Волшебница с острова гроз

Глава 10 Чужая

Забившись в угол кареты, Марика возвращалась домой. Она редко пользовалась экипажем, предпочитая верховую езду. Может быть, хорошая скачка немного развеяла бы её тоску, но она в кои-то веки постаралась вести себя, как подобает светским дамам, и теперь расплачивалась за это.

В поникшей фигурке было не узнать буйной дикарки. Сейчас она походила на никому не нужную тряпичную куклу. Ей казалось, жизнь кончена. Да и что хорошего ожидало её в будущем? Замок Агнессы, где её, скорее, терпели, чем любили? Или двор, где её открыто ненавидели и презирали? Но главное, в её жизни больше никогда не будет Глеба.

Подавленная горем, Марика не заметила, как доехала до дома. Экипаж протрясся по мощённому булыжником двору и остановился. Кучер распахнул дверцу и услужливо откинул ступеньки. Девочка сошла вниз.

Она, как во сне, безучастно добрела до своей комнаты. Её короткая жизнь вместила столько потрясений и побед, взлётов и падений, что с лихвой хватило бы сотне людей. Она не раз смотрела в глаза смерти и испытывала боль утраты, но лишь однажды чувствовала такое же опустошение: в кузне, когда она думала, что Глеб отступился от неё. Тогда она ошибалась, теперь это было жестокой правдой.

Почему все, кто были ей дорог, неизбежно покидали её? Возможно, Агнесса права и причина кроется в ней самой? Но ведь когда-то всё было иначе!

Марика вспомнила табор, где её окружала ватага друзей. В вольной цыганской жизни случалось всякое. Бывало, она дралась с мальчишками, но потасовки происходили не из-за вражды. Скорее, они были своеобразным развлечением и способом заявить о своём первенстве. Никто не обижался, если ему расквасят нос. А драчуны уже через пять минут снова становились друзьями не разлей вода.

Марика могла поклясться, что цыгане искренне любили её, если надо, весь табор встал бы за неё горой. Почему же всё переменилось?

Всё началось с того, что она породнилась с Глебом, чем вызвала страшный гнев прорицательницы Варги. Именно тогда Варга сказала, что девочка больше не может оставаться в таборе, потому что на ней лежит печать судьбы. Прошло много лет, но слова ясновидящей не стали понятнее.

Вспомнив Варгу, Марика вытащила из-за пазухи висящий на кожаном шнурке оберег - плоский камешек с дырочкой посередине.

«В эту дырочку на тебя смотрит удача, -говаривала Варга и неизменно добавляла: -Только держись подальше от магии».

«Почему, бабу? Ведь другим цыганам можно», - допытывалась Марика.

«С других не спросится», - загадочно отвечала старая цыганка, попыхивая трубкой.

Согретый за пазухой, камешек хранил тепло тела. Девочка погладила его, словно он был крошечным живым существом, и грустно усмехнулась:

- Где она, моя удача? Хоть бы раз увидеть её.

Она поднесла камешек к глазам и посмотрела сквозь дырочку, не ожидая увидеть ничего необычного. В тот же миг её пронзило чувство, что кто-то пристально наблюдает за ней. От волнения Марика едва не выронила камешек из рук.

Комната тонула во мраке. Единственным источником света был хрустальный шар, покоящийся на особой подставке. Холодное, голубоватое сияние освещало лицо склонившегося над шаром старца. Подсиненное светом кристалла, оно казалось неестественно бледным, как лик утопленника. Длинные седые волосы и борода придавали старику благообразный и отрешённый вид.

Агриппа, точно изваяние, неподвижно сидел в огромном кожаном кресле. Лишь блики, играющие в тёмных зрачках, свидетельствовали о том, что он не статуя, а живой человек. Верховный Чародей неотрывно смотрел на магический кристалл.

При виде камешка в руках у девчонки лицо мага скривилось, как от боли. Он до сих пор не мог простить себе, что когда-то собственноручно вложил в её тогда ещё крошечные ручонки знак власти.

- Кто здесь? - спросила Марика, оглядевшись по сторонам.

Солнечный свет заливал комнату. Средь бела дня злоумышленнику было негде спрятаться, и всё же ощущение чужого присутствия не проходило. Девочка подошла к портьере и резким движением отдёрнула тяжёлую бархатную штору. Пусто. Она распахнула одну за другой дверцы шкафа. Кроме неё, в комнате никого не было.

Глядя, как девчонка обыскивает комнату, Агриппа беззвучно рассмеялся, но тут же оборвал смех. Простые смертные не чувствуют, когда за ними наблюдают через магический кристалл. Дар девчонки день ото дня возрастал. Оставлять её среди людей становилось опасно. Агриппа всей душой противился её возвращению на остров. Верховного Чародея одолевали дурные предчувствия.

Старик сделал жест рукой. Из темноты бесшумно появился стройный юноша. Всё это время он покорно ждал, когда учитель подзовёт его. Терпение и умение быть незаметным были немногими из добродетелей, которыми он в совершенстве овладел на острове. Юноша приблизился к учителю и застыл, ожидая указаний.

Агриппа кивнул на магический кристалл.

- Взгляни.

Увидев черноглазую девочку, Азар стиснул зубы, но больше ничем не выдал своих чувств. В отличие от Марики, он помнил её визит на остров, как и то, что волею судьбы она была его соперницей. С самого рождения Азара готовили к тому, чтобы он занял место Верховного Чародея, но по нелепой случайности девчонка тоже претендовала на посох власти.

Четыре года назад Азар помог ей вернуться с острова к людям, наивно полагая, что больше их пути не пересекутся. Тогда он был сурово наказан, но в душе нисколько не раскаивался. Наказание было слишком малой платой за избавление от соперницы. К тому же, как ни сердились маги-правители, его не покидало чувство, что учитель не осуждал его за совершённый проступок.

- Её придётся снова вернуть на остров, -хрипло сказал Агриппа.

Азар молча поклонился, выразив согласие. При этом лицо его оставалось бесстрастным. Агриппа искоса взглянул на юношу и с одобрением подумал, что мальчик кое-чему научился. В выдержке ему не откажешь.

- Ты ведь не слишком жаждешь этого? -спросил Агриппа.

- Кто я, чтобы потакать своим желаниям? Я подчиняюсь воле Совета, - почтительно ответил юноша.

- Ты прав, мой мальчик. Даже маги не всегда вольны делать то, что им хочется, -со вздохом сказал Агриппа.

Азар понял, что учитель на его стороне.

Верховный Маг поднялся, и свечение кристалла медленно угасло.

Марику отпустило странное ощущение чужого присутствия. Она убеждала себя, что всё это ей почудилось, но в глубине души звенел тревожный сигнал. В её жизни назревали перемены. К худу или к добру? Она была почти уверена, что скоро духи подадут ей знак.