Волки Новы

Глава 2. Нова

Луна яркая светила, как фонарь над миром, и россыпь мерцающих звезд ей вторила. Маша бежала по очень странной старинной дороге. Через каждые двести-триста метров поворот. Асфальт вздыбился от корней деревьев или грунтовых вод. В щелях между твердью пучки травы, кусты и даже деревца. А кругом лес в ночи темнеет, между высокими елками деревья лиственные, а между ними кусты, еще ниже у земли трава высокая, так, что дорога дебрями окружена непролазными. Девушка оглянулась — ничего уже за спиной не видно, только изгибы дороги между стен леса. В руках пистолет, на лбу испарина.

Она по-иному представляла похищение девушек. Это должно было быть заточение, руки, ноги связаны. Насилие кругом, а Лёша точно псих, довез её до этой петляющей тропы и сказал: «Беги. Беги за шлагбаум и прячься в поселке. Кто спросит откуда, говори, Лёша привез». А если она не добежит и уйдет в лес? Но это допустим, поскольку лес был странно густым, туда и заходить-то страшно, тем более ночью. А если позвонит в полицию из поселка? Или найдет там подмогу? Пистолет дал для самозащиты и даже не обернулся. Она, конечно, не стала бы стрелять ему в спину, но факт того, что он свою жертву вооружил, совсем не укладывался в голове.

А еще была у Маши просто омерзительная мысль, которой она сильно стеснялась и даже думать её смущалась и стыдилась. Когда первый раз Это зародилось, глаза не знала куда девать от конфуза. Признаваться себе не желала, но на Лёшу она обиделась, что тот её не изнасиловал. Вот так. И пусть у него глаза горят и лицо странно морщится, когда он злится. Её этим больше не напугаешь. Клёво же осознавать: «я встречаюсь с оборотнем». Она еще при первой их встрече подумала, что он улетный тип, и с таким, пожалуй, будет весело и надежно. И если не Виталик, то точно Лёша. А он даже под платье не заглянул, где белье белое кружевное, как раз для первого раза приготовленное, и почти неделю уже без поклонника грустит причёсочка на лобке, которую Маша тайно сделала в салоне красоты по научению Даши.

А Лёша что сделал? Взял, укусил и выпустил на волю. Нормальный? Маша сильно оскорбилась и, нахохлившись, убежала в предложенном направлении. Укус его не болел, немного холодил кожу и был ощутим, как кольцо на пальце, только при движении.

Она уже не бежала, а шла. Километр или два, а может, целых пять, но вокруг всё та же картина: туннель сквозь лес. Чувство опустошенности пропало, как только Лёша её увез, чувство потери тоже исчезло. И создавалось впечатление, что все хорошо, и плывет она по течению жизни. Ни капли не сомневалась, что свободна. Сидеть в своей комнате под мамкиным присмотром очень скучно, а тут настоящие приключения и в руках самый настоящий пистолет, тяжелый и холодный. И подруги ей обзавидуются, и так было видно, что все, кроме Светы, с удовольствием бы с Лёшей познакомились. А после похищения вполне невинного её сочинение «как я провела лето» будет самым захватывающим.

От асфальтовой дороги в разные стороны разлетелись заросшие тропинки, и виднелись в кустах одноэтажные кирпичные дома на вид добротные, но с проваленными шиферными крышами. К ним девушка не пошла, поспешила дальше, потому что впереди лес расступился и открыл взору осеребрённый луной пустующий поселок, похожий даже на заброшенную турбазу.

Длинный кривой шлагбаум лежал прямо на земле. Дорога вылилась в небольшую круглую площадь с одинокой бетонной остановкой. Тут разворачиваются автобусы и едут обратно. Слева уносились дорожки к кочегарке, которая белела между горами угля. Деревянные корпуса. Все теряется в высоких деревьях. Слева трехэтажный жилой дом, рядом с ним заросшая травой площадка с оставшимися от былой роскоши баскетбольными сетками. Где-то вдали темнели двускатные крыши частных домов. И нет света. И людей нет.

Вой. Волчий вой, который Маше уже посчастливилось сегодня услышать. В этот раз выл точно не Леша, и было волков несколько. Девушка испугалась, побежала во двор небольшого дома на три подъезда, с опаской оглядываясь на зловещий лес. Дорожка, вся в колдобинах и вырвавшихся на волю кривых крепких корней, препятствовала быстрому бегу.

Маша чуть не упала, влетела за угол дома во двор и даже взвизгнула от неожиданности, наткнувшись на высокого стройного мужчину. У него глаза горели желтым пламенем. На голове шапка из черных волос. И пахло от него медикаментами. Он резко выставил пистолет на вытянутой руке прямо в лоб Маше и стал принюхиваться.

— Ты кто? — строго спросил он.

— Я Маша, меня привез Лёша, — выпалила девушка заученную фразу, ругая себя, что не так ловко, как незнакомец, пользуется огнестрельным оружием.

Мужчина опустил пистолет, схватил девушку за руку и потащил за собой. Маша на бегу оглянулась в сторону леса. Из глубокой бездны вывалилась стая волков размером с медведя. Просто гигантские. Они быстрые и страшные, даже могут машину догнать. Их девушка уже видела.

Незнакомец загнал Машу в последний подъезд и закрыл на засов железную дверь.

— Патроны есть? — спросил он и тут же забрал Машин пистолет себе, проверил на наличие пуль.

В дверь ударилось что-то большое и мощное. Послышались рыки и скрежет когтей. Машу обуяли страх и ужас. Она с силой вцепилась в предплечье мужчины, мышцы под его тонкой рубахой были стальными. Он потащил девушку наверх, грязно выругавшись, стал стрелять. Волки обернулись долговязыми мужчинами с длинными руками почти до земли. По кирпичному навесу над крыльцом подъезда они с лёгкостью забрались на второй этаж и попытались снести решетку с выбитого окна. Как бесы, лезли в дом, и даже их волосы, стоящие дыбом, заменяли им рога, а глаза этих диких оборотней пылали алым огнем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мужчина отстреливался, погнал девушку наверх. Маша побежала на второй этаж, хотела спрятаться в ближайшей квартире, у которой не было входной двери, но незнакомец, грубо схватив её за локоть, толкнул выше. На третьем этаже он бесцеремонно кинул Машу в пустую квартиру.

— Дверь закрой, — приказал мужчина, выглядывая чудовищ внизу. — Я через полчаса приду за тобой, никого, кроме меня не пускай. Они могут на людей быть похожими.

Маша тут же закрыла железную дверь, разобравшись с замками и щеколдой, забаррикадировалась надежно, посмотрела в глазок, никого не увидев. Её трясло от страха. Глупые мысли вылетели из головы, она осознала, в какой опасности находится и как невесело проводит время. Немного успокоившись, продолжила вслушиваться в звуки. Несколько выстрелов, рев и потом тишина.

Квартира оказалась маленькой, однокомнатной. Крохотный санузел с унитазом там был очень странным, старого образца. Сливной чугунный бак располагался на стойке и имел веревочку с колпачком для слива. Маша заворожённо изучила скромную кухню с пузатым холодильником. «Зил, Москва» — осветила название Луна сквозь окно. В комнате диван с промятым сиденьем, радиола с приоткрытой крышкой, под которой едва различима была грампластинка, сервант с фарфоровыми статуэтками и одной хрустальной вазой. Это было странное место, даже в доме у её бабушки обстановка была намного современней, хотя та и любила советские вещи. Пахло сыростью и пустотой.

Девушка села на диван и стала ждать. Потом прилегла. Полчаса, час, она уснула, а таинственный мужчина так и не вернулся.

Все окна квартиры выходили на остановку, и был это восток. Поэтому Маша проснулась с первыми лучами солнца. В первое мгновение пришлось вспомнить, как она здесь оказалась. Стало невыносимо дурно от происходящего: голод, усталость и полное непонимание, куда её привезли. Квартира, освещенная яркими солнечными лучами, показалась девушке в полной красе советского прошлого, которое только на картинках и фото бабушки можно было увидеть.

Маша встала к окну. Поселок был пуст и наводил тоску своей опустошенностью и разрухой. Позабытый и кинутый всеми уголок. Запущенные дороги, облезлые деревянные корпуса, похожие на коробки с комнатами или квартирами для гостей. Захудалые скамейки у разросшихся кустов догнивали свой век. Неухоженные покосившиеся беседки, ставшие местом отдыха для растений. Опустелый, одичалый поселок. Как город Припять на экране монитора пугал забвенностью, так и место, в которое попала Маша, было унылым.

И тут среди заросших троп появилась девушка. Маша напряглась, всматривалась в фигурку, появившуюся у кочегарки. И, не дождавшись, когда та подойдет ближе, бросилась из квартиры, позабыв о бдительности. Открыла дверь, полетела вниз на первый этаж и замерла на втором, где лежало несколько трупов крупных волков. Маша внимательно высматривала мужчину, который ночью спас ей жизнь, но его не обнаружила. Бросилась из дома сломя голову — искать живую душу.

Встреченная девушка — совершенно белая особа с прозрачной кожей, веснушками, волосами, как снег, пушистыми и непослушными, выбивающимися из пучка на макушке. Личико детское, с вздернутым носиком и холодными голубыми глазами. Она была низкорослая и сошла бы за девочку, если бы не полные ноги с солидной попой и объемная грудь под коротким ситцевым платьем. Стояла блондинка на обуви старинного образца с жесткой деревянной платформой по всей подошве. А в руках держала такую сумку, которую бабушка Маши хранила как музейный экспонат на стене. Это была авоська — плетеная хозяйственная сетка из советского прошлого. В ней болталась литровая пустая банка с пластиковой крышкой.

— Ты кто? — насторожилась девушка, принюхиваясь к Маше.

— Я Маша, меня привез Лёша, — это ключ ко всем дверям.

— Я Аня, — тут же выпалила она и расцвела от счастья, полезла Маше пожимать руку. Подошла почти впритык и понюхала ключицу под порванным платьем. —Точно он.

Она была так рада, что чуть не запрыгала от радости, бросилась обниматься, и в глазах её холодных отобразился восторг. От такой встречи Маша опешила и позабыла, что хотела спросить. Осталась на Анину волю, не собравшись с мыслями.

— У тебя школьная форма, — Машу рассмотрели с ног до головы и обошли вокруг. — А как вы познакомились?

— Он меня выкрал, — это само собой вывалилось, как обида.

Аня сильно поменялась в лице, и было видно, что она не согласна и даже недовольна с таким поворотом событий.

— Алексей Владимирович девушку насиловать не будет, — с гордой уверенностью заявила она.

— Не-е, — Маша застеснялась, чуть было её неправильно поняли. — Он увез меня насильно из дома, и все.

— А это пустяки, — отмахнулась Аня и взяла Машу за руку, — меня бы кто выкрал.

— Куда мы идем? — поинтересовалась Маша, внимательно глядя под ноги на волнистый асфальт.

— В магазин, конечно. Молока, мяса возьмем. Мне деда кормить надо. Я у озера живу, на лодочной станции, ты приходи ко мне купаться. Вода теплющая! Мне тут скучно, я одна девушка. У тети Нины дочки двенадцати и тринадцати лет, им только коров пасти да носки вязать. А у меня дома пластинки, картинки и купаться можно голышом, за сто километров никого нет, а наши не смеют подглядывать.

Маша совсем растерялась, и пока они шли мимо заросшей спортивной площадки, к притаившемуся в лесочке деревянному магазинчику, собирала мысли в кучу.

— А телефон здесь есть?

— Нет, — ответила Аня, — ни телефонов, ни электричества. Вода есть. Пока водонапорная работает, канализация. И все.

— И как вы тут живете? — для городской особы попасть в походные условия было делом ужасным. — И сколько вас?

— Ой, вчера такое было. Опять Дикие на нас напали, — она остановилась и посмотрела на Машу страшными глазами. — Теперь и не знаю, сколько нас осталось. Алексей Владимирович обещал, что вывезет нас отсюда.

— В Южную область, — вспомнила Маша. — Вроде как работу там получил.

— Да?! — выкрик полный надежды.

Аня побежала в магазин, такой же старинный, как и все вокруг. Там около круглой печки на прилавке было выложено мясо, три трехлитровые банки молока и пара килограмм свежей картошки. Продавщица, полная женщина в белом фартуке на цветастом платье и в таком же белом колпаке, отгоняла от мяса мух картонным листом и улыбалась покупательницам. Глаза её почти белые имели оттенок серо-зеленый, нос с широкими ноздрями и губы полные.

— Это Машенька, её привез Алексей Владимирович, — сразу с порога крикнула Аня, выставляя женщине пустую банку. — А это тётя Нина, наша фермерша.

