Во власти тьмы

На улице уже темнеет, и мой страх мечется между гневом и беспокойством. Я не могу оставить ее здесь одну, наедине с собой, но это именно тот сценарий, который я пытался заставить ее принять. Роуз будет одна, и я не буду влиять на то, что она делает, с кем встречается, ничего из этого.

И все это будет моей виной.

22

РОУЗ

План формируется в моей голове, когда я вхожу в бар и вижу все эти парочки с прижатыми к друг другу головами. Если ему не нужна девственница, полагаю, я с легкостью могу с этим разобраться.

Я занимаю стул возле бармена и жду, поскольку у меня нет денег. Через некоторое время ко мне подходит мужчина и садится на стул возле меня. Когда он оказывается в футе от меня, мне хочется отодвинуться. Его запах кажется мне неправильным. Одно ощущение его близости рядом со мной посылает меня в разнос.

Но мне стоит думать о плане. Поэтому я сдвигаюсь на стуле и встречаюсь взглядом с его серыми глазами и пытаюсь улыбнуться.

— Привет.

Он награждает меня широкой зубастой улыбкой, подобной волку. Будь я в здравом уме, то уже сбежала бы.

— Привет. Могу я купить тебе выпить?

Я опускаю подбородок, стараясь выглядеть скромно, а не отталкивающе.

— Было бы замечательно. Я буду то же, что и ты.

Он указывает бармену, который довольно быстро приносит нам выпивку. Я почти ныряю в свою выпивку, нуждаясь в алкоголе, чтобы притупить свои чувства и пройти через это.

Когда мы устраиваемся с нашими напитками, мужчина подается вперед и протягивает руку.

— Я Дэн. А ты?

Я жму его руку и киваю.

— Меня зовут Вэл. — Это имя первым всплывает в моей голове, и я жалею об этом в ту секунду, когда этот звук слетает с моих губ.

— Вэл, — говорит он, подаваясь вперед вновь, несмотря на тот факт, что в баре весьма тихо.

Я ненавижу тот факт, что он не Кай. Даже более того, я ненавижу тот факт, что я еще не пьяна.

Его дыхание щекочет мое ухо, когда он вновь подвигается ближе.

— Так что ты делаешь здесь одна?

Я пытаюсь улыбнуться, но не могу заставить себя позволить улыбке достичь глаз.

— О, знаешь, просто хочу расслабиться.

Я мысленно пытаюсь заставить себя предложить ему снять номер или пойти к нему, чтобы мы смогли с этим покончить. Что-то подсказывает мне, что если я буду напористой, то это отобьет у Дэна охоту, что является другой составляющей в моем новом друге, которую я ненавижу.

— О, то же самое. Мне просто хотелось снять напряжение, знаешь? — Он почти кричит мне в ухо сейчас, хотя в баре ничего не изменилось за последние несколько минут. Дэн, должно быть, начал пить до моего прихода. Мысли о том, чтобы позволить ему коснуться меня, позволить его рукам скользить по мне настолько вызывают отвращение, что меня охватывает тошнота. Дерьмо. Он не станет спать со мной, если меня вывернет на него.

Я заказываю у бармена два стакана воды и опускаю один из них перед Дэном. Он без шума понимает намек, слава богу.

— Спасибо, — кричит он.

И в этот момент я начинаю принимать то, что я не могу это сделать. Даже если бы мне хотелось или если бы я выпила всю выпивку в мире. Дэн отталкивает меня, и он не Кай. Он никак не сможет вызвать у меня ощущение безопасности. Ни на секунду.

— Ну, Дэн, было приятно встретиться с тобой. Надеюсь, тебе удастся снять напряжение.

Он широко распахивает глаза и придвигается чуть ближе, каким-то образом увидев нечто большее в моем комментарии.

— Я хочу сказать, ты можешь пойти со мной в другое место, где будет потише?

Я качаю головой.

— Спасибо, Дэн, но это не лучшая идея. Мой парень наверняка убьет тебя после этого, и никто никогда не найдет твое тело.

Его улыбка исчезает, и затем он начинает смеяться.

— О, отлично. Но серьезно, у тебя есть парень. Что тогда ты делаешь в баре?

Я смотрю на него, больше не скрывая своего отвращения.

— Иногда людям нравится выпить стаканчик.

— У тебя не было выпивки, когда я пришел. Или ты просто дожидалась, когда какой-нибудь чувак купит тебе выпивку, чтобы ты могла кинуть его, когда придется платить по счетам?

Я выпрямляюсь и полностью поворачиваюсь к нему лицом.

— Прошу прощения?

— Ты флиртовала со мной.

— На мгновение я думала пофлиртовать с тобой. Для справки, от тебя пахнет дешевым алкоголем, и я не собираюсь трахаться с тобой только потому, что ты купил мне дешевый стакан скотча. Иди домой и протрезвей, прежде чем станешь пререкаться с кем-то, кто захочет навредить тебе.

Дэн ерзает на стуле, и бармен приносит еще по кругу. Я подталкиваю выпивку к нему.

— Нет, спасибо, мне и так хорошо. Не хотелось бы увеличивать этот невидимый счет, который ты ведешь у себя в голове, Дэн. — Его оскал несравним с тем, что бывает у Кая, поэтому я не дергаюсь, когда он пытается показать его. — Следует выглядеть гораздо злее, чтобы напугать меня.

К счастью, он понимает намек и поворачивается лицом к бару, оставляя меня в одиночестве. Я не прикасаюсь к его скотчу и пью воду, которую заказала себе. По крайней мере, он не сможет добавить ее к своему счету.

Это было такой плохой идеей. Не знаю, о чем я думала.

Дэн поворачивается ко мне вновь, и я качаю головой, даже не глядя на него.

— Ни за что.

Он открывает рот, затем захлопывает его, смещая взгляд за мое плечо. Вот и ладненько, может, он нашел себе новую цель. Я чувствую себя немного виноватой за дерьмовое отношение к нему, но если честно, Дэн тоже повел себя дерьмово со мной.

Кто-то касается рукой моего плеча, и я уже собираюсь разозлиться, пока не замечаю шрамы на пальцах и не перевожу взгляд на его лицо.

— Это твой виски? — спрашивает Кай.

Я киваю.

— Это действительно дерьмовый скотч, а не виски.

Он пожимает плечами и выпивает напиток. Его гримаса подсказывает, что он согласен со мной.

— Что ты делаешь здесь? — Его голос жутко спокойный, словно затишье перед бурей.

Теперь я не могу встретиться с ним взглядом.

— Я ненадолго выбралась из дома, чтобы, знаешь, осмотреться.

— Осмотреться, — повторяет он. — И твой новый друг, Дэн, вон там, ты правда собиралась трахнуть его? — В этом тоне ни капли спокойствия. Буря коснулась земли, нацеливаясь прямо на меня.

— Нет, не собиралась. Я думала, это может быть хорошей идеей, но я довольно быстро передумала. К тому же, он пьян.

Кай переводит взгляд на Дэна, пытающегося подцепить другую женщину.

— Похоже, его это не особо волнует.

Кай поднимает оставленный скотч и выпивает и его.

— Пойдем.

— Нет, я только пришла. Я не хочу возвращаться в твою квартиру, чтобы слоняться без дела. Ты подталкивал меня выбраться в мир.

Он наклоняется надо мной.

— Да, выбраться в мир, я не думал, что ты захочешь все проебать.

23

КАЙ

Когда я нахожу Роуз, я так зол, что могу убить этого коротышку. Он сейчас не лежит мертвый в мусорке только потому, что он не прикоснулся к ней. Если бы он хоть пальцем ее тронул, я бы не смог контролировать свои действия.

— Пойдем, — повторяю я. Это была не просьба, и все же она продолжает сидеть на этом стуле. — Я не шучу, Роуз.

Она поднимает на меня взгляд и затем вновь поворачивает лицо вперед.

— Каждый мужчина в моей жизни думал, что знает, что для меня лучше. Включая тебя. И долгое время я думала, что я была согласна с тобой. Но не в этот раз. В этот раз ты ошибаешься.

Я рассматриваю ее профиль, побуждая посмотреть на меня.

— Ты правда хочешь обсудить это здесь?

Она так сильно поворачивается на стуле, что он ударяется о вентиль, отчего она почти падает на пол.

— Да, я хочу обсудить это здесь. Ты отказался говорить об этом со мной в твоей квартире, так что это теперь второй вариант.

Я испускаю долгий вздох, пытаясь развеять часть поднимающегося в груди гнева. Я отпускаю его, поскольку мне это здесь никак не поможет. Не в этой ситуации и не в этом разговоре, но я терплю крах. Особенно из-за того, что все еще вижу гребаного Дэна краем глаза.

— Пожалуйста, пойдем со мной, чтобы мы могли поговорить. — Я пытаюсь не стащить Роуз с этого стула, все еще надеясь, что она пойдет со мной, не устроив сцену.

Когда она продолжает игнорировать меня, я наклоняюсь вперед, загоняя ее в ловушку между моих рук и баром.

— Ты уйдешь сейчас со мной или я закину тебя на плечо и вынесу отсюда сам.

Я почти горжусь тем, что она отказывается сдвинуться с места, или я был бы горд, если бы она не использовала свою новоприобретенную воинственность против меня.

— Хорошо, ты напросилась. — Я стаскиваю Роуз со стула, словно она ничего не весит, и перекидываю через плечо. Ее вода разливается по стойке, и я бросаю двадцатку около разрастающейся лужицы. Посетители бара и персонал отеля смотрят, как я выношу ее через двери, не проронив ни слова предостережения. Если честно, Роуз не зовет на помощь. Ее лицо вжато в мою спину, пока она бормочет ругательства в мою футболку.

Я шлепаю Роуз по заднице в придачу, когда мы доходим до обочины.

— Я могу нести тебя таким образом всю дорогу назад или я могу опустить тебя, и мы пойдем вместе как взрослые люди.

Ее ответ приглушен моей футболкой, я уповаю на догадку и аккуратно ставлю ее на ноги.

— Мы можем поговорить, когда будем дома.

Она окидывает меня сердитым взглядом, затем разворачивается и идет к высотке. К счастью, мне не приходится преследовать ее на поворотах. Охрана открывает двери перед нами, и во время поездки в лифте до квартиры Роуз молчит. Я тих, даже если все внутри меня бурлит. Гнев, предательство, страх… все это перекручивается внутри, угрожая в любой момент вырваться из меня наружу.

Я следую за ней в гостиную и останавливаюсь возле дивана, на который она уселась.

— Какого черта ты вообще думала?

На миг мне кажется, что она не ответит. Я уже собираюсь спросить еще раз с большей долей разгоряченности, но Роуз открывает рот, затем закрывает, после чего открывает вновь. Затем испускает долгий раздраженный вздох.

— Ты засранец.

Я киваю.

— Да, и что?

— Ты говоришь, что не хочешь спать со мной и жениться на мне, что я не могу касаться тебя, но ты можешь касаться меня. Как что-то из этого может быть честным по отношению ко мне?

Я сажусь подле нее.

— Ты упустила часть об оргазмах? Женщинам они обычно нравятся. Особенно когда те односторонние.

Она стискивает челюсти.

— В этом случае все иначе. Ты остановился и подумал об этом перед тем, как решил снять мое белье и заявить на меня права? Я могла прекрасно жить, не зная, как ощущается оргазм. Теперь я не могу перестать думать об этом. — Я награждаю ее медленной улыбкой, но она сердито сверлит меня взглядом и качает головой. — Нет, даже не думай об этом. Ты не трогаешь меня, и ты уже сказал, что я не могу трогать тебя, поэтому… похоже, никто ничего не получит.

Настает моя очередь напомнить, что она совсем недавно не хотела, чтобы кто-то к ней вообще приближался.

Ее голос переходит в визг, и она несется к спальне.

— Ну, время имеет тенденцию меняться, поэтому разберись уже.

Я даю Роуз секунду, затем следую за ней в спальню.

— Если ты хочешь обсудить это рационально…

Она поворачивается ко мне по пути в ванную.

— Прошу прощения? Это не я вынесла взрослого человека из бара отеля, твою мать.

— Ты отказывалась идти со мной, и я не собирался позволить Дэну использовать второй шанс. Кто знает, ты могла и передумать через несколько стаканов этого ужасного скотча.

Это было сказано в шутку, но Роуз не смеется. На ее глаза накатывают слезы, и она в гневе уходит. Я хочу последовать за ней, но затем она возвращается, и мне следует стереть улыбку с лица.

Она снимает футболку через голову. Это помогает избавиться от улыбки, оставляя после себя лишь вожделение.

— Что?..

Затем она снимает и брюки. Ее лифчик и трусики идут следом, и я уже пячусь в сторону двери.

— Роуз…

Она распахивает свои руки.

— Ну и как? Что ты думаешь?

Я обвожу ее взглядом с головы до пят, останавливаясь на шрамах от нападения и операции, запоминая, как она сильна, где сужается ее талия и начинается изгиб ее бедер.

— Ты прекрасна. Я всегда считал тебя прекрасной.

Она кивает, и это выглядит почти опечаленно.

— Да, симпатичная, но не стою усилий, верно? Сэл сказал мне это, когда он…

Я беру Роуз за подбородок, закрывая ей рот и держа ее тело вдоль своего.

— Ты не произносишь его имени. То, что ты живешь прошлым, ничего тебе не дает. Каждый раз, когда ты возвращаешься туда, я вытаскиваю тебя оттуда. Понятно? — Не знаю, реагирует ли Роуз на колкость в моем голосе или на факт, что я прижал ее к себе без всякого пространства между нами.

Она хныкает, и от этого мой контроль еще больше сходит на нет.

— Теперь оденься, и я смогу что-нибудь приготовить поесть.

Я отпускаю Роуз, словно она собирается сжечь меня, и направляюсь прямиком к двери. Закрыв ее за собой, я опускаюсь на пол и вытаскиваю свой твердый член из штанов. Я провожу по нему одним долгим движением, думая о ее теле и идеальных маленьких розовых сосках.

Стон вырывается из меня, прежде чем мне удается остановить его. Стыд заливает пустоту в груди, но я не могу заставить себя остановиться, когда она чертовски сводит меня с ума. Я больше боюсь навредить ей, чем влияния на нас секса.

Я так сильно хочу ее, а то, что я вкусил ее прошлой ночью, и близко не удовлетворяет мою страсть. Сколько контроля у меня должно быть над этой ситуацией?

Я сжимаю губы, чтобы заглушить очередной стон, и шарканье у двери заставляет меня замереть. Я сжимаю руку на моем основании вместо того, чтобы провести ею по длине, сдерживая порцию трения. Мне так сильно нужно кончить. Может, когда я кончу, то вновь смогу ясно мыслить. Но не в том случае, если она будет и дальше разгуливать передо мной голая.

Я медленно провожу рукой, надеясь свести звук к минимуму.

