Волшебное окно

1

Даже в Краснегар пришла весна. Холмы были еще белыми и необитаемыми, а дамба загромождена ледяными торосами и сугробами, но отдельные смельчаки уже протоптали по ней дорожку, и несколько недель спустя по ней на материк поплетутся ослабевшие за зиму лошади, овцы и козы.

Луны не было. Бледные зарницы играли на небе, когда Рэп и Маленький Цыпленок выбрались из домика на берегу, зевая и дрожа спросонья. В мерцающих отблесках северного сияния можно было с трудом увидеть собственные ноги.

Рэп несколько раз с наслаждением втянул морской воздух, прислушиваясь к потрескиванию льда под натиском прилива. Затем он обернулся к своему товарищу. Юноша уже предлагал это гоблину, когда они вышли из леса, но надо еще раз попытаться.

— Я освобождаю тебя, Маленький Цыпленок. Ты уже отплатил мне свой долг с лихвой, возвращайся к своему народу.

— Я твоя падаль, — послышался из темноты упрямый шепот. — Я смотрю за тобой.

— Здесь ты не можешь мне помочь! Мне грозит большая опасность, но ты ничего не можешь сделать и только сам окажешься в опасности. Иди, я очень тебе благодарен.

— Я смотрю за тобой. Потом я убиваю тебя!

Значит, Боги еще не дали ему знака. Рэп пожал плечами.

— Тебе придется поторопиться, если хочешь прийти первым. Пошли.

Он побежал. Однако, когда они достигли дамбы, ему пришлось перейти на шаг, ориентируясь исключительно с помощью ясновидения, а время от времени Маленькому Цыпленку приходилось хвататься за его плечо, чтобы не потеряться в плотной, как одеяло, мгле. Они прошли половину пути, когда Рэп вспомнил о медведях. Они были наиболее опасны в это время, но сейчас он так доверял своему внутреннему видению, что не сомневался, что поблизости никого нет.

Зима выдалась суровой. Дорога, скрытая сейчас подо льдом, во многих местах требовала починки, хотя никто, кроме Рэпа, не мог этого знать.

Где-то позади, на прибрежных равнинах, стояла лагерем армия Империи. Рэп все время опережал ее на два дня, а путь домой оказался долгим и гораздо более тяжелым, чем путь на юг. Холод уже не был таким свирепым, зато ветер стал сильнее, а снег более влажным.

Что еще хуже, Рэп и Маленький Цыпленок появлялись как вестники несчастья, как вороны, пророчащие беду. Импы сжигали все гоблинские деревни, расположенные вблизи дороги. Если бы жители не были предупреждены, все они наверняка погибли бы. Гоблины в первой деревне погибли все, от стариков до новорожденных. Возвращение Инос домой было отмечено поднимающимися вверх столбами дыма, бессмысленным и ненужным разрушением. Множество женщин и детей лишалось крова, запасы еды расхищались.

Предводитель импов, тот самый, в красивом шлеме, явно был безумцем. Рэп не мог представить себе, зачем он это делает и почему Инос допускает это. В конце концов он пришел к выводу, что она бессильна остановить разрушения.

Дорога на Пондаг окажется закрытой после их проезда, потому что гоблины в дальнейшем никого по ней не пропустят. Теперь понадобится целая армия, чтобы пересечь тайгу. Ни одного каравана не пройдет теперь с припасами для Краснегара. Краснегарцы неизбежно почувствуют это. Безумие!

Только один раз Рэп и Маленький Цыпленок отклонились со своего пути. Они сделали большой круг, чтобы стороной обойти деревню Воронов, а предупреждение послали через других гоблинов. Потом им пришлось пробежать двойной переход, чтобы наверстать отставание.

И вот он был дома. Рэп перешел с дамбы на дорогу вдоль причала, темную и безлюдную, чисто выметенную ветром. Он поднял засов на воротах. Эти ворота могли защитить от белых медведей, но не от легионеров. Пройдя внутрь, он опять перешел на рысь, просто по привычке, а за ним следовали Маленький Цыпленок и Флибэг. Через час-другой начнется рассвет. Город вот-вот проснется. Он направился к ближайшей лестнице.

Что нужно в Краснегаре армии импов? Пришла ли она сюда, чтобы помочь Инос занять трон и защитить ее от джотуннов, или же это разбойничий набег? Не сделают ли они с городом то же, что и с гоблинскими деревнями? Безусловно, ее нельзя остановить на подступах к замку, а в самом замке вряд ли хватит еды, чтобы выдержать осаду. Бывший помощник управляющего не мог не знать также, что во всем городе не найдется достаточно провианта для двух тысяч голодных солдат. До урожая, как и до кораблей с зерном, пройдут еще месяцы, а дамба пока непроходима для повозок.

Рэп уже не торопился, осторожно обследуя каждый поворот дороги. По, законам Краснегара конокраду грозило повешение. А ведь он рассчитывал привести лошадей обратно. Он надеялся вернуться с благодарной ему Иное, наследницей престола или даже королевой. Этот Андор просто околдовал его!

Андор! Рэп не мог думать о нем, не приходя в ярость. То, что этот волшебник сделал с Рэпом, было достаточно плохо, но то, что он использовал свою власть над Иное, — непростительно. Ей, видимо, было так же трудно противиться Андору, как Флибэг не мог противиться Рэпу.

Какой-то любитель рано вставать вышел из двери за два дома перед ними, и Рэп укрылся в тени крыльца, стараясь дышать потише и слыша, как рядом с ним замер Маленький Цыпленок, а рядом шумно дышит Флибэг.

— Хорошо бежишь, лесной парень! — прошептал Рэп. Маленький Цыпленок пробормотал что-то тихо, но сердито. Рэп улыбнулся, невидимый в темноте. Гоблины не были привычны к ступеням.

Горожанин исчез за дверью, и Рэп опять пустился бежать, зная, что спутники следуют за ним. Рэп тщательно обдумывал свое возвращение, решая, к кому лучше пойти, перебирая в памяти всех своих друзей. Правда, друзья отошли от него, когда проявились его способности. Окончательный выбор удивил его самого.

Рэп приближался к замку. Он мог бы, если бы захотел, пробежать прямо в ворота, потому что охрана выставлялась здесь только летом, когда в городе были приезжие. Краснегар привык спокойно жить под защитой дипломатического искусства своего короля, искусства, усиленного словом силы.

