Волшебница с острова гроз

Глава 4 Бунт

Mолодость быстро забывает невзгоды, без сожалений прощается с прошлым и с радостью встречает новый день. Ещё вчера ураган сотрясал стены королевского дворца, а сегодня молодёжь уже собралась продолжить праздник. Признаться, без юной баронессы Лидии танцы до утра для Глеба потеряли всякую привлекательность. И всё же предстоящая пирушка обещала быть куда интереснее, чем официальный приём с толпой чопорных гостей, приглашённых только потому, что того требовал этикет.

К тому же Глеб хотел одним махом убить двух зайцев: не только от души повеселиться в кругу друзей, но и сделать широкий жест в сторону Марики, объявив, что вечер устраивается ради неё. Наследник престола был многим обязан девочке и не хотел прослыть неблагодарным.

Проснувшись утром, Марика чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. В ней не осталось и следа от вчерашней усталости, забылся и странный приступ, случившийся с ней накануне. Как и другие девушки, она первым делом подумала о предстоящей вечеринке. В последнее время Глеб был слишком занят, и они виделись нечасто. Марика скучала по нему, поэтому с особым нетерпением ожидала встречи со своим названым братом.

Девочка распахнула шкаф с нарядами и стала перебирать вешалки. Герцогиня Агнесса не скупилась на платья для приёмной дочери, но все старания одеть девочку по моде ни к чему не приводили. Марика ценила в вещах прежде всего удобство, поэтому большая часть нарядов так и оставалась невостребованной.

На полу под вешалками валялось смятое платье, в котором вчера Марика собиралась на бал. Девочка вспомнила, в каком приподнятом настроении она крутилась перед зеркалом, надеясь понравиться Глебу, и какое унижение испытала, когда её Агнесса с мужем укатили во дворец, а она осталась на бобах, разряженная в пух и прах и не нужная никому. Марика скомкала бальный наряд и снова бросила его в угол шкафа.

Дверь открылась, и в комнату вошла герцогиня. Застав дочь за просмотром гардероба, Агнесса обрадовалась. Она полагала, что в этом возрасте девочек должны интересовать только наряды и танцы, поэтому её огорчало, что Марика безразлична к обновкам и сторонится молодых людей. Но похоже, маленькая дикарка стала оттаивать.

- Выбираешь платье к лицу? Умница. Кстати, вчера ты ничего не потеряла. Бал не удался. Это был просто кошмар! Посреди вечера разразился такой ураган! Представляешь, во дворце повылетали все стёкла, смерч ворвался прямо в зал. Больше всех досталось баронессе Лидии, нынешней возлюбленной принца. На неё чуть не упала люстра. Бедняжка едва не лишилась чувств, но Глеб такой галантный. Он подхватил её и вынес из зала на руках.

Не замечая, как изменилось настроение дочери, Агнесса продолжала с упоением пересказывать последние сплетни, не упуская случая позлословить над придворными дамами.

Марика не слушала её. Мысли девочки были далеко. Она думала о Глебе и Лидии. Марика утешала себя тем, что баронесса была не первой подружкой принца и наверняка не последней. Но от этого на душе было не легче. Она понимала, что и сегодняшний праздник состоится не для неё. Глеб, как всегда, будет окружён придворными красавицами, а ей уготована участь оставаться на задворках.

Внезапно Марике расхотелось идти на вечеринку. Она подумала, что если Глеб искренне пожелает увидеть её, то приедет к ней сам. Она не станет, как обезьяна, кривляться перед зеркалом ради того, чтобы выглядеть нарядной и привлекательной. Людям только кажется, что модная одежда выделяет их из толпы. На самом деле она делает их безликими, похожими на всех, а Марика не желала быть, как все.

- Марика, ты меня слышишь? Я уже третий раз к тебе обращаюсь, - голос Агнессы вывел девочку из оцепенения.

- Что?

- Я говорю, что тебе очень идёт платье с бархатным лифом. Оно подчёркивает стройность твоей фигуры.

- Я не пойду на праздник, - помотала головой Марика.

- То есть как не пойдёшь? - опешила герцогиня.

- Не пойду - и всё.

- Это что за капризы? Всё ещё дуешься, что тебя вчера не пригласили? Или тебе мало того, что Глеб устраивает вечер специально ради тебя? Может, он должен встать на колени?

- Я не просила, чтобы он из-за меня созывал гостей.

