Восемь черных лошадей

Глава 1

Леди была необычайно голой. То есть, она выглядела необычайно голой, из-за того, что была слишком белой. Впрочем, не существует никаких степеней оголенности: Вы либо одеты, либо раздеты. Леди определенно была раздета, но все детективы, сгрудившиеся вокруг неё, сходились во мнении, что выглядела она более голой, чем кто-либо из увиденных ними за все их вместе взятые жизни.

– Это потому что, она слишком белая, – сказал Моноган.

– Похожа на альбиноса, – добавил Монро.

Моноган и Монро работали детективами в Отделе Убийств. Их вызвали сразу же как выяснили, что леди, лежащая на пожухлых листьях у парковой дорожки, несомненно мертва. Не велико было открытие определить, что она мертва. Пеший патрульный понял это моментально, как только увидел дыру от пули в основании её черепа. Связавшись по рации с дежурным сержантом 87-го участка, он так и сказал: "Сержант, у меня здесь в парке труп женщины".

Карелла и Браун тоже знали, что леди мертва. Именно поэтому они позвонили обратно в участок и попросили сержанта Мёрчисона связаться с Отделом Убийств.

Люди были без пальто. После недавнего дождя октябрьская погода смягчилась настолько, что позволила носить шорты и сандалии, которые и были на большинстве любопытных зевак, собравшихся за знаками и ограждениями с надписью «Место Преступления». В отличие от них всех, Моноган и Монро были одеты в черные костюмы, белые рубашки, голубые галстуки и серые фетровые шляпы. Выглядели они, как два коренастых гробовщика, ожидающие снаружи похоронного зала появления скорбящих родственников.

Артур Браун был одет в желто-коричневый костюм из легкой ткани. Стив Карелла был в голубых слаксах и синей спортивной рубашке с подвернутыми манжетами. Они оба могли показаться обычными гражданами, парой женатых мужчин (они действительно были женаты), вышедших погулять в парк чудесным вторничным утром, чтобы вдали от жен и детей обсудить футбольные баталии. Тем не менее, собравшаяся толпа знала, что Браун – коп, потому как выглядел он сурово. Нахмурив брови, он уставился вниз на тело, лежащее на листьях.

Когда он проснулся этим утром, температура была 68 градусов по Фаренгейту или 20 градусов по Цельсию (как эти чертовы синоптики настойчиво добавляют), поэтому Браун надел легкий желто-коричневый костюм. Этот костюм делал его слишком коричневым, коим он и был на самом деле. Ему не нравилось воспринимать себя как черного, которым, согласно нынешней классификации, он также являлся. Он не знал ни одного черного, кто был бы действительно черным. Черный – это отсутствие цвета, не так ли? Он всегда считал себя "цветным" до тех пор, пока не стало практически обязательным для черного считать себя черным. Если вы не считаете себя черным, вы – предатель своей расы. Черная сила. Черт побери, то, что было у Брауна, являлось коричневой силой – все его шесть футов четыре дюйма и двести двадцать фунтов.

Толпа раскусила в нем полицейского, потому что никто не выглядел бы так сурово, стоя с группой полицейских и не имея наручников, как тот, кто сам должен быть полицейским. К тому же, на кармане его костюма красовалась маленькая пластиковая карта – удостоверение личности.

Люди в толпе, чья память все еще хранила игры Мировой Серии (ежегодного чемпионата по бейсболу в США) считали, что Карелла похож на бейсболиста. На эти размышления наталкивали его атлетическая стойка и длинное стройное тело. Они также считали, что он похож на китайца, из-за того, что его карие глаза были слегка скошены вниз. Или, все же, он был японцем? Они мучились в догадках, ведь в Америке было очень много белых китайских бейсболистов, но в конце концов они пришли к выводу, что он тоже коп.

Ключом же к этой разгадке стало пластиковое удостоверение личности, приколотое к карману его рубашки, точно такое же, как у сурового черного парня. У обоих на бедре была кобура с пистолетом – вот еще одна подсказка для опознания. Впрочем в этом городе, как в старые времена Дикого Запада, иногда на улице легко можно было встретить и дешевое ворье, бегущее с пистолетами наголо.

