Волка - убить

12

Зажигалка лежала на столе в лучах солнца, и Уэксфорд, взяв её в руки, ощутил, как она нагрелась. Гроздья и листья виноградного узора тускло блестели.

— Гризуолд меня достает, — сказал он.

При упоминании имени старшего констебля Бэрден занервничал.

— По его мнению, не надо превращать это дело в расследование убийства. Мало убедительных улик, и так далее… Разрешил покопаться ещё пару дней, и хватит.

— Весь участок поднят на ноги только затем, чтобы запереть Обезьяну Мэтьюза ещё на несколько месяцев, — желчно сказал Бэрден.

— Пятно на ковре — плод воображения Руби. Анита Марголис уехала отдыхать, шатающаяся парочка на дорожке — просто пьяницы, а Кэркпатрик боится своей благоверной, — Уэксфорд помолчал, задумчиво подбрасывая зажигалку. — Так считает начальство. Я лишь цитирую власть предержащих.

— Мартин наблюдает за домом Кэркпатрика, — сказал Бэрден. — Парень не поехал на работу. Дрейтон, надо полагать, увивается вокруг девицы. Может, отозвать их, сэр?

— Не надо. Все равно им больше нечего делать. Тут мертвый штиль. Я хотел бы получить ответы ещё на несколько вопросов, но Гризуолда они не волнуют. Да и не вижу я способов найти эти ответы за двое суток.

Бэрден молча потянулся за зажигалкой и, поджав тонкие губы, принялся рассматривать её. Потом сказал:

— Интересно, одни и те же вопросы не дают нам покоя или нет? Кто подарил зажигалку? Где она куплена? Кто был тот пьянчуга, который читал Хайяма возле дома Которнов?

Уэксфорд выдвинул ящик стола и достал приложение к «Телеграф».

— Помните это место? — спросил он. — О расторжении её помолвки с Ричардом Фэрфэксом? Готов спорить, это был он. По словам миссис Которн, он ушел в одиннадцать, а сам Которн говорит, что у него был стакан.

— Очень поэтично, — буркнул Бэрден.

— А теперь вспомните, что я говорил о Геринге, — Уэксфорд усмехнулся, увидев растерянность Бэрдена. — По словам Кэркпатрика, он цитировал Омара Хайяма. В былые времена я и сам увлекался стариком. Интересно, что он читал? «Рази, круши клинком волшебным»?

Бэрден воспринял это совершенно серьезно.

— Он не мог этого сделать. С восьми до одиннадцати он был у Которнов.

— Я знаю. Это шутка. В любом случае, Гризуолд не велел искать новых подозреваемых без достаточных оснований. Это приказ, и я намерен его выполнить.

— Полагаю, вы не станете возражать, если я проведу маленькое расследование в нескольких ювелирных магазинах? У нас будут веские основания, если кто-то вспомнит, что зажигалку купил Кэркпатрик или даже сам Марголис. — Бэрден сунул зажигалку в карман. На лице Уэксфорда появилось мечтательное и задумчивое выражение. Пока он не передумал, Бэрден поспешно добавил: — Сегодня закрывают рано. Пойду, пожалуй, а то не успею.

Оставшись в одиночестве, старший инспектор попытался вспомнить какое-то особенно важное двустишие Хайяма и, когда это ему удалось, даже засмеялся от радости.

Какой же светоч поведет Ее детей сквозь мрак ночной?

Ответ на этот вопрос непременно должен быть. И Уэксфорд нашел его. Но не испытал воодушевления. «Слепое понимание, сказали небеса», — продекламировал он вслух, обращаясь к стеклянной фигурке, и подумал: что-то в этом роде нам и нужно.

Кэркпатрик стоял во дворе «Оливы и голубя», опираясь о капот своей машины и наблюдая за входом в лавку Гровера. С самого утра сержант Мартин следил за домом Кэркпатрика и его цветистой машиной. Миссис Кэркпатрик с детьми ездила в магазин. И, когда Мартин, укрывшийся в укромном местечке на опушке Черитонского леса, уже начал терять надежду, из дома вышел сам Кэркпатрик и поехал в сторону Кингзмаркхема. Следовать за ним было очень легко: машина бросалась в глаза, такую не упустишь, даже если её заслонит автобус, или на светофоре некстати загорится красный сигнал.