Если Холиндарн был еще жив, чтобы передать свое слово Иное, послужит ли оно ей таким же образом? Рэп терялся в догадках, какую перемену знание слова произведет в Иное. Каков был ее главный талант? Веселый нрав? Живость? Красота?

Наверное, красота. Он никогда не забудет, какой он увидел ее в лесу, неожиданно превратившуюся из ребенка, которого он помнил, в прекрасную женщину, изящную лесную нимфу в малахитовом плаще, с выбивающимися из-под капюшона золотыми прядями, с зелеными глазами, сияющими на смертельно бледном лице. Эти воспоминания не раз заставляли его засыпать в слезах.

Иное, с ее красотой, усиленной волшебством, будет просто божественно хороша.

И опять он подумал об Андоре, испытав прилив ярости. Для Андора он замышлял в голове такое, чего не пожелал бы никому. Он почти готов был отдать его на растерзание Маленькому Цыпленку.

Вот наконец и нужный дом. Они остановились у двери и постояли, переводя дыхание. Несколько месяцев постоянного бега привели их в прекрасную форму, но даже этого было недостаточно, чтобы бегать по крутым склонам Краснегара.

Рэп напрягся, изучая небольшое жилище из двух комнат и кухни. Туалет находился по другую сторону улицы, за спиной Рэпа. Хозяин был уже одет и склонился к очагу, раздувая огонь. Его жена и дети умерли много лет назад, во время той же эпидемии, что унесла жизнь матери Рэпа, и с тех пор он жил один. Рэп никогда раньше не бывал в этом маленьком домике, как и кто-либо другой.

Он постучал.

Старший конюх Хононин удивленно огляделся и поднялся на ноги. Он был бос, в рубахе навыпуск. Лицо старика потемнело от времени и сморщилось, он сильно сутулился. Седые волосы были всклокочены после сна. Он казался еще более угрюмым, чем всегда, пока шел открывать дверь.

— Кто там? — Его голос был так громок, что заставил Рэпа подскочить.

Рэп опять постучал, даже шепотом не желая называть свое имя. Старик нахмурился, затем приоткрыл дверь, которая не была заперта, и свет лампы заплясал по лицу Рэпа, ослепив его.

— О великие Боги, мальчик! — Хононин отшатнулся, пораженный. — Возможно ли! Рэп! — Он тут же распахнул дверь. — Быстро! Заходи, пока тебя кто-нибудь не увидел! А это что за черт?

Они вошли, и дверь за ними захлопнулась. Хононин поперхнулся, почувствовав вонь, и прикрыл рот рукой.

— Простите. Это медвежий жир. Он сохраняет тепло. Старик внимательно оглядел Рэпа, затем остальных. Флибэг подозрительно понюхал Хононина. Маленький Цыпленок, непривычный к тесным помещениям, тревожно озирался.

— Ты сказал ей? — пробормотал конюх через прижатые ко рту пальцы.

— Она приезжает. Завтра.

Глаза Рэпа привыкли к свету, и он с любопытством огляделся. Он так давно жил другой жизнью, что обстановка показалась ему очень странной: стол и два стула — в середине, а также большое кресло с протершейся обивкой — у камина. Не очень умелые рисунки лошадей висели на простых дощатых стенах. Единственная свеча в костяном подсвечнике бросала колеблющийся свет на охапку сухого торфа в углу и маленький ящик с инструментами. Вытертый коврик на полу… Хотя, конечно, в своем роде в доме было уютно.

— Хорошо, — кивнул старик.

— Он еще жив?

— Говорят, да.

Рэп глубоко вздохнул. Этого он желал больше всего — чтобы Инос смогла хотя бы попрощаться.

Хононин опять передернулся и попятился от них.

— Ты пахнешь, как будто вылез из помойки. Где-то у меня хранилось мыло. Ты когда-нибудь мылся с мылом?

— Один или два раза, сэр.

— Это то, что тебе надо. И понадобится горячая вода. Сними эти лохмотья.

Хононин направился в кухню, и громкое клацанье железа дало понять, что он качает насосом воду. Рэп начал развязывать тесемки, и Маленький Цыпленок тут же подскочил, чтобы сделать это самому. Рэп знал, что возражать бесполезно, его последняя такая попытка закончилась вывернутым запястьем.

Хононин вернулся с ведром и остановился, пораженный увиденным.

— А это кто, черт возьми?

— Это гоблин, сэр.

— Это я и сам вижу, болван! А что значат эти знаки у тебя на лице? Ты тоже стал гоблином? Сожги эти лохмотья, это и воду поможет нагреть, и вони станет поменьше. Его одежду тоже. Ты его разденешь, или он сам способен это сделать? А ты вырос, парень! У тебя осталась какая-то одежда там, где ты жил? Хотя нет, она все равно будет мала. Пойду посмотрю, что удастся найти.

— Вы очень добры, — пробормотал Рэп. Раздевшись, он принялся связывать одежду в узел.

— Да уж! Тебя наверняка повесят, если Форонод найдет тебя! Так что оставайся здесь и хорошенько вымойся. Вот мыло. Можешь использовать все. Ну и вонючая парочка! Да еще и волк с ними! Ты ведь не привел их обратно?

Старик имел в виду лошадей. Рэп покачал головой.

— Жаль! Мог бы отделаться поркой. Хононин влез в сапоги, снял куртку с крючка и вышел, хлопнув дверью.

Старик вернулся не скоро, когда сквозь занавески уже пробивался свет зари. Люди проходили по улице, приветствуя друг друга. При звуках родного языка у Рэпа защемило сердце.

Хононин отсутствовал долго, но за это время только-только Рэп успел счистить жир с помощью мыла, песка и горячей воды. Маленький Цыпленок спорил и сопротивлялся, пока Рэп не объяснил ему, что запах сразу выдаст их и Рэпа схватят и казнят.

Впервые после Праздника зимы Рэп нашел зеркало. Собственное отражение повергло его в шок. На него смотрело совершенно незнакомое лицо. Вопреки логике, он был горд своей щетиной, но ужасно стеснялся своих волосатых, как у всякого фавна, ног. Они стали еще волосатее и мускулистее, а лицо, наоборот, волосатее и тоньше.

Флибэг обнаружил завтрак Хононина и съел его весь, кроме масла. Маленький Цыпленок выхватил у него масло, чтобы намазать им Рэпа.