— Здравствуйте, — Маше сильно хотелось кушать, но запах кругом аппетиту не способствовал, хотя она с удовольствием смотрела, как в литровую банку наливают парного молока.

— Кушать хочешь? — вдруг спросила женщина с материнской любовью.

— Нет, — Маша опустила глаза. — И денег у меня нет.

— У нас тоже, — рассмеялась Анечка, закрывая свою банку.

Добрая тётя Нина налила Маше молока в алюминиевую кружку и вытащила на прилавок в чистое место льняной сверток, где лежал ломоть ароматного белого хлеба.

— Кушай, — она предложила это девушке, которая очень скромно поблагодарила и не отказалась, потому что была голодна, ела сутки назад в училище… В каком то другом мире, далеком и уже почти недоступном, там, где свет, телефон, интернет и ночные клубы.

Бесподобно вкусно — молочко с булочкой. Мария чуть не заскулила от удовольствия, стояла, скромно откусывала понемногу и попивала из кружки, наслаждаясь.

— …и увезет нас к Южным, и будем мы там жить всегда, — докладывала Аня последние новости, пока продавщица укладывала ей кусок мяса в авоську.

— Ой, скорей бы, — переживала тетя Нина. — Муж мой Веня шепчет, что Дикие дорогу перекрыли. Еще не выедем.

— Альфа что-нибудь придумает, — Аня в этом не сомневалась.

— Альфа? — переспросила Маша с легкой усмешкой.

Они уставились на неё с улыбками, желая узнать, что было Марии непонятно. А девушка только и знала, что у горилл есть альфа-самец, который сношается со всеми самками. А вот волки…

— Он вожак? — пыталась понять Маша. — Лидер среди вас?

— Да, — протянула женщина, — а ты что, не знала?

— Я… Я не в курсе, я только приехала.

— Она человек пока, — оправдывала новую знакомую добродушная Аня. — И вовсе с альфой еще не знакома. Ее из дома вывезли, и все.

— А, так… И хорошо, все сейчас и узнаешь, — словно оправдываясь, заикалась тётя Нина.

Женщина и белесая девушка замерли. И Маша испугалась их действий, потому что они не только перестали двигаться, но и моргать глазами. Быстро допив молоко, Мария огляделась по сторонам и почувствовала запах медикаментов.

В магазин вошел высокий смуглый мужчина с копной черных волос, в которой струилась седина. Глаза карие, рот большой с узкими губами, нос выдающийся, кавказский. Руки его жилистые, на пальце безымянном правой руки сияло ярко-желтое очень широкое обручальное кольцо. На клетчатую рубаху без рукава и тонкие темные брюки был надет белый докторский халат. Белая ткань вся испачкана алой кровью. В кармане на груди лежал градусник, на шее висел стетоскоп.

— Я вас ждала, — обрадовалась Маша вошедшему доктору.

— Я тебя везде ищу, — голос его хриплый и, казалось, злой. Женщины в магазине понуро заулыбались. — Тебе надо идти со мной, — он блеснул глазами на продавщицу. — Мяса, сосисок, молока и картошку заберу.

— Конечно, — засуетилась тётя Нина, стала складывать в свои авоськи заказ врача.

— Кто-нибудь умер? — чуть дыша спросила Анечка и пугливо, втянув голову в плечи, отошла на шаг назад.

Мужчина не ответил, словно вопроса не было.

— Вот, Айдар Каримович, — женщина подала ему продукты. — Сосисок больше не будет, и мясо к концу. Пока альфа не отдаст приказ, дойных забивать не будем.

— На охоту пойдем, — сказал врач и, мотнув Маше головой, вышел из магазина.

— Машенька! — кричала вслед Аня. — Ты приходи купаться!

***

Это точно была база отдыха. Одноэтажное здание из белого кирпича тянулось на возвышенности, там была бухгалтерия, кинозал с проектором, даже доска почета, столовая и бар, зал для танцев. С другой стороны здания на улице гранитными плитами розово-серого цвета выложена летняя площадка с длинными скамейками по кругу. Флагшток с куском тряпки — сгнившего флага.

Склад, на нем так и было написано, где ворота открыты, и мужик в зеленом костюме дежурил, провожал Машу пристальным взглядом, она не поспевала за длинноногим Айдаром Каримовичем и мелкими перебежками все время его догоняла.

Местный медпункт занял целое кирпичное здание в один этаж и походил на крепость. Вытянутый дом с забитыми окнами или решетками на окнах, крыша в колючей проволоке. И кругом молодые мужчины. Все светловолосые, у кого темные волосы, глаза у всех светлые, выцветшие и холодные. Как один, одеты в походные костюмы болотного цвета из плотной натуральной ткани. Все вооружены пистолетами и ножами.

И необычно возле этой толпы было видеть детей под присмотром красивой беловолосой женщины. Она была одета в докторский халат, волосы сахарные в хвосте. Заметив Айдара, она в окружении пяти детей вышла навстречу из песочницы, где не было песка.

Дети приковали все Машино внимание. Никого не было старше семи лет. Одеты они были очень бедно, шортики и юбочки драные, застиранные рубашки были зашиты и не имели ярких цветов. Но при этом все были ухоженные, не чумазые, три девочки с косичками не были лохматыми. Малышам Маша понравилась почти сразу, она наклонилась к ним, улыбалась, и они отвечали взаимностью, подавали ей руки и трогали её платье.

— Это Карина, моя жена, — представил женщину Айдар.

Маша почти не взглянула на неё, высмотрела кареглазого светловолосого мальчика четырех лет, который был родным ребенком врача.

— Детей любишь, — констатировал доктор, и в голосе его появилась необычайная мягкостью.

— Очень, — призналась Маша. — У меня четверо младших.

— Надо спешить, — он потянул её за собой.

Врач торопливо знакомил Марию с больницей. Детская комната тоже находилась в этом здании, но была отделена стеклянными дверями и имела отдельный выход на улицу. Палаты небольшие, всего пять штук, операционная, хозяйственная комната со старинными швабрами и щетками. В помывочной варилось белье и бинты, которых не хватало катастрофически, поэтому приходилось их использовать многоразово.

Кухня, она же столовая с несколькими столами и скамейками, три печи газовые и одна на дровах, посуда вся алюминиевая.

— Я сам варить буду, — говорил врач, кидая продукты на стальной стол. — Тебе вот, — он накинул на Машу белый халатик по колено. — Ты знаешь, что от тебя его здоровье зависит. — Айдар сильно беспокоился, застегивал на халатике пуговицы, украдкой глядя на Машино растерянное личико. — Ты должна с ним разговаривать и трогать его. Он поправится, если ты будешь рядом. От тебя все зависит.

Он взял её за руку и отвел к Лёше. Палата была самой большой. У стен стояли столы с медицинскими инструментами. Была раковина с краном. В железном белом ящике за стеклянными дверцами было пусто. У противоположной стены больничная кушетка темно-коричневого цвета. В половину решетчатого окна белая простыня, заменяющая занавеску. И посередине зала каталка, на которой лежал больной.

Он был забинтован с ног до головы. Одна рука привязана к телу на обычной доске, видимо, перелом. Голова полностью спрятана, прорезаны дыры для носа и рта. Все бинты пропитаны кровью. Только по торчащим длинным пальцам с острыми грязными ногтями и по желтой резинке в темных волосах Маша поняла, что это Лёша.

Она задыхалась от увиденного, не смогла подойти к нему, точнее, к тому, что осталось от её похитителя. Еще вчера он бойкий и наглый, а сейчас умирающий. И это страшно, его не просто жалко, Маша чуть не запаниковала. Условия плохие, врач без должного оборудования, света в больнице нет, бинтов не хватает и лекарства кончились. Его надо к людям.

— Он жизнь за нас положил, ни одного бойца не потерял. Он поправится, если ты сделаешь так, как я скажу, — голос врача с хрипом опять не терпел возражений и был очень строгим. Он повторил:— Говори с ним, постоянно и трогай его.

Он оставил Машу одну. Она на дрожащих ногах подошла к каталке и заплакала:

— Лёш, ты чего? Ты давай, выкарабкивайся, — слезы залили глаза, потекли по щекам и стали падать на белый халат. Её руки тронули жесткие волосы, в которых запеклась кровь, дотянулись до его пальцев. Жалко по-человечески. А еще такого про него говорили, аж спаситель. Общественная гордость за альфу перекочевала в её сердце, и она приняла решение быть с ним. — Лёшенька, я тут буду, ты только выздоравливай.

Она нашла себе железный табурет, покрашенный в белый цвет, и села рядом с каталкой, взяла его пальцы, покручивая каждый в отдельности, и запела колыбельную. Репертуар ей не понравился, поэтому стала читать стихи Пушкина:

— Какое низкое коварство

Полуживого забавлять,

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарство,

Вздыхать и думать про себя: надо Лёше подстричь его чудовищные ногти.

Девушка отошла к столам, нашла там изогнутые ножницы. Вернулась к каталке, и в этот момент в дверь постучали, вошла Карина с милой улыбкой на лице. Но улыбка сползла очень быстро, глаза округлились.

— Ты что, Мария, делать собралась? — ошарашенно прошептала женщина, которая принесла белые подушку и одеяло, но не решилась пройти в палату.

— Ногти подстригу ему, — Маша пощелкала ножницами.

— Машенька, — испугалась женщина. — Это не ногти, это когти. Их нельзя стричь!

Девушка испуганно спрятала ножницы за спину, остолбенев.

— Ты… — женщина прошла и положила подушку и одеяло на кушетку. — Ты спрашивай, если что непонятно.

— Хорошо, — виновато потупила взор Маша. — А почистить можно?

— Можно, — кивнула потрясенная увиденным Карина и вышла из палаты.

Маша постояла немного и захихикала:

— Лёш, я чуть тебе когти не отстригла. Был бы сейчас как Дашкин кот.

Обнаружив медицинскую ванночку, так называемый лоток почкообразный для инструмента, девушка набрала туда воды из крана и пошла чистить парню когти, при этом она читала стихи, половину переврала, заменяла потерявшиеся строки на «ла-ла-ла» и «как там дальше». Пушкина сменил Лермонтов, затесался Есенин. Волосы она вычесывала Лёше под Ахматову и Цветаеву. Окуджаву и Высоцкого пела. Когда принесли ужин, уже перешла на Цоя.

Отведав местного несоленого супчика, Мария подкатила каталку ближе к койке и легла спать, держа своего оборотня за пальцы с чистыми длинными когтями.

***

Айдар Каримович вместе с женой Кариной выставили Марию из палаты с самого утра, мотивируя это перевязкой. Маша поплелась в столовую, где позавтракала молоком с булкой, и обремененная присмотром за пятью детьми, решила сходить вместе с ними искупаться.

Малыши знали, куда идти, отвели Марию к бывшей лодочной станции, где рядом располагался большой деревянный терем, дом Анны и её деда.

Пристань из тяжелых бетонных блоков улетала в прекрасное лесное озеро, что зеркальной гладью упиралось в горизонт, усыпанное мелкими островами, окруженное непролазными лесами. Лодки пластиковые были горой навалены под соснами на берегу. Печально вверх педалями гнили катамараны. Но были и приятные моменты в виде трех огромных лодок с моторами, что привязанными к деревянным мелким пристаням, отходящим от основного пирса, одиноко болтались на легком течении. И два катера крытых в отличном состоянии.

Аня выскочила на асфальтированную дорогу, замахала руками от радости, кинулась обниматься с Машей. А дети как обрадовались и тоже свалились в кучу, стали обниматься вместе с девушками.

— Как ты вовремя! — радостно кричала Аня. — У меня дед сдох! Помоги мне яму вырыть.

— Умер? — обомлела Мария, пытаясь понять, нормально ли это для оборотней или Аня не в себе.

— Ага, — руки в боки уперла и сделала возмущенное лицо. — Сказано было, у тебя зубов нет, жрет мясо только твой волк, а он все перепутал и стал мясо есть человеком и поперхнулся, зубов-то нет.

— Может, врача вызовем?

— Поздно уже, — махнула рукой Аня. — Да ты не беспокойся. Он не дед мне вовсе, а прадед. Отстреливал моих ухажеров из винтовки. Я теперь хоть замуж выйду.

— Мы тоже хотим копать, — высказала мнение самая старшая девочка из детей.

— А у меня на всех лопат хватит, — уверила Анна и поманила гостей за собой.

Это такое развлечение в этом мире — закопать покойника. Дети так увлеклись, что ушли в занятие с головой. В белых простынях с черной печатью «Турбаза Приозерная» вытащили тело дедушки, кинули его в вырытую возле дома яму и засыпали землей. Было весело и смешно, всем, кроме человека, который с натянутой улыбкой не совсем понял, чего веселого. Так компания перешла к песчаному берегу у лесной полосы. Только Маше было не по себе от происшествия. Все-таки не так надо прощаться с умершими.

