Волшебное стекло

Глава 19

К возвращению из Хогвартса Лили павильон у Малфоев был готов, а дата праздника назначена. Блэки получили свой котел, теперь на очереди была леди Забини. Миссис Эванс ужасно волновалась из-за приема.

— Как же ты пойдешь туда одна? — переживала она. — Это же неприлично! Вдруг кто-нибудь обидит?

— Мам, успокойся! Я пойду вместе с Принцами, — ответила Петунья, которая на самом деле тоже волновалась. — Все знают, что я работаю для Мунго, поэтому никаких вопросов не будет.

— Это хорошо! На мистера Принца можно положиться. А что ты наденешь?

Скромное вечернее платье из жемчужного шелка маме очень понравилось.

— То, что нужно для молодой девушки, — сказала она, — примерь-ка. Мы с папой выбирали. По-моему подойдет.

Небольшое жемчужное ожерелье и серьги идеально дополняли наряд.

Одобрено было все: туфли, чулки, прическа, макияж и легкие духи. Можно было отправляться. Лили, что показательно, в обсуждении почти не участвовала. У нее был довольно задумчивый вид. Но она и не высказывалась в адрес сестры, совершенно не интересовалась ее работой. И, вроде как, в открытое окно ее комнаты пару раз залетала незнакомая сова. Но Петунье до этого не было никакого дела.

Наконец она аппарировала к Принцам, чтобы идти в гости вместе. Мистер Принц с улыбкой оглядел ее, похвалил наряд и подал руку своей дочери. Миссис Снейп очень шло платье цвета бургундского вина. Северус неплохо смотрелся в парадной мантии слизеринских цветов — темно-зеленой с серебряной отделкой.

— Мисс Шервуд! — галантно склонился он над рукой гостьи. — Позвольте сопровождать вас?

— Угу, — сказала Петунья. — Только учти — я буду весь вечер бубнить тебе над ухом, чтобы не вздумал чего-нибудь выпить и вел себя прилично.

Северус вытаращил глаза.

— Польщен, мисс! Это будет лучший вечер в моей жизни.

Мистер Принц достал порт-ключ, и они отправились на бал.

Магическая общественность оценила павильон. Сверкали вспышки колдоаппаратов. Домовики левитировали подносы с напитками. Северус старательно выполнял роль кавалера. Кое-кто из гостей интересовался возможностью заказать что-нибудь подобное и в свое поместье. Прием проходил довольно мило.

— Поттер! — вдруг прошипел Северус.

— Вы все еще цапаетесь? — просила Петунья.

— Нет, — Северус отпил пунш из бокала, — просто меня от него тошнит. И знаешь… он приглашал Лили в Хогсмит. Меня она слушать не будет, может быть, ты с ней поговоришь? Он наверняка помолвлен, и ей эти прогулки могут боком выйти. Или невеста проклянет, или сплетни пойдут.

— Ты точно знаешь? — спросила Петунья, у которой моментально испортилось настроение.

— Точно, — вздохнул Северус. — Их в «Трех метлах» видели. Вроде бы и не кафе мадам Паддифут, знаешь, для влюбленных парочек, но все равно.

— Вряд ли она меня послушает, — сказала Петунья.

— Кого-то же она слушает? — Северус бросил еще один косой взгляд на своего недруга.

— Скажу родителям, — энтузиазма Петунья не ощущала.

— Мисс Шервуд, — перед ними остановилась высокая черноволосая красавица, — это изумительно! Я тоже хочу витражи. Но не павильон. Сестра что-то говорила о неких картинах…

— Добрый вечер, леди Лестранж! — улыбнулась Петунья. — Картину сделать можно любую. Если взять за основу непрозрачное стекло, то это будет очень эффектно смотреться. Проблема в источнике света. Нужно найти подходящий. И он должен освещать всю поверхность равномерно. А у меня, увы, нет соответствующих знаний для создания чего-то подобного.

— О, это решаемо, — обрадовалась леди и махнула рукой, — Басти, иди сюда!

