Ворожей Горин – Посмертный вестник

Глава 14

Если бы кто-нибудь попросил Кирилла описать свои ощущения в данный момент, он не смог бы этого сделать. Не потому, что был косноязычен и застенчив от природы, нет. Просто до сегодняшнего дня Кирилл и не предполагал, насколько сильно стал зависим от Нее. Раньше он приходил к Ней по зову Голоса в своей голове, становился ее игрушкой на час-два, а затем Она «пила» его. Да, сейчас он уже точно знал, что его пили. Он уже понял, с кем имеет дело. Голос подарил его Ей — вампирше. И самое странное во всей этой истории было то, что Голос его не обманул — это событие в жизни героинового наркомана Кирилла Бражникова подарило ему самый лучший, самый яркий и самый незабываемый опыт. Первые встречи с Ней приносили ему не только незабываемый «приход», но и наполняли его внутренний мир смыслом. Отныне он был кому-то нужен. Нужен, как воздух. Нет, даже не так — он нужен ей, как кровь нужна организму.

Кровь… Он понял, что все дело именно в его крови, лишь на третий или четвертый раз. Первые встречи проходили и заканчивались столь феерично, что Кирилл даже не мог толком понять, что именно с ним происходило. Лишь недавно он осознал, что сам эффект «прихода» наступает именно тогда, когда в его шею вонзаются ее огромные желтоватые клыки. Он не знал, как это работает, но точно знал, что уже не сможет остановиться. Кирилла даже не пугал его внешний вид — бледный до синевы, анемичный, худой, с черными кругами под глазами. Его организм уже не успевал пополнять собственные запасы крови. Да, Она не пила его досуха, ограничиваясь двумя, может, тремя сотнями миллилитров, но такое ежедневное «донорство» не могло не сказаться на его состоянии.

В перерывах между визитами к Ней Кирилл старался отдыхать. Он спал почти по пятнадцать часов в сутки, а когда все же бодрствовал, то ел, как не в себя. Жевал все подряд и пил воду, благо за такое счастье Голос еще и подкидывал ему денег на пропитание. Как и когда Голос это делал, Бражников не знал — его обладателя он никогда не видел. Просто после очередного возвращения в реальный мир Бражников находил упругую пачку купюр среднего достоинства у себя на кровати. Это ли не доказательство того, что обладатель Голоса не галлюцинация, не делирий, а вполне себе конкретный персонаж?

Получив гонорар за свою верную службу и немного переведя дух, Кирилл восставал ото сна, выходил из дома и на автомате шел в ближайший супермаркет за едой. Там же, в аптечном отделе, он покупал гематоген. Сладкие батончики гематогена он поглощал в неимоверных количествах, памятуя о словам бабушки, которая когда-то говорила, что это чудодейственное средство помогает в кроветворении.

Впрочем, такие выходы в свет были нечастыми. По сути, за всю последнюю неделю Кирилл выходил из дома лишь дважды, и оба раза были не самыми удачными. В первый раз до него докопались патрульные возле магазина, а во второй уже участковый. И если в первый раз представители власти ограничились банальной проверкой документов, то во время его разговора с участковым уже присутствовали какие-то люди в штатском, мужчина и женщина. Потом выяснилось, что они тоже были полицейскими. Кирилл был в завязке, участковый Борис знал это, но все равно приперся к нему домой. Сказал, что в районе за последние дни произошло несколько квартирных краж со взломом. Сперва Бражников решил, что менты по привычке начали трясти самый неблагонадежный элемент участка. И в целом он бы в эту байку поверил, если б не одно «но» — квартирные кражи не интересуют следаков убойного отдела. А те двое, сопровождавшие участкового Бориса, предъявили именно такие корочки.

Но все эти досадные мелочи меркли в сравнении с тем ударом, который ждал Кирилла Бражникова в конце недели. Он уже сутки ожидал очередного зова, но Голос почему-то запаздывал. Неужели Она оставит его? Неужели и Голос его покинет? Смириться с этими мыслями Кирилл не мог. Деньги, оставленные невидимым обладателем голоса в последний раз, стремительно исчезали. Питаться в столице пищей из ресторанов, конечно, удобно, но все же очень накладно.

