел-качалок. Красивенные окна и люстры акцентировали на уюте дома. Огромный задний дворик казался идеальным для подрастающих детей, и у них уже появилась большая деревянная игровая площадка, которую Зейн смастерил собственными руками. Неподалёку даже протекал небольшой ручей, где дети могли бы играть и плескаться.

Переезд и жизнь вместе точно можно назвать изменением. Мы двигались куда-то.

Шли недели, некоторые вещи всё ещё вызывали беспокойство. Зейн начал работать с отцом, ему приходилось разбираться со своей работой, а я занималась детьми, распаковывала вещи и украшала дом.

ПТСР Зейна ещё не ушло окончательно, но были сдвиги. Мы оба продолжили посещать сеансы терапии раз в неделю, и его ночные кошмары почти прекратились. Случились лишь раз или два за месяц, но и близко не были такими жестокими, как прежде. Мы наконец-то могли спать в одной комнате и не бояться, что он навредит мне. Вдохновляло видеть его прогресс с каждым проходящим месяцем. Всё наконец-то приходило в норму.

ЗЕЙН

— Помоги! Помоги мне! — выкрикнул Джоунз, брызги крови слетели с его губ.

— Я пытаюсь! Я пытаюсь помочь тебе! — крикнул я в ответ, когда он упал на колени у моих ног, глядя на меня вверх потемневшими от боли глазами.

Одному Богу известно, как я пытаюсь помочь.

Опустившись перед ним на колени, я нежно притянул Джоунза к себе и наблюдал за каждым медленным движением его отяжелевших век.

Его губы изогнулись в полуулыбке: он принимал судьбу.

— Я знаю. Всё в порядке. Я люблю тебя, брат, — сказал он, уходя в вечную темноту.

Он знает. Знает, что я пытался. Так сильно. Я ничего не мог сделать…

— Зейн? Зейн? Всё хорошо. Я здесь. Вернись ко мне, малыш. Это просто сон. Просыпайся, — я услышал слабые слова.

— Чесни? — я моргнул, глядя на неё вверх.

Она здесь, у моей постели. Выглядела как ангел, стоящий надо мной, ведущий меня через мой кошмар, и заставляла меня понять, что она здесь, даже не касаясь меня. Я ценил её ещё больше за то, что она отдавала всю себя, чтобы помочь мне выбраться из моего ада.

Чесни присела на краю матраса.

— Ты в порядке. Просто приснился ещё один кошмар. Случился только один за прошлый месяц, так что у нас прогресс, — сказала она.

Я вздохнул с облегчением.

— Знаешь, думаю, со мной всё будет в порядке. Одной из причин, почему я так боролся со смертью Джоунза, был вес вины, которую я ощущал. Я чувствовал ответственность. Теперь понимаю, что он знал, как я пытался помочь. Он знал, что я сделал всё, что в моих силах, чтобы сохранить ему жизнь, и не думаю, что он хотел бы, чтобы я терзался вот так.

После того, как слова слетели с моего языка, меня окутало облегчение. Этот сон не был похожим на другие. Джоунз буквально говорил со мной и сказал, что знал, что я пытался спасти его. Он словно дал мне своё разрешение двигаться дальше и прекратить убиваться из-за его смерти.

Я никогда не забуду о Джоунзе, и всегда буду по нему скучать, но меня ждало новое начало — начало для меня.

Я посмотрел вверх и сделал глубокий вдох.

— Спасибо, чувак. Пока мы не встретимся снова.

ГЛАВА 34

НОВОЕ НАЧАЛО

ЗЕЙН

Мы наконец-то обустроились в нашем новом доме и наслаждались семейной жизнью. Я получал истинное удовольствие, больше узнавая Дилана и Алайну и возобновляя отношения с Чесни, навёрстывая последние несколько месяцев.

Сидя на полу и играя в лего с Диланом, одна мысль ударила по мне с тяжестью кувалды. Я точно знал, что мне нужно было сделать и что я хотел сделать, чтобы показать Чесни свою благодарность. Благодарность за то, что она снова появилась в моей жизни и что я воспринимал наши отношения всерьёз.

Будучи тем типом мужчин, которые всегда всё держали под контролем и могли включить и выключить эмоции по щелчку пальцев, потеря контроля над собственным телом и разумом была для меня страшной вещью, а Чесни была рядом на протяжении каждого шага, даже когда имела полное право уйти. Она пообещала, что будет бороться за нас, и сдержала своё слово.

Впервые в своей жизни я должен был принять то, что сбился со своего жизненного пути и открылся так, как никогда не открывался, чтобы найти дорогу обратно. Чесни была чертовски выносливым человеком. Она была моей силой, моим вдохновением, чтобы двигаться дальше, всем моим миром. Как бы ни было трудно признаться, я знал только одну причину, по которой до сих пор был жив — она. Она была той, кто остановил меня от совершения самой огромной в моей жизни ошибки. Потому что она любила меня, и снова собрала меня воедино.

Мы возвращаемся в Англию, где всё началось.

