Во сне: теория заговора

(17) Баллада о Кене и Барби

Я возвращаюсь в домик и обнаруживаю за обеденным столом Мэгги, выполняющую школьное задание. Как всегда после прогулки, я первым делом пью воду сам и пою Майю, а потом усаживаюсь у очага, чтобы стащить с себя обувь.

— Что там? — спрашиваю я.

— Домашка, — бурчит она. — До возвращения надо сделать разбивку сценария по истории Адама и Евы. Ничего, если я тут поработаю?

— Конечно. Что за разбивка?

— Вроде отчета, наверное. Персонажи, сюжет, фабула и все такое.

— Библейские Адам и Ева?

— Да, миф о творении, что ж еще?

— Может, какое-то кино или книга или еще что-нибудь. Почему это выбрала?

— Не знаю, просматривала список, тема показалась знакомой. Выглядело несложно. Я почти выбрала «Джекила и Хайда» или «Книгу Иова».

— Есть что-нибудь интересное об Адаме и Еве?

— Я как раз вас хотела спросить.

— На меня вряд ли можно положиться насчет библейских штук.

— Я думала, может, есть мнение Джозефа Кэмпбелла или Карла Юнга на эту тему.

— Уверен, что есть, но тебе придется порасспросить их. Читала что-нибудь по теме?

— Да, несколько версий, все почти одинаковые. Адам, Ева, Бог, змей, яблоко, вон отсюда.

Я проваливаюсь в кресло, опускаю спинку для максимального удобства и закрываю глаза, наслаждаясь лучшей частью долгой прогулки. Майя устраивается под подножкой кресла, которая, боюсь, однажды обезглавит ее механическим способом, если я слишком быстро встану. Мое тело тает в этом кресле.

— Не думаю, что от меня будет толк, — мямлю я.

— Я знаю, — говорит она, — но это довольно скучный проект, я просто хотела сделать его чуточку интереснее.

— Так сказал Бог, — произношу я сонно.

— Что?

— Прежде, чем пытаться объяснить творение, — предлагаю я, — попробуй доказать его. Это избавит тебя от кучи хлопот.

— В смысле?

— В том смысле, что если творение — это миф, то тебе не нужен миф о творении.

— Вы говорите, что творение не существует?

— Если только ты знаешь что-то, чего я не знаю.

— Ну тогда, — спрашивает она, — как вы объясните все это?

Мне не видно, на что она указывает, потому что мои глаза закрыты.

— Попробуй подумать, в чем суть этой истории, — говорю я. — Персонажи и сюжет по большей части не имеют отношения к делу, это просто средства донести основную идею.

— А какая тут основная идея?

— Что? — спрашиваю я.

— Что что? — переспрашивает она.

— Основная идея.

— Это было час назад. Вы заснули.

— А, ну ладно.

— Так что за основная идея у Адама с Евой? — снова спрашивает она.

— Ах да. Я бы еще поразмыслил над этим, но можно сказать, что все сводится к перерождению, которое с ними происходит.

— Это когда они съели яблоко?

— Что на самом деле называют яблоком?

— Конкретно, это плод древа познания добра и зла.

— Ладно, полагаю, вопрос вот в чем: что означают добро и зло? Звучит как что-то плохое и что-то хорошее вообще, но на самом деле это не подходит.

— Ну, я не знаю. После того, как они съели яблоко, они осознали свою наготу и устыдились и могли страдать, болеть и умирать.

— Что ж, если так, то это не миф о творении, а скорее миф о несчастье, который уже не так интересен.

— Дурдом.

— Кажется, припоминаю: если ты прочтешь притчу о свете под спудом в качестве примера, то сможешь убедиться, что добро означает пробужденность, а зло — пребывание во сне.

— Вы имеете в виду пробужденность и сон, как вы их понимаете?

— Возможно. Поищи.

