Волк 8: Лихие 90-е

Глава 5

Я внимательно смотрел на Горбаня, на его людей, мужиков в гражданской одежде лет тридцати-сорока, стоящих чуть поодаль, на омоновцев, вооружённых автоматами, и на Славу, который ёрзал в кресле водителя. Правый рукав куртки он приспустил вниз, пряча зажатый в ней пистолет. По крайней мере, Горбань живым не уйдёт, если начнётся пальба. С другой стороны, толку от этого будет мало, его начальник найдёт кого-нибудь ещё.

— Раздавить, говоришь? — спокойным тоном спросил я, следя за обстановкой. — Можешь. Но раз пришёл говорить, значит, зачем-то я тебе нужен.

— Хе, — Горбань усмехнулся. — А ты хорош, Волков, не боишься. Сразу видно, умный мужик, в своём-то возрасте.

Он сделал знак своим, помахав рукой, и омоновцы расслабились, повесили автоматы на плечи и начали расходиться, больше не держа нас в кольце.

Но всё равно, надо быть повнимательнее, хитрый Горбань вполне может как угрожать, так и пытаться расположить к себе. Таких приёмчиков в арсенале майора ГБ за его долгую службу должно накопиться немало.

— Нам такие нужны, — продолжал он. — Знаешь что? Смотрю я на тебя, думаю, жалко, молодой ишшо, и жизнь только начинается. Тебе бы с девочками ходить, а не всем этим заниматься, в твоём-то возрасте. И с такой-то машинкой, — Горбань похлопал БМВ по крыше.

— Поэтому и такая машина, что занимаюсь такими делами, — сказал я.

— Хе… но знаешь, сколько вас таких на кладбище лежит, молодых, — он заглянул в салон и оглядел всё. — Очень хорошая машина. Подаришь? Шучу. Короче, решил я тебе помочь.

— Надо же. И как?

— Продай ты эту фирму, Волков, — почти отеческим тоном сказал старый комитетчик. — Зачем она тебе? Времена другие настают, дела будут делаться иначе. Да и зря ты за Ремезова держишься, его скоро в отставку попрут, по состоянию здоровья. И останешься ты один против всех.

— И что, предлагаешь крышу?

— Ты меня за кого держишь? — тон тут же сменился, став угрожающим, но Горбань снова заулыбался. — Зря ты так. Знаешь, как лучше поступим? Давай так. Ты фирмочку нашему человеку продаёшь, а сам можешь ехать куда хочешь, тебя никто не тронет, слово даю. Друзья твои тоже могут разъехаться, или остаться работать, если захотят, нам люди нужны. Всё же настроено там на комбинате, чего ломать, а потом новое городить?

И сейчас должно быть самое главное, то, ради чего он устроил этот балаган. Но вместо этого хитрый комитетчик ходил вокруг да около, не выдавая своей цели. Только увещевал, что продам фирму, и всё станет хорошо. А комбинат будут охранять и они сами, даже лучше.

— И всё имущество фирмы? — спросил я. — Прям совсем всё?

— А то. Куда оно тебе? На жизнь дадим, не обидим. Короче, поедем сейчас к юристу…

И оттуда я уже не вернусь. Сейчас или стрелять, где Слава положит Горбаня, а остальные нас. Или упакуют в камеру, где нас зарежут по маляве от Эдика. А нам лучше остаться живыми, чтобы бороться дальше.

Ладно, рискнём.

— Акции оформлены не на меня и не на ЧОП, — сказал я. — А на небольшую фирму на Кипре. Вишневские передали мне эту фирму, а акции перед этим оформили на неё. Если что-то там делать, надо называть код представителю там, а он у меня в Новозаводске в сейфе на бумажке записанный лежит.

— На работе? — он напрягся.

— Нет. Я такое на работе не держу. В банке.

Горбань смерил меня тяжёлым взглядом. Раздумывал. Вот что ему нужно. Акции, и не Шелехову, а лично ему. Вот я тебя и купил, хитрый майор, а заодно выгадал себе какое-то время. За эту ночь может многое измениться.

