Внутренний враг. Пораженческая «элита» губит Россию

Анатомия тревоги

Политическая ситуация в современной России вполне обманчива. Она обманчиво спокойна, обманчиво стабильна, обманчиво успешна. Многие говорят о «новом застое», о «возвращении брежневизма», о «закате политики». И действительно, внешние наблюдения могут подтвердить эти оценки. Критики президента говорят по этому поводу о «диктатуре», сторонники — о том, что «Россия сосредотачивается». Но внимательным аналитикам трудно отделаться от впечатления, что в воздухе повисла какая-то неприятная тревога. Попробуем исследовать то, что угрожает сегодня России, ее президенту, ее народу.

Федеральная элита в апогее власти

Политическая линия Путина с самого начала первого срока была четко направлена на усиление позиций федерального центра перед лицом самоуправства выборной региональной власти — «губернаторской фронды». После событий в Беслане Путин поставил в этом вопросе точку: назначение губернаторов законодательно закрепляет окончательную победу центра. Роль региональных элит настолько снижена, что в общем контексте российской политики она может быть приравнена к бесконечно малой величине.

По сути, главным (и единственным) административным субъектом в такой ситуации оказывается элита федерального центра. Какими бы полномочиями ни обладал президент, единолично править он не может, и, следовательно, федеральная элита в настоящее время становится главной опорой и инструментом в проведении путинской линии в общероссийском масштабе.

Постсоветское чиновничество

Эта элита в самом грубом приближении состоит из двух основных сегментов: постсоветское чиновничество и либерал-реформаторы. И те, и другие отчасти занимали свои посты и до Путина, отчасти были завезены из города на Неве. Причем не так уж важно, из Москвы они или из Питера. Эти два сегмента — все, что есть у Путина в наличии. И на них сейчас держится судьба нашей страны.

Постсоветское чиновничество сформировано в условиях последней фазы упадка советского общества. И это накладывает на них соответствующий отпечаток. Психология этих людей по типу консервативна и гиперконформна. Они не интересуются никакими идеями, готовы поддержать любую власть. Их интеллектуальный и культурный уровень ниже среднего. При этом они отличаются пассионарностью и изобретательностью только в одном — в реализации личного материального благополучия, в поддержании социального и административного статуса… Кабинеты и должности — это их «джунгли», где они мастера выживания, интриг, подсидок и толкания локтями.

И самое главное: они являются носителями единственного опыта, сформировавшего их как тип, — опыта стагнации. Оптимальное существование для них — это неопределенность, спокойствие, заторможенность. Даже если они оказываются в критической ситуации, они не способны реагировать остро и активно.

Как правило, постсоветский чиновник смутно патриотичен, не склонен к переменам. Его социальная функция сводится к зажиму инициативы, идущей снизу, и саботажу инициативы, идущей сверху. Всячески ограничивая творческую активность подчиненных, они присваивают ее результаты в том случае, когда не замечать их невозможно, но в усредненной, смягченной манере. Приказания начальства они выполнять не спешат, с одной стороны, потому что не могут и не хотят, а с другой — потому что привыкли к постоянному изменению курса наверху. Много десятилетий в качестве наказания за провалы в работе их либо повышают, либо переводят на другое место. Эти чиновники несут на себе дух разложения государства, что было сущностью социально-политического и административного процесса в последние десятилетия СССР. Эта категория федеральной элиты, составляющая процентов 80 от всего чиновничества, способна только к стагнационным стратегиям, и требовать от них исполнения иной, мобилизационной задачи бессмысленно. Их каменные лица невозмутимы даже тогда, когда их кидают за воротник в пропасть.

Либерал-реформаторская элита

Вторая категория федерального чиновничества (значительно меньшая) — либерал-реформаторы ельцинского призыва и их санкт-петербургские аналоги. Это совсем иной социальный и психологический тип. Это крайне активные, деятельные люди, обладающие интеллектуальным и культурным уровнем выше среднего, но сознательно инвестировавшие свою энергию в политику, бизнес, власть. Они стремятся во всем отличаться от постсоветских чиновников, даже в том случае, если являются их родственниками или протеже. Их тип — усиленная имитация западного человека. Они копируют Запад, в первую очередь США, с их динамизмом, подвижностью, прагматизмом, целеустремленностью и т. д. В их случае эгоизм возводится в теорию, социал-дарвинизм служит эрзац-идеологией, они видят общество в духе Фридриха фон Хайека — как «социальные джунгли», в которых нет друзей и врагов, есть только конкуренты, оптимизация и прибыль. Россию они не любят и презирают, но считают, что и из нее можно и нужно извлекать «быстрые деньги».