В эту минуту появился конюх. Он заглянул в дверь, желая предупредить своих гостей, что с ним дама. Гости, однако, уже знали это и скрылись в спальне. Хононин кинул Рэпу узел с одеждой и вернулся в переднюю комнату подождать, когда они оденутся. Это потребовало немало времени, потому как Маленький Цыпленок не разрешал Рэпу одеть себя и не слушал, когда ему объясняли, например, что делать с кальсонами. В Краснегаре он мог стать большой помехой.

Наконец Рэп был готов и смог войти в комнату. Он уже знал, что увидит там мать Юнонини. Рэп знал ее, но они никогда не общались. В неясном утреннем свете старуха казалась мрачной, словно полночь. Мать Юнонини сидела в протертом кресле у камина, сложив руки на коленях, и старалась держаться как можно прямее. Она ответила кивком на неловкий поклон Рэпа и оглядела его с головы до ног, ничем не выдавая своих чувств.

— Сначала поедим, потом поговорим. — Конюх указал на стол. Рэп уже почувствовал запах свежего хлеба, и его рот наполнился слюной. Хлеб! Он сел за стол и с наслаждением принялся за еду. Через несколько минут вошел Маленький Цыпленок и сразу же нахмурился, увидев женщину с непокрытой головой. Мать Юнонини чуть вздрогнула, увидев мужчину с расстегнутой на груди рубашкой, но это не было виной гоблина, просто все пуговицы давно отлетели. Рэп умудрился представить их друг другу, говоря с набитым ртом на двух диалектах.

Маленькому Цыпленку не особенно понравился хлеб, но он был голоден. Он взял большой кусок и уселся на полу. Конюх хмыкнул и занял третий стул.

— Думаю, вы можете есть и слушать. — Голос матери Юнонини был низким, почти мужским. — Я сначала введу вас в курс всех событий, мастер Рэп, а потом… — Она нахмурилась. — Не люблю прозвищ! Как ваше полное имя?

— Просто Рэп, — ответил он.

Это не было полной правдой, потому что его настоящее имя представляло собой нечто длинное и непонятное. Должно быть, это было имя из Сайсанассо.

«Никогда не говори никому свое имя, — предупредила его мать, когда рассказала о нем, — а то злой волшебник может узнать его и причинить тебе большой вред». Тогда он ей поверил, ведь ему было всего десять лет, а в этом возрасте верят всему, что говорят матери. Теперь же он больше знал о волшебниках и понимал, что это всего-навсего одно из суеверий его матери, вроде того, что «ветер с юга приносит дождь». Но его друзья наверняка стали бы смеяться над таким именем, поэтому он никому о нем не говорил, даже Иное. Мать Юнонини осуждающе поджала губы.

— Ну хорошо, мастер Рэп. Король еще жив, но каждый день может стать его последним днем. Даже сердечные капли, оставленные доктором Сагорном, не могут облегчить его страдания. Мы, кто приближен к нему, молимся за его избавление от мук. Это поразительно, что он держится так долго.

— Он знает слово, — прошептал Рэп. Она подняла брови и остановилась.

— Возможно! Но что вы знаете о… Ну конечно же! Вы ведь тоже знаете слово! Как глупо с моей стороны!

Старуха замолчала, задумавшись. Хононин усмехнулся и отломил кусок хлеба от каравая.

Мать Юнонини продолжала, тщательнее подбирая слова. Иногда Рэп с трудом понимал ее. Как большинство красне-гарцев, он говорил на смеси импского и джотуннского диалектов. Инос легко переходила на чисто импский, на котором говорили в замке. Но Рэпу было странно слышать сильный южный акцент, присущий матери Юнонини.

— Город разделился — на импов и джотуннов, конечно. Импы считают, что принцесса поехала в Кинвэйл, чтобы выйти за герцога — своего кузена, который смог бы претендовать на престол. Они ждут, что Анджилки приедет с ней. Но и сами импы разделились — часть хотела бы присоединения Краснегара к Империи на правах провинции. Джотуннов не устраивает ни один из вариантов. Они говорят о тане Калкоре из Нордландии, который имеет не меньше прав на престол, чем герцог.

— Их возглавляет Форонод, — вмешался Хононин. — Некоторые хотели бы поставить на престол его самого, но управляющий поддерживает Калкора. Говорят, он написал ему.

Юнонини нахмурилась, как если бы он сказал слишком много.

— Рэп должен знать, — проворчал старик. — Форонод готов был удушить его из-за лошадей. Если он узнает, что Рэп вызвал принцессу сюда, будет еще хуже.

Она кивнула.

— Несомненно, мы должны помочь мастеру Рэпу и его другу уйти ночью из города. Как можно скорее.

Рэп прекратил есть. Как, после такого долгого пути ему придется опять уходить?

Хононин внезапно хмыкнул, и все с удивлением посмотрели на него.

— Должен предупредить вас, мать. Когда вы увидите, что он так выпятил подбородок, то не спорьте, поберегите силы. Очевидно, что мастер Рэп никуда не пойдет!

— Но он должен! Хононин покачал головой.

— Возможно, но не пойдет! Даже когда он был совсем мальчиком, этот жест был сигналом.

Рэп неожиданно улыбнулся. Он был прав, что решил прийти именно к этому сварливому старику. Как хорошо наконец, найти друга!

— Посмотрим! — Мать Юнонини в свою очередь выпятила подбородок.

— А как насчет вас? — спросил Рэп, переводя взгляд с нее на конюха и обратно. — Кого вы предпочли бы?

Он слишком много брал на себя — старуха опять нахмурилась.

— Я всегда должна стремиться к наибольшему Добру. Гражданская война будет великим злом, жизнь в Краснегаре и без этого тяжела. — Она подумала минуту и добавила: — Если бы я могла принимать решения… Иносолан еще не достаточно взрослая. Лучше всего было бы создать Совет регентов — управляющий Форонод и канцлер Ялтаури, например.

«Это не слишком-то поможет Иное», — подумал Рэп. Он повернулся к Хононину.

— Я попытаюсь помочь тебе спасти шею, парень, — ответил старик, — пусть даже ты взял моих лошадей, но я не буду вмешиваться в политику. Слишком опасно в моем возрасте.

Неужели никто не был верен Иное?

— Можете ли вы теперь говорить, молодой человек? — спросила Юнонини.

— Да, мать. Это долгая история. Вы знали человека по имени Андор?