Марика раздражала Агнессу своим упрямством. Она и маленькой девочкой была неуправляема. А теперь, когда вступила в подростковый возраст, с ней и вовсе сладу не стало.

- К твоему сведению, приглашение королевской семьи нельзя выбросить в мусорное ведро. Существуют нормы поведения, и их надо соблюдать. Во дворец ты обязана идти, хочешь или не хочешь, - отрезала герцогиня тоном, не терпящим возражений.

- Весь ваш этикет и нормы поведения только мешают человеку жить. Всё в природе любит свободу. Дикая лошадь, если надеть на неё уздечку, брыкается. А вы сами себя взнуздали, нацепили шоры и радуетесь, что, куда ни повернись, кругом нельзя и ничего не можно, - пылко сказала Марика.

- Диких лошадей усмиряют. Побрыкалась и довольно. Марш одеваться! - приказала Агнесса и чуть мягче добавила: - Марика, дорогая, ты же знаешь - я хочу тебе только добра.

Не обращая внимания на примирительный тон герцогини, Марика развернулась и, гордо вскинув голову, пошла прочь. Теперь она окончательно решила, что не поедет во дворец.

«Все хотят, как лучше, - думала она. - Но кто знает, что лучше? Разве гордость значит меньше титула? Почему люди не позволяют друг другу жить так, как им хочется? »

В замке воцарилось молчаливое недовольство. В последнее время это случалось нередко. Марика всё чаще задумывалась о том, что здесь она чужая. Прежде Агнесса прилежно играла роль заботливой матери, но теперь Марике казалось, что она стала герцогине в тягость. Единственным, кто удерживал её здесь, был Глеб.

Девочка с грустью подумала, что, если она сбежит, никто даже не пожалеет об этом, а скоро о ней и вовсе забудут. Но куда ей бежать? Скитаться по дорогам в одиночку негоже для молоденькой девушки, даже если она умеет постоять за себя. А в чужой табор её вряд ли примут. Там не любят чужаков.

Впрочем, к цыганам её тоже не тянуло. Марика вспомнила, как однажды обрадовалась, увидев пёстрые кибитки, как бросилась к ним, точно к родным. Но её ждало разочарование. Смуглое свободолюбивое племя, среди которого она выросла, стало для неё чужим. Они будто говорили на разных языках. Образование и воспитание сделали своё дело. Марика рассталась с прежней жизнью, но так и не нашла места в новой.

В глубине души девочка понимала, что так не может продолжаться вечно, когда-нибудь страница в книге её судьбы перевернётся, и всё будет по-новому, но прежде ей надо получить знак свыше. Как учила её старая цыганка Варга, всякая перемена должна быть отмечена велением духов. Пока что духи молчали, видимо, время ещё не пришло.

Марика вернулась в свою комнату, наспех надела лёгкое полотняное платье и сандалии и поспешила прочь, не дожидаясь, когда к ней явится парикмахер и модистка. Чтобы не привлекать внимания, она свернула к чёрному входу, но не прошла и половины коридора, как столкнулась с гувернанткой. Увидев воспитанницу, классная дама воскликнула:

- Наконец-то я вас нашла! Где вы ходите? Сейчас к вам должен прийти парикмахер. Возвращайтесь к себе. Времени осталось в обрез, а вы ещё не одеты.

- Вам кажется, я бегаю нагишом? - усмехнулась Марика.

- Шутки сейчас неуместны. На вашем месте я бы поторопилась.

- Удивительно, отчего все лучше меня знают, что нужно делать на моём месте? Я сама хочу решать за себя. И вообще оставьте меня в покое! - воскликнула Марика и побежала прочь.

Она свернула в боковой коридор, пронеслась через проходную комнату и оказалась в небольшом кабинете, окна которого выходили в сад. Дальше бежать было некуда. Гневные окрики гувернантки стихли где-то позади, но это вовсе не означало, что та оставила попытки найти свою воспитанницу. Марика огляделась. Можно было спрятаться в шкафу, но кто знает, как долго придётся там сидеть.

Девочка подбежала к окну, отодвинула шпингалет и распахнула створки. Ветерок, ворвавшись в комнату, надул занавеску парусом. Марика, не задумываясь, перемахнула через подоконник, ловко повисла на руках и спрыгнула вниз. Прячась в зарослях жасмина, чтобы её не заметили со стороны двора, она обогнула замок и бросилась в парк.