Затем раздается стук в дверь…

— Я слышу тебя. Должна ли я обидеться на то, что ты сбежал подрочить, когда я хочу помочь тебе с этим?

Ее голос и мысль о том, что она слушает, уже перебор. Я провожу рукой быстрее, сминая себя, не беспокоясь, что я наведу большой беспорядок. Это неважно. Выпустить эту бомбу замедленного действия ― вот что важно. Мне нужно сберечь ее любой ценой.

Я сжимаю себя сильнее, и затем меня настигает ее прерывистый стон. Я вслушиваюсь, надеясь, молясь, нуждаясь в том, чтобы она тоже касалась себя от мысли, что я делаю это. Господи боже, это так горячо.

— Роуз? Ты?..

— Да. — Она вздыхает. — Я никогда не думала об этом прежде, но, возможно, это поможет. Позволит мне перестать бросаться на кого-то, кто очевидно не хочет меня.

Я сжимаю свой член, уже истекающий предэякулятом.

— Эта эрекция не принадлежит кому-то, кто не хочет тебя, доверься мне. Я пытаюсь уберечь тебя.

Она вновь стонет, и я дрочу быстрее, не пытаясь скрывать ни стона, ни хрипа, поскольку она все равно уже слушает.

— Кончи со мной, Роуз. Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя, когда засовываешь в себя пальцы.

Я не знаю, обращает ли она на меня внимание, и меня уязвляет от мысли: если Роуз слушает, я хочу ее полного внимания. Это я должен просовывать свои пальцы в ее киску, чтобы вызвать у нее освобождение, пока у нее не задрожат бедра.

— Блядь, — шепчет она, и, клянусь, это звучит так близко, что я слышу это словно у себя в ухе. Оргазм омывает мою длину несмотря на то, что я сжимаю ее, чтобы сдержать его. Я медленно провожу по члену, выплескивая из себя последствия моего освобождения, пока у меня вновь не получается мыслить ясно. Когда я открываю глаза, она абсолютно голая стоит на коленях возле меня.

Я почти останавливаю ее, но Роуз протягивает руку и все равно касается меня. Я не такой твердый как прежде, но я вернусь в состояние полной готовности, если еще несколько минут буду продолжать смотреть на нее.

— Он мягче, чем я ожидала, — говорит она.

Мне удается лишь наблюдать за ее исследованием, затем Роуз нежно обхватывает мои яйца одной рукой. Я в нескольких секундах от того, чтобы перевернуть ее и вонзиться в нее прямо здесь на полу. Она отпускает меня, и я съезжаю по стене, напряжение оставляет меня.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Я киваю, и она поднимается и передает мне полотенце, чтобы я вытерся им. Когда я вновь приобретаю приличный вид, я иду в спальню, но она по-прежнему полностью обнаженная.

В животе зарождается трепет, вызывая покалывание в пальцах и ноющую боль в члене. Дерьмо. Мастурбация не помогла снять напряжение.

Я сжимаю кулаки и удерживаю свой взгляд на ее лице.

— Ты должна одеться.

Роуз делает шаг вперед, и впервые в жизни я отступаю. Я, блядь, отступаю прочь от женщины, которая сведет меня с ума. Когда она сокращает дистанцию, на этот раз я не прерываю ее, когда она тянется в мои брюки и достает мою полутвердую длину, нежно поглаживая меня. Роуз неумела, но это не имеет значения, когда она прижимается ко мне. Я чувствую запах ее киски на ее пальцах, и вместо ожидания я беру ее свободную руку и засовываю пальцы к себе в рот, чтобы слизать ее соки.

— Ты кончила? — спрашиваю я, глядя ей в глаза.

Она качает головой, и я стискиваю ее в свои объятия и бросаю на кровать.

— Ну, мы не можем этого допустить. Если я оставлю тебя неудовлетворенной, ты можешь найти своего нового друга, Дэна, и дать ему закончить работу.

Она смеется и корчит нос, но смех затихает и переходит в стон, когда я провожу рукой по ее влаге. Она идеальна, мокрая и разгоряченная, уже готовая для меня. Если бы я только был готов пересечь эту черту.

Я с трудом сглатываю, когда она запускает пальцы в мои волосы, дергая за короткие пряди.

Хорошо, возможно, я готов пересечь эту черту.

24

РОУЗ

Кай говорит, что это плохая идея, в то же время притягивает меня ближе, приникая к каждой ласке, каждому прикосновению. Я не могу оторваться от него, и есть еще столько возможностей для исследований. Если он позволит мне.

Я провожу ногтями по его волосам, по шее, затем по груди, скребя по его соскам сквозь футболку.

— Можешь снять ее?

Он уже срывает ее через голову, когда бубнит:

— Я не должен снимать ее. Не должен снимать ее.

Его мышцы перекатываются и изгибаются, и я поднимаюсь и затягиваю один из сосков меж своих зубов.

Его шипение охватывает меня, делая влажной с каждой секундой. Кай продолжает вырисовывать пальцами узоры на моей коже, вовлекая меня глубже и погружая в свои касания. Я все еще хочу большего.

Я двигаю бедрами, поэтому он прижимается к соединению моих бедер. Даже больше того, он покачивается на своем бедре, пытаясь не соприкасаться со мной дальше.

— Не надо. — Я тянусь к Каю, но он отпихивает мои пальцы. — Я пытаюсь быть рациональным. Ты не хочешь, чтобы кто-то вроде меня забрал твою девственность.

Хорошо. Он хочет пойти этим путем. Я извиваюсь под ним, выводя его из равновесия, поэтому он утыкается в меня, и через несколько секунд я снимаю его боксеры и брюки до лодыжек. Я хочу этого, так что, может, я должна доказать ему это.

Он стонет.

— Ты действительно просто сделала это?

Я киваю, гордясь собой. Пока Кай не перекатывается на спину, принимает сидячее положение и перекидывает меня через свои бедра.

— Я сказал тебе подождать.

Я кошусь через плечо, не до конца веря в то, что он собирается, по моему мнению, сделать. Кай встречается своей рукой с моей задницей, и на миг я шокирована тем, что он правда меня ударил. Жгучая боль расцветает под кожей, создавая проникающее в меня тепло и затопляя каждой запретной фантазией, которые у меня были о нем.

Кай осторожно наблюдает за моим лицом, и я чувствую твердый выступ его члена напротив моего бедра. Ему нравится делать это так же, как мне наслаждаться этим наказанием.

В этот раз он ударяет по другой ягодице. Я вздрагиваю и тяжело дышу, когда еще одна волна чистого удовольствия прокатывается по моим нервным окончаниям.

— Что, — пытаюсь я, но язык по ощущениям словно нуга, а тело становится слабым на его ногах.

Еще один удар приходится на верхушку моих бедер, где моя задница встречается с ногами. Становится еще больнее, и затем место краснеет как и от других шлепков, которые становятся мельче и бойче. Я впиваюсь в постельное белье, используя его как якорь во время шторма.

— Пожалуйста, — хнычу я, с трудом понимая, что этот звук издаю я.

— Тебе это нравится, да? — Кай сминает пальцами мою пылающую плоть, и впервые в жизни я отпускаю себя. Я позволяю ему взять контроль и дать мне то, в чем, он знает, я нуждаюсь.

Когда я прихожу в себя, он переворачивает меня на спину и ложится подле меня. Я тянусь к нему, но он вновь отпихивает мои пальцы.

— Что мы обсуждали перед этим маленьким наказанием?

Я с трудом сглатываю и смотрю, как он проводит пальцем по моему твердому соску, по моему животу, зарывая руку меж моих бедер.

— Ах да, я думал об этом.

Но я не позволяю ему так просто уйти от темы.

— Ты мог думать об этом, но я делала нечто иное.

— Да. — Он усмехается. — Была занозой в моей заднице.

Я пожимаю плечами.

— Ты не устоишь, поскольку хочешь меня так же сильно, как хочу тебя я, так зачем продолжать сопротивляться.

Взгляд Кая смягчается, когда он встречается с моим.

— Ради тебя. Всегда ради тебя.

С меня уже достаточно этих «ради меня, обо мне, чтобы защитить меня». Каждый день это что-то новое. Что насчет него?

Я ударяю его в плечо, и Кай падает на спину, изгибая свои полные губы в веселье. Но улыбка сходит с его лица, когда я обхватываю своими бедрами его и усаживаюсь на него.

Кай поднимается на ноги, не успеваю я запутаться в одеялах, которые он спутал по пути.

Но я не сдаюсь так просто. Я следую за ним, и на этот раз он убегает.

— Только глянь, кто теперь убегает, — поддразниваю я, веселясь, несмотря на вихрь ужаса у меня в животе.

Он останавливается, заставляя меня вбежать прямо в его руку.

— Ты сказала «только глянь, кто теперь убегает»? — Я слышу нотку гнева в его голосе, чего, как известно, мне стоит бояться, но я не пугаюсь его, поскольку знаю, что в безопасности.

Я сглатываю образующийся ком в горле и киваю.

— Ты убежал от меня.

У него темнеют глаза, когда он смотрит на меня.

— Ну, ты довела меня до предела. Ты счастлива?

Я собираюсь вставить какое-нибудь остроумное замечание, когда он сгребает меня в объятия, подпирает к стене и удерживает возле нее. Паника ярко вспыхивает во мне, но стихает так же быстро.

— Я в безопасности, — шепчу я.

Что-то появляется в его глазах, когда он повторяет за мной, и я киваю, соглашаясь с собой или с ним, или с нами обоими. Я могу быть тем, что ему нужно. Я хочу быть тем, что ему нужно, если он только впустит меня достаточно далеко, чтобы я узнала, в чем он нуждается.

Кай прижимается к моему центру, и я раскачиваюсь на нем, используя стену как рычаг. Это приятно, не так плохо, и при каждом соприкосновении его члена с моим клитором я вынуждена сжиматься плотнее вокруг него.

Я хочу большего, поэтому я наклоняюсь и нежно кусаю его за нижнюю губу. Кай отвечает, отстраняясь и погружая свой язык в мой рот. Поцелуй выходит мокрым и медленным, мы скрежещем о зубы друг друга, но мне все равно, потому что это он, и на вкус он такой, как я и представляла. Столько раз я думала о настоящих поцелуях с ним, и всегда мне не хватало смелости пойти на это.

— Ты убьешь меня, — шепчет он в мой распухший рот.

— Только если ты захочешь, — говорю я, позволяя Каю опуститься на пол и утащить меня вместе с ним. Я оказываюсь у него на коленях, его твердая длина поймана в ловушку между нами.

У него дрожат руки, и я беру их в свои, поднося к губам. Он шепчет так тихо, что мне едва удается услышать.

— Мне страшно.

Я приподнимаюсь, балансируя на коленях по обе стороны от него, пока Кай своим толстым кончиком не растягивает меня. На миг жжение ударяет по старым ранам, и затем оно исчезает, не оставляя ничего кроме ощущения полноты во мне.

Я медленно двигаюсь, опускаясь на него сантиметр за блаженным сантиметром. Кай вновь обхватывает меня своими руками, прижимая ближе. Я приподнимаю его подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Останься со мной.

Взгляд в его глазах тот же, что я привыкла видеть… я выбрасываю эти мысли из своей головы и фокусируюсь на нем, лишь на нем.

Когда я оказываюсь наравне с его телом, я останавливаюсь, обхватываю его ногами, прижимаясь к нему. Кай смотрит мне в глаза, и я награждаю его робкой улыбкой.

— Я не знаю, что теперь делать.

Он подается вперед, вызывая трение и посылая по мне волны шока.

— О, — шепчу я.

Его широко распахнутые глаза отражают мои, мы обмениваемся благоговейными взглядами.

Я сглатываю, боясь двинуться или даже дернуться из-за того, что ощущение будет слишком сильным, и мне придется остановиться.

Кай проводит пальцами по моей заднице, обхватывая ягодицы.

— Идеально, — бормочет он мне в губы. Я делаю пробное движение, используя пресс, чтобы подняться вперед, скользя им внутрь и из меня, я не могу сказать точно, но это так приятно, что я вжимаюсь своим лбом в его.

— Это…

— Знаю, — говорит он. — Прости, что заставил тебя ждать.

Я качаю головой, потому что это сейчас неважно. Важно лишь то, как он вжимается в меня и напряжение его мышц при каждом моем движении. Как Кай впивается пальцами в мои бедра, словно ему хочется большего, чем позволять мне вести.

— Что тебе нужно? — Это странный вопрос, поскольку я не уверена даже в том, что мне самой сейчас нужно.

Кай двигает ногами под моей задницей и кладет меня на спину. Я позволяю ему накрыть меня своим теплым весом, дожидаясь того, когда наши тела воссоединятся.

— Ты так идеальна.

Я улыбаюсь и зарываюсь пальцами в его волосы.

— Ты тоже весьма хорош.

Он усмехается, затем скользит своими бедрами вперед. Это абсолютно новое ощущение, гораздо более превосходящее первый раз. Я чувствую себя такой наполненной, такой тугой на нем.

Я могу лишь цепляться за его плечи и верить в то, что Кай знает, что сработает. Он вновь скользит бедрами вперед, а я скольжу бедрами по полу, толчок получается настолько мощным, что я чувствую его глубоко внутри себя, но основание ударяет прямо по моему клитору.

— О, сделай это еще раз.

Кай усмехается, весь страх исчез из его взгляда. Теперь он со мной. Только со мной.

— Тогда держись за меня.

Я тянусь, обвиваю руками его шею и позволяю ему начать медленное глубокое погружение в мое тело. Поначалу возвращаются воспоминания, но я утыкаюсь лицом в его шею, позволяя запаху Кая утвердиться настолько же, сколь и моей хватке.

— Да, — шепчу я.

Когда это начинается, я не могу остановиться. Кай впечатывается в мой клитор, стягивая оргазм все плотнее и плотнее внутри меня.

— Да, да, да, да, да, да, дадададада.

Пока мое тело не рассыпается на миллион кусочков, сдерживаемых лишь его телом напротив моего. Когда я прихожу в себя, руки напоминают желе, а спина горит из-за пола. Через миг я понимаю, что Кай не кончил. Он опирается на икры, чтобы ему открылся вид на соединение наших тел, но теперь он входит и выходит лишь своей головкой, дразня как себя, так и меня.

Его хватка усиливается, и Кай вырывается из моего тела, поглаживая свою длину, пока мои живот и грудь не покрывают густые струи спермы. Затем он ложится на меня, особо не заботясь о беспорядке.

Это приятно. Мое тело гудит от тяжелой пульсации в моем центре. Впервые в жизни я чувствую себя целостной. Не в том смысле, что «он дополняет меня», а так, словно один раз в жизни мое слабое тело сделало то, что было необходимо, и я позволила себе насладиться этим.

Я прижимаю голову Кая к своей груди, тяжело дыша, пока он аккуратно не поднимается и не утягивает меня за собой.

— Давай, пора вымыться.