— Прекрасный человек! — кивнула она.

— Нет! Я тоже сначала так думал и доверял ему, когда он предложил отправиться вдвоем, чтобы предупредить Иное…

— Подождите-ка! Вы пошли только вдвоем?

Рэп кивнул, удивленный. Она посмотрела на старика.

— Я же говорил, что исчезли только две постели, — сказал он. — И палатка была мала для троих.

— Троих? — переспросил Рэп.

— Доктор Сагорн, — пояснила Юнонини. — Он тоже уехал. Это не имело значения, поскольку он обучил сиделок, как давать королю сердечные капели, но мы думали, что он уехал с вами.

Сагорн тоже? Ну конечно! Как и Дарад.

Рэп отодвинул остатки еды и начал рассказывать. Его больше не перебивали. В углу методично жевал Маленький Цыпленок, подозрительно посматривая на них, но рассказ был долгий, и пока Рэп дошел до конца, даже гоблин успел насытиться.

Конюх и священница посмотрели друг на друга. Хононин кивнул.

— Да, я верю ему. Он хороший парень. И всегда был.

Старуха неохотно кивнула и секунду изучала свои ногти. Затем встала и начала ходить взад-вперед по маленькой комнатке, сцепив руки за спиной. Это было странно неженственно, и походка ее была какой-то дергающейся, неуклюжей, возможно, из-за коротких ножек. Мать Юнонини не казалась высокой теперь, когда не сидела в кресле. Наконец она, по-видимому, пришла к какому-то решению и вернулась на свое место.

— Ладно! — сказала она. — Старший конюх поддерживает вас, мастер Рэп, а это существенно. Но я думала также о том, что было бы угодно Богам. Все знают, что мне и Иносолан явились Боги. Они дали ей указания, и мне теперь кажется, что это касалось вас.

Рэп постарался вспомнить, что рассказывала ему Инос о Богах и Их словах, но это было так давно, что воспоминания оказались довольно расплывчаты. Он уже хотел спросить, но Юнонини опередила его.

— Я приму ваш рассказ, — торжественно провозгласила она. — Здесь явно замешано волшебство, и вы, должно быть, правы — кто-то охотится за королевским словом силы. Ино-солан окажется в большой опасности, когда узнает его. Она может и не успеть, как вы знаете. Король сейчас редко приходит в сознание. Но вы действительно считаете, что Андор и этот Дарад — один и тот же человек?

— И Сагорн! И Джалон, менестрель, тоже! — Рэп объяснил, как Сагорн появился во дворце прошлым летом, не проходя через ворота, и как он вернулся осенью практически одновременно с Андором, в ночь снежного бурана, когда Рэп впервые при всех проявил свои способности.

Джалон говорил о Дараде. Андор знал и Джалона, и Сагорна. Но все это казалось невероятным даже самому Рэпу. Он встречал Сагорна. Обедал с менестрелем. Ни один из них не был Андором, а тем более Дарадом. Мечтательный Джалон был так же несочетаем с диким Дарадом, как вода с огнем. Здесь было что-то большее, чем просто видоизменение. Если Джалон мог по своему желанию превратиться в Дарада, как это сделал Андор, почему он не сделал этого, когда был с Рэпом среди холмов? Уж Дарад бы не задумался использовать все возможные средства, чтобы вытянуть из Рэпа слово. И почему Андор не сделал этого в один из многих вечеров, проведенных с Рэпом на его чердаке?

Внезапно Хононин щелкнул пальцами.

— Ключи! Ты говоришь, что Андор взял их у меня? Но в тот день я его вообще не видел.

— Что же с ними случилось? — спросил Рэп. Конюх мрачно скривился.

— Не знаю. Я нашел их на полу конюшни. Думал, что сам обронил. Я был уверен, что они висели у меня на поясе, как всегда. Андор не мог этого сделать. И Сагорн не мог.

— Так, значит, он может принимать другие обличья? — заговорила Юнонини. — Это плохо. И все-таки он не может быть волшебником. Для волшебника у него слишком много трудностей.

— А как насчет этой армии? — спросил Рэп. — Я не знаю, почему Инос идет сюда с армией, но их нужно остановить.

Мать Юнонини покачала головой.

— Вполне возможно, что у Иносолан нет выбора. Нет его и у нас. Сержант Тосолин и его люди не могут сражаться с двумя тысячами.

— Впустить их в город? — На лице Хононина отразилось отвращение.

— Придется, — ответила старуха. — Что мы можем делать? Они могут сжечь город и уморить обитателей замка голодом. Мы даже не можем предупредить кого-либо, иначе придется объяснять, откуда мы узнали, и тогда мастер Рэп окажется в опасности. Раз Иносолан с ними, зачем им разорять ее владения?

— А зачем уничтожать гоблинов? — с горечью сказал Рэп. — Они не делают вреда никому, кроме себя.

Это замечание вызвало недоуменные взгляды и неловкое молчание.

Маленький Цыпленок громко рыгнул и широко улыбнулся. Интересно, что смог понять из их разговора тот, который был бы сейчас Птицей Смерти, не появись на их земле Рэп и Андор.

— У меня вопрос, мать, — попросил Рэп. — Пожалуйста, расскажите мне о Четверке. Юнонини вздрогнула.

— О Четверке? Что?

— Ну, кто они и чем занимаются. Ее глаза сузились. Старуха принялась изучать сцепленные пальцы.

— На самом деле я знаю о них не больше, чем вы или чем все остальные. Что говорили вам в школе о Четверке?

— Ничего. Боюсь, я мало учился, мать.

Юнонини кивнула, посмотрев на него с осуждением.

— Да, понятно. Ну что ж, в древности, в Темные Времена, Пандемия была очень неспокойной страной. Большую роль играло волшебство, и в основном оно было злым. Волшебники становились королями и воевали друг с другом. Легенды говорят о массовых убийствах, о грабежах и разрушениях, о битве людей с драконами, о чудовищах, уничтожающих целые армии, о городах, уничтоженных пожарами. Говорится также об армиях, которые избавлялись от заклятия и обращали оружие против своих же владык. Жестокое время. Вы, наверное, слышали эти рассказы.

Рэп покачал головой, хотя какая-то часть была ему известна.

— Это важно? — спросила она, внимательно глядя на юношу.

— Думаю, да.

Мать Юнонини бросила тревожный взгляд на конюха, но он только пожал плечами.

