Харрис Рут ВОЛНУЮЩАЯ ИГРА

1

Джей Джей Балериэн была истинным художником в душе, лучшим ее творением была она сама. Живи она в восемнадцатом веке — быть ей блистательной куртизанкой, фавориткой короля, женщиной, которую обожают или ненавидят с одинаковой страстью, женщиной, чья власть над умами и сердцами мужчин беспредельна.

В 1976 году она нашла для себя сходный вариант жизненного пути, соответствующий реалиям двадцатого века, — подцепила на крючок Александра Рэймонта, одного из богатейших людей планеты.

Бекуи — очаровательный островок в Карибском море, особо ценимый знатоками, рай для яхтсменов, укромное убежище для миллионеров. Расположенный на востоке Карибского бассейна, он замыкает цепочку небольших островов, называемых Гренадинами. Почти всегда спокойные воды и ласковые ветры позволяют яхтам безмятежно скользить по голубой поверхности моря. Многие считают, что Карибы — филиал небесного рая на земле, хотя это, конечно, совсем не так. Уютная гавань Бекуи словно создана для красочной рекламной открытки — все в ней миниатюрно, все сверкает, переливаясь всеми цветами радуги. Сюда устремляется бесчисленное множество судов — классические парусные яхты, «феррари», предназначенные для океанских гонок, простые девяти- и двенадцатиметровые лодки, грациозные «хиклеи», комфортабельные «морганы» и плавающие дворцы под панамским флагом, построенные на японских верфях для норвежских корабельных магнатов.

Здесь их владельцы запасаются провизией и вкушают свою порцию наслаждений. Бекуи, или по-другому Бекви, была любимой стоянкой Джей Джей на пути от Сент-Винсента до Гренады — порт достаточно удаленный от центров цивилизации, но полный жизни и возможностей завязать интересные знакомства, послушать свежие сплетни и непринужденно поболтать о том о сем…

Остров утопал в зелени и благоухал цветами. Ни одно облако или волна, несущие химическую отраву, не коснулись его. Здесь не садились реактивные самолеты. Здесь всегда светило солнце, ветерок навевал прохладу, и всегда можно было найти место для уединения.

С южной стороны острова простирался двухмильный песчаный пляж, куда можно было попасть только морским путем. Никакие автомобильные дороги туда не вели. Серебристый песок, голубое море, пальмы, дарующие тень, зеленые холмы Бекуи — все это создавало сказочный пейзаж.

И поэтому Александр Рэймонт купил эту территорию, называемую Гранд Ансе. Он планировал создать здесь курорт: соединить в одно целое роскошь и комфорт цивилизации с роскошью природы. Составляя этот проект, он был, как обычно, щедр, но осмотрителен, что всегда приносило ему успех.

«Ты никогда не можешь пройти мимо чего-нибудь… Особенно, если это нечто прекрасное. Тебе обязательно нужно приложить к этому руку», — сказал бы ему его сын Сергей.

Впервые Александр увидел Джей Джей с борта своего мощного катера французской постройки, на котором возвращался после осмотра Гранд Ансе вместе с архитектором Питером Камероном, специалистом по строительству в тропиках. Ему Рэймонт поручил осуществить свой проект. Джей Джей, одетая лишь в нижнюю половину черного бикини, загорала на палубе «Бель Эр», огромной двухмачтовой яхты, бросившей якорь на рейде гавани Бекуи. Его поразило в ее фигуре сочетание стройности и силы. Красивые мышцы ее тела выделялись как у атлета. Ее груди были такие плоские и так загорели, что соски едва просматривались. Голова была слишком велика для ее фигуры, но эта несоразмерность придавала ей некое особое очарование. Так часто какое-либо несовершенство, нарушающее гармонию, делает внешность человека более впечатляющей и выигрывает соревнование с декоративно правильной красотой. Она только что расчесала большим гребнем мокрые после купания волосы. Ее глаза, которые напомнили Александру громадные изумруды из Колумбии, выделялись на ее лице, отвлекая внимание от необычно крупного рта. Почти голая, без всякого макияжа, она была ослепительна и поражала воображение. Заслышав шум мотора, она подняла голову и помахала рукой. «Бель Эр» слегка закачалась на волнах, поднятых катером. Питер провел на Бекуи всю зиму, и Джей Джей виделась с ним всякий раз, когда «Бель Эр» швартовалась в гавани, и слушала его рассказы об удивительном и совершенном во всех отношениях человеке, который предложил ему работу, о его эгоцентризме, о том, что он является настоящим супермиллиардером. Джей Джей догадалась, что человек, стоящий рядом с Питером, и есть тот самый Александр Рэймонт. Она представляла его себе гораздо старше.