ЧЕСНИ

Мы с Зейном шли рука в руку по улицам Лондона. Не была уверена, почему он настоял на возвращении сюда так скоро, но мне нравилось то, что он выглядел возбуждённым, словно ребёнок на Рождество.

Городские огни ярко светили на фоне тёмных облаков, пока солнце садилось у нас за спинами. Рядом проносился транспорт, клаксоны сигналили повсюду, и звуки волынки разрезали воздух вокруг нас. Рядом щёлкнула камера и люди засмеялись, наслаждаясь видом вокруг. Было тяжело поверить, что мы с Зейном вернулись туда, где влюбились в друг друга.

— Давай! — возбуждённо сказал он. — Я хочу сделать тебе сюрприз.

— Ладно, — рассмеялась я, когда он потащил меня вниз по тротуару к Лондонскому Глазу.

Щёки опалило жаром от воспоминания того, что случилось, когда мы впервые поднимались на Глазу.

Зейн прошёл к работнице, отвечающей за подъём колеса, и что-то прошептал ей на ухо. Глядя на них, я просто знала, что она приняла его за безумца, и скорее всего, начнёт бить. К моему удивлению, она улыбнулась, и я задалась вопросом, почему колесо не двигалось, когда мы подошли к капсуле. Обычно подъём не останавливался и люди входили в них на ходу.

— Что ты ей сказал? — спросила я Зейна, когда она вернулся ко мне.

Он опустил руку мне на талию и подтолкнул меня к капсуле.

— Ничего особенного, просто попросил её позволить мне взять тебя в небольшую поездку. — Его полные губы растянулись в улыбке, заставляя моё сердце пропустить удар.

— С вами ничего не бывает быстро, мистер Томас, — я подавилась смешком.

— Чертовски верно! — ухмыльнулся тот. — И тебе лучше не забывать об этом.

Когда мы вошли в открытую дверь, моё дыхание перехватило. Лепестки роз были разбросаны по полу, тюль красного и чёрного цвета свисала на окнах, а на столике прямо по центру стояла ваза, полная подсолнухов. Внутри тюли были завернуты ряды крохотных фонариков, которые напоминали светлячков. Я никогда не видела ничего подобного.

Мы полностью вошли в капсулу, и меня охватило опьяняющее чувство дежавю. Как только мы оказались внутри, работница закрыла дверь, и мы остались одни. Зейн обвил меня руками за талию, и я уставилась в его глаза. В сердце я знала, что я там, где должна быть.

Здесь. С ним. Прямо сейчас.

Мои глаза расширялись по мере того, как я осматривала его проделанную работу. Я отстранилась от него и осторожно прикоснулась к декорациям, пока продвигалась по капсуле.

— Зачем всё это? — я наклонилась, чтобы понюхать цветы, и их свежий запах коснулся каждого моего рецептора. — Это так красиво.

— Это для тебя, — ответил он голосом, полным страсти.

— Для меня? — спросила я, чувствуя слёзы.

— Конечно, для тебя, — ответил Зейн, выглядя беспокойным и нервным.

Когда мы достигли самого верха, колесо остановилось, и всё вокруг нас окунулось в темноту, кроме крохотных мерцающих фонариков-светлячков. Больше не было неземной голубой подсветки колеса.

— Что происходит? — нервно спросила я.

Зейн неровно выдохнул и взял меня за руки.

— Чесни, не секрет, что наши отношения повидали взлёты и падения. Когда я впервые встретил тебя, то понятия не имел, как ты повлияешь на мою жизнь. Я так тяжело работал, чтобы построить стену вокруг своего сердца, а тебе всего за несколько недель удалось её пробить.

Он сделал ещё глоток воздуха.

— Я люблю всё в тебе — твою улыбку, то, как ты освещаешь комнату всего лишь своим появлением в ней, то, как ты выглядишь, концентрируясь на чём-то и думаешь, что никто на тебя не смотрит. — Он коснулся пальцем уголка моего глаза и продолжил: — То, как твоя улыбка касается твоих глаз, как ты заставляешь меня чувствовать себя, когда прикасаешься ко мне, и то, как ты выглядишь, когда нервничаешь и кусаешь нижнюю губу. — Он сделал паузу, и добавил: — Как сейчас, например, — Зейн отпустил одну из моих рук и убрал слёзы большим пальцем.

Слабый влажный смешок вырвался из меня, и он продолжил.

— Глядя в твои глаза, я вижу отражение нас обоих и будущего, которое, я знаю, мы можем построить вместе.

С этими словами эмоции застряли у него в горле, и он посмотрел на меня с таким обожанием, что я подумала, моё сердце просто взорвётся.

Я стояла там в тишине, пока каждое слово, что он сказал, впитывалось в мой разум. Он говорил сердцем, не сдерживая ничего.

Я прикрыла дрожащий подбородок, когда он продолжил:

— Ты заслужила кого-то, на кого можно будет опереться всегда и во всём, кого-то, кто будет поддерживать и верить в тебя, кого-то, кто позволит тебе вырасти, не ставя пределов, и кого-то, кто будет любить тебя до конца. — Он на самом деле начал давиться словами, когда сказал: — Ничего не сделает меня счастливее, чем возможность стать этим человеком. Навсегда.