— А вот акции передашь мне, вместе с той конторкой кипрской, — произнёс он тише, чем обычно. — Ну а машинку… переоформи на свой ЧОП, а то дорогая, удержать будет сложно. Угонят ещё, в очередной раз, — майор хмыкнул. — Ладно, езжай к себе домой, утром позвони мне из банка, как решишь вопрос. И мы тебя отпустим.

Горбань полез в карман, и я заметил, как напрягся Слава. Но вместо оружия майор вытащил белую картонную карточку с золотой вязью.

— Позвони, — повторил он, сунув карточку Славе. — Жду звонок. И лучше не затягивай. Знаешь, когда все на низком старте стоят, любой хлопок, и все сразу рванут вперёд. Даже не успею остановить.

На этих словах он поковылял к своему джипу. Омоновцы, покурив, ушли в проулок, где их ждал автобус, а следом гаишники залезли в Уазик и уехали.

Свалили все. Мы остались одни, но за нами наверняка следят. Слава вышел осмотреться по сторонам, я следом.

— Хитёр этот майор, — очень тихо сказал я, чтобы никто не подслушал. — Понимает, что Шелехов с ним делиться не будет, вот и хочет урвать себе кусочек, пока я жив. Хочет, чтобы я сам принёс, так ему проще. А если меня убьют — акций не дождётся. Заодно и тачку урвать собирается. Где ещё такую возьмёт?

— И что, значит, пока тебя не тронут? — спросил Слава, разглядывая карточку с номером. — Пока не отдашь акции.

— Ничего подобного. Просто не хочет утруждать себя. Если я не принесу ему всё на блюдечке утром, он будет выбивать всё силой. А я не принесу, перебьётся. Но время у нас теперь есть. Поехали, есть одно дело.

Слава согнул визитку, чтобы запулить её подальше, но я его остановил.

— Погоди пока. Подарочек от него, вдруг, ещё пригодится.

— Точно? — он пожал плечами и протянул её мне.

— Точно, — я брать не стал. — Убери к себе, пусть в кошельке лежит. Когда скажу, вытащишь. Если всё получится… ладно, поехали, подумаем по дороге. Если за тачкой следят, надо бы нам с тобой разделиться. Ты погоняй, а я в городе буду.

— На бэхе хрен догонят, — Слава рассмеялся, оглядев БМВ. — А пока гоняемся, я тебя высажу где-нибудь. И не ссы, Волк, я лучше Коваля вожу.

— Переоденемся, — предложил я. — Твою куртку и шапку надену, ты мою, пусть думают, что я внутри, езжу.

— Вот только хотел предложить.

Я вытащил из кармана пачку сигарет, на которой писал Ремезов, и немного денег. Уезжать из города всё равно нет смысла, как и прятаться, найдут везде, поэтому надо заручиться помощью.

Пообщаюсь с тем надёжным человеком полковника, прикину план. А что ещё делать? На дно не заляжешь, найдут, у них ресурсов много. Ложиться и помирать — нет уж, это точно не для меня, мне хватило и того раза с колёсной парой. Да и рано ещё сдаваться.

Пока Шелехов свалил в Москву, Горбань этим воспользовался, чтобы нажиться самому, раздобыть акций и взять себе крутую машину. Вот и мне тоже нельзя упускать своё.

Эти несколько часов, пока не истёк ультиматум Горбаня, мне нужно провести с пользой. Даже если не найду тот компромат, спрятанный старым начальником Ремезова, хотя бы наведу смуты среди его подчинённых, чтобы они начали действовать. Надо использовать всё, что есть под рукой. Они тут в гостях, а мы дома. И кого ещё брать в команду в таком случае, как не других офицеров спецслужбы?

Хотя возиться с этой толпой упрямых стариков будет непросто, но я постараюсь найти с ними общий язык.

— Сильно рискуем, — сказал я. — Но если сможем как-то связать местных бандитов, Горбаня и покушение на Ремезова, получим хоть что-то.

— И чё это даст?

— Они устроили покушение на полковника ФСБ, при этом два сотрудника ГБ погибло. А Москва ещё не спит, у них день. Если сможем хоть как-то почву из-под ног выбить у этих товарищей, это даст нам время. А местные фсбшники могут подсказать, что и как. Не все готовы ложиться под московских коллег, тут полно упрямых. К одному я сегодня и поеду, Ремезов сам дал его контакты.