Александр и Питер, склонившись друг к другу, переговаривались сквозь шум двухсотвосьмидесятисильного двигателя, который гнал катер вперед. Они говорили о Джей Джей. Александр интересовался, кто она.

Джей Джей была из тех юных красавиц, которых притягивают к себе большие деньги с такой же силой и неотвратимостью, с какой луна тянет за собой океанский прилив.

Никому не ведомо, как они попали в этот мир богатства, откуда они родом. Вы увидите их входящими и выходящими через зеркальные двери отеля «Де Пари» в Монте-Карло, «Кор-виджил-клаб» в Сент-Морице, на греческих островах, закрытых для обычных туристов, за игорными столами в «частных салонах» на юге Франции, среди привилегированных зрителей гонок «Формулы-1», на балах у Ферье. Они — постоянные спутницы богатых людей, их компаньоны, доверенные лица и любовницы, а иногда их жены или бывшие жены. Купить истинно красивую женщину — это привилегия больших денег, но Джей Джей оценивала себя очень дорого. Быть собственностью богача — ей этого было недостаточно. Она твердо знала, что рождена, чтобы стать обладательницей Империи.

Что-нибудь одно в жизни никогда не устраивало Джей Джей. В детстве у нее были две любимые куклы, два любимых дядюшки, два любимых сорта мороженого. Дядюшки соревновались друг с другом, как больше ублажить маленькую племянницу, а родители, умиленные нерешительностью ребенка в выборе между земляничным и шоколадным лакомством, покупали ей и то, и другое.

С ранних лет Джей Джей поняла, что ее ненасытная жажда удовольствий и экстравагантность желаний есть ее особый талант. Этот дар — и, конечно, в придачу ее неординарная красота — ставит ее выше окружающих. Ей никогда не приходило в голову, что она может не получить того, что захотела.

Так она и жила, имея всего по паре. В день, когда Александр Рэймонт увидел и захотел ее, Джей Джей путешествовала с двумя любовниками. Один был поэтом, другой — пиратом. После разорванной помолвки и последовавшим затем любовным увлечением с грустным финалом Джей Джей на рассвете в баре «Нью Джимми» в Монте-Карло увидела Йена Маккензи. Джей Джей была в компании молодых красивых людей, для которых главной страстью и главным занятием в жизни были поклонение молодости и красоте. Маккензи был один. Он, нарушая традиции ночного клуба такого уровня, где пили всегда только шампанское, потягивал пиво.

Йен пригласил Джей Джей, самую красивую девушку из тех, кто был в клубе, танцевать и под грохот «диско» поведал ей, что он поэт. Поэт, которого печатают. Он также сообщил, что путешествует на собственной яхте, купленной им у отставного американского генерала. Беднягу недавно хватил удар, и яхта уже больше ему не понадобится. «Бель Эр» — красавица, построенная из тикового дерева в двадцатые годы для одного воротилы с Уолл-стрит, который выпрыгнул из окна «Плаза-отеля» в субботу после «черной пятницы» на нью-йоркской бирже, была на редкость элегантным судном, отполированным до ослепительного блеска. Салон был отделан красным деревом, а в ванных комнатах сверкал итальянский мрамор. На борту размещалось восемь кают; экипаж состоял из шести человек. Йен арендовал для своей яхты стоянку в Монте-Карло на все лето. До черноты загоревший, голубоглазый, со светлой бородой, Йен казался Джей Джей похожим на древнего викинга. Он обладал самой замечательной яхтой на свете, а после того как они в первый раз позанимались любовью, он заявил Джей Джей: «А теперь я обладаю и самой замечательной женщиной!»

