Вопреки

Глава 33. Слияние с тьмой и смерть.

— Судя по твоему одеянию, выходить за границы леса ты не планируешь? — задал вопрос Элбринор, когда мы продолжили путь.

— Мне нужен кристалл, — произнес я. — Он доверху напитан тьмой, и я рассчитываю, что это поможет мне пройти с ней слияние.

— Слияние с тьмой? — замер на месте эльф, а в его эмоциях я уловил толику страха. — Зачем тебе это? Зачем тебе тьма? Она слишком опасна, даже для дракона.

— Я скажу тебе всего лишь одно слово, а точнее имя, — повернувшись к эльфу и, твердо встретив его взгляд, проговорил я. — Хорн.

Вот тут-то толика страха, что витала на границе мыслей Элбринора, вспыхнула сверхновой и заполнила все его сознание. Я прочитал в его глаза многое из прошлого. Увидел выжженные земли, на которых когда-то цвела жизнь. Увидел целые луга, заполненные мертвыми телами разумных разных рас. Прочувствовал всю ту боль, что испытывает отец, навсегда потеряв сына в хороводе хаоса. Эльф не понаслышке знал, что такое внимание Влыдки хаоса, и он чертовски этого боялся.

— Сколько осталось? — с трудом справившись с эмоциями, спросил Элбринор.

— Год, — пожал я плечами. — Может чуть больше, а может и меньше.

Я осознанно пошел на этот риск, раскрывая тайну. Мне нужны всего его знания, весь его опыт. Во мне горела надежда, что при такой угрозе он не будет утаивать те знания, что ему удалось вырвать из пучины небытия. Мне нужны были любые козыри, лишь бы не проиграть надвигающейся буре. Все слишком серьезно, чтобы действовать по правилам.

— Я услышал тебя, Дарт, — чересчур резко кивнул эльф. — В ближайшее время я озабочусь тем, чтобы передать тебе знания о нашей магии. Ну а насчет слияния, могу посоветовать только одно — будь осторожен. Тьма не прощает ошибок.

Элбринор на прощание кивнул и оставил меня в гордом одиночестве. Даже уароны все последовали за ним, видимо чувствуя то смятение, что поселилось в его душе.

Проводив эльфа взглядом до того момента, пока он не скрылся за листвой, я собрался с мыслями и продолжил путь к кристаллу. Во мне теплилась надежда, что все эти предостережения окажутся пустым звуком, и близость к тьме поможет мне в слиянии. В очередной раз я со злостью вспомнил долбанного жреца Семиликого, из-за которого потерял впустую практически три месяца своей жизни. Еще больше печалила сорванная попытка на слияние с воздухом и возможно смертью. Надеюсь, с тьмой все будет по-другому. Хотелось в это верить.

Десять минут путешествия по лесу немного привели мои мысли в порядок. Мне удалось унять раздражение и злость, что, как известно, плохие советчики. Уже с холодным разумом я вышел на поляну, в центре которой все так же висел темный кристалл. С тех самых пор, когда я впервые его увидел, здесь практически ничего не изменилось. Пожалуй, только дымка стала чуть плотнее, нежели была, или это просто обман зрения.

Сейчас вокруг никого не было. Я прошел по поляне, вдыхая приятный аромат, растущих здесь цветов, и оказался в нескольких метрах перед кристаллом. Как и в прошлый раз меня поразила та мощь, что была заперта внутри. Тьма бурлила, словно грозовое облако черного цвета, и медленно перекатывалась, сочетая в себе визуализацию клубов дыма. Слишком густого дыма.

Когда я оказался так близко, то смог с уверенностью сказать, что не ошибся насчет уплотнения дымки. Очертания кристалла хоть и были видны, но дымка вырывалась из него и зачастую практически полностью скрывала все под собой. Я подошел на расстояние вытянутой руки, замер и прикрыл глаза. Мой слух тут же заполнил легкий гул, что шел изнутри кристалла, а желание к нему прикоснуться засело в голове навязчивой мыслью.

— Ладно, посмотрим, что ты за зверек такой, Тьма, — тихо произнес я, делая шаг вперед и присаживаясь перед кристаллом в позу лотоса.