Его рука исчезла в кармане. Мгновение спустя он вытащил маленькую, чёрную коробочку и опустился передо мной на одно колено. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что происходит, я почти потеряла равновесие. Сердце гулко билось о рёбра, а руки дрожали от ожидания.

Это сон?

Зейн прочистил горло и открыл маленькую бархатную коробочку.

Воздух застрял в лёгких, когда я накрыла губы рукой.

— Я не могу представить свою жизнь без тебя в ней, — Зейн сделал глубокий вдох. — Чесни Уорд, ты станешь моей женой?

Круглые брильянты сверкали под мерцающими фонариками. Это было самое захватывающее дух обручальное кольцо из белого золота, которое я когда-либо видела.

Я кивнула, потому что понадобилась время, чтобы найти голос, и когда я вновь обрела его, из-за слёз он всё равно прозвучал слабым шёпотом:

— Да.

С выдохом облегчения Зейн надел кольцо мне на палец. Затем встал, и с самой широкой улыбкой на лице притянул меня в свои объятья и поцеловал, не жалея страсти. Каждая эмоция, которую он чувствовал, вылилась в этом поцелуе. Страсть. Любовь. Счастье. Желание. Облегчение. Этот человек не только изменил мою жизнь, но также изменит мою фамилию в последний раз.

Стоя там, глядя на своего будущего мужа, я чувствовала сверхрадость.

Он притянул меня ближе и пропел в мои волосы:

— Я люблю тебя, будущая миссис Томас.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала я, пока мы обнимали друг друга.

Зейн отстранился, чтобы посмотреть в мои глаза, а затем схватил подсолнух со стола. Протянув его мне, он сказал:

— Ты всегда была моим подсолнухом, светом, который выводил меня из темноты.

Улыбка медленно расползлась по моим губам.

— Оказалось, ты этого достоин.

— Женщина, иногда ты сводишь меня с ума, — ответил он прежде, чем обрушить свои губы на мои, в очередной раз сокрушая наши сердца переворачивающим душу поцелуем.

Огни снова зажглись, колесо начало двигаться и не останавливалось до самого низа. Момент настолько застиг меня врасплох, что я забыла, где мы находились.

Пока мы стояли там, я посмотрела вокруг в последний раз на то, что Зейн сделал для меня, а затем обратила внимание на город вокруг нас.

— Я даже не знаю, что сказать.

— Ты всё сказала своим «да», — улыбнулся он. — Тебе больше не нужно ничего говорить.

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

После урагана под названием «обручение» и нашего отпуска в Лондоне, мы сошлись на простой свадебной церемонии во дворе нашего дома. Мы скажем «да», пока солнце будет садиться за горами, чтобы помочь нам с настроением. Это будет идеально.

Кофе согревал мою руку через чашку, когда я вышла на заднее крыльцо и слушала нежную колыбельную ручья неподалёку.

Сегодня я выхожу замуж за мужчину своей мечты. Мою родственную душу.

Я так далеко зашла за последние девять лет. Пройдя от оскорбительных отношений к свадьбе с мужчиной, который заботился больше о своей работе, чем о собственной семье, а после от развода к воссоединению с единственным человеком, который затрагивал во мне такие струны, которые остальным были не подвластны, и менее, чем через двенадцать часов, я стану его женой.

Миссис Чесни Томас.

Сейчас ранее утро, и по истечению короткого времени мой дом будет полон людей, которые помогут мне подготовиться к моему большому дню. Единственным разочарованием было то, что Эрик не сможет приехать.

Но у меня было другое. Было всё, о чём я могла мечтать и чего могла хотеть.

ЗЕЙН

Дверь открылась, и на мгновение я подумал, что это Чесни заглядывает ко мне перед свадьбой.

Я повернулся.

— Чесни, мы не должны видеться… — Я не смог закончить предложение, когда понял, кто передо мной. — Ари? — спросил я, когда эмоции сжали горло.

Она прошла ко мне.

— Привет, Зейн. — Девушка потянулась вверх и поправила мой галстук. — Боже, до чего же красиво ты выглядишь. Уестон надрал бы тебе задницу за то, что ты до сих пор не знаешь, как завязывать галстук, — рассмеялась она.

— Ари, мне так жаль…

— Нет, — остановила она. — Зейн, я пришла сюда не для того, чтобы расстраивать тебя. Сегодня день твоей свадьбы и я хотела побыть здесь в такой большой день. — Она улыбнулась и сделала шаг назад, чтобы посмотреть на меня. — А она чёртова счастливица. И очень убедительна, — добавила она.

— Убедительна? — спросил я.

— Она дозвонилась до меня и настояла на том, чтобы я приехала.

Я схватил девушку и с силой прижал к груди.

— Я так рад, что ты здесь.

Ари обвила меня руками за талию и разрыдалась.

— Я так скучаю по нему, но хочу… нет, мне нужно, чтобы ты знал, что я не виню тебя. Никто тебя не винит, — она посмотрела на меня опухшими глазами. — Все знают, что ты сделал всё, что смог, чтобы спасти его и других.