Брата лорда Лестранжа Петунья знала. Леди тут же ввела деверя в курс дела.

— Это интересно, — согласился он, — и будет очень эффектно смотреться. Значит, вам нужен источник света?

— Да, я могу сделать только саму картину.

— А я — раму и освещение? Разумно. Белла, выбирай, чего бы тебе хотелось.

— Думаю, что на пробу можно изобразить даму с единорогом, — сказала леди Лестранж. — Классический сюжет. Я скопирую с гобелена и пришлю.

— Хорошо, — кивнула Петунья, — и укажите размеры, пожалуйста. Я пришлю сову, когда будет готово.

Северус с интересом слушал.

— Чего только не придумают, — восхитился он, — картины из стекла. С подсветкой.

— Такую можно и в спальне повесить, — сказала Петунья, — например, в детской. Вместо ночника. Будет неяркий свет, и рисунок можно выбрать какой-нибудь успокаивающий. Цветы, деревья.

— Для спальни можно и что-нибудь другое приспособить, — хихикнул Рабастан Лестранж, — я имею в виду — для взрослых.

Петунья чуть покраснела. У Беллатрикс загорелись глаза.

— О, — сказала она, — но начнем с дамы с единорогом. Чтобы посмотреть на результат. А потом можно будет и что-нибудь другое придумать. И для детей, и для взрослых. Басти, шевели мозгами.

Домой Петунья аппарировала напрямую. Она немного устала, но была довольна проведенным временем. В любом случае вечер удался. Появились новые заказы, идеи. Родители ждали ее с нетерпением.

— У леди Лестранж появились идеи с использованием витражей в оформлении интерьеров, — отчиталась Петунья, — у меня теперь просто куча заказов. Готовьтесь, вы меня скоро видеть перестанете.

Мистер и миссис Эванс довольно посмеивались. Они гордились своей старшей дочерью. Лили явно хотела что-то спросить, но удержалась. А Петунья слишком устала, чтобы помнить о предостережении Северуса.

Вспомнила она о нем, когда Лили получила очередное письмо.

— Надеюсь, это не от Поттера? — спросила Петунья, глядя как сестра прячет письмо в карман.

— Тебе-то что за дело? — моментально отреагировала Лили.

— Мне никакого дела до Поттера нет, — ответила Петунья, — я только знаю, что он подонок с садистскими наклонностями. А еще у него неумный и спесивый отец. Просто тебе стоит помнить о том, что единственный сын и наследник старинной семьи наверняка помолвлен. Так что никаких серьезных планов на твой счет у него нет и быть не может. А еще у тебя могут быть из-за него проблемы: или невеста проклянет, или тебя сочтут легкомысленной особой, с которой можно развлечься, но не стоит заводить серьезных отношений. Даже если Поттер не помолвлен, его родители никогда не согласятся не только на ваш брак, но и на какие-либо отношения. Ты не в сказке живешь.

Лили поджала губы и смерила сестру презрительным взглядом. На ее скулах появились некрасивые красные пятна.

— Все сказала? Так вот, сестричка, меня твое мнение не интересует. Живи, как хочешь, а в мои дела не лезь. Ясно?

— Ну и дура, — спокойно ответила Петунья, — лучше учись, а не романы крути.

— Тебя забыла спросить!

— Да и тролль с тобой! — поморщилась Петунья. — Только потом не ной.

Впрочем, размолвка быстро забылась. Работы было очень много. Рабастан Лестранж действительно разработал интересную систему освещения для картин из стекла. Дама с единорогом теперь чудесно смотрелась в будуаре его невестки. Вторым заказом оказалась картина для спальни. Не порнография, но очень даже эротического содержания. Это была бомба. Количество заказов, оставленных в магазинчике, за пару суток достигло трехзначной цифры.

— Нет уж, я впрягаться в работу не хочу! — тут же заявил Рабастан. — Мне денег и так хватает. Но могу продать идею. Сто галлеонов.

— По рукам, — сказала Петунья, — могу прямо сейчас заплатить. Показывайте заклинания и рисуйте схему.