Я хочу залезть в кровать и проспать неделю, но он не позволяет мне лечь. Вместо этого Кай поднимает меня на ноги, заводит в душ и моет каждый сантиметр моей кожи с головы до пят.

После этого он аккуратно вытирает меня, и мы оба забираемся в постель. Я даже не знаю, сколько сейчас времени, но я засыпаю на изгибе его руки, и этот блаженный сон лишен сновидений.

25

КАЙ

Пока Роуз спит возле меня, я со страстью вспоминаю, как ее тело ощущается на моем и как она утаскивает меня на свою орбиту, чтобы мы могли разбиться и сгореть вместе. Я прислушиваюсь к ее тихому сопению, ожидая момента, когда она начнет открывать глаза и я смогу взять ее вновь. На этот раз всеми способами, которыми представлял. Все это время я сдерживался, но теперь она моя, и я не намерен отпускать ее вновь.

Я провожу пальцем по скуле Роуз, пытаясь запомнить каждую черточку ее лица. Когда она открывает глаза и смотрит на меня, я нежно переворачиваю ее на спину и опускаюсь своим весом меж ее бедер. Она приветствует меня, раздвигая ноги для большего доступа моих бедер.

— Ты смотрел, как я сплю? Это своего рода жутко.

Я нежно прикусываю ее подбородок зубами.

— Я не мог уснуть, но я могу смотреть на тебя весь день. Легкий компромисс.

— Хмм… скажешь это завтра, когда захочешь провести в постели весь день.

Я выгибаюсь всем телом в ее.

— О, мне не нужна причина оставаться в постели весь день. Мне нужна лишь ты.

Улыбка оттягивает уголки ее губ, и я зачарован Роуз, когда она становится больше.

— Ты сейчас так говоришь, но в какой-то момент нам нужно будет помыться и поесть. Знаешь, заняться рутиной. Мне нравится настоящая еда теперь, когда я могу есть ее регулярно.

Я подтягиваю ноги Роуз вокруг моих бедер и фокусируюсь на скольжении моей длины по ее уже влажному шву.

— Хмм… кажется, ты тоже меня ждала. Такая мокрая для кого-то, кто только что проснулся.

— Может, это был хороший сон.

На этот раз я ловлю ее нижнюю губу зубами и слизываю боль.

— Или, может, ты так быстро стала мокрой, потому что знаешь, что я собираюсь сделать с тобой.

Роуз зарывается пальцами в мои волосы и проводит по моему загривку. Каждая часть меня вспыхивает под ее пальцами.

— Думаю, тебе придется напомнить мне.

Я берусь за ее бедра, когда выравниваю наши тела и медленно погружаюсь в нее. Роуз опускает взгляд на место нашего единения, что делаю и я тоже. Я не могу насытиться ею. Ее киска так туго сжимает меня, что мне едва удается держать себя под контролем, когда я полностью оказываюсь в ней.

— Какие ощущения?

Роуз кивает, все еще наблюдая за медленно скользящим в и из нее членом. Я подаюсь бедрами вверх, меняя угол, и она втягивает воздух, находя своими глазами мои.

— О, это приятно.

— Есть миллион разных способов. Мы можем исследовать каждый и повторить твои любимые.

Она облизывает губы и затем всасывает нижнюю, выгибая шею и откидывая голову назад.

— О…

Я люблю слушать, как она получает удовольствие ― каждый стон, каждое хныканье, каждый вздох. Все это.

Я разрываюсь между наблюдением за ее блестящей сжимающей меня пиздой и за ярким удовольствием на лице Роуз. В итоге попеременно делаю и то, и другое, наблюдая за ней в поисках подсказок, используя полученную информацию, чтобы сделать Роуз приятнее.

— Ты так прекрасна, будучи полностью затерявшейся в ощущении, — шепчу я. Опустив свою грудь на ее, я подтягиваю свои локти под ее руки. Так приятно ощущать голую кожу Роуз, я могу коснуться, облизать, поцеловать каждый ее сантиметр.

Я кусаю мягкий изгиб ее груди и оттягиваю сосок Роуз. Она выгибается в меня, вновь меняя угол, и я задыхаюсь, прослеживая движение, пока оно не увлекает меня. Роуз продолжает двигать бедрами вверх и вниз, и я повторяю ее ритм, давая ей необходимую стимуляцию. Пока я не опускаю руку между нами и не начинаю тереть кончиками пальцев ее маленький комочек. Здесь она тоже мокрая. Когда я ускоряюсь, Роуз начинает дышать быстрее, но мне этого мало. Я хочу, чтобы ее дыхание стало тяжелее, чтобы она стонала, кричала мое имя, когда кончает.

Я притягиваю ее ноги вперед и сажусь на пятки, затем вновь меняю внутри нее угол, но на этот раз у меня есть свободный доступ к ее клитору, благодаря чему я обеспечиваю ей всю необходимую стимуляцию.

И Роуз не нуждается во многом. Через несколько секунд она впивается в постельное белье, пытаясь приблизиться ко мне и скользя задницей по моим коленям.

Я ускоряю движение пальцами, полностью концентрируясь на ней.

— Ты собираешься кончить для меня, тигрица? Сделай это. Я хочу ощутить, как ты отпускаешь себя.

Она тяжело дышит, поднимая голову с подушки, борясь за освобождение, и затем она начинает дрожать, ее ноги трясутся, и Роуз сжимает бедра, пока сильно кончает. Я вхожу в нее, пока она не расслабляется, затем я выхожу из ее мягкой киски и выплескиваю разрядку ей на живот. Это не самый безопасный метод, но я не хочу преград между нами.

Когда последняя капля моей спермы помечает кожу Роуз, что-то расслабляется во мне, отчего мне становится легче дышать. Я слезаю с постели и беру салфетку, чтобы вытереть ее кожу, затем вытираю свою. Когда я возвращаюсь к ней на кровать, она смотрит, отслеживая каждое мое движение, пока я устраиваюсь подле Роуз, поворачиваясь к ней лицом, чтобы видеть ее глаза.

— Ты в порядке?

— Да, а ты?

Я киваю.

— Думаю, я в порядке. Возможно, у меня вновь стоит, но в остальном да, в порядке.

Она усмехается и подвигается ближе, переплетая наши ноги.

— Не возражаю против таких прикосновений. Я ненавижу, когда меня хватают, дергают, бьют. Ты был жестким и нежным со мной, и у меня не было ни малейшего сожаления.

Я подаюсь вперед и дарю нежный поцелуй, наслаждаясь ощущением ее губ.

— Хорошо, потому что теперь ты застряла со мной.

Запутываясь в одеялах между нами, Роуз поворачивается спиной к моей груди. Это не то же самое, когда я прижимаю ее к стене, но весьма похоже. Может, потому что она не в ловушке без шанса на спасение? В любом случае я держу руку расслабленной на талии Роуз, чтобы она знала, что может подняться в любое время, когда ей понадобится. Я совсем не возражаю против ее голых ягодиц, прижимающихся к моему члену.

Когда Роуз вновь заговаривает, ее голос такой мягкий и сонный.

— Почему ты кончаешь на мой живот?

Я нежно прикусываю ее ухо и целую изгиб ее шеи.

— Потому что сомневаюсь, что ты готова сейчас к детям. Но поверь, кончить в тебя, ощутить, как моя разрядка стекает по твоим бедрам, ― блаженное удовольствие, которое я очень скоро собираюсь ощутить. Нам просто нужно сначала разобраться с логистикой.

Она кивает, подкладывая руку под щеку и сжимая губы.

— Все в порядке.

Если бы Роуз была более проснувшейся, я бы отшлепал ее за озвученный полушепотом ответ о том, чтобы кончить в нее. Когда придет время, надеюсь, ей это тоже понравится.

Я вновь целую ее шею и сильнее притягиваю к себе, чтобы чувствовать низ ее грудей на предплечье. Роуз издает еще один сонный звук, и я могу лишь смотреть, как ее вновь охватывает сон.

Я хочу сильнее вжать ее в себя, скользнуть в нее сзади в такой же позе и трахать ее до пробуждения. Дать ей проснуться, кончая на мне. Эта мысль застревает в моей голове, и я позволяю ей осесть во мне в качестве идеи для совместного наслаждения, если ей понравится.

У меня сжимается грудь, пока я наблюдаю за тем, как она спит. Мне хочется сказать сотню вещей. Ничто из этого не является важным, но все они требуют, чтобы я произнес слова, и тогда они покинут мою голову. Даже если выкинуть их из головы, это не поможет. Я все еще чувствую их. Все мелочи, которые она делает и которые заставляют мое сердце болезненно щемить в груди, все равно будут там. Я не могу отбросить или избавиться от этого.

Я провожу губами по ее лопатке и думаю. Мы никогда прежде не говорили о чувствах. Я не отношусь к тем парням, которые делятся подобными вещами, но с ней я хочу, чтобы она знала, что она заставляет мое сердце биться. Ее слова, ее запах, ее гнев и жестокость, которую я вижу в ее глазах, заставляют мое сердце замирать в груди, но оно принадлежит ей. Я просто не уверен, что Роуз уже готова услышать эту правду, как и я не готов произнести ее.

Ее голос прорывается сквозь мои мысли.

— Знаешь, я больше не девственница, по твоему определению, так что мы можем пожениться, и ты будешь в безопасности.

Мысль о том, что она хочет быть только со мной, выйти за меня замуж, оберегать меня, одновременно злит и попирает меня. Я вновь целую ее.

— Засыпай. Мы поговорим об этом завтра, если захочешь.

Роуз поворачивается, смахивая сонливость с глаз, именно это я только что сказал ей не делать.

— Что? Правда? Ты передумал после секса? Этого было достаточно?

Мне не нужно напоминать ей, что переспать с ней не было для нас двоих пустяком.

— Засыпай. Мы можем поговорить об этом как следует завтра. Мы оба слишком уставшие, чтобы быть рациональными сейчас. Кроме того, если ты начнешь болтать со мной, я трахну тебя вновь, а я думаю, что тебе еще пока трудно это сделать еще раз.

К моему удивлению, Роуз не спорит. Она поворачивается вновь, устраиваясь рядом со мной, и делает, как ей было сказано.

Мне не хватает духу сказать ей, что мы никогда не будем в безопасности, пока жива эта председательская сука.

26

РОУЗ

Утром я первым делом тянусь к Каю. Я провожу руками по теплым простыням и ничего не нахожу, кроме пустоты, где он заснул возле меня после нашего последнего раза.

При одной мысли об этом у меня по шее и щекам разливается жар. Не потому что мне стыдно, а потому что я не представляла, что секс может быть таким... изобретательным. И у Кая очень, очень развита изобретательность. У меня болят мышцы, о существовании которых я даже не подозревала.

Я переворачиваюсь, ища его взглядом, и замираю, увидев, что он сидит возле кровати на полу.

— Ты в порядке?

Кай кивает, взгляд его полон решимости.

Я начинаю подниматься, сбрасывая с себя спутанные простыни.

— Что такое? Все в порядке? Валентина?

Кай проводит рукой по кровати и берет мою руку в свою. Когда он заговаривает, его голос становится тихим шепотом, как будто он не может подобрать слова.

— Все в порядке. Ничего не случилось. Успокойся.

Мне не нравится, что Кай говорит мне успокоиться, когда он стоит на коленях у кровати, но я откидываюсь на подушку и резко поднимаю простыню, чтобы прикрыть свою обнаженную кожу. Кай смотрит на движение, но не комментирует его.

Только по одной еще причине мужчина опускается вот так на колени на полу, и что-то странное подкатывает к горлу при этой мысли. Я хочу этого, но не из чувства долга или вины.

Делать это, чтобы защитить его жизнь, совсем иное дело. По крайней мере, я так себе говорю.

Дерьмо. А теперь я не думаю, что смогу сделать это, когда Кай стоит здесь, но еще даже не задал свой вопрос.

— Пожалуйста, поднимись. Давай обсудим это.

Он сужает глаза.

— Ты шутишь? Мы спорили об этом уже несколько дней. Ну, об этом и сексе, но…

К счастью, Кай поднимается с пола и забирается в кровать рядом со мной. И я понимаю, что это очень плохая идея, как только он скользит теплыми руками по моей голой коже. Когда Кай прикасается ко мне, я не могу думать ясно. Еще сложнее, когда я вижу его абсолютно нагое тело и ощущаю доказательство того, как сильно он хочет меня.

— Чего ты хочешь, Роуз? Я не хочу жениться на тебе, чтобы не испортить тебе жизнь, но ты настаиваешь на этом. Я решаю, что мы должны пожениться, чтобы я мог вылизывать твои кремовые бедра каждый день, по крайней мере, пока я тебе не надоем, а ты отказываешь мне и выглядишь так, будто хочешь сбежать.

Когда Кай ставит вопрос таким образом… Я прочищаю горло и сажусь рядом с ним так, чтобы не касаться друг друга. Белая простыня не такая уж большая преграда, но я должна что-то сделать, иначе все это быстро закончится, и мы ничего не решим.

— Не то чтобы я не хотела выйти за тебя. Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя в ловушке. Во власти твоих обстоятельств.

— Разве всё не наоборот? Ты во власти этих обстоятельств в той же мере, что и я. Тебе не нужно было заключать сделку с советом. Ты могла оставить меня гнить в одиночестве и защитить свою задницу.

Кай тянется ко мне, а я качаю головой, сдерживая его рукой на груди.

— Мне больше не нужна защита, не так, как тебе.

— Не думаешь, что семья Сэла придет за тобой, когда узнает, что на самом деле произошло той ночью?

Я отвожу взгляд и смотрю в сторону.

— Думаешь, они придут за жертвой своего сына, даже если его смерть связана с чьим-то нападением? Я не сомневаюсь, что Адриан охотился за Сэлом из-за того, что тот сделал с Валентиной. Это не имеет со мной ничего общего. Наверняка он очень мало знает обо мне, помимо того, что он помогал мне в лечении, когда мне это было нужно.

Кай хватает меня за руку так быстро, что я не успеваю среагировать, прежде чем притягивает меня к изгибу своего плеча и прижимает к себе.

— Адриан знает, кто ты и что ты значишь для Валентины, что делает тебя значимой для него. Он мог убить Сэла ради нее, но я сомневаюсь, что его семью будут волновать детали. Они всем нам желают смерти.

Я сглатываю чувство вины, все еще сковывающее мое горло, не в силах осознать последнюю часть моих колебаний.

Крошечная часть меня хочет, чтобы Кай согласился из-за того, что ему действительно не все равно, а не из-за каких-то обязательств или угроз.

Через мгновение Кай шепчет одно слово в мои волосы, прижимая мою голову к своему рту.

— Пожалуйста.

Я не могу противиться нежной мольбе в его тоне.

— Да. Хорошо. Я выйду за тебя, но я, по крайней мере, хочу платье, в котором я не буду чувствовать себя идиоткой.

Кай опрокидывает меня на спину и устраивается между моих бедер.

— Серьезно?