Разделись все. Дети, не испорченные половым воспитанием, никакого внимания на различие между мальчиками и девочками не замечали. Аня была местная и купалась нагишом всегда. А вот Маша немного стеснялась. Решила белье свое постирать и пока побыть в халатике. Оглядываясь по сторонам, сильно робея, она разделась догола, ощутив детский восторг и полную свободу.

— Это так в городе модно? — поинтересовалась из озера Аня, указывая Маше между ног. Там красовалась узкая полосочка из волосиков и сердечко, окрашенное в красный цвет.

— Да, — кивнул Маша. — Но необязательно.

Ей стало стыдно за это мелкое извращение и за всю свою прошлую жизнь. Если бы все вернуть назад, она бы с Виталиком и знакомиться не стала. И тогда, возможно, сразу бы подружилась с Лешей. С первой встречи, с первого взгляда.

Купание, блаженное наслаждение и воздух жаркий, наполненный детскими визгами. Песок жесткий светлый, не подходящий для строительства замков. Малыши только ямок нарыли, и, уставшие от прекрасного отдыха, девушки повели свой детский сад к Ане — пить чай с плюшками.

— Я у тебя белье развешу сушиться? — спрашивала Маша, стоя на великолепной террасе с видом на озеро, от которого вела пристань для домашнего использования. Аня вышла из дома в открытые стеклянные двери и стала на большом круглом столе расставлять чашки. Дети несли подносы с ароматными сдобными булочками.

— Просто там мужики чужие шастают, — Маша развешивала на перилах террасы свое нежное нижнее белье и платье. — Слушай, а правда вы в волков оборачиваетесь?

— Да, — засмеялась девушка. — А ты ни разу не видела?

— Нет, — печально усмехнулась Маша, её не покидало чувство, что все про оборотней выдумки.

— К вечеру белье высохнет, — говорила Аня. — У меня и сахар есть.

— А к людям можно съездить? Докупить чего-нибудь? — Маша присаживалась за стол.

— Сейчас Дикие поселок окружили. Не выйдешь из Новы без боя.

Они сели пить чай из белых чашек в красные задорные кружочки. Сахар кубиками пошел на ура. Дети давно не только соли, но и сладкого не видали.

— Что такое Нова? — Маша отпила ароматного травяного чая, закусила сладкой булочкой.

— Наш мир, параллельный миру людей, называется Нова.

— То есть мы в другом измерении? — Маша потеряла интерес к еде. И лицо собеседницы изменилось, стало серьезным.

— Получается, на другой планете. Если не натыкаться на точки прикосновения, то лес бесконечен, — она махнула рукой, показывая удивительной красоты пейзаж.

— А это база людьми построена была?

— Нет, конечно. Сюда люди попасть не могут. Только такие, как ты, с меткой. — Аня указала на Машину ключицу с укусом. — В советское время стая наша насчитывала пятьсот оборотней. Большинство среди людей жили, посты разные занимали, вот и построили себе место отдыха и счастливой жизни. А потом притащили в стаю Заклятского Бориса Евгеньевича.

— И кем он был?

Дети напились чая, нахватали булочек и пошли играть в дом. Там у Ани была целая комната, где лежали бумага и карандаши. Большая редкость в местном краю.

— Заклятский был ученым и учился с одним из наших оборотней в университете. Ему нашли вдову, которая поставила ему метку, и пустили в Нову. С этого и начался конец нашего клана. Он был поклонником теории, что наша вселенная закручена в бублик.

— Тор, — подсказала Мария, знающая эту теорию.

— Да, — согласилась Аня, для неё бублик был более доступен. — Заклятский утверждал, что бубликов два, они являются зеркальным отражением и прикасаются друг к другу. Вселенные соприкасаются двумя планетами. Планета Земля и её отражение, планета Нова, вся покрытая лесами. Точки соприкосновения называются изломами пространства, их достаточно много, на них селятся оборотни. Мы как бы и дикие волки из Новы, и цивилизованные люди с Земли.

— Это теория, — ошарашенно прошептала Маша, влившись в тайну вселенского масштаба с головой. — А на практике?

— Нову обитали на самолете, — продолжила Аня, собирая чашки. — Все соответствует планете Земля. А потом, когда жена Заклятского умерла, он собрал большую команду и ушел изучать дебри Новы. Он вернулся через восемь лет совершенно диким и злым. Нельзя уходить далеко от изломов пространства, теряется человеческая сущность. Началась война с его командой. Всего двадцать мужчин вырезали сотню наших бойцов за одну схватку. Выкрали детей и женщин и ушли на некоторое время. А потом вернулись и уже не брали живыми ни волчат, ни волчиц. Их назвали Дикими, они снуют по всей Нове и угрожают стаям.

Она понесла чашки в дом, и Маша увязалась за ней, унося подносы и сахарницу.

— Почему они озверели? Почему потеряли человека внутри?

Они зашли на большую кухню с очень старым кухонным гарнитуром. Аня принялась мыть посуду в железной эмалированной раковине. На окнах висели клетчатые занавески из белых и красных кубиков. В углу, используемый вместо шкафа, стоял открытым древний холодильник Бирюса.

— Мы не знаем, что в глубинах Новы происходит. От пространственных изломов отходить страшно. Сама представь, это огромная планета. Неизведанная, может, тут кроме оборотней еще какие расы живут. Мы стараемся от людей далеко не уходить, потому что мы сами наполовину люди, живем на границе с мирами, — Аня заглянула собеседнице в глаза. — Нова место неопознанное и что таит в себе непонятно.

— А как вы различаете, где эти изломы пространственные? — Маша, открыв рот, стала вытирать чашки полотенцем и ставить на полочку.

— По запаху. Нова вся в лесах, резко отличается от технологичной Земли. Идешь по промышленной зоне, бац, и аромат свежего леса, по запаху можно прийти на Нову.

— Фантастика какая-то, — заворожённо прошептала Мария, никак не веря, что сейчас находится вовсе не на своей планете.

— Фантастика, что мы выжили, — Аня глубоко задумалась, стала смотреть в одну точку. — Мне одиннадцать было, а Алексею Владимировичу всего пятнадцать, когда он в бой с Дикими вступил. У нашего альфы дар уникальный. Он может драться с волками и людьми, но если захочет убить, бьет так, что внутренние органы восстановлению не подлежат, и враг умирает в муках через три дня. Дикие нас уничтожить тогда хотели, три дня осаду поселка держали, а потом лапы унесли от нас. Все, до кого Алексей Владимирович дотрагивался, умерли. Дикие испугались и вернулись только этой зимой. — Она резко посмотрела Маше в глаза. — Почему ты не с мужем?

Мария, смутившись, немного замялась. Её место рядом с альфой, она ему нужна, и никто не поймет, если девушка начнет сопротивляться.

Мария вышла из кухни. Она забрала с собой детей и поспешила вернуться в больницу. Пребывая в легком шоке от услышанного, девушка шла к своему мужу, теперь точно он её муж, который от неё зависел.

Она обошла одинокий флагшток, на скамейках, окружающих площадку из гранитных плит, стали ползать дети. За высокими окнами длинного здания виднелся маленький кинотеатр, а рядом с ним доска почета. На ней были выставлены черно-белые фотографии тысяча девятьсот восьмидесятого года в темных рамках под стеклом. Мужчины и женщины, гордость клана на территории людей. Там был председатель колхоза Юные зори, главный хирург области, подполковник милиции и учёный с медицинской степенью — Заклятский Борис Евгеньевич. На вид ему лет сорок с небольшим, черноглазый, с бровями, как у товарища Брежнева. Товарища Брежнева Маша хорошо знала, на гараже в их дворе было великолепное граффити — поцелуй Брежнева и Хонккера в засос.

— Пойдемте, дети! — позвала Мария и повела малышей к больнице.

Было пусто. Открыты двери в палаты. Летал сквозняк, разнося по помещениям запах жареного мяса с кухни. Карина мыла полы шваброй. Отжимала в эмалированное ведро грязную тряпку. Смахнув с лица светлые волосы, она улыбнулась Маше и стала говорить странным голосом, водила бровями, на что-то намекая.

— Машенька, тебя к мужу надо. Понимаешь, — она подмигнула. — К мужу тебе надо.

— Да, конечно, — согласилась Мария и поспешила в палату, где Леша все так же на каталке посреди зала лежал и не двигался, но бинты с него были сняты. И теперь было видно, как его покромсали враги. Тело было исполосовано шрамами. И хотя прикрыли его белой простыней, Маше хватило впечатлений от изувеченного торса и рук. Рубцы и глубокие порезы на лице. Девушка заплакала, подошла ближе и, погладив парня по волосам, поцеловала его искалеченное лицо.

— Лёшенька, — шептала она, наклонившись к нему совсем близко и прикоснувшись щекой к его щеке. —Ты прости меня, что я тебя придурком называла и психом.

Маша замерла. Прямо у её глаз рассасывался рубец и затягивалась царапина. Миллиметр за миллиметром, распрямлялась, словно это не кожа поврежденная, а ткань помятая. Не оставляли следов после себя, исчезали, очищая лицо.

Девушка отпрянула, внимательно наблюдая за процессом, но он остановился. Стоило ей приблизиться ближе к лицу, как регенерация с новой силой заработала, исцеляя Алексея. Прикрыв глаза, Мария взяла в ладони лицо парня и стала осыпать поцелуями. Теперь она воочию убедилась, как волк зависит от неё в прямом смысле.

Оторвавшись от поцелуев, Маша увидела, что под простынею,укрывавшей ноги парня, встал член и торчит вверх, холмом.

— Дурак, — обиделась девушка и, раскрасневшись, поспешила покинуть палату, смущенно улыбаясь.

Она хотела покушать на кухне. Но в дверном проеме её встретил Айдар Каримович с огромной поварёшкой в руках. И так-то он не имел доброго вида, а когда злился, становился невыносимо страшным, и глаза его блестели даже при свете дня.

— Тебя к мужу посылали, — рычал он, и девушка стала пятиться назад. — А ты опять девственницей вернулась.

Маша выпучила глаза, не понимая, что от неё требуют, когда Лёша еще в сознание не пришел.

— Мне альфа к вечеру нужен, — он стал наступать на неё, ударяя шаром поварёшки себе об ладонь. — Пошла и села!

— Да вы с ума сошли! Как так можно! — возмутилась девушка, перестав пятиться назад и сжав кулаки, намеревалась защищать свою честь.

— А то я сейчас сам тебя насажу, — у него клыки выросли и лицо стало вытягиваться.

Маша заверещала от страха и понеслась обратно в палату. Там она побыстрее дрожащими руками поспешила закрыть дверь на большой крючок. Прислушалась, что там в коридоре происходит.

— Не халтурь! — кричал Айдар. — А то ночью всех убьют, и тебя вместе с нами!

— Ненормальные, — надулась Маша.

Лёша лежал в полном покое, не двигался. Его чистое от шрамов лицо было бледным и худым. Он был нужен стае, для его излечения использовали Машу.

Так свой первый раз девушка не представляла, но подошла к вопросу решительно. Откинула простыню с ног парня на его грудь и лицо, уставилась на детородный орган и уязвленно вздохнула. Раз надо, так надо.

Она прикоснулась к члену, который тут же стал напрягаться и твердеть. Это даже показалось забавным. Плутовски оглядевшись по сторонам, Маша внимательно рассмотрела орган. Он ей понравился, твердый, а кожа самая мягкая на теле. Приятные бугорки темных вен и кожа съезжает вверх-вниз, оголяя верхушку члена, на которой выступила капелька.

Девушка еще раз огляделась, закусив губу. Никто не увидит, а Лёшка и не вспомнит. Она накренилась к головке и поцеловала её, а потом облизнула, почувствовала, как еще сильнее напрягся член. Вкус странный, солоноватый. Между её ног все горело возбуждением.

Маша сняла свои туфли, забралась на каталку. Неудобно, места мало, но устроилась. Задрав подол белого халатика, раздвинула ноги и стала вводить член себе во влагалище. Вначале поелозила по половым губкам, потом чуть ввела головку и тут же вынула.

Да он не влезет в лоно!

Зачем такой большой, она предприняла попытку еще раз, решила потерпеть, но боль была разрывающей, и она опять соскочила с члена, на каком-то инстинктивном уровне продолжая водить по мужскому органу вверх-вниз кулаком. Набрав полную грудь воздуха, девушка расслабилась, опять насела на твердую, как сталь, плоть, но так и замерла.

Все, это была последняя попытка, она решила, что не в силах больше что-либо сделать.