— Император Эмин Второй учредил Совет Четырех почти три тысячи лет назад. Он собрал вместе четырех самых сильных волшебников Пандемии и поручил им охранять Империю от колдовства. Хаб, как вы знаете, стоит на пяти холмах. — Она вздохнула. — Город Богов! Красивейшее место, центр Империи, расположенный на берегах Сенмера. Я провела там три года… Но сейчас это не важно. Так вот, императорский дворец находится посередине, а каждый из четырех волшебников также имеет свой дворец — Северный, Восточный, Южный и Западный. Сам император не может быть волшебником, чтобы не нарушать равновесия. Никто не может использовать колдовство против императора, его семьи или двора.

Рэп кивнул.

Юнонини, казалось, не хотела делиться этими сведениями, но после минутного колебания она облизнула губы и продолжила:

— Это устройство действовало, за редкими исключениями, вплоть до сегодняшнего дня. Вы видите, равновесие — ключ ко всему. Как равновесие между Добром и Злом правит миром, так и равновесие сил четырех волшебников правит Империей. Если появляется злой волшебник, Четверка хранителей объединяется против него. Ведь волшебники тоже люди, мастер Рэп. Они разрываются между Добром и Злом, как и все мы, да, пожалуй, и больше, ведь их способности делать добро или зло намного превышают наши А если один из Четверки становится на путь Зла, то тогда остальные трое могут объединиться против него. Это единственный способ не допустить беспорядка, царившего в Темные Времена. Равновесие!

Рэп кивнул.

— Но расскажите мне о теперешних хранителях.

— Почему вы хотите знать?

— Я думаю, что встречался с одним из них. Юнонини ахнула и опять посмотрела на Хононина. Тот нахмурился.

— Кто же это был, парень?

— Очень старая гоблинка.

Священнослужительница закрыла на минуту глаза, губы ее двигались.

— Расскажи нам, — сказал Хононин, еще более помрачнев.

Рэп поведал о двух случаях, когда ему являлось видение, проявившее интерес к Маленькому Цыпленку. Он не смотрел в сторону гоблина и говорил очень быстро и только на импском языке.

Последовала пауза, затем мать Юнонини слегка вздрогнула.

— Блестящая Вода, — сказала она. Конюх кивнул.

— Похоже на нее, — произнес он задумчиво. — Рэп, парень, ты действительно видел одну из Четверки. Она — северная колдунья, и говорят, что ей уже три сотни лет, — волшебники живут долго. Она входит в Четверку дольше, чем остальные.

— И что? — спросил Рэп.

И опять заговорил конюх, причем даже он понизил голос до шепота:

— Говорят, что она совершенно безумна.

Рэп бросил взгляд на Маленького Цыпленка и увидел, что тот смотрит на него не отрываясь. Гоблин широко улыбнулся, обнажив свои крупные зубы.

— Плоский Нос, ты не рассказывал мне этого.

— Нет, — согласился Рэп. — Я думал, что сам сошел с ума. Я расскажу тебе позже, обещаю. Гоблин кивнул.

— Расскажите мне о трех остальных, мать, — попросил Рэп.

Юнонини явно не хотела этого делать.

— Мне не хотелось бы их обсуждать. И никто бы не захотел. Сейчас среди них только одна колдунья. Остальные трое — мужчины, волшебники. На юге — эльф, на востоке — имп, а на западе — самый новый, молодой карлик. Я не так уж много знаю об этом, мастер Рэп. Вы ведь не встречали этих других?

Рэп отрицательно покачал головой, и она вздохнула с облегчением.

Хононин напряженно рассмеялся.

— Есть еще одна вещь, которую многие знают, и мы можем рассказать ему. Все четверо не только делят свое влияние по сторонам света, но имеют также свою специальность.

Юнонини вскрикнула, как будто не подумала об этом.

— Какую специальность? — спросил Рэп. Старик ухмыльнулся.

— Всякие мелочи вроде драконов.

Мать Юнонини стукнула ладонью по подлокотнику кресла, выбив облачко пыли и перьев.

— Мы не можем этого знать! Это широко распространенное мнение, я согласна, но люди не спрашивают волшебников о таких вещах, мастер старший конюх! Кто может сказать, что они делают, а что нет?

Хононин сердито воззрился на нее.

— Я знаю то, что мне говорили, и никто еще не опроверг этого! Земля, вода, огонь и воздух — так утверждал мой дед.

Священница ответила ему сердитым взглядом, затем повернулась к Рэпу.

— Предание говорит, что сначала даже план Эмина не принес спокойствия. Четверка оказалась не лучше любой группы волшебников и начала спорить внутри себя за власть. Рассказывать все было бы слишком долго, но в конце концов они согласились разделить между собой четыре стихии. Они уже разделили Пандемию на четыре части, а теперь каждый стал обладать еще и светской властью.

— А драконы? — спросил Рэп. — Разве драконы относятся к светской власти?

— Они как бы на грани. — Мать Юнонини встала и начала опять ходить взад-вперед по комнате. — Империя — не Пандемия, мастер Рэп. Конечно, это ее главное государство, и, будучи центральным, оно всегда стремилось быть самым могущественным, тем более что Четверка защищала его, но вне Империи достаточно много других королевств и земель.

Как Краснегар, например, подумал Рэп.

— Но ни одно из них не может противостоять императорской армии.

— Кроме как с помощью колдовства.

— Ну конечно. Поэтому император и Четверка пришли к соглашению, что никто не может использовать волшебство по отношению к армии Империи — ни для помощи, ни для противостояния ей. Как и сам император, она должна быть неприкосновенна. Единственное исключение — Восточный волшебник. Он может, так как армия — его прерогатива.

Рэп опять кивнул, начиная понимать, почему его собеседники так неохотно обсуждают все, что связано с Четверкой.

— Вы хотите сказать, что колдунья, которую я видел…

— Вы видели волшебницу, — прервала его мать Юнонини, — и это могла быть сама Блестящая Вода, но мы не можем этого знать!

— Так или иначе, она не могла остановить войска, идущие сюда?

Мать Юнонини остановилась у огня и взглянула на старика, прежде чем продолжить свою лекцию.

— Во всяком случае, так говорят. Эти солдаты — часть императорской армии, и помешать им значило бы вызвать гнев Восточного волшебника, а остальные тут же поддержали бы его. Одну вещь я знаю точно, мастер Рэп: вокруг Пандемии много волшебников и волшебниц, но никто не сможет устоять против Четверки, действующей заодно.