— Если что, — Слава хмыкнул. — Скажи, я просто кого-нибудь грохну. Если найду.

— Погоди пока стрелять, успеешь. Это не Душман, долго потом будут искать, всю жизнь. Ты главное встреть наших парней, они скоро должны приехать. Через час или два, днём выехали.

Мы вернулись в машину, и Слава газанул так, что БМВ резко рванул вперёд, свернул и помчался по улице Ленина с громким рёвом двигателя. Меня аж слегка вдавило в кресло. Ехали так быстро, что даже не хотелось смотреть на спидометр. Слава держался уверенно, расслабленно, он и правда неплохо водил. Да уж, сидеть у нас на хвосте с такой скоростью им будет сложно. Хоть гаишников больше не попадалось.

— Увидимся потом здесь, — бросил я.

Я показал на старый кинотеатр, мимо которого мы пролетели. Слава ехал быстро, но я не был против, тем более, в вечерние часы зимой праздничного дня не так уж и много машин, а гололёда почти не было.

Мы доехали до площади Ленина, обогнав троллейбус, свернули направо и помчались по Ленинградской. Там Слава завернул в тёмный двор одного из домов, замедлился, и я быстро вышел. БМВ рванул дальше и скрылся из виду.

Гулять по темноте в Чите — опасное дело не только в 90-е, но и позже, только деваться было некуда. Впрочем, я забрал у Славы свой пистолет, так что на крайний случай оружие у меня есть. Правда, беда в том, что тогда массово ходили газовые пистолеты на базе ПСМ, так что могут перепутать и решить, что оружие не опасное.

Зашёл в одну из гостиниц и попросил позвонить. Зевающая темноволосая девушка-администратор поставила мне на стойку телефон и вернулась листать газетку Спид-инфо, в которой, судя по главной странице, писали про неизвестную дочь Высоцкого и что пришельцы любят рыжих женщин.

Я присмотрелся к сигаретной пачке, которую взял у Ремезова. На ней нацарапан номер телефона, местный, без кода города, и только сейчас я прочитал странную приписку, которую полковник едва вывел левой рукой: «Подарок от ЖФ».

Дозвонился только с третьего раза, потому что Ремезов был правшой, и некоторые цифры были написаны так, что я спутал 3 и 5, потом 1 и 7. Но на третьей попытке я услышал чей-то стариковский кашель.

— Алё, — прокашлявшись, спросил собеседник. — Алё!

— Я от Серёги…

Замолчал на секунду, не называя фамилию. Они не могут прослушивать все телефона города, и не факт, что они прослушивают этого человека. Но рисковать надо поменьше, да и не зря Ремезов написал эту фразу.

— Мне просили передать подарок от ЖФ, — сказал я.

— В чём дело? — голос тут же изменился, стал сосредоточенным и твёрдым.

— Надо поговорить.

— Отправляйся на Пожарку, на троллейбусе, третий маршрут. Спроси в киоске на остановке Приму-балерину.

И на этом он положил трубку. Странный тип, но ехать надо быстрее, пока ходят троллейбусы. Пришлось пробежаться до остановки, но я успел заскочить в троллейбус до того, как закрылись двери, и встал на задней площадке.

В кармане у меня была монета в 5 рублей нового образца, её я сунул кондукторше. Усталая женщина в тёплой плотной жилетке вернула мне аж три с половиной рубля сдачи кучей мелких монеток. Даже забыл, как дёшево тогда стоил троллейбус. Впрочем, в ту первую жизнь я ездил со студенческим проездным.

На Пожарке, районе Читы неподалёку от центра, я вылез и сразу подошёл к киоску с сигаретами и пивом, внутри которого горел свет. Мелочи на сигареты должно хватить, тогда они тоже стоили не особо дорого.

— Мне Приму, — сказал я, протягивая сдачу с троллейбуса, и добавил обречённым голосом, чувствуя, что звучу глупо: — Приму-балерину.

— Приму-балерину, — хихикнул толстый небритый мужик в ватной куртке, сидящий внутри, а потом глянул вниз. — А подарок?

— Подарок от ЖФ… — пробормотал я.