Каталка неудобная, узкая. Скрипнула, и одно колено девушки слетело вниз. Маша всем своим весом упала, пробив себе лоно большим твердым членом. Разорвало все, что можно внутри, да еще вошел орган криво, свалившись на один бок. От невыносимой рваной боли у девушки потемнело в глазах, и она издала истошный оглушительный вопль, от которого стекла в окнах задрожали, а член внутри тела перестал быть твердым, словно испугался и сам решил смыться от неприятностей.

Маша, открыв рот и выпучив в ужасе глаза, скатилась с каталки на пол, широко расставив ноги, продолжила кричать, с трудом передвигаясь к своей кушетке.

— Да пошли вы к черту со своим сексом, — рыдала несчастная девушка, сваливаясь боком на свою подушку.

Она уткнулась лицом в наволочку и завыла от горя. Между ног все болело и ныло, еще там была липкая кровь. И страшно было даже дотрагиваться, и как все это полоскать и мыть теперь, она не представляла. Было ужасно одиноко и страшно, а главное — больно.

Горячая ладонь провела по её плечу. Девушка замерла и резко посмотрела на того, кто её трогал. Леша глядел на неё своими добрыми салатовыми глазами и улыбался. Веселый хвостик в грязных волосах, широкие плечи в шрамах.

— Больно? — очень тихо спросил он.

Маша не поверила, посмотрела на пустую каталку, а потом притихла, ухватив к себе подушку и прижав её к груди.

— Сейчас исправлю, — пообещал парень и куда-то исчез с глаз, опустившись ниже.

Он раздвинул её дрожащие ноги. Маша так ослабела после пережитого кошмара, что не стала сопротивляться. Вначале ей было омерзительно, что он вылизывает ей все внизу, словно зверь какой. Лизал бедра, потом половые губки, его острый язык теребил клитор, и боль стала смешиваться с вспыхнувшим возбуждением. И клитору было выделено особое внимание.

Маша еще мгновение смотрела в пожелтевший потрескавшийся потолок, а потом закрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях. Их были сотни. Мягкий, горячий, немного шершавый язык, при этом дыхание любовника жаркое, он еще звуки издавал, как кот, которого наглаживают, мурлыкал от удовольствия. От клитора разлеталась фейерверком по всему телу россыпь незабываемого тонуса. Язык стал проникать внутрь. И чего он касался, переставало болеть.

Парень выпрямился. Маша чуть приоткрыла глаза, у него был такой властный довольный вид, что стало не по себе. Он поймал её ножку и сунул в большой рот её пальчики ног. И это было как тогда, в машине. И если в прошлый раз Маша постеснялась выражать свои чувства, то в этот раз простонала от удовольствия. Лёше это понравилось, он послюнявил свой член и стал вводить в лоно. Вошел неглубоко, вытащил наружу и опять добавил слюны. И боль прошла. Маша опять погрузилась в мир новых ощущений.

Волнительный толчок. Леша подмял девочку под себя и навалился на неё всем телом, выкинув в сторону подушку. Стал елозить туда-сюда. Влагалище трепетало, желало иметь его внутри, такого сильного, такого надежного. Весь мужчина в этот момент свёлся к своему органу и был желанным гостем. Лоно его обнимало, целовало, засасывало внутрь, не желая выпускать.

— Расслабь мышцы, — тихо попросил Лёша с горячим дыханием прямо над ухом.

С чего бы это вдруг? Ведь это неописуемо приятно — зажимать член своим лоном. Маша стала тяжело дышать в опьяняющем угаре, ухватила бедра любовника с силой, притянув к себе. Уронила пятки на его ягодицы, не отпуская. Койка скрипела и раскачивалась вместе с супругами.

— Расслабь, — стоном попросил парень.

Но вместо этого она только попу оторвала от койки и стала сама двигаться, продолжая всеми внутренними мышцами засасывать в себя его восхитительный член. Тогда он стал двигаться быстрее, спешил. Орган внутри стал расти, испустил горячую влагу. Затронул еще нетронутые глубины, причинив боль, но не резкую, а приятно тягучую. Девушка унеслась в неведомые дали от экстаза, пылая в хмельном исступлении.

Парень рухнул на неё, чуть не задавив. Со стоном вытаскивал свой замученный член из хваткой девчонки.

— Маняша, — заныл Лёша. — Ты, походу, мне уздечку сорвала.

Маша ничего не ответила, она не знала, о чем речь. Хватая ртом воздух, смотрела в потолок ошарашенными глазами, полными восторга. Теперь она обречена хотеть этого.

***

Гараж, похожий на ржавый ангар, располагался рядом с гниющим двухэтажным корпусом, недалеко от кочегарки. К нему вела асфальтовая дорога, рядом валялся металлолом, старые гнилые кузова и сиял на солнце отличной коричневой полировкой Лешин внедорожник, подаренный альфой Южных волков Павлом Геннадьевичем.

Ворота были настежь открыты. Туда стекались мужчины всего клана, заполняя зал. Опрокинутый набок автобус ПАЗ-652, накренившись, был выставлен днищем к солнечному свету. Его ремонтировали сам альфа и большой знаток техники — тощий седой мужичина дядя Веня. Оба механика грязные, заляпанные, пытались вытащить с того света еще нужную технику.

Бойцы в одинаковых костюмах болотного цвета выстроились рядом с рабочими, не заслоняя свет, ждали когда появиться доктор.

— Костик, — сказал Лёша, не глядя на бойца, который тут же вышел к нему. Он был высок и широк в кости. Лицо его почти детское с небольшими глазами уставилось на альфу. Волосы светлые, небрежно отрезанные, торчали в разные стороны. — У Анюты дед умер, в жены возьми, как хотел. Собери, что у неё там есть съестного, и переведи в медпункт.

— Спасибо, Алексей Владимирович, — вспыхнул краской молодой парень и встал на место, где его негромко поздравляли со скорой женитьбой.

Вскоре Айдар прибежал и тут же извинился за опоздание.

— Проснулась? — не отвлекаясь от ремонта, спросил Лёша.

Чтобы он ни делал, думал только о своей девочке.

— Спит еще, — доложил его бета и встал возле бойцов.

— В общем, — из толпы вздохнул один мужчина с яркой сединой в светлых волосах и жидкой бородкой, он отвечал за разведку. — Не выбраться нам. Думали, нападут этой ночью, а они деревья спиливали. Завалили всю дорогу нам, если разгребать, неделю работы.

— Так и разгрести не дадут, — ответил еще один боец.

— С голодухи умереть можно, если сейчас запасы не станем делать, — рассуждал еще один, плотного телосложения, с такими же, как у всех, светлыми глазами.

— А тебе, Батон, только жрать, — отозвался сухопарый дядя Веня. — Пять коров еще осталось.

— Леша, что думаешь? — спросил Айдар, скрестив руки на груди. — Они ж мстительные твари, пока всех не загрызут, не отвяжутся.

— Завтра уйдем после полуночи, режь коров, — тихо сказал Алексей.

— Как ты это представляешь? — возмутился разведчик.

— На лодках, — ответил альфа, и воцарилась тишина. — На моторки прицепим караваном лодки пригодные. Отправим вначале женщин и детей с охраной. Я останусь с десятком бойцов, отвлеку внимание. Лодок у них нет, нужно не дать раздобыть.

— А как с Новы по воде выйдем? — ошарашенно спросил Айдар.

— Да есть местечко, — ухмыльнулся дядя Веня, с восторгом глядя на Лёшу, который продолжал копаться в автобусе. — Ну ты, Лёха, головаст, — он потрепал парня по волосам. — На хрена автобус чиним?

— Отвлечься мне надо, — широко улыбнулся альфа, и дядя Веня только усмехнулся.

— Всем готовиться. Батон, возьми троих, подготовь лодки. Остальные, что оставляем, продырявить, — командовал Алексей. — Веня, ты за провизию отвечаешь, много не бери, нам только из Новы выбраться. Айдар, возьмешь на себя Карину, Аню и Машу с детьми, заберёте Вениных детей, поедете отдельной лодкой с вещами. Эрик, — Леша оторвался от работы, посмотрел на одинокого волка-разведчика. — Ты со мной будешь тыл прикрывать. Всем все ясно? Собирайтесь.

Бойцы стали расходиться, медленно покидали гараж. Чувствовалось воодушевление и позитивный настрой. Они тихо переговаривались, удовлетворенные встречей. Айдар проводил их взглядом, а сам остался рядом с автобусом, который дядя Веня бросил чинить.

— У меня дел по горло, — сообщил старый волк и вытер руки об тряпку, тоже ушел, оставив альфу с бетой наедине.

Лёша как копался в автобусе, так и продолжил это делать, не отвлекаясь.

— Запах у неё сильный, — неожиданно сказал доктор. — Еще до тебя терпимо, а теперь размножаться хочет, и на весь поселок аромат стоит.

— Завидуй молча, — усмехнулся Лёша, хотя понимал, к чему Айдар клонит.

— Мне сорок, тебе двадцать, — зло прорычал бета.

— Двадцать один уже, — недовольно буркнул парень, отрываясь от ремонта. Медовый аромат Маши усиливался, она была где-то рядом, сладкая и желанная.

— Это твои подрочат в сторонке, Дикие терпеть не станут.

— И что я могу сделать?

— Откажись от связи до побега. Отвлеки её, займи работой. Одень её прилично, в конце концов.

Он рыкнул на прощание и, резко развернувшись, ушел, сухо поздоровавшись с Марией, которая подошла к гаражу в поисках своего парня.

Да, Айдар был прав. Маша очень хороша, и то, что секса хочет, ударило в нос волку, которого в дрожь бросило. А вид у девушки хоть и был смущенный, совсем не способствовал душевной беседе о дальнейших планах. Халатик ей выдали новый, чистый. Под хлопчатой белой тканью не было ничего. Выделялись торчащие грудки, на солнце просвечивал подол, и можно было различить ужасную прическу на её лобке, которая была приготовлена для её бывшего дружка — Виталика, но досталась Леше, и он в последний раз видел такую гадость на своей девочке, пусть уж лучше волосики вьются.

— Купаться со мной сходишь? — тихо спросила она, не заходя в ангар, прислонилась к двери, спрятав половину своего тела за створкой.

— Иди ко мне, — протянул к ней грязные руки Алексей, забыв напрочь, о чем его просил Айдар.

Девушка смущенно улыбнулась и, не поднимая глаз, прошла к Леше, пытаясь избежать его страшных грязных рук. Он подтянул её к себе, прижав с силой, и стал целовать в губы, сплетая свой язык с её горячим язычком. Запах её стал совсем невыносимым, она хотела его, желала впустить, как прошлой ночью, захватить в свой тесный плен. Наобнимала его вчера так, что еле к утру член зажил, в другой бы ситуации, возможно, даже попытался воздержаться. Но это же невыносимо, когда такая лапушка за тобой приходит и хочет тебя так, что стоит вся мокрая и ждет твоих действий.

Лёша сжал руками её выпуклые ягодицы и подхватил к себе на руки. Не отрываясь от поцелуя, прошел пару шагов и припер девушку к стене. Она сама достала его член и ввела в себя. Жадными толчками Лёша входил в свою возлюбленную, которая, поджав нижнюю губу, явно сосредоточилась на получении оргазма, сама ерзала клитором об любовника и подскакивала так, как ей нужно. И кончили они одновременно. И это было только начало, потому что Леша еще не видел её груди и не смотрел на неё сзади.

Пуговки халатика расстегнулись. Грудки мягкие с маленькими розовыми сосочками чуть полностью не поместились в пасть волку. Закусил сосочки, засосал с силой, уловив легкий стон Маши.

— А... А... А купаться? — выдохнула она.

— Я голодный до тебя,— рычал волк, разворачивая её к себе задом. — Дай хоть немного насытиться…

Он затаил дыхание, гладя белую попку с выдающимися ягодицами. Лапы грязные оставили темные отпечатки. Не решившись дотронуться своими черными когтями до клитора, приложил Машину ручку между её ног, управляя пальчиками девушками, сам не отрывал взгляд от вожделенного задка. Не удержался, наклонился и поцеловал, обтерся щетиной об нежную кожу, которая тут же покраснела. А потом медленно раздвинул ягодички, наслаждаясь бесподобным видом девичьей прелести, и уже входил медленно.

Хлюпало, чмокало в горячем лоне. Мышцы засасывали член, не желая отпускать. Маша водила незабываемой попой из стороны в сторону и кричала. Алексей выпрямил её, вцепился сладким поцелуем в щеку, облизывал, готовый просто съесть эту сладость, которая ему досталась. Выпустил клыки, проехался по шее, продолжая с силой вбивать член в неё. И тут аромат отравил запах страха. Девушка резко извернулась, прикрывшись запачканным халатом, прислонилась к ржавой стене спиной и уставилась на парня напуганными глазами.

Леша, тяжело дыша, навис над ней, вдавил в стену, уложив член на животик.