«Мною никто не может обладать!» — подумала на это Джей Джей, но вслух не сказала ничего. Если Йену приятно тешить себя подобными иллюзиями — это его дело, Джей Джей не будет лишать его такой невинной радости. Доставлять другим удовольствие всегда доставляло удовольствие ей самой. Йен бредил личной свободой. Он признался, что в глубине души является гедонистом, и долгое время мучился от мысли, что жизнь поймает его в ловушку и сломает его натуру. В достаточно зрелом возрасте, когда ему было уже тридцать один, он произвел в собственном мирке революционный переворот, бросил жену, ребенка и теплое место в отцовской юридической фирме в Торонто, продал все, на что мог наложить руку, купил «Бель Эр» и с тех пор ведет такой образ жизни, о котором всегда мечтал.

Он решил провести лето в Средиземном море, зиму — на Карибах, никогда больше не облачаться в костюм с галстуком и никогда не делать того, чего не хочется. Деньги у него были, а для чего еще нужны деньги, как не для того, чтобы их тратить и быть абсолютно свободным.

Семья делала слабые попытки остановить его. Жена с упрямым мазохизмом, иногда свойственным женщинам, которых безжалостно отвергли, умоляла его вернуться на любых условиях. Пусть живет как хочет. Только бы он был рядом. Отец же, втайне слегка завидуя сыну, высказывал мнение, что все со временем образуется и Йен сам вернется собирать осколки разбитого вдребезги прошлого.

Характеры Джей Джей и Йена имели лишь внешнее сходство. Страстный порыв Йена был только игрой. Джей Джей жила своими страстями. Йен был предусмотрителен, Джей Джей безрассудна и отважна. Йен оставлял себе право выбора пути к отступлению. Джей Джей сжигала за собой все мосты. Она хотела быть женщиной без прошлого, без возраста, жить вне времени, только настоящим, ничего не рассчитывая наперед.

— Нет, ты не можешь этого сделать, — сказала Мэгги Блейс несколькими месяцами раньше, весной этого же года. Джей Джей была обручена с сыном Мэгги, и свадьба должна была состояться через неделю. — Все уже спланировано, — заявила она так, как будто этот аргумент мог подействовать на Джей Джей.

Джей Джей к тому времени исполнилось уже двадцать лет, и на левой руке у нее сверкало обручальное кольцо с бриллиантом в восемь каратов. Она и Мэгги стояли в холле дома Блейсов в Гросс Пойнт, и свадебные подарки, разложенные по категориям — серебро, хрусталь, постельное белье, — занимали весь громадный стол, специально выставленный в холл для этой цели. Джей Джей выходила замуж за Сэма Блейса Третьего, свадьба должна была состояться в ближайший уик-энд, а до этого в течение полугода Мэгги разрабатывала сценарий этого грандиозного бракосочетания. Были приглашены три сотни гостей, заказаны тенты, два оркестра, скрипичный ансамбль и популярная рок-группа. Со всеми крупными поставщиками цветов в Большом Треугольнике, образованном Чикаго, Детройтом и Питтсбургом, были заключены договора, меню ужина обеспечивал специалист из Нью-Йорка, свадебное платье для невесты готовили в Париже, специально арендованные самолеты должны были доставлять гостей из Сан-Франциско, Хьюстона и Бостона…

— Ты не сделаешь этого!

— Сэм Третий не будет счастлив со мной, — сказала Джей Джей.

Она познакомилась с Сэмом Третьим прошлой зимой в Джорджтауне, где жила с матерью. Сэм заканчивал там же юридический колледж.