— Эта юная леди далеко пойдет, — заметил Рудольфус Лестранж, — деловая хватка у нее определенно есть. Не считая таланта и вкуса.

— Благодарю за высокую оценку, милорд, — улыбнулась Петунья, — это очень лестно для меня.

Картины обещали принести большую прибыль. К тому же надо было испытать зелья, которые сварил Северус. Одно из них придавало поверхности стекла эффект шелка. Второе — эффект металла.

— Ну вот, — Петунья выставила на стол две вазочки.

— Фантастика! — прошептал Северус, бережно беря в руки темно-синюю — шелковую, к которой сами собой тянулись руки.

— Сколько хочешь за зелья? — спросила Петунья. — Я собираюсь сделать партию флаконов с серебряной и золотой отделкой. А еще это можно использовать в картинах и витражах.

— А сколько тебе нужно? — заинтересовался Северус. — Я и в школе для тебя смогу варить.

— Десять галлеонов за большой флакон устроит?

Северус кивнул.

— Да, это справедливая цена.

Перед ним появились два столбика по десять галлеонов. Он широко улыбнулся. И смел деньги в мешочек.

— Класс! Леди, ваш личный зельевар готов к новым свершениям.

— А как у тебя вообще успехи? — спросила Петунья.

Они сидели на террасе дома Принцев. Северус закинул руки за голову, вытянул ноги и чуть прикрыл глаза.

— Мне больше всего нравятся лекарственные зелья, — сказал он, — но яды — это настоящий вызов для будущего Мастера. Не самые примитивные, конечно. А для каждого яда нужно подобрать противоядие. Безоар подходит не для всех, а иногда только дает небольшую отсрочку. Дед считает, что я справлюсь. Но «Слезы Морганы» я пока не сварю.

— Флаконы для таких ядов покрывают изнутри змеиной желчью, а потом добавляют амальгаму по хитрому рецепту, — сказала Петунья, — я, пожалуй, попробую сделать несколько. Это интересный опыт. Вот только заказов слишком много. Придется отложить. Все хотят витражи.

Северус скосил на нее глаза.

— А мне такой флакон сделаешь? Я заплачу, правда. Это будет… понимаешь, это такой стимул!..

— Понимаю, — кивнула Петунья. — Тебе тут же надо будет туда что-то налить, а держать в таком флаконе что-либо простое неинтересно.

— Вот, ты меня понимаешь! — Северус опустил руки и сел прямо. — И дед. И мама. А Лили — нет.

— Все бубнит про темную магию? — спросила Петунья. — Мы с ней уже поругались из-за Поттера. Похоже, она все пропустила мимо ушей.

— А с Поттером разговаривать бесполезно, — вздохнул Северус, — он назло сделает.

— Ты не знаешь, с кем он помолвлен? — спросила Петунья.

— Мальсибер говорил, что с девицей Берк. Старая семья из священных двадцати восьми. Довольно богаты. Темные маги.

Петунья покачала головой.

— Ты за Лили не приглядишь? — спросила она. — Понимаю, что у тебя мало возможностей, но хоть что-то.

— Хорошо, — кивнул Северус, — но, правда, что я смогу сделать? Разве что заступиться, если ее при мне проклинать будут. Но я посмотрю. Давай лучше лимонад пить.

— Давай, — согласилась Петунья.

Лимонад был очень вкусным и прекрасно утолял жажду. Да и разговаривать про стекло и зелья было гораздо интереснее, чем про Поттера и Лили.

— А как готовят амальгаму? — интересовался Северус. — Это же тоже почти что зелье получается?

— Это особый сплав, — ответила Петунья. — Зельями обрабатывается поверхность стекла. Патенты на производство зеркал давно проданы, а вот флаконы для редких зелий и ядов — штучный товар.

— И тебе все придется делать в двойном экземпляре, потому что есть знаменитая коллекция целителя Шаффика, — закатил глаза Северус.