Небольшое усилие и мысли из головы выдуваются порывом ледяного ветра, оставляя меня в безмятежном состоянии покоя. Вдох, выдох. Разум освобождается от оков и тянется навстречу дымке. Секунда, вторая и сознание переходит в медитативное состояние, тогда как я все еще ощущаю себя целостным. С источника медленно спадают любые ограничивающие рамки, а рука тянется навстречу камню. Несколько мгновений, и моя ладонь касается шероховатой поверхности кристалла. Тут же ее словно пронзают сотни тонких иголочек, не причиняя, в прочем боли. Тьма начинает сгущаться как раз напротив плоти. Дымка собирается и все плотнее сжимает ладонь, поднимаясь по запястью к предплечью и выше. Страха не было, как и любых других чувств. Полный штиль и отсутствие любых мыслей. Снова глубокий вдох, словно перед нырком в воду, и я начинаю тянуться навстречу этой силе. Сначала аура соединяется с дымкой, потом эта самая дымка несмело проникает в мой источник, а следом и разум распахивает свои двери. Миг, ярчайшая вспышка прямо перед глазами и сознание рушится с хрустальным звоном, словно разбитое зеркало. Я практически не осознаю себя, смутные воспоминания о себе или не о себе? Дракон? Человек? Мысль? Что такое мысль? На передний план понимания вырываются сотни осколков моего разума, и именно за один из таких я и ухватился.

Болючий спазм пронзил легкие и заставил закашляться. Я тут же ощутил весь спектр того момента, когда в тебя пытаются влить что-то тягучее. Сознание возвращалось медленно и какими-то рывками. Первое, что я смог почувствовать, после резкой боли в легких, был стальной привкус крови. Именно ее пытались в меня влить, причем насильно и явно против моей воли. Когда я это понял, сознание вернулось в один момент, как и все остальные чувства. Я открыл глаза и уставился в ночное небо с тысячей горящих звезд. Где-то сбоку раздавались крики боли, а боковым зрением я улавливал отблески костра.

— Поднимите этого хараге! — раздался со стороны сухой властный голос и меня тут же подхватили под связанные за спиной руки и поставили на колени.

Мне дали десяток секунд на осознание той картины, что была передо мной, а после сильнейший удар по лицу, который отправил меня землю. Только вот плевать я хотел и на удар и на боль и вообще на все, что связано с моим телом. Меня беспокоило другое, а именно место, где я нахожусь и окружающие разумные.

С двух сторон от меня в полном боевом облачении находилась двойка темных эльфов. Темный металл доспехов, парные клинки за спиной и, горящие алым, глаза. В паре метров передо мной, так же связанными и на коленях стояли четверо светлых эльфов. Взрослые мужчина и женщина, а так же две девочки лет по двенадцать. На их телах практически не было живого места: множественные порезы, из которых сочилась кровь, темные синяки и дорожки из слез. У них за спиной стоял третий дроу. Жесткий волевой взгляд, грубый шрам через левый глаз и чистая ненависть в оставшемся правом.

А на заднем плане полыхал светлый лес. Высокие мэллорны с домами на них, горели черным пламенем, подобным тому, что могу призывать я. Звуки сражения и далекие раскаты магических взрывов заставляли сотрясаться саму землю. Деревья стонали, но были не в силах выдержать черное пламя, имя которому — Тьма. Их боль наждачкой проходила по моим нервам, заставляя скрежетать зубами, в бесплодных попытках вырваться из пут.

Это совершенно точно не могло быть реальностью, но оно таковой являлось. Я почти всегда мог различить, где наваждение или иллюзия, а где настоящий мир. Даже тогда, когда мой разум боролся с осколком Вестника, я ощущал что-то неправильное в окружении. Сейчас же весь мой разум, все мое тело орало, что вокруг реальный мир, а не глюки.

Попытка призвать к источнику, не увенчалась успехом — его просто напросто там не было. Чешуя, когти? Тоже мимо. Я не чувствовал себя драконом и это пугало.