Мать Джей Джей, чье практичное, расчетливое отношение к жизни резко контрастировало с ее пылкой, почти цыганской внешностью, была потрясена. «Сэм Блейс — это воплощенная надежность, устойчивость, стабильность», — повторяла она, видимо, вспоминая своего «неустойчивого» мужа, который, потеряв очередное, с таким трудом нажитое состояние, бросил ее с дочерью, отбыв в неизвестном направлении. «Он богат и станет еще богаче…» — добавляла мать Джей Джей.

— Все кончится разводом, — заявила Джей Джей в тот день в Гросс Пойнте.

Джей Джей всегда хотела доставлять удовольствие окружающим. Ей хотелось сделать приятное и собственной матери. Поэтому она согласилась на помолвку. Но ее представление о себе всегда было выше того, что предлагала окружающая действительность. Видимо, она получила эти взгляды в наследство от отца, который явно переоценивал себя и постоянно терпел фиаско. Но своей дочери он сумел внушить, что она предназначена для самой высокой цели и правила, условности и ценности этого общества не для нее.

Встретив Престона Каннингхэма, она решила, что нашла человека ей равного, готового пойти ради нее на любой риск. Ирония судьбы заключалась в том, что она познакомилась с ним на предсвадебном балу в местном клубе в Гросс Пойнте. В то время как Джей Джей и Мэгги разговаривали в вестибюле, шофер Престона ходил мимо них взад-вперед, спускался и поднимался по лестнице, вынося из дома вещи Джей Джей.

— Три сотни приглашенных! — продолжала Мэгги. — Что я им скажу?

— Все готово, мисс Валериэн, — вмешался шофер. — Я жду вас в машине.

— Что ж, прощайте, — сказала Джей Джей, сняла с пальца кольцо и отдала его Мэгги. — Я сожалею, но так будет лучше. Я в этом уверена.

— «Сожалею», — язвительно повторила Мэгги Блейс. Самообладание вот-вот готово было покинуть ее. Самообладание, испытанное двадцатью шестью годами супружеской жизни с Сэмом Вторым, чьи фабрики снабжали детройтскую автомобильную промышленность карбюраторами и поршнями. Мэгги Блейс прошла через многое — торжественные обеды в Вашингтоне, чаепития в Букингемском дворце, аудиенцию у папы римского, жестокие схватки Сэма Второго с налоговой службой, когда ему грозила тюрьма, двухлетнее пребывание в Гватемале, где Сэм Второй был послом, скандальный роман с лучшим другом Сэма Второго. И никогда ни один мускул не дрогнул на ее лице, никакое смятение не отразилось на нем, не шелохнулся ни один волосок в аккуратно уложенной прическе, не пошевелилась ни одна жемчужина в ожерелье, обрамляющем великолепную шею, так искусно омоложенную стараниями пластического хирурга из Рио.

— Телеграммы! — наконец произнесла она. — Я пошлю телеграммы. И не дам никаких объяснений.

Джей Джей могла теперь спокойно удалиться, так как Мэгги пришла к выводу, что разорванная помолвка может быть действительно лучше, чем развод.

Блейсы были рьяными католиками, и друзья должны понять мотивы такого решения.

Только когда Джей Джей расположилась на заднем сиденье просторного «крайслера», принадлежащего Престону Каннингхэму, ее озарила мысль, что в том шумном скандале, разразившемся прошлым вечером, в потоке слов, произнесенных Мэгги и Сэмом Вторым, когда уговоры сменялись угрозами, совсем не упоминался ее жених, никто не вспомнил про Сэма Третьего. Никому не приходило в голову поинтересоваться, что он думает и что он чувствует в данный момент. Он даже отсутствовал при этом событии, выполняя в Вашингтоне важное поручение своего отца. Бедный Сэм Третий!