— Совсем уж дорогие флаконы я ему не дам, — хихикнула Петунья, — он же разумный человек — поймет.

— Это да, — кивнул Северус, — то, что уже попало в лабораторию, он не трогает. И про деньги все понимает. А вообще, он хороший человек. Дед с ним очень дружит.

— Мне он тоже очень нравится, — улыбнулась Петунья.

Они еще немного поболтали, договорились о доставке зелий. И Петунья отправилась к себе. Работать. Работа для нее теперь значила все.

Лето пронеслось с дикой скоростью.

Когда пришло письмо из Хогвартса, Лили намекнула, что не прочь съездить за покупками к школе одна, но эти поползновения были пресечены.

— Не умеешь себя вести, — сказала Петунья, выдавая деньги на покупки отцу, — путаешься с помолвленными парнями, значит — одна не пойдешь.

— Лили? — испуганно переспросила миссис Эванс. — Это правда? Доченька… Зачем тебе это надо? Ему, может, просто развлечься захотелось, а про тебя разговоры пойдут.

— К тому же Берки — темная семья, — сказала Петунья, — вот проклянет тебя невеста Поттера, что делать будешь? В старых семьях такие секреты есть, что потом никакой целитель не расколдует.

Лили стиснула кулаки, но промолчала. Миссис Эванс вздохнула. Мистер Эванс разочарованно глядел на младшую дочь.

— Лили, думай головой. Влипнешь в историю, что мы сможем сделать?

— Не влипну! — буркнула Лили.

Почему-то это прозвучало крайне неубедительно. Так что в Хогвартс ее отпускали с тяжелым сердцем. Вся надежда была на Северуса. А что он мог? Тут скорее понадеешься, что у Поттера хоть какие-то мозги есть, и он сам не заинтересован в скандале.

У Петуньи было готово несколько флаконов для хранения редких ядов и зелий. При их создании она не выкладывалась магически. Но работа была весьма кропотливой. Непрозрачный хрусталь нужно было покрыть очень тонкой пленкой змеиной желчи. Пленка должна была быть равномерной. А потом нужно очень аккуратно закрыть желчь соединением ртути и серебра, золота или меди. Времени это отнимало много, но результат того стоил. Принц был в полном восторге от образцов. Шаффик вздыхал.

— Подарю только один, — сказала Петунья, — вот этот.

— Да я все понимаю, — флакон моментально исчез в ящике стола, — это дорого.

— Закажем большую партию, — потер руки Принц, — готовьтесь. Уверен, что к вам тут же и другие обратятся.

— Да, — кивнула Петунья, — я понимаю. Но Мунго для меня всегда будет на первом месте. И это все знают.

Заказов действительно было много. От Риддла, от Руквуда, от леди Забини. От Блэков. Кое-кого из новых клиентов Петунья не знала, похоже, что ею заинтересовались и подпольные отравители. Но отказываться от денег было глупо. Доказательств чужих преступных замыслов у нее не было, а сами флаконы — не орудие убийства. К тому же это давало некоторую гарантию, что на нее не нападут.

Денег было много. Большую часть Петунья откладывала, планируя в дальнейшем работать с драгоценными камнями. Но на жизнь хватало. Она помогала родителям, полностью обновила свой гардероб. Работая в домах известных богачей, стоило позаботиться о внешнем виде. Мадам Малкин подобрала ей все, что нужно. Деловой стиль, дорогие ткани неброских цветов. Солидность и достоинство.

Яблони в саду дали большой урожай, миссис Эванс зашивалась с переработкой. И Петунье пришлось помочь матери с приготовлением джема. Часть яблок она сохранила под Стазисом.

Лили почти не писала, отделываясь парой строчек. А вот Северус присылал большие подробные письма. С ним переписываться было очень интересно. Он немного усовершенствовал систему освещения для картин. Делился своим планами, хвастался успехами. Петунья решила подарить ему на Рождество флакон из драконьего стекла. Пусть порадуется.

Весело отпраздновали Хэллоуин. Надвигались холода. Выпал первый снег.