Карелле и Брауну нравилось работать в связке. Они считали, что это отлично действует на плохих парней. Плохие парни бросали взгляд на Кареллу и понимали, что этот просто слабачок, и держать ухо востро нужно с тем крутым нигером. Когда бы они не работали в связке, Карелла и Браун до конца играли роли Мутта и Джефа (хорошего и плохого полицейского). Карелла изображал из себя Мистера Клина (рекламный персонаж компании "Проктер энд Гэмбл", известный у нас как "Мистер Пропер"): "Ей-богу, Арти, мне кажется, этот милый молодой человек даже не знает, что такое марихуана!" Браун играл роль Большого Плохиша Лероя (некогда популярный в США рестлер), рожденного в гетто на мусорном баке, попробовавшего дурь в 6 лет, отсидевшего в Каслвью а затем просветлевшего, и ставшего копом в наказание за прошлую грешную жизнь. Сурового, не смотря ни на что, все еще сурового, как промежность уличной шлюхи. "Ты, мелкий ублюдок, я замочу тебя прямо здесь, заруби себе на носу! Не трогай меня, Стив, я сброшу с крыши это чувака!". Суровый, о да, реальной крутой! Большой Плохиш Лерой. Всегда срабатывало просто замечательно.

Небо над головой было голубым, как глаза новорожденного. Листья на деревьях, устилающие дорожку, были желтого, коричневого, красного и оранжевого цвета. Листья под мертвой леди были желтые и красные. Красные – из-за раны в основание её черепа.

"Что за город, – сказал Монро, – можно притащить мертвую в парк, с дырой от пули в голове, в чем мать родила, и никто даже глазом не моргнет".

Карелла смотрел вниз на безжизненное белое тело, лежащее на окровавленных листьях. "Они всегда выглядят угловатыми", – подумалось ему. Мысль промелькнула вместе со вспышкой боли в его глазах. Оставаясь наедине по многим различным поводам, он садился и задумывался над тем, почему геометрия смерти оставляет одни углы.

"Давайте перевернем её, – предложил Моноган. – Видите, у нее какое-то удостоверение, приколото к груди".

Он знал, что они не могут перевернуть её до прибытия медицинского эксперта. Ему просто нравилось доставать детективов из 87-го. Это была одна из его маленьких радостей жизни. Полицейские из этого отряда здесь воспринимают все слишком серьезно. Во Вселенной Моногана труп был трупом и точка. Одетый, голый, зарезанный, застреленный, задушенный, сожженный, разрубленный, да какой угодно, – он все равно оставался трупом, а труп подразумевал бумажную волокиту. Тем не менее, в этом городе для копов из Отдела Убийств появление на месте преступления было обязательным. Официально дело принадлежало детективам, получившим вызов, но Отдел Убийств, как ворчливый водитель на заднем сиденье, постоянно следил через их плечи и требовал отчета о продвижении на каждом повороте дороги.

"Что ты говоришь?" – спросил Моноган, сомневаясь, что Карелла услышал его. – "Мы перевернем её и поглядим, как она выглядит спереди".

Карелла не потрудился ему ответить. Его глаза осматривали листья в поисках следа от пули или стреляной гильзы.

– Сколько ей лет, как ты думаешь? – спросил Монро. – Если судить по её заднице?

– Тогда это – двадцатисемилетняя задница, – ответил Моноган.

– У нее красивая родинка на правой "щёчке", – сказал Монро.

– Да, задница у неё что надо, – сказал Моноган.

– У меня был один случай, – сказал Монро, – парень умер от разбитой бутылки, запихнутой ему в зад.

– О да, я помню этот случай, – ответил Моноган.

– Умер от кровопотери, – сказал Монро.

– Его дружок это провернул, да?

– Ага, точняк так и было.

Оба пялились на женские ягодицы.