Я киваю, и от его улыбки у меня сжимается горло. Твою мать, я влюбляюсь в Кая. Это поражает меня, как чертов якорь койота Вайли. Дерьмо. Это не облегчит нам жизнь, когда в один момент нам придется пойти разными путями. Я знаю, что он оказался со мной только для того, чтобы не привлекать ко мне внимания, пока Адриан разбирается с угрозой для него и советом. Но за то короткое время, что я была с ним двадцать четыре часа в сутки, я узнала Кая лучше. Он умный, чертовски умный, и то, как работает его разум, завораживает. Я не думаю, что всей жизни хватит, чтобы понять все его нюансы.

Разве не для этого люди женятся, чтобы всю жизнь узнавать любимого человека?

Только вот это будет односторонним. Защита для нас обоих, возможно, и немного веселья в постели. Я сомневаюсь, что после Кая я смогу найти кого-то, кто заставит меня чувствовать себя в такой же безопасности и настолько же лелеемой при каждом прикосновении.

Пока я думаю, Кай целует меня в щеку, слезает с кровати и входит в гардероб.

— Нам нужно одеться. Я могу привезти твой наряд, юриста и судью в течение часа. Это слишком быстро?

Слишком быстро, чтобы заманить его в ловушку брака? Возможно. Слишком быстро, чтобы провести с ним мою жизнь? Нет, никогда.

Я с трудом сглатываю и перекатываюсь в сторону, чтобы взять себя в руки, прежде чем слезть с кровати.

— Просто дай мне знать, если тебе что-то понадобится.

Кай подбегает, вновь целует меня в щеку, а затем выходит из комнаты, крича по пути.

— Тебе просто нужно прийти.

Когда он сказал в течение часа, он не шутил. Не прошло и часа, не успела я даже позавтракать, как меня уже ждали два незнакомца и одно шелковое кремовое платье. Через минуту я наношу легкий макияж и придаю платью решительный вид. Я остаюсь босой, поскольку у меня нет подходящей обуви, и когда я вхожу в гостиную, Кай протягивает мне белую розу, с которой подхожу к стоящему у двери суровому мужчине.

— Ах, — говорит он, его голос напоминает скрежет ветвей дерева по оконному стеклу. — Давай разберемся с этим, раз уж ты не захотела ждать подходящего времени.

Я прижимаюсь к Каю, безупречно одетому в черный костюм с белым бутоном розы на отвороте.

— Ты ведь не похитил его, да?

Кай прижимается лбом к моему.

— Нет, но я приберегу эту идею на следующий раз, возможно, он будет меньше жаловаться, если подумает, что я действительно причиню ему боль.

Мы проделываем всю эту церемонию, и я стараюсь сохранить нейтральное выражение лица, пока мы произносим наши ничего не значащие клятвы. Кай не делает того же, каждое слово пронизано эмоциями, и мне приходится напомнить себе, что это наверняка игра. Он убеждает этих людей, что это было сделано из любви, а не из необходимости.

Когда все заканчивается, мы подписываем бумаги, все заверяется нотариально, и Кай широко открывает дверь.

— Убирайтесь. Мне нужно оттрахать свою жену до потери сознания.

Румянец опаляет мои щеки, и я иду в кухню, чтобы поставить розу в вазу с водой. Она не продержится долго, но мне раньше никогда не дарили цветов, поэтому я хочу насладиться этим еще немного.

Кай подходит ко мне сзади, вжимая мои бедра в себя, не успеваю я обернуться.

Чистая паника ускоряет мой пульс, охватывая мое лицо, шею, голову. Я растопыриваю пальцы на холодной гранитной стойке, пытаясь воспротивиться, но я все еще дрожу от натиска.

— Шшшш, — шепчет Кай, притягивая меня к своей груди, но не заключая в клетку, не захватывая в ловушку. — Я с тобой. Ты в безопасности.

Этих слов достаточно, чтобы помочь мне отогнать панику и восстановить нормальное дыхание. Черт побери. Когда уже этот придурок перестанет поганить мою жизнь? Я ненавижу, что каждый мой день связан с воспоминаниями о Сэле, даже если я не хочу этого.

Кай опускается на колени и развязывает шелковые завязки на моей талии, чтобы расстегнуть платье. Оно спадает с моих плеч, когда Кай проводит пальцами по краю моих трусиков.

— Давай попробуем что-нибудь еще?

Я остаюсь обнаженной ниже талии за считанные секунды, с меня снимают трусики. Он поднимает меня на край стойки и одним плавным движением закидывает мои ноги себе на плечи.

— Ляг на спину, — приказывает он низким голосом.

Я делаю, как просит Кай, и игнорирую прохладу холодной стойки подо мной. Интересная комбинация с жарким ощущением того, как он находится между моих бедер.

Кай проводит пальцами от моего колена до чувствительной кожи на верхней части бедер.

— Ммм…

Я протягиваю руку и провожу пальцами по его волосам. Не направляя его, а лишь желая прикоснуться к нему.

Когда Кай облизывает меня от центра до клитора, я выгибаюсь от стойки, и ему приходится прижимать меня своим сильным предплечьем.

— Ты собираешься извиваться или позволишь мне заняться делом? — говорит он в мою уже влажную плоть.

Я судорожно сглатываю и стараюсь оставаться неподвижной. Что невозможно, когда Кай ласкает зубами мой клитор, а другой рукой нащупывает ритм. Он погружает в меня пальцы, напоминая мне, насколько мне все это ново, а языком и зубами делает злые вещи с моим клитором, перекатывая и покусывая его. Малейший намек на боль толкает меня за грань оргазма.

Я не чувствую пальцев рук и ног, когда ощущения охватывают меня. Кай встает, сдвигая мои бедра к своим.

— Моя невеста довольна?

Ухватившись за лацканы пиджака Кая, я притягиваю его к себе в поцелуе. На вкус он как секс, моя киска и нечто, принадлежащее лишь ему. Когда Кай запускает пальцы в мои волосы, сжимая их в кулак на затылке, я уже опять мокрая для него.

— Черт возьми, что ты делаешь со мной, — шепчет он мне в щеку. — Я буду брать тебя вновь и вновь. И если ты еще сможешь ходить, когда я закончу, то я буду продолжать, пока ты не будешь ходить в раскорячку, как новорожденный олененок.

Я усмехаюсь, не в силах сдержаться.

— Звучит не слишком романтично.

Теперь его очередь смеяться.

— О, будет очень романтично, когда я вылижу твой клитор, твою пизду, твою задницу ― все это. Нет ни одного сантиметра твоего тела, вкус которого я не познаю, Роуз. Ты сможешь это выдержать?

Я тяжело сглатываю и киваю, не в силах описать происходящую внутри меня бурю от его слов.

Черт возьми, я хочу всего этого, но при каждом его взгляде на меня я боюсь, что Кай здесь только из-за обязательств, долга, его обещания Адриану беречь меня. Если это единственный способ, то, конечно, он поступит так. Даже я понимаю это о его достоинстве.

Просто мне очень ненавистно, как сильно я хочу, чтобы это было по-настоящему. Я смахиваю слезу и целую Кая, чтобы он не заметил. Может, на какое-то время я смогу притвориться.

27

КАЙ

Сегодня в квартире тихо, или, может, это обычный звук внутри моей головы, когда я спокоен. Быть с ней и видеть ее улыбку ― это делает что-то со мной. Роуз дарит мне покой, который я не должен был получить после всего совершенного мною.

Я иду нагой на кухню и беру яйца из холодильника. Я едва приступаю к кофе, когда она выходит из спальни в помятой простыне. Ее волосы в беспорядке, и я никогда не видел более красивой женщины.

Роуз берет немного сыра с тарелки возле плиты и откусывает его, но я вижу нечто иное, что я хочу испробовать.

Когда я поворачиваю ее к стойке, вжимая животом в край, она напрягается. Я не двигаюсь, позволяя ей привыкнуть к ощущению моего присутствия и того, как я прижимаюсь к ее спине.

Я не могу точно определить момент, но Роуз полагается на меня. Очень важно, чтобы я не подвел ее доверия. Не только для нее, но и для меня.

— Изголодалась? — произношу я в изгиб ее шеи.

— Ммм… да, но не по яйцам.

Роуз прижимается ко мне, и я скольжу рукой по ее телу, раздвигая простынь, чтобы коснуться ее голой кожи.

— Тогда как насчет бекона?

Я облизываю губы, когда Роуз тянется рукой за мою шею, чтобы притянуть меня вниз.

— Нет, бекон я тоже не хочу.

Я провожу зубами и языком по контуру одного плавного плеча, затем делаю то же самое с другой стороны.

— Тогда никакого бекона. — У меня встает от ощущения сжимающих мой член ягодиц. Я облизываю губы и аккуратно снимаю простынь с кожи Роуз, позволяя ей упасть на пол. — У меня есть идея.

Она задирает голову на моем плече, чтобы взглянуть на меня.

— Какая идея?

Держа одной рукой ее за талию, другой я выключаю конфорку и переставляю сковородку.

— Давай попробуем что-то новое? Ну, новое для тебя, несомненно.

В ее взгляде появляются вопросы, но никакого страха я не замечаю. С этим можно работать.

Я провожу рукой по ее мягкому животу и опускаю между бедер. Роуз уже мокрая, и я немного кружу пальцами на ее клиторе.

Когда я подношу другую руку к ее рту, а большой палец ― к ее зубам, она понимает намек и облизывает его. Когда я убираю его, она задает вопрос.

— Что ты собираешься сделать?

Моим единственным ответом служит улыбка, которая сводит ее с ума, поскольку ничего ей не говорит.

Держа одну руку на клиторе Роуз и заставляя уделять ему внимание, я провожу другой рукой по ее заднице и пальцами раздвигаю ее ягодицы.

— Наклонись чуть-чуть над стойкой для меня, тигрица. Обещаю, это стоит того.

Роуз делает, как я прошу, и наклоняется над стойкой, стараясь не затронуть мою руку на граните. Я сползаю вниз, касаясь запястьем ее бедра.

Каждая секунда стимуляции делает ее еще более влажной, и я провожу своей длиной по бедру Роуз, когда касаюсь ее.

Я провожу пальцем по маленькой ложбинке ее задницы, и она напрягается, выпустив небольшой порыв воздуха.

— Успокойся, я пока не собираюсь трахать тебя сюда. Тебе потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Считай это аперитивом.

Она прижимается грудью и щекой к стойке, приподнимаясь на цыпочки, чтобы предоставить мне лучший доступ. Большим пальцем, который Роуз всосала, я осторожно проникаю в ее заднюю дырочку, по чуть-чуть за раз, все время ускоряя движения на ее клиторе.

— Вот так, расслабься, — шепчу я, не сводя глаз с ее лица, если вдруг для нее это станет перебором. — Как тебе? Какие ощущения?

Она кивает, сжимая глаза и рот, словно пытаясь сдержать свою реакцию.

— Приятные, — говорит она с придыханием. — Так приятно. Не останавливайся.

Я ввожу большой палец дальше, поражаясь тому, как плотно она будет обхватывать мой член однажды. Я готов взорваться, только наблюдая за тем, как она принимает его, не могу представить, что будет, когда вместо него в ней будет мой член.

— Ты уже близко? Отпусти себя навстречу ощущению и дыши.

Роуз вновь выдыхает, за этим следует стон, и он пробирает меня насквозь. Черт подери, она выглядит горячо. Роуз впивается ногтями в мое запястье на ее теле, и я даже не успеваю понять, что она схватила меня.

— Не останавливайся, — бубнит она.

Я целую лопатку Роуз и работаю руками быстрее, трахая ее задницу большим пальцем и одновременно воздействуя пальцами на ее клитор.

Она взрывается с тихим хныканьем, которое переходит в стон в виде моего имени. Я с трудом сглатываю, сдвигаясь, чтобы прижаться к ней своим ноющим членом. Через несколько секунд она сжимает мое запястье, чтобы не дать мне продолжить.

Я отодвигаюсь от нее и направляюсь к раковине, чтобы вымыть руки.

— Я бы вылизал соки с твоей киски, но я собираюсь сделать завтрак, так что давай будем поддерживать гигиену, ладно?

Роуз встает, берет с пола простыню и оборачивает ею свою грудь, словно полотенцем.

— Мы не закончили на этом?

Я поворачиваюсь к ней с ухмылкой на лице, облокачиваясь на край раковины и вытирая руки.

— Что это значит?

Стараясь не наступить на простынь, она подходит ко мне и опускается на колени у моих ног. Я с трудом сглатываю от этого вида, и вдруг мне становится трудно дышать. Роуз берет меня в руку, наклоняя голову вперед, и смыкает вокруг меня рот так далеко, как только может.

Я тянусь к стойке, нуждаясь в опоре.

— Дерьмо, Роуз.

Она закатывает глаза, чтобы посмотреть на меня, и делает еще одно долгое всасывающее движение ртом, следуя рукой за ее губами к моей головке, а затем обратно. Я зарываюсь пальцами в ее волосы, зная, что долго не протяну.

— Чуть сильнее.

Как гребаная чемпионка, она добавляет еще усилий, а затем малейшее касание ее зубов отправляет меня за грань. Роуз принимает и это, проглатывая меня, смакуя мою сперму, пока мои колени не начинают трястись.

Когда она заканчивает, то вытирает рот простыней, и я помогаю ей встать.

— Как тебе?

Я сильно целую ее, переплетая наши языки. Когда я позволяю ей сделать вдох, она словно в трансе и пошатывается.

— Чертовски потрясающе.

Розовый румянец окрашивает ее шею, и она поворачивается к яйцам, которые я бросил в пользу ее тела.

— Давай поедим, а потом займемся более веселыми вещами.

Я в последний раз сминаю ее задницу и иду в спальню, чтобы быстро принять душ. Если Роуз готовит, то я поем. Если нет, то я сам все приготовлю и накормлю ее.

Я быстро моюсь в силу того, что меня окутывают мысли о ее теле и желание вновь взять ее. Когда я выхожу из спальни, вытирая волосы полотенцем и надевая боксеры, по крайней мере, на время, я застаю Роуз за готовкой яичницы с прижатым к уху телефоном.

У меня замирает сердце, и я сокращаю расстояние за несколько шагов, выхватываю телефон из рук, где она держит его между головой и шеей, и вешаю трубку.

— Какого черта ты творишь?

Она замирает со спатулой в руке и грозящейся упасть с тела простыней, поскольку я чуть не сбил ее с ног.

— Что случилось?

Я взмахом руки указываю на телефон.

— С кем ты говорила?

— С Валентиной. Я не говорила с ней с тех пор, как мы уехали из домика, и я хотела ввести ее в курс дела.

Я не даю ей продолжить объяснения. Она идет за мной, пока я шествую в спальню, хватаю чемоданы из шкафа и бросаю их на кровать.

— Начинай собираться.

Она прижимает простыню к груди.

— Зачем? Что происходит? Я не хочу опять уезжать.