Я ущипнул переносицу, чтобы самому не потерять контроль.

— Я тоже скучаю по нему, чертовски сильно, и я винил себя за его смерть так долго, что это разрушило меня изнутри, — выпалил я на одном дыхании. — Спасибо.

Она прошла к прикроватному столику и промокнула глаза салфеткой.

— Прости. Не так всё должно было пройти. Клянусь, я не собиралась плакать и расстраивать тебя сегодня, — она повернулась ко мне и опустила руку мне на предплечье. — Я так рада за тебя и Чесни, Зейн, и надеюсь, ты не пропадёшь с горизонта. Ты всё ещё наша семья, и мы очень тебя любим.

— Конечно, — ответил я. — Я обещаю.

Ари повернулась и открыла дверь.

— Увидимся снаружи. В соседней комнате тебя ждёт особенная женщина. Относись к ней, как к сокровищу, — и она ушла, закрыв за собой дверь.

Падая на кровать, я выдохнул воздух, который сдерживал. Чесни была особенной. Она была больше того, что я заслуживал, и знала, что из-за всей той вины, которую я копил в себе после смерти Джоунза, мне нужна была помощь, чтобы позвонить Ари.

Я собрался с духом и направился из комнаты к алтарю ждать единственную женщину, которая спасла мою жизнь.

* * *

Свадебный марш. Вот оно. Время настало.

Чесни обогнула угол дома в своём длинном, спускающемся до земли, свадебном платье, и её вид отнял у меня весь воздух. Она завораживала, и всё моё тело болело от желания держать её в руках до конца моих дней. В моих мыслях не было ни единого сомнения в том, что она была той единственной для меня. Её глаза встретились с моими, и сверкали ярко и живо, когда она взяла под локоть своего отца.

Слеза, стекавшая по моей щеке, застала меня врасплох, и я быстро потянулся вверх, чтобы смахнуть её. Я не ожидал такого. Но снова-таки, много чего не ожидаешь, когда дело касается Чесни.

Как только она присоединилась ко мне под аркой, её отец передал мне её и пожал мне руку. Со слезами на глазах и дрожащим голосом он отдавал мне свою дочь.

— Береги мою маленькую девочку и моих малышей внуков. Защищай их сердца, словно своё собственное.

— Защищу. Я обещаю, — ответил я ему, а затем повернулся лицом к Чесни. — Ты выглядишь волшебно, малышка. Настолько прекрасно, что у меня заканчивается воздух.

Она улыбнулась сквозь слёзы и жадно впилась в меня взглядом.

— Ты и сам выглядишь невероятно красиво.

— Спасибо за Ари. Это нужно было мне больше, чем я думал.

Она улыбнулась.

— Я знаю. Поэтому и позвонила ей. Я рада, что ей удалось приехать.

Стоя там и утопая в её медовых глазах, я даже за миллион лет никогда не подумал бы, что это будет моей жизнью. Но теперь, когда это происходит, я не изменил бы ни секунды. Это и была моя жизнь. Нашей историей любви.

ЧЕСНИ

Небо за нами рисовало картину, пока солнце проделывало свой благородный путь к горному хребту. Сказочная оранжевая сфера света медленно тонула за горизонтом, оставляя тонкие ярко-алые полосы по всему небу.

Стоя там, глядя в глаза Зейна, я почувствовала любовь, исходящую из самой его души. Он смотрел на меня взглядом, дающим понять, что он серьёзно относился к нашим отношениям и что любил меня больше, чем собственную жизнь. Это могущественное чувство заставило меня содрогнуться. Химию, витающая между нами, можно было ощутить пальцами. В моих мыслях не было ни сомнения, что Зейн было тем мужчиной, который по-настоящему хотел разделить со мной жизнь.

Священник заранее спрашивал о наших клятвах, и мы с Зейном решили, что каждый произнесёт свою. Зейн настоял на том, что я была первой.

Глядя вверх на него, а после на мою руку в его ладони, я сделала вдох и начала говорить сердцем:

— Зейн, я помню, как зла была, когда нам отдали приказ отправляться в Англию после техшколы. Хотя теперь я благодарна тому клочку бумаги, изменившему течение моей жизни навсегда, — сказала я ему с улыбкой. Она сжал мои руки, и я продолжила: — Я так благодарна, что ты вернулся в мою жизнь. Мы оба побывали в аду, вернулись оттуда, но никогда не сдавались. Ты — невероятный человек, мой лучший друг, мой возлюбленный и замечательней отец для наших детей. Я обещаю любить, уважать и заботиться о тебе до конца своих дней. Не могу дождаться, чтобы стать твоей женой. — Я надела титановое свадебное кольцо на его палец.

