Во власти тирана

67. В тени боли, день… 3 недели

Амалия.

От глубины своей души, где темные тайны и сокрытые страхи борются за господство, родилось понимание того, что жизнь внезапно и непредсказуемо может обратиться в безраздельную тьму.

Это было ожесточающее осознание, которое растворяло сердце девушки и заставляло ее закрыть глаза от боли, что превратилась в неотъемлемую часть ее бытия.

Амалия буквально по сто раз на дню писала и звонила Али и каждый раз искренне ждала и надеялась, что он обрадует ее новостью о том, что Рустам пришел в себя и с ним теперь все будет хорошо.

— А можно я приеду?

На третьи сутки ожидания попросила девушка.

Али, немного помолчав, будто взвешивая все за и против, все же ответил:

— Езжай.

Амалия спустя полчаса уже стояла в палате Рустама.

Али, так же, как и в первый раз запретил приближается ближе чем на три метра.

Звуки мониторов и холодные стены больничной палаты, вызывали в ее душе пронзительный страх.

Амалия бездумно, будто кукла смотрела в лицо любимого.

Да, именно так, любимого!

Теперь она это осознала окончательно.

Полет ее мыслей обрывался на стене молчания, которая отделяла ее от реальности.

И так прошла целая неделя.

Она каждый день приходила в больницу и могла подолгу стоять, наблюдая за неподвижным телом Рустама.

Наконец, Али разрешил ей оставаться в палате столько, сколько она хочет.

Она видела, что огонек надежды в глазах доктора с каждым днём таял, словно расплавленный воск.

Он будто давал девушке возможность попрощаться с Рустамом.

Каждый день она посещала больницу, стремясь проникнуть в мир своего любимого, который теперь стал теневым отражением своей жизни.

Она нежно брала его руку в свои, которая словно остывала с каждым днем, и говорила о своих чередующихся эмоциях и сомнениях, несет ли она ему реальную надежду или только усугубляет его боль.

Одновременно с этим, девушка ощущала тяжелое бремя отчаяния на своих плечах.

— Только проснись! Все будет по другому! Я обещаю!

Как мантру повторяла одни и те же слова.

Внутри нее витали безнадежность и страх, подобно черновому фоновому шуму, который непрерывно шумит вокруг.

Девушка за это время похудела настолько, что у нее торчали кости!

Галина Ивановна каждый день причитала.

— Думай о сыне! Не изводи себя!

А ей было плевать на себя абсолютно.

Она регулярно пряталась от всего мира, уединяясь в своей комнате, где она смутно надеялась, что сможет обрести хоть немного спокойствия среди вихря своих чувств.

С каждым проходящим днем ее связь с внешним миром все больше ослабевала, как будто медленно и незаметно она погружалась в непроглядное пучище одиночества.

Время потекло исчисляемой секундомером дыханием пациента, который, казалось, давал ей последнюю нить связи с тем, кого она так безоглядно любила.

Лицо ее любовного объекта оставалось неподвижным, лишенным выражения, затеянным глубиной коматозной морщины. Но она видела привкус надежды в его слабеющих просветах сознания, блуждающих между сном и бодрствованием.

Она видела его борьбу, слабость, но и безукоризненную красоту его души.

В своем пути горького прозрения и понимания, она начала осознавать, что они находятся вместе в этих жестоких строках судьбы.

Она ощутила, что ее любовь может стать единственной нитью, способной пробудить спящую душу.

Она не сдалась и спустя две недели.

Три.

И так, в тени боли, она продолжала свое путешествие. Все еще незримо он рядом с ней, и даже, пусть и слабым, ответом на ее нескончаемые молитвы, оставалась его нежное дыхание, которое внушало ей надежду.