— Точно! Опять там этот старикан напридумывал. Скучно ему дома сидеть, вот и ходит вечерами, поручения даёт. Ща, погодь немного, а то он пока доберётся до телефона…

Он отошёл в глубину помещения, разбирая бутылки, но вернулся через пару минут, когда пиликнул пейджер. Только после этого он полез под прилавок и достал пачку Примы, чем-то исписанную. Это адрес? Да. Ну и устроили тут шпионские игры. Впрочем, а чем я ещё занимался, раз оказался посреди разборок внутри спецслужбы?

Подчинённый Ремезова излишне хитрил, хотя мог бы сказать адрес по телефону, всё равно тот, кто мог нас прослушивать, узнал бы и про Приму. Или продавец не выдал бы пачку левому человеку? Ну или у человека Ремезова уже такая профдеформация, что он уже не может обойтись без всего этого? Хотя, возможно, кто-то за мной следил, пока я стоял у киоска и ждал, поэтому и пейджер пиликнул. Дали добро на мой визит.

Нужный двухэтажный дом был совсем рядом, только пришлось немного пройтись вдоль набережной замёрзшей реки Читинка, где лежало много снега. Зашёл в подъезд и поднялся выше. Постучал в нужную дверь, и услышал громкий кашель с той стороны. Кашляли с надрывом, очень неприятно.

— Кто? — в глазке моргнул свет.

— Я вам звонил не так давно. Подарок от ЖФ…

Щёлкнул замок, дверь открылась, и я увидел пожилого бурята в синей советской олимпийке и тёплых штанах. Он посмотрел на меня, начал что-то говорить, но его разобрал очередной приступ кашля. На стоящих у порога ботинках виден снег. Похоже, он сам ходил в тот киоск, чтобы передать продавцу нужную пачку с адресом.

— От Серёги Ремезова? — спросил он и вытер рот платком.

— Да.

— Заходи, — ещё кашель, ещё более жёсткий, чем раньше. — Проверить тебя надо было… кха-кха… я из окна видел, кто там у киоска стоит… кха!

Прихожая маленькая, тусклая лампочка освещала старую мебель. На тумбочке стоял чёрный дисковый телефон, рядом с которым лежали большие очки и красная корочка с надписью «ФСБ России». Значит, действующий сотрудник.

На вешалке висело пальто и меховая шапка, а под ними видны ремни кобуры. Взял табельный пистолет с работы, чувствует, что творится неладное. А ещё сидит здесь, в маленькой квартирке, куда так просто не попасть.

Я разулся и прошёл в комнату. Ничего необычного, хотя пара деталей говорят, кем работает хозяин квартиры.Под ногами лежал старый ковёр серого цвета, ещё один ковёр с изображённым на нём оленем висел на стене, на ковре портрет в деревянной рамке, только не хозяина квартиры, а Феликса Дзержинского.

А в стенке стоял бюст самого Железного Феликса. Дверца шкафа открыта, в нём висел чёрный костюм и старый китель цвета хаки с погонами. В старом кресле дремала чёрная кошка, которая посмотрела на меня, потянулась и ушла на кухню. На диване у стены лежала целая гора подушек бесформенной кучей.

— Подполковник Латыпов, — представился хозяин квартиры, потирая грудь после кашля. — Амгалан Ринчинович. А ты Волков, я про тебя слыхал… Что там стряслось?

— Был у Серёги Ремезова, — я сел в продавленное кресло.

— И как он? — кашлянув, спросил Латыпов. — А то не я ходил к нему… кха-кха, заразу же схватил, заразил бы ещё… кх… — он захрипел и зажмурился. — Не просто так… он тебя ко мне отправил.

— А почему «Подарок от ЖФ»? — я огляделся в комнате. — От Железного Феликса, что ли?

— Ага… старая история… спроси у него… кх… первое его дело, только мы вдвоём это знаем.

Он издал стонущий болезненный хрип, когда хочется кашлять, но не хватает дыхания. Вот когда я курил в свою первую жизнь, кашлял так же. Не помер бы он ненароком.

— Воды? — предложил я.

— Да, — просипел он, плюхаясь на диван. — Кипячённая… в банке… на кухне.