— Я не кусаюсь, — шипел он. — И не царапаюсь.

Страх отступил, утащив с собой желание. Пришлось Лёше сунуть член в штаны, которые со времен Волково изрядно поизносились. Гладил её волосы, вдыхал их аромат. Что он мог еще сделать для неё? Сказать, что любит, этого мало. Обезопасить, защитить и стараться больше не пугать.

— Пошли купаться, — улыбнулся он и получил улыбку в ответ. Она подняла голову, легко чмокнув его в губы. Нежная, ласковая, сдалась почти без боя. Даже было немного жаль, он думал, она его помучает еще месяцок, с другой стороны, влюбилась и этим жизнь спасла, о чем еще мечтать.

— Где платье потеряла? — он говорил тихо, прерывисто, пытаясь подавить возбуждение. — Тебе надо переодеться и не ходить в таком виде, это опасно. Мужчины народ несдержанный.

— У Ани, я постирала его.

Он вел её за собой, держа за руку. Там, за ангаром, открывалось чистое поле до самой полосы с соснами, за которыми сияло на солнце чудесное лесное озеро. Трава ароматная по пояс цвела и пахла, колосилась на легком горячем ветру, царапала девичьи ноги, насаживала на подол халатика божьих коровок.

Солнце припекало, оставляя загар на лицах. И, рассекая высокую траву, Лёша поворачивался, чтобы посмотреть на румяное лицо избранницы, сверкая зеленью своих глаз. А Маша притихла, еще не знала, как выражать свои чувства, просто хотела быть рядом и все.

— Тебе нравится здесь? — спросил парень, высмотрев пасущихся коров, медленно входящих на поле из-за разрушенного старого здания.

— Очень. Даже не верится, что это не моя планета.

— Уже рассказали, — усмехнулся Лёша, направляясь вначале к коровам. — Не страшно такое узнать?

— Нет, — Маша еле поспевала за ним, увидела под ногами заросшие травой плиты старой дорожки. — Любопытно, хотелось бы подробностей. Что там дальше, может, кто еще живет.

— Был тут один, подробности искал. Я его научными трудами печку этой зимой топил.

— Как же можно? — возмутилась Мария и стала серьезней. — Это варварский поступок, Алексей Владимирович.

— Оё-ёй, — усмехнулся Лёша её внезапной строгости. — Совершенно бесполезная тягомотина, да еще списана половина с чужих трудов по космологии. Я читал перед тем, как в огонь кидать.

— Коровки. Мы идем на коровок смотреть? — Маша стала подпрыгивать, не желая продолжать разговор про Заклятского. Мнение Лёши она не поддерживала и решила, что, если будет возможность, узнает побольше о научных исследованиях Новы.

— Нет, Маняш, на пастухов, — он отпустил её руку и поспешил вперед.

Услышав, унюхав альфу с супругой, подростки резко вскочили на ноги, выросли, как грибочки из-под земли, напугав своим внезапным появлением человека. Вид у них изначально был виноватым, все потупили глаза. Было их шестеро, возрастом от десяти лет до пятнадцати. Две девочки, очень похожие на тётю Нину, и четыре мальчишки, курносые и глазастые. Одеты, как и все дети, скромно, в одежду неброскую и небогатую.

— Здравствуйте, ребята, — поздоровался парень с компанией пастухов.

— Здравствуйте, Алексей Владимирович, — нудными протяжными голосами отозвались подростки.

— Карты сдаем, — он протянул к ним руку, и одна из девочек, сильно краснея, отдала альфе колоду затасканных карт. — Велено в шахматы играть.

— Играем, — недовольно отозвался мальчик лет двенадцати и даже показал коробку шахмат, погремел ею для убедительности.

— Вот и молодцы.

Леша самодовольно улыбнулся и, взяв свою девушку за руку, повел её через поле в сторону лодочной станции и Аниного дома.

— Ну зачем так строго? — расстроилась Маша, не понимая, как можно так поступить с подростками, у которых не то что интернета, телевизора нет.

— У них еще одна колода, — подмигнул ей парень. — Теперь они будут слушать, смотреть и выставлять охрану, прежде чем играть. Боевые навыки надо развивать. Ты лучше мне расскажи, откуда у тебя, — он заглянул назад её за спину, — такая усыпляющая бдительность попа.

Она задорно рассмеялась, сорвала на ходу розовый полевой цветок из и понюхала его.

— Ясно, ты её качала, — допытывался Лёша.

— Танцевала втихаря от мамы. Называется «тверк», бесполезная вещь.

— Как тебе сказать, — сиял Лёша, — по мне, так одна польза, — не сдержался и ущипнул за выступающую ягодичку и получил по руке, чем еще больше возбудился. —Нет, только не беги, не буди зверя.

А Маша бежала сквозь траву, выпрыгивая и утопая в ней, и волосы её пушистые разлетались по ветру. Волк метнулся вперед и настиг её в пару шагов, немного напугав свой напористостью. Вцепился в губы своими губами и аккуратно повалил в траву. Он гладил и целовал, делал все нежно и ласково, больше не позволяя второй сущности показываться на свет. Незачем пугать девочку, пока та не волчица. Ныл от удовольствия, что теперь она его, не мог насладиться, боялся упустить. Обнимал и прижимал к себе, готовый весь день посвятить совокуплению. Смотрел на её личико перед экстазом и облизывал его. Сладкая, долгожданная, делающая сильнее, единственная и неповторимая навсегда. Девушка забилась в его руках, а когда обмякла телом, то волк понял, что целый день не получится, она уже устала от таких ярких ощущений и безвольно опала в его объятия.

Прежде чем вернуться к дороге на озеро, пришлось полежать, отдохнуть. Закусив травинку, Лёша смотрел в высокое летнее небо, поглаживая волосы супруги, которая подняла вверх руки и помогала зеленой букашке бежать по её пальчикам.

— У меня состояние абсолютного счастья, — прошептал Лёша.

— Не хватает чистых волос и почищенных когтей, — заботливым тоном заявила Маша. — Мыть тебя буду, грязнулю.

— Абсолютного, — повторил парень, расплывшись в улыбке.

Она нависла над ним. Чтобы волосы её мягкие не щекотали лицо, Лёша стал их убирать, наслаждаясь прикосновением к Машиной шевелюре.

— Я могу стать такой, как вы? — вот что её интересовало все это время.

Маше уже не хотелось возвращаться домой и в училище. Она потеряла интерес к прошлому и с каждым часом своего существования вливалась в стаю и желала быть её частью.

— Укуси меня, как я тебя укусил, — шипел волк. — Попробуй вкус моей крови, и она перевернет все твое сознание, ты обретешь вторую сущность.

Девушка была к этому не готова. С задумчивостью на лице она оторвалась от любовника и встала на ноги, чтобы направиться к озеру, к долгожданному купанию.

В доме Ани был полный переполох. Тетя Нина помогала собирать вещи, точнее, запасы соли, сахара и других продуктов, необходимых для пункта питания в местной больнице. Хозяйка дома бегала по комнатам то с платьями, то с кофтами, вид имела растерянный и немного ошарашенный.

— А что нужно брать? — она совсем впала в замешательство, уставилась на высокого парня, который стоял в дверном проеме и с улыбкой наблюдал за её суетой.

— Ничего,— ласково сказал он ей. — Надень штаны и возьми куртку на всякий случай, если есть медикаменты и оружие, складывай ко мне в рюкзак. Больше нам ничего не надо.

— Костенька, так мы ночуем сегодня? — опешила Аня, и тётя Нина тоже замерла, стараясь расслышать ответ. Они не знали, когда покидают Приозерную.

Костя ничего не ответил, выпрямился и освободил дверной проем. В широкую гостиную вошел сам альфа, держа за руку свою избранницу.

— Мария Кирилловна, — обрадовалась Аня, — а я замуж вышла, — она отодвинула бретель легкого короткого сарафана и показала свою прокушенную ключицу. Её высокий плечистый муж тоже похвастался своей меткой, отвернув край походной куртки.

— Поздравляю, — Маша улыбнулась, но печально. Получалось, что Лёша ей кольцо обручальное надел, а она медлит. Но и кусать его было чем-то невозможным. — Не одолжишь мыло и пару простыней?

Анечка счастлива побежала выполнить просьбу. Дала Марии в мыльнице кусок дегтярного вонючего мыла и две белые простыни с печатью турбазы.

— Нина, убери подростков с поля. Собираемся в медпункте, — скомандовал Лёша и, ведомый своей девушкой, последовал за ней на великолепную деревянную террасу с видом на озеро.

Они прошли мимо перил, где продолжало висеть Машино платье и белое нижнее белье. Спустились по скрипучим ступенькам вниз к воде. На досках с облезлой коричневой краской Маша расстелила простыни и огляделась по сторонам. От лодочной станции пристань отделяли высокие густые кусты. Но было слышно присутствие совсем рядом других людей.

— Не бойся, подсматривать не будут, — Лёша без капли смущения разделся догола, сразив своим мощным телом покрасневшую Марию. Он разбежался и нырнул в озеро с разбега, вскинув радужные брызги теплой, как молоко, кристальной воды.

Ей оставалось лишь скинуть халатик. Взяла мыло с собой и аккуратно по лесенке спустилась в воду, поманила к себе своего грязнулю. Алексей, вдоволь наплескавшись, нырнул и, проплыв под водой, всплыл у белых ножек Маши. Глаза его горели люминесцентным салатовым цветом, губы в улыбке красные и клыки в улыбке сверкают белизной.

Маша аккуратно стащила желтую резиночку с его волос, постирала её и надела себе на запястье как браслет. Стала мылить его жесткие волосы, из которых еще кровь не вымыта, а сама глаз не могла отвести от его поразительного фантастического лица. И он смотрел, овладел её вниманием, тащил к себе, гипнотизируя. Маша выронила кусок скользкого мыла, волк лихо поймал его и кинул на пристань. Вымыл волосы и подхватил на руки девушку, которая продолжала завороженно смотреть в его лицо.

И мысли Маши были на высоте восемнадцатилетней девчонки, она думала, что может потерять его, что он без её метки, как муж без обручального кольца, будет считать себя свободным.

— У тебя были до меня девушки? — это нужно было обязательно выяснить.

— Нет, — улыбнулся он, продолжая тащить её на глубину.

— А скольких целовал? — вот целоваться он умел.

— Не помню, — усмехнулся Лёша, сузив глаза, подозрительно глядел на неё.

— Остановись, — она выкрутилась из его рук. Встала по шею в воде и пристально уставилась на него. Её пальцы водили по его ключице, и волк замер, испытующе сверлил её взглядом.

— Смелей, — шептал он. — Делай, не бойся.

Маша набралась смелости и двинулась к его плечам. Он отвернулся, подставляя место для укуса.

— У меня не такие острые зубы, я сделаю больно, — неуверенно и опустошенно говорила она.

— Смелей, — повторял парень, завораживая своим голосом.

Маша потянулась к его ключице. Давления сверху одной челюстью ей не хватило, поэтому пришлось защелкнуть зубы снизу. Клыки у неё от природы есть, как признак волчьей невесты. Неопытная, неумелая, с трудом смогла прокусить грубую кожу, но когда первая капля крови коснулась её языка, клыки приятно подались вниз, вытягиваясь и заостряясь. Вкус крови взбудоражил, наполнил рот приятным жаром. Глаза наполнились слезами, тело пробила дрожь. В голове все закружилось, завертелось, и девушка была вынуждена отпустить своего парня, который в свою очередь не дал ей упасть под воду и захлебнуться.

— Слышишь меня? — он уже на пристани кутал её в простынь.

Она слышала, но не могла ответить, горло его кровью сцепило и сильно болело.

— Это нормально, — он пытался успокоить девушку. Глаза её округлились, обрели цвет блеклой стали с голубыми раскатами молний. Невероятной красоты волчица продолжала источать сумасшедший аромат.

Алексей наспех надел свои штаны, подхватил девушку на руки. Она была горячей, температура тела поднялась. Машеньке казалось, что холодно, она прижала сжатые кулачки к груди, удобно устроила голову на плече мужа и закрыла свои сказочные глаза. Пока её несли с террасы, новорожденная волчица уснула.

Волк замер, глядя на то сокровище, что спит на его руках. И не хотел отпускать и не мог всеобъемлить бесконечную мысль, что теперь это его женщина навсегда.

Метка болела, сделанная неискушенной хищницей. Но что эта боль по сравнению с приобретением Алексея, которое безмятежно сжималось в комочек, лежа в его объятиях?

***

Резкий удар кирпича об стекло. Так неожиданно, что сердце замерло. Окно разлетелось на куски, осыпавшись на пол и подоконник мелкими осколками. Сорвалась с окна простыня, и прохладный поток ночного ветра ворвался в палату, где спала девушка. Под одеялом она была совершенно нагая, прикрылась, с ужасом глядя по сторонам. Была ночь безлунная, но Маша все хорошо видела.