– Двадцать семь лет, ставлю два к одному, – сказал Моноган.

– Ноги тоже выглядят на двадцать семь, – добавил Монро.

Браун посмотрел в небо, где не пробегало ни облачка, и сделал большой глоток свежего воздуха.

"Доброе утро, джентльмены", – раздался голос, и все повернулся к парковой дорожке, где появился мужчина лет под шестьдесят, одетый в голубые слаксы, полосатую куртку, розовую рубашку и галстук в горошек. В его правой руке была черная сумка.

– Прекрасный денек, не так ли? – сказал он. – Это то тело?

– Нет, то тело вверху, на деревьях, – сказал Монро.

– Это тело индийца, – сказал Моноган. – Они закинули его на деревья.

Медэксперт посмотрел на кроны деревьев. Листья кружась, падали вокруг них.

"У нас уже было три раздетых трупа на этой неделе", – сказал медэксперт сам себе и наклонился над мертвой женщиной.

– Где ты такое услыхал? – Монро спросил Моногана.

– Услыхал что?

– Что индийцы помещают трупы на деревья.

– Так и есть, – ответил Моноган.

– А Махатма Ганди знает об этом?

– Я говорил о североамериканских индейцах, – сказал Моноган. – Если кто помер, они закидывают его труп на деревья.

– Зачем?

– Хрен их разберёт.

Медэксперт перевернул тело и прислонил стетоскоп к груди мертвой женщины.

– Какие мысли, док? – спросил Монро. – По-вашему она достаточно мертва?

– Тихо, пожалуйста! – ответил медэксперт.

– Он надеется услышать сердцебиение, – сказал Моноган.

Все замолчали. Лишь звук порхания листьев раздавался в залитом солнцем пространстве.

Глаза мертвой были широко раскрыты. Они голубели, как небо над головой. Волосы были золотыми, как и листья на которых она лежала. На вид ей было около тридцати пяти. Внешне она была привлекательна, если не принимать во внимание зияющую рану в ложбинке шеи. Карелле стало любопытно, была ли она хотя бы раз на солнце. Она казалась слишком белой.

"Ладно, она мертва, – сказал медэксперт, поднимаясь и пряча свой стетоскоп обратно в сумку. – Можете оформлять это как огнестрельное ранение".

"Раз Вы здесь, – сказал Монро, – у меня тут проблемка с горлом, может, взглянете на него?"

Следующее "письмо", так сказать, на самом деле не было письмом. Следующее "сообщение", хотя и сложно назвать его таковым, все же что-то сообщало. Следующий лист свернутой бумаги с, так сказать, "картинками" на нем, уже ожидал их, когда они вернулись в участок. По словам сержанта Мёрчисона, письмо пришло в простом белом конверте без обратного адреса. Почтовая марка поверх штампа указывала на то, что его отправили из города вчера, двадцать четвертого числа. Это факт явно говорил в пользу Департамента Почты. Иногда в этом городе письму требуется целых четыре дня, чтобы переместиться всего на три квартала.

Они не знали, было ли это письмо от Глухого, ведь на нем не было изображения уха. Они знали наверняка, что первое письмо, лист свернутой бумаги, черт побери, пришло от Глухого. Потому что они были опытными сыщиками и, когда их взгляд упал на глухое ухо, все сразу прояснилось. Первое сообщение, они полагали, что это было сообщение, пришло в субботу, 22 октября. Адресовано детективу 87-го участка Стивену Луису Карелле. Выглядело оно так:

Всему отделу сразу стало понятно, что фигурки, скачущие по поверхности листа, это – лошади. Несомненным также являлось то, что было их восемь, они черные и если собрать воедино все перечисленное, получалось просто восемь черных лошадей. Что, конечно же, ничего не означало само по себе. И что, конечно же, в том случае, если письмо прислал Глухой, имело определенный смысл. Все потому, что Глухой имел обыкновение присылать сообщения, которые с виду ничего не означали, до тех пор, пока не подберешь разгадку к вложенному в них смыслу. О Глухом наверняка было известно лишь одно: он всегда играл честно. Они не понимали этого, но с другой стороны они редко понимали алгоритм работы преступного ума, в особенности такого искусного.