Я прошёл на маленькую кухоньку. На столе стояла полная пепельница, открытая пачка сахара-рафинада и остывший чай в кружке с отломанной ручкой. В раковине было полно грязной посуды. Сильно пахло куревом, а на подоконнике стояла ещё одна пепельница, только поменьше. Если подполковник и был когда-то женат, то сейчас он жил один. Похоже, вдовец.

Ещё на подоконнике лежал большой армейский бинокль, а из самого окна отлично видно троллейбусную остановку и тот киоск. Значит, если гость не понравится хозяину, адрес ему не дадут. Как он только с таким кашлем смог продиктовать номер пейджера оператору?

Нашёл единственную чистую кружку в шкафу, плеснул туда воды из трёхлитровой банки и принёс в комнату, а то кашель пожилого чекиста стал совсем невыносим. Латыпов отхлебнул, кашлянув и немного пролив на грудь, но успокоился и пришёл в себя.

— По лестнице поднимался, — пояснил он. — Дыхалка и кончилась… скоро пройдёт.

— А на пенсию не отправляют?

— Так бумаги потеряли… я же в Узбекистане раньше работал… кх-кх… стажа теперь нет никакого, всё просрали… кха!…не пенсия, а смех один. Буду теперь работать, пока не сдохну.

Подполковник Латыпов отпил ещё и очень внимательно, будто хотел срисовать, посмотрел на меня. Вот теперь видно старого кгбшника, они всегда так смотрят, будто подозревают в чём-то.

— Слушай, — сказал он более твёрдым голосом. — Вот вроде человек ты неплохой, воды даже принёс. Поэтому выслушаю. Чё там у тебя? Только честно, без всех этих вихляний… не люблю… у-кх-кх!

— Это не просто авария. На Ремезова было совершено покушение. Его коллеги погибли, он сам выжил. А теперь те, кто хотели его прибить, лезут на меня.

— А я при чём?

— Чуть не убили полковника ФСБ, а два офицера погибло. Неужели это неважно? Я думал, такое для вашей службы решить — вопрос принципиальный. Разве с этим не надо разобраться.

— А доказательства есть? — он сощурил глаза. — Кто сказал, откуда известно? Фамилии, имена… кха-кха!

— Надо выбивать эти доказательства. Витя Батумский об этом знает, он сам мне намекал, говорил, что всё кончено. Но если сможем из него это выбить, он скажет, кто исполнил Серёгу Ремезова, и как тот бандит связан с Горбанем и Шелеховым. А это они заказчики, я уверен.

— И как я тебе это выбью? — Латыпов отпил ещё. — Что мы можем? Ты меня вообще видишь? Я даже по лестнице…

Я отмахнулся и сел в кресло. Кошка сразу запрыгнула мне на колени, я погладил её за ухом, и она замурчала.

— Знаете, — сказал я. — Вот если бы кто подстроил покушение на моих, я бы сделал всё, чтобы разобраться с этим. А если бы на меня кто-то подобное устроил, мои люди не оставили бы убийцу в покое. А вы? Неужели всё настолько развалилось, что вам плевать на своих?

Он посмотрел на меня со злостью, но сказать не смог ничего, снова разобрал кашель. Кошка посмотрела на него, потом заметила, что шкаф открыт, и пошла проверять, что внутри.

— Да даже если соберу ментов, если повяжу старого ворюгу… — прохрипел Латыпов. — Что толку-то? Его адвокаты вырвут у нас через час, журналюги набегут, все остальные. У него так всё завязано, что…

— Я просил у Ремезова дать контакты самого надёжного человека, — я начал вставать. — Он дал ваши. Но раз уж…

— Да погоди ты! Ща, отдышусь.

Латыпов уселся на диван поудобнее и замолчал. Кошка прыгнула к нему, подполковник её сбросил, но она не уступила и запрыгнула снова, и он смирился.

— Мы уже не в комитете, чтобы так всё решать как раньше… ух… кха-кха, — он затрясся в кашле. — Но вообще… куда мы идём, если целого полковника госбезопасности чуть не порешили, а воры знают, но ничего не говорят?

Звучал Латыпов обречённо, будто сдался. Похоже, решили, что проиграли, и ничего с этим не делают. Ну, тогда немного приоткрою карты, посмотрю, будет ли от этого толк.