Престон ожидал появления Джей Джей у себя в президентском люксе чикагского отеля «Амбассадор». В Чикаго его привели профессиональные заботы. Он взял на себя защиту известного биржевика, обвиняемого в убийстве. Этот уважаемый и состоятельный гражданин зарезал свою жену и ее партнершу по лесбийской любви, известную в высшем свете модельершу, в спальне собственного пентхауза[1], откуда открывался такой замечательный вид на озеро Мичиган. Подобные дела, где фигурировали большие деньги, известные имена, роскошные апартаменты, залитые кровью, секс и насилие, создали Престону Каннингхэму репутацию самого знаменитого в стране судебного адвоката. Трудно сказать, что шокировало или будоражило публику более: супруга Престона, которая являлась и его деловым партнером и занимала вторую спальню в президентском люксе в «Амбассадоре», или сам Престон Каннингхэм, чей отец был белым, а мать чернокожей.

Престон Каннингхэм и Сэм Третий были полной противоположностью друг другу. В воображении Джей Джей они как бы раскачивали ее на качелях, причем каждый это делал по-своему.

С людьми, подобными Сэму Третьему, Джей Джей чувствовала себя в безопасности и в то же время под контролем. Но она быстро покидала их, потому что они наводили на нее скуку. В обществе мужчин типа Каннингхэма Джей Джей ощущала волнение и прилив жизненных сил, но, в конце концов, ее начинала пугать степень зависимости от таких личностей, от их умения околдовать, поработить ее волю, заставить ее восхищаться ими. Она сама жаждала этого, но боялась полностью потерять себя.

Точно так же, как Джей Джей бросила Сэма Третьего, так и Престон должен был бросить Джей Джей, преподав ей урок весьма болезненный. Джей Джей вспомнила, как безжалостно бросил их с матерью отец, и она подумала: а не стоит ли поменять свои взгляды на жизнь и на людей? Она пообещала самой себе никогда больше не связывать свою судьбу с яркой личностью. И нарушила свое обещание, встретив Александра Рэймонта.

Спустя десять дней после того как Престон провел успешную защиту биржевика-убийцы, он отправился в Париж на встречу с юристами из европейских стран. Чуть заметно вскинув от удивления брови, портье отеля «Плаза Атене» встретил несколько необычную компанию. Престон, его жена Делиа и Джей Джей поселились в одном номере.

Именно Престон был тем человеком, который ввел Джей Джей в особый космополитический мир истинно больших денег.

Он брал ее на приемы в закрытые для обычных людей рестораны на острове Сан-Луи, где лакеи в белых перчатках подавали сырую рыбу дамам, увешанным сапфирами величиной с грецкий орех. Он привел ее на грандиозный прием в ресторан «У Максима», где баронесса в бледно-зеленом наряде от Диора представляла ее утонченным и выдающимся личностям, которые целовали ей руку, и дамам, которые рассыпались в комплиментах ее внешности.

Джей Джей была уверена, что жена Престона дрожит от мысли, что может потерять его. Будучи грозной и значительной персоной в юриспруденции, она была на редкость незначительной личностью в жизни. Рост ее едва достигал пяти футов, и весила она фунтов девяносто пять, не более. Она носила большие, чуть ли не мотоциклетные, затемненные очки, которые вечно сползали на нос, не употребляла косметику, отчего кожа ее, и так смуглая, казалась еще чернее, одевалась в темную невыразительную одежду, обязательно на размер больше и висевшую на ней мешком.

Две женщины, делящие один гостиничный номер с мужчиной, который обращался с ними одинаково мягко, сердечно, представляли группу весьма странную. Престон не пытался спровоцировать их на сексуальное соревнование за него и умело держал на расстоянии, не допуская в свой внутренний мир.

Утром того дня, когда они собирались покинуть Париж, Престон сообщил Джей Джей, что они должны расстаться.

— Мне было очень приятно с тобой, но все в жизни имеет конец. — Он был краток, говорил сухо и безапелляционно.