Еще Кирилл боялся возвращения к «хмурому». На героине он сидел уже больше полутора лет, и в последние месяцы каждая новая доза приносила ему не райское наслаждение, а лишь снятие симптомов ломки. Бывших наркоманов не бывает, Кирилл не смог побороть психологическую зависимость полностью, и именно поэтому ему было так легко и радостно обзавестись новой. Общение с вампирами помогло заместить одну зависимость другой, но оказалось, что новое увлечение куда страшнее. Кирилл начал бояться, что, лишившись этих новых эмоций и ощущений, вновь вернется к героину. А боялся он, потому что понимал — второй раз соскочить уже не получится. О возвращении в государственный рехаб и речи не шло, лучше уж с крыши многоэтажки сигануть.

История зависимости Кирилла от наркоты ничем не отличалась от сотен и тысяч таких же историй. Как всегда, все начиналось с интереса и полной уверенности в своих силах. «Я хозяин своей жизни и своих привычек. Я всегда могу отказаться. Всегда могу сказать себе нет», — так думают все начинающие наркоманы и смело шагают в этот омут в надежде укрыться от житейских проблем и неурядиц. И действительно, первые месяцы употребления дарят им новый, незабываемый и ни с чем не сравнимый опыт самопознания. Но физиологию никто не отменял. С каждым разом организм требует больших доз и делает это все чаще. В какой-то момент добывать наркотик стало для Кирилла большой проблемой. Что уж говорить, «хмурый» никого еще не доводил до добра. Ввязавшись в отношения с ним, ты уже перестаешь быть человеком, частью общества. За первые полгода пристрастия к герычу Кирилл довольно быстро спустил все свои сбережения, а после начал тратить на него и всю свою зарплату. Его не остановила даже смерть приятеля и его девушки от того же «хмурого». Они разбились на трассе под Калугой, столкнувшись лоб в лоб с груженым щебнем Камазом. За рулем легковушки был приятель Кирилла, и да, он был под кайфом.

Новый же наркотик, на который Голос подсадил Кирилла, не только помогал ему снимать героиновую ломку, практически заменив героин собой. Нет, он давал Кириллу несравнимо больше, нежели мог дать любой из известных человечеству наркотиков. «Вампирский поцелуй» (так называл происходящее Кирилл), судя по всему, сам по себе содержал какие-то психоактивные вещества. Они проникали в кровь в момент укуса, и жертва уже не могла ни сопротивляться, ни чувствовать боль. Более того, жертва сама хотела продолжения этой эйфории. Во всяком случае, Кирилл хотел. Единственное, что удерживало его от подобной просьбы, это странное и не поддающееся никакой логике чувство привязанности к Ней — последней из длинной череды вампиров, которым скармливал Кирилла Голос. Бражников не знал ни ее имени, ни ее прежнюю личность. Не знал он и того, как именно Она стала такой. Единственное, что он знал наверняка — Она его хотела не меньше, чем он Ее.

На этой неделе они виделись ежедневно. Но вот настала суббота, а Голос не появился. Кирилл промучился сутки в неведении и нарастающей ломке. Нагрянуло воскресенье, но и тогда Кирилл остался невостребованным. Он даже не знал наверняка, чего боится больше — того, что больше не ощутит «поцелуй», или же того, что не увидит Ее. Эти две зависимости в равной степени подчинили себе Бражникова. «Поцелуй» дарил ему чувство эйфории, с которым ничто не могло в этом мире сравниться. Мир после «Вампирского поцелуя» преображался, приобретал краски и дарил бесконечное ощущение тепла и блаженства. Кирилл впервые в своей жизни был счастлив. И счастье это ему дарила именно Она. Он уже не хотел жить без Нее, без ее ласк, без ее губ… Если бы он мог, то растворился бы в этом состоянии без остатка, не раздумывая. Единственное, что его останавливало — Ее зависимость от него. Каждая новая их встреча давалась Ей все с большим трудом, Она еле сдерживалась, чтобы не осушить его полностью. О, как же Она была голодна, как же жаждала его, Кирилла, крови. По большому счету, Ее порывы останавливал лишь Голос. Она тоже его слышала, и тоже, как и Кирилл, подчинялась ему.

Первую половину воскресного дня Кирилл провел в мучительной ломке, а во вторую принял для себя окончательное решение — если Голос призовет его вновь, он попросит у Нее избавления. Он отдаст Ей свою жизнь и будет счастлив накормить ее в последний раз.