А на Рождество грянул гром. Лили вернулась домой и оказалась беременной. И ее отчислили из Хогвартса. Это был конец.

— Девочка моя! — в полном ужасе пробормотала миссис Эванс.

— Поттер? — спросила Петунья.

— Я должен с ним поговорить! — поднялся мистер Эванс.

— Не ходи, папа! — схватила его за руку старшая дочь. — Ты не знаешь, какие это люди. Сын творит, что хочет, а отец считает, что так и надо. Если уж совсем скрыть не получится, то откупается. Мы для них не люди. Если ты и сумеешь добраться до Поттеров, то они вполне могут сделать тебе что-нибудь плохое. Пожалуйста, папа! Я поговорю с мистером Принцем, может быть, он что-нибудь посоветует. Хотя, что тут можно посоветовать…

Лили всхлипывала, сидя на диване. Она растеряла весь свой апломб и выглядела откровенно жалкой.

— Он… он сказал, что у него есть невеста, — пролепетала она. — Там договор, и он не может жениться на другой. А… а… я…

И она заплакала.

— Есть же зелья, — сказала Петунья.

— Я не стала их пить… — плакала Лили.

Все было ясно. Можно было не продолжать. Лили решила перехитрить всех и найти себе богатого жениха. А Поттер был не прочь развлечься с наивной магглокровкой.

— Ты-то с чего взяла, что он на тебе женится? — спросила Петунья. — Да еще на пятом курсе.

— Директор Дамблдор заключал браки в таких случаях, — шмыгнула носом Лили, — даже если беременности не было.

— Дамблдор в психушке, — напомнила Петунья, — ладно, не реви. Будем думать, что делать. Как бы еще Поттеры не заявились выяснять отношения.

Впрочем, по этому поводу Петунья волновалась совершенно напрасно — Поттеры не заявились. Их абсолютно не интересовал незаконнорожденный ребенок. Принц сказал, что сделать ничего нельзя. Лили повезло, что она Джеймса приворотным не опаивала. Иначе бы ее обвинили в краже крови. Сейчас же все было в подвешенном состоянии. Можно сделать аборт, но в пятнадцать лет это был большой риск. Да и вообще, маги на подобное смотрели косо. Официально аборты делали лишь в тех случаях, когда беременность была последствием изнасилования или темного ритуала. Противозачаточные зелья были доступны всем, даже студентам в Хогвартсе. Таким образом, вся вина падала на Лили, всем было ясно — она рассчитывала, что беременность поможет ей выйти замуж. Поттеры формально могли забрать ребенка, могли проклясть незадачливую девицу. Могли не вводить младенца в Род. Могли просто не заметить появления бастарда.

— Не стоит делать аборт, — сказал мистер Принц, — для репутации вашей дочери даже внебрачный ребенок не так страшен. Поговорят и забудут. Можно будет выдать ее за наивную обманутую и так далее. Иначе получится расчетливая непорядочная особа, которая поспешила избавиться от ненужного уже ребенка.

Лили сидела в углу дивана и с ужасом смотрела на взрослых.

— Я не хочу! — пробормотала она.

— Рожай, дочка, — вздохнула миссис Эванс, — раз такое дело — вырастим. Господи, за что?!

— А что нужно сделать, чтобы Поттеры отказались от ребенка Лили? — спросила Петунья. — Они ведь могут его отобрать? Страшно представить, как будут обращаться с малышом.

— Я посоветуюсь с Майклом, — вздохнул Принц, — если вы согласны взять ребенка, то можно что-то решить. Так действительно будет лучше.

Результатом переговоров стала официальная бумага от Поттеров. Они не претендовали на будущего ребенка, но Лили Эванс должна была поклясться, что не будет пытаться влиять на Джеймса, чтобы он признал малыша. И вообще искать встречи с кем-либо из Поттеров.

Зареванная Лили поклялась. Теперь оставалось ждать и что-то решать с будущим образованием.

— Хоть бы С.О.В.У. сдала, — проворчала Петунья, — тебя же никуда не возьмут.