Пока я думаю об этом, я выключаю телефон и вынимаю батарею. Затем прохожусь по комнате и собираю одежду на выход и ту, которую нужно упаковать.

Она хватает меня своими холодными руками за бицепс.

— Что происходит? Поговори со мной.

— Ты позвонила Валентине. У нас какое-то время была шпионка в доме. Мы думали, что избавились от нее, но никогда нельзя быть уверенным. Не говоря уже о том, что кто угодно может прослушивать наши телефоны, компьютеры, эту квартиру, все это.

Она выглядит растерянной, опустив уголки губ с тяжелым взглядом.

— Если ты так переживал из-за этого, почему ты ничего не сказал?

Я бросаю одежду в чемодан и смотрю на ее сторону гардероба.

— Потому что я не хотел заставлять тебя волноваться еще сильнее, когда ты только…

— Только что?

Я останавливаюсь и с трудом сглатываю, встречаясь с ней взглядом.

— Когда ты только перестала ненавидеть меня.

Роуз качает головой, на этот раз заходя за мной в гардероб.

— Я никогда тебя не ненавидела. Ты часто выводил меня из себя, конечно, но я никогда не ненавидела тебя.

Ничего из сказанного мною не исправит ситуацию. Мы опять должны уехать, и это моя вина с самого начала. Это нечестно по отношению к ней. Я сажусь на край кровати, бросаю горсть одежды, которую держу в руках, позволяя ей соскользнуть на пол.

— Ты можешь остаться здесь. Они хотят только меня. Она хочет только меня.

Роуз подходит ко мне и опускается так, чтобы видеть мое лицо.

— Что насчет здешнего совета, твоей сестры? Они должны защищать нас. Вот почему мы приехали сюда и устроили весь этот цирк с самого начала.

У меня немеет язык, и мне приходится сглотнуть, прежде чем я смогу заговорить вновь.

— Да, но не было ни звонков, ни охраны, ничего. Я начинаю думать, что моя сестра не может защитить нас даже больше, чем себя. Почему, по-твоему, она так хотела заключить союз с советом другого влиятельного города? Она боится чего-то или кого-то.

— Мы можем помочь ей? — спрашивает Роуз, скользя рукой по моему бедру, чтобы переплести наши пальцы.

Я фыркаю и отвожу взгляд.

— Этот мир тебя не заслуживает. Она бы отдала тебя на растерзание, если бы это способствовало ее политическим амбициям. Гуппи не может помочь акуле, если только она не хочет стать едой.

Роуз скалится, отдергивая свою руку от моей.

— Я могу быть слишком милой, но это не то, чего я должна стыдиться или прекратить делать, потому что все остальные ― мудаки.

Я наклоняюсь и кладу голову на руки, когда она выходит из комнаты. Потрясающе. Сегодня я все испортил. Я даю себе минуту на раздумья, потом встаю, поворачиваюсь к чемоданам лицом и начинаю опять складывать.

Я уже почти заканчиваю, когда она возвращается в комнату, хватает одежду и опять уходит. Мы не впервые ссоримся, или, черт возьми, даже не во второй раз, но это было раньше, когда мне приходилось бороться с ней за то, чтобы она жила, за то, чтобы она оставалась. На этот раз мы оба, а не только она, должны посмотреть в лицо фактам. Мы разные люди и смотрим на мир иначе.

Я опять сажусь на край кровати, чтобы сложить одежду, хотя это не имеет значения, так как она все равно отправится в чемодан. Адриану тоже приходится сталкиваться с подобной проблемой? Валентина ― одна из самых замечательных людей, которых я когда-либо встречал. Как он поддерживает баланс ее нежного сердца со своим темным? Мы не заблуждаемся настолько, чтобы думать, что мы добрые, великодушные или что-то в этом роде. Но Валентина и Роуз не похожи на нас.

Только вопрос времени, прежде чем они поймут, что мы их не заслуживаем.

28

РОУЗ

Я слышу, как Кай бросает вещи по спальне, ворча по большей части, пока он тащит чемоданы и бросает в них одежду. Время от времени я слышу стук ботинок и бормотание проклятий. Одевшись, я решаю не приближаться к нему, по крайней мере, до тех пор, пока упаковка вещей больше не сможет оставаться без внимания. Мы уедем, нравится мне это или нет. Вот что он не сказал.

Ненавижу, что у меня нет выбора и что мы не можем найти место, где можно было бы осесть и быть в безопасности. Я едва пришла в себя и не хочу, чтобы у меня постоянно вырывали это из рук.

Пока он занят, я сижу в гостиной, глядя на открывающийся вид. Он поистине завораживающий. Может, вскоре, когда все разрешится, мы сможем вернуться к нему домой. Я жажду вновь поговорить со своей кузиной и жить в месте, которое смогу назвать своим, даже нашим. Как бы долго я ни получала эту роскошь.

Город сверкает в лучах полуденного солнца, его переливы и блеск радуют глаз. При виде города с этого ракурса мне кажется, что он будет теплым и красивым, но я знаю, что стоит мне выйти на улицу, как пронизывающий холод между высотками проберет меня до костей. По крайней мере, так было недавно. Поскольку я нигде не была помимо особняка Новаков, домика и этого места, мне не с чем сравнивать погоду.

Что-то ударяется о стену, и я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на дверь. Такими темпами он бы уже собрал всю спальню в два небольших чемодана. Маловероятно. Раздается еще один удар, я качаю головой и вздыхаю, возвращаясь к любованию видом. Думаю, я буду скучать по нему больше всего.

Еще через несколько секунд тишины Кай выходит из спальни, но я отказываюсь смотреть на него. Не тогда, когда он не извинился и не сказал мне ни одного цивильного слова. Я все еще не позавтракала.

— Ты собираешься игнорировать меня как ребенок?

Я пожимаю плечами, не глядя на него.

— Не знаю. Ты собираешься продолжать кидать вещи по спальне как ребенок?

Пыхтя, Кай громко делает что-то позади меня, что заставляет меня обернуться. Чемоданы стоят в фойе его квартиры.

— Попроси охрану отнести их в машину, пожалуйста. Я выйду через минуту, когда не буду чувствовать, что мне хочется придушить тебя.

Я могу только смотреть ему в спину, когда он вновь возвращается в спальню. Со вздохом я поднимаюсь и направляюсь к двери, чтобы попросить помощи у охранников, хотя мы оба в состоянии сами понести свои сумки. Если только это даст ему меньше поводов ворчать на меня сегодня утром.

Семейное счастье может идти на хрен.

Я открываю дверь и смотрю на пустой коридор.

— Может, у них перерыв, — шепчу я себе под нос и поворачиваюсь спиной к чемоданам. Не понадобится много усилий, чтобы поставить их в коридоре и по возвращению унести их.

Я уже собираюсь сдвинуть чемодан по полу, когда чувствую что-то холодное на своей шее.

— О, ну разве не милашка, — произносит кто-то позади меня, голос, который я не узнаю.

Я крепче сжимаю чемодан, проверяя его вес, но он будет слишком тяжелым, чтобы размахнуться и ударить мужчину. Похоже, склонность Кая к излишней упаковке вещей ― еще большая проблема, чем необходимость таскать тяжелые вещи в машину.

— Тебе лучше уйти, — говорю я ровным голосом. — Последний человек, который направил на меня дуло пистолета, закончил не очень хорошо.

Он сильнее вжимает пистолет в мою шею, вгоняя его в меня.

— Полагаю, ты имеешь в виду моего кузена. Где он?

Я пожимаю плечами.

— Не уверена. У него был неприятный инцидент с кочергой. К этому моменту он уже наверняка стал кормом для гризли. Как ты нашел нас?

Он не отвечает, и я сопротивляюсь желанию повернуться и посмотреть на него. Если ты увидишь одного из мерзких членов семьи Сэла, ты увидишь их всех. И если я посмотрю и узнаю его, то, возможно, не смогу удержаться от желания напасть на него. Что может поспособствовать моему убийству.

Я с трудом сглатываю, гордясь собой, учитывая, что совсем недавно я была полна агрессии и отсутствия логики.

— Думаешь, ты такая умная, да? Но это не так. Ты и тебе подобные ― бесполезные отбросы, годные только на то, чтобы трахаться и умирать, — говорит он мрачным и разгневанным голосом.

— Ну тогда, думаю, ты поставил меня на место. Ты имеешь в виду конкретно меня, мою семью или женщин в целом? — Я сопротивляюсь желанию съязвить о его вероятной неспособности с женщинами, по крайней мере.

Пистолет упирается мне в затылок, и я осматриваюсь в поисках оружия, чего-нибудь, что можно использовать, чтобы создать пространство между ним и мной. Мне сейчас нужно только одно, чтобы Кай вышел из спальни и вновь пошел проверить меня, или, по крайней мере, чтобы убедиться, что я выполнила его просьбу, и нашел нас.

Я ломаю голову и не могу ничего придумать. Я не могу ничего сделать для своего спасения с недееспособными где-то поблизости охранниками. Это самая пугающая мысль из всех.

Тогда я тоже не смогу спастись.

— Где твой телохранитель? — резко спрашивает он.

Я напряженно думаю. Если он здесь из-за Кая, возможно, я смогу уйти и найти помощь, но я не оставлю Кая на произвол судьбы, чтобы его подстрелили или еще хуже того, пока меня не будет.

— О, знаешь, он вышел за завтраком. — Не самая лучшая моя идея, и никто в здравом уме в это не поверит.

— Ну, это чушь, поскольку я все утро провел на улице, а потом здесь после убийства вашей охраны. Он не выходил из квартиры. — Брат Сэла хватает меня за руку и поворачивает лицом к себе, пистолет теперь упирается мне в шею. — Теперь скажи мне, где он, и я не убью тебя. — Он обводит мое тело взглядом. — По крайней мере, пока.

Каждый член его семьи ― мерзкий мудак или что? Можно мне от них отдохнуть?

— Боюсь, я ничем не могу помочь.

Кай выходит из квартиры, держа свой пистолет направленным на незнакомца.

— Но я могу. Отпусти девушку, и я не убью тебя прямо здесь. Не отпускай ее, и ее украсит твоими мозгами, и, уверяю тебя, ей будет все равно. Она может даже насладиться этим.

Я встречаюсь взглядом с Каем поверх плеча незнакомца, мое сердце беспорядочно бьется в груди. Забавно, что когда кто-то угрожает моей жизни, я ничего не чувствую. Но когда Кай здесь и может пострадать, я начинаю переживать. Он слегка кивает мне, показывая, что он здесь, со мной, и мне удается вздохнуть глубже.

Мужчина быстро поворачивается, двигаясь позади меня, хватает меня за шею и приставляет пистолет к моему виску.

— Убьешь меня, и я убью ее. В любом случае это плохо кончится.

Кай, должно быть, узнает что-то в лице мужчины, так как медленно опускает свой пистолет. Не полностью, но чтобы создать иллюзию отступления.

— Успокойся, и мы сможем выяснить, как помочь друг другу получить желаемое.

Учитывая, что я хочу, чтобы голова этого человека оказалась в консервной банке, я сомневаюсь, что в конце концов мы все будем счастливы.

— У меня есть право голоса в этом?

Кай качает головой, его взгляд серьезен. В нем нет веселья, как в прошлый раз, когда мы столкнулись с членом ничтожной семьи Сэла, что означает, что он знает что-то, чего не знаю я. Я замолкаю, намереваясь позволить им все выяснить, по крайней мере, пока я не смогу придумать какой-нибудь план, который не будет включать наши смерти.

Дыхание мужчины обдает мое ухо, когда он заговаривает, и этого достаточно, чтобы у меня появился рвотный рефлекс.

— Я не хочу убивать никого из вас. Мои инструкции ― доставить вас обоих живыми. Но она разменная монета, так что… не сопротивляйся, и тогда нам не придется отстирывать кровь с одежды сегодня.

Кай делает шаг вперед, и пистолет впивается мне в голову так сильно, что я закрываю для защиты глаз с той стороны.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты положил пистолет на пол и сделал один медленный шаг назад. Тогда мы все выберемся отсюда целыми.

Я вздыхаю. Похоже, что в некоторой степени умный кузен Сэла получил возможность выйти и поиграть. Я вновь открываю глаза и встречаю пристальный взгляд Кая. Он выглядит грустным, уставшим и будто сдавшимся. Этот взгляд не сочетается у меня с Каем, и я ненавижу это. Он борется со мной на каждом шагу, никогда не сдаваясь, а сейчас перестает?

— Ты собираешься сопротивляться мне? Я пристрелю вас обоих и потащу за собой, если потребуется, — говорит он.

Я не слушаю его, потому что сосредоточена на Кае. На его острых скулах, ключицах. По крайней мере, в какой-то момент он надел штаны.

— Прости, — шепчет он, и я качаю головой, говоря ему, что не хочу этого слышать. Не здесь, не сейчас. Мы не закончим так.

Кай наклоняется и перебрасывает пистолет по полу другому мужчине. Я даже не думаю об этом, так как его внимание сосредоточено на Кае. Я пытаюсь выхватить прижатый к моей голове пистолет из его руки, но тот выскальзывает из моих пальцев, когда он наклоняется вперед и берет другой.

Затем меня охватывает темнота и резкая боль в затылке.

29

КАЙ

Когда я прихожу в сознание, я тут же понимаю, что что-то не так. Вокруг кромешная тьма, я переворачиваюсь и извергаюсь на бетонный пол. Я обещал себе, что никогда не вернусь сюда, если только не приду, чтобы сжечь это место дотла с запертой внутри председательской сукой.

Я отодвигаюсь от рвоты и принимаю сидячее положение. И опять они забрали мою одежду, обувь, все, оставив меня в одних черных боксерах. А это значит, что она планирует сделать со мной то же самое, что и в прошлый раз. Одной этой мысли достаточно, чтобы мне вновь захотелось проблеваться.

Мое зрение расплывается, и я пытаюсь восстановить его, но в голове тоже туманно. Они наверняка накачали меня, прежде чем бросить сюда.

Я поднимаю руку и кладу ее на колени. Да, точно накачали. Кажется, это тот же коктейль, который они давали мне раньше. В коридоре не слышно ни звука, ни медлительных шагов охранников за моей дверью. Несмотря на царящую здесь тьму, я больше никого не слышу, значит, они держат Роуз в другом месте.

Я сжимаю кулаки. Если они навредят ей, тогда ничто не сможет остановить меня от разрушения этого здания и каждого человека в нем, члена совета или нет.

Я осторожно встаю и провожу по краю скамьи до ее конца, затем по стене до двери. Она, конечно, заперта, но я прижимаю ухо к двери, надеясь уловить хотя бы звук ее голоса, чтобы знать, что с ней все в порядке.

За дверью гробовая тишина, и я сыплю проклятиями, сползая вниз и садясь на холодный пол. Я ненавижу это гребаное место и все, что оно представляет. В последний раз, когда я был здесь, эта сука сказала, что хочет сломать меня. Я сказал, что ей никогда не удастся. Похоже, она нашла единственный в мире способ добиться успеха. Если я потеряю Роуз, тогда у меня ничего не останется.