Марика неслась так, словно за ней гнались волки. Ветер дул ей в лицо, давая ощущение свободы. Несколько раз девочка переходила на шаг, чтобы передохнуть, а затем продолжала бег. Когда ухоженная часть парка осталась позади, она перевела дух и задумалась: чего ради она сбежала? Какой леший дёрнул её дразнить мадам Стилет? Теперь дома обозлятся пуще прежнего. Впрочем, бесполезно сожалеть о том, чего не изменить. Возвращаться не хотелось, и Марика продолжала идти в глубь парка.

Чем дальше она уходила от замка, тем меньше становилось тропинок. Эту часть парка не облагораживали и не убирали, и она больше походила на лес. Погружённая в невесёлые мысли, Марика не заметила, как забрела в непролазную чащобу. Поваленные деревья преграждали путь. Со всех сторон девочку окружал бурелом. Люди старались обходить эти места стороной. Поговаривали, что где-то в лесу, в самой чаще, находится заколдованный замок.

Старожилы помнили, что в былые времена заброшенный замок принадлежал герцогине, а тот, в котором она жила сейчас, - её отцу. После всех злоключений герцогиня хотела вычеркнуть колдовское прошлое из своей памяти, поэтому, вновь вернувшись в свои владения, сменила всех слуг и перебралась в замок умершего к тому времени родителя.

Марика считала рассказы о заброшенном замке выдумкой, поэтому, увидев в чаще выщербленную зубчатую стену, не поверила своим глазам.

Возле крепостной стены буйствовали заросли сирени. Высокие, двухметровые кусты были щедро усыпаны лиловыми и белыми цветами. В воздухе витал нежный аромат, который хотелось вдыхать и пить, как целебный напиток. Марика нагнула ветку и втянула носом дурманящий сладкий запах, а потом поискала глазами цветок с пятью лепестками. В детстве она часто гадала «на пятёрочку»: кто съест цветок-пятилистник, тому счастье будет. Наконец она увидела то, что искала. На вкус цветок был чуть горьковатым.

Марика отпустила ветку и тут заметила скрытую за сиренью железную калитку.

«Ну и ну! Может, это и есть моё счастье? » - подумала девочка и стала пробираться сквозь густо разросшиеся ветки. Она толкнула калитку, ржавые петли из­дали противный скрежет. Марика проскользнула через тайный вход, и её взору предстал заброшенный замок. Казалось, призраки прошлого бродили по его пус­тынным коридорам, а стены хранили не одну страшную тайну.

Девочка, затаив дыхание, смотрела на возникшую наяву легенду. Она слышала о чёрном замке, но не думала, что он существует на самом деле. Сюда давно не ступала нога человека. Между булыжниками брусчатки густо зеленела трава. Клумбы сплошь заросли лебедой и осотом. Парадная дверь была наглухо заколочена. В каменных вазонах на полуразвалившейся лестнице вместо цветов буйствовал чертополох. Дикий виноград и плющ почти полностью скрыли окна, отчего стена фасада казалась глухой. Надо всем возвышалась обуглившаяся башня с часами. Покорёженные стрелки курантов проржавели.

Чёрный ход оказался запертым. Марика вскарабкалась на подоконник. Сквозь мутное стекло комната почти не просматривалась. Девочка толкнула оконную створку в тщетной надежде, что она отворится, но защёлка не поддалась. Здесь не желали видеть гостей. Однако недаром говорят: запретный плод сладок. Так долго подавляемый бунтарский дух Марики вырвался на свободу.

Девочка что было сил ударила каблуком по деревянной раме. Раздался звон осыпающихся осколков. Из помещения пахнуло сыростью и затхлостью. Зев оконного проёма ощерился зубьями битого стекла. Сбив с оконной рамы острые осколки, чтобы не пораниться, Марика пролезла внутрь, спрыгнула на пол и оказалась в просторном зале.

Должно быть, когда-то он был красивым и торжественным. Здесь проходили балы и приёмы, но теперь зал будто съёжился под многолетним слоем пыли. На улице стоял ясный, солнечный день, а в помещении царил полумрак. Несмотря на то что по обеим сторонам тянулись огромные окна, свет едва проникал сквозь давно не мытые стёкла. Лихой солнечный луч заглянул в разбитое окно и загрустил. С тусклых подвесок богатой хрустальной люстры гирляндами свисала лохматая от пыли паутина.

Воздух был спёртым, стоял неприятный запах плесени, как обычно бывает в помещении, где давно не живут. Марика сделала несколько шагов и поразилась густой, непроницаемой тишине. Неожиданно девочка в страхе остановилась. У дальней стены зала шевельнулась тень. Постояв несколько мгновений, Марика шагнула вперёд и снова боковым зрением уловила, как вокруг ожили бестелесные призраки.