— Арвиил, Арвиил, как же ты слаб, без поддержки своих богов, — подойдя ко мне и присев на корточки, заговорил одноглазый дроу. — А ведь ваш лес уже горит, и где же тот самый гнев лесов? Где кары, которыми пугали нас жрецы? Где все это? А я отвечу. Сгорели вместе с богами!

Дроу хлестко ударил меня ладонью по лицу, а после схватил за волосы и вновь поставил на колени.

— Продолжайте, — махнул он стоящим рядом дроу.

Один из них бросил какое-то слово и меня парализовало. Он подошел ближе и с силой распахнул мне рот, тогда как второй, играючи подошел к четверке эльфов и резким взмахом когтей, разорвал горло у мужчины. Кровь полилась бурным потоком, но была тут же поймана магией, и этот самый поток направился прямиком к моему лицу. Крики оставшихся светлых я практически не слышал, весь слух занимал еле слышный шепот, что набатом стучал в голове.

Кровь под напором стала вливаться в горло, а я захлебывался, но был не в силах что-либо предпринять. Дыхание сперло, боль разрывала меня изнутри, а всем вниманием полностью завладел шепот, который предлагал мне избавление от боли. От настойчивого шипения хотелось закрыться, спрятаться как можно дальше, только вот ничего из этого я сделать не мог. С каждой каплей крови мой разум оказывался под влиянием дурмана, и мне все сложнее удавалось удерживать себя в сознании.

«- Это все иллюзия, бред, игры разума!» — я мысленно пытался убедить себя в нереальности происходящего, но ничего не получилось.

Когда поток крови закончился, и с тела сняли заклинание, я мешком рухнул на землю и попытался вдохнуть хоть каплю воздуха. Легкие отказывались дышать, они были заполнены кровью, а в глазах мелькали красные пятна.

Вновь рывок со стороны и я снова оказываюсь на коленях, а дроу держит кинжал у шеи женщины. Та смотри на меня с мольбой в глазах и легким безумием. Все трое пленников так же были под каким-то заклинанием, которое не позволяло им шевелиться.

Темный очень медленно стал двигать кинжал по шее эльфийки, оставляя неглубокий разрез, который, в прочем, тут же стал обильно кровоточить. Я попытался было дернуться, но не смог. Вместо боли во мне стала зарождаться волна ненависти, которая очень быстро сменилась черной злобой. Глядя мне в глаза, дроу улыбался, даже скалился, но взгляд его был холоден. Я же, уже через полминуты был буквально переполнен яростью, что стала вырываться из меня сиплым рычанием, даже не смотря на сдерживание магией.

— Замечаааательно, — протянул темный. — Дай выход ярости, дай выход той злости, что живет в твоей душе. Без этого ты не сможешь их спасти!

Осознав, что говорит темный, я попытался взять себя в руки и как-то успокоиться, но это возымело обратный эффект. Внутри меня стал оживать кто-то другой, кто-то, чьи чувства стали заменять собой мои собственные. Жажда убийства, ненависть, злость на весь мир и кровавое безумие. Видя все это, дроу улыбался еще ярче, он наслаждался каждым мгновением, пока резко не вернул себе невозмутимость.

— А теперь скажи мне, мой друг Арвиил, кого из них мне следует убить, а кого оставить в живых? — пронзая меня своим холодным взглядом, спросил дроу. — Умрет только лишь один. Выбери кто.

Незначительный взмах рукой и с головы спадает заклинание, а я понимаю, что могу говорить. Затуманенный разум пытается выбраться из этого омута безумия, а чужая личность начинает доминировать.

— Убей девчонок! — хриплю я и не узнаю свой голос. — Пусть их мать живет. Пусть живет с той мыслью, что их больше нет!

— Наконец-то! — довольно прошипел дроу и двумя резкими взмахами перерезал горло детям, тогда как эльфийку просто отбросил в сторону.