— Нет! — воскликнула Джей Джей. Она не могла поверить услышанному. Все в Париже восхищались ею. Все обожали и желали ее.

— У меня есть другая женщина, — произнес Престон.

Что за другая женщина?! Не может этого быть! В присутствии Джей Джей все другие женщины увядали на глазах.

— Эта женщина существует… — спокойно продолжал Престон, — с этим тебе надо смириться…

— Кто же? Кто? — допытывалась Джей Джей. Где он мог повстречать другую женщину? Как он мог сблизиться с ней? Ведь он и Джей Джей были все время вместе, не отходили друг от друга ни на шаг.

— Кто она?

— Делия, — сказал Престон и протянул Джей Джей обратный билет в Штаты и десять стодолларовых банкнот. Билет был действителен на год, и она могла им воспользоваться в любое время. Она могла получить за него деньги. Выбор был за ней.

Престон и Делия покинули апартаменты — он с элегантным атташе-кейсом из крокодиловой кожи в руке, она — с разбухшим от деловых бумаг адвокатским портфелем. Престон предпочел свою жену Делию красавице Джей Джей.

Джей Джей убедилась в реальности происходящего, когда служащий отеля появился в номере, чтобы забрать чемоданы. Четыре из них принадлежали Престону, один — Делии.

Делия вошла вслед за служащим. Джей Джей подумала, что она забыла что-нибудь, но Делия молча подождала, пока весь багаж был вынесен к лифту, и только после этого заговорила:

— У Престона всегда так… После большого и трудного процесса ему необходимо любовное увлечение на некоторое время.

— Так это не в первый раз? — удивилась Джей Джей. Еще несколько минут назад она была на седьмом небе от счастья и думала, что он испытывает те же чувства.

— Потом это опять повторится, — холодно сообщила Делия. На этом разговор закончился.

Джей Джей только что была на самой вершине, выше всех окружающих, ощущая свою исключительность. Делия столкнула ее с вершины и вернула в обыденность. За это она ненавидела Делию. Она испугалась, что чувство собственной исключительности никогда не возвратится к ней.

Три дня Джей Джей не выходила из номера. Она заказывала по телефону черную икру, филе омаров, трюфели, мечтая разделить всю эту роскошную трапезу с Престоном. Ей казалось, что вот-вот раздастся его телефонный звонок или он сам появится в дверях. Джей Джей сочинила несколько вариантов их будущего диалога. В них присутствовало все — горькие упреки, легкая печаль по поводу случившегося или неприступно ироническая интонация. Но все должно было кончиться полным примирением и страстными объятиями.

Но он не позвонил и не материализовался из воздуха в дверях гостиничного номера, и Джей Джей наконец смирилась с ударом, нанесенным ее самолюбию. Здесь, в апартаментах «Плаза Атене», она решила, что больше никогда не станет той, которая любит, желает любви, нуждается в ответном чувстве. Она будет только позволять любить и желать себя. И всегда будет уходить первой.

Когда один бразильский плейбой предложил ей поездку в Монте-Карло, где собирался поиграть в триктрак на очередном турнире, Джей Джей обратила свой билет в деньги и приняла приглашение.

Однажды, несколько месяцев спустя, когда Питер Камерон навестил ее на «Бель Эр», Джей Джей уже была готова сматывать удочки. Жизнь на яхте была беззаботна, роскошна и красочна, но Джей Джей чувствовала, что медленно погибает от тоски.

Йен любил ее, боготворил, обожал и говорил ей об этом постоянно. Но в программу, составленную ею для себя в апартаментах «Плаза Атене», она включила еще один пункт — нельзя долго терпеть мужчину, который преклоняется перед тобой. Это расслабляет. Теряется вкус к жизни. Надо бросать его, чтобы спасти свою неповторимую личность.