Минуту Рэп играл крошками на столе. Старая Юнонини явно что-то недоговаривала.

— Я должен идти, — пробормотал Хононин. — Иначе подумают, что я болен, и толпа любопытных старых женщин будет шнырять здесь с кастрюлями супа. — Но он остался сидеть на месте.

Рэп поднял глаза на мать Юнонини.

— А какие еще есть силы? Драконы? Юнонини поджала губы, но затем кивнула.

— Да, они живут в Стране Драконов и подчиняются волшебнику Юга. Если драконы залетают в другие земли, император вынужден обращаться к Южному волшебнику, чтобы загнать их обратно.

— Даже если он сам их и выпустил! — сказал конюх с ехидной усмешкой.

Юнонини нервно поморщилась.

— А что, нет? — возмущенно воскликнул старик. — Два года назад драконы разорили целый город на Виннипанго. Это через пол-Пандемии от Земли Драконов, и они не тронули ничего на своем пути! А вы не верите, что их послали туда специально! Вы знаете, что волшебники часто вмешиваются в дела государств, так почему хранитель не может использовать свою силу, когда ему это надо?

— Я никогда не встречала волшебника…

— Глупость! Я никогда не встречал Бога, но я верю в Богов. И я верю преданиям. Мой дед однажды пошел посмотреть на повешение, где-то в Пилринде, так вот, когда они вздернули этого человека, он просто исчез! Растаял, как туман! Петля так и осталась болтаться пустой. Какой-то колдун спас его.

Мать Юнонини скривила губы.

— Я никогда не отрицала того, что колдуны существуют и используют колдовство. Это известно всем. Однажды моя школьная подруга видела, как бедная безумная женщина бросилась с крыши. Она должна была упасть на улицу, где было много народу, но кто-то в толпе был, вероятно, колдуном, так что она полетела вниз медленно, как лист с дерева.

— А чем владеет волшебник Севера? — спросил Рэп. Юнонини так долго колебалась, что старик ответил за нее, подтвердив догадки Рэпа:

— Там джотунны. У армии — земля, понимаешь? У драконов — огонь. А у джотуннов — море, то есть вода.

— Это уже не так явно, как было в Темные Времена, — добавила женщина, — но джотунны — до сих пор лучшие в мире моряки. И они не всегда ограничивают свою деятельность только торговлей.

Рэп не сомневался, что его собственный отец был не только работорговцем, но и разбойником.

— Все, что близко от моря, находится в пределах досягаемости джотуннов, — сказала Юнонини. Именно об этом и думал Рэп.

— То есть если армия импов войдет в Краснегар, а тан Калкор приведет джотуннов, тогда… Что тогда? Юнонини тяжело вздохнула.

— Тогда да будет с нами Добро! Я не думаю, что Четверка станет вмешиваться в мелкие междоусобицы — небольшие войны идут постоянно. До тех пор, пока не будет задействовано колдовство, волшебники могут не обращать внимания. Но если легионы императора столкнутся с джотуннами — ну, тогда вполне возможно, что волшебники вмешаются, очень даже возможно! Блестящая Вода — гоблинка, а вы говорите, что импы убивают гоблинов. Весной они могут начать воевать с ее джотуннами — здесь, в Краснегаре. — Она вздрогнула, представив себе это, и сделала знак святого равновесия.

— Я должен идти, — еще раз сказал конюх.

— Да. — Мать Юнонини расправила плечи. — Я тоже. А вы, мастер Рэп, и ваши… товарищи… должны оставаться здесь и не попадаться никому на глаза. Жалко, что по этой улице ходит столько народу.

— Какая специальность у волшебника Запада? — упрямо спросил Рэп. Неужели вмешательство волшебников было так опасно? Они могли бы даже помочь, как Блестящая Вода помогла ему. Они могли бы развести в разные стороны импов и джотуннов.

— Говорят, погода. Так вы думаете, что Иносолан будет здесь уже завтра? — размышляла мать Юнонини. — Она пойдет прямо к отцу. Я прикажу докторам уменьшить дозу лекарства, чтобы он был в сознании… если он будет жив к тому моменту. И тогда они оба окажутся в опасности.

— Оба?

Она мрачно кивнула.

— Считается, что если поделиться словом, его сила уменьшается. Если это слово поддерживает в нем жизнь, то он может умереть, когда скажет его. А Иносолан будет в опасности, потому что знает его.

Минуту они все раздумывали над этим, и затем Юнонини сказала:

— Если вы настаиваете на том, чтобы остаться в городе, то нужно найти вам более надежное убежище, мастер Рэп.

— Я буду рад, если он поживет здесь, — сказал старик, но при этом он смотрел на Флибэга с антипатией, которая явно была взаимной.

— У вас нет даже замка на двери! Но где еще мы можем спрятать его в таком небольшом месте, как Краснегар? Да еще две тысячи легионеров вот-вот появятся здесь!

Хононин поднялся на ноги.

— Я не могу подсказать другого места.

— Однажды мне рассказывали о таком месте, куда никто никогда не заходит, — сказал Рэп. — Вот если бы вы могли отвести меня туда!

2

Пламя свечи колебалось и вздрагивало в ночи, бросая неверный свет на лицо умирающего короля. Он выглядел изнуренным, желтоватое лицо напоминало череп, волосы и борода совсем поседели. Даже во сне Холиндарн беспокойно метался под одеялом. Занавески балдахина были задернуты, оставляя небольшую щель у подушки. При короле дежурила сиделка, терпеливо ожидающая утра, когда закончится ее смена. Со своего места она не видела дверь в комнату, и входящий тоже не мог видеть ни ее, ни больного — если, конечно, он не обладал ясновидением.

Мать Юнонини подошла, чтобы поговорить с ней и посмотреть на умирающего, ее лампа отбрасывала пляшущие тени на стены комнаты. Служительница была идеальным помощником для тех, кто решил незаконно проникнуть во дворец, так как она могла проходить всюду, подчиняясь только Богам. Двое юношей и собака вошли вслед за ней и беззвучно проскользнули мимо кровати.

Языки огня в камине лизали куски торфа, и вся комната был наполнена едким запахом. Занавески на одном из окон колыхались от ветра, проникающего в приоткрытое окно. Усыпленный лекарствами, король стонал в забытьи.