Теплое утро, немного удушливый воздух, уже чувствуется приближение лета. Над Кингзмаркхемом висела легкая дымка, позолоченная солнцем. Кто-то вышел из цветочного магазина и поставил в витрину ящик с упругими алыми тюльпанами.

Кэркпатрик вытер стекла темных очков о лацкан спортивной куртки, прошелся по тротуару. Мартин прямо перед его носом пересек мостовую и смешался с покупателями. Вместо того, чтобы сразу направиться к Гроверу, Кэркпатрик постоял около цветочного магазина, рассматривая влажные бархатистые фиалки, гиацинты в горшках и дешевые благодаря своей многочисленности нарциссы. Он оглядел стену в переулке, на которую не падали солнечные лучи, но вдруг быстро повернулся и поспешил к углу Йорк-стрит. Мартину понадобилось секунд пятнадцать, чтобы принять решение. До лавки Гровера оставался один шаг. Сержент открыл дверь. Звякнул колокольчик.

— Да? — спросила Линда Гровер, выходя из подсобки.

Прищурив глаза, чтобы привыкнуть к полумраку, Мартин нерешительно сказал:

— Так, посмотреть зашел. Мне нужна поздравительная открытка.

Он слышал о Линде, но был уверен, что она его не знает. Девушка равнодушно пожала плечами и взяла журнал. Мартин побрел вглубь лавки. Всякий раз, когда звонил колокольчик, сержант отрывал взгляд от витрины с открытками. Вошел мужчина, купить сигары, потом — женщина с китайским мопсом, который обнюхал ящики на полу. Его хозяйка прошла мимо открыток и принялась читать названия захватанных книг из библиотечки Гроверов. Мартин возблагодарил бога за её приход. Один человек, топчущийся в полумраке, подозрителен, двое уже незаметны. Он надеялся, что она ещё долго будет выбирать книгу. Собака ткнулась мордой ему под брючину, и он почувствовал прикосновение её мокрого носа.

А спустя пять минут в лавку вошел Алан Кэркпатрик, держа под мышкой сверток, перевязанный красно-золотистой бечевкой.

Красный и золотой были цветами ювелирного магазина Джоя. На полу лежал алый ковер, на красных постаментах стояли золоченые бюсты из папье-маше, многорукие, как восточные божества. Их острые длинные пальцы были унизаны сияющими кольцами с поддельными бриллиантами. Возможно, шпат, кварц и другие «камни» были не более чем искусно ограненными стеклянными призмами, преломляющими солнечные лучи. На прилавке лежал рулон оберточной бумаги, ярко-красной, с золотыми листьями. Когда Бэрден вошел и протянул продавцу зажигалку, тот отложил ножницы.

— Мы не торгуем зажигалками. Едва ли такие продают в этих местах.

Бэрден кивнул. Он уже слышал похожие ответы в четырех других ювелирных магазинах.

— Это произведение искусства, — продавец улыбнулся как человек, увидевший нечто редкое и прекрасное. — Восемь-девять лет назад её можно было бы приобрести и здесь.

Восемь или девять лет назад Анита Марголис была ещё совсем ребенком.

— То есть? — без особого интереса спросил Бэрден.

— До того, как мы приняли дело от Скэтчерда. Говорят, он был лучшим ювелиром от Лондона до Брайтона. Старый мистер Скэтчерд и сейчас живет наверху. Если вы хотите поговорить с ним…

— Боюсь, уже поздно, — ответил Бэрден. — Я только зря отниму у него время и потрачу свое.

Да, слишком поздно. Сейчас апрель, а на Рождество Анита Марголис прикуривала от спичек.

Он зашагал по Йорк-стрит под сенью платанов. Подернутое дымкой солнце озаряло их желто-серую кору, а молодая листва отбрасывала на мостовую узорчатые тени. Выйдя на Хай-стрит, Бэрден сразу же заметил перед «Оливой и голубем» машину Кэркпатрика. Если Мартин потерял его… Но нет, «форд» сержанта стоял тут же, совсем немножко заехав на желтую полосу. Бэрден остановился на Кингзбрукском мосту, отдыхая и разглядывая двух лебедей и реку, темные воды которой тихо журчали, обтекая камни. Бэрден ждал.