— Я люблю тебя, — произнёс Зейн одними губами, когда убрал слезу с моей щеки. Затем он заглянул глубоко в мои глаза, прочистил горло и произнёс свою клятву:

— Чесни, я помню, как и сам бурчал в то майское утро, когда мне нужно было идти на инструктаж прибывших. Тогда я предпочёл бы потратить целый день на то, чтобы наблюдать, как высыхает краска, чем идти туда. Но я рад, что пошёл и встретил тебя. Когда я вошёл в класс и увидел тебя там, я не знал, что после этого моя жизнь не будет прежней. Ты первая женщина в моей жизни, которая нахрен выбила почву у меня из-под ног, что заставило меня желать тебя больше. — Он рассмеялся. Эхо смешков от наших гостей заглушали тихие «шшш» от наших родителей. — Чесни, правда в том, что ты вернула мне любовь. Ты спасла мне жизнь. — Он нежно провёл большим пальцем по моей ладони. — Я обещаю любить, уважать и заботиться о тебе до конца своих дней. Не могу дождаться, чтобы стать твоим мужем. — Он осторожно надел свадебное кольцо на мой палец.

Хватая его с настойчивостью, я притянула Зейна к себе, и, не думая, обрушила свои губы на его.

— Гм, — пастор прочистил горло и прошептал: — Я ещё не сказал, что вы можете поцеловаться.

Моё лицо покраснело от смущения. Уупс. Каждый из гостей или смеялся, или плакал… или и одно, и второе вместе.

Зейн нежно отстранился от меня, давясь смешком.

— Простите, пастор. Пожалуйста, говорите, что должны сказать, чтобы я мог поцеловать свою очаровательную невесту… снова, — он подмигнул мне.

Пастор улыбнулся и продолжил.

— Теперь я провозглашаю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать свою очаровательную невесту, снова. — С ухмылкой, священник закрыл свою Библию.

— С удовольствием, — сказал Зейн, мягко прикасаясь к моему лицу и притягивая мои губы к своим.

— Уии, класиво, — пролепетала Алайна, глядя на нас. Она была самым милым ребёнком в своём платьице «плинцессы», как она называла его. Её длинные каштановые локоны закручивались колечками вокруг личика.

А Дилан был самым обворожительным подносителем колец в своём костюме, с торчащими волосами и с улыбкой от уха до уха. Глядя на обоих моих детей, Зейна рядом со мной, на нашу семью и друзей передо мной, я поняла — снова — насколько по-настоящему благословенной я была.

* * *

Было темно, и наш свадебный тент был увешан мерцающими фонариками, которые выглядели как сотни плывущих по воздуху светлячков. Это вызвало у меня улыбку, потому что я знала, что Зейн был моим светлячком. Я нашла его, боролась за него, и он принадлежал мне.

Когда мы направились в тент к остальным, я остановилась и посмотрела на ночное небо. Цвета заката смывались и серебристые звёзды мерцали над нами, словно блёстки на почерневшем полотне.

— Чесни? Что не так? — Зейн опустил руку мне на затылок.

Я улыбнулась.

— Всё так. Я просто позволяю себе утонуть в моменте и насладиться прекрасной ночью.

Он обнял меня сзади и разделил этот момент со мной.

В тенте все пускали мыльные пузыри, когда мы прошли в центр для нашего свадебного танца. Алайна и другие дети хихикали и вертелись под мыльными сферами, пока те летали в воздухе.

Дежавю снова накрыло меня — снова свадьба — а затем мы с Зейном стали рядом для нашего первого танца. «Love of a Lifetime» группы Firehouse, конечно, была нашей песней.

Обвивая Зейна руками за талию, я прижалась головой к его груди. Его ровные вдохи и сердцебиение успокаивали. Я никогда не чувствовала такого умиротворения.

Ещё одно дежавю — объявление о том, что настало время для танца дочери и отца.

— Зейн, можно украсть её? — спросил папа. Он выглядел опрятно в своём сером костюме с галстуком. Чёрные волосы с проседью были красиво зачесаны назад, а карие глаза сверкали, словно в молодости.

— Конечно, — Зейн поцеловал меня, а затем передал мою руку отцу. Секунду спустя он уже кружил мою маму в танце.

Песня «I Loved Her First» Heartland полилась из динамиков, когда я крепко обняла отца. Мы раскачивалась со стороны в сторону под музыку.

— Я так горжусь тобой, Чесни, — он вытащил носовой платок из своего нагрудного кармана и промокнул влажные глаза. — Наблюдать, как ты росла и превращалась в сильную женщину с потрясающей душей стало самый прекрасным вознаграждением за всю мою жизнь. Мы с твоей мамой так счастливы за тебя, Зейна и детей, — он поцеловал меня в макушку, прижимая меня щекой к груди.

— Спасибо, пап. Я тоже люблю тебя. — Папины слова наполнили меня до края. Я принимала в своей жизни решения, которыми не гордилась, но я боролась, как одержимая, чтобы оказаться там, где я сейчас, и моя жизнь наконец была полна счастья и удовлетворения.

Как только танец с папой закончился, он обхватил моё лицо руками и заглянул мне в глаза.

— Может, сегодня ты и изменила свою фамилию, но ты навсегда останешься моей маленькой девочкой.

Он поцеловал меня в лоб и повернулся, чтобы потанцевать с мамой. Потянувшись к её руке, он вытащил её на танцевальную площадку. Её тёмные волосы и яркая улыбка так сильно напомнили мне меня. Она так красиво выглядела в своём мерцающем синем платье.