— А ты и рада! — хлюпнула Лили.

— Ой, дура… Ничему тебя жизнь не учит…

Но что-то надо было решать. В Британии котировался диплом Хогвартса. Но туда путь был закрыт. Можно было попробовать подготовиться к экзаменам самостоятельно, но велик шанс, что Лили специально завалят. У членов экзаменационной комиссии были дети и внуки, любой мог представить себе, как ушлая девица пытается прибрать кого-то из них к рукам. Так что стоило подумать о загранице.

— Придется платить, — сказала Петунья после наведения справок в министерстве, — расценки мне выписали. А еще и с языком проблема. Собственно, остается Салемская Академия. Уровень образования там высок, преподавание на английском, есть возможность устроиться в Америке.

— И сколько стоит? — спросил мистер Эванс.

— За один учебный год — тысяча галлеонов. Это если перевести на наши деньги. Плюс — купить все необходимое. За проживание в пансионе тоже надо заплатить. Бесплатно только для своих, все иностранцы платят. Вот и посчитаем. Пятый курс Лили считаться не будет, так что еще три года учебы.

— Большие деньги, — пробормотала миссис Эванс.

— Заплачу, — вздохнула Петунья, — но Лили даст клятву, что до окончания учебы глупостей делать не будет. Получит диплом, устроится на работу — и пусть хоть в год по младенцу от разных отцов рожает.

Лили молчала. Похоже, что ей было уже все равно. К тому же ее часто тошнило, не помогали даже зелья.

В доме Эвансов теперь было мрачно. Не радовала даже новая мебель.

Северус написал письмо и попросил о встрече.

— Знаешь, — сказал он Петунье, — она мне сказала, чтобы я не лез в ее дела. Хотя я пытался ее отговорить.

— Ты не виноват, — вздохнула Петунья, — Лили очень упряма. Решила, что всех перехитрит. В Хогвартсе, небось, всю нашу семью полощут?

— Да, нет, не особо. Все знают, что Поттер тот еще подарок.

— А его невеста? Ей каково? Она Лили не проклянет?

Северус покачал головой.

— Проклинать нерожденного чревато. Джоан Берк заявила, что Лили сама на Поттера вешалась, а парни слабы. Но впредь она проследит, чтобы ничего такого не случилось. Так что Лили действительно стоит уехать.

— И здесь Дамблдор напортил, — вздохнула Петунья, — Лили заявила, что он в таких случаях заключал брак своей властью.

— У директора такое право есть, — кивнул Северус, — но ты же понимаешь, что далеко не все родители на такое согласятся. Блэки свою дочь за брак с магглокровкой из дома выгнали и с родового гобелена выжгли. Прюэтты тоже от дочери отреклись. А теперешний директор такими вещами не увлекается. Он себе не враг. У Дамблдора Орден Мерлина Первой Степени был, он дает некоторые привилегии.

Петунья кивнула. Дамблдор играл чужими судьбами, как хотел. Ох, Лили…

— Ты-то как? — спросил Северус.

— В след не плюют, если ты об этом. И заказов меньше не стало. А, плевать, вырастим ребенка. Деваться-то все равно некуда.

Пришли документы из Салема. Американцы не возражали против новой ученицы. Единственным условием, кроме оплаты в срок, был магический аналог пояса верности. Скандалы из-за скомпрометировавшей себя девицы были никому не нужны.

— Ничего, — сказала Петунья, — три года без секса не такая уж трагедия.

Мистер Эванс читал договор. Миссис Эванс смирилась с неизбежным.

— Сами виноваты, — сказала она, — не привили дочери понятий о морали. Чего уж теперь.

Лили затихла. Похоже, что до нее доходило, что она сама своими руками уничтожила все, что можно. Она часами сидела в своей комнате, глядя прямо перед собой. Петунья даже целителя пригласила.

— Как бы чего не натворила, — сказала она.

Осматривала будущую мамашу Патриция Кимберли.