— Вот насчёт этого я хотел поговорить, — сказал я. — Сегодня ночью погиб Револьд, вы все его наверняка знаете. И он тоже погиб не просто так, это всё связано. Знаете, товарищ подполковник, а вот если вы сейчас уступите, Ремезова отправят в отставку, а на его место сядет его помощник, Кузьмичёв, а он работает с московскими.

— Я ему говорил, не верить этому… — прохрипел Латыпов.

— А потом ещё немного, и вы все, старики, уйдёте на пенсию, а рулить будут такие же, как Шелехов и его помощник Горбань. Они будут сами поднимать себе подобных наверх. Но это я вам так сказал, на подумать, можно ли что-то с этим сделать или нет.

Я сделал паузу. Латыпов снова начал кашлять. Как и работает на такой должности? Думаю, скоро его тоже отправят в отставку, если не устроят несчастный случай. Столкнут с лестницы или задушат подушкой, никто ничего и не заподозрит, даже разбираться не будут.

Но пригодится ли он мне? Не зря же его номер дал Ремезов, когда я спросил о надёжных людях. В конце концов, даже такие старики способны на многое. Главное — навести панику в городе и вывести приезжих на чистую воду.

— Я приехал, чтобы спросить про Револьда, — сказал я. — Я знаю, что он собирал материал на воров в законе, и забрал его с собой, когда уходил на пенсию.

— Много на кого он собирал, да толку, там хламьё одно, они уже сдохли там все от старости, — Латыпов посмотрел на наручные часы. — Время много, уже пора…

— Вряд ли он хранил его у себя. И мне вот интересно, кто та женщина, которая к нему приезжала? Любовница?

— Кха-кха…

Я не сразу понял, что это он не кашляет, а смеётся. Латыпов развеселился, и ему будто даже стало лучше. Кошка, сидящая у него на коленях, недовольно взмахнула хвостом.

— Какая любовница? Старый Револьд женился на своей работе, ничего ему больше не надо было. Даже на пенсии успевал работать.

— Так кто к нему приезжал?

— Внучка.

— Богатая, должно быть, раз на Ауди ездит.

— А то, — он усмехнулся и погладил кошку. — Револьд внучку любил. Наверное, единственный человек, который ему близок был, за всю его жизнь. Он и купил ей машину.

— И откуда у него деньги были? Ремезов говорил, он старый коммунист.

— Серёга его не так хорошо знал. Тут смотри… — Латыпов прикрыл глаза. — Револьд ещё летом продал чьё-то досье в Новозаводск местной братве. За хорошие бабки и за машину. Кому — не знаю, вроде этому, как его… Гоше из ваших, он с ним возился раньше одно время. Но это слухи, точно не знаю.

— Я про эти досье и пришёл поговорить. С Револьдом виделся Ремезов, старик сказал, что у него есть что-то интересное на Эдика и на Витю Батумского.

— Невозможно, — он помотал головой. — Оба воры в законе, на контакт не шли, им и не положено. А что материал… так кому сейчас дело, что они при Союзе воровали?

— Ремезов видел расписку, в которой Эдик написал, что будет стучать Горбаню.

— Иди ж ты! — Латыпов заметно удивился. — Где она?

— Пропала, но это была копия. Возможно, у Револьда осталось что-то ещё. И что-то есть у самого Горбаня, раз он приказывает вору. А вот если найдём что-нибудь на Батумского… если это действительно полезно, то… ему придётся говорить. И он скажет всё.

— Надо найти, — пожилой подполковник поднялся и подошёл к шкафу. Движения стали энергичнее. — Если уж Эдик стучал, то Батумский тем более будет. Я Револьда хорошо знал, и внучку его несколько раз видел, недавно тоже. Вредный он был тип, бухал как не знаю кто, но посоветовать мог много полезного. Ездил к нему в гости даже, он на меня ругался, но принимал. А вот Ремезов ездил редко, только по делам, и Револьд обижался за это. Так, где же она?

Он рылся в бумагах, и вскоре нашёл старую записную книжку с потёртой обложкой и знаком Олимпиады 1980 года.