Ближе к вечеру он уже был готов бежать на улицу и искать Ее в каждом подвале их района. Он не знал, где пройдет их очередная встреча и будет ли она вообще. Все предыдущие разы они встречались либо на заброшенных стройках, либо в пустующих подвалах их спального района. Кроме того, из-за сильнейшей эйфории, неизменного спутника каждой такой встречи, Кирилл не всегда помнил точный адрес рандеву. Домой он возвращался окрыленный, под сильнейшим «кайфом», который не мешал ему выглядеть и двигаться вполне себе естественно. Этот кайф был чем-то средним между всеобъемлющим и всепоглощающим чувством любви и легким опьянением, от которого лишь слегка кружится голова в завершающей стадии «прихода».

Лишь однажды это был конкретный адрес с номером дома, этажом и квартирой. Туда, собственно, Кирилл и направился, когда уже не было сил терпеть эту пытку неизвестностью. Кто знает, может, теперь та пустующая однушка возле парка — ее личное убежище?

В ту самую квартиру Кирилл попал без проблем — она даже заперта не была. Первым же делом он получил мощнейший эмоциональный заряд ностальгии. Именно тут два дня назад его накрыл самый мощный и в то же время самый долгий приход за всю его наркоманскую карьеру. Вампирша тогда уже не могла остановиться и пила Кирилла до тех пор, пока не вмешался Голос.

— Он нам еще нужен…

Это все, что помнил из того вечера Кирилл. Ну почему, почему Голос остановил Ее? Зачем прервал столь сладкую смерть? Зачем лишил его избавления, а его любимую — наслаждения?

— Ну ничего, — мстительно процедил Кирилл, осматривая пустую квартиру, — сегодня я завершу начатое. Сегодня я подарю Ей себя. Я найду Ее.

Практически в ту же секунду мощная невидимая волна отбросила Кирилла в дальний угол квартиры и резко приподняла его до самого потолка. Затем неведомая сила протащила безвольное тело Кирилла к центру несущей стены. Его ноги были скованы, руки распяты. Еще секунда — и он оказался в том же самом положении, только кверху ногами. Кровь резко прилила к его голове. Невидимая волна с чудовищной силой давила на грудь — не продохнуть. Кирилл, словно выброшенная на лед рыба, хватал немыми губами воздух, но не мог сделать ни вдоха.

— Сегодня ты послужишь не только мне, выродок… — проскрежетал в голове Кирилла уже знакомый Голос. — Сегодня ты послужишь Ей.

В то же мгновение невидимая волна исчезла, и Кирилл рухнул на пол, крепко приложившись головой о какой-то табурет. Ему было очень и очень себя жаль. За что? Голос всегда жалел его, он всегда казался ему другом. А сегодня это чудовище (да-да, сейчас Кирилл уже понимал это) показало свое истинное лицо. Во всяком случае, сделало это фигурально. Очередное предательство в жизни Кирилла обернулось для него довольно сильной травмой. Голова болела и кружилась, из рассеченной брови текла кровь. Кириллу хотелось одного — чтобы все его страдания поскорее завершились. Но тут на задворках его сознания всплыли последние слова предательского Голоса: «Сегодня ты послужишь Ей». Что это могло означать? Неужели то самое?

Не успела эта мысль в голове Кирилла обрести осознанность, как он услышал Ее Зов:

— Милый, — шептал где-то на задворках сознания голос его любимой, — милый…

— Да! — истошно закричал парень, стараясь подняться с пола. — Да, я тут!

— Приведи ее ко мне… — шептала вурдалачка. Ей даже не нужно было подчинять себе волю Кирилла — за ее благосклонность, за ее поцелуй он и без внушения сделает все, что она скажет.

— Кого? Кого к тебе привести?

— Ее… — прошипел Ее сладкий голос в голове, и тут же в его сознание влилась вся необходимая информация. Кирилл вдруг четко понял, куда ему нужно идти, что делать и кого привести к своей любимой.

— А что будет со мной?

— Приведи ее… — настаивал голос. — Немедленно…

— Что будет со мной⁈ — уже чуть ли не плача пропищал Кирилл, ощущая, как подавляется его воля. Он не хотел действовать, как безвольная кукла. Он хотел знать, что с ним будет после того, как он послужит Ей.