Я успел увидеть благодарность в глазах женщины, и эта вспышка прояснила мой разум. Мысли перестали разбегаться, как тараканы при включении света, а пелена дурмана немного развеялась. Зато чужой разум полностью пропал, и я даже успел обрадоваться, пока не осознал, что довольно улыбаюсь, смотря на то, как из тел детей толчками выходит жизнь. Чужой разум никуда не исчез, а слился с моим, или разумом этого тела. Я уже ни в чем не был уверен. Зато, когда девченки испустили свой последний вздох, и я увидел, и даже прочувствовал, как душа покидает их тела, во мне появилась четкая уверенность лишь в одном — все окружение реально. С этой мыслью в памяти всплыли обрывки воспоминаний о прошлой жизни этого тела. Вот парень по имени Арвиил играется с двумя своими сестрами, а их счастливая мать, наблюдает за ними со стороны. Вот еще не муж, но уже не мальчик, сражается на равных со своим старшим другом, который пытается подловить его хитрыми приемами, ведь в честном бою он проигрывает. Вот этот же самый друг спорит с Арвиилом, заставляя того принять его точку зрения, что текущий уклад жизни — это путь в небытие. А когда не удается, бросает презрительную усмешку и уходит. И вот сейчас этот самый друг стоит передо мной в своем новом обличии темного эльфа.

— Ты все-таки получил свое могущество, Ваархол, — прохрипел я, не переставая улыбаться.

— Ты прав, друг мой, — улыбнулся в ответ темный. — И теперь мы вдвоем сможем смести всех, кто встанет у нас на пути. Сила, даруемая темными богами, безгранична. Никто не сможет противостоять ей! Никто не сможет выстоять перед Тьмой!

— Ты прав, — кивнул я, расслабляясь и принимая в себя тьму.

Что-то мерзкое и склизкое стало подниматься по телу и заполнять собой душу. В теле появилась невиданная до этого легкость, а мощь, зарождающегося источника, поражала. Я чувствовал силу, безумную и неподвластную, словно гигантский оползень, который уже сошел вниз, и его не остановить. Ощущал, как под этим напором меняется цвет моей кожи, как набирают силу другие, более низменные желания. Власть и похоть рождают из светлого эльфа кого-то другого. Тьма словно игралась с пластилином, комкая души светлых в то, что ей хотелось.

— Поднимись, друг мой, — громом раздался голос Ваархола. — Прими эти клинки, как знак твоей верности Тьме.

Я перевел затуманенный взгляд на своего друга, и увидел в его руках два тонких изящных меча, на лезвии которых черным цветом горели руны. Когда-то эти мечи были отличительной чертой светлых жрецов. Какая ирония, что сейчас они в руках темных.

Протянув руки, я принял этот дар и с наслаждением отметил их легкость и смертельную изящность. Как же я жаждал их заполучить, когда был еще мал. Прямо-таки грезил, что когда вырасту, стану достаточно сильным, чтобы поступить на службу к жрецам и стать их гвардейцем. Сейчас же, когда все это погрязло во лжи, эти клинки послужат очищением для этого мира.

— Твои чувства, твои эмоции — это бальзам для моей израненной души, — щурясь, словно довольный кот, проговорил Ваархол. — Утоли мое любопытство, почему именно девчонки?

— Здесь все просто, — пожал я плечами и сделал несколько пробных взмахов. — Лучше умереть, чем стать сосудом для тьмы!

Молниеносный рывок вперед, к своему бывшему другу и один из мечей разрубает появившуюся защитную полусферу, тогда как второй, с легкостью проходит шейные позвонки, отделяя голову от тела. Его двое подручных спохватились слишком поздно, и все что они успели, так это достать клинки. Несколько изящных пируэтов на грани возможностей тела и еще две головы падают на пол.

— Спасибо, но я не из тех, кто слепо следует по пути, — громко произнес я в никуда. — Всегда презирал фанатиков, которые не имеют собственной головы на плечах. Власть? Сила? Смешно. У меня все это есть.

Раздавшийся безумный смех был мне ответом. За моей спиной появилось что-то громоздкое, чья тень заслонила всё. Я медленно обернулся, уже догадываясь, что там увижу. И я оказался прав. В нескольких метрах передо мной стояла та самая эльфийка, которая была для этого тела матерью. А за ее спиной возвышался огромный паучий силуэт с торсом темной эльфийки.