В домике нет интернета, так что она ищет по старинке. На это уходит несколько минут, а я в это время думаю о том, как же добра вселенная, что дала мне это кресло.

— Ага, — говорит она, — нашла. Иисус сказал: Светильник тела есть око; итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо, то и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма? Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием . Итак, здесь говорится, что добро и зло — это свет и тьма.

— Давай по частям. Читай снова.

— Светильник тела есть око…

— Восприятие. Мы суть осознанность. Дальше.

— … Итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло…

— Когда осознанность не искажена эго, ты свободен от заблуждений. Дальше.

— … А если оно будет худо, то и тело твое будет темно.

— Если свет полной осознанности затемнен эго, то это тьма, которую они называют злом.

— … Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?..

— Не фальшиво ли твое знание: заблуждения, искажения, верования и так далее.

— … Если же тело твое все светло…

— Глаза открыты, взор ясный.

— … и не имеет ни одной темной части …

— Нет искажений эго, которые заставляют тебя видеть то, чего нет, и не видеть то, что есть. Здесь говорится, что эго — источник всякого зла, а это глупость. Точка зрения, что Брахман хороший, а Атман плохой означала бы, что эго — первородный грех, что имеет смысл в библейском контексте, но такие слова, как добро, зло и грех, делают неправильным то, что задумано быть неправильным. Эго — это суть царства сновидения, без него ничего не было бы. Нельзя сделать Атмана и Майю плохими. Эта притча — пример тьмы, о которой в ней рассказывается. Читай остальное.

— … то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием .

— Светло означает пробуждение ото сна, просветление.

— Ого, серьезно?

— Не знаю, но это любопытно. Толковать Библию — это как отправлять в суд в качестве свидетельства детские каляки-маляки, но если мы просто рассматриваем это как миф, как архетипическую историю, то происхождение рисунка не имеет значения. Важен только тот факт, что рисунок проходил через множество фильтров в течение многих веков и сохранился в своем теперешнем виде. Ни одно из основных религиозных писаний нельзя использовать всерьез, но размышлять над ними забавно, так что и они пригодятся.

— Так что, мне не стоит использовать эту штуку со светом?

— Лучше займись перерождением, яблоком, это ключ. Как ты сказала, Адам и Ева — это миф о творении, но нам не надо налегать на детали. В общих чертах все очень просто. В Книге Бытия Бог скучает и создает царство сновидений. Но Богу все еще скучно, поэтому на втором и третьем этапе он создает эго, которое представляет собой иллюзию обособленного я. Он достает голых Кена и Барби из упаковки и вдыхает в них толику собственного осознания вместе со способностью неверного понимания. Короче говоря, он создает набор аватаров — инь мини-я и ян мини-я, а потом стреноживает их эмоциями.

По мере того, как я излагаю это, во мне пробуждается интерес к теме. Получается на удивление любопытно. Я встаю и раздуваю огонь, продолжая рассуждать.

— Осознание не может творить ошибочно, но может ошибочно воспринимать. Создав эго, Брахман вводит видимость несовершенства в свою скучно совершенную вселенную. Отсюда возникает драма и конфликт, и теперь вселенная больше не скучна, что и является целью. Кто ж захочет смотреть скучный сон.

— Интересно, — говорит Мэгги. — Это можно пустить в дело.

— Конечно, поскольку кинематограф, которым ты увлечена, это тот же самый бизнес: проецирование чего-то интересного на пустой экран, видимость развлечения для сознания, шум и ярость, не означающие ничего.

— Итак, Адам и Ева были первыми персонажами.

— В мифе, но их мотивы неверно трактуются. Не то чтобы они осознали свою наготу и почувствовали стыд — они осознали свою бессмысленность и почувствовали страх. Вот реальный уровень их обнаженности: быть раздетым — это метафора. Итак, у нас есть эмоциональный источник страха вкупе со способностью неверного толкования, то есть эго, и сцена для драматической вселенной готова. У нас есть все элементы для нашей игры: театр, подмостки, персонажи, страсть, невежество, конфликт и публика. Теперь вся эта штука оживает и устраивает представление. Кен и Барби оживляются силой страха, который попадает на снабженную изъянами призму эго и преломляется в полный спектр эмоций.