Она не понимает, что если она сломает меня, я заберу ее задницу с собой. Надеюсь, болезненно и в ее крови.

Эти мысли успокаивают мою кровожадность, вытесняя тьму и воспоминания о моем последнем пребывании здесь. Меня ужасает, что настанет момент, когда я вновь услышу ее голос, но я не могу контролировать это. По крайней мере, сейчас.

Я закрываю глаза, все еще чувствуя сонливость. Ей понадобится гораздо больше наркотиков, если она надеется на мою готовность. В прошлый раз это не имело такого значения. На этот раз я не сделаю ничего, что могло бы ранить Роуз, а позволив этой суке использовать меня, я точно раню ее.

Не то чтобы у меня был особый выбор, если она продолжит накачивать меня наркотиками. Даже сейчас я чувствую, как они циркулируют по моему телу, замедляя меня и ослабляя мою концентрацию. В этом состоянии я бессилен защитить Роуз и себя.

Я ударяю головой в дверь, надеясь, что эффект рассеется, но это не помогает.

Во всем этом есть лишь одно утешение: Роуз не заперта вместе со мной в бескрайней тьме этого короба. Где бы ее ни держали, я надеюсь, что там лучше. Адриан или, может, люди моей сестры скоро придут за ней. Нельзя допустить, чтобы исчезнувшая наследница Барон всплыла лишь для того, чтобы погибнуть из-за своей неосторожности. Нет, нельзя.

Я опять встаю, шатаясь на ногах так сильно, что ударяюсь о дверь. Сначала я опять проверяю ручку, но безуспешно. Как и в прошлый раз, я двигаюсь вдоль швов двери, проверяя петли и пол на наличие какого-либо способа вырваться на свободу, но все так же непроницаемо, как и раньше.

Другая сторона комнаты повторяет противоположную, но я ступаю осторожно, не зная точно, где меня стошнило раньше. Я чувствую запах в воздухе, но у меня нет желания опускаться на пол и искать это место.

Надеюсь, они приведут все в порядок. К счастью, они сделали это в предыдущий раз, не оставив меня в зловонной вони на время моего заключения. Председательской суке это бы не понравилось. Ей я нужен чистым и незапятнанным, когда она использует меня для своего удовольствия.

Хуже всего было то, что я тоже находил в этом удовольствие. Не добровольно, но между наркотиками и теплом ее тела, как бы мне это ни было противно, у меня не было выбора. Иногда биология берет верх.

В эти моменты ей казалось, что она одержала великую победу, и я поддался ее очарованию. Не могу дождаться, чтобы сказать ей, как меня от нее тошнит.

Раздается тихий стук в дверь, и я поворачиваю голову. Лучше услышать.

— Привет? — произносит голос. Я знаю ее голос почти так же хорошо, как голос Роуз. Он преследует меня во снах.

Я не отвечаю ей. Вместо этого я опускаюсь на скамейку и жду.

— Привет? Я знаю, что ты там в сознании. Я бы хотела зайти и обсудить условия.

Я издаю низкий горловой звук.

— Непременно, пожалуйста, заходи. Я буду рад обсудить мое незаконное заключение и несколько раз впечатать тебя лицом в стену.

Она смеется, действительно смеется, как будто я не серьезно.

— О, шалунишка, я люблю мальчиков с характером.

Я поджимаю губы и смотрю в сторону звука, чтобы узнать, чего председательница на самом деле хочет. Она может войти, но это не значит, что я буду играть по ее правилам.

— Я открываю дверь. А теперь веди себя хорошо, или я пошлю охранника к мисс Барон. Ему нравятся девушки покрупнее, и он с удовольствием познакомится с ней.

Я открываю рот.

— Ты похищаешь нас, а потом у тебя хватает наглости оскорблять ее? Как ты смеешь? Я не хочу больше слышать ее имени из твоих уст.

Дверь со щелчком открывается, и слабый свет сзади освещает ее худую фигуру.

— Помни, что я сказала.

Я сжимаю кулаки.

— Ты помнишь, что сказал я? Я убью тебя. Может, не сегодня, но скоро. Я предупреждал тебя, что случится, если ты придешь за мной.

Я стараюсь смотреть ей в глаза, чтобы она знала, что я серьезен.

— Кроме того, ты можешь делать что хочешь с Роуз. Она была лишь способом получить защиту от совета Чикаго. Которая, похоже, все равно ничего не стоит.

Председательская сука бросает на меня испепеляющий взгляд.

— Я обрела власть над этим городом не потому, что была идиоткой. Я знаю, что вы с мисс Барон поженились, и я знаю, что ты, непревзойденный распутник, не опустился бы так низко, если бы у тебя не было чувств к этой девушке.

— Ты вообще слышишь, что несешь? Распутник? Ты только что назвала меня возбужденной потаскухой?

Я подтягиваю колени к груди. Нет причин устраивать ей бесплатное шоу, особенно когда она все равно скоро возьмет свое сама.

Она обводит взглядом мое тело, от жара которого начинает воротить живот.

— Веди себя хорошо, Кай, или я обязательно нанесу Роуз особый визит.

Я пожимаю плечами.

— Как я уже сказал, она ничего для меня не значит. Тебе случайно удалось застать нас обоих вместе. Это не значит, что мы действительно вместе.

— Может, и так, но я знаю, что Адриан не будет рад, если кузину его новоиспеченной жены изувечат или убьют и оставят освежеванной на пороге его дома.

Справедливо. Слово Адриана ― закон. Все в нашем мире знают это. Если Роуз навредят каким-либо образом, это будет моя вина, поскольку именно мне он доверил ее безопасность и, в последствии, счастье Валентины.

Она знает, что теперь я в ее руках, и улыбается, сверкая глазами.

— Какого черта тебе от меня нужно? Я не стану спать с тобой по своей воле, так что тебе незачем пытаться вести переговоры.

Председательница пересекает комнату, и я надеюсь, что она наступает на блевотину, которую я там оставил. Если во вселенной есть бог, он сделает так, чтобы это произошло. К сожалению, она останавливается перед этим местом, сканируя глазами клетку, а затем переводит взгляд на меня.

— О, я думаю, ты будешь сотрудничать, но, как ты помнишь, мне не нужно, чтобы ты был согласен. Мне просто нужно, чтобы ты дышал, чтобы взять желаемое.

Я хочу плюнуть в нее, броситься через всю комнату и швырнуть ее головой об стену. Учитывая ее хрупкую фигуру, она легко разобьется. Как бы она отреагировала, если бы мы поменялись местами? Но я понимаю желание сломать кого-то, подчинить своей воле. Я не хочу, чтобы она была сломлена; Я хочу, чтобы она была, блядь, уничтожена.

— Как ты собираешься заставить меня сотрудничать?

Она называет меня идиотом своим взглядом, а ее улыбка обещает боль.

— С помощью мисс Барон, естественно. Я сказала тебе, что я не дура. Я обещаю обеспечить ей безопасность, если ты добровольно согласишься лечь в мою постель.

— Она оказалась в опасности только из-за твоей вендетты против меня.

Сука сжимает руки на своем шелковом халате.

— Ну тогда, я думаю, тебе не стоило втягивать ее в это.

И вдруг до меня доходит… она, блядь, ревнует.

Каким-то образом она узнала, что я сбежал с Роуз, и приревновала. Только это имеет смысл. Лишь это объясняет, почему она так настойчиво искала меня после того, как договорилась с Адрианом не привлекать меня до окончания слушания. Я пока держу эту информацию при себе и пытаюсь придумать, как использовать ее в своих интересах.

Если мне удастся подойти к ней хотя бы на метр, я смогу свернуть ей шею так же легко, как сломать ветку. Гораздо сложнее, когда она привязывает тебя к кровати и скачет на тебе, как на своей личной оседланной лошади.

Я встаю с сиденья, и она делает шаг назад, ее охранники маячат у двери. Когда я приближаюсь, она отгоняет меня одной рукой.

— Стой, или я велю ударить тебя электрошокером. Мне будет жаль, так как я сделаю то же самое с дорогой Роуз за вынужденные ожидания.

Я награждаю ее соблазнительным взглядом. Маска, которую я отточил, будучи светским плейбоем. Она поставила на колени многих женщин и мужчин. И они всегда выдают свои секреты. Обычно вопрос заключается лишь в том, берут они мой член в рот до или после.

— Ты хочешь меня, я это знаю. Я не покорюсь по своей воле, ни за что на свете, но, возможно, со временем ты сможешь меня завоевать.

— Как? — выдыхает она. Я делаю еще один осторожный шаг вперед, собираясь протянуть к ней руку, как вдруг охранники оказываются рядом и оттаскивают меня назад.

Я сопротивляюсь им и смотрю на нее.

— Полагаю, теперь ты никогда не узнаешь.

Она достает шприц из кармана халата.

— Покорись, пойди по своей воле, и я прослежу, чтобы Роуз не оказалась изувеченной на помойке.

Блядь. Она хочет сделать это. Убить Роуз будет для нее упоением властью. Одним выстрелом она устранит своего конкурента в борьбе за меня, а также конкурента за власть, как только Роуз вступит в свои права в качестве Барон. Ей нужен только повод. Я хорош в чтении людей, и она ведет счет секундам.

Я стряхиваю охранников, и она отсылает их. Затем с усмешкой, предназначенной лишь для нее, я протягиваю руку для шприца. Она передает его охраннику для применения, и через минуту я чувствую, как его действие сливается с уже содержимым в моем организме. Мир расплывается и выходит из фокуса, когда я чувствую на себе руки.

Я отбиваюсь, пока мое тело не становится безвольным и вялым, не позволяя мне больше ничего, кроме как запинаться в коридоре, по которому они меня тащат. В комнате я чувствую приевшийся отвратительный запах парфюма председательской суки. Этот запах не отпускает и настигает меня.

Я кашляю, задыхаясь, пока они привязывают меня к кровати. Думаю, все будет как в прошлый раз. Только на этот раз у нее есть один большой козырь, чтобы я был сговорчивым.

Если у нее все получится, а я не вижу, как это может не получиться, я надеюсь, что Адриан освободит меня от страданий, когда все закончится. На этот раз пути назад нет.

30

РОУЗ

Я прихожу в себя с сильной головной болью, находясь в темной комнате, в которой пахнет пылью и хлоркой. Это не может быть хорошим знаком. Постель твердая, и материал постельного белья грубый и шуршащий, когда я осторожно принимаю сидячее положение. Где, черт побери, я?

Точно не в пентхаусе Чикаго, ну и не в доме Адриана и Валентины? Адриану не нужно было бы нас похищать, чтобы заставить пойти с ним.

Ставлю деньги на председательскую суку, которая помешалась на Кае. Отчасти я рада, что смогу узнать эту историю, но с другой стороны меня это также ужасает. Если это потрясло Кая, из всех людей, то ничего хорошего в этом быть не может. Обиженная бывшая, пытающаяся помириться или что-то в этом роде. Если бы.

Я осторожно слезаю с кровати и встаю. Я уже не так качаюсь, как раньше, но ноги босые. По крайней мере, на мне все еще те же джинсы и футболка, которые я надела перед нашим с Каем спором.

Это моя вина? Мой звонок Валентине стал причиной? Может, они прослушивали телефоны, чтобы определить, где мы находимся. Это кажется довольно низкопробным, но я не могу придумать другой причины, по которой Кай так разозлился бы на меня за звонок и по которой бы нас похитили эти головорезы через такой короткий срок.

Голова раскалывается, и сейчас не время пытаться обосновать этот беспорядок. Не тогда, когда каждый шаг вызывает у меня желание податься вперед и проблеваться.

Я потираю виски и смотрю на дверь. Наверняка она заперта, но в такой ситуации никогда не помешает попробовать. Сделав глубокий вдох, я протягиваю руку и поворачиваю дверную ручку. Дверь легко открывается, поскольку, очевидно, кто-то оставил ее незапертой. Может, удача сегодня на моей стороне.

Я выхожу в темный коридор и проверяю оба конца. Ничего.

На стене нет ни одной карты по типу «ты здесь в подземном логове», поэтому я выбираю направление и бегу по длинному коридору.

Угол сворачивает влево, и я натыкаюсь на крупного охранника с шокером и пистолетом, пристегнутым к боку. Великолепно. Судьба может идти на хрен.

Он хватает меня за руку и тащит за собой.

— Как раз вовремя. Госпожа хочет перекинуться словом с тобой.

— Госпожа? Мы в каком-то притоне для извращенцев?

Он хмурится на меня, как на идиотку, и ускоряет шаг, так что я почти не поспеваю за ним. Все это время мои ноги леденеют на выкрашенном бетонном полу. Если они собираются похищать людей, они бы могли по крайней мере найти милого провожатого.

Когда мы останавливаемся у двери, я смотрю на его кобуру и очень осторожно отстегиваю ее сбоку. Когда он тут же не кричит, я облегченно вздыхаю. Если мне удастся достать его пистолет, будет здорово. Если нет, то, может, кто-то другой сможет выхватить его и спасти нас из этой адской дыры.

Он заталкивает меня в дверь первой, и я оглядываюсь по сторонам, тут же ища оружие. По крайней мере, пока я не вижу кровать, покрытую черным шелковым постельным бельем, где Кай привязан к четырем столбам. Его смуглая кожа выглядит бледной на фоне всего этого черного, и когда я подхожу ближе, я вижу, что он обнаженный. Обнаженный и абсолютно твердый.

Я мчусь к кровати и пытаюсь развязать узлы, но они тугие, и это бесполезно. Я не вижу никакого оружия, и у меня при себе ничего нет. Я поворачиваюсь к охраннику.

— Отпусти его. Что ты делаешь с ним?

Его губы кривятся от отвращения.

— Не я его трахаю. Он для госпожи.

Блядь, ага. Гнев подавляет мой страх, и я оглядываюсь, возвращаясь к кровати, чтобы посмотреть, смогу ли я его разбудить. Ничего. Даже легкой пощечины не достаточно, чтобы привести его в чувство.

— Какого черта здесь происходит?

Я явно что-то упускаю, и я боюсь, что если узнаю слишком поздно, то не смогу спасти нас. Охранник мне ничего не говорит. Комната выглядит скромно, но мебель здесь кажется дорогостоящей. Вроде вещей, которые покупал папа Валентины, чтобы произвести впечатление на приходящих в дом людей.

Я вновь поворачиваюсь к охраннику.

— Отпусти его. Пожалуйста. Я останусь, и ты сможешь взять меня.

Этим я зарабатываю еще один жалостливый взгляд.

— Как я уже сказал, он не для меня. Он для госпожи.

Звук моего имени не дает мне ударить охранника и, вероятно, быть разорванной на куски его большими мясистыми руками. Я мчусь обратно к кровати Кая и провожу большим пальцем по его щеке.