— Внучка Револьда под другой фамилией живёт, — сказал он. — Он хитрый, по документам-то у него детей нет, он своего сына на брата записал, и внучки у него как бы и нету.

— Почему?

— Хитрил он так, всегда хитрил. Как развалилось всё, паспортистке денег занёс, она ему другой паспорт сделала, а старый у него остался. У него этих паспортов…

— И кто она? Почему никто не знает про неё?

Латыпов тем временем листал страницы, что-то выискивая.

— Она журналисткой в Москве работает, недавно в Читу вернулась, и старик намекал, что она готовит что-то крупное. Я к нему приезжал две недели назад, а она там была, всё по работе его спрашивала. Материал искала, а он на неё орал, мол, не публикуй пока, подожди с этим, пока просто пиши. А вот когда Советский Союз снова будет, вот тогда всех их разоблачим, б**й этих и п***в.

Он засмеялся и вытер левый глаз.

— Так и сказал при ней. А я случайно услышал, в туалет отходил, они спорили. Верил он, что Союз опять будет, до самой старости верил. И вот ты говоришь про эти досье, я вот думаю… И про папочки она тогда сказала, а Револьд сразу с темы соскочил… неужели он ей что-то отдал? Она же любимая внучка, он мог ей такого накопать, если у него было…

— Есть её адрес? — спросил я.

— Есть. Я все адреса записываю, какие слышу, — довольный комитетчик показал мне книжечку. — Привычка.

— Я съезжу и поговорю с ней. А если Горбань и на неё вышел, то защитим, потому что он пошлёт бандитов. Но потом, если найду…

— А потом приезжай ко мне, — Латыпов гордо вскинул голову. — И посмотрим, что к чему. Если что, звони, я много кого в городе знаю.

— Если найдём что-нибудь нужное, — я встал на ноги и внимательно посмотрел на него. — Надо будет собирать всех. Сможете ещё раз тряхнуть стариной?

— Ещё как! Я всех на уши подниму, хотя бы на одну ночь, но сможем! Главное, чтобы было с чем. Если там есть что-то на Батумского, мы его прижмём, — Латыпов хитро улыбнулся. — И предложим поработать с нами, расписочку написать. А когда он заговорит, мы того, кто на Серёгу рыпнулся, в землю втопчем, и этих приезжих чистоплюёв размажем! Их свои размажут, попомни моё слово, такие косяки не прощаются! Короче, ты езжай, а я всю нашу старую гвардию пока обзвоню!

— Молодых ещё возьми, — предложил я. — Чтобы помогали.

Латыпов будто помолодел лет на двадцать, и даже ни разу не кашлянул. Надеюсь, все его речи не пустая бравада. Но всё же, подполковник ФСБ — это солидно, пусть даже такой старый и больной. Хотя бы можно не бояться, что задержит милиция, если Латыпов вмешается.

Пусть Ремезов лежит в одиночестве, преданный своим помощником и без телефона, его «старая гвардия» из бывших сотрудников КГБ никуда не делась. А они могут натворить дел по старой памяти, помешав планам Шелехова и Горбаня. Ещё для полного счастья распутают дело с покушением, будет неплохо.

Я торопливо вернулся на остановку, пока троллейбусы ещё ходили, и успел на последний. Минут через двадцать уже был рядом с кинотеатром, который тогда показал Славе. Машины рядом не было, но в тени, у киоска, меня кто-то ждал.

— Макс, — тихо окликнули меня и махнули рукой. — Здесь!

Голос знакомый, это Артём Васильев, один из наших «старичков». Чуть дальше стоял Слава, а машины, спрятанные ещё дальше, за кинотеатром, мой БМВ и старый Паджеро, охранял Денис Машуков.

— Едем, — сказал я, поздоровавшись со всеми. — Поговорим с одной девушкой, и если у неё есть то, что мы ищем, утром всё будет иначе. Подтянем старую гвардию Ремезова, если найдём, на кого их натравить.

— Как скажешь, — Машуков пожал плечами. — Что надо, то и сделаем.

Мало их, но это надёжные люди, а ещё вооружённые до зубов. О чём ещё мечтать, как не о таких друзьях? С такими не страшно выходить даже против таких, как Горбань и Шелехов.

Мы расселись по машинам и поехали по нужному адресу.