Песня «I Don’t Wanna Miss a Thing» группы Aerosmith заиграла следующей, и я просканировала толпу взглядом в поисках Зейна.

— Могу я пригласить вас на танец, миледи? — услышала я позади себя.

Я быстро обернулась.

— Эрик! — ахнула я. Он стоял там в чёрном костюме и выглядел так же красиво, как и всегда. Я бросилась ему на шею и обняла его. — Я думала, ты не сможешь приехать? — спросила я, сбитая с толку.

Он пожал плечами и окинул взглядом полный гостей тент.

— И пропустить возможность пофлиртовать со всеми этими южными женщинами? Пф. Ни в жизни. Все знают, что свадьба — лучшее место, где можно встретить ципочку, — ответил он, заставляя меня рассмеяться.

Эрик наклонился и протянул руку.

— Ну, так ты собираешься потанцевать со мной?

Я игриво закатила глаза.

— Пожалуй, — произнесла я, хихикая. Я смотрела вверх на него, пока мы танцевали. — Я так рада, что ты здесь. Сегодняшний вечер был бы не полноценным, если бы у тебя не получилось приехать.

Он нахмурился.

— Я появился бы здесь раньше, если бы самолёт не задержали. Ненавижу то, что попустил саму церемонию.

— Ты шутишь? Я рада, что ты хотя бы сейчас здесь. Всё в порядке.

Выражение на его лице стало серьёзным.

— Я счастлив за тебя, Чесни. Рад, что ты нашла своё «и жили они долго и счастливо». Ты заслужила быть глубоко любимой, а Зейн — просто счастливчик. — Эрик улыбнулся

Ого. Кто этот парень передо мной?

— Спасибо тебе, Эрик, — ответила я, сдерживая слёзы. — Это многое значит. Нам с Зейном ничего не давалось легко, но оно того стоило.

Я посмотрела на Зейна через плечо, и он мягко мне улыбнулся. Он знал, что Эрик был моим лучшим другом, и ревность, которая присутствовала раньше, исчезла.

Песня закончилась, и мы прекратили двигаться.

— Думаю, теперь мне лучше поделиться тобой с твоим мужем, — сказал Эрик со смешком. — Спасибо, что сохранила для меня танец. — Он притянул меня в объятье, а затем продолжил: — А теперь, где здесь бар?

Так и остался ребёнком в мужском обличии. За столько лет ничего не изменилось.

Эрик прошёл и принялся флиртовать с некоторыми из моих подруг, сидевшими у бара. Ох, этот мужчина…

Я прошла к диджею, и попросила его поставить одну песню, которая очень подходила к моим отношениям с Зейном.

Хватая своего мужа за руку, я потащила его обратно на танцпол.

— Мы ещё не закончили, мистер.

«Loved Me Back to Life» Селин Дион полилась из больших, чёрных динамиков. Притягивая Зейна к себе, я нежно поцеловала его, затем слегка оттолкнула и прикусила нижнюю губу, чтобы остановить себя и не съесть его прямо здесь перед всеми.

— Весьма подходяще, — сказал он, вслушиваясь в слова песни и зная, что она могла бы стать ключевой в том, через что мы прошли. — Если ты не перестанешь кусать свою губу, мне придётся сократить празднование, — прорычал он над моим ухом, щекоча кожу тёплым дыханием, от чего сладкая дрожь во мне усилилась. — Я рад, что Тейту удалось выбраться, — добавил он тихо. — Знаю же, как сильно ты хотела, чтобы он появился здесь.

— Да, это был приятный сюрприз. Всё в сегодняшнем дне просто идеально, — протянула я.

— Что это? — спросил он, проводя пальцами по моей сверкающей заколке, удерживающей локоны сзади за ухом. — Это…?

— Ага, светлячок, — сказала я, заставляя его хихикать.

— Ты имеешь в виду себя? — Он нежно провёл носом по моим волосам и вдохнул мой запах. — Это идеально.

— Хотя, нам нужно уладить ещё одну вещь, — сказала я, когда отклонилась и посмотрела на него вверх.

Его брови сошлись вместе от любопытства.

— Ладно…

Мои губы изогнулись в дразнящей улыбочке.

— Я говорила, что вновь верну тебе любовь.

Он улыбнулся и покружил меня в танце.

— Это единственный аргумент, в котором я с радостью позволю тебе выиграть, миссис Томас.

— Хмммм, миссис Томас. Мне нравится, как это звучит, — ответила я, обвивая руками его шею. Я притянула его тело крепче к себе и поцеловала место на шее под ушком.

Его глаза наполнись желанием, зажигая пламя внутри меня. Зейн опустил голову и коснулся ртом моей шеи, когда прошептал:

— Я готов освободить тебя от этого платья и заполучить тебя в своей постели, — он отклонился назад и ухмыльнулся: — Настало время для медового месяца, — простонал он, а затем прижался ко мне с поцелуем.

Я с радостью сдала своё тело и душу его поцелую, но наши губы не единственное, что соединилось. Всего лишь в одном поцелуе глубоко в своём сердце я могла почувствовать связь, которую мы разделяли, связь, созданную в прошлом, поддерживаемую в настоящем и пронесённую в будущее.