Девушка заметно помрачнела, когда увидела Кэркпатрика. Она смерила его взглядом и закрыла журнал, по-детски засунув палец между страниц.

— Да?

— Я проходил мимо, — несмело начал Кэркпатрик. — И решил заглянуть поблагодарить вас.

Мартин выбрал поздравительную открытку ко дню рождения. Сержант напустил на себя чудаковатый, чуть сентиментальный вид, чтобы женщина с пекинезом подумала, будто он в восторге от стихов на открытке.

— Это вам в знак моей благодарности, — Кэркпатрик засунул сверток между газетами и подносом с шоколадками.

— Мне не нужны ваши подарки, — холодно сказала девушка. — Я ничего не сделала. Я действительно видела вас.

Ее большие серые глаза были полны страха. Кэркпатрик подался к Линде, его каштановые волосы почти коснулись её белокурой головы.

— Да, — вкрадчиво проговорил он, — вы видели меня, но дело в том…

— Это уже быльем поросло, — оборвала его девушка. — Все кончилось, они больше не будут тревожить меня.

— Вы даже не заглянете в коробку?

Линда отвернулась. Ее голова поникла, будто весенний цветок на тонком стебле. Кэркпатрик снял золотисто-алую обертку и извлек из выложенной красной байкой коробки какие-то тусклые бусы. Камни отливали сталью и перламутром. Горный хрусталь, решил Мартин.

— Подарите их своей жене, — сказала девушка. Она запустила тонкие пальцы под горловину свитера и извлекла на свет струящуюся серебристую цепочку. — А мне не надо. Я ношу настоящие драгоценности.

Кэркпатрик стиснул зубы, сунул в один карман бусы, в другой — скоканную бумагу и вышел, хлопнув дверью. Мартин с открыткой в руках подошел к девушке.

— «Моей дорогой бабушке»? — насмешливо прочитала Линда, и сержант понял, что она смотрит на его седеющие волосы. — Вы не ошиблись?

Он покачал головой и заплатил девять пенсов. Линда смотрела ему вслед, и сержант, обернувшись, увидел, что она улыбается.

На мосту Мартин неожиданно столкнулся с Бэрденом.

— Что это? — спросил инспектор, уставившись на открытку с такой же ухмылкой, как прежде Линда. Дрейтон справился бы с заданием куда ловчее, неохотно признал он, глядя на реку, в которой отражалась желто-бурая арка моста. Мартин пересказал ему подслушанный разговор.

— Он предложил ей ожерелье. Крикливо-безвкусное, в золотисто-алой обертке.

— Интересно, — задумчиво сказал Бэрден. — Интересно, он всегда покупает у Джоя? Зажигалку приобрели там много лет назад, когда магазин ещё принадлежал Скэтчерду.

— Может быть, гравировка сделана недавно, для этой девушки?

— Может… — Бэрден смотрел, как Кэркпатрик садится за руль. Но торговец тут же вылез и вошел в «Оливу и голубь». — Вон ваш подопечный, — сказал Бэрден Мартину. — Идет топить свое горе. Как знать, может, набравшись храбрости, он предложит свои стекляшки старшему инспектору. Жене он их точно не подарит.

Туман начал рассеиваться, на солнце было уже по-настоящему тепло. Бэрден снял плащ и перекинул его через руку. Он предпримет последнюю попытку выяснить, откуда взялась эта зажигалка, проведет ещё один опрос, и, если ничего не добьется, отправится в «Карусель» обедать в обществе Уэксфорда. Впрочем, стоит ли заглядывать так далеко? Может быть, сперва выпить чашку чая? Он вспомнил, что рядом с мостом есть маленькое кафе, где в любое время суток подавали хороший крепкий чай и пирожные.

Он срезал путь и переулками вышел на Кингзбрук-роуд. Кафе было за поворотом, в первом этаже одного из особняков георгианской эпохи.

Удивительно, до чего же плотный туман в этой части города. Вязкий, желтый. Бэрден миновал большие дома и остановился на верхушке невысокого холма. Сквозь тучи пыли (а не дымку, как он теперь понял) инспектор увидел вывеску строительной фирмы. «Догерти. Снос зданий. Что вознеслось, должно рухнуть». В квартале, где прежде было кафе, теперь торчали зазубренные остовы зданий: стены, крыши, полы. Среди развалин великолепно сложенных стен стоял деревянный барак. На его крыльце трое рабочих жевали бутерброды.