— Все в порядке, — сказала та, — ребенок развивается нормально. А твоя сестра не собирается вытравливать плод или что-то делать с собой. Такая реакция бывает при насилии, но это не тот случай.

— Можно определить пол, или еще рано? — Петуньи было интересно.

— Мальчик, — ответила Патриция, отпивая глоток чаю.

Миссис Эванс вздохнула и улыбнулась. Она уже смирилась с рождением внука и устраивала детскую в четвертой спальне, которая так и не стала гостевой. Теперь же она могла действовать более уверенно. Петунья притащила матери кучу книг для будущих мам-волшебниц.

— Жалко, что у меня таких раньше не было, — вздохнула миссис Эванс, — насколько легче было бы жить. Мы с вашим отцом в таком ужасе были, когда у Лили выбросы начались. А тут все подробно и понятно. И игрушки развивающие, и упражнения. Зелья. Целители знакомые есть.

Петунья вздохнула. Магглы, родившие волшебника, были совершенно беспомощны перед детской стихийной магией. Не удивительно, что Лили такой выросла. Ведь ребенка, способного что-нибудь поджечь или взорвать, лишний раз наказывать поостережешься. Ничего, теперь у них есть вся доступная информация. Второй раз они ошибки не совершат.

Договор с Салемской Академией был подписан.

— А теперь ты дашь мне клятву, что больше не потребуешь и не попросишь у меня и у родителей ни кната, ни пенни, — сказала Петунья, продемонстрировав сестре документ. — Я прекрасно понимаю, что растить твоего ребенка придется мне, так что на большее не рассчитывай.

Лили замерла, потом резко кивнула и тут же четко проговорила слова клятвы, которые были написаны на листе пергамента. Магия скрепила договор.

Петунье было не по себе от этих резких слов, но она понимала, что Лили стоит в полной мере осознать, что она натворила. И натворила сама, на «темную магию» не спишешь. Дело еще и в том, что Лили действительно стоило уехать как можно быстрее. Ребенок должен был родиться в мае, так что три месяца у нее было. А потом лучше убраться подальше от Англии и Поттеров. Вдруг бы решили, что она затаилась и ждет возможности как-то повлиять на Джеймса. Этого допускать нельзя ни в коем случае.

Беременность Лили протекала довольно-таки легко. Истерик почти не было, разве что зверский аппетит появился, да непереносимость некоторых продуктов. Лили словно бы затаилась. Казалось, что она решила, стиснув зубы, перетерпеть не самый приятный период в жизни, чтобы потом начать все сначала.

Мистер Эванс немного сдал, но затем начал с удвоенной силой мотаться по блошиным рынкам и лавочкам старьевщиков, выискивая вещи для реставрации. Иногда ему попадались настоящие сокровища, ведь у него появилось чутье. Миссис Эванс вязала пинетки, теплые ползунки и пальтишки. В будущей детской появилась колыбелька, шкаф для игрушек, пеленальный столик, комод для белья.

И вот ярким майским днем Лили отправили в Мунго. Под дверью палаты сидела ее сестра. К ней подошел Шаффик.

— Да не волнуйтесь вы так! Пойдемте ко мне в кабинет, чаю выпьем. Первый раз может и не быстро быть. А целители у нас надежные. Все будет хорошо.

— Поттеров ведь известили? — спросила Петунья.

— Лорд Чарльз должен отсечь ребенка от Рода, чтобы мальчик не смог претендовать на наследство. Мы с Октавиусом проконтролируем, чтобы ни ребенку, ни его матери вреда не нанесли. Это не то же самое, что изгнание, малышу не повредит. Он просто будет Эвансом. И все.

— Это хорошо, — кивнула Петунья, — отец уже договорился в приходском совете. У мальчика будет маггловская метрика. Впишут родителями его и маму. Все и так все знают, но по бумагам никто не сможет придраться.

— Разумно, — согласился Шаффик, — пойдемте. Чай уже готов.

Немного позже к ним присоединился мистер Принц. Наконец их позвали к роженице.