Они считали Глухого искусным преступником. И потому он играл честно и присылал сообщения, казавшиеся бессмысленными, но на самом деле, имеющие определенное значение.

Детективы поняли, что это был Глухой по уху, нарисованному с черточкой наискосок. У большинства людей на ушах нет никаких черточек. Согласно международной системе знаков, сигарета с черточкой наискосок означает "не курить". Если большая буква "Р" имеет такую же черточку, это значит "не парковать". Перечеркнутое ухо по логике должно было бы значить "не слушать", но более вероятным казалось "не слышать", что в конечном итоге обозначало глухого человека. И так как это ухо было больше похоже на мужское (конечно, если оно не принадлежало женщине-борцу), детективы заключили, что картинка с перечеркнутым ухом обозначала ГЛУХОГО. Это обескураживало. Не хотелось верить, что Глухой вернулся.

Они прикрепили сообщение о Глухом на доску объявлений и надеялись, что все само по себе пройдет. Но теперь был вторник, 25 октября и ничего само по себе не прошло. Вместо этого, появился второй конверт, адресованный лично Карелле. При вскрытии в конверте обнаружился еще один свернутый лист белой бумаги. Карелла развернул его. Посмотрел. В этот раз не было никакого перечеркнутого уха. Вместо этого там было следующее:

Майер Майер смотрел через плечо Кареллы. Он был одет в легкую рубашку-поло с коротким рукавом, на которой красовался крокодильчик в том месте, где обычно располагается карман. В наши дни на большинстве рубашек-поло уже нет карманов. Майер не обращал на это внимание, особенно сейчас, когда он наконец-то бросил курить. Рубашка была немного темнее цвета его глаз. Брюки были из кремового цвета полиэстера, бледного, как его лысая башка. Утром его жена, Сара сказала, что надев на работу летнюю одежду в конце октября, он выглядит несуразно. На что Майер ответил, что, не смотря на то, что в голове его октябрь, все остальное находиться всё ещё в июне. Саре показалось, что эта ремарка имела сексуальный подтекст.

– Снова от него? – спросил Майер.

– Не знаю, – ответил Карелла.

– Как бы там ни было, что же это такое? – спросил Майер.

– Радиоприемники, наверное, – предположил Карелла.

– Больше похоже на рации, – сказал Браун.

– Пять раций, – произнес Карелла.

– Но без уха.

– Да, уха нет.

– Может, это и не от него, – сказал Карелла.

– Твои бы слова да Богу прямо в уши, – сказал Майер.

– Пять раций, – произнес Браун и покачал головой.

– Он задает нам задачки по арифметике, – сказал Майер. – Восемь, пять…

– Он просто задрачивает нас, – сказал Браун. – Восемь черных лошадей, пять раций – между ними вообще нет ничего общего.

Проблема с голыми трупами заключается в том, что на них нет одежды.

Одежда содействует опознанию. Одежда также помогает определить, кем был преступник или преступники. Волосы цепляются к одежде. Крошки хлеба, железные опилки, стружка, пудра, порох, все виды аппетитных кусочков информации цепляются к одежде, немного облегчая жизнь лаборанта-криминалиста. К мертвому телу ничего особо не цепляется. Если не было изнасилования, когда часто находят в промежности жертвы лобковые волосы или сперму во влагалище. Согласно предварительному отчету офиса медицинского эксперта, леди, обнаруженная в парке, не была изнасилована ни до, ни после смерти, что довольно необычно для этого цивилизованного города. Она была убита выстрелом в затылок, по-гангстерски.