Бэрден пожал плечами и повернул назад. Старый город исчезал медленно, но неумолимо. Красота и изящество стали мешать. На месте древних особняков вырастали роскошные новые здания вроде полицейского участка. Новые здания с новой канализацией, новой электропроводкой и новыми дорогами, убивающими старые деревья. Новые магазины заменяли прежние. На смену лучшему ювелирному магазину от Лондона до Брайтона пришли поддельные бриллианты и золоченые божки. Эта мысль напомнила Бэрдену о его цели. Что проку тратить время, оплакивая прошлое? Ладно, если не удалось выпить чаю, то и подавно не стоит откладывать обед. Но сперва надо навести кое-какие справки.

Мистер Скэтчерд напомнил Бэрдену очень старого и очень славного попугая. Его длинный клювообразный нос нависал над маленьким ртом. Ярко-желтый жилет и мешковатые ворсистые штаны смахивали на оперение, усугубляя сходство. В комнатах над магазином запросто можно было бы разместить птичник — так просторны и высоки были они. Под окнами колыхались кроны зазеленевших деревьев.

Бэрдена провели в столовую, по-видимому, не изменившуюся с восьмидесятых голов прошлого века, когда её обставили мебелью. Но вместо унылого красно-бурого убранства, модного в XIX столетии, здесь царила павлинья пестрота, зеленый, алый и голубой плюш и коричневый бархат в цветочек. С потолка свисала люстра, ярко сверкавшая на солнце, словно россыпь застывших в воздухе алмазов. Большие диванные подушки с золочеными кистями по краям были обшиты переливчатым зеленым шелком.

Тут полно вещей, которыми с огромным удовольствием завладел бы Которн, подумал Бэрден, усаживаясь в парчовое кресло с подголовником.

— В этот час я обычно пропускаю рюмочку мадеры с сухим печеньем. Не окажете ли честь присоединиться ко мне? — спросил мистер Скэтчерд.

— Как это любезно с вашей стороны, — ответил Бэрден. Он так и не перекусил, к тому же, был расстроен сносом зданий, из-за которого остался без чая, а город лишился своей славы. — С удовольствием.

Добрая улыбка хозяина подсказала ему, что он не ошибся, приняв приглашение.

— Только гранатовый оттенок, — сказал ювелир, когда принесли вино на черном лакированном подносе. — Не рубиновый. Мадера цвета рубина — совсем не то. — В его мелодичный голос закрались жесткие и строгие нотки, присущие речи истинного знатока. — Что вы мне принесли?

— Вот это.

Рука, взявшая зажигалку, была похожа на серую лапу с длинными, но ухоженными ногтями.

— Могла ли эта вещь быть приобретена здесь? Или такими торгуют только в Лондоне?

Мистер Скэтчерд не слушал Бэрдена. Он поднес зажигалку к окну и, качая головой, разглядывал её сквозь увеличительное стекло.

— «Les grappes de ma vigne», — наконец произнес он. Бэрден нетерпеливо приподнялся. — Вы знаете, это название узора. «Виноград с моей лозы». Бодлер, конечно. Возможно, вы не знакомы с его стихами. Прекрасный подарок любимому человеку. — Ювелир довольно улыбнулся и перевернул зажигалку. — Да это и был подарок любимой.

Бэрден понятия не имел, о чем он говорит.

— Эта вещь вам знакома? — спросил он. — Вы видели её раньше?

— Несколько лет назад. — Люстра сверкнула, отбросив на стену розовые, лиловые и зеленые отблески. — Семь или восемь лет прошло. — Мистер Скэтчерд убрал лупу. Он прямо-таки светился от удовольствия. — Я знаю узор и прекрасно помню гравировку.

— Но ведь она была сделана совсем недавно!

— О, нет. Еще до того, как я отошел от дел и мое место занял Джой. — Он скривил губы в насмешливой, чуть пренебрежительной улыбке, прищурился и добавил: — Мой дорогой инспектор, уж мне ли не знать. Ведь я сам продал эту вещицу.