Призвав всё своё мужество, девочка пошла прямо на привидение и рассмеялась. Под слоем паутины она сразу не заметила, что окна перемежаются с потерявшими блеск зеркалами, в которых её собственное отражение выглядело, как привидение.

Смех прозвучал странно и чужеродно в этом таинственном царстве безмолвия, но звук живого голоса вселил в девочку спокойствие и уверенность. Марика осмелела. Даже если здесь и обитают призраки, то вряд ли они появляются средь бела дня, решила она. Сбросив страх, девочка отправилась исследовать запретные места.

В торце зала висела большая картина в вычурной лепной раме. Марика как могла смахнула паутину и увидела портрет молодой Агнессы. За прошедшие годы герцогиня изменилась, но не только потому, что стала старше. Жёсткий и надменный взгляд женщины на портрете говорил о том, что его обладательница не остановится ни перед чем ради достижения своей цели. Марика поспешно отвернулась. Девочка знала герцогиню совсем другой. Не удивительно, что Агнесса не хотела вспоминать о своём прошлом.

Марика вышла из зала и медленно прошлась по комнатам. Брошенные предметы ещё помнили прежних обитателей. Казалось, люди покинули замок внезапно.

Особым богатством и роскошью выделялись апартаменты герцогини. Марика безошибочно узнала комнату Агнессы по множеству безделушек. Бывшая хозяйка ни разу не вернулась в своё прежнее жилище и ничего не взяла отсюда, как будто боялась, что вещи несут на себе печать прошлого, которое она навсегда вычеркнула из своей жизни.

Напротив камина высилась поистине королевская кровать с горой подушек. В углу притулился ломберный столик, на котором под слоем пыли угадывались раскинутые в пасьянсе карты. На трюмо стояли флаконы из под духов, баночки с давно высохшими кремами и фарфоровая фигурка танцовщицы.

Марика протянула руку к статуэтке, чтобы получше её рассмотреть. Та оказалась прикреплённой к столешнице, но вращалась вокруг оси. Стоило девочке повернуть танцовщицу, как зеркало медленно подалось в сторону, обнажив потайную дверь.

Подстёгиваемая любопытством, Марика толкнула створку. За ней зияла чернота. Девочка взяла с каминной полки бронзовый подсвечник, зажгла все три свечи и зашла в тайное святилище молодой Агнессы.

То ли оттого, что комната долгое время оставалась наглухо закрытой, то ли по какой другой причине, но пыли здесь почти не было. Никто бы и не подумал, что долгие годы сюда не ступала нога человека. Стены были обтянуты чёрным шёлком, отчего помещение казалось меньше, чем на самом деле. В застеклённом шкафу, отсвечивая золотом корешков, стояли книги по магии и чародейству. Вдоль одной из стен высились полки с множеством склянок. Некоторые из них были помечены черепом. В них хранились яды.

На столе лежала раскрытая книга. Марика взяла её в руки. Это был сборник рецептов приворотных зелий. Девочка невольно вспомнила о Глебе. Может, стоило прибегнуть к колдовству, чтобы обратить на себя его внимание?

Интересно, кого хотела приворожить юная Агнесса? Скоро Марика нашла ответ на свой вопрос. В верхнем ящике стола лежал медальон, на крышке которого был выгравирован королевский герб. Девочка нажала на пружинку. Медальон открылся, и Марика увидела портрет Глеба. Но почему? Откуда? Судя по всему, в заброшенный замок никто не заходил лет двадцать. В ту пору Глеба ещё и на свете не было. Как здесь мог оказаться его портрет?

Дрожащей рукой Марика поднесла медальон к свету. Сомнений быть не могло. Это был Глеб. Озадаченная девочка повертела медальон в руках. На задней стороне красовался вензель в виде буквы «Н». И тут Марику осенило. Да ведь это портрет короля! Глеб очень похож на отца, а в юные годы это сходство было особенно разительным.

Значит, Агнесса тоже любила принца, но проиграла золотоволосой девушке, которая стала королевой. Марика вспомнила Лидию и сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони. Лично она не намеревалась уступать белобрысой дочери барона. Может, стоило всё же пойти на вечеринку?

Марика положила медальон на место. Цепочка, тихо звякнув, свернулась кольцом, точно змея, охраняющая своё сокровище. Всё ещё сомневаясь, как поступить, девочка вернулась к окну, через которое попала внутрь, и вылезла наружу.