— Привет, ты жив. Я так рада.

— Ты красивая.

Я моргаю.

— Ну, спасибо, но не это важно на данный момент.

Он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, но она покачивается, как болванчик, пока он не сдается.

— Нет, ты красивая. Ты не понимаешь. Я люблю тебя.

Его слова поражают меня, не потому что он сказал, что любит меня, а потому что он сказал это сейчас, когда он под наркотиками и не уверен, что выживет. Это предсмертное признание, а не проявление его чувств. Я подпрыгиваю и прижимаюсь лбом к его лбу.

— Я тоже тебя люблю, болван. Теперь нам нужно придумать, как вытащить тебя отсюда.

— Поцелуй меня, — бормочет он.

Я легонько чмокаю его, а он фыркает на меня. Накачанный до потери рассудка, он все равно фыркает из-за того, что я не наградила его достаточно хорошим поцелуем.

— Посмотрим, поцелую ли я тебя позже, когда мы выберемся из этого бардака.

Мягкий голос за моей спиной произносит:

— О, я не думаю, что тебе нужно беспокоиться об этом.

Я поворачиваюсь, и лучше бы я этого не делала. Женщина в возрасте, может, около пятидесяти пяти лет, стоит там в черных туфлях на высоких каблуках и шелковом халате на ее очень худых формах.

— Эм… кто ты?

Она взмахивает рукой так же властно, как сестра Кая.

И меня осеняет.

— Ты, должно быть, председательская сука.

Обходя кровать с противоположной стороны, она бросает на меня грязный взгляд.

— Так он меня называет?

Я фыркаю.

— В том числе. Что мы здесь делаем?

Она переводит взгляд на Кая и его распростертое тело на кровати. Я хочу выколоть ей глаза за то, как она смотрит на него.

— Он здесь для меня. Ты здесь для, не знаю, чтобы я могла управлять им… — Она наклоняется к нему и трясет его за плечо. Когда он просыпается и наконец видит ее, он отшатывается, прижимая голову к своей другой руке. — Прекрати притворяться, что ты не согласен на это. Как и договаривались, твоя подруга в целости и сохранности. Настало время выполнить свою часть сделки.

— Нет, — шепчет он, и я узнаю панику в его взгляде. Он не соглашался и никогда бы не согласился. Даже если бы это означало уберечь меня. Если он согласится на таких условиях, я сама его убью, потому что лучше умереть, чем заставить его пережить подобное.

— Что здесь происходит? Я требую отпустить нас обоих. Мы оба под защитой Чикагского совета.

— Да, — издевается она. — Но никто не сказал тебе, что убежище становится ненадежным, когда открывается сезон. В настоящее время лидеры сами становятся мишенями. Им плевать на тебя и брата главы совета. Сейчас они борются за свои места и жизни.

Я должна проявить беспокойство и попытаться найти способ предупредить сестру Кая, но я не лгу, когда говорю этой женщине, что мне на нее плевать. Прямо сейчас меня заботит только Кай и то, как я оторву голову этой женщине.

Постойте. Ее слова доходят до меня, как и ее разговор с Каем.

— Что было сделано? — Я не уверена, обращаюсь я к ней или к Каю.

— Он обменял себя на твою жизнь, моя дорогая. Теперь, когда он под моим контролем, я планирую сделать так, чтобы ты не смогла встать у меня на пути, так что не слишком радуйся.

Я хочу дать ему еще одну пощечину, на этот раз посильнее.

— Какого черта?

Он вздрагивает, пытаясь вновь посмотреть на меня, но я поворачиваюсь к нему спиной, пока пытаюсь понять, как мы можем разрешить эту проблему. Когда я вновь поворачиваюсь, я смотрю на председательницу.

— Есть вероятность, что тебя интересуют женщины?

Она усмехается.

— Нет, ни за что на свете. — Она говорит так, будто я пристаю к ней для своей выгоды. Мерзость.

— Ну, тогда как нам разобраться во всем?

Она смотрит на Кая, когда отвечает.

— Учитывая, с какими проблемами я столкнулась, чтобы заполучить Кая, ничто не заставит меня отказаться от него.

Я никогда не думала, что встречу кого-то настолько же мерзкого, как Сэл и его семья. Еще одного человека, который покупает и продает людей для своих целей, не заботясь о том, что произойдет после того, как он возьмет желаемое.

Я хочу накричать на нее, на Кая, заставить их разорвать это глупое соглашение и образумиться. Но я могу сказать по пылкости в ее взгляде на него, что этого не произойдет. Она хочет его так же, как и я. И такую потребность не укротить, не образумить, не заставить игнорировать.

Если она продолжит прикасаться к нему, я могу попытаться убить ее.

Охранник придвигается ближе ко мне, словно чувствуя мою злость, ярость, поднимающуюся в моей крови.

— Ты не можешь это сделать, — вновь пытаюсь я.

Она все еще не удосуживается взглянуть на меня. Вместо этого она проводит ногтями по голени Кая.

— Я могу делать, что захочу. Вот что отличает нас, мисс Барон. Ты можешь быть рождена в этом мире, но ты никогда не станешь его частью.

Я делаю шаг вперед, собираясь стащить ее с кровати за дешево покрашенные волосы. Конечно, охранник добирается до меня первым, обхватывая меня за талию. Я перестаю сопротивляться и смотрю на него.

— Есть шанс, что ты отпустишь меня, и мы сделаем вид, что ничего этого не было? После того как я убью ее, конечно.

Он моргает, словно я удивила его.

— Нет, нет, мы не можем. Кроме того, ты не можешь себе позволить меня.

Почему-то в этом заявлении чувствуется определенная сексуальность. Что за хрень здесь добавляют в воду?

31

КАЙ

Я пытаюсь приподняться, наклониться, двигаться, скользить, что угодно, лишь бы слезть с этой кровати и добраться до нее. Убрать руки этого гнусного охранника с ее кожи.

— Отпусти ее! — кричу я, но вырывается невнятный и неразборчивый звук.

Даже когда она находится под их контролем, я рад, что она жива, в безопасности и выглядит целой, если не считать сильно взбешенного взгляда в ее глазах. Если Роуз узнает, что я сделал это, чтобы защитить ее, то она может не простить меня. Но она будет жить, а я, в конце концов, когда все закончится, буду мертв, несмотря ни на что. По крайней мере, если Адриан является другом, каким я его знаю.

Она может ненавидеть меня и жить.

Но я буду любить ее до самой смерти. Может, даже после.

Я пытаюсь произнести имя Роуз, но лишь пускаю слюни. Я смотрю на суку в изножье кровати, и мне хочется закричать. Это сексуально? Такого мужчину она хочет? Я даже не могу функционировать как следует.

Роуз умоляет ее и охранника отпустить нас, но этого никогда не произойдет. Она тратит свое дыхание впустую.

— Роуз, — удается вымолвить мне.

Она переводит на меня глаза и сопротивляется сильнее.

— Не смей сдаваться, ублюдок. Ты не позволял мне этого, и я уж точно не позволю тебе того же. Считай, что это расплата за все те разы, когда ты давил на меня.

Я заслуживаю этого и ее гнева. Если бы я был более бдительным и менее отвлеченным, то никого из нас бы не похитили.

Председательская сука забирается ко мне на кровать, так близко, что я чувствую шишковатые кости ее коленей. Я стараюсь справиться с путами.

— Нет, нет. Не перед Роуз.

Она сужает глаза и качает головой, кладя руку на мой пресс.

— О нет, время переговоров прошло. Она должна смотреть, чтобы узнать, кому теперь ты принадлежишь.

Черт возьми, она действительно собирается сделать это прямо перед охранником, перед Роуз. Лишь для того, чтобы наказать нас обоих.

Несмотря на мое отвращение к этой женщине, мой член тверд. Я игнорирую это, но она нет, жадно пожирая его взглядом. Должно быть, она добавила некоторое количество виагры или чего-то такого в наркотический коктейль, как и в прошлый раз.

Я что-то бормочу с секунду, а потом подбираю слова своим затуманенным сознанием.

— Должно быть, тебя задевает, когда понимаешь, что не можешь возбудить меня сама. Что тебе приходится накачивать меня наркотиками. — Я указываю подбородком на Роуз. — Она может сделать это одним лишь взглядом. Просто дыша слишком близко ко мне. Ты завладеешь мной только насильно и с помощью лекарств.

Она дает мне сильную пощечину, но я лишь улыбаюсь.

— Ты и бить-то не умеешь.

Председательская сука отстраняется на миг и достает нож.

— Я могу не обладать такой силой, как ты, но этого вполне хватит, если ты хочешь поиграть.

Она проводит острием ножа по моему животу и аккуратно прижимает к головке моего члена.

— Если ты не будешь моим, не достанешься никому. Не заставляй меня кастрировать тебя, когда еще не дал мне прокатиться.

Желчь поднимается в горле, и я больше не могу держать голову поднятой. Она принимает это за мою покорность и убирает клинок. Он вновь исчезает под кроватью, а она устраивается возле моего бедра. Когда она закидывает одно бедро поверх моего таза, я сопротивляюсь сильнее. Она может заколоть меня на хрен, мне-то что. Я не собираюсь облегчать ей изнасилование.

Я вскидываю бедра, и на секунду она думает, что победила, что я наконец-то пытаюсь пойти ей навстречу, но я отвожу колено достаточно, чтобы ударить ее в грудную клетку и скинуть с себя.

Она издает довольный уф, а затем отползает подальше. Откуда-то неподалеку раздается смех Роуз.

— Он ублюдок, но он заставит тебя потрудиться, не так ли?

— Заткнись на хрен, — рявкает председательская сука. — Я не спрашивала твоего мнения, и если ты продолжишь говорить, я обязательно достану кляп. Или, может, я подведу тебя ближе, положу твое лицо на кровать, пока я трахаю его, чтобы ты видела, как сильно ему нравится давать мне наслаждаться его членом.

Раздается шум борьбы, Роуз выкрикивает ругательства, затем наступает тишина. Женщина делает это, чтобы наказать меня и заставить сотрудничать, и это может сработать.

Дверь открывается и закрывается, и Роуз нежно произносит мое имя.

— Вставай. Ты должен попытаться выбраться из этих пут, пока ее нет.

И тут же заговаривает охранник.

— Какого черта, по-твоему, я здесь делаю?

Я поднимаю голову вовремя, чтобы увидеть, как она смотрит на него, пока тот держит ее руки за спиной.

— Ты здесь для большего количества трупов, когда я вновь освобожусь.

Он не выглядит убежденным, но ее реплика заставляет меня улыбнуться. Моя девочка, черт подери.

Женщина возвращается минутой позже, и я теряю всю тягу к сопротивлению. Я даже руками больше не могу двигать. Мои ноги стянуты, как и мои запястья. Так туго, что у меня нарушается кровообращение и начинает покалывать кончики пальцев.

Она достает еще один шприц и направляет его на свет, чтобы измерить содержимое своего маленького коктейля.

— Я говорила тебе не играть со мной в игры, но ты не можешь просто сдаться, да?

Я фыркаю, мой рот немеет, а язык кажется тяжелым. Но я вижу ее, и я надеюсь, что она видит презрение в моих глазах, отвращение, и желание разорвать ее на части.

Она подносит шприц к моей руке, и Роуз кричит на нее.

— Хватит, пожалуйста, не давай ему больше. Разве ты не видишь, что убьешь его, если сделаешь это? Ему уже и так достаточно. Я думала, ты хотела трахнуть мужчину, а не труп.

Председательская сука ступает к Роуз.

— Ты понятия не имеешь, чего я хочу, девочка, как и то, что он за человек и что он может сделать для меня. Ты ничего не знаешь о наших отношениях.

Я усмехаюсь при этом слове, словно я когда-нибудь подошел бы к ней ближе, чем на десять футов. Когда-то давно я был таким человеком, которого было легко покорить милой улыбкой или красивым личиком, но не теперь. И она бы все равно не соблазнила меня. Не с той жестокостью, которая написана в каждой черточке ее лица.

Роуз вновь кричит, и я поднимаю глаза, чтобы понять, что я что-то пропустил. Охранник держится за лицо, и каким-то образом Роуз заполучила его пистолет.

Ну, это приняло другой оборот. Я улыбаюсь как идиот, но мне все равно, когда она выглядит такой сильной, такой свирепой, пытаясь защитить нас.

— Роуз, — шепчу я, но раздается лишь стон.

Ее голос вновь достигает меня.

— Отдай мне это дерьмо. — Она выхватывает шприц и выкидывает его.

Я не могу долго держать голову поднятой, но я должен смотреть на нее, следить за тем, чтобы она оставалась в безопасности и была свободна.

Веревки слишком туго затянуты, а конечности кажутся слишком тяжелыми, чтобы их можно было вырвать из пут. Я ничего не могу сделать, только смотреть, как Роуз сталкивается с ними с оружием охранника. Я молюсь, чтобы она помнила, как я учил ее стрелять.

Роуз направляет пистолет на председательскую суку и приказывает ей отойти от меня. Когда навязчивый аромат ее парфюма исчезает, я еще больше расслабляюсь на кровати, уже не напрягаясь в ожидании того, что она вновь прикоснется ко мне.

— Тронь его еще раз, и я убью тебя, — говорит Роуз, уверенность в ее голосе возбудила бы меня, если бы я уже не был твердым. Хотя это другое. Это возбуждает мою душу и тело.

Роуз придвигается ко мне, чтобы я мог видеть ее лицо, не напрягая шею.

— Привет, — шепчу я.

— Привет, — говорит она, и я закрываю глаза, наслаждаясь ее видом надо мной. Может, в этот раз все будет хорошо.

32

РОУЗ

Я понимаю теперь. Страх в его глазах, как он обнимал меня, как подталкивал, делая меня сильнее, даже если мне было некомфортно. Я понимаю.

У меня разбивается сердце, когда я вижу Кая обнаженным на этой кровати. Я была на его месте не так давно, и я не позволю ему оставаться в таком состоянии, даже если для этого придется пожертвовать собой, чтобы спасти его.

Кай поднимает голову, когда я бросаюсь к нему, пытаясь освободить его из пут. На его лице появляется стыд, когда он отворачивается, так что я не вижу большего. Я узнаю этот стыд. Каждая секунда его пребывания здесь ломает что-то во мне, и я не смогу вернуть его так же, как он спас меня. Я недостаточно сильна.

Я цепляюсь за веревки, а потом склоняюсь над краем кровати.

— Кай, посмотри на меня.

Но он не в себе, его глаза мутнеют. Я понятия не имею, что за наркотики она ему дала. Я так сильно ненавижу эту женщину.

Я оглядываю комнату и встречаюсь взглядом с этой сукой.

— Что ты дала ему? Как вывести его из этого состояния?

Она пожимает плечами, выглядя совершенно не обеспокоенной тем, что я навожу на нее пистолет. Мне кажется, она думает, что я не выстрелю в нее.