Рэп тихо положил узел на пол и послал запрещающий сигнал Флибэгу, который рвался исследовать незнакомое место. Маленький Цыпленок тоже нес узел. Он продолжал держать его, хмуро глядя на пляшущие тени.

Из-за кровати послышался шорох пергамента, и низкий голос матери Юнонини произнес:

— Я проведу специальную службу. Это займет примерно час.

Для служительницы Добра она оказалась уж слишком умелой вруньей. Отпущенная сиделка поднялась и вышла, видимо довольная, что ей не придется целый час слушать молитвы.

Рэп не чувствовал никаких признаков того, что их присутствие обнаружили. Даже в большом зале этажом ниже было пусто. Обитатели замка мирно спали, не зная, что двое чужаков незаконно проникли в королевскую опочивальню. Не знали они и о том, что завтра утром в город войдет армия Империи.

Успокоившись, Рэп направил ясновидение вверх, и сразу же его охватило сильное желание оставить попытки. Инос говорила ему о заклятье, защищающем тайны древнего волшебника. Пот заливал лицо, сердце бешено колотилось, но он заставил себя смотреть. Там, в стене, была еще одна лестница, это он увидел, несмотря на слабость во всем теле и колики в животе, лестница, идущая… в никуда! Плоский деревянный потолок обозначал границу видения.

И тогда Рэп расслабился, зная, что усилия бесполезны. Он испытал такое же ощущение слепоты, когда входил в замок полчаса назад. Впервые же он почувствовал это в Праздник зимы, когда они с Андором покидали город, хотя в то время его ясновидение было вообще гораздо слабее. Теперь же он мог ощутить любое движение в замке, даже некую запретную возню в спальне девушек, которое бы очень разгневало экономку Аганими, знай она об этом. Но этот взор не выходил за стены замка. Иниссо оградил свое жилище магическим барьером, отрезав его от всего мира. И главное его убежище, в существовании которого Рэп начинал почему-то сомневаться, было вне этого щита. Затем свет и тени задвигались снова, и мать Юнонини вышла, переваливаясь, из-за кровати, и направилась к высокому туалетному столику, расположенному напротив входной двери. Рэп присоединился к ней, и вдруг оба они остановились в нерешительности.

— Это заклятье, — тихо пояснил Рэп.

Двигать мебель в комнате, где лежит умирающий король, казалось святотатством. У Рэпа было чувство, что они делают что-то нехорошее. Да и что там может быть?

Юнонини смущенно кивнула.

— Давайте вы сами!

— Маленький Цыпленок!

Гоблин яростно замотал головой, его расширившиеся от страха глаза странно блестели в свете фонаря.

— Боишься? — насмешливо спросил Рэп, хотя его самого колотила дрожь.

Это подействовало, и они вместе отодвинули от стены тяжелый столик. Как только Рэп увидел дверь, странное нежелание отпустило его. Он опять схватил свой узел, а Юнонини вытащила кольцо с ключами и начала пробовать их один за другим. Их звон прозвучал в тишине, словно звон шпаг. Когда же она толкнула дверь и та заскрипела, то показалось, что этот звук может разбудить весь город.

Священница подняла свой фонарь, изучая лицо Рэпа.

— Ну что?

Он опять направил взгляд вниз, на дворец. Две собаки похрапывали перед камином. Они подняли головы, когда уходящая сиделка прошла мимо них, затем опять уснули.

— Все спокойно.

Мать Юнонини кивнула и направилась к узким ступеням, ее фонарь освещал затянутые паутиной стены и пыльные ступени, уходящие вверх. Рэп был настолько ослеплен пустотой, ожидающей его наверху, что сил его хватало единственно на то, чтобы удерживать Флибэга, готового запрыгать по ступеням впереди всех. Он чувствовал себя как рыба, выброшенная на сушу. Все ближе и ближе надвигалась зловещая пустота. Он так привык уже видеть мир своим сверхъестественным чутьем, что слепота пугала его. Его чувства вступили в противоречие.

Но вот его голова пробилась на поверхность. Верхняя комната завершалась конусовидным сводом, и, разумеется, в ней не было двери, которая вела бы на верхний этаж, но в остальном она казалась точно такой же, как и другие комнаты башни. Торфа в камине не было. Дверь шкафа была закрыта, но Рэп мог чувствовать, что там находится.

И он мог чувствовать город. Теперь, наоборот, замок был закрыт для него магическим щитом. Он направил свое внимание на улицы и лестницы города, на покрытые льдом камни у воды, и голова его закружилась от высоты. Он покачнулся и чуть не оступился на последних ступеньках.

Дверь на верху лестницы была открыта, и незваные гости вошли в святая святых волшебника Иниссо.

— Да! — выдохнула настоятельница, поднимая свой фонарь и тут же опуская его из опасения, что свет могут заметить снаружи. Конечно, она была очень любопытна. Сначала ее шокировало предложение Рэпа использовать комнату Иниссо как укрытие, но поскольку это давало возможность проникнуть в запретное и таинственное место, то она не могла устоять. Она была разочарована — здесь не было ничего выдававшего присутствие волшебника. Воздух был холодным, сырым и затхлым, но совершенно лишенным таинственности. Обычная пустая комната.

Будучи пустой, она казалась просторной. Флибэг начал бегать кругами по комнате, держа нос у пола и останавливаясь время от времени, чтобы изучить какой-то оттенок запаха. Маленький Цыпленок бросил на пол свой узел и подошел к ближайшему окну, чтобы посмотреть наружу. Мать Юнонини неодобрительно наморщила нос, глядя на поднятую им пыль.

У Рэпа до сих пор кружилась голова от ощущения высоты. Возможность видеть жизнь города с такой точки ошеломляла. Далеко-далеко внизу, в подвальной комнате, мать нянчила младенца, а вся семья спала рядом. Подмастерья пекаря уже разводили огонь. Влюбленный выходил на цыпочках из двери дома возлюбленной, направляясь к себе…

Так это и значит быть волшебником? И четверо волшебников в Хабе так же сидят в своих башнях, подобно орлам, а вся Пандемия лежит перед ними, открытая и беззащитная? Хранители, будучи сильнее всех остальных волшебников, обладают более мощным ясновидением, чем Рэп. Так могла ли Блестящая Вода действительно почувствовать его из Хаба? Может быть, она и сейчас скрючилась обнаженная на своем троне из слоновой кости, глядя на север и ожидая появления здесь тех самых волн, о которой она говорила, готовая покарать использование магии во зло? Что принесет такая сила обладающему ею? Рэп слегка вздрогнул.