И его возлюбленная дала ответ:

— Приведи ее ко мне. Приведи, и я подарю тебе свой последний поцелуй. Милый мой мальчик… — голос таял, а вместо него появлялся четкий план действий. — Сладкий мой мальчик… — Кирилл уже понимал, кто его цель. — Вкусный мой мальчик… — он видел и то, как выполнить задачу, и то, кто ему будет мешать. — Идиии…

Из маленькой квартирки выходил уже не наркоман Кирилл Бражников — то был сильный, мотивированный и обученный боец. Он четко понимал, кто его цель, и четко знал, какова будет награда. Впервые в жизни он был нужен. Впервые в жизни он был орудием. Его ли это мысли? Да какая уже разница? Главное, что впереди — вечность с Ней!

Неделя пролетела незаметно. Она хоть и была перенасыщена беготней и разного рода неотложными делами, но на поверку оказалась вполне себе терпимой. Отчасти потому, что у меня банально хватило времени на все. Новый мир, в который мне по воле судьбы пришлось окунуться с головой, словно замер в ожидании, когда я решу все свои насущные вопросы, и не отвлекал так, как раньше.

Признаться, со всей этой ворожейско-вампирской кутерьмой я совершенно забросил учебу. Забыл я и о существовании обычной, так сказать, светской жизни. И в этой обычной земной жизни у меня, как оказалось, накопилось довольно много дел. Одна подготовка к переводным экзаменам чего стоила! Помимо экзаменов, нужно было еще и пациентов своих передать новым ординаторам, заплатить по счетам ЖКХ, отовариться в магазине и приготовить еды на неделю. На Верку в этом плане я положиться не мог, и дело тут даже не в ее малой мобильности — мне попросту не нравилось, как и что она готовит. Кухня — точно не ее конек. Она у меня своего рода гурман: маленькой ложечкой поедать мне мозг — это пожалуйста, причем мозг она употребляет исключительно в сыром виде. На все остальное ее кулинарных способностей не хватает.

Кроме того, никто не отменял и мою работу в стоматологии. Там у меня поднакопилась запись на оба выходных дня, что сулило мне как заработок, так и полную вовлеченность в процесс. Следовательно, я и в выходные мог рассчитывать на полноценный отдых от откровенной бесовщины, что творилась вокруг меня в последние месяцы.

Закономерным итогом этой суматошной недели, в ходе которой я почти не сталкивался с миром Ночи, стало мое полное безразличие ко всему потустороннему. Если не считать вербальных бесед с моим котом, я вел вполне себе обычный образ жизни и даже поймал себя на мысли, что не такой уж она была и плохой, эта моя прежняя жизнь. Во всяком случае, если до всей этой ворожейской саги я еще мог попенять на свое существование, которое казалось мне скучным и однообразным, то сейчас, когда мне открылось столько всяких вариантов погибнуть неестественным образом, назвать свой прежний уклад «дерьмовым» язык уже не поворачивался.

Человек очень быстро привыкает к хорошему. Мне вот вполне хватило недели простой человеческой жизни, чтобы перезагрузиться. Вурдалачка Алиса никак себя не проявляла, впрочем, как и ее собратья по клыкам. Полиция в лице капитана Вилкиной тоже притихла, с меня даже слежку сняли — по крайней мере, ни мне, ни Василию ее обнаружить не удалось. Похоже, мои предположения о том, что Вилкина все же приняла меня за психа и успокоилась, подтверждались, и этот факт не мог меня не радовать. Одной головной болью меньше. Может, и не придется искать с ней встречи, чтобы почистить ей память. Куда там, мне даже отец Евгений за все это время ни разу не позвонил. Как, впрочем, и я ему. Попросту не было поводов.

В воскресенье вечером, когда я уставший, но довольный заработком возвращался домой из своей стоматологии, меня даже посетила мысль о том, что все пережитое мною ранее могло мне лишь померещиться. Вампиры эти, ворожеи с их навязчивой идеей грохнуть меня, трупы упырей, разбросанные в парках столицы, посмертные вестники, бессмертный бомж — все это могло оказаться лишь плодом моего воображения, галлюцинацией, вызванной каким-нибудь моим психическим расстройством.

Признаться, окажись это именно так, я бы не сильно расстроился. Ну да, мне пришлось бы признать свою психическую недееспособность и пройти курс лечения в каком-нибудь доме скорби. Да, меня бы напичкали антидепрессантами, ну или чем там еще психиатры в таких случаях пичкают своих пациентов? Я бы не смог работать врачом, пришлось бы искать другие источники заработка. Но самое главное, я бы избавился от этого перманентного чувства тревоги за себя и Веру. Я бы вздохнул полной грудью и выгнал, наконец, этого жирного кота, который постоянно напоминал мне о пережитом стрессе.