Я поворачиваюсь к охраннику лицом, улыбаюсь и стреляю ему в голову. Он падает на пол с громким стуком, и я вновь поворачиваюсь к этой женщине.

— Теперь давай поговорим по-настоящему.

Она склоняет голову, наконец, в ее взгляде появляется опаска.

— Разумеется, что ты хочешь обсудить?

Я смотрю на Кая и надеюсь, что он меня слышит.

— Кай, очнись. Я вытащу тебя отсюда. Подожди немного, пока я разберусь с этим.

Председательская сука, с ее паучьим тонким телом в черном шелковом халате, все еще кажется слишком не обеспокоенной мной. Мне это не нравится, потому что если она безучастна, то вряд ли станет обсуждать желаемое мной.

— Что ты ему дала?

Вздохнув, она вновь пожимает плечами.

— Может, немного виагры, чтобы убедиться, что у него есть стойкость, которая мне нужна, чтобы получить от него требуемое.

Я хочу засунуть пистолет ей в рот и посмотреть, как ее мозги вылетят из затылка. Невероятно, насколько яркие фантазии об этом у меня в голове. Мне не удалось убить Сэла, но я точно могу убить эту женщину, которая навредила Каю. И я не думаю, что почувствовала бы хоть каплю угрызений совести из-за этого.

Из-за охранника может быть, поскольку он просто выполнял свою работу. Но из-за этой суки? Нет. Ни хрена, и я даже не стану пытаться что-то почувствовать.

— Ты кусок дерьма. Надеюсь, ты знаешь это. Ты не можешь пойти и найти мужчину, который бы захотел тебя? И приходится брать то, чего не можешь иметь.

Она смотрит на меня со скукой, что лишь сильнее злит меня.

Я указываю на Кая.

— Что ты вообще от него хочешь? Он капитан твоего врага и половину времени ведет себя как мудак.

Она кривит красный рот в безумной улыбке.

— Ну, остальная часть времени стоит этого поведения, и если они мне не нравятся, я просто продолжаю накачивать их, пока они не становятся бесполезными для меня.

— Ты имеешь в виду, если они больше не могут его поднять, верно?

— Твои слова, не мои. Я пыталась быть доброй.

Я качаю головой, облизывая губы, давая себе повод, чтобы не ударить пистолетом эту сучку по ее слишком худому лицу.

— Ты омерзительна. Просто мусор. Надеюсь, ты знаешь это.

— Таково твое мнение, юная леди, но я бы следила за тем, как ты разговариваешь со своей председательницей. Ты, в конце концов, все еще в моей юрисдикции, Роуз Барон.

Ужасно, что она знает мое имя, когда даже Кай не знал его раньше.

— Что ты планировала сделать с ним? Держать его запертым здесь или использовать его и убить?

Она переключает свое внимание на Кая, подбираясь к нему ближе. Я толкаю ее в плечо дулом пистолета.

— Нет, не в этой жизни. Отойди.

— Отвечая на твой вопрос, я планировала просто поиграть с ним немного. Так весело ломать тех, кто думает, что они самые сильные, и поверь, дорогая, они всегда ломаются.

Мне не нужно верить ей. Я видела это, чувствовала, и я не позволю этой суке когда-нибудь сделать это с кем-нибудь еще. Она просто этого еще не поняла.

Она немного сдвигается, и я слишком поздно понимаю, что она находится на расстоянии вытянутой руки от него. Когда она поднимает руку, я поднимаю свою, вновь направляя пистолет ей в лицо.

— Даже не думай об этом.

— Он был моей маленькой игрушкой, прежде чем стал твоим. — Она обхватывает его икру своей костлявой рукой, и я навожу пистолет и стреляю ей в ногу. Для кого-то такого худого она падает, как мешок с камнями, ударяясь об пол почти так же громко, как и крупный охранник.

— Я сказала тебе не трогать его.

Она смотрит на меня, сжимая руку на ноге. Интересно, что в остальном она выглядит безучастной.

— Ты просто одноразовая шлюха, взятая напрокат. Я стоящая женщина, — говорит она ледяным тоном. — Ты можешь сделать со мной что угодно, но тебя поймают, накажут, и он присоединится к тебе.

Я пожимаю плечами.

Это заставляет ее скривить губы на меня. О, кого-то смущает ее возраст. Приятно знать.

— Можешь стоять, если в силах, но если ты еще хоть пальцем его тронешь, я убью тебя. А теперь вопрос, только ты пользовалась им или ты звала своих друзей и позволяла и им делать это?

На секунду она кажется растерянной, но затем вновь принимает безразличный вид.

— Я не уверена, на что ты намекаешь.

— Все психи одинаковые. Некоторым из вас нравится делиться вашими… игрушками. Просто хотелось убедиться, что после тебя мне не придется выслеживать еще кого-то.

Я смотрю на кусок человеческой грязи, который я рада прикончить. Председательница смотрит на меня в ответ, а затем перегибается через край кровати, пытаясь дотянуться до пистолета. Еще несколько метров, и ей бы это удалось, если бы я уже не выстрелила в нее.

— Хорошая попытка, но я моложе и быстрее, и я правда хочу убить тебя, так что не торопись и не заканчивай это раньше времени.

Она сплевывает на пол между нами, и я качаю головой.

— Классно, суперклассно. Скажи еще раз, что ты намного лучше меня.

— Ты никогда не будешь одной из нас, даже если тебе удастся вовлечь его в отношения с собой, и это под большим вопросом, учитывая твой... размер, ты никогда не станешь частью этого общества.

Я усмехаюсь и провожу рукой по небольшому животику, который у меня появился после того, как я вновь стала питаться более регулярно.

— Ну, когда он стоит на коленях и вкушает меня, он, кажется, не возражает против чего-то мягкого, на что можно опереться головой. По крайней мере, я так это вижу. Что насчет тебя? У него были проблемы с твоими бедрами, которые угрожали проткнуть его?

Она напрягается, и я взмахиваю рукой.

— Ты первая это начала. Я была рада продолжить обмен гневными колкостями, но ты перешла на личности.

Это уже стало личным, когда Кая привязали к кровати, но боже, я ненавижу эту женщину, и играясь с ней, я чувствую себя чуточку лучше.

Она осторожно поднимается с помощью кровати, чтобы не нагружать раненую ногу. Я замечаю, что она старается не прикасаться к Каю, когда берется за кровать.

— Может, у нас больше общего, чем я думала. Возможно, мы сможем это обсудить.

— Ты можешь обсудить это. Я могу стоять здесь и издеваться над тобой, пока ты не поймешь, что тебе нечего мне дать.

— Возможен ли обмен? Я дам тебе место здесь среди нас, дом, деньги. Тебе нужно лишь оставить его здесь. Отдай его мне, и у тебя будет все, что захочешь.

Меня передергивает от мысли оставить Кая в этом месте, ни за что, и у меня болит сердце от того, что она могла заключить подобную сделку раньше, и поэтому пытается сделать это сейчас.

— Вау, ты не умеешь читать людей, да? Я не хочу быть частью вашего общества. Я сомневаюсь, что большинство упомянутого общества хочет быть его частью, особенно, если ты возглавляешь его. Неудивительно, что здесь все так расхерачено.

Она фыркает, поднимая подбородок.

— Я не согласна с этим утверждением; все в полном порядке.

Я сужаю глаза и киваю в сторону Кая.

— Если все в полном порядке, тебе было бы незачем похищать партнеров для секса и накачивать их, да? Ты мне омерзительна. Все подобные тебе отвратительны.

На этот раз она дарит мне холодную и жестокую улыбку.

— Он ― один из нас, девочка, рожденный и воспитанный в нашей морали.

— Ну, с этим он ничего не может поделать, и одним из первых он пытается исправить то, к чему приложил руку. Ты просто наслаждаешься хаосом.

— Хаос оплачивает счета.

Я взмахиваю между нами пистолетом.

— Мы не похожи. Я могу быть рождена в этом конченом мире, но я ничем не похожа на тебя. И горжусь этим.

— А он? Что ты будешь делать, когда он захочет вернуться в Чикаго, присоединиться к сестре и стать частью этой маленькой организации с таким же количеством морально неполноценных людей?

— Меня не ебет его чокнутая сестра.

Председательская сука пожимает плечами, чуть более спокойная сейчас.

— Как и меня. Я слышала, что сезон открыт.

Я могу не понимать, о чем она говорит, но я узнаю угрожающий тон, когда слышу его.

— Думаешь, там у нее нет собственной защиты? Уверена, что она может о себе позаботиться.

— Но она ничего не сделала, чтобы защитить вас, верно? Особенно, когда вы больше всего в этом нуждались. Может, она думает, что ее брат унаследует династию Барон, когда тебя не станет. Хитрый ход, чтобы прибрать к своим жадным рукам деньги твоей семьи.

Я смеюсь.

— У меня нет денег. Если они и были у моей семьи, то я не знаю, где они сейчас.

— Тогда давай я дам тебе денег. Устрою тебя здесь.

— В обмен на Кая, верно? Вот в чем дело. Ты вообще позволила бы мне уйти отсюда после того, как я выстрелила в тебя?

За этим следует еще одна холодная, жестокая улыбка.

— Попытайся, и узнаешь.

Я повторяю ее ухмылку и качаю головой.

— Нет, мне это без надобности. Тебе следует знать, что я никогда не собиралась позволить тебе уйти отсюда живой. Ни на одну секунду, ни за какие деньги в мире.

— Все чего-то хотят.

Я подхожу к кровати и провожу рукой по неподвижной руке Кая.

— Да, все чего-то хотят. И прямо сейчас я хочу, чтобы насильница моего мужа умерла свирепой болезненной смертью.

Она смотрит на меня расширенными глазами за секунду до того, как я нажимаю на курок. Я обхожу кровать и встаю на колени рядом с ней. Кровь льется из раны в ее груди, но она все еще жива. Жива достаточно, чтобы услышать меня.

— Этот мужчина ― мой муж. Он принадлежит мне. Ты больше никогда его не тронешь.

Мне не следует получать удовольствие, видя, как чья-то жизнь покидает их глаза. Черт, исходя из моего опыта, мне следовало бы бежать в другую сторону. И все же, когда председательница умирает, а ее кровь окрашивает мои босые ноги, меня странным образом охватывает спокойствие.

33

КАЙ

Охранник падает на пол, женщина вслед за ним, и мне становится жаль Роуз, что ей пришлось сделать это, чтобы спасти меня. В последний раз, когда она держала в руке пистолет, она не сумела нажать на курок, но в этот раз она не медлила.

Она обходит кровать все еще в той же одежде, что и раньше, и что-то расслабляется в моей груди, поскольку я боялся, что кто-то мог причинить ей боль, подвергнуть ее тому же, что пережил я.

Она так красива, забрызганная кровью председательницы. Так сильна, и у меня щемит сердце от одного взгляда на нее.

— Подойди, подойди сюда, чтобы я мог коснуться тебя.

Она разражается смехом.

— Вы, сэр, под действием наркотиков. Расслабься, и позволь мне вытащить тебя из этого. — Она впивается пальцами в узлы, но не может их ослабить. — Какого черта? Эта женщина служила во флоте или что-то вроде того? Дерьмо.

Это неважно. Я больше не могу ждать.

— Забирайся сюда, пожалуйста. Ты мне нужна.

Роуз замирает, смотрит на меня, затем опускает взгляд на длину моего тела, где мой твердый член подпрыгивает на моем прессе при каждом движении.

— О, ты имеешь в виду?..

— Теперь забирайся сюда и обкатай мой член.

Я думаю, что она собирается возразить, и Роуз продолжает бурчать, забираясь на кровать, пропитанную кровью той женщины. Она в пятнах, но я весь в крови, так как был позади нее, когда Роуз нажала на курок.

Роуз приходится выпутаться из штанов, и она хмурится, глядя, как они покрываются красным.

— Что ты?.. Ты уверен в этом? Тебя накачали. Тебе, возможно, не очень хочется, чтобы я прикасалась к тебе прямо сейчас.

Я дергаю за веревки, пытаясь добраться до нее.

— Пожалуйста, Роуз, не заставляй меня страдать. Подойди сюда и оседлай меня. Мне нужно почувствовать тебя на себе.

Она с трудом сглатывает, а затем проползает по моему телу, скользя по крови, пока не оказывается почти такой же измазанной, как я.

— Сделай это, — настаиваю я, когда она скользит своим центром по моей длине. — Сделай. Сделай. Сделай. Пожалуйста, не заставляй меня умолять.

— Я не заставлю тебя умолять. Успокойся, черт побери. Я просто не знаю, что чувствовать насчет секса, когда ты покрыт чьей-то кровью.

— Тогда подойди ближе, и я позабочусь о том, чтобы ты была полностью готова для меня.

Вновь сильно нахмурившись, она располагает себя над моим членом и затем поднимает его. Я вздрагиваю от прикосновения ее мягких пальцев, от ощущения покрывающей меня крови, от тепла ее тела, не похожего ни на что другое.

— Это так негигиенично, — стонет Роуз. Но она закрывает глаза, когда осторожно скользит по моей длине.

В глубине души я понимаю, что в наркотический коктейль этой женщины должно было быть подмешано какое-то количество виагры, но мне все равно. Я могу думать лишь об оседлавшей меня Роуз. О получающей удовольствие Роуз. О ничего не оставляющей после себя Роуз.

— Какие ощущения? — Я фиксирую свой взгляд на ней. — Тебе нравится, как широко тебя растягивает мой член, как ты идеально подходишь мне?

Она с трудом сглатывает и кивает.

— Да, это приятно.

— Быстрее, — командую я. — Быстрее. Я хочу слышать, как наши тела ударяются друг о друга. Я хочу, чтобы ты подалась вперед, чтобы мой член терся о твой клитор.

Еще один вздох, но Роуз делает так, как я говорю, кладет руки на мой живот для поддержки, пока раскачивается на мне. Блядь, она так хороша, такая тугая и теплая. Я долго не протяну, и даже в этом случае я уже знаю, что этого будет недостаточно. Мне уже нужно больше ее, а мы еще даже не кончили.

— Мне нужны руки, Роуз. Мне нужно коснуться тебя. Освободи меня.

Она резко останавливается, ее тяжелое дыхание становится прерывистым.

— Твои руки. — Она оглядывает кровать, пол и затем замечает что-то по другую сторону. Она нагибается, почти причиняя мне боль, но вновь возвращается с крепко зажатым в руке ножом. — Это сработает.

Она быстро перерезает путы, и как только я освобождаюсь, я сажусь и обвиваю ее руками.

— Вот и все. Вот как все должно быть. Мне было предназначено прикоснуться к тебе, почувствовать твой вкус, благодаря всему этому.

— Эм… Я думаю, ты все еще под действием наркотиков.

Я наклоняю голову и смыкаю губы на ее соске через ее рубашку и лифчик.

— Я немного слаб, вот и все. Я просто не хочу отпускать тебя.