— Ого, — говорит она в удивлении, — в этом почти есть смысл.

— Да, — соглашаюсь я в таком же удивлении, — почти.

* * *

Она делает заметки, пока я расхаживаю перед очагом и пытаюсь все осмыслить.

— Итак, — говорю я, — теперь можно сравнить этот и другой миф о творении — Большой Взрыв. До Взрыва нет ничего: ни пространства, ни времени, ни энергии, ни материи — ничего. А потом внезапно — бабах ! Бытие. Вся вселенная возникает из ничего. Ex nihilo , что-то из ничего.

— Разве Большой Взрыв не научный факт?

— Религия — это система верований, а Бог — это их магическое объяснение. Наука тоже система верований, и Большой Взрыв — их магическое объяснение. Что предшествовало Богу? Что предшествовало Большому Взрыву? Бездна, ничто, тьма. Вот здесь и призывается магия, как раз в той точке, где разум пасует.

— Да, но как можно не спасовать в этой точке? — спрашивает она задумчиво. — Как может что-то возникнуть из ничего?

— Очень хорошо. Очевидно, что не может. Ex nihilo nihil fit, ничто не возникает из ничего: значит, вопрос неверен. Разум никогда не пасует, он только открывает ошибки в наших рассуждениях. Творение из ничего опровергнуто по существу, так что нам придется проверить наши допущения и начать заново. Поскольку никто не хочет этого делать, то прибегают к магии. Теория Большого Взрыва, Книга Бытия и другие мифы о творении дают фальшивые ответы, но когда мы на самом деле доберемся до вопроса, мы не ответим на него, мы его уничтожим.

— Но что происходит, когда мы проверяем наши допущения и начинаем заново? — спрашивает она. — Разве мы не будем приходить к тому же выводу снова и снова?

— Истина никогда не бывает тайной и всегда проста, нужно только задать правильный вопрос.

— Какой правильный вопрос?

— Правильный вопрос всегда похож на стену, препятствующую твоему дальнейшему продвижению. Разрушь препятствие и сделай шаг.

— О боже, это уже чересчур для моей домашки.

— Теперь ты помогаешь мне с моей. Записывай, пожалуйста. Вопрос, как что-то может произойти из ничего — фальшивый, потому что исходит из допущения существования ничто.

— А ничто невозможно?

— Точно. Ничто буквально невозможно. Доказательство тому — опровержение нуля. Как только ты устанавливаешь истину бесконечного сознания, ты устанавливаешь истину единицы. Если есть единица, то нуля нет. Единица — это сознание, и сознание есть все.

— Итак, ничто не существует, а что-то существует.

— Единственное что-то — это сознание. Наука и религия прибегают не к разуму, а к магическим объяснениям, чтобы объяснить существование физической вселенной, потому что для них жизненно опасно признать то, что менее ангажированные мыслители поняли еще много тысяч лет назад. Физической вселенной нет. Реальность нереальна.

— Да, теперь это полностью ваша теория. Я даже не поняла, что вы только что сказали.

— Хорошо, давай вернемся к твоей. Миф о творении на самом деле не требует осмысления, он и так хорош. Причина, по который ты не видишь перед церквями и университетами обозленных толп, требующих менее смехотворных объяснений, в том, что все мы плывем в одной лодке. У нас у всех внутри одна и та же черная дыра, и мы все экзистенциально заинтересованы в том, чтобы и дальше покрывать эту историю. Вот что делают мифы: они помогают нам спокойно не замечать эти большие мигающие табло, где говорится, что в наших историях нет смысла.