* * *

— Куда мы едем? — спросила я с любопытством.

Зейн хохотнул.

— Не терпится, да?

Я уселась на кожаном сидении в его пикапе и игриво надула губы.

— Со мной это не прокатит, — сказал он. — Не в этот раз. Это сюрприз.

Я глазела на него.

— Ты ведь в курсе, что наш медовый месяц должен быть наш. Да? Наш.

Он потянулся через консоль и взял меня за руку.

— Да, и я с нетерпением его жду, но сейчас ты должна просто довериться мне. Это будет стоить каждой минуты ожидания. Мы почти на месте.

Фары осветили маленький знак на обочине дороги: «Теперь вы въезжаете в национальный Парк Смоки Маунтейн».

— Мы что, в палаточный лагерь едем? — с восторгом спросила я. — Ты слишком хорошо меня знаешь.

Зейн улыбнулся.

— Да, что-то вроде того.

Мы съехали с горной дороги на узкую тропу, окружённую только редеющим леском, которая вывела нас к ручью на пустое место, обычно предназначенное для палаточного лагеря. Зейн поставил пикап в режим парковки и посмотрел на меня с улыбкой на своём красиво выточенном лице. Понадобились все силы, чтобы не потянуться через сидение и не поцеловать каждый его дюйм, но это может подождать.

Открывая дверь грузовика, я ступила на дорогу из мелкого гравия и грязи. Зейн присоединился ко мне рядом, и мы оба посмотрели на темнеющий лес перед нами.

— Ну, разве мы не собираемся ставить нашу палатку? — спросила я, сбитая с толку тем, почему он просто стоял там с широченной улыбкой на лице, словно сделал нечто невероятное.

— Ещё нет, — ответил он. Зейн прошёл к кузову пикапа, опустил бортик и махнул мне, чтобы я села.

Я уступила с неохотой, и прошла к нему.

— Ладно.

Мы сидели посреди дороги, пялясь теперь в абсолютно чёрный лес. Солнце исчезло за горизонтом, а вокруг стало так темно, что я не видела даже Зейна, сидящего в паре дюймов от меня.

— Как бы сильно мне не нравилось сидеть здесь с тобой, мой дорогой муженёк, но должна спросить, как мы собираемся ставить палатку, если вокруг кромешная тьма?

Ничего. Никакого ответа. Тишина.

— Зейн?

Он наконец заговорил.

— Шшшш. Просто жди. Уже недолго.

— Недолго до чего? Пока нас не съест медведь, если мы будет торчать здесь посреди леса? — спросила я, сбитая с толку.

Из неоткуда мимо моего лица пролетел светлячок, затем ещё один, и ещё, оставляя после себя дорожку из зелёного свечения в потемневшем лесу.

— Какого…

У меня открылся рот, когда внезапно нас окружили тысячи светлячков. Не какие-нибудь там жучки. Эти летали один за другим, двигаясь в завораживающих движениях синхронного танца. Где-то на расстоянии заухала сова, затем ещё одна, дуэтом наполнив лес самой красивой песней о любви. Это не было похоже ни на что, что я когда-либо видела или ощущала в жизни.

Я соскользнула с края борта кузова и прошла на пустое место, где обычно ставили палатку.

— Зейн. Что это? Это невероятно. — Я откинула голову назад и посмотрела в небо. Над нами навис балдахин из верхушек деревьев и мерцание звёзд и лунный свет падали сквозь него, пока тысячи светлячков освещали пространство вокруг меня. — Они такие красивые.

Зейн напугал меня, когда подкрался ко мне сзади, и обвил мою талию руками.

— Ты рассказывала мне историю о светлячках, которые слетались, чтобы найти свою половинку. Тысячи этих светлячков прилетели сегодня на это место именно за этим. — Он взял мою руку и указал вниз на землю передо мной. — Избранницы остаются поближе к земле… — Он поднял мою руку, указывая на небо, — …пока избранники летают над ними и светятся настолько ярко, чтобы привлечь свою идеальную пару.

Моё дыхание перехватывало по мере того, как всё больше и больше светлячков освещали тёмный лес. Каждый импульс света вносил в лес жизнь.

— Словно лес оживает и дышит, — прошептала я.

Каждый из них светился, используя определённый ритм, а потом внезапно весь свет пропал.

— Куда они делись? — спросила я.

— Просто жди, — прошептал Зейн у меня над ухом.

Спустя несколько секунд лес снова ожил, когда светлячки вновь затрепетали в своём ритме. Я ахнула и задержала дыхание на мгновение, впитывая момент. Делая несколько шагов в глубь леса, я протянула руки в стороны, откинула голову назад и закружилась, разглядывая каждый дюйм леса, ожившего и теперь пульсирующего жизнью.

Один из светлячков опустился на мою руку, и я замерла.

— Зейн, — прошептала я. Даже сидя на моей руке, насекомое не перестало светиться в такт с остальными вокруг нас.

Зейн подступил ближе.