На каталке в середине зала лежала её новая одежда, походный костюм, как у всех членов стаи, сверху положено нижнее белье, а рядом рюкзак.

За окном никого не оказалось. Первый этаж был низким, трава заглядывала прямо в окно. Пустой заросший двор медпункта со зловещими тенями высоких кустов и бугристой асфальтовой дорожкой. Мария пристально вглядывалась, ища, того, кто разбил окно. Убежал. Вдалеке слышались выстрелы, в соседних помещениях кричали дети.

Девушка поспешила, бросилась к вещам, стала одеваться. Теперь она не только видела в темноте, но и прекрасно слышала и стала различать сотни запахов вокруг. Вступила в трусики, быстро их натянула, схватила свой лифчик и уткнулась взглядом в разбитое окно.

Напротив в траве стоял огромный черный волк с горящими красными глазами. Шерсть его вздыбленная, кудлатыми клоками торчала в разные стороны. Нахохлившись, он накренился вперед, следя за Машей, как за жертвой, и его мохнатый большой хвост размахивал из стороны в сторону. Волк принюхался и опять замер, не отрывая взгляд от девушки.

Маша продолжила медленно одеваться, рассматривая решетку на окнах. Это не современный шараш-монтаж, это скрученная арматура с советской сваркой. И хотя она видела, как Дикие вырывают решетки, конструкция в палате была надежной. Даже если обернется, в палату не попадет.

Девушка пыталась уловить его запах, не удалось, то ли он его прятал, то ли ветер сдувал дух. Вложила грудь в кружевные чашечки, следя взглядом за волком, стала надевать штаны из плотной ткани. Накинула куртку с капюшоном. Нагнулась за парусиновыми ботинками. На мгновение увела взгляд, а когда вернула — волка уже не было. Можно было бы облегченно вздохнуть, но Маша перепугалась настолько, что, быстро надев обувь, схватила полупустой рюкзак, в котором было одно её платье с туфлями, и выбежала в коридор.

Кругом было пусто, поэтому девушка двинулась к детской части больницы, откуда послышались крики. Открыв стеклянную дверь, занавешенную белой тканью, она тут же прилипла к стене спиной. И уже передвигалась по стеночке.

Четверо огромных волков драли двух других, которые по шкурам были темнее и по размеру крупнее. Драка была отчаянная, рев стоял невыносимый. Бойцы сносили больничные столики и стулья, в основном железные и мяли их словно пластилиновые. Запах крови ударил Маше в нос. Один из волков оторвался от битвы, нырнул к ней и вырос перед девушкой высоким мужчиной. Мария впервые в жизни видела оборот. До этого только рассказывали, но ни разу никто не показал. Айдар достал пистолет и стал стрелять по Диким. И хотя каждый выстрел достигал цели, огромные волки ушли не сразу. Пули им сильно не вредили.

— К Карине в комнату, — командовал врач, подгоняя напуганную девушку к двери ближайшей палаты. Сам поспешил к своим товарищам на улицу. Там, за окнами, полыхали огни и стоял шум настоящей битвы.

Детский зал был большим. Койки двухъярусные похожи на армейские, укрытые старыми клетчатыми одеялами, занимали почти все пространство. Здесь жили и спали дети стаи, большая часть из которых были сиротами. Кровати эти падали одна на другую, как домино. Дети сновали прямо у пола. В другом конце зала стреляла из пистолета Карина. Маша пригнулась, увидев Аню, одетую так же, как она. Маленькая девушка закрыла грудью двух подростков. Девочек, дочерей тети Нины. Совсем безоружная, уползала подальше в угол от огромного черного волка, того самого, что подглядывал за Машей.

Айдар ушел, думал, что здесь безопасно, а тут произошло проникновение в детскую комнату с неминуемым убийством.

Волчица внутри взвыла. Это было как явный внутренний голос. Четкое раздвоение личности, которым можно управлять. Именно зверь сказал, что черный волк не убьет Машу. Он унюхал её, он любовался ею, значит, Маша может защитить детей. Доверившись второму я, девушка метнулась к Анне. И, встав прямо перед черным волком, перед его опасной клыкастой пастью и ужасными алыми глазами, расправила руки в стороны, без капли страха, потому что четко знала, кто она и какую ценность имеет.

Самец прижал морду к полу, стал пятиться назад. Уши острые опали к голове. Он показал юной волчице свои ужасные острые клыки, принюхался и стремительно ринулся в другой конец зала.

А там отважная жена Айдара стреляла в другого Дикого, который был серьезно ранен в два глаза одновременно, извивался, как уж на сковородке, нарываясь на топор подростка, который медленно к нему приближался сзади.

Карина не успела ничего сделать, гигантский черный волк подхватил за штанишки самую маленькую девочку трех лет, совсем кроху. И таща ребенка за одежду, ломанулся к выбитой решетке на окне.

Инстинкт материнства заложен самой природой. У Маши четверо младших братьев и сестер. Она альфа-волчица, несущая ответственность за всех волчат стаи. Она будущая мать. Украсть у неё на глазах ребенка — разбудить внутри хищницу.

Волк бегает быстрее человека. Тело видоизменялось, не причиняя боли. Маша оборачивалась прямо на ходу, не дав вору далеко убежать. Это было не больно, даже приятно: легкие потягивания, приятные покалывания, еще мгновение, и она зверь. Нюх и так острый обострился ещё сильнее, все инстинкты усилились. Светло-серая, как её стальные глаза, волчица махнула через окно и со всех лап припустила за Диким в пустующий двор медпункта.

А он несся вперед, туда, где не было других волков. Крупный, длинноногий, словно играл с волчицей, позволял себя догнать. Он не имел запаха, что путало преследовательницу. Зато она источала невероятный аромат, который вдруг стал удаляться в лес, и альфа-самец, который свою любимую пас, как пастушок овечку, бросил все, чтобы догнать её.

Дикий получил укус от маленькой девочки прямо в нос. Малышка извернулась прямо в летящем состоянии, глазки её горели и острые клыки впились в первое, чего достигли. Волк отшвырнул её в сторону, девочка с криками улетела в мягкую траву.

Он резко повернул назад, навстречу той, за которой пришел. А серую волчицу не успокоило то, что ребенок цел и невредим, она и сворачивать не думала, разъярённая неслась на волка. Вела себя не как животное, а как разумная девушка. На ходу соображала дальнейшие действия. Она меньше, слабее, но более юркая, изворотливая, что даст ей шанс на победу, если все сделать правильно.

Самец решил просто скосить её, вырубить на время и утащить с собой. Но не тут то было, мелкая самка метнулась в сторону прямо перед его мордой. Мелькнула перед глазами и исчезла на мгновение из вида, оказавшись под самим волком, выскочила с другой стороны, когда его морда была повернута от неё. И вцепилась в бок со всей своей волчьей хваткой.

Дикий взвыл, пытался поймать её, с ревом огрызаясь, вертелся на месте. Не смог. Он большой, она маленькая, уши прижала, глаза во тьме горят. Когти выпустила прямо в его шкуру и старалась запрыгнуть на спину.

Волк огляделся, успокоился. Была боль, но для такого, как он, это неважно. Совсем рядом уже был невыносимый соперник. Запах резкий, лесного озера, это Лёшка Воев, который режет направо и налево его волков. Всех друзей положил, долг чести — выкрасть его жену и сделать своей. Зверь побежал к стене ближайшей кирпичной постройки. Это был одиноко стоящий дом с проваленной шиферной крышей. Либо волчица сама отцепится, либо он её припечатает об стену так, что долго в себя не придет.

Волчица расцепила зубы. Упала на ходу и, путаясь в лапах, дала драпу в обратную сторону. Дикий был рискованным бойцом. Он попытался её догнать быстрее, чем это сделает лохматый волк Алексея. Но остановился. Алексей бежал не один, их было пятеро. Зная Воева, лучше отступить. У девочки такой запах, что уйди она из Новы, все равно зверь её из вида не упустит. Теперь уже никогда, до самой смерти, только её запах важен для волка, только её божественная грудь в белых кружевах навсегда в памяти мужчины.

Волк Лёши похож на маламута с расписной белой мордой на густой серой шерсти, черным носом и светло-салатовыми глазами. Маша еще не обернулась, а уже с восторгом зарылась в его бок всей мордой. Такой он был плюшевый и мягкий, что радости хоть отбавляй. И пахло от него озером, то ли песком, то ли водорослями, а может, свежим ветром. Маша не выдержала, обернулась девушкой и обхватила своего мохнатого волка, приласкавшись к нему. А он замер, чуть рычал, оголяя клык, провожал взглядом удаляющегося Дикого.

— Машенька, нам пора.

Это был худощавый пожилой мужчина, муж тети Нины. Он держал на одной руке маленькую трехлетнюю девочку в порванных штанишках, которая обхватила его жилистую шею ручками и прижалась, как к родному отцу. Одна из сирот, для неё каждый член стаи либо мама, либо папа. Дядя Веня подал девушке руку. Маша растерялась, её пушистик ускакал со своими бойцами в другую сторону, оставив её. Не упускал из вида, доверял своим волкам. Пришлось идти с дядькой.

Они не вернулись в медпункт, обошли стороной, направлялись прямо к лодочной станции. Полыхал во весь пейзаж дом Ани и её прадеда. Красивейший дом с просторными уютными комнатами, благоустроенный и теплый. С такой террасой, что еще построить надо. Сердце кровью обливалось от того, что это самое приятное место на Нове сгорало на фоне черного неба.

От дома по границе с главным пирсом тоже были выставлены огромные костры, между которых ходила охрана. Дикие сквозь пламя не пройдут, обезопасились как смогли.

Аня рыдала навзрыд, не отвлекаясь от работы, помогая детям спускаться в катер. Малышей располагали в полузакрытом салоне. С ними поедет Аня и Карина. Они взяли еды и теплых одеял. К катеру были прикреплены несколько лодок одна за другой, загруженные вещами. Вести катер собрался Костя, новоявленный муж Ани. Он её прижал к себе, что-то шепнул на ушко. Та понимающе кивнула, всхлипнула и ушла к детям.

Первая партия беженцев отплыла от пристани. Машу пригласили в большую лодку с подвесным мотором. В ней сидело семейство фермеров. К трем родным детям были забраны трое приемных. И хотя места в лодке хватило бы всем, дядя Веня решил поехать в привязанной небольшой лодочке, что была прицеплена за веревку сзади. Там было с горой насыпано вещей и всяких предметов, видимо, хозяин радел за свое имущество.

Большая вытянутая деревянная посудина с пятью лавками пахла смолой и древесиной. На дне валялись рыболовецкие снасти и вилы. Вилы были черными, а на концах сияли заточенной сталью. Оружие местных пастухов. Пятнадцатилетней мальчик, уже кавалер, подал Марии руку и помог ей спуститься в лодку. Когда дама была обслужена, поспешил к мотору.

— Не спеши, Влад, — командовал Веня с другой лодки, — ключ вставь, риску проверь.

Мотор был современный, мощный. Опущенный в воду, был готов к эксплуатации. Парнишка с деловым видом, главный капитан в этой лодке, дернул за рычаг и завел мотор. Сел у него и стал медленно выруливать между пристанями на озеро.

— А Лёша? — Маша смотрела на горящий дом и костры у пирса. Ей стало страшно, что она не со своим волком.

— У них еще лодка и катер. Не беспокойтесь, Мария Кирилловна.

Они уплывали по озеру все дальше от турбазы Приозерной. Поселок становился маленьким, помещался в ладони. Стали видны другие дома на берегу, до которых Маша ни разу не дошла и теперь вряд ли узнает, что там за роскошные коттеджи в живописных местах. Поселок растянулся по всей береговой линии, пустой и брошенный, сиротливо темнел среди деревьев, печальными оконными проемами провожал владельцев.

И Маше стало тоскливо покидать это место, и как же было плохо Анечке, которая всю жизнь здесь прожила.

Дядька Веня качался на волнах в своей лодке. Вначале Маше показалось, что часть его барахла была плохо уложена, поэтому стала падать, а потом оцепенела от ужаса.

Из-под тента, укрывавшего вещи фермеров, как восставший из ада монстр, выскочил Дикий в два метра ростом с горящими красными глазами и длиннющими руками. Дядя Веня, умудренный опытом травленый волк, многое повидавший на своем веку, сразу выпал с лодки, прежде чем убийственные когти успели его поймать.

Дикий прыгнул вперед, оказавшись на корме судна, где плыла Маша. Лодку качнуло так, что Нина с детьми подпрыгнули вверх и с воплями рухнули обратно в лодку. Влад был умничкой, последовал за отцом, выпрыгнув за борт. А вот женщины как-то не решились.