Знаете, как говорят: «Дурак мыслями богатеет»… Так вот, это я тот самый дурак. Стоило мне заглянуть в экран своего смартфона и полистать записную книжку, как все вставало на свои места. Где-то там по-прежнему хранились входящие звонки и сообщения от вполне себе реального отца Евгения. Там же красовался и номер вурдалачки Алисы. Мне достаточно просто было зажмуриться для того, чтобы вывалиться из собственного тела и увидеть мир, сокрытый от простых смертных. Мир вечной Ночи. И никакие аутотренинги, психотерапевтические практики или препараты не могли избавить меня от него. Мир Ночи реален. И отныне я его часть. А если точнее, я стану его полноценной частью, если смогу доказать свою в нем профпригодность. И для этого мне нужно убить на дуэли Пелагею.

Ничто, как говорится, не вечно под луной. Рано или поздно все заканчивается. Закончилась и моя безмятежная неделя. Мир Ночи, словно опомнившись, решил, похоже, реабилитироваться за свою длительную апатию. Мой телефон ожил, и буквально за минуту на меня обрушился целый ворох информации. Звонил отец Евгений, застав меня в трамвае по пути к метро. Священник сообщил мне, что вурдалачка Алиса наконец засекла слабый Зов нелегального вурдалака.

— Ну, это же здорово? — на всякий случай уточнил я, уловив в голосе служителя Совета нотки напряжения. — Мы, собственно, этого и ждали. Нет? Голодный упырь активизировался, и мы теперь сможем его поймать, закрыв тем самым наш контракт с Курией.

— Это не вся информация… — прохрипел голос священника в трубке. — Алиса сообщила примерную локацию Зова.

— Так, и где это?

— Юго-запад.

— Ну, я там живу. И что из этого?

— Когда ты будешь на Теплом Стане? — вопросом на вопрос ответил священник.

— Через час или около того, — ответил я, взглянув на время. Меня все больше напрягал этот звонок. — Может, пояснишь, что не так? Я же чувствую по голосу…

У меня уже не оставалось сомнений: прорвавшийся в наш подлунный мир вурдалачий Зов — не самое страшное, с чем мне придется сегодня столкнуться.

— Вечерняя смена обнаружила трупы наших бойцов.

Новость меня буквально обездвижила. Я сразу понял, что речь идет о бойцах Совета, посменно дежуривших возле моего дома.

— Вера? — дрогнул мой голос. Я наконец понял, что именно напрягает моего наставника.

— Мы не можем с ней связаться. Квартира пустая. Следов борьбы нет.

Время для меня замерло. Медленно подползающий к остановке трамвай сейчас казался мне капсулой времени, замершей в одной точке. Очевидно, он встал в пробку из таких же рогатых капсул времени, что набиваются перед конечной станцией красной ветки метро в вечерний час пик.

Что именно мне говорил отец Евгений дальше, я уже не помню. Как не помню, впрочем, и того, как пытались утихомирить меня вагоновожатый и несколько крепких пассажиров трамвая-ловушки. Разумеется, после такой вести меня захлестнула жажда действия. Бежать! Вот что могло ускорить мое возвращение домой. Бежать перед трамваем к метро… Бежать по длинным, почти бесконечным подземным переходам… Бежать на пересадку, бежать с пересадки, бежать, бежать, бежать! Туда, где пропала моя сестра после активировавшегося вурдалачьего Зова. Туда, где погибли оперативники Совета. Опытные бойцы не могли просто так погибнуть. Кто же их убил? Тот самый инициированный и голодный до человеческой крови вурдалак? Неужели в его руках теперь и Вера? Нет, быть такого не может! Бежать, бежать, бежать!

Очнулся я, лишь когда получил знатную оплеуху от какого-то здоровяка. Простой пассажир, возможно, обычный работяга с завода, или шофер, или… Да какая, на хрен, разница, кто передо мной? Почему они меня все держат?