Либерал-реформаторы тоже имеют уже немалый чиновничий и властный опыт — опыт активного разрушения государства с параллельным коммерческим использованием продуктов распада. Показательно, что, будучи апологетами свободного рынка и частной собственности, эти чиновники сделали карьеры и состояния не столько на свободной конкуренции и духе частного предпринимательства, поднимаясь по логическим ступеням капитализма, сколько на ловкой эксплуатации развала государства, на умелой коррупции, находчивости в юридическом оформлении, политическом прикрытии и административном протежировании процесса приватизации. Все, что они имеют, они получили от государства, фактически приватизировав его.

Либерал-реформаторы сращены с олигархатом, неотделимы от него. Они носители духа энергичного присвоения и не способны по определению решать никакую иную задачу.

В отличие от постсоветских чиновников, которые инстинктивно тяготеют к коррупции под конформистско-патриотическим прикрытием, либералы по своей инициативе идут навстречу Западу, стремятся интегрироваться в западный экономический и политический истеблишмент. По сути, их повестка дня в отношении России есть подраздел западной, точнее, американской повестки дня. Они выполняют американскую миссию не как оплаченные агенты, но как естественное проамериканское лобби, так как Запад (США) для них — «идеальная» Родина, сознательно и волевым образом принятый архетип, который они хотят воплотить в самих себе.

Очень важно, что такая социальная и психологическая позиция была на самом деле гарантом коммерческого и политического успеха в ельцинский период при существенной поддержке со стороны Запада, что придало либералам уверенность в действенности этой формулы: жизнь в глобалистском, прозападном режиме (в России или вне ее) — есть ключ к успеху, процветанию, личному обогащению. Видя под собой растерянный народ и смутившуюся бессильную интеллигенцию, перед собой — постсоветских чиновников с нечленораздельной повесткой дня, а над собой — нерешительную и колеблющуюся власть, либерал-реформаторы только укреплялись в своих установках.

Следует заметить, что этот тип, составляющий вторую половину российского чиновничества, столь же непригоден к созидательной деятельности на укрепление государства, как и первый. Они — носители опыта активного разрушения, слома. И имеют только эти навыки — разобрать на части и продать на стороне то, что им не принадлежит (поделившись со сторожами).

Если сложить обе составляющие, мы получим формулу: «патриотизм + либерализм», устойчивость которой гарантируется признанием интересов всего постсоветского чиновничества, официальная легитимация которого и принесла привкус «нового застоя».

Этим людям сегодня досталась вся полнота власти в стране. На фоне снижения роли партий и парламента, при назначаемых губернаторах страна вверена именно такой федеральной элите.

И самое тревожное, что в таком ее состоянии, в самом ее происхождении она наследует совершенно негативный управленческий опыт: опыт поражения, разложения и демонтажа. Эта элита не выиграла ни одной исторической баталии, не решила ни одной серьезной государственной проблемы, не создала никакого позитивного нового направления в общественном или национальном развитии. Она, конечно, хищная и цепкая, жадная и злая, этого не отнимешь. Но эти активные социал-дарвинистские качества применяются ее представителями только для индивидуального обогащения или личной карьеры. По сути дела, нынешняя федеральная элита совершенно безразлична к судьбам государства, народа и общества. Она антинародна, антигосударственна и антиобщественна.

Она являет собой в обеих ипостасях перевернутый образ самого Путина, это его «темный двойник». Путин — активный, волевой, созидательный государственник, а нынешняя федеральная элита никак ему не соответствует. С такой элитой Путин может только топтаться на месте, сохраняя статус-кво. Да и то при условии, что внешняя среда, в первую очередь Запад, предоставит России для этого благоприятную возможность.

На повестке дня удар по России

Но кажется, что и на Западе отношение к путинской России начинает меняться. Показательно, что после Беслана попытка Кремля воззвать к солидарности США и Европы, которые также стали жертвами терроризма, дала обратный результат. Запад остался верен своему двойному стандарту: когда поддержка со стороны России нужна Штатам, Путина принимают в антитеррористическую коалицию. Когда же Россия апеллирует к тому же самому в момент своей беды, ей читают нравоучения. А политические шаги Путина после бесланской трагедии вызвали настоящий шквал негодования. Снова вернулся арсенал терминов времен «холодной войны» — «тоталитаризм», «реваншизм», «империализм» и т. д. Можно припомнить слова одного из главных идеологов американских неоконсерваторов Ричарда Перла, сказавшего: «С Россией возможен только один разговор: We win, you lose. Sign here („Мы выигрываем, вы проигрываете. Распишитесь здесь“)».