— Думаю, он нашёл свою пару, — хохотнул тот. Зейн подул мне на руку, заставляя светлячка улететь. — Прости, дружок. Но она — моя, — сказал он, вызывая у меня смех.

Зейн повернул меня лицом к себе, но я смогла увидеть его лицо лишь когда светлячок пролетел мимо.

— Я говорил тебе, Чесни. Ты — мой светлячок. — Он потёр моё лицо, убрал волосы за ухо и оставил нежный поцелуй на губах, лишая меня воздуха. — Я не могу придумать места лучше, чтобы показать тебе, как много ты значишь для меня. Ты — моя родственная душа. Моё «и жили они долго и счастливо».

Слёзы собрались у меня на глазах, от чего подбородок слабо задрожал.

— Ты никогда по-настоящему не узнаешь, как много значит для меня этот момент. Это самая невероятная вещь, которую ты когда-либо делал для меня. Я никогда не испытывала ничего подобного в своей жизни. Спасибо тебе.

Он окаменел и замер под моим прикосновением.

— Есть одна проблема, — сказал он.

Слова вызвали у меня волнение.

— Какая?

— Я понятия не имею, как теперь переплюнуть этот момент в будущем на годовщинах и днях рождениях.

Мы оба прыснули со смеху, и я обвила руками его шею, притягивая ниже к себе.

— Думаю, тебе придётся хорошенько подумать, — сказала я у его губ.

Его рот обрушился на мой, а затем он практически уволок меня в кузов пикапа.

— Сейчас я могу думать лишь об одной вещи, которая сможет переплюнуть эту потрясающую ночь, миссис Томас, — сказал Зейн, опуская меня на плед, который уже стратегически был постелен в твёрдом, жёстком кузове. — Я собираюсь заняться с тобой любовью прямо здесь, среди всех этих светлячков, ищущих пару, и доказать им, что ты — моя.

Он не тратил времени, когда медленно входил в меня. Я застонала в темноту, открывая глаза, только чтобы увидеть ещё один синхронный танец светлячков над нами. Я снова закрыла глаза и сфокусировалась на каждом прикосновение своего мужа, отдавая своё тело, разум и душу единственному мужчине, которые всецело принадлежал мне. Моему светлячку.

ЭПИЛОГ

Сидя в тени под деревом у нас во дворе, я слышала, как Алайна завизжала, когда Зейн начал гоняться за ней по кругу, пытаясь поймать и пощекотать. Прошёл почти год со дня нашей свадьбы. Смотреть, как они вместе улыбаются и смеются, пробуждало во мне счастье. Моя жизнь была именно такой, какой я её хотела.

— Осторожно, солнышко, — сказала я, когда Алайна резко остановилась с боку от меня. — Я кормлю малыша.

— Мамочка, а когда Люк вырастет достаточно, чтобы играть со мной? — спросила она, гладя его лысую головку. Ему было почти три месяца, и это был первый ребёнок, который родился у меня почти без волос.

Я рассмеялась.

— Сейчас он всего лишь младенец, милая. Дай ему годик или два, и он будет бегать за тобой и Диланом.

И вот тогда Дилан появился из-за угла дома с ведёрком, полным камней.

— Пап! Давай, идём к ручью. Ты обещал, — сказал он, надув губки.

— Ладно, буду через минуту, — ответил ему Зейн, усаживаясь рядом со мной. Он потёр крохотные пальчики Люка и улыбнулся.

Алайна и Дилан направились к краю двора и принялись играть у ручья.

Я взглянула через плечо и заметила, как Зейн пялится.

— Что?

Он засмеялся.

— Ничего. Я просто люблю тебя и нашу маленькую семью, вот и всё. — Он нежно поцеловал меня в плечо.

— Я чувствую то же самое, — ответила я, когда мы оба посмотрели вниз ни Люка, а затем на Дилана с Алайной.

— Пааааап, давай! — закричал Дилан

— Долг зовёт, — хихикнул Зейн, когда поспешно чмокнул меня и убежал играть с детьми.

Дилан рассыпал камни и выглядел расстроено, когда камень Зейна плюхнулся в воду, наделав брызг.

— Вот так, помнишь? Тебе нужно согнуть запястье, когда бросаешь, — сказал он, бросая камень, который четыре раза ударился о поверхность воды.

Зейн поднял ещё один камень и сделал в точности, как Дилан его учил.

— У тебя получилось! — закричал Дилан, подпрыгивая с кулаками в воздухе. — Круто!

— У меня получилось! — рассмеялся Зейн.

Все трое завывали в истерике, пока Зейн прыгал и бегал вокруг них с криками «У меня получилось!» снова и снова, заставляя детей смеяться. Он выглядел беззаботно и счастливо, и это оживляло.

Я не смогла сдержать хихиканье.

— У тебя настолько невероятный отец, малютка, — обратилась я к Люку, глядя в пару знакомых синих глаз, которые смотрели на меня в ответ. — Самый лучший.

Наши жизни были далеки от идеальных, но в этом не было ничего страшного, потому что это была наша версия идеального. Наше собственное «и жили они долго и счастливо».

КОНЕЦ