— Погодите, говорит она. — Большие мигающие знаки это как… постойте, — она копается в куче записей. И выслал его Господь Бог из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни .

Я остановился.

— Пламенный меч?

— Так здесь сказано.

— Похоже на шлагбаум на переезде, который оберегает нас от опасности. В этом есть смысл. Эдем — это внутренняя черная дыра, из которой мы появляемся и в которую возвращаемся, но весь драматический элемент сновидения зависит от того, насколько мы осознанны. Если Кен и Барби осознают тот факт, что они просто полые пластиковые куклы, то перестанут разыгрывать представление и зрелищу конец, так что пламенный меч — это предупреждение держаться подальше от истины, подальше от осознания бессмысленности, оставаться в безопасности, которая обеспечена им внутри драматической постановки, для обслуживания которой они и существуют.

— Что похоже на то, о чем вы говорили.

— Возможно. Итак, теперь мы утверждаем, что Эдем — это черная дыра внутри каждого из людей, внутренняя бездна. Так и есть на самом деле. Эдем — это безграничная бездна безличного сознания. Мы появляемся из бездны, чтобы поучаствовать в сновидении, и возвращаемся в бездну, когда оно заканчивается. Мы входим через закулисную дверь, отрабатываем свое время, прогуливаясь с напыщенным видом и исполненные треволнений, и больше о нас ничего не слышно. Эдем — это бездна.

— Черт побери, — говорит она, — просто отлично.

— Нет, погоди секунду, — я продолжаю шагать и размышлять. — Эдем — это осознание бездны. Чтобы увидеть ее, надо войти в нее, никак иначе, поэтому речь идет не о том, мы не можем пойти туда, а о том, что мы защищены от мыслей , что она там есть. Ее надо оградить и охранять от силы нашего разума. Эмоциональное стреноживание, которое уже упоминалось, это оно удерживает нас в персонаже. Да, так лучше.

Она молча записывает, а через минуту задает вопрос:

— Но делает ли это что-то из ничего?

— Нет, потому что мы не существуем, и это именно то, что говорит нам осознание черной дыры. Не-я — это истинное я. Сон о чем-то не является чем-то, это ничто. Есть только сознание.

— Так я не существую?

— Не существуешь, увы.

— Вот отстой, — говорит она, принимая новость спокойно, как и следует ее принимать. — Здесь говорится, что Бог слепил Адама из глины, верно?

— Ага, — говорю я, — пепел к пеплу, прах к праху. Это не о том, что Адам и Ева были изгнаны из рая, это о том, что они родились из бездны. Они появились из ничего в сновидении, где некоторое время болтались, прежде чем вернуться в ничто, откуда пришли, верно? Эдем, черная дыра, бездна, сингулярность, не-я, все это одно. Это то, что они не должны знать: не то, что они раздеты, а то, что они нереальны.

— И пока они живы, есть этот парень херувим с безумным мечом, не подпускающий их к истине.

— Да, можно сказать, что это самосохраняющий аспект эго, удерживающий Кена и Барби от знания об их истинной природе, которое полностью обессмыслило бы драматическое представление. Нельзя допускать, чтобы все покинули свои персонажи, или все развалится на части. Человеческий опыт требует полного погружения, поэтому от играющих нужно добиться невольной приостановки недоверия.

— Вот и мое заглавие, — говорит она возбужденно. — « Невольная приостановка недоверия ». Могу поспорить, Юнг и Кэмпбелл ни о чем таком не знали. О боже, мне светит такая пятерка за это!

* * *

Что приходит из ничего и возвращается в ничто? Ничто. Сначала я есть ничто, потом что-то, потом опять ничто, следовательно, истина меня — ничто. Спроси себя: «Кто я? », — и ты обнаружишь, что источник жизни не сад, а дыра. Нас создали из праха-к-праху и вдохнули в нас жизнь в царстве сновидений, которое существует исключительно в развлекательных целях, и шоу должно продолжаться.