Дикий рывком вырвал мотор с лодки и выкинул в озеро. Судно еще прокатилось по воде и замерло вдали от берегов, медленно колыхаясь на легком течении.

Облизывая свою страшную волосатую морду, волк уставился на девушку, раздувал свои широкие ноздри, подмигивал алыми глазищами. Это был другой волк, не тот, что пытался похитить ребенка. У этого был четкий запах мокрой шкуры.

Маша подтянула к себе вилы. Вцепилась в них руками.

— Все на нос! — крикнула она Нине с подростками.

— Лодка перевернется, — жалобно ответила тетя Нина.

И хотя чудовище весило немало, Нина с детьми могла соперничать.

— Пусть, — ответила девушка и тоже стала пятиться к носу лодки. — Не падайте в воду. Перевернем лодку, — попросила она подростков, не спуская глаз с того, кто угрожал её стае.

Они исполнили приказ, поползли на нос, утаскивая с собой свои тяжелые пожитки.

Лодка медленно накренялась на одну сторону. Дикий, приняв за веселый аттракцион то, что его поднимает вверх, загоготал звериным лаем. Маше показалось, что он не понял, о чем она крикнула Нине. Оно лишено разума и скорее всего не разговаривает.

Еще немного, Маша пятилась, ботинки утонули в озерной воде, что черпанула лодка. Прямо над ней в паре метров навис страшный Дикий волк и улыбался огромной клыкастой пастью, пугая. Он неожиданно оторвал свои руки от бортов, готовый рухнуть на девушку и утопить её.

Все набрали полную грудь воздуха, лодка перевернулась. Чудовище рухнуло вниз прямо на Марию, которая резко выставила вперед наточенные вилы и, пригнувшись, зажмурилась. Она погружалась в немую тишину воды темного ночного озера, чувствуя, как топит её тяжесть огромного тела незнакомого оборотня. Вилы прошли его грудную клетку почти насквозь, и древко вбилось в его плоть. Кровь заполонила чистые воды. Девушка оторвалась от вил и попыталась отплыть в сторону. Длинные руки умирающего монстра безуспешно пытались поймать её ногу.

Она вынырнула из глухого водного пространства, хватая воздух ртом. Вокруг всплески воды и ругань тети Нины. Заметив, что Маша жива, она что было сил заорала во все горло:

— Вот, мужик, полюбуйтесь-ка на него! Только опасность, хвост поджал и жопу в воду! Вот я Леше-то расскажу, какой ты у нас герой.

Дядя Веня стоял на своей уцелевшей лодке. Надо было бы скинуть добро, но он жадничал, затаскивал с Владом по очереди одного за другим своих детей и молчал, ничего не отвечал на укоры.

Маша скинула с себя ботинки и быстро поплыла к лодке, которая перевернулась и теперь дном одиноко торчала из воды. Не было смысла пытаться вернуть её в исходное положение. Поселок вдалеке покидали последние бойцы. Катер и две моторные лодки медленно приближались к пострадавшим.

Мария засмеялась немного истеричным смехом. Дрожа от страха. Ей казалось, что сейчас страшная лапа Дикого прямо со дна поймает её и утащит за собой. Тяжело дыша, она с силой вцепилась в деревянный борт и когда её потащили вверх, не сразу расцепила пальцы.

Лёша утащил её с глаз долой в кабину катера и стал быстро раздевать. Вид у него был напуганный, его трясло совсем, как девушку. Испугался, что потеряет. Снял с неё всю мокрую одежду и закутал жену в кусачее шерстяное одеяло.

— Я убила, — шептала она, когда сильные руки натирали её плечи. — Оборачивалась и бегала.

— Бедная моя девочка, — он прижал её к себе так сильно, что дыхание сперло, и Маша дернулась. — Так лучше, поверь. Лучше все это увидеть и пройти, чем жить в розовых очках и однажды столкнуться с таким неподготовленной.

— Разве я подготовленная? — заныла девушка.

— Теперь да, мой храбрый волчонок.

***

В каюте катера два дивана и столик убирались и раскладывалась одна большая просторная кровать из кожзаменителя бордового цвета. На неё положили маленькую простынь, которая не закрывала все ложе, две подушки и три одеяла, под которым спала совсем нагая Маша, поскольку одежды её были мокрыми, а Леша просто прикрылся простыней и дрых, закинув руки за голову.

В овальные окна пробивался яркий солнечный свет раннего утра, рассыпался на пластиковом потолке, что цветами имитировал древесину. И хотя лето еще было полноправным хозяином в природе, ночи становились холодными, и в каюте это ощущалось.

Катер чуть заметно покачивало, но морской болезни у оборотней не было, поэтому они хорошо выспались и даже позволили себе лишку. Но ночь была слишком тяжелой, чтобы просто забыть её.

Маша с трудом вспоминала все, что произошло после побега. Для неё в тот момент было главным, что Лёша рядом и его можно держать за руку. С ним не так страшно. Водный караван беженцев уплывал по озеру все дальше, а Дикие преследовали его по берегам, не упуская из вида. Их глаза горели в лесной чаще, они иногда показывались, выскакивая прямо к воде. И Машу трясло от волнения, когда огромный черный волк забрался на скалу. На фоне бледной с серыми пятнами луны он выл, запрокинув морду вверх. И волчица внутри предупреждала об опасности. Алексей, увидев эту картину расплылся в хищной улыбке, словно готов был соскочить с катера в воду и принять вызов.

А потом началось самое страшное. Пространственный излом, ведущий из Новы на Землю, всего в пять метров от берега заходил на озеро. Чтобы проплыть в эти врата между мирами, нужно было приблизиться к суше на минимальное расстояние. А там ждали волки. Но Лёша предвидел даже это, за все время пребывания в поселке, он не разрешил использовать гранаты. Закрыв уши и укрывшись в каюте, Мария ждала, когда кончится этот бой со взрыванием берегов, где стояли Дикие.

Они прорвались на Землю. Дикие через изломы проходить не могли, огрызались за тонкой линией, но дотянуться до беженцев не получалось. Что произошло с этими оборотнями? В мир людей они не могли войти, те, кто по глупости пытался переступить черту, сгорали заживо. Воспламенялись, как сухие ветки, и погибали.

Наступил праздник со слезами и криками радости. Стали раскладывать лагерь совсем недалеко от пространственного излома. Уставший альфа разложил постель в катере и рухнул со своей женой спать.

Вот такой незабываемой ночью был побег волков из Новы.

Маша сняла желтую резиночку со своего запястья и принялась убирать темные волосы с Лёшиного лица в хвостик, как он делал до этого. Он приоткрыл салатовые глаза, улыбнулся краешком рта. Резко схватил девушку под руки, так неожиданно, что она вскрикнула от испуга, и повалил под себя, довольный тем, что сумел напугать.

— Дурак, — надулась Маша, стукнув по его каменной груди кулачком.

— Всё равно любишь, — напыщенно прошептал он и поцеловал её в губы, постанывая от удовольствия, стал тереться об стройное тело своей девочки, как бы невзначай пробираясь ей между ног.

Оторвавшись от поцелуя, он провел пальцем по её пухлым губкам, не задев их когтем, и очень хитро уставился в серые глаза волчицы.

— Мне приснилось, или ты мой член облизывала?

Маша вспыхнула краской, возмутилась, хотела скинуть наглеца, который не должен был этого помнить. Но он только рассмеялся, крепче стал держать её.

— Это не стыдно, — шептал он ей на ухо. — Всё между нами, и никого это не касается.

— Я не готова, — ответила Маша, хотя самой хотелось попробовать все, что можно в супружеской паре.

— Не верю я тебе, Маняша, — он облизнул её личико и так повернул все её тело, что она стала сидеть прямо на его голове, раздвинув ноги. Больше он ничего не предлагал, а стал посасывать клитор.

Девушка, постанывая от удовольствия, полуприкрытыми глазами рассмотрела пейзаж за окнами. С одной стороны озеро с островками, с другой лес. Никого не видно. Когда его длинный язык вошел в лоно, а палец продолжал теребить все между губок, она просто упала вперед ртом на торчащий член. Возбуждение было невыносимым, все колыхалось на грани экстаза. Головка скользнула по горячему языку, вначале уперлась за щеку, и так продолжалось некоторое время, пока любовница не решилась запустить член в горло. И когда она это сделала, то осознала, что получает от этого удовольствие. Как только стальной орган входит в горлышко, внизу в самом лоне все сжимается от удовольствия.

— Маняш, кончу, — застонал Лёша уже давно оторвавшийся от девчонки и, закатив глаза, наслаждался тем, о чем мечтал всю свою половозрелую жизнь.

Девушка не остановилась, тогда парень решил взять ситуацию в свои руки, крепкие и надежные. Поставил любовницу перед собой на колени и, не отрывая взгляд от шикарной дивной попы, вошел в лоно по самые семенники. И тут уже было нечего растягивать, оба кончили почти сразу и рухнули обратно на одеяла, тяжело дыша.

— Еще пару тройку часов, и на обед, — выдохнул Лёша и поймал Машу за ногу, когда та хотела под шумок уползти от него. — Я не отпускал.

— Да я умру под тобой, — заныла Маша, но сопротивлялась не сильно. — Три часа слишком.

— Тогда еще разок, — он подтащил её к себе, — ну пожалуйста, — жалобно протянул он и, не дождавшись ответа, усадил жену к себе на член, который готов был работать целые сутки напролет.

Маша выбралась на свежий воздух через пару часов. Сидела рядом с каютой, полностью удовлетворенная этой жизнью. Запрокинула голову в прекрасное, сияющее голубым светом небо и не имела никаких мыслей в голове.

Леша в штанах проскочил мимо, застегивая на себе защитную куртку.

— Машины вещи высохли? — крикнул он куда-то на берег.

— Платье и туфли с гольфами, — это ответила Аня.

— Давай сюда.

Он исчез, катер качнуло, и рядом с Марией положили её вещи, в которых она пришла в Нову. Платье старшеклассницы очень нравилось… Как его там звали-то, этого подонка напыщенного? Виталик. Что-то такое далекое, чего, кажется, и не было.

— Маняша, — Лёша целовал её раскрасневшиеся щеки, надевал белые трусики. — Ты меня с ума сводишь. Как сдержаться? У нас ведь медовый месяц. — Это он так извинялся.

Он скривился, изучая конструкцию женского бюстгальтера. Приблизительно разобравшись, застегнул его на жене. Платье было зашито на плече. Казалось, это было так давно, когда Лёша порвал его, чтобы поставить свою метку. Платье село на фигуру. Алексей встал на колени и принялся очень заботливо натягивать на Машу гольфы, предварительно расцеловав ножки.

Маша сидела и смотрела на него с такой любовью, будто растает от навалившихся чувств. Вот как умеет альфа любить свою истинную. Как он хмурился, когда разбирал, где пятка, где носок. Как нежно обувал туфельки, очень заботливо застегивая их. А потом взял Машины коленочки, чмокнул каждую и улыбнулся.

Девушке никогда не приходилось видеть таких отношений. Мама с папой жили в браке давно и даже целовались редко. У её знакомых ровесников все ограничивалось поцелуями и объятиями. Чтобы кто-то так нежно заботился о своей паре — такое в Машиной жизни было впервые, и какой восторг, что это происходило с ней.

Лёша любовно подмигнул Марии и бойко схватил её на руки, понес с катера. Судно покачивалось на воде от тяжести веса. Маша сильно ухватилась за шею мужа и, зажмурившись, уткнулась носом в его шею. Даже если решит, что нужно в воду нырнуть, она на все согласна, лишь бы держал крепко. Но он прыгнул на другую лодку, а уже с неё на берег озера, где был разложен лагерь.

Лес, где пусто, где густо с заплешинами скал, покрытых маленькими сосенками, белым мхом и кустами брусники. Красивый, живописный и даже родной, от леса Новы отличался прозрачностью. Воздух тяжелый, насыщенный газами и непонятными волнениями, то ли радиоволнами, то ли сотовой связью. И это глубь тайги. На Нове воздух насыщен кислородом, опьяняет своей чистотой.

Два больших походных котелка болтались на перекладинах над кострами. Закопчённые внизу, сверху открытые, распространяли аромат вкусного варева. Готовили говядину с овощами и суп с лапшой. Рядом на полевой кухне между трех камушков был разведен очаг, где трещали тонкие лучины. Сверху, как на плиту, установлен алюминиевый чайник невероятных размеров, там готовился чай с чабрецом.

Дядя Веня с женой заведовали провизией. Это он не барахло свое охранял в лодке, а еду на всю стаю. И хорошо, что он спрыгнул, убегая от Дикого, выжил, как и его жена с детьми. И пусть тётя Нина кричала на него и ругала, зато осталась при муже и была счастлива.