— Ты слишком самонадеян, смертный! — прошипела Ллос губами женщины. — Никто, слышишь, никто не в силах противостоять Тьме! Либо ты будешь подчиняться, либо все, кто тебе дорог умрут в страшных муках! Что же ты выберешь, герой?

— Тьма это всего лишь орудие, — твердо встретив взгляд древнего божества, и ощущая его темную мощь, пожал я плечами. — Хочешь, я открою тебе секрет, великая Ллос? Совсем скоро ты станешь забвением и всё, что останется от твоего культа, так это пятерка дроу, которые будут скрываться от мира по темным подземельям. Это твое будущее, а не власть над Араоном.

По мере того, как я говорил, я всем телом ощущал, как вокруг богини собирается колоссальная мощь. Она черным вихрем закручивалась за ее спиной, и его очертания ни с чем нельзя было спутать.

— Кто ты? — мне показалось, или я услышал в вопросе Ллос страх?

— Я Черный дракон Араона, — хмыкнул я, отбрасывая два клинка в сторону и чувствуя, как по моему телу зазмеилась чешуя. — А вот кем станешь ты? Воспоминанием.

Бешенный паучий рев заполнил все окрестности, и богиня выпустила на меня вихрь черной энергии. Я еще успел заметить, как тьма покидает тело эльфийской женщины, а в ее взгляде, брошенном на меня, светится благодарность. Миг, и тьма со всей своей губительной мощью обрушивается на меня, но не для того, чтобы уничтожить, а для того, чтобы превратить в сгусток тьмы и присоединить к вихрю. Сознание вновь раскололось на сотни осколков, часть из которых наслаждалась безумием тьмы, а вторая скорбела по своим сестрам.

Вихрь прошелся по всем окрестностям, убивая то, что осталось от жителей светлого леса. Большая их часть, в этой тьме навсегда потеряла себя, превратившись в тех, кого сейчас называют дроу. Ну а те, кто погиб до этого чудовищного всплеска, смогли найти покой в небесных чертогах. Я чувствовал каждую душу, что проигрывает тьме и склоняется перед ней. Чувствовал так же и тех, кто сопротивлялся, чтобы в муках погибнуть и быть поглощенным богиней. Тьма многогранна и именно эту грань — грань всепоглощающего зла, я здесь увидел.

Когда вихрь утратил свою силу, меня выкинуло из него, словно плохопереработанное сырье. Впрочем, именно так я себя и ощущал. Опустошенным и разбитым. Слишком много смертей прошло через меня, как через часть этого темного вихря. Слишком много боли я успел впитать, прежде чем сила заклинания развеялась, оставляя после себя выжженные земли и мрачную черную пустыню. Я еще успел приподняться на локтях, находясь все в том же теле, как мой разум потух, словно кто-то нажал на кнопку.

Следующий раз я начал приходить в себя от звука льющейся воды. Хотелось бы поверить, что все уже позади, но я сильно в этом сомневался. Ощущение тела возвращалось долго и неохотно, как впрочем, и все остальные чувства. В этот раз, видимо для разнообразия, первым вернулось зрение. Я распахнул глаза и обнаружил себя лежащим в шикарной просторной ванне. Массивная металлическая бадья, отдающая золистым цветом, широкие полки по бокам и резной бордюр там же. Первым делом я по-быстрому провел ревизию своего организма и тела, в котором оказался на этот раз. Тело было не мое, а какого-то паренька лет двенадцати. Доступа к магии так же не было, а зрение и вовсе периодически сбоило, насылая на картинку полотно густого тумана.

Я успел, как следует оглядеться по сторонам, прежде чем мутная пелена накатила волной, чтобы спустя секунд десять вновь уйти прочь. Ванна стояла прямо в центре очень просторного помещения, в котором кроме нее самой ничего не было. Этак пятнадцать на пятнадцать метров, с двустворчатой дверью позади меня и двумя широкими окнами, что располагались прямо по направлению взгляда. Все стены были выполнены в белых тонах, с узорчатой лепниной кремового цвета. Окна имели широкие рамы с идеально-прозрачным стеклом, за которым, от порывов ветра, колыхались кроны деревьев.

Я попытался выбраться из ванны, но приподняв корпус, понял, что ноги не слушаются. Опустив на них руки, вынужден был признать, что я их даже не чувствую. Теплая вода уже не казалась такой приятной, а ветер за окном заставлял насторожиться. Слишком яркий солнечный день и полная тишина вокруг. Настолько тихо, что я слышал собственное дыхание, а биение сердца набатом отдавало в ушах.

— Чуууууудно, — протянул я. — Инвалид в глубокой ванне с водой. И правда, что может пойти не так?

Вновь ощущение, что вокруг именно реальность, только добавляло нервозности, а помня предыдущий опыт, ничего хорошего от окружения ждать, не приходилось. И если в прошлый раз я примерно знал, что происходит, то сейчас попросту терялся в догадках. К чужим навеянным чувствам и эмоциям я был готов. Не в первый раз со мной такое случается. А разделять разум на два потока с совершенно разным восприятием, нас учили еще в АМИ. Так что попытка поиграть с моим разумом вышла довольно слабой. Знали, проходили подобное.

Сейчас же я банально не знал к чему готовиться. Вокруг не было никакой тьмы, темных эльфов или любых других проявлений возможной агрессии. Приятной температуры вода, спокойный теплый свет от магических светильников и успокаивающий запах каких-то добавок для ванны. Какого, спрашивается, хрена?

Словно в ответ, на мой незаданный вслух вопрос, дверь за спиной отворилась, пропуская в комнату отголоски повседневных звуков и юную девушку в платье горничной. В руках она держала широкий металлический поднос с высокими ножками под ним. Девушка прошла ближе ко мне, избегая смотреть в глаза, и поставив поднос вплотную к ванне, быстро удалилась. Когда за ней захлопнулась дверь, я быстро осмотрел все то, что она принесла, и только хмыкнул. На подносе лежала пушистая мочалка синего цвета, брусочек черного мыла и небольшой камешек, похожий на пемзу.

Ответов однозначно не прибавилось. Все, что мне оставалось, так это прикрыть глаза и постараться расслабиться. Благо обстановка позволяла, как и теплая вода, вместе с приятным фруктовым ароматом.

— Итак, что мы имеем? — начал я говорить вслух, но тут же прервался, ощутив руки у себя на плечах. — Что за...

Я хотел повернуться, чтобы посмотреть кто это, но не успел ничего сделать. Меня с силой погрузили под воду, а чужие ладони сжали плечи стальными тисками. Мои попытки что-то сделать, как-то вырваться из захвата, не приносили никаких результатов. Сложно это, когда ты находишься в теле двенадцатилетнего щуплого пацана. Сквозь толщу воды я смог увидеть, что надо мной склонился разумный, в черной маске, повторяющей формы человеческого лица. Она была целиковой и только лишь ярко-голубые глаза с холодным равнодушием смотрели за моими бесплодными попытками. Я рвался изо всех сил, только зря расходуя остатки кислорода. Пытался царапаться и бить по рукам неизвестного, но все было тщетно. Воздух закончился слишком быстро и легкие стали нестерпимо гореть огнем. Ничего во мне не просыпалось, ни драконьей ярости, ни отголоска источника — ничего.

Из последних сил я выкинул руку вверх и смог сорвать с неизвестного маску. Под ней оказалось молодой парень, лет восемнадцати, но с жесткой ухмылкой на лице и г-образным шрамом под левым глазом. Паника стала охватывать мой разум, и желание вдохнуть оказалось сильнее меня. Но как только я раскрыл рот, в безмолвном крике, в меня тут же хлынул поток воды, который быстро добрался до легких и стал их заполнять. Взгляд стал мутнеть, красная пелена перед глазами постепенно застилала весь взор, а нестерпимая боль в груди заняла весь рассудок. Я умирал и понимал это так же ясно, как и понимал, что вокруг реальность и ни капли иллюзии. Я умирал, и это было чертовски больно. Последний миг затухающего разума, последнее мгновение всепоглощающей боли и черная пустота вокруг.