— Так, вы успокоились, гражданин? — на меня строго смотрела какая-то женщина в оранжевом жилете. Должно быть, на шум дебоша, который я устроил в вагоне, требуя открыть двери прямо на эстакаде, где застрял трамвай, вышла вагоновожатая. Вышла и, судя по всему, не справилась с буйным пассажиром. Женщине пришлось привлекать общественность. Затравленным взглядом я огляделся и понял, что общественниками оказались давешний здоровяк в грубой заводской робе, так лихо вернувший меня к реальности своей оплеухой, и какой-то худой гражданин в круглых очках и белой футболке. Оба смотрели на меня с опаской. У худого была рассечена губа, у здоровяка надорван рукав в области плеча. Сам же я начал отчетливо ощущать, как заплывает мой левый глаз. — Наркоман какой-то… — озвучила свой вердикт водитель трамвая. — Я уже вызвала наряд. Придержите его до остановки, граждане. Минут через пять подъедем.

Пять минут⁈ Вы в своем уме? Ладно, что ни делается, все к лучшему. Очень даже вовремя меня этот здоровяк огрел. Большое вам гранд мерси, как говорится. Без вас я так и не сообразил бы, как действовать, и бегал бы по вагону в тщетных призывах открыть мне двери. Видимо, именно этим я и занимался, пока был в шоковом состоянии, за что, собственно, и был причислен к «наркоманам» и скручен бдительными пассажирами. Ну, ничего, это мы сейчас исправим. Именно об этом мне постоянно и твердил отец Евгений — сперва нужно думать, а только после действовать.

Легкое головокружение… я зажмурился на секунду, буквально на мгновение покинул свое тело и коснулся сперва разума очкарика, а затем и здоровяка. Вернувшись в тело и запустив привычный ход времени, я стал свидетелем вполне себе занятной картины. Оба мужчины как по команде разжали свои руки и меня отпустили.

— Эй, я же говорила придержать… — начала возмущаться вагоновожатая, даже не успев вернуться за пульт управления трамваем. Где-то позади начал истошно звенеть звонок следующего трамвая (очевидно, наш вагон уже задерживал движение на линии). Люди в салоне начали возмущаться, поднялся ропот — всем не терпелось выйти из душного вагона и окунуться в прохладные недра подземки, все спешили по домам после тяжелого рабочего дня. Ничего, потерпят еще с минуту. Очкарик, что меня удерживал, развел руки в стороны

— Граждане, спокойно! У нас нештатная ситуация. Скоро поедем.

Я уже ненавязчиво внушил вагоновожатой мысль, что самым благим для нее действием будет все же вернуться за пульт, что она покорно и выполнила, после чего трамвай, пользуясь освободившимся перед ним путем, рванул с места чуть ли не с пробуксовкой. Я даже не знал, что этот неторопливый городской транспорт способен на такую прыть. В салоне началась суматоха, несколько человек не удержались на ногах от резкого ускорения и упали, остальные же вцепились в поручни и спинки кресел и уже сами были не рады, что вагоновожатая так буквально приняла к сведению их негодование по поводу простоя.

На меня уже никто внимания не обращал, всех волновал лишь один вопрос — сойдет ли трамвай с рельсов при столь высокой скорости прохождения правого поворота. Трамвай устоял, но мне ждать было некогда. Конечная остановка была довольно далеко от входа в метро, а перед ней выстроилась целая вереница трамваев, ожидающих своей очереди, чтобы высадить своих пассажиров. Разумеется, ждать, когда наш трамвай причалит к остановке, я не планировал — я и без того потратил кучу времени на бессмысленную панику. Пришлось выпрыгивать на ходу, благо здоровяку хватило сил дуриком разжать входные двери. Делал он это, разумеется, не без моего внушения.

Выскочить мне удалось аккурат перед одним из входов в метро, где, собственно, я и скрылся, пользуясь вечерней толчеей. Длинный переход… отвести взгляды бдительных контролеров и парочки полицейских, патрулирующих станцию. Перемахнуть через турникеты и спуститься к путям. На все ушло не больше двух минут. Я залетел в последний вагон состава, следующего в центр, перед самым его закрытием. Только сейчас мне выпал шанс перевести духи и осознать ужасный факт — моя сестра в опасности. Веру похитила голодная, неконтролирующая себя вурдалачка, а я ничего не могу сделать, пока не прибуду к дому. Одно утешало — я еду подземкой. Как ни крути, а в вечерний час пик быстрее добраться на другой конец Москвы можно только на истребителе.