Рядом с кухней было установлено три палатки. Невысокие шатры с торчащими из прорезей спальными мешками оранжевого и голубого цветов. Вокруг них носились дети. Все в курточках и штанишках под цвет стаи, они терялись из вида на фоне леса. За ними присматривали Карина, Аня и две девочки-подростка, поэтому малыши не пропадут.

Из восемнадцати бойцов стаи выжило только восемь. Теперь двадцать семь человек ждали, когда за ними приедут Южные. Но даже на случай, если их кинут и не заберут, у альфы был план обустройства на территории людей для начала, а потом уже возвращение на Нову. Ему было нужно продумывать ходы наперед, когда стая дружно верила, что их ждет другой клан.

В алюминиевой миске Маша держала теплую похлебку, на траве у ног остывал в кружке чай. Леша сидел рядом, наяривал ложкой, потратил все свои силы на бой и любовные игры, теперь восстанавливался. Девушка с улыбкой поглядывала на него и сказать была не в силах, как его любит.

Алексей, насытившись, быстро удалился, чмокнув на прощание свою супругу. В руках его появилась черная трубка спутниковой связи. Несколько бойцов окружили его с картой местности. Им было нужно сообщить Южным о своем месторасположении и, возможно, самим добраться до пункта, откуда легче будет всю семью сдать в другой клан.

Мария собрала посуду и пошла на берег мыть. Вода, прохладная после ночи, медленно нагревалась в ярких лучах летнего солнца. Волны крохотные светлыми кристаллами падали на скалу, что убегала в озеро. Кругом было красиво и тихо. У детей стаи время дневного сна, все, как в детском саду.

Вернув посуду на полевую кухню, ведомая любопытством Мария пошла к пространственному излому. Он находился у воды в двухстах метрах от лагеря. Одна часть невидимой арки заходила в озеро, другая забиралась вверх по скале и упиралась в сосну, что раскидистыми ветвями укрывала весь излом.

Лагерь скрылся за деревьями, девушка стояла у неведомой тропы, пытаясь по запаху определить размеры входа на Нову. Метров пять в сторону озера и метра четыре по берегу. Запрокинув голову, юная волчица внюхивалась вверх. Проем, вовсе незаметный, был высок. Даже появилось желание залезть на дерево, чтобы его измерить.

В нос ударил запах мужского парфюма, удивительно приятный, с кофейными нотками. Послышались шаги. И прежде, чем незнакомый человек появился, он засмеялся и спросил из зарослей молодых сосен.

— Вы откуда здесь в таком платье?

То, что он заговорил первым, да еще таким приятным голосом, Машу увело от испуга и подозрения. А когда незнакомец показался перед ней, встав в десяти шагах напротив, даже усмехнулась. Кто бы говорил. Она, конечно, похожа на старшеклассницу, но он тянул на целого преподавателя, лектора высшей категории. В таком костюме и в тайге.

Дружба с Дашей и близнецами Олесей и Оксаной даром пройти не могла. Чему научилась у них Мария, так это отличать качественную дорогую одежду от дешевых подделок. И это девиз: пусть в твоем гардеробе будет десять шмоток, но брендовых, чем пять десятков тряпок с рынка.

Костюм-тройка имел однородный темно-серый цвет и был сшит из натуральной ткани, похоже, что на заказ, потому что фигура мужчины была высокая и плечистая, а одежда сидела как влитая. Пуговицы на пиджаке и меньшим размером на жилете были выполнены из меди. Такие Мария делала в училище, орудуя штихелем, делала гравировку на похожем изделии. Идеально ровные швы и лацканы, карманы не топорщатся. И если верить волчьим глазам, на внутреннем отвороте пиджака сияла подкладка из натурального шелка, который имел свой легкий специфический запах.

Прибавить к этому белоснежную рубаху, которая на фоне окружающего мира сияла накрахмаленная и отглаженная. И серый галстук-пластрон, широкий, с симметричными складками по всей длине. И так тянуло от этого наряда Францией, что в голове у девушки невольно картавым голосом запела Эдит Пиаф: « Non, je ne regrette rien».

Маша, открыв рот, раскинула руки и огляделась. Откуда? С ней все понятно, её в таком виде привезли, а этот человек с какой экскурсии приблудился? Может, кино рядом снимают? Так разведчики сразу бы сообщили. Или так выглядят Южные волки? Но мужчина не был похож на оборотня, он даже улыбался белыми зубами без клыков, имел запах исключительно человеческих вещей.

Стоя в удивленной растерянности, девушка изучила лицо незнакомца. Волосы его длинные были убраны в хвост, имели темный цвет со струйками седины. Он был в возрасте, красив, гладко выбрит. От очаровательной улыбки рассыпались мимические морщины по всему смуглому лицу и делали незнакомца добрым и привлекательным. Глаза карие, большие, и брови смешные, похожие на брови товарища Брежнева.

— Я вас знаю! — обрадовалась Маша. — Вы — Борис Евгеньевич Заклятский. Я видела ваше фото на доске почета в Приозерном.

— Как я знаменит, — еще шире улыбнулся мужчина и вышел к пространственному излому, обходя девушку стороной, закинул голову вверх, и его пышный хвост на голове скользнул по брендовому пиджаку до пояса. — Они стандартные. Десять в ширину, десять в высоту. Толщина исчисляется в микронах, неощутима. Бывают маленькие, пять на пять, но они меняют место расположения. Я их назвал Лавирующие.

— Двигаются? — Маша тоже подошла к излому, внимательно его рассмотрев, точнее, обнюхав, потому что он как был невидим, так и остался.

— Да, но количество их неизменно, — пояснял ученый, продолжая изучать проход между мирами. — Это проверено на большой территории Новы. — Что навело на мысль: две планеты держатся друг за друга крепко и расставаться не намерены.

— Погодите, — девушка попятилась назад от таинственного незнакомца. — Вы же Дикий, вы на Землю проходить не можете.

— Неправда, — можно было подумать, что он обиделся. — Я не Дикий вовсе.

— А как, — Маша ошеломленно теряла слова. — Сколько же вам лет? Вы в тысяча девятьсот восьмидесятом выглядели даже старше, чем сейчас.

— Это тайны Новы, мон амур, — он опять улыбнулся. — Я нашел замок. Можно сказать, фантастический, неизвестно, кем построен и когда. Одни сутки в этом замке продлевают молодость на десять лет. По сути, я бессмертен. Можешь представить, сколько людей готовы отдать все свое состояние, чтобы заполучить такие способности.

— Как неизвестно кем построен? На Нове есть другие расы, кроме оборотней? — ввиду юности девушку еще не интересовал эликсир вечной молодости. Её голова была забита другим. Волчица молчала, воспринимала собеседника за настоящего стопроцентного человека.

— Я годами готов отвечать на твои вопросы, мон амур, — в глазах его блеснул огонь.

И пока Маша с отвращением вспоминала, что такое мон амур, мир вокруг неё перевернулся резко с ног на голову. Воздух стал чистейшим, потому что Заклятский схватил свою добычу и вошел на Нову через пространственный излом.

Он с легкостью закинул девушку на своё широкое плечо и пошагал вдоль берега к глубине густого леса. Прикрыв глаза от удовольствия, вдохнул опьяняющий запах самочки, уткнувшись носом в её упругое бедро.

Маша уперлась руками в его спину, вытянулась и крикнула в удаляющийся излом:

— Лёша!!!

— Нова звуки на Землю не пропускает,— сказал мужчина и шлепнул её по попе, заскулив от восторга, что наводили на него выпирающие ягодицы. — Ты опьяняешь, мон амур.

— Отпусти! — рыком командовала волчица, била вначале его кулаками, а потом поняла, что бесполезно, вцепилась ему в волосы и хотела изодрать весь хвост.

Борис зарычал и укусил её прямо за бедро. Не глубоко, для запугивания, но Маше и этого хватило, она закричала от боли. Попыталась обернуться зверем, оказалось, что со скованными конечностями это невозможно. А Заклятский держал ноги крепко и шагал быстро.

— Сильно укушу в следующий раз, будь спокойней, мон амур. Сейчас мои псы подоспеют, и ты уже никогда не вернешься прежней.

— Лёша!!! — она дергала ворот его пиджака, брыкалась из последних сил. На отвороте серой ткани было написано «Армани колекшн». Нет, не на Нове он пошил себе такую одежду и, возможно, не в Москве. Он передвигается сквозь пространство по двум мирам и управляет временем своего старения.

— А белье все то же? — мурлыкал старый волк и заглянул девушке под подол платья. — Красота, чулок не хватает.

— Это ты за мной подглядывал! — догадалась Маша, продолжая сопротивление, вспомнив, в какого монстра оборачивается Заклятский.

— А кто так вкусно пахнет, — он стал зализывать свой укус на её нежной коже. — Я давно овдовел, ты просто подарок с неба.

— Я чужая! Я Лёшина! Лёша!!!

— Мон амур, ты никогда не будешь мне чужой. И я скоро тебе совсем родным стану.

Раздался выстрел. Маша замерла, немного отклонившись в сторону. Еще одни стреляли прямо по позвоночнику Заклятского. Еще и еще, продырявили шикарный пиджак, и тот стал насыщаться кровью.

— Вот как одурманила, совсем бдительность потерял.

Маша посмотрела на стреляющих. Это были Алексей и Айдар. Послышались рыки Диких, их отвратительный запах, резкий, удушающий. Набравшись сил, Маша рванула с плеча мужчины. Упала прямо на землю в мягкий мох. Он не стал её ловить, не смог, продолжал получать пули в спину и в голову.

Серой волчицей, напуганной до одури, Маша рванула в сторону пространственного излома. Лохматый волк Леши и серый поджарый волк Айдара припустили за ней в сторону спасительной черты. За ними уже вывалила из леса погоня в десяток волков. Там, где ночью взрывались гранаты, образовались овраги и насыпи, усложняя побег. Но они успели. Вывалились за черту людьми. Дикие резко повернули назад, не смея войти в мир людей, и стали исчезать в кустах и дебрях Новы.

Машу трясло от того, что произошло, она издала обреченный вопль и не сразу увидела перепуганное лицо Лёши, который побледнел до синего оттенка, и под его яркими салатовыми глазами образовались темные круги. И вместо того, чтобы жену успокоить, перенервничавший парень закричал на неё:

— Ты зачем на Нову пошла?!

— Я не ходила! Он здесь был, на Земле! — испугалась девушка еще больше, указывая на то место, где стоял Заклятский.

— Он не ходит на Землю! Зачем врешь мне?!

Маша резко замолчала, уставилась на того, кто должен был защищать её и любить. Где-то в голове голос разума подсказывал, что Лёша испугался потерять её сильнее, чем Маша своего похищения. Казалось, он пережил тяжелую болезнь или вовсе умер и медленно возвращался с того света. Но девушка считала, что он должен быть сильнее и уметь держать себя в руках. Раз выкрал из дома, раз приручил и влюбил в себя, пусть отвечает до конца.

— Маняша, нет, — жалобно заскулил Лёша, сгребая любимую девочку в объятия.

А Маша грохнула отчаянным ревом с надрывами и воем. И были в её голосе и страшная обида, и остатки пережитого страха, и еще укус на бедре, который придется Лёше показать, а очень перед мужем стыдно, болел зверски. Слезы ручьями. В прошлой жизни она никогда так не плакала и старалась слезы всегда сдерживать. Этот концерт был уготовлен исключительно для одного зрителя, Алексея Владимировича, на которого такое исполнение женского горя производило неизгладимое впечатление.

На крики сбежались женщины и дети. Вся семья уставилась на доминирующую пару, в которой супруга, постеснявшись своих воплей, стала успокаиваться, пряча голову в куртку мужа.

— Она не соврала, — сказал Айдар, который сидел на корточках рядом с Лёшей и Машей, изучал траву и мхи. — Вот его следы, и запах одеколона еще в воздухе. — Он поднялся на ноги и прошел вперед по следам. — Вот оттуда пришел.

— Лёша! — раздался из толпы зевак голос беловолосого Эрика. — Южные будут через четыре часа.

— Собирайте лагерь, — скомандовал альфа, и когда все стали расходиться, тихо спросил у Маши: — где больно?

— Он укусил меня, — стесняясь, призналась девушка, старалась в глаза мужу не смотреть.

— Запрещаю разговаривать с незнакомыми мужчинами, — рычал Алексей. — Запрещаю одеваться как девка незамужняя, запрещаю оставаться одной.

Маша неистово кивала в знак согласия, а у самой в голове волчица спрашивала: «Заклятский нам незнакомый мужчина, или произошедшее можно считать близким знакомством?»