В американской геополитике у России вообще нет места, для нее не отводится позитивной роли (даже в проамериканском ключе). Рано или поздно даже самую послушную и проамериканскую Россию ждет участь Югославии или Ирака, и американские стратеги, такие как З. Бжезинский, открыто пишут об этом. Это дело времени. И, кажется, это тревожное время приходит.

Первым аккордом этого процесса можно считать открытое и угрожающее выступление США на стороне тех сил в странах СНГ, которые ориентируются на ухудшение, а то и разрыв отношений с Москвой. Общеизвестен факт поддержки США «революции роз» Саакашвили. Не скрываясь, американцы поддержали Ющенко на Украине, продавив его кандидатуру против всяких юридических норм. Они же без стеснения поддерживают политическую оппозицию в Беларуси и Армении. Чеченские сепаратисты опираются на Американский комитет за мир в Чечне. Поразительно, что в состав этого комитета, призванного помогать чеченцам против русских, входят Ричард Перл и Майкл Лидин, интеллектуальные лидеры неоконсерваторов, стоящие на радикально антиисламских позициях и проповедующие «крестовый поход» против ислама! Этот вопиющий парадокс логичен в геополитической перспективе: атлантисты борются с Евразией во всех возможных конфигурациях. Силы НАТО летом 2004-го перебрасываются из Германии к границам России.

Те же неоконсерваторы всерьез принялись за проект создания Великого Ближнего Востока (проект озвучил сам Буш на саммите стран НАТО в Стамбуле в июне этого года), а это предполагает военные действия против Ирана и Сирии. Для атаки на Иран США нужны надежные базы на Кавказе. Активизация действий на Южном Кавказе и взрыв активности террористов на Северном Кавказе прекрасно укладываются в этот проект. России фактически предлагается уйти из Закавказья, а также принять близкую перспективу северокавказского сепаратизма. Горбачев и Ельцин соглашались на нечто подобное, и не раз. По логике «We win, you lose. Sign here» только так и нужно вести дела с поверженным соперником. Но вся легитимность Путина покоится на том, что он не сдает национальных интересов.

Складывается впечатление, что передышка для Путина заканчивается. Сигналом была августовская и сентябрьская атаки террористов на Россию. Катастрофа на Украине. Победа Буша на выборах вопреки неуверенной «радости» Кремля означает лишь, что передел влияния на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, на постсоветском пространстве и особенно на Кавказе начнется в самом ближайшем времени. Уже начался…

И как отвечать на это президенту Путину? Какой политической и геополитической линии придерживаться? На кого опираться? Какие инструменты задействовать?

Страна явно не готова к войне, которая неслышно подходит к нам все ближе и ближе.

Путину нужна революция

Две проблемы — пассивно-деструктивный настрой федеральных элит и все более жесткий геополитический вызов Америки, — накладываясь друг на друга, порождают ситуацию, ничего общего не имеющую с застоем или стабильностью. Путин и Россия стоят на пороге фундаментального кризиса, который может быть отложен только в одном случае — в случае какой-то непредсказуемой катастрофы, которая могла бы случиться с единственной оставшейся гипердержавой. Если же все останется в том же состоянии, как сегодня, то Америка будет продолжать экспортировать собственные кризисы и проблемы повсюду — на Ближний Восток, на Кавказ, в Центральную Азию. Это испытанная стратегия империалистических держав. И она, увы, оказывается действенной.

Утихомирив внутреннюю политику, Путин победил явное сопротивление своих прямых политических антагонистов. Но методы и инструменты этой победы были несколько сомнительны. Все это было бы оправдано только настоящей и радикальной ротацией элит и мобилизацией геополитического сознания. Этого не произошло и не происходит. Сохраняется баланс, продлевается статус-кво. Это опасный путь. Особенно перед лицом нависшей над страной угрозы.

Легкой жизни и уютной «советской» дремы, оживляющейся волнами нового передела собственности, не предвидится. При первом серьезном ударе вся недееспособная конструкция федеральной власти рухнет — эти люди принципиально и по своему типу не в состоянии принимать и осуществлять исторические решения. А в условиях новой волны геополитической конфронтации инерциальная пассивность и тем более сознательный проамериканизм будут открытым саботажем.

Путину ничего не остается, как готовиться к войне. Путину ничего не остается, как осуществить революцию. Революцию сверху. Только готовность к войне гарантирует нам мир. Только революция сверху предотвратит саботаж элит и отчужденную пассивность масс в критический момент. Который, увы, все ближе и ближе.