День клонился к вечеру. Марика и не предполагала, что пробыла в заброшенном замке так долго. Дорога назад показалась ей короче. Скоро девочка уже была в ухоженной части парка. Она представила, как дома её встретит разъярённая гувернантка в окружении толпы челяди, и у неё отпала всякая охота возвращаться. Девочка привычной тропкой поднялась к беседке, сняла сандалии и забралась с ногами на скамейку, обхватив коленки руками.

Внизу простиралось изумрудное море. Среди деревьев виднелись крыши маленьких, точно игрушечных, домиков. Марика старалась не глядеть на дорогу, но взгляд её то и дело возвращался к тоненькой ленточке, вьющейся между зелёных холмов. Ей казалось, что она сидит так целую вечность, когда на дороге, ведущей к замку, появилось облачко пыли. Скоро девочка различила несущегося во весь опор всадника.

Сердце Марики забилось часто-часто. Обычный посетитель не станет так гнать лошадь. Неужели Глеб всё же приехал за ней? Девочка опрометью бросилась вниз, наперерез всаднику. Тропинка осталась в стороне. Марика на ходу подоткнула юбку и бежала, не разбирая дороги, перемахивая через кочки и низкие кусты. Ветки хлестали по рукам и ногам. Сандалии остались в беседке, но стоило ли за ними возвращаться, когда она летела на крыльях счастья!

Топот копыт доносился всё отчётливее и ближе. Марика боялась опоздать и припустила ещё быстрее. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она выскочила на дорогу прямо перед всадником.

Конь взвился на дыбы. Копыта опасно нависли над её головой. Девочка едва успела отскочить в сторону.

- Тебе что, жить надоело?! Как есть бешеная! - услышала она сердитый окрик Прошки.

- Это ты? - не скрывая разочарования, произнесла Марика.

- А кого ж тебе? Прыгает прямо под копыта!

- Чего ты злишься? Всё же обошлось, - отмахнулась Марика, одёргивая юбку.

Прошка похлопал коня по холке, стараясь прийти в себя от только что пережитого потрясения. Помимо магии, у него была ещё одна страсть, которую он тщательно скрывал от остальных, - Марика. Он влюбился в неё, когда она была ещё ребёнком, и с тех пор Прошка молча и тайно обожал её. Глядя на Глеба, он удивлялся, как можно обращать внимание на других девушек, когда есть Марика.

Прошка спрыгнул с коня и участливо спросил:

- Не ушиблась? Чего удумала! Не хватало, чтоб тебе копытом по башке садануло.

- Не будь занудой. Чего приехал? - не слишком вежливо спросила девочка.

- Знамо дело чего. За тобой прислали. Там уж все собрались. Только тебя дожидаются.

- Да им на меня наплевать.

- Вот заноза! Глеб к тебе со всей душой, а ты выкрутасничаешь.

- Это я выкрутасничаю? Было время, когда он сам ко мне приезжал, а не присылал гонцов.

Вспомнила! Он уже не пацанёнок какой. У него делов куча. Государственной важности. А ты что? Вон, бегаешь босячкой, тебе и травушка не расти. Лучше не артачься. Иди переоденься и поехали.

- Конечно, теперь ему босячка не подходит. Ему нужны другие, разряженные в шелка, - не удержавшись, съязвила Марика.

- А кто тебе мешает одеться, как все нормальные люди?

- Зачем? Разве тряпки значат больше, чем сам человек? Раньше Глеб ценил меня не за барахло, которое я на себя напяливаю. Было время, когда я носила обноски и он не стыдился меня, - Марика гордо вскинула голову и посмотрела Прошке в глаза.

Он знал, что, когда она в таком настроении, спорить с ней бесполезно, поэтому примирительно сказал:

- По мне, хоть в рубище ходи. Ну что, поедешь? А то Глеб с меня шкуру спустит, если я тебя не привезу.

Марика лукаво посмотрела на паренька и кивнула:

- Еду! Надеюсь, твой конь выдержит двоих?

- Что ж ты такой чучелой поедешь? - опешил Прошка. - Хоть туфли-то надень.

В другой раз Марика, может быть, послушалась бы доброго совета, но сейчас в неё вселился бесёнок непокорности.

- Когда-то я носила башмаки лишь зимой, в стужу, и то мне доставалось что останется от старших, и Глеба это нисколько не смущало. Или я поеду в чём есть, или возвращайся один.