В колыбели лежал довольно крупный младенец. Лили тяжело дышала.

— Возьмете малыша на руки, мисс Шервуд? — предложила акушерка.

— Он такой маленький! — Петунья осторожно взяла маленькое тельце. — Ой, какой!

— Как собираетесь назвать? — спросил Принц.

— Лили! — позвала Петунья. — Как ты его назовешь?

— Как хочешь, так и называй, — ответила Лили.

Принц и Шаффик переглянулись. Малыша снова положили в колыбель. В палату вошел лорд Поттер.

— Но имя нужно для ритуала, — сказала Петунья.

— Поторопитесь, у меня не так много времени, — брезгливо проговорил Чарльз Поттер.

Петунье вновь пришлось брать все в свои руки.

— Хорошо. Пусть будет Генри. А второе имя Питер, в честь папы. Генри Питер Эванс.

Лили это никак не прокомментировала. Лорд Поттер равнодушно проговорил формулу отсечения. И ушел.

— На самом деле, так гораздо лучше, — заметил Шаффик, разливая вино по бокалам, когда они втроем вернулись в его кабинет. — Ваша сестра уедет, так что ей лучше и не привязываться к ребенку.

— Но она же будет его кормить, — не очень уверенно проговорила Петунья.

— Посмотрим, — сказал Принц, — время покажет.

— Кого бы мне пригласить в крестные? — поинтересовалась Петунья.

— Выбирайте Майкла, — усмехнулся Принц, — он точно не откажет.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся Шаффик, — я буду хорошим крестным. Научу мальчика ставить диагнозы. И покажу ему коллекцию флаконов.

Теперь можно было провести в палату к Лили родителей. Миссис Эванс бережно взяла на руки внука.

— Какой хорошенький! — проворковала она. — Генри! Гарри!

Свежеиспеченный дед с интересом заглядывал через плечо жены.

— Мистер Шаффик согласился быть крестным, — сказала Петунья.

— Лили, ты как себя чувствуешь? — спросила миссис Эванс. — Хочешь чего-нибудь? Мы с папой фрукты принесли. И твой любимый пирог. Целитель сказал, что можно.

Петунья выложила из пакета угощение. Поставила в вазу букет роз.

— Тебе запах не мешает? — спросила она.

— Нет, спасибо за цветы.

Лили смотрела на мать с ребенком на руках. Миссис Эванс передала малыша мужу. Тот широко улыбнулся Гарри.

— Значит, второе имя мое? — спросил он. — Спасибо! Здравствуй, Гарри!

Петунья вручила акушеркам традиционную плату. Об обычаях ее просветил мистер Принц. Набор новеньких пеленок занял место не полке.

— Через три дня можете забирать маму и ребенка, — сказала акушерка. — А сейчас им нужно отдохнуть. И покушать.

— Хорошо-хорошо! Спасибо вам огромное!

— Такого маленького, наверное, через камин нельзя? — спросила Петунья. — Аппарировать с ребенком я точно не решусь.

— Камином можно, — махнула рукой акушерка, — маленькому магу не повредит. А этот точно будет сильным волшебником, помяните мое слово. Есть легенда, что таких малышей целует в лоб сама Моргана, чтобы даровать здоровье и удачу. Бывает, что родители не рады ребенку. Сами знаете. Но раз уж так вышло, то благословение Морганы еще сильнее будет.

— Малыш ни в чем не виноват, — вздохнула Петунья, — и мы все ему рады. А удача и здоровье в любом случае лишними не будут.

И Эвансы отправились домой.

— Ну вот, — миссис Эванс еще раз оглядела детскую, — скоро тут будет малыш.

Петунья кивнула. Комната была очень милой. Обои они поклеили с веселыми мишками. Плафон для люстры она сама сделала с красивыми цветами и бабочками. Ничего, что мальчик, наверняка, ему понравится. Как и ночник-фонарик с птичками.

Три дня пролетели как один, и вот уже сестры Эванс и новорожденный Гарри камином отправились в Годрикову Лощину.