Мать Юнонини заметила это.

— Я предупреждала, что вы здесь замерзнете! — сказала она, довольная, что ее предсказание оправдалось, и потеплее закуталась в плащ. Но на Рэпе поверх куртки была меховая парка, так что он не чувствовал холода, наоборот, ему впервые было так тепло.

— Это не то, матушка.

— М-м?

— Если Четверка охраняет нас от использования волшебства во вред…

— Я не хочу говорить о Четверке! Уж во всяком случае, не здесь!

Как раз об этом Рэп и собирался спросить — почему она так не любит об этом говорить? И другие тоже? Он вообще редко слышал упоминания о них.

— Посмотрите сюда! — сказала вдруг служительница, немного подняв лампу и указывая на южное окно. — Оно не такое, как все!

Маленький Цыпленок, не увидев чего-либо интересного на севере, подошел сейчас к восточному окну. Его удивляло, что стекло не запотевает от его дыхания.

Южное окно было значительно больше других. Центральный проем обрамляли два окна поменьше. Рэп попытался вспомнить, замечал ли он когда-нибудь эту асимметрию снизу, но сообразил, что даже не смотрел толком. Свинцовый переплет был более сложным и менее геометрически правильным, чем у других окон, но тьма за окнами была одинаковой.

— Интересно, почему это? — в недоумении спросила мать Юнонини и направилась к окну.

Окно начало светиться.

Она остановилась, ахнув от удивления. Мелкие стеклышки в свинцовом переплете были всех форм и цветов, их украшали изображения и знаки — звезды, руки, глаза, цветы и многие другие менее понятные, едва видимые, как будто освещенные луной. Цвета были поблекшими, как в древних рукописях, — коричневые, темно-зеленые, охристые, синевато-серые. Рэп отчетливо видел витражи, но ясновидение говорило, что здесь обычное окно, и ничего больше. Однако, когда он попробовал рассмотреть изображения получше, он почувствовал, что они меняются. Каждое было неподвижно, пока он смотрел на него, но менялось, как только его внимание переходило на другие. Голова коричневой птицы в правом верхнем углу была теперь намного ниже, чем раньше. Рога овна странным образом закручивались в разные стороны. Темно-желтое пламя колебалось, розовое колесо крутилось… Рэп опять вздрогнул.

Мать Юнонини отступила, и лунный свет за окном погас.

Маленький Цыпленок сердито заворчал и двинулся в направлении южного окна, наклонившись и положив одну руку на кинжал у пояса. Он был очень похож на Флибэга, обнюхивающего дикобраза.

— Стой! — воскликнули одновременно Рэп и мать Юнонини.

Но Маленький Цыпленок продолжал медленно красться на цыпочках. Окно опять осветилось, но теперь свет был другим — более теплым и беспокойным. Он напоминал свет костра. Костер за окном башни, возвышавшейся на семь этажей над замком, стоящим в свою очередь на вершине горы?

— Стой! — потребовал Рэп. Он осторожно положил узел на пол — там были ужин и посуда, которая могла загреметь, — и поспешил к гоблину.

Свет опять изменился. Когда Рэп настиг Маленького Цыпленка и схватил его за плечо, окно сияло, так что больно было смотреть. Оно стало точно выложенным драгоценными камнями: рубинами, изумрудами, сапфирами, бриллиантами. Теперь и картины на стекле менялись быстрее, мелькая в боковом зрении. Смотреть на окно пристально оказалось невозможно из-за необычайной яркости.

Рэп потянул гоблина за рукав, и тот послушался. Они отошли, и сияние погасло, так что опять стал заметен свет лампы. Глаза Рэпа болели.

Мать Юнонини, которая молилась, неловко поднялась с колен. Ее лицо было бледным и искаженным.

— Волшебство! — воскликнула она. — Волшебное окно!

— Что оно может делать? — спросил Рэп, все еще крепко держа гоблина.

— Не знаю! Я же не волшебница! Но думаю, что вам стоит держаться от него подальше.

Все остальные секреты Иниссо исчезли со временем, но этот был встроен в стены замка и сохранился в течение веков. Не из-за этого ли таинственный доктор Сагорн поднялся сюда с королем?

— Да уж, это точно! Отойди! — сказал Рэп гоблину. Маленький Цыпленок кивнул.

— Плохо! — подтвердил он и повернулся спиной к непонятному окну.

— Вы все еще хотите остаться здесь? — спросила мать Юннонини. Рэп кивнул.

— Это самое безопасное место. И я могу пользоваться ясновидением.

Для этого ему придется торчать на лестнице, ниже уровня пола комнаты, но ей не обязательно знать об этом.

— Да, но что вы можете сделать? — Старуха задавала этот вопрос уже много раз.

Рэп ответил так же, как и раньше:

— Я не знаю. Но так или иначе, я должен предупредить Иное, что Андор не тот, кем кажется.

Она подошла ближе и подняла фонарь к его лицу.

— Это ради нее или ради себя?

— Ради нее, конечно!

Она все продолжала пристально глядеть на него.

— Если люди захотят иметь короля, а не королеву, то они вряд ли согласятся считать королем помощника управляющего.

Рэп сжал кулаки.

— А я и не говорил, что они согласятся!

— Вы думаете, что сможете услышать то, что король скажет Иносолан?

Бешенство захлестнуло Рэпа, и его изменившееся лицо было, по-видимому, достаточно красноречивым ответом. Юнонини опустила фонарь.

— Конечно нет! Я прошу прощения, мастер Рэп. Это бьшо недостойное предположение. — Она завернулась в свой плащ. — Я должна идти. Вам, наверное, лучше спуститься и придвинуть туалетный столик.

Рэп кивнул.

— И закроем за ним дверь.

— Да, — согласилась мать Юнонини, — но помните, что она скрипит. Я приду следующей ночью, если смогу, и принесу немного масла, чтобы ее смазать. — Она передернула плечами. — Я, должно быть, сошла с ума! Надеюсь, что правильно поняла слова Бога и что это был Бог, стоящий на стороне Добра. Станьте на колени, я благословлю вас. Хотелось бы мне, чтобы и меня кто-нибудь благословил этой ночью.