Присутствие второго любовника несколько оживляло монотонность существования, но фантазии на эту тему были гораздо более возбуждающие, чем живая реальность. Джей Джей разочаровалась, узнав, что брачная жизнь втроем так же по-домашнему размеренна, как и обычное замужество. Когда Питер спросил, будет ли Джей Джей в Франгипани сегодня вечером, он ясно дал понять, что интересуется этим по поручению Рэймонта.

Джей Джей ответила утвердительно. Она собирается быть там. Позже, одеваясь к вечеру, она поделилась со своим преданным слугой Данте своими мыслями,

— Это трудно понять… Он владеет двадцатью отелями. У него тысячи служащих и миллиарды долларов… И он ищет кого-то, чтобы в завуалированной форме передать мне приглашение…

— А я его понимаю, — сказал Данте, проглаживая белое платье из индийского хлопка, которое Джей Джей собиралась надеть. — Чем они богаче, чем больше у них власти над людьми, тем неприятнее для них получить отказ.

Это было очень точное наблюдение. Джей Джей даже удивилась, как Данте додумался до этого. Данте Масчерони родился в Пьемонте, в семье весьма сомнительных аристократов, которые периодически то богатели, то разорялись вчистую. На яхте он пребывал в качестве личного слуги Джей Джей и являлся ее зеркальным отображением.

У них обоих были янтарного цвета волосы, смуглая кожа и зеленые глаза. Оба весили одинаково — сто восемьдесят фунтов, размер талии имели тот же — двадцать два дюйма, размер обуви семь с половиной и одежды — шестой.

Познакомились они в начале лета в Сен-Тропезе. Джей Джей в одиночестве пила утренний кофе на площадке перед отелем, когда Данте, одетый лишь в джинсы в обтяжку из материи под леопардовую кожу с дешевыми часами на руке, буквально вылетел пулей из серебристого «мерседеса», который тут же умчался прочь. Сделав пару шагов, молодой человек споткнулся и буквально упал на стол, за которым сидела Джей Джей, расплескав ее кофе. Он рассыпался в извинениях, а кончил тем, что принял ее приглашение составить ей компанию.

Он стал ее постоянным спутником, ее исповедником и, наконец, предложил свои услуги в качестве служанки. Он мог наблюдать работу слуг и горничных, которых его мать держала в доме во время «состоятельных периодов» жизни их семьи.

Данте знал, как употреблять, например, французский толченый мел, вместо того чтобы отдавать дорогую одежду в химчистку. Он знал температуру, при которой надо гладить шелк, как простой костью протирать кожаные вещи и разглаживать складки и заломы на ткани до полного их исчезновения. Джей Джей никогда не заговаривала с ним о том, что видела на его теле в первое утро их знакомства в Сен-Тропезе. Свежие шрамы и следы ожогов покрывали весь его торс — и грудь, и живот, и спину. Он был благодарен ей за это. Постепенно его преданность дошла до такой степени, что он стал отождествлять себя с нею. Он жил ее жизнью, ее чувствами, ее желаниями. В его представлении Джей Джей Валериэн стояла выше всех женщин на земле, вообще выше всех. Не существовало человека, который был бы достаточно хорош для нее! И Александр Рэймонт не составлял исключения.

Когда Питер Камерон сообщил Александру именно то, что он хотел услышать — он увидится с нею сегодня вечером, — Александр был разочарован. Какая-то часть его сознания жаждала любовного увлечения, необузданного, страстного, почти безумного. Каждая встреча с красивой незнакомой женщиной вызывала в нем желание бороться за нее, идти навстречу опасности, быть достойным трудной победы. Но победы доставались обычно очень легко. Вот и сейчас уже не раз испытанное чувство разочарования от легкости предстоящей победы больно кольнуло его. Она такая же, как все. Девочка на одну минуту, на одну ночь, ну, может быть, на неделю, готовая на все, что предложит ей Александр Рэймонт.

Он подумал, что, вероятно, вообще не стоит играть в любовь. Достаточно побыть с ней недолго, оплатить ее счет за напитки и отправить обратно на «Бель Эр».


Загрузка...