Одна единственная пуля сделала свою работу, но на месте совершения преступления ни стреляные гильзы, ни пули не были обнаружены. Автоматическое оружие выбрасывает гильзы после выстрела. Револьвер оставляет стреляные гильзы в барабане. Но независимо от типа ручного оружия, из которого леди была застрелена в Гровер-Парке, где-нибудь поблизости должна была остаться пуля. Об этом свидетельствовала рана от выходного отверстия на её шее. Но пулю не смогли найти. Это указывало на то, что леди застрелили где-то в другом месте, а потом просто перевезли в парк.

Люди верят в миф, что Отдел Опознаний любого отделения полиции мегаполиса может мгновенно идентифицировать кого угодно, просто сверив его отпечатки пальцев с отпечатками в базе архивных данных. База архивных данных в этом городе поделена на два отдела. Самый большой из них занимает целый этаж здания Главного Управления в центре города. Он, в свою очередь, подразделен еще на два отдела. Первый следит за актуальностью записей по лицам, совершившим или осужденным за уголовное преступление любой тяжести. Второй отдел хранит неопознанные отпечатки пальцев, найденные на месте преступления. Весь этот отдел именуется Уголовный Отдел Отдела Опознания. Архив из этого отдела, отведенный известным преступникам, назывался "Архив-А", а картотека с неопознанными отпечатками – "Архив-Б".

Проверка "Архива-А" не выявила уголовных записей по леди, обнаруженной мертвой в парке.

Проверка "Архива-Б" тоже не выявила никаких совпадений. Это значило только то, что она никогда не привлекалась к ответственности за совершенное ею преступление и никогда не оставляла отпечатков на месте преступления.

Второй архив в Отделе Опознания содержал отпечатки пальцев лиц, занятых в обширной системе правоохранительных органов, любого кто, например, работал начальником охраны тюрьмы, и любого, кому выдавалось разрешение на владение или ношение оружия.

Так все обстояло.

На муниципальном уровне.

Но Соединенные Штаты это – большая, очень большая страна, к тому же это – свободная страна, а это значит, что любой человек, даже тот, кто намеревается совершить уголовное преступление, может легко укатить из одного города или штата в другой без удостоверения личности или, с вашего позволения, может даже сбежать от местного военкома. Это самое приятное, что касается жизни при демократии. И в тоже время это – постоянная головная боль для сотрудников правоохранительных органов.

Город, на который работал Карелла, был самым большим в штате, но картотеки отпечатков в Отделе Опознания его полицейского участка кропотливо сравнивались с теми, что были в хранилище штата, расположенного в добрых ста пятидесяти милях к северу от города. Когда в Отделе Опознаний Айсолы на Джейн Доу ничего не нашли, автоматический запрос был отправлен за город. Отпечатки, снятые с трупа были сверены с картотеками штата с идентичным результатом: нет записей.

На этом все могло и закончится, но история, все же, получила продолжение. Сверка с национальными архивами ФБР пришла с негативным ответом: никаких совпадений с Джейн Доу. Она никогда не сдавала отпечатки пальцев для службы в армии или для какой-нибудь работы в Комиссии Ядерного Надзора, подразумевающей секретность.

Карелла знал, что Отдел Опознаний регулярно проводит добровольные сверки со всеми учреждениями, чьи работники обращаются с крупными суммами денег. Отсылал ли какой-нибудь банк отпечатки пальцев Джейн Доу в Отдел Опознаний для сверки с базой картотек? Отдел Опознаний дал ответ, что подобные добровольные сверки проводились на "поиско-возвратной" основе в противоположность основе "поиско-сохранительной". Другими словами, когда был проведен полный или выборочный "поиск-и-возврат", Отдел Опознаний автоматически отсылал образцы отпечатков обратно в финучреждение или другую коммерческую структуру, сделавшую запрос. Они не сохраняли новые отпечатки в своих картотеках. Даже если и кто-то посылал запрос в Отдел Опознаний на сверку отпечатков Джейн Доу совсем не давно или очень давно, то в картотеке об этом не было никаких записей.

Точка. Конец истории. На все про все ушла добрая половина недели.

Однако к тому времени в Отдел по поиску Пропавших Людей и во все