Вор

Она знала? Помнила, кем была, что собиралась тут делать?

Соран медленно встал. Одной рукой он держал открытую книжку заклинаний. Он не осмеливался читать заклинание до последнего мига, ведь вспышка магии точно привлечет внимание единорога к нему.

— Ну же, — шептал он. — Мисс Бек, ведите его к себе.

Словно в ответ на его слова, девушка усилила пение, сделала голос громче. Чары единорога влияли на нее, смешивались с ее песней, превращая ее смертный голос в нечто прекрасное, поразительное. Слова стали не важны, остался чистый звук, золотая гармония, которая пронзала сердце.

Она не собиралась двигаться.

Соран потрясенно смотрел, парализованный от осознания. Девушку поймали чары единорога. Она собиралась пустить его к себе, и она не успеет убежать из ловушки. Единорог активирует магию, и они оба будут пойманы.

Тогда он порвет ее на кусочки.

Как близко он был? Соран не знал точно, мог лишь оценить по песне, льющейся из ее рта, по ряби силы в пустом воздухе. Единорог был близко. У него были мгновения, может, лишь одна секунда на решение, чтобы рискнуть всем.

Соран вскочил и замахал руками.

— Эй! Сюда! Сюда, однорогий монстр!

Песня девушки оборвалась.

Она закашлялась, отшатнулась на шаг. Ее волосы упали на лицо, но она отбросила их, повернулась к нему, глаза все еще были ошеломленными от сияния чар. А потом она моргнула, встряхнулась, и ее лицо прояснилось.

Ее глаза расширились.

— Бегите! — завизжала она.

* * *

Это было так красиво. Красивее, чем она помнила, чем она представляла.

Единорог вышел из леса на поляну с ольхой, и вся душа Ниллы взлетела от вида. Он был таким большим и красивым! В этот раз он не казался маленьким и изящным, как до этого. Он был большим, размером с боевого коня. Но каждое его движение было идеально грациозным, размеренным. Его роскошная грива блестела, белые пряди переливались, пряди трепал ветерок, и шрамы в крови на белом боку отражали свет солнца, как отполированное серебро с бриллиантами.

Нилла посмотрела на существо, и ее разум взорвался с болью вопросом. Почему? Почему кто-то хотел навредить такой идеальной красоте? Почему кто-то не хотел отдать жизнь, конечность, душу, все этому чудесному существу?

Где-то в ее разуме что-то извивалось и кричало:

«Дура, он тебя очаровывает! Он поймал тебя чарами, и ты просто стоишь и позволяешь ему идти к тебе, чтобы убить!».

Но тот голос она не слушала. Это была старая Нилла, которая не понимала силу и величие единорога.

Нилла подняла ладонь, протянула руку, манила единорога ближе. Он сделал шаг, и мир вокруг пропал за тенью, стал нереальным, по сравнению с сияющей аурой той души. Едва понимая, что делала, Нилла повысила голос, запела громче. Это была еще одна песня из таверны, которую она выучила темной ночью в переулке Драггс. Но она изменялась, слетая с ее языка, сливаясь с песнью единорога в гармонии, которая заставляла ее сердце стучать быстрее, пытаясь вылететь из ее груди.

Глаза единорога пылали, как две яркие луны, жидкие и бездонные, полные обещаний и гибели. Единорог приблизился и опустил голову, его рог сверкал. Нилла видела опасное острие, отчасти не понимала, как он отрос поле того, как сломался вчера. Но это была не настоящая мысль. Просто неприятное гудение голоса на задворках разума.

Еще шаг. Раздвоенное копыто опустилось, сминая листья и прутья, сотрясая мир вокруг.

Еще несколько шагов, и тот рог пронзит грудь Ниллы, и она перестанет петь ту чудесную песню. В смерти ее голос станет идеальной красотой, как сам единорог, и…

— Эй! Сюда! Сюда, однорогий монстр!

Тот голос… Это была часть этого мира.

Он трещал в мерцающей реальности вокруг нее, ломал гармонию песни, пронзая ее душу человечностью.

Нилла подавилась своим голосом, и ее связь с единорогом разбилась. Потеря связи ударила по ее духу, и она чуть не согнулась от боли. Единорог взмахнул головой, отвел рог от нее, и Нилла повернулась, искала то, что посмело помешать ее единению с идеальным.

Растрёпанный мужчина стоял за кустами в нескольких ярдах от нее, он подпрыгивал и махал руками. Безумец…

Нет, стойте. Она его знала. Она знала это волосатое лицо, она знала эти сверкающие от паники глаза.

Это был маг. Это был Соран Сильвери. Она пришла сюда с ним, да? Она пришла…

Единорог бросился. Глаза Ниллы расширились, ее разум встал на место, чары были временно сломаны. Она уже не видела огромное сияющее идеальное существо. Это был пылающий скелет, скалящий большие окровавленные клыки. Он бросился к Сильвери, его рог был опущен, готовый пробить грудь мага.

И он не видел этого.

— Бегите! — завизжала Нилла.

Маг повернулся и бросился в сторону, в гущу деревьев. Единорог пронесся мимо, его копыта терзали землю там, где он стоял миг назад. Монстр повернулся, глаза пылали, как шары огня.

Сильвери появился меж двух деревьев левее от Ниллы, и она увидела, как он открыл книжку заклинаний, поднял ее. Она видела, как его рот двигался. Боггарты, он собирался стоять там и читать заклинание, ожидая, пока единорог его растопчет?

Она тряхнула запястьем, и ножик вылетел в ее ладонь. Она подбросила его и поймала кончик пальцами.

Единорог смотрел на мага, сделал два широких шага, готовясь к броску.

— Эй! — закричала Нилла.

Единорог повернул к ней голову, огонь бежал по его шее и плечам. Широкие ноздри раздувались, оттуда вылетал темный дым.

Нилла отодвинула руку и бросила. Кинжал — клинок фейри от ее матери — крутился в воздухе, сверкая, как комета.

Он вонзился клинком в правый глаз единорога.

Ревущий крик послал волну шока по воздуху, сбивая Ниллу с ног. Мир кружился сверху, тьма и свет мелькали. Она теряла сознание? Нет! Она не могла! Она поднялась на локти, качая головой.

Единорог несся к ней, смерть горела в его глазах. Она сдавленно вдохнула. Лицо отца появилось перед глазами. Она успела подумать:

«Прости, папа. Я тебя подвела», — еще вдох, и…

Широкая спина в грубой мантии перекрыла обзор. Маг стоял перед ней, большой пылающий меч появился в его поднятой руке. Он был таким ярким и горячим, словно маг призвал звезду с неба и придал ей иной облик.

Единорог затормозил, сминая землю, чуть не сел на круп. С воплем, который как-то казался прекрасной музыкой, которая могла разбить сердце, он вскинул голову, направляя рог.

Маг этого не видел. Он смотрел не в ту сторону, все еще стоял настороже между ней и единорогом, но слепой.

— Справа! — закричала Нилла. — Сейчас!

Он повернулся, сделал шаг назад и опустил меч, когда единорог бросился. Вспышка света и магии, хлопок. Нилла упала, закрывая руками лицо, чтобы спасти глаза. Она сжалась на боку в комок, чтобы превратиться в маленький невидимый мяч.

Волна магии прокатилась мимо. Ей нужно было двигаться. Она не могла просто дрожать и ждать, пока единорог добьет ее. Всхлипнув, она убрала руки, приподнялась и огляделась.

Она увидела комок конечностей и мантии. Маг Сильвери… оглушен? Или мертв? Пылающий меч все еще ярко горел, вонзился в землю недалеко от нее. Огонь лизал клинок до рукояти, но она не горела.

Единорог лежал на боку под разбитым стволом юной сосны справа от нее. Нилла нашла его взглядом, и магия со светом пробежала спазмом по его жуткому телу, похожему на скелет. Он ударил одним копытом, другим. А потом поднял голову, щелкая зубами, ударяя рогом. Один глаз был массой серебряной крови, кинжал еще торчал оттуда. Другой глаз потемнел, пылал ярко, как факел.

Единорог неуклюже поднялся на ноги. Длинный рог уже не сиял, он был сломан пополам, края были неровными и опасными. Он издал еще вопль боли, звук сотрясал воздух, задел Ниллу с такой силой, что она понимала, если бы ужасные чары попали по ней, они подавили бы ее. Но единорог не целился, и она все еще управляла собой.

У нее был миг, чтобы принять решение. Лишь миг.

Она вскочила на ноги и бросилась к пылающему мечу. Огонь лизал ее ладони, но она стиснула зубы и сжала рукоять, вытащила меч из земли. Он ответил на ее прикосновение, и, хоть она ощущала жар, огонь не обжигал ее ладони. Оружие было большим для нее, но она шире расставила ноги, подняла его над головой и повернулась к единорогу.

Он посмотрел на нее. Его лошадиная голова с клыками повернулась, он смотрел на нее одним глазом. Встав на дыбы, он ударил по воздуху передними копытами, послал в нее заряд песни.

Нилла видела, как приближается рябь магии. Она не могла пригнуться, избежать удара, так что сделала единственное, что могла: взмахнула мечом. Красный пылающий край разрезал чары, разбивая магию на кусочки.

Песнь оборвалась нескладным скрежетом, разлетелась по бокам от нее, и она осталась целой.

— Ого! — выдохнула она. — Сработало!

Единорог раздувал ноздри, тряхнул головой. Он сделал шаг, словно хотел броситься, но замер.

Нилла пятилась, помня об ольхе за собой. Она осмелилась оглянуться, искала место, которое Соран отметил как точку, активирующую ловушку. Она могла завести единорога так далеко? Могла ли еще заманить его?

— Идем, — она сделала еще один осторожный шаг, клинок меча раскачивался, огонь плясал перед глазами. — Идем, уродец. Ты знаешь, что хочешь меня!

Он тряхнул головой, сделал несколько быстрых шагов, рыча, как дикий кот, длинный лиловый язык торчал между огромных зубов.

— Да, я знаю, что ты злишься, — сказала Нилла. — Идем! Добьешь меня. Или… — она ступила в кольцо. Ловушка осталась? Магия еще работала? Она на это надеялась. — Или тебе нужно добавить сладкого?

Единорог смотрел на ее оружие, и ее ладони сжали рукоять крепче. Он не подойдет, пока она держала меч, после того, что он сделал с его рогом, а потом чарами.

— Хорошо, — прошептала она и взмахнула мечом. Он улетел недалеко, ведь был очень тяжелым, но рухнул за кольцом ловушки, вне ее досягаемости. Она стояла, уязвимая, опустив руки по бокам. — Хорошо, — сказала она. — Иди ко мне.

Единорог вскинул голову, рыл землю, отбрасывая куски земли. Он сделал шаг, но замешкался, уши подрагивали, хвост метался.

Нилла сглотнула с трудом. В горле пересохло. Но она должна была попробовать. Она открыла рот и пропела первую песню, которая пришла в голову:

— Красным цветет роза в сердце этой ночью,

Светлая, как солнце, новая, как весна,

Сияют ярко звезды, зовут петь мою душу,

Хоть вокруг рекою протекает тьма.

Где она услышала эти слова, эту мелодию? Это было как что-то из сна, далекого сна. Она знала, что пела это неправильно, не так, как это нужно было петь. Ее голос был слишком резким, тонким и высоким.

Эта песня была для низкого хриплого голоса, полного тепла и глубины страсти. Она слышала голос раньше, хотя не помнила, где или когда.

— Спустись к воде, любовь моя, любовь,

Спустись по берегу к воде.

Садись в лодку и плыви в ночь,

И я буду навеки твоей любовью.

Единорог поднял голову. Острые волосы сжались. Его хвост перестал метаться, и все его тело застыло.

А потом огонь пробежал по его спине, словно он был голоден и хотел утолить этот голод. Он сделал шаг, другой. На третий он запел. Нилла смотрела, как магия рябью неслась к ней, смешиваясь с ее голосом.

Слова песни пропали. Но песня росла, красота и величие были выше ее плохого вокала, ее смертных идеалов. В этот раз, когда голос в ее голове завизжал, что она поддавалась чарам, что она попалась, она не спорила с ним. Это было правдой. Она знала. Но смысла бороться не было.

Единорог подходил ближе, здоровый глаз горел. Оставалось несколько шагов, чтобы ловушка сработала. Еще три… еще два… один…

Боль вспыхнула в ее руке, пальцы сжали ее руку. Нилла с потрясением перестала петь, ее дернули за руку так, что она потеряла равновесие.

Стены ловушки поднялись из земли. Воздух расколол визг единорога, когда он понял, куда попал. Но заклинание сомкнулось, и звук пропал.

Нилла прокатилась по мху, листьям и земле, раскрыв рот в беззвучном крике, ее разум обжигала боль разорванных чар. Когда ее тело замерло, она оказалась головой на широкой вздымающейся груди, ее лицо уткнулось в спутанную бороду.

23

Соран лежал неподвижно, руки крепко обвивали девушку. Небо над ним дико кружилось, обрамленное сплетающимися ветвями, и тьма смыкалась, сужая поле зрения. Он боялся, что потеряет сознание.

Девушка была жива? А он? Может, он умер. Может, магия, когда его меч-заклинание столкнулся с рогом единорога, взорвалась так, что порвала его смертное тело, и теперь он остался только призраком.

Может, потому ему показалось, что он слышал песню Хелении среди деревьев, зовущую его…

Нет, это не мог быть голос Хелении. Ему показалось это в жуткий миг, когда он верил, что был на грани смерти.

Соран моргал, пытаясь очистить зрение усилием воли. Он приподнял голову на пару дюймов и опустил подбородок, чтобы увидеть спутанные рыжие волосы у своей груди.

— Мисс Бек? — сдавленно сказал он. Соран осторожно подвинул ладонь с ее плеча, чтобы убрать волосы с ее щеки и попытаться увидеть ее лицо. — Мисс Бек, вы…

Спазм сотряс ее тело, и она резко села, уперев ладони в его грудь. Большие голубые глаза смотрели на него, дикие и ошеломленные. Грязь запачкала ее лицо с одной стороны, и ее волосы были в листьях и прутьях.

— Вы живы! — прохрипела она. Ее пальцы сжали его рубаху.

— Да, — он приподнялся на локтях, быстро моргая, чтобы отогнать тьму. Он переместил вес на одну руку, поднял другую. Он осторожно опустил холодные пальцы на ее ладонь. — Все хорошо, мисс Бек. Опасность позади.

Она поежилась, подняла плечи до ушей. Она медленно разжала пальцы, отпустила его рубаху и убрала ладонь из-под его. Он ощутил странное ощущение потери, но быстро подавил его.

Они поднялись на ноги и отошли друг от друга, поправили одежду и не смотрели в глаза друг другу. Девушка оглянулась. Соран проследил за ее взглядом до ловушки под ольхой. Мерцающее заклинание держалось, хотя единорог бушевал в небольшой клетке. Те стены долго не продержатся. Ему нужно было действовать быстро.

— Где мой меч? — пробормотал он, озираясь. Он вскоре заметил его, но не там, где ожидал. Не там, где он и единорог столкнулись. Хмурясь, он шагнул к оружию.

Недостаточно быстро.

— О! — воскликнула девушка. — Я бросила его туда, сэр, — она быстро прошла ближе к ольхе, где меч лежал у края ловушки. Она опустилась на колени, сжала рукоять ладошками и подняла меч.

Соран уставился на нее. Он закрыл глаза, резко повернул голову в сторону и посмотрел снова. Но картинка не изменилась. Она стояла там, держала заклинание, протягивала ему, словно тарелку оладушков.

Это было невозможно.

— Как… вы делаете это? — выдавил он.

Его сухой тон испугал ее, Нилла нахмурилась.

— Он не такой тяжелый, сэр, хоть и большой. Он, похоже, не совсем настоящий.

— Не совсем…? — Соран судорожно вдохнул и провел ладонью по лицу. — Это не настоящее, мисс Бек. Это… не из физической субстанции, это не существует!

Она посмотрела на меч в своих ладонях, его огонь отражался в ее глазах. Когда она подняла голову, бровь неуверенно приподнялась.

— Как сильно вы ударились головой, сэр?

— Нет, вы не поним… Не важно! — он пересек расстояние между ними в несколько шагов и забрал оружие из ее рук. Он отчасти ожидал, что меч рассыплется, сила заклинания нарушится от ее вмешательства. К его потрясению, меч остался крепким, чего он не ожидал после того удара по рогу единорога. Заклинание будто стало даже сильнее. — Невозможно! — прошептал он снова, его глаза расширились.

— Итак, — девушка замерла у его локтя, — как он не существует? Мне он кажется настоящим.

— Он не должен так выглядеть для вас, — парировал Соран, взглянув на нее. — Это не должно… Вы не должны…

Она не должна была видеть заклинание. Она видела эффекты магии, которую он применял, но заклинание существовало в другом изменении, в квинсатре, измерении магии, которое не воспринимали смертные. Она не должна была видеть это, она не должна была смочь коснуться заклинания, владеть этим мечом. Это было невозможно.

Но…

Такая способность с магией не встречалась среди смертных. Что-то другое тут происходило, и он не осмеливался обдумать это. Но если подозрения в его голове были верны, то… что еще она могла?

«Ты видел, что еще, — прошептала мысль в его голове раньше, чем он смог ее остановить. — Она вышла из своего тела в Кошмар и выжила. Она пережила встречу с Девой шипов».

Это было возможно. Возможно, что ее могли научить сделать больше.

Соран ощущал взгляд девушки на своем лице, она разглядывала его. Он не мог заставить себя снова посмотреть на нее, боясь то, что выдадут его глаза. Надежду. Страх. Желание.

Нет. Он слишком много хотел от нее. И все это могло произойти из-за влияния воздуха Хинтер и сильной магии единорога. Предполагать другое было опасно, и она не заслуживала больше опасности после того, как уже так много рисковала.

— Не важно, — прорычал он. Отвернувшись от нее, он подошел к краю ловушки и посмотрел сквозь мерцающие прутья. Заклинание еще сияло в его глазах, но он не мог увидеть физический облик единорога внутри. Но рябь магии исходила от его возмущенной души, оставила дыру в тени, силуэт, который он почти видел.

Единорог знал о его присутствии, бросился на стену перед ним. Заклинание задрожало в ответ. Он не мог выстоять так много ударов. Нужно было покончить с этим. Сейчас.

Соран приготовил меч. У него все еще было много сил, достаточно, чтобы нанести последний удар. Одним ударом, потому что этот удар точно разобьет ловушку. Если его удар не будет убийственным, если он только ранит зверя, все будет потеряно.

Он поправил положение плеч, смотрел на рябь магии, следил за силуэтом, приближающимся снова. Единорог, казалось, повернулся и смотрел на него. Соран сделал шаг.

— Погодите!

Девушка появилась рядом с ним, смотрела на ловушку. Он посмотрел на нее, удивленный тому, каким холодным и бледным стало ее лицо, ее глаза были большими и пустыми. Что-то двигалось в ее зрачках, остатки чар. Хватка единорога на ней не была снята полностью, несмотря на барьер из заклинания.

— Что вы будете делать? — тихо сказала она, глядя на зверя в клетке.

— Что должен, мисс Бек, — ответил Соран. — Я не могу позволить единорогу жить.

— Вы не можете… не знаю, отослать его? — ее губы дрожали, слезы собрались на ее ресницах. От этого его сердце сжималось.

Но Соран твердо покачал головой.

— Невозможно. Даже если я как-то смог бы, он вернется и приведет за собой больше зверей. Есть только один способ разобраться с таким монстром. С ним нужно покончить.

Она моргнула. Слезы покатились по щекам, оставляя дорожки на ее бледной коже.

— Он такой красивый.

Нет. Это был дьявол, пожиратель. Бес самой жестокой и хищной натуры. Но его песнь так влияла, что, несмотря на то, что она видела и испытала, девушка видела только идеальную красоту в последние ужасные моменты. Может, единорог намеренно управлял ею, пытался спасти свою жизнь. Может, он надеялся переманить девушку на свою сторону, убедить ее напасть на его врага.

Соран стиснул зубы и расправил плечи.

— Мне жаль, мисс Бек, — мрачно сказал он. — Это единственный способ.

Она поежилась, и, когда он попытался повернуть ее за плечо, она сопротивлялась. Ее губы беззвучно произнесли «нет». Он давил, и ее решимость рассыпалась. Даже в отчасти зачарованном состоянии она должна была понимать, что единорог влиял на нее. Она отвернулась от зверя в клетке, Соран подтолкнул ее, и она отошла на несколько шагов. Она подавила всхлип, обвила себя руками, склонила голову и зажмурилась.

Соран повернулся к ловушке, опасная магия гудела внутри. Единорог знал, что был побежден. Соран ощущал отчаяние, смешанное с гневом, из-за нитей чар. Единорог не будет умирать тихо.

— Давай, — Соран шагнул ближе, готовя меч. — Ты знаешь, что хочешь напасть на меня, — он оскалился. — Вырви мое сердце из тела. Давай!

Еще шаг, и он оказался на линии заклинания. Единорог бросился.

Он не видел, как он опустил рог, как напряглись сильные мышцы его крупа, как раздувались его ноздри. Но он ощущал все это и больше, магия обрушивалась на него. Он сжимал меч-заклинание крепко, заставил себя выждать на миг дольше, чем хотел, а потом взмахнул мечом с силой.

Конец был не таким жестоким, как ожидал Соран. Его клинок рассек горло единорога, кость, мышцы и сухожилия, отрубил голову единорога от его тела. Свет вспыхнул, меч-заклинание рассеялся в руке Сорана, прутья клетки разбились на кусочки в воздухе, магия вернулась в квинсатру, где ей было место.

Но единорог… он был там один миг, а в другой пропал. Соран стоял неподвижно, пустые ладони сжимали воздух. Он моргнул, покачал головой и моргнул снова. Это точно закончилось? Это могло быть так просто? Может, он обманывал себя, и единорог вырвался из клетки, избежал его удара и готовился пронзить его сзади. Соран развернулся, недоверчиво озирался.

Единорога не было. Девушка рухнула на колени, прижимая ладони к сердцу, и всхлипывала.

— Мисс Бек? — слова гремели в его сдавленном горле. Он поспешил опуститься на колени рядом с ней, помедлил миг, а потом обвил рукой ее плечи и притянул ее к себе. Она повернула лицо к его груди, ее слезы падали на его бороду, промочили его рубаху. Он обвил ее и другой рукой, притянул ближе, пока она плакала. — Мне жаль, — тихо прошептал он, едва понимая, что говорил. — Мне так жаль. Это голос единорога. Он оставляет след на любой душе, которая его слышит. Это пройдет, мисс Бек. Обещаю, это пройдет.

Она покачала головой, будто попыталась говорить. Но слова стали всхлипами, и она могла только прижаться сильнее. Ее руки обвили его шею, и Соран придерживал ее, пока боль от угасающих чар терзала ее душу.

Какой маленькой и хрупкой она была! Но при этом сильной. Такой контраст потрясал.

Соран скривился, странная неуверенность ползла по его конечностям и глубоко в венах. Он резко покачал головой и отодвинул девушку от себя сильнее, чем требовалось, и поднялся на ноги. Ее рыдания утихли, но она не поднимала головы. Она сидела на коленях, волосы ниспадали длинным занавесом, лицо было скрыто в ладонях.

Он отвернулся, не мог терпеть вид. Соран посмотрел на ольху и место, где умер единорог. Что-то мерцало на земле среди почерневшего мха и кривых корней. Желая как-то отвлечься, Соран прошел проверить.

Он опустился на колени и обнаружил рукоять ножика. Смерть единорога была слишком даже для клинка из вирмаера. Яркий металл почернел, и, когда Соран поднял ножик, клинок рассыпался.

Соран сжал окровавленную рукоять. Она была простой, такой ножик могла прятать в рукаве леди высокого класса в Солирии. Как жало осы, скрытое за красивыми крыльями бабочки.

Как смертная девушка получила такое?

Он оглянулся на нее. Невозможная девушка с ее невозможными способностями. Он задумчиво нахмурился. Быстро встав, Соран подошел к ней, еще сидящей на коленях.

— Мисс Бек, — сказал он резче, чем требовалось.

Она подняла тяжелую голову. Слезы и грязь испачкали ее лицо, волосы прилипли к щекам. Но она выглядела так мило, что это рвало его сердце.

Он нахмурился сильнее и протянул рукоять.

— Боюсь, ваше оружие уничтожено. Но оно вам помогло. Хотите сохранить его? Как… напоминание?

Она посмотрела на рукоять без слов. А потом, пожав плечами, она забрала ее и спрятала в потайной карман. Соран оставил пустую ладонь протянутой, и девушка обвила ее пальцами, позволила ему поднять ее на ноги. Но она запуталась в длинной юбку, пошатнулась, сжала его пальцы крепче и упала к нему. Он поспешил отпрянуть, сохраняя расстояние между ними. Ее мерцающие глаза посмотрели на его лицо с вопросом.

— Идемте, — сказал он и отвернулся, скрыл лицо капюшоном. — Давайте уйдем отсюда.

24

В ее сердце была боль. Жуткая боль, словно рог единорога пробил ее грудь, вонзаясь глубже крови и кости.

Она все еще слышала последнюю ноту его песни смерти, последний миг чистой красоты, чистого гнева и чистой печали. Перед тем, как меч-заклинание закончил эту песнь навеки. Она думала, что умрет, рассыпавшись на кусочки. Кто мог жить, услышав, как такая красивая песнь обрывается навсегда?

Разумная часть, подавленная отчаянием, пыталась предупредить ее, что это чары кружили ей голову. Но разум казался жалкой тратой, по сравнению с печалью, сотрясающей ее душу.

Но, пока она шла по острову за высоким магом, первый шок от боли утих. Она смогла сосредоточить разум на широких плечах и затылке в капюшоне. Часть ее ненавидела его за убийство единорога. Часть боялась его из-за силы, которая положила конец такому.

Часть нее хотела, чтобы он остановился, повернулся и обнял ее. Дал ей прижаться головой к его сердцу и оставаться там долго. Она хотела слышать тот низкий голос, утешающий ее, и слова пробирались бы сквозь осколки в ее разуме и затронули ее сердце, заставляя ее понять, что оно не было полностью разбито.

Нилла стиснула зубы до боли в челюсти, с силой отогнала те мысли. Они добрались до тропы на склоне, ведущей к маяку, и кривая башня возвышалась перед ними. Она перевела взгляд со спины мага на маяк, сосредоточилась на нем. Ее ноги были тяжелыми, и хоть расстояние уже не было большим, оно вдруг показалось непреодолимым.

«Еще шаг, — подгоняла она себя, внутренний голос был строгим и непоколебимым. — Еще один шаг. А потом еще…».

Она как-то добралась до двери. Маг широко открыл ее, и Нилла прошла в темную квадратную комнату и рухнула на стул у стола. Ее сердце грохотало, оглушая, и она едва осознавала движения вокруг себя, маг Сильвери развел огонь, наполнил медный чайник, виверна суетилась вокруг ее ног, щебеча и вопя с интересом. Она просто сидела и смотрела в пустоту, думая ни о чем, слушая только о пульсе в висках, и тот ритм идеально совпадал с последними нотами песни единорога.

Холодные пальцы вдруг сжали ее запястье. Она вздрогнула и подняла голову, маг Сильвери стоял перед ней. Он поднял ее ладонь и вложил в нее что-то теплое.

— Вот, мисс Бек. Выпейте. Это поможет.

Она хотела помощь? Как только боль пропадет, песня тоже уйдет. А если она больше никогда не услышит такую песню снова?

Но маг не шевелился. Его взгляд сверлил ее, не давая отказаться.

Нилла поднесла чашку к губам. Она сделала глоток, что-то горькое окутало ее язык и обожгло горло. Она закашлялась, прижала ладонь ко рту и проглотила все. Жидкость неприятно бурлила в животе.

— Еще, — сказал маг. — Ну же, мисс Бек. Еще глоток.

Она поежилась и хмуро посмотрела на него. Но песня уже угасала. Ладони дрожали, она осушила напиток большим глотком, а потом опустила чашку со стуком, пролив последние капли.

Маг опустился рядом с ней, поднял голову и показал ей спутанную бороду и жуткие шрамы. Она сосредоточилась на его глазах, удивилась, увидев в них тревогу.

— Ужасная гадость, — прорычала она, вытирая рот ладонью. — Если бы я не знала лучше, решила бы, что вы пытались меня отравить!

Облегчение сверкнуло в его взгляде.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

Она размышляла миг и честно ответила:

— Голодна.

— Это хороший знак.

— Да? Жаль, ведь в доме нет ничего съедобного, что мне не нужно делать самой. Позвольте встать, и я сделаю оладушки…

— Нет. Не надо вставать, — он поднялся и отошел от нее, прошел к высокому шкафу. Он, наверное, развел огонь в камине, между его сиянием и светом в окнах Нилла ясно видела, как он открыл дверцы и стал рыться на верхних полках. Он отодвинул коробку, и она увидела блеск света на медной пряжке. Эту шкатулку она находила и заглядывала внутрь прошлой ночью.

В голову пришла идея. Она задумчиво поджала губы.

— Ах! — маг вытащил что-то из шкафа. Оставив дверцы открытыми, он принес маленькую оловянную баночку, украшенную коронами и гарцующим оленем. Сев напротив Ниллы, он открыл крышку.

Масляный запах наполнил комнату.

— Это… Королевское печенье? — охнула Нилла. Все мысли пропали из головы, она села прямее.

Он просто протянул ей банку. Она посмотрела внутрь. Да, там было около дюжины изящных печеньиц в форме короны, украшенных цукатами, будто драгоценными камнями. Мама порой приносила такое печенье домой, как особое угощение, но их было сложно получить даже талантливому вору.

Нилла сглотнула, ладонь почти против ее воли потянулась к верхнему печеньицу. Она спохватилась и посмотрела на мага.

Он кивнул.

— Прошу, угощайтесь.

Стараясь скрыть рвение, Нилла взяла печеньице и поднесла к губам. Она миг держала его там, закрыв глаза, вдыхая сладкий запах. Она медленно откусила немного, но вкус был хорошим, а голод слишком сильным. Она не успела заметить, как проглотила целую.

Виверна учуяла сладости и заскулила, суетясь у ножек стола.

— Даже не думай, червяк! — прошипела Нилла, осторожно собирая крошки кончиком пальца. Она посмотрела на мага. — Откуда у вас такие угощения? Я думала, вы не думали о своем удобстве.

— Я и не думал, — ответил он, опустил коробочку на центр стола. Он взмахом руки разрешил ей взять еще. Нилла не ждала дольше. Пока она ела второе, а потом третье, Сильвери встал, вернулся к камину и стал заваривать чай.

Использовав то, что маг отвернулся, виверна подняла голову до колен Ниллы и с надеждой посмотрела на нее. Она отогнала виверну и решительно доела печеньице. А потом, решив, что не будет делать из себя свинью, съев четвертое, она отвернулась от баночки, стараясь не смотреть туда. Виверна зарычала и опустилась на пол, недовольно бормоча.

Маг вернулся к столу и опустил перед ней горячую деревянную чашку. Нилла сделала глоток. Было горьким после сладкого печенья, но чай успокаивал, и она все выпила. Маг не ел и не пил, но сел напротив нее за стол, скрестил руки в глубоких рукавах мантии, вытянув длинные ноги перед собой и скрестив их в лодыжках. Он закрыл капюшоном лицо, чтобы ей было видно только бороду, пеной ниспадающую по его груди.

Она теребила почти пустую чашку, внимательно разглядывая его. Она потянулась за четвертым печеньем, аккуратно грызла его и спросила:

— Так что теперь, сэр?

— А? — он вздрогнул, словно забыл о ней. Когда он поднял голову, она заметила сверкающие глаза. — Еще раз?

— Что теперь? — повторила она. — Остров снова безопасен. Что вы будете делать тут весь день, одни? Наверное, у вас много магических дел. Практиковать жуткие искусства и прочее.

Он медленно моргнул, а потом повернулся к огню.

— Остров не бывает безопасным, — сказал он после долгой паузы. — И не будет. И я ничего не могу с этим поделать.

— Ничего? — Нилла взяла вишню в сахаре с одного конца короны и бросила в рот. — Вы умело справились с единорогом. Я бы не назвала это ничем.

Он не сразу ответил. А потом пожал плечами и кивнул в ее сторону, не глядя на нее.

— Должен отблагодарить вас за помощь, мисс Бек. Вряд ли все так успешно сложилось бы без вашей помощи. Вы были… очень храброй.

Глупое тепло поднялось по щекам Ниллы. Она опустила голову, скрывая улыбку, которая не должна была там находиться. Какое ей было дело до похвалы мага со шрамами? Но тепло оставалось какое-то время, даже после последнего кусочка печенья.

Она потянулась закрыть баночку, пока искушение не заставило ее съесть еще четыре. Поразительно, что могли сделать печенье и чашка чая с пострадавшей душой. Если она думала об этом, песнь единорога еще была там, глубоко внутри. Но теперь она слышала ее словно из-за множества слоев. Она могла вернуться и мучить Ниллу во тьме бессонной зимней ночи, но она уже не боялась, что песня будет преследовать ее каждый миг бодрствования, отравляя все другие мысли красивой печалью.

— Нужно отпраздновать, — она отодвинула баночку. Сильвери с укором посмотрел на нее, и она рассмеялась. — Не нужно вести себя как надувшийся гусь! Мы сегодня бились и победили. Это достойно небольшого празднования, да?

Он задумался, а потом кашлянул.

— Не думаю…

— Не думайте! Празднование — не время думать. Нужно есть Королевское печенье, пить квизи в честь нашего успеха. Или… знаю.

Она вдруг встала. Двигаясь быстро, пока маг не остановил и не расспросил ее, она прошла к шкафу, который все еще был открыт. Она встала на носочки, взяла шкатулку — красивую, из красного дерева с черными полосками — с верхней полки, обхватила руками и осторожно донесла до стола. Взгляд Сильвери давил на нее, она открыла пряжку и стала раскладывать содержимое: мисочку, две баночки с крышками, набор гребней, жесткую щетку. А еще бритву и ремешок. Она положила их в ряд на столе.

Маг молчал. Молчание было неприятным. Он был таким тихим, что она слышала храп виверны, сжавшейся в комок чешуи и крыльев под столом.

Нилла села и уперлась локтями в стол.

— Ну? — наконец, сказала она.

Он поднял голову. Его капюшон упал с лица, открывая растрепанные волосы и бороду. Бровь приподнялась медленно, бледные глаза вспыхнули.

— Что, мисс Бек?

— Что думаете? — она указала на инструменты для бритья. — Я увидела их только что в вашем шкафу. Почему нет?

Последовала долгая пауза. Нилла решила, что не станет ее нарушать, но вскоре стала думать, что придется сидеть, сжав губы, до темноты. Наконец, она покачала головой и отклонилась на стуле.

— Хорошо, можете говорить.

— Что сказать?

— Это было глупо.

Он не ответил. Другая его бровь медленно приподнялась.

— Я просто подумала, может… — она утихла, опустила голову, щеки снова вспыхнули. Нилла подняла ресницы и посмотрела снова на него. — Просто вы так вежливо говорите, двигаетесь и ведете себя. Я подумала, что вы, наверное, не всегда выглядели как волосатое чудище.

— Волосатое чудище?

— Да. Дикое, безумное и ужасно волосатое чудовище, — Нилла улыбнулась ему. А потом посерьезнела. — Я брила папу раньше. И все еще брею. Когда я дома. Когда вернусь домой, — ее горло сжалось, и ей пришлось кашлянуть и продолжить. — Вы были добрым ко мне, маг Сильвери, позволили остаться тут. Я могу не только готовить. Вы добрый, и…

Он встал. Это было так резко, что Нилла вскрикнула и вжалась в стул. Его голова была опущена, лицо снова скрывал капюшон, но его голос рычал так низко, что будто отзывался гулом в ее животе.

— Я — не добрый, мисс Бек. И не хороший. Мне не нужна ваша помощь. И я не желаю вашего сочувствия.

Она не успела прийти в себя и подумать об ответе, он уже поднялся по лестнице и пропал в отверстии в потолке.

* * *

Нилла сидела на крыльце, смотрела, как солнце садилось за горизонт вдали. Виверна присоединилась к ней, волочила сломанное крыло по полу, пока шла, а потом села на задние лапы. Они молчали вместе. Виверна, когда Нилла посмотрела на нее, искала взглядом в небе собратьев, парящих высоко среди облаков.

Ее взгляд влекло к Эвеншпилю за водой, единственному символу ее мира. Мира, который ощущался далеким и в милях, и в памяти. Она всего два дня назад отплыла от туманного берега? Два дня назад миновала вуаль и попала в мир Хинтер? Казалось, времени прошло больше.

Виверна вдруг широко зевнула и повернулась к комнате. Она слышала, как виверна забралась на балку под потолком. Прошуршав, ворча, выделив много времени на умывание, она уснула, оставив Ниллу в покое. Она опустила подбородок на колени, повернула голову немного в сторону и смотрела на движение воды и облаков.

Она видела перед глазами вспышку рога единорога, отголоски его песни звучали в ушах. Она видела пылающий меч мага, который удобно лег в ее ладони. И глаза Сильвери, когда он увидел, как она его держит.

Каким странным стал мир! Странным, но полным возможностей. Ее сердце болело от бесформенных мыслей, желаний, обрывков идей, которые не приходили к ней еще несколько дней назад, а теперь были на грани понимания.

Слабая улыбка приподняла уголок рта.

— О, мама! — вздохнула она, нарушая долгое молчание. — Что бы ты обо мне сейчас подумала?

Слова едва покинули рот, и она услышала шаги на лестнице за собой. Нилла поджала губы и прикусила их. Она сидела спиной к комнате, смотрела на туман на горизонте и ждала, пока услышит его на нижней ступеньке, а потом на полу.

Подняв голову с колен, вытянув ноги перед собой, Нилла сказала достаточно громко, чтобы ее услышали, поверх плеча:

— Вы уже закончили дуться?

Ответом было молчание. Больше шагов зазвучали в комнате, шуршала длинная мантия, стул царапнул пол. Нилла повернулась вовремя и увидела, как маг Сильвери сел. Он отодвинул стул от стола и сидел лицом к камину.

Нилла встала, обвила себя руками. Оставив дверь открытой за собой, она подошла к магу медленно, пока не встала перед ним. Его ладони лежали на коленях, и она видела, как пальцы чуть напряглись, когда она приблизилась. Последние лучи света дня падали в окно, озаряя его осунувшееся лицо без капюшона, спутанные волосы, подчеркивая шрамы. Его глаза блестели, и если бы она не знала лучше, приняла бы это за страх.

А это было бредом, конечно. Чего он боялся?

Она уперла кулаки в бока.

— Это займет пару часов. Вы выглядите как овчарка.

— Я в курсе, мисс Бек.

— Овчарка, которая пробежала сквозь кусты, а потом покаталась в грязи.

— Да, мисс Бек.

Она протянула руку, ненавидя себя немного, когда ее пальцы вздрогнули перед тем, как коснулись спутанных прядей, ниспадающих ниже его плеча. Он заметил, что она помедлила? Наверное. Его быстрый взгляд заметил все. Она подняла прядь волос и разглядывала.

— Мне приступить к работе?

Одна ладонь в нилариуме поднялась и чуть не коснулась ее руки. Его глаза снова вспыхнули, и в этот раз в них точно был страх.

— Пока вы не начали, — сказал он, — вам нужно знать… — его голос утих.

— Что? Что вы в шрамах под волосами? — Нилла пожала плечами. — Тут некого этим пугать. Только меня.

Его веки опустились, на миг прикрыв взгляд.

— Это хуже, чем вы думаете.

— Бред, — Нилла взяла бритву, лежащую рядом с ремешком, уже опасно заточенную. — Мне плевать на шрамы. Теперь замрите, ладно?

Он послушался. Он замер так, что она могла легко поверить, что все его тело покрывал нилариум, не только его ладони.

Она приступила к работе, сначала отрезала ломкие концы волос, спутанные участки и колтуны. Она была беспощадна, и вскоре его плечи и пол вокруг его стула выглядели как амбар овец. Его волосы были такими густыми, что ей отчасти хотелось обрезать их почти полностью, но она помнила юношу на портрете в золотой раме и решила придерживаться длины, как могла, распутывая колтуны пальцами, когда требовалось, а потом работая гребнем.

— Ай, — сказал он очень тихо сквозь зубы.

— Простите, я вас поранила? — она замерла, перестав бороться гребнем с особенно сильно запутанным колтуном.

— Нет, мисс Бек, — тут же ответил он, хотя все указывало на обратное. — Никак нет.

Она фыркнула и продолжила работать, отмечая каждый раз, когда он кривился.

— Знаете, — сказала она после недолгой паузы. — Я бы хотела, чтобы вы не звали меня так.

— Как?

— Мисс Бек. Звучит так, будто я — воспитанная леди. Это не так, вы знаете. Я — девка с улицы Драггс.

— Как тогда мне вас звать?

— Нилла, если хотите. Так меня многие зовут.

Маг кашлянул.

— Я бы никогда не смог обращаться к любой девушке так невежливо. Так просто не делается.

— Не делается? — она потянула за еще один колтун, от этого его голова неловко склонилась на бок. — Бред, сэр!

— Такое принято только в круге семьи.

— В круге вашей семьи? — она отпрянула на шаг, поймала его взгляд и погрозила гребнем у его носа. — Если бы я была возле круге вашей семьи, я была бы не выше посудомойки. И меня звали бы только: «Сюда, девчонка!». Если бы вообще меня замечали.

Он посмотрел на нее. Хоть его волосы начинали выглядеть аккуратнее, его борода все еще была массой колтунов. Но ей показалось, что она увидела, как его губы изогнула улыбка.

— Вряд ли вас можно не заметить.

Она быстро зашла за его спину, стала работать гребнем рьяно и не дала ему увидеть жар, приливший к его лицу.

— Вы про волосы, я так понимаю. Да, голова пылает как факел. Боггарты, я бы чаще всего прятала их под платком! Я вообще-то скромная, сэр, хотя вы можете не верить.

— Скромная. Да, я уверен в этом, мисс Бек.

Она фыркнула и отложила гребень. Пора было напасть на бороду. Она начала с ножниц, хотя тут помогли бы больше садовые ножницы. Когда она отрезала бороду как можно сильнее, она нанесла мыло кистью и стала осторожно скрести бритвой. Пока она работала, ее глаза расширились. Каждое движение лезвия убирало участок волос и открывало больше шрамов на его щеках, челюсти и шее.

Он и говорил, что будет хуже, чем она ожидала. Его кожа была паутиной шрамов, многие из них были старыми, бледными, но были и красные и пурпурные, выпуклые на бледной коже. Шрамы странно тянули за уголки его губ, искажали форму носа, ушей и лба. Она все еще видела призрака мужчины с портрета, но он смотрел словно из-за искаженного стекла. Может, ей стоило оставить немного бороды для прикрытия.

Но нет. Нужно было убрать все.

Когда она подняла его голову, чтобы лучше доставать до шеи и горла, он скривился.

— Сейчас точно не двигайтесь, сэр, — сказала она. — Я бы не хотела добавить вам порезов. Хотя одно хорошо: вы и не заметите! — она захихикала, а потом убрала бритву и щелкнула пальцем по его уху. — Это шутка. Если не можете посмеяться над собой, то зачем это все? Или хотите, чтобы я притворилась, что вы не выглядите так, словно спите каждую ночь на кровати из шипов.

Он посмотрел ей в глаза. Теперь куст волос пропал с его лица, и она видела выражение лица — и он не злился, не был раздражен или печален. Он был напуган. Даже потрясен.

— Да, это еще одна шутка, — Нилла закатила глаза. Она закончила, а потом отошла и закрыла бритву со щелчком. — Вот, сэр. Готово. Было так ужасно?

Мышцы его горла двигались, словно ему было сложно сглотнуть. Одна серебристая ладонь робко ощупала его челюсть и горло, хотя это был призрак почти забытой привычки, чем что-то еще. Она была уверена, что он ничего не ощущал теми пальцами. Шрамы вокруг его рта потянули за уголки, когда он скривился.

— Это… кхм, — он кашлянул и попробовал снова. — Это немного… кхм…

— Болит? — подсказала Нилла. — Не переживайте, сэр! У меня кое-что есть, — она подошла к столу, вернула лезвие в шкатулку и выбрала одну из бутылочек лосьона. Когда она открыла ее и ощутила запах роз, почти пьянящий своей силой, она отпрянула, моргая, а потом быстро налила немного на ладонь.

Потерев ладони, она подошла к магу и снова встала перед ним.

— Опустите руки, — сказала она, и он опустил ладони на колени. — Замрите.

Она не медлила в этот раз. Она втерла лосьон в его кожу, ее пальцы обводили твердые изгибы шрамов без пауз. Он не поднимал взгляда при этом, смотрел на свои колени. Но она видела, как его ноздри раздулись от вдоха.

Осознание ударило по ней, и Нилла замедлилась и чуть не отпрянула. Наверное, его трогали впервые за пятнадцать лет.

Сколько было магу Сильвери? Гаспар говорил, что они учились вместе, а Гаспару было под сорок. Сильвери, наверное, был того же возраста, но белые волосы делали его старше. Теперь эти волосы были уложены, и она видела его лицо… Нилла нахмурилась, пока нежно гладила его скулы. Было невозможно сказать из-за шрамов, но он не выглядел намного старше юноши с портрета.

Она поняла, что ее ладони замерли. Она стояла, прижимая ладони к его лицу, и думала:

«Проклятье! Как можно быть такой глупой?».

Ее почти ничто не разделяло от него. Он не мог помешать ей быстро поцеловать его. Если бы она нанесла Сладкие сны до того, как он спустился, она бы использовала этот шанс. Он был бы напуган, да. Он отреагировал бы, возможно, жестоко — она вспомнила удары Гаспара — но он оказался бы на полу, стал бы беспомощным через минуту. И она могла бы подняться по лестнице, обыскать его комнату, найти книгу…

Было бы так просто.

Ее взгляд был прикован к его рту несколько секунд. Она подняла голову, он смотрел ей в глаза. Жар вспыхнул на ее шее.

Она опустила ладони и быстро попятилась, скрывая смущение за хитрой улыбкой.

— Готово! И вы такой милый, как только могут сделать смертные ладони, если можно так сказать.

Он встал. Плотная мантия сложилась складками, длинные рукава опустились и прикрыли ладони. Капюшон вернулся, но расчесанные волосы лежали на широких плечах. Он был высоким, а в темном пространстве казался еще выше. Выше и страннее. Нилла привыкла к растрепанному хозяину дома за две ночи. Тот мужчина вызывал тревогу. На этого мужчину было тяжело смотреть. От вида тех шрамов она ощущала призрак боли на своей коже.

Но сияние огня и сгущающиеся тени вечера смягчали резкие линии, и он выглядел человечнее. Почти нежно.

— Мисс Бек, — слова загудели в его груди. — Я…

— Вы не должны меня благодарить, — ее голос был бодрым. Слишком бодрым. Он слышал напряжение за ним? — Правда. Это было не сложно.

Он посмотрел на нее. Она снова видела мужчину с портрета, глядящего сквозь маску неровных линий. Нежность пропала, и Нилла вдруг ощутила себя уязвимо. Она две ночи провела под крышей этого мужчины, и он не навредил ей, как и обещал. Но могла ли она доверять ему после такого короткого знакомства?

Она выдерживала его взгляд, не давая себе отвести взгляд. На баночку Сладких снов, скрытую за припасами с кухни.

Он пошевелился. Нилла напряглась, и ее ладони стали кулаками. Но он не двигался к ней. Вместо этого он низко и грациозно поклонился. Это был придворный жест, неуместный в этом мире, в этой мантии и с этим лицом. Но он выглядел при этом естественно.

— Желаю вам хорошей ночи, мисс Бек, — сказал он. — Хороших снов.

И он ушел по лестнице, оставив ее одну у мерцающего камина.

25

Соран поднимался по лестнице почти вслепую, едва понимая, что делал. Хоть вес грядущего боя давил на его плечи, его разум был не здесь. Был опасно отвлечен.

Каким дураком он был! Он должен был держаться подальше от нее, не давать ей касаться его своими мозолистыми ладонями. Не подпускать ее близко, чтобы ее лицо было в дюймах от его.

Одно дело позволить ей остаться на несколько дней, дать ей укрытие. Но это… это было опасно.

Если Хеления узнает… если она хоть заподозрит…

Соран добрался до двери на вершине лестницы, тяжело прижался к раме, холодные пальцы сжали дерево так, что могли оставить след. Другой ладонью он коснулся гладкой кожи своего лица. Его пальцы ничего не ощущали, но щеки реагировали на нилариум, дрожали. Каким холодным и нагим он себя ощущал! Открытым.

Что она ощущала, когда стояла так близко к нему, смотрела на жуткие шрамы, искаженные черты, ставшие почти нечеловеческими? Что она думала, когда ловила его взгляд? Он видел ее внезапную неуверенность, замечал оттенки цвета на ее бледной коже. Огонь, вдруг вспыхнувший в нем, пылал в глазах? Она понимала, что ее близость, ее пьянящий аромат делали с ним? И ее нежное прикосновение, тонкие пальцы на его лице…

Он опустил голову, рыча. Он был дураком. Опасным обреченным дураком. Девушка была невинна, чистая настолько, что видела единорогов своими смертными глазами. А он был просто старым сломленным монстром. Он не будет потакать этим чувствам. Этим инстинктам.

Он не позволит себе вспоминать, как она пристально смотрела на его губы.

— Хватит! — прорычал он и убрал ладонь от двери. Он прошел в комнату, добрался до стола и сел. Солнце уже почти полностью село, у него не было времени.

Соран закрыл глаза и три раза глубоко вдохнул, задерживая дыхание каждый раз, ожидая, пока сердце замедлится, а потом выдыхая. Он не мог отвлекаться в бою. Он не мог дать этим мыслям, этим ощущениям задерживаться в его голове. Он должен быть твердым, решительным. Стать похожим на камень.

Когда он открыл глаза, он ощущал себя уверенно. Розовая книга лежала перед ним, плотно закрытая ремешком. Он ощущал силу, гудящую внутри. Он нашел свечу, зажег ее, опустил в миску, стоящую так, чтобы сияние озаряло страницы.

Время настало. Пора было начинать работу.

Его пальцы не дрожали, он расстегнул пряжки и открыл книгу на первой странице. Густой аромат роз окутал его. Он яростно отогнал его и сосредоточился. Он пристально смотрел на первые строки, начал их читать. Слова формировались в разуме, в душе, были ясными и четкими. Он ощущал, как сила заклинания ожила, ощущал свое мастерство и контроль. Этой ночью он не погибнет.

Он читал медленно и осторожно, листал страницы одну за другой. Слова горели ярко, пока он читал их, поднимались в ответ на его зов, нити энергии пульсировали, он ловил их и осторожно управлял ими. Только одна часть его разума была сосредоточена… та часть, которая ждала приближения Девы шипов.

Она точно придет. Она не знала обо всем, что происходило в ее царстве днем. Она вползет в окно, скользнет по полу и вопьется в него. Или будет стоять в свете луны и душераздирающе стонать, из-за чего он запнется.

Но ничего не было. Ни следа, ни голоса.

Соран читал, и его не перебили. Сила заклинания росла, и он поздравил себя с тем, что управлял ею и своими эмоциями. Он был сильнее, чем думал. Может, встреча с единорогом пошла ему на пользу.

Он добрался до конца заклинания раньше, чем ожидал. Его свеча уже дымилась, и он закрыл книгу. Он пару мгновений сидел во тьме, глаза медленно привыкали к бледному свету луны, льющемуся в окна за ним, после света свечи. Тревога сдавила его желудок.

Это было просто. Слишком просто.

Он что-то пропустил? Он как-то в своей уверенности пропустил страницы и оставил заклинание не законченным? Он прочел слово не так или пропустил строчку, не поняв этого?

Нет. Он поспешил закрыть пряжки и отодвинул книгу. Он сделал то, что нужно было. Заклинание было закреплено. Зачем было сомневаться?

Он устал. Так устал после событий дня. Он нуждался в воздухе.

Соран поднялся из-за стола, снял тяжелую мантию и оставил ее на спинке стула. Он сбросил сандалии и ослабил шнурок рубахи, шатаясь, пока шагал к кровати. Он замер на миг, провел холодными пальцами по голой коже со шрамами на щеках.

Улыбка изогнула его рот, но он подавил ее.

Он забрался в кровать, натянул одеяло до груди, опустил голову на подушку и смотрел на потолок над собой. Все было темным и неподвижным. Рассвет скоро наступит, и новый день с ним. Но день не будет тихим. Не будет холодным, одиноким и бесконечным, в обществе только виверн. Нет, завтра будут улыбки, закатывание глаз и фырканье от потрясения. Может, даже будет смех, настоящий смех…

Соран закрыл глаза, повернулся на бок и дал сну охватить его, нежно увести в глубокие тени и место подсознания. Он не знал, как долго отдыхал там, не совсем спал, но и не бодрствовал. Он ощущал холодный воздух голой кожей. Чувствовал тепло одеяла, шершавую ткань на груди. Он чувствовал боль в костях, мышцы медленно расслаблялись.

И он ощутил, как воздух стал напряженным. Как от присутствия.

Дева шипов? Не может быть. Заклинание было готово, связь была завершена. Она не могла прийти до заката. Он не мог ошибаться. Верно?

Он пытался проснуться, но его веки были будто свинцовыми. Он смог только повернуться на спину. Когда он попытался пошевелить руками, они были парализованы. Его душа парила в странном пространстве между бодрствованием и сном, беспомощная.

А потом что-то коснулось его. Нежное, теплое. Давление на губы.

Легкое, как перышко. А потом глубже и настойчивее.

Огонь вспыхнул в его животе, ревел в его конечностях.

Соран открыл глаза.

* * *

Нилла легла в нише, в одежде и все еще в тонких туфлях. Она сжалась под одеялом, ее плечи были подняты к ушам, и она смотрела, как огонь медленно угасал в камине.

И она ждала.

«Это глупая идея».

Может быть. Может, ей стоило послушаться своей осторожности.

А если она признается магу во всем, расскажет ему правду? Всю правду в этот раз, а не часть, которую она поведала ему вчера. Рассказать ему о Гаспаре и его угрозах, о папе и его долгах.

О том, что ей нужна была книга заклинаний.

Он выслушает ее? Отдаст книгу?

Нилла нахмурилась в сгущающейся тьме и плотнее укуталась одеялом. Если книга была так важна для Гаспара, она была важна и для Сильвери. Было бы глупо доверить магу свою тайну.

Если бы она только знала, сколько времени прошло во внешнем мире! Могла ли дождаться другого шанса, попробовать другой способ? Но она не могла рисковать. Этой ночью.

Прошел час. А то и два. Солнце давно село, ночь растеклась тьмой по небу.

Она все ждала.

Прошел еще час, и она поняла, что ее тело напряглось и слушало. Ожидало тихий стук за дверью. Но было тихо. Мирно. Она навострила уши, уловила вдали стон и шелест океана. Порой во тьме звучали вопли виверн. Раненая виверна храпела под потолком. Мир был спокоен.

Нилла закрыла глаза.

А потом вдруг открыла их снова. Как долго она спала? Огонь полностью догорел, и в комнате было темно, кроме луча света луны, падающего в одно высокое окно. Воздух ощущался спертым, воздух мира, где прошла полночь.

«Пора».

Нилла убрала одеяло и встала с кровати. Она думала, что будет слепой в этой тьме, но она двигалась уверенно. Мама хорошо научила ее справляться почти без света. Она прошла к полкам с припасами с кухни, вытащила баночку Сладких снов из укрытия на виду. Она подняла крышечку. Едкий запах обжигал ноздри. Она отпрянула, кривясь, осторожно сунула палец в баночку и зачерпнула немного у дна. Осталось три дозы. Если повезет. Она не могла их тратить зря.

Ее губы жгло, когда она нанесла Сладкие сны, но она игнорировала это. Она закрыла баночку и осторожно поставила ее на место, а потом повернулась к лестнице. Ее сердце колотилось в горле, она пересекла комнату и стала подниматься, прижимая ладонь к стене.

Она несколько шагов ощущала отсутствие перил, шанс упасть. Подъем казался бесконечным. Когда она миновала потолок и попала в башню, она почти ничего не видела. Но она шла дальше, шаг за шагом, двигая ладонью по стене.

Почему она так нервничала? Она творила трюки опаснее больше раз, чем могла считать, ее недавний подъем на Эвеншпиль даже не был среди них.

Она отчасти ожидала увидеть блеск свечи из дверного проема сверху. Но, кроме теплого сияния огня, был только серебряный свет луны, льющийся в большие окна. Но это был свет. Она ускорилась, желая оставить голодные тени позади.

Что-то двигалось. Ползло. Задело край ее ладони.

Нилла отдёрнула руку. Ее сердце колотилось, а потом подпрыгнуло, чуть не задушив ее. Ничего там не было. Она слушала, но звуков не было. Она заставляла пальцы ощупывать каменную стену. Ничего. Совсем ничего. Разум обманывал ее.

«Иди. Тебе нужно сделать это. Не медли. Ты нужна папе».

Она стиснула зубы и шла дальше, миновала последние восемь ступенек к двери сверху. Сжимая раму двери одной рукой, она заглянула в комнату.

Свет луны лился идеальным потоком, озаряя маленькую кровать у стены, сияя на прядях длинных бледных волос, покрывающих спину и плечо, повернутые к Нилле.

Сильвери спал. Хорошо. Это было хорошо.

Нилла повернулась и посмотрела на стол мага в дальнем конце комнаты. Он был в тени, слишком темной, чтобы видеть, какие там были книги и свитки. Но она ощущала их там, видела силуэт. Розовая книга была среди них. Должна быть.

Она сделала шаг и остановилась, когда тишину нарушил скрип и шорох. Она боялась, но повернула голову.

Маг повернулся во сне. Он лежал на спине. Его глаза были закрытыми, он глубоко и ровно дышал.

Она могла рискнуть? Она могла попробовать найти книгу во тьме, надеясь, что она не разбудит его? Она была тихой и ловкой. Должна справиться.

Но если он проснется, все будет потеряно.

«Не глупи, девица».

Она стиснула зубы. Сладкие сны горели на ее губах, наготове. Она поднялась сюда, чтобы применить дозу. Чтобы отключить его. А потом найти книгу и поспешить по острову к своей лодке до рассвета. Если она будет быстрой, если она будет осторожна, она сможет вернуться в Вимборн до рассвета.

Она тихо прошла к кровати мага, но остановилась в двух шагах от него и опустила взгляд, хмурясь. Почему она была только в нижнем платье? Она не раздевалась на ночь. Она хотела быстро сбежать. И куда делась ее обувь? Разве она не в туфлях поднималась по лестнице?

Что-то тут было не так. Что-то…

Нет. Она не так запомнила. И, когда она даст ему яд, у нее будет время одеться. Сладкие сны погружали в сон на часы. Она нанесла на губы столько, что это вырубит его на день.

«Раз… два… три…», — она взяла себя в руки и медленно считала. Когда она добралась до двадцати, она прошла к кровати мага. Ее волосы упали вперед, когда она склонилась, и она боялась, что они защекочут его лицо, когда она склонится, и он проснется. Она поспешила убрать волосы и свернуть их в пучок. А потом посмотрела снова.

Лунный свет странно играл с глазами. Странно, как сияние сделало его кожу гладкой, убрало уродливые шрамы, и он все больше напоминал юношу с портрета. Длинные волосы разметались по подушке, были золотыми, а не белыми. И его ладони — одна лежала на груди, другая сбоку — в этом свете она не видела грубое покрытие нилариума.

Почему нет?

Это было неправильно. Это было не…

Это было настоящим?

Должно быть. Она ощущала, как колотилось сердце, слышала свое тревожное дыхание. Кожа на ее шее покалывала, волоски встали дыбом. Это точно было реальным. И ей нужно было действовать. Сейчас, пока она не упустила момент.

Нилла склонилась над спящим магом. Ее губы нашли его в темноте, сначала нежно. Они были полными и мягкими, а не в шрамах, как она ожидала. Она прижалась сильнее, заставила его рот открыться. Ей нужно было убедиться, что доза попадет в него.

Он пошевелился. Его веки затрепетали. Ресницы поднялись. Его взгляд был мутным.

А потом он посмотрел на нее, и взгляд стал острым, как два клинка в свете луны.

Нилла отодвинулась на пару дюймов. Она миг смотрела на него, напрягшись.

«Пусть думает, что это сон. Пусть думает, что это сон, пока яд не…».

Ладони сжали ее руки у плеч. Теплые живые ладони, пальцы давили до кости. Он притянул ее к себе и поймал ее рот в пылающем рьяном поцелуе, который потряс ее. Одна ладонь отпустила ее руку, прижалась к ее макушке, пальцы запутались в ее волосах, и он держал так, что она не могла отодвинуться.

Трепет страха пробежал по ее спине. Или не страха. Она просунула ладони под себя, пыталась оттолкнуться от его груди, быть дальше от него. На нем была только свободная рубаха, и ее ладони ощутили голую кожу и мышцы. Он дрожал от ее прикосновения.

И вдруг она не удержалась на ногах. Он утащил ее на кровать за собой, она оказалась на спине, легкие требовали воздуха. Его голова и плечи над ней закрывали свет луны. Занавес его волос падал с его плеча, они мерцали. Одна рука поддерживала его тело, кулак и локоть прижимались к тонкому матрацу. Его другая ладонь ласкала ее щеку, и она заметила за диким стуком сердца, что его пальцы были теплыми, а не холодным мёртвым серебром. Жар пылал в его глазах, и за тем жаром был один вопрос.

Ей нужно было освободиться. Ударить острым коленом между его ног и выползти из-под него, оказаться вне его досягаемости, пока яд не сработает. Все нервы в ее теле пылали, ей нужно было действовать.

Почему она прижала ладони к его щекам? Почему она убрала бледную прядь волос ему за ухо?

Почему она закрыла глаза и подняла подбородок, позволяя целовать ее губы?

Его губы были голодными, но нежными. Не было ничего требовательного в сладости его поцелуя. Один поцелуй привел к другому, а потом поцелуи стали двигаться от уголка ее рта по щеке к уху. Его дыхание щекотало нежную кожу ее шеи, и она резко вдохнула, зная, что он это услышал. Она ощущала его волнение, его сердце колотилось в том же ритме, что и ее.

Подождите. Стойте. Ее разум отчаянно кричал в протесте. Он должен был рухнуть. В любой миг. Яд должен был уже одолеть его. Он должен был лежать грудой конечностей, а она — найти книгу заклинаний и сбежать.

Но в нем не было ничего беспомощного. Он был сильным, уверенным. Его рука обвивала ее талию, притянула ее для глубокого поцелуя. Любое сопротивление в ней пропало. Ее ладони обвили его шею, она запустила пальцы в его волосы, и ее тело прижалось к нему, сердца бились рядом. Она прервала поцелуй, хватала ртом воздух, ее голова упала на подушку.

Но он не остановился, не мог. Его губы двигались по ее челюсти, шее, и каждое прикосновение было нежным, теплым и пылким. Он продолжал целовать ее ключицы, и его ладонь скользнула по ее руке к плечу, нежно потянула за ее платье, чтобы раскрыть больше коже. Его рот двигался, изучая изгибы ее шеи и плеча, и она отвечала на его прикосновение вспышками восторга. Он спустил рукав ниже, его пальцы играли опасно вдоль широкого воротника, задевали изгиб грудей сверху.

Нилла поежилась, и он поднял голову с вопросом в глазах. Она смотрела на него, кровь гремела в висках.

А потом она расстегнула его рубаху. Хоть ее пальцы дрожали, она развязала шнурки, раскрыла рубаху, и она упала с его широких плеч. Он сел, чтобы стряхнуть рукава, сбросить рубаху до пояса. Лунный свет сиял на мышцах его груди и живота, свет и тень преувеличивали эффект.

Ее горло пересохло, жар пульсировал в теле. Он должен был видеть ее взгляд, ведь он вдруг улыбнулся опасно и с пониманием. Его ладонь снова скользнула за ее шею, приподняла ее голову, и он поймал ее губы в долгом поцелуе.

Что-то скрипело. Что-то стонало.

Камень ломался от огромной силы.

Глаза Ниллы распахнулись.

— Сэр! — выдохнула она в его рот. — Маг Сильвери!

Он отодвинулся, моргая, взгляд был мутным и изумленным.

— Мисс Бек? — он нахмурился. Он выглядел удивленно, а через миг — напугано. Изумление в его взгляде сменилось чистым шоком. — Мисс Бек, что вы…

Движение за ним.

Нилла завизжала.

Темные лозы лились в окно, поднимались по стенам, тянулись по потолку и над чашей с маслом. Черные, как живые тени, они терзали камень, разбивали до пыли. Они обвили ножки кровати, рвали матрас, впились в руки Ниллы. Тонкие ростки обвили ее шею, талию, руки, и шипы были как ножи в ее плоти. Она завизжала снова, пыталась вырваться. Но она попалась.

Она слышала вдали крик Сильвери:

— Мисс Бек! Мисс Бек, проснитесь! Перонилла!

26

Голова Сорана поднялась со стола так быстро, что он чуть не упал со стула. Он огляделся во тьме, не мигая, почти ослепленный странными картинками в голове. Шипы… лозы…

— Нет! — зарычал он и посмотрел на то, что было перед ним. Розовая книга, открытая на середине. Пьянящий запах поднимался с ее страниц, от сияющих слов, воняло горящими розами. Запах наполнял его нос и голову.

Боги, нет! Он уснул. Попал в Кошмар, не понимая того, что сделал.

«Предатель», — ее голос шептал в его ухе.

Она стояла за его спиной, напряженная, наготове.

«Я знаю, что в твоей голове. Я видела тебя со смертной девушкой. Неверный! Бессердечный! Жестокий!».

Соран склонился над книгой заклинаний. Магия еще пульсировала в воздухе вокруг него, еще не разбитая. Он задремал на миг, но и этого было много. Но, может, он мог все еще удержать заклинание. Он нашел место у начала второй страницы, где заклинание начинало становиться неправильным, и начал читать, говоря громко, сильным и четким голосом.

«Не важно», — шипела она. Рука обвила его плечи, легла на грудь, пальцы играли со шнурками рубахи, тянулись к коже. Ласка стала жестокостью, шипы впивались глубоко.

Соран охнул и сжал края стола. Кровь выступила, пропитала его рубаху, лилась спереди. Он скрипнул зубами, склонился над книгой и читал, медленно и ровно, несмотря на боль. Чудом он смог поймать нити заклинания и связать их.

Оно должно было выдержать. Только бы выдержало!

«Не важно, — шептала Дева шипов, играя с его ухом. Ладони скользили по его шее сзади. — Я видела правду. Я видела, где твои желания. Ты можешь связать меня этой ночью, а что завтра? А в следующие дни?».

Ее зубы вонзились в его плечо. Он закричал, горбясь над столом и книгой. Заклинание дрожало, могло порваться. Усилием воли он взял себя в руки и заставил слова литься потоком.

Магия снова усилилась.

«Я доберусь до нее в конце, — цедила Дева шипов, брызжа кровью. — Я заберу ее в свое измерение, в свои объятия. Ты можешь биться, любимый, но ты не победишь. Ты не можешь победить… Не можешь… победить…».

Ее голос утих, сила заклинания укрепилась и прогнала ее. Соран расправил плечи, кривясь от порезов и ран. Но не было времени разбираться с ними. Ему нужно было закончить работу, в этот раз на самом деле. Как глупо было поддаться чувственной фантазии!

Картинка появилась в голове — девушка рядом с ним в его узкой кровати, ее лицо было поднято к его, ее тело было теплым и податливым.

Ее губы приоткрылись, манящие, нежные.

Сон. Просто сон. Он замотал головой, прогоняя картинку. Он пришел в бой уставшим и отвлеченным, и это сказалось. Дева шипов была хитрой, как змея в тени, и она сыграла с его разумом, с его воображением и слабостями.

А девушка? Что случилось с ней, пока его защита была опущена? Он не знал, как долго длился сон. Судя по состоянию заклинания, когда он проснулся, он задремал на пару мгновений. Успела ли Дева шипов напасть на девушку, пока она спала?

Соран с трудом отогнал мысли и запер их. Он должен был сосредоточиться. После такой ошибки он не хотел оступаться. Заклинание нужно было завершить, закрепить связи. Он нацелил все, что у него было, в слова перед собой, в силу, исходящую от страницы и его разума. Он сплетал и завязывал нити, слова слетали с его языка с отточенной точностью.

Прошли часы. Свеча догорела.

Он добрался до конца последней страницы. Когда было прочтено последнее слово, он захлопнул книгу и застегнул пряжки. Сила пульсировала под его ладонями, но чары были сплетены. В этот раз по-настоящему.

Вздохнув, Соран отклонился на стуле и потер руками лицо. Серебро на коже заставило его вздрогнуть. Он вспомнил девушку, ее ладони с бритвой осторожно убрали его бороду.

Боги, как он чуть не отплатил ей за доброту! Как близко подошел к тому, чтобы выпустить монстра, и… и…

Его глаза расширились. Ладони опустились. Девушка! Она еще спала?

Он вскочил на ноги и, бросив тяжелую мантию на спинке стула, побежал из комнаты и по длинной спиральной лестнице. Его шаги были слишком быстрыми, что было опасно, но он не мог замедлиться. Минуя по три ступеньки за шаг, он чуть не упал на нескольких поворотах.

Он вышел из отверстия в потолке, посмотрел на кровать в нише. Она была там — лежала под одеялом.

Соран, боясь того, что обнаружит, спрыгнул на пол и прошел по комнате. Он рухнул на колени рядом с девушкой, пытался увидеть ее лицо в свете низкого огня в камине.

— Мисс Бек! — сказал он, рыча сквозь сдавленное горло. Он сжал ее плечо и грубо встряхнул. — Мисс Бек, проснитесь! Перонилла!

* * *

Нила открыла глаза.

Она лежала в нише на шкурах. Огонь озарял каменную стену над ней и лицо в шрамах, нависшее над ней.

Нилла с воплем села, схватила одеяло и запуталась в юбке. Ее сердце колотилось, паника дрожала в каждой вене. Она безумно посмотрела на свои руки, запястья, торс, все еще уверенная, что ощущала давление лоз, шипы, терзающие ее плоть. Это было как настоящее…

Но ничего не было.

— Тише, мисс Бек. Тише, — ладони сжали ее плечи. Нилла смотрела на уродливую маску из шрамов и скулила. Она попыталась стряхнуть его ладони, но он держал. — Смотрите на меня. В мои глаза.

Что-то в его голосе манило ее, она не могла противостоять. Она смотрела. Страх немного рассеялся, и пугающие черты стали лицом, которое она узнала.

— Маг Сильвери! — выдохнула она.

Это была не версия в свете луны, которая держала ее миг назад в объятиях. Это был не идеальный сон о мужчине, шрамы которого пропали, открыв красоту. Все выпуклые шрамы были заметны на побритом лице, темные и неровные в сиянии огня. Но были и свежие порезы. Много. Они пересекали его лоб, щеки и шею, уши. Кровь пропитала тонкую ткань распахнутой рубахи.

Что это было? Что случилось? В голове возникли видения шипов и лоз. Но почему у нее не было крови? И почему она была тут, в своей кровати в нише?

— Все хорошо, мисс Бек. Вы в безопасности, — голос Сильвери пробил дикую панику в ней, и она сосредоточилась на его глазах. Она смотрела в его глаза, почти зачарованная. Его хватка с ее плечи переместилась на ее лицо, он придерживал ее голову. Холодные твердые пальцы в нилариуме касались ее кожи. Она поежилась. — Это был сон, — сказал он. — Мне очень жаль. Я уснул. Я не хотел. Всего на миг, но она пробралась, пока я спал. Вы не ранены?

«Сон? Это был… это…».

— Я не ранена, — выдохнула она. Когда она оттолкнула его ладони, он поддался. Он отодвинулся, все еще сидел возле ее кровати, уперев локти в свои колени, он смотрел пристально на нее. Она потерла рукой лицо и убрала волосы со лба. Ее взгляд упал снова на его кровоточащие лицо и торс. Жестокие порезы были такими, какие она еще ощущала на своей коже. — Что случилось? — осведомилась она, ее голос был сдавленным. — Что…? Вы…? — холодный кулак сжал ее сердце, и ее глаза расширились. — Это была Дева шипов?

Он кивнул, опустив взгляд.

— Это сон?

— Не сон, — он покачал головой. Его длинные волосы лежали на плечах, белые пряди пропитала кровь. — Кошмар, — его челюсть двигалась, словно он пытался подобрать слова. Их не был, и он попытался встать.

Нилла быстрым движением руки поймала его за руку.

— Скажите, что происходит.

Он смотрел на ее пальцы.

— Вам лучше не знать. Сейчас вы в безопасности, и…

— Бред, — процедила Нилла. — Если думаете, что можно со мной оставаться загадочным, лучше передумайте! Что за Дева шипов? Что со мной случилось? И почему вы… вы… — она махнула свободной рукой на его раны. — Почему вы разрезаны, как мясо на праздник?

Его рука напряглась под ее пальцами. Она ощущала в нем силу, он мог легко вырваться. Она сжала пальцы крепче, хотя знала, что это было бесполезно, и смотрела на него так яростно, что знала, что он ощущал это, хоть и не смотрел ей в глаза.

Его грудь поднялась от тяжкого вздоха. Он опустил колено, сел рядом с ее кроватью.

— Дева шипов — это носрайт.

Нилла моргнула.

— Повторите?

Он закрыл глаза и провел ладонью по лицу, размазывая кровь.

— Носрайт. Это… существо из Хинтер.

Дрожь побежала по ее спине. Нилла отпустила руку мага и сжала одеяло на своих коленях, словно тонкий щит. Она ждала, не могла придумать, что спросить, но знала, что должно быть больше. Куда больше.

Маг Сильвери вдохнул и медленно выдохнул.

— Есть история, мисс Бек. Не хорошая, и я не хотел бы ее рассказывать.

— Я слушаю.

Он посмотрел на нее, опустил взгляд.

— Вы знаете о войне между смертными и фейри?

Нилла пожала плечами, но кивнула. Все знали о Великой войне фейри, хотя детали были утеряны со временем. Некоторые говорили, что фейри пытались вторгнуться в мир смертных и сделать людей своими рабами. Другие говорили, что смертные вторглись на земли фейри, хотели украсть побольше сокровищ. Обе версии могли содержать долю правду. И много лжи.

— Война прошла три века назад, — сказал маг Сильвери, — и смертные проигрывали. Тогда мифато занялись темными искусствами, искали оружие, которое можно было использовать против, казалось, непобедимых фейри. Магия смертных не помогала до этого, их навык с пергаментом и записанными чарами не мог сравниться с естественной магией, которая горела в каждой вене тела фейри и душе. Но мифато знали, что это было не все, они знали, что существовало в темных местах, еще не познанное. Они направили магию ручками и оживили письмом первого из носрайтов — кошмар во плоти.

Нилла опустила плечи и голову. Тени на краю комнаты казались темнее, чем раньше, словно подступали к ней и магу.

— Он не принял физический облик в мире смертных, — продолжил Сильвери, — так что сначала мифато не поняли, что создали. Они не знали, что это существо, вызванное злыми глубинами их разумов, жило и обретало облик в Эледрии, в мире фейри. Оно выходило из воздуха, невероятно сильное, и уничтожало целый город, атакуя ужасом так, что никто не видел такого, никто не мог это осознать. Но мифато, опьяненные победой, не остановились. Они создали больше жутких созданий и послали их в Эледрию. Фейри были бессильны. Носрайты рождались из разумов смертных, и перья смертных давали им жизнь. И их можно было привязать только пером и бумагой. Но фейри не понимали письменную магию. У них не было своего письма, они не могли представить, как символы и линии могли содержать слова, миры, идеи. И они бросились на кошмары. И умерли. Вскоре после этого была подписана Клятва. Для мира между фейри и смертными, мифато согласились отдать книги, в которых были заклинания носрайтов, и сознание кошмаров запретили. Теории Хозарска и Морнингтри — известных магов ордена Мифатес, лидеров развития чар носрайтов — были запрещены и уничтожены.

Ниллу мутило. Она понимала отчасти, куда шла история.

Маг понизил голос.

— Я был… юным. Амбициозным, — он сглотнул. — Наглым.

— Вы создали Деву шипов. Написали ее, — слова сорвались с ее губ шепотом.

— Меня приняли в Орден Мифатес ребенком, — сказал он. — Я показал необычную способность к магии, говорили они. Наставники хвалили меня, давали мне самые сложные теории и заклинания. Я поглощал их, всегда жаждал большего, всегда хотел расширить способности, границы своих сил. Но всегда была стена. Я заходил далеко, но они останавливали меня. Разворачивали, посылали в новый курс изучения. Я двигался вперед, но меня снова и снова сталкивали. Я знал, что они что-то скрывали… то, что могли сами не знать. И был другой ученик, Дюсаро Гаспар.

Нилла поежилась от имени, но скрыла это тихим кашлем и кивком.

Сильвери продолжил, не заметив:

— Хоть он не был мне равным по навыкам, мы были схожи в амбициях и провели достаточно времени вместе, чтобы нас звали друзьями. Товарищами. Ему тоже не нравились границы, в которых нас держали наставники. И когда мы раскрыли тайную историю Войны и узнали о роли мифато в ее конце, мы были заинтригованы.

Его слова будто давили на него, и его голова тяжко опустилась. Кровь капала с порезов на уже грязную рубаху, на каменный пол. Нилла скривилась от вида.

— И вы… и это Гаспар поняли, как сделать носрайта?

— Эм, если коротко, да, — он поднял ладонь, поймал струйку крови пальцем. Она была яркой на серебре. — Это было незаконно, конечно, и мы не осмелились заниматься этим в Эвеншпиле. И мы смогли вынести перо из университета. Мы не смогли так легко унести книгу заклинаний, и я подготовил одну сам для необходимого заклинания.

Розовая книга. Он говорил о Розовой книге. Точно.

Маг отвел взгляд, посмотрел на потолок, куда-то вдаль.

— Я никогда не забуду ту ночь. Ту долгую ночь. Гаспар пытался меня остановить. Он так хотел попробовать, но когда момент наступил… он знал, что заклинание было ему не по силам. И он стоял в стороне, а я работал. Я работал часами, вливал все в это творение. Погрузился во тьму своего духа и взял все, что там было. Я был таким… — он закрыл глаза, мышцы на щеке в крови дрогнули. — Я был таким уверенным. Я знал, что мог создать что-то, что даже старые мифато боялись бы. Я знал, что мог доказать, что я сильнее, всем, кто думал, что мог управлять моей силой. Что я овладел своей магией.

Стыд выжигал морщины на его лице глубже, чем порезы и шрамы. Он вдруг стал старше. Не был юным и красивым, как в ее сне. Это был мужчина, увидевший то, что не должен был, сделавший то, что не должен был. Мужчина, который прыгнул до звезд, но обнаружил лишь, как можно оттуда упасть.

Яростное желание наполнило ее руки, ее душу — желание прижать ладони к этому лицу в крови и морщинах. Притянуть его голову к своему сердцу, чтобы он отдохнул.

Что с ней такое?

Нилла встряхнулась и сжала одеяло, глядя на свои ладони.

— Видимо, это сработало, — ее голос был рычанием. — Вы написали эту… Деву шипов и оживили ее. И она… что? Появилась в мире фейри?

Он кивнул.

— Она уничтожила город Даруния. Превратила его в развалины. Она уже направлялась в Аурелис, когда король Лодираль из Двора Рассвета нашел меня, — он опустил голову и сжал ладонями в серебре длинные волосы, потянул у корней, словно хотел оторвать голову и бросить на пол. — Я в ответе за смерти сотен. Может, тысяч. Они не говорили мне всего размаха того, что я наделал. Они пришли с мечами и жестокостью, ожидали увидеть боевого мага, думая, что Клятва была нарушена. Они не ожидали найти меня. Всего лишь меня, ведь я сказал Гаспару убегать, зная, что результат не будет хорошим. Я думал, что они убьют меня, но им нужны были мои силы. Им нужно было, чтобы кто-то сковал Деву шипов. И другие живые маги не обладали таким навыком.

— Сковал ее? — Нилла поджала губы и прикусила, не зная, что собиралась сказать. А потом выпалила. — Зачем ее сковывать? Вы ее создали. Вы не могли ее просто стереть?

Сильвери медленно покачал головой.

— Я не уверен, что создал ее. По крайней мере, не из пустоты и не так, как вы думаете о создании. Она словно уже существовала, словно всегда существовала во тьме за пределами понимания и восприятия. Когда я написал ее, я просто дал жизнь и плоть чему-то безжизненному и бестелесному, но уже реальному. Таких существ не стереть. Сон никогда не умирает на самом деле. Я сковал ее словами, написал ее пленение в той же книге заклинаний, в которой написал о ее освобождении. Это было сложнее и опаснее, чем вызвать ее к жизни. Я едва выжил. Но мне было все равно. Как только я узнал, что наделал, что я принес в миры, я был готов умереть, лишь бы исправить грех. Но король фейри из Двора Рассвета решил сделать иначе.

Он поднял ладони в нилариуме.

— Король Лодираль проследил, чтобы я больше не подверг миры опасности.

Нилла смотрела на его ладони. Неуклюжие и неподвижные, они едва подходили для обычных человеческих дел.

Сила мифато была из его способности писать. Это Сильвери уже не мог.

Маг долго молчал, и Нилла не знала, что сказать. Она могла лишь смотреть на те ладони и думать, как больно было, когда их покрывали жидким нилариумом, когда он смотрел, как серебро застывало. Он стал калекой навеки. Вся та сила пропала. Все, что делало его собой. Это было как отрезать ноги лошади.

Сильвери опустил ладони на колени и пожал плечами.

— Дева шипов скована в Розовой книге, — сказал он. Я смог — с трудом — поддерживать ее оковы долгое время в Хинтер. Но так не будет всегда.

И что будет, когда женщина-кошмар сбежит? Нилла поежилась, и ее кожа вздрогнула от воспоминания о тех порезах, что произошло только во сне.

Но тот сон…

— Дева шипов поместила сон в мою голову? — тихо спросила она. — Этой ночью.

— Да. Обычно я остаюсь на посту всю ночь, пока она охотится. Я отгоняю ее. Но этой ночью я… задремал за работой. Она добралась до вас, — он посмотрел на нее, и на его выражение было больно смотреть. — Мне очень жаль, мисс Бек. Я сделал, что мог, чтобы защитить вас от нее. Но она хитра. И она… не рада, что вы тут, на Роузварде.

Сколько он знал о ее снах? И сколько в том сне было от Девы шипов?

Кошмарное создание заставило ее испытать пыл тех украденных поцелуев так ярко, что она ощущала их даже сейчас, пылающие на ее губах, челюсти, шее…

Нилла спрятала лицо в ладонях, прижала пальцы к щекам, словно могла прогнать румянец. Это был лишь сон. И все. И снами нельзя было делиться, так что Сильвери не знал детали.

О, семь богов, только бы он не знал детали!

Нилла расправила плечи и убрала волосы с лица, покачала головой.

— Итак, — сказала она слишком громко и твёрдо. — Вы говорите, что сдерживали ее все эти годы. Как именно?

— Магией, — сказал Сильвери. — Годы назад я написал заклинание ее оков. И каждую ночь я читаю его полностью, укрепляя заклинание.

— Это звучит не сложно, — от его взгляда она нахмурилась. — Ладно, ладно! Я знаю, что мало понимаю в вашей магии. Я просто говорю, что это звучит не очень сложно. И пока у вас есть книга заклинаний, пока вы… как вы говорите?.. укрепляете заклинание, она не может вырваться?

Сильвери медленно покачал головой.

— Магия всегда оставляет след, особенно на физическом мире. Книга заклинаний не сможет вечно терпеть вспышки магии по ночам. Со временем она рассыплется.

— Вы не могли бы… не знаю. Переместить заклинание в другую книгу?

Он поднял ладони.

— Не с этим.

— А что будет, когда книга рассыплется? Когда Дева шипов вырвется?

Сильвери посмотрел на нее.

— Она примет полностью телесный облик. И убьет меня.

— Убьет вас?

— Да, — он медленно моргнул. На его лице не было страха, только смирение и уверенность. — Но когда Роузвард разорвет связь с миром смертных, моя смерть не будет важна. Она убьет меня и останется тут, навеки в плену. Будет уплывать по Хинтер глубже в пустоту.

Что-то на его лице беспокоило ее. Нилла осторожно вдохнула и сказала:

— А если связь не порвется? Если Роузвард останется связан?

— Тогда она сбежит отсюда в мир смертных. Она укоренится там и медленно будет распространяться от разума к разуму. И, мисс Бек, она уничтожит все, что вы знаете и любите.

27

Сильвери оставил ее сидеть на кровати, а сам прошел к камину, добавил полено и поставил чайник на огонь. Нилла смотрела на него, словно в тумане, пока он брал чайные листья из их уменьшающихся припасов. Она не совсем понимала, что он делал, просто смотрела.

В голове бурлили новые мысли, ужасные идеи.

Его история была унизительной, и она не сомневалась в его словах. Он не мог врать, так унижая себя.

Но она знала немного о сочинении историй. О том, как рассказать правду, не поведав всего. Чего-то не хватало в небольшой истории, которую он рассказал, чего-то, что она не могла определить, но ощущала с уверенностью.

Она закрыла глаза… и снова ощутила тепло его ладоней на ее коже, нежные, изучающие. Она ощущала жар его губ на своем плече, пульс его желания, бьющийся в такт с ее одичавшим сердцем. Дрожь пробежала по ее спине.

Нилла открыла глаза. Словно прочитав ее мысли, маг оторвал взгляд от огня. Она не поймала его взгляд, разглядывала свои ладони на коленях. Это был лишь сон, напомнила она себе. Даже если бы шипы не вмешались… если бы поразительная страсть продолжилась… это не было настоящим.

Но почему это ощущалось реальным?

Картинки вспыхивали перед глазами. Ее первая ночь в Роузварде. Первая жуткая ночь и первый жуткий сон. Шипы душили… розы пылали… и что-то еще. То, что она почти забыла.

Ее губы двигались, беззвучно формируя слова песни: «Красным цветет роза в сердце этой ночью. Светлая, как солнце, новая, как весна…».

Деревянная ложка стуком привлекла внимание к Сильвери у камина. Он что-то мешал в деревянной кружке, потом поднялся и подошел к ней, протянул напиток. Она взяла чашку, поднесла к лицу и глубоко вдохнула пар. Чай был не самым ароматным, но что-то в его горечи успокаивало.

Сильвери сел на пол перед ней, скрестив ноги, локти уперев в колени. Нилла сделала глоток, посмотрела на мага поверх чашки. Вкус был резче, чем она ожидала, и напиток был горячим. Она проглотила и ощущала, как жар спускается к животу.

Облизнув губы, она опустила чашку.

— Ваши порезы, — сказала она. — Они заживают.

Он поднял ладонь, коснулся раны над глазом, задел другую, рану глубже возле уха. Если она не ошибалась, эта выглядела как след укуса. Но, может, это была игра света.

— Воздух Хинтер, — он пожал плечами и опустил руку. — Он быстро заживляет. Но… не бесследно.

Нилла кивнула. Она посмотрела на множество шрамов, видных из-за ее стараний с бритвой. Она едва узнавала в нем мужчину, с которым целовалась во сне.

Она опустила голову, быстро сделала еще глоток обжигающего чая.

— Когда солнце взойдет, — сказал маг после неприятной паузы, — вам нужно уйти.

— Уйти? — она сказала слишком быстро в чашку и чуть не захлебнулась. Она спешно вытерла рот ладонью. — О чем вы?

— Теперь вы видели, что может Дева шипов, — он пожал плечами и покачал головой. — Вы должны понимать, что не можете тут оставаться в безопасности.

— О, — Нилла нахмурилась, рассеянно сделала глоток и смотрела на содержимое чашки. Она должна была спорить? А хотела?

Она прижала два пальца к виску, потерла. Если бы она могла втереть мысли в голову! Она не могла уйти. Она еще не завершила работу. Но как ей придумать повод остаться, чтобы убедить его, не выдав слишком много?

Розовая книга добавляла тревог. Теперь она знала, что это было, могла ли она выполнить миссию? Если маг Сильвери говорил правду, это было опасное оружие для всех миров.

И она собиралась… что? Просто передать его в ладони такого, как Гаспар?

Ей нужно было думать. Как-то собраться с мыслями и принять решение. Но Сильвери смотрел на нее, глаза сияли серебром в свете огня, и он не могла думать внятно. Она вспоминала тот сон. Жар, восторг… ужас…

С тихим стоном она опустила чашку с силой на край кровати в шкурах. Она чуть не перевернулась, но Сильвери быстро поймал чашку.

— Мисс Бек, — он склонился к ней с тревогой в голосе, — вы устали. Поспите. До конца ночи вы в безопасности. Заклинание завершено, и Дева шипов не вернется до следующего заката. Прошу, мисс Бек. У вас будет много времени, чтобы покинуть Роузвард до ее возвращения. Уверяю вас. Но сначала отдохните.

Нилла кивнула без слов, его слова окутали ее, и она позволяла магу утешить ее. Она легла на шкуры, смотрела рассеянно, смутно ощущала, как он укрыл ее одеялом, смутно заметила, как он встал и медленно отошел. Может, ей нужно было что-то сказать, но она не могла придумать, что. Ей отчасти хотелось позвать его остаться. Ей не нравилось оставаться одной в темноте после всего, что она увидела, что узнала.

Но она не могла заставить себя говорить.

Сильвери посмотрел на нее. Он казался выше и зловещее в тенях, она не видела его лицо, только блеск глаз.

— Отдыхайте, — сказал он. — Вы в безопасности. Пока что.

И он повернулся к лестнице, через пару мгновений поднялся и пропал.

Вес одиночества давил на нее. Нилла сжалась под одеялом, подтянула ноги к груди. Сон был невозможным. Будущее не сулило ничего приятного, что бы она ни выбрала.

Вернуться в Вимборн и поговорить с Гаспаром? Или попытаться избежать его, найти отца и сбежать из города, как она хотела изначально? Могли они с папой жить в ужасно широком мире за стенами Вимборна? Они умрут от голода, если она не станет использовать то, чему ее учила мама. Ее ловкие пальцы могли обеспечить папе жизнь.

Но Кловен и его банда отыщут их и вернут Гаспару, бросят перед ним на колени.

Она зажмурилась, а потом вдруг села. Нилла нахмурилась с любопытством. Может, на вопросы не было ответа, потому что она не могла представить даже несколько следующих часов своего будущего. Но одно она знала…

Она отбросила одеяло, выбралась из ниши. Ее ноги в мягких туфлях не шумели, она прошла по холодному полу к припасам с кухни на столике сбоку. Она порылась среди них и вытащила баночку Сладких снов. Она подошла с ней к камину, опустилась там, где свет огня позволял увидеть содержимое баночки. Она подняла крышку и заглянула. Когда она проверяла в прошлый раз, оставалось три дозы вещества фейри.

Теперь было лишь два.

Нилла вдохнула и медленно выдохнула, дыхание стало паром в воздухе. Она опустила крышку, сидела у камина какое-то время, глядя на огонь, но мыслями была далеко.

— Это был только сон, — прошептала она и повторила тверже. — Только сон.

Но это было не правдой. По крайней мере, не совсем.

* * *

Соран стоял у южного окна башни маяка, смотрел на рассвет.

Эвеншпиль было видно четче в это время дня за туманом границы. Он смотрел, как солнце играло на белой поверхности, почти ослепляя. Доказательство, что связь между Роузвардом и миром смертных была еще сильной. Доказательство, что он должен был жить и бороться.

Да. Он должен был продолжать. Один.

Он не мог сказать, как долго стоял там. Не мог понять, что выглядывал. Но, когда вдруг яркие волосы появились внизу, прошли к краю скалы, его сердце дрогнуло в груди.

Она уходила.

Не дожидаясь, когда он спустится. Не прощаясь.

Она хорошо сбегала. Как и должна была. То, что она испытала из-за Девы шипов прошлой ночью, убедило ее. Лучше столкнуться с волками улиц Вимборна, чем кошмарами Роузварда.

Соран отвернулся от окна и прошел по комнате, опустился на край кровати. Он уперся локтями в колени и уткнулся лицом в ладони. Он не будет смотреть, как она уходит по тропе, направляясь к гавани, где ждала ее лодка. Не было толку усиливать боль. Он должен был принять это, вытерпеть.

А потом забыть.

Забыть события последних нескольких дней. Удивление. Радость.

Забыть тот пылкий сон.

Его ладони были холодными на коже, но он помнил, какими теплыми они были в те нереальные мгновения. Ощущение ее нежного тела под его пальцами было чистой радостью. Он чувствовал себя целым, полным силы и страсти. Всем, каким он был раньше. Он думал, что потерял это навеки.

И она. Перонилла Бек.

Нилла.

Странная, забавная, смелая. Глупая, раздражающая и милая.

Она была чистой красотой.

Его пальцы впились в голову, давили на череп. Его волосы и борода скоро отрастут, скроют его жуткое лицо. Его воспоминания об этих днях вскоре пропадут. И другие воспоминания угаснут — его имя, его семья — все те его части, которые было больно вспоминать, но которые ее присутствие вызвало и сделало терпимыми.

Роузвард уплывет в Хинтер. Связи с миром смертных ослабеют, а однажды порвутся. И в тот день он примет решение: продолжать сражаться или просто… остановиться.

Это решение будет принять не сложно.

Он не знал, как долго там сидел. Но ему придется встать, принять пустоту комнаты внизу. Не полную пустоту. Виверна все еще осталась, и ему нужно было попытаться исправить ее крыло. Его ждали небольшие задания, и нужно было укрепить чары на берегах Роузварда, чтобы не позволить ничему больше прибыть из Эледрии. Он заполнит день, заполнит часы. И когда наступит ночь, он снова пойдет в бой. Спасет мир.

Соран надел мантию, спустился по лестнице, шаги были тяжелыми и медленными. Не было запаха каши или масла и оладушков. Только виверна встретила его, когда он появился из отверстия в потолке. Она лежала, сжавшись в комок, у двери, выпрямила длинную шею и подняла гребень. А потом вскочила на задние лапы и поспешила по полу, помогая себе когтями на лапах-крыльях. Она весело защебетала.

— Прости, друг, — голос Сорана был подавленным, странно разносился эхом в полумраке комнаты. — Она ушла. Не горюй по ней. Она заслуживает свободы.

Огонь догорел в камине, и Соран стоял какое-то время, смотрел на угли, пытаясь найти силы развести огонь снова. Виверна подползла к нему и обвила его ноги, раздраженно рыча. Наверное, надеялась, что он попытается сделать кашу.

Соран скривил губы и отвернулся. У него не было аппетита. Виверна могла поесть сырые яйца чаек, ему было все равно. Ему нужно было на воздух, действовать. Ему нужно было уйти из этой комнаты. Он прошел к двери, сжал ручку и открыл ее.

Он застыл на пороге.

Она была там. Стояла на краю утеса, обвив руками худое тело. Ветер трепал ее волосы и юбки, ледяной порыв, который она не ощущала.

Соран смотрел. Это не могло быть правдой. Это был сон. Он тряхнул головой, закрыл глаза и зажал переносицу. Но когда он посмотрел снова, она не пропала. Она чуть повернулась и оглянулась на него поверх плеча.

— Доброе утро, сэр, — сказала она.

— Мисс Бек, — слова почти беззвучно сорвались с его губ. — Мисс Бек, что вы… Почему вы…?

Она повернулась к нему, все еще обвивая себя руками. Ветер бросил волосы на ее лицо, но она тряхнула головой и посмотрела на него всей силой своего взгляда.

— Я решила, что не ухожу, — сказала она.

Кровь отлила от его лица. Если бы его колени не соединились, он схватил бы дверь, чтобы не упасть.

Девушка ждала, давала ему шанс ответить. Но, хоть его рот открылся, ответа не было.

Она глубоко вдохнула и шумно выдохнула.

— Послушайте, — она шагнула к нему, задрав голову, чтобы видеть его. — Я уже дважды сталкивалась с Девой шипов и выжила. Можно звать это удачей или как-нибудь еще. Но вы не можете отрицать, что я выжила.

Она была близко. Достаточно близко, чтобы он мог сосчитать все веснушки на ее носу и щеках. Достаточно близко, чтобы, если осмелился, он мог обвить ее руками. Убедиться, что она была настоящей. Убедиться, что он не был один.

Она склонила голову, глядя на него задумчиво, словно пыталась прочесть выражение его лица.

— Вы не отговорите меня, — сказала она. — Я чувствую, что у меня есть шанс против нее, потому что… вы со мной.

— Мисс Бек…

Ее ладонь взлетела, словно останавливала его слова.

— Нет, слушайте. Дома я… На моей стороне никого нет. Я одна. Одна против всех монстров. И не говорите, что в нашем мире нет монстров. Вы жили в нем достаточно долго, чтобы знать лучше. Я не говорю о единорогах, бушующих на улицах, но я лучше сразилась бы с еще одним единорогом, чем то, что ждет меня там. Тут у меня есть шанс. Но если я вернусь в Вимборн, буду одна. И мне придет конец.

Ее глаза сияли, смотрели на него с мольбой и решимостью. Он не знал, что было сильнее. Он знал лишь, что не мог в этот миг возразить, хоть протесты и собрались в голове. Он мог только смотреть на нее, наслаждаясь ее присутствием.

Позже он пожалеет об этом. Но лучше бы этому позже не наступать.

— Мисс Бек, — сказал он, наконец, чеканя слова, словно читал заклинание, — вы можете оставаться в Роузварде, сколько хотите. А я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас.

— Да. Знаю, — радость озарила ее лицо, и она улыбнулась ярче восходящего солнца. Ее руки перестали обвивать ее тело, словно ей уже не нужно было удерживать себя целой, и она убрала непослушные пряди волос с глаз. — Я знаю, что вы сделаете все, что сможете. Но, — добавила она, — у меня есть идеи насчет этого. Думаю, пора вам перестать заниматься всей защитой, сэр.

Он медленно моргнул, не понимая, правильно ли ее услышал.

— Простите, что вы имели в виду?

— Я о том, — она снова сверкнула очаровательной улыбкой, — что хочу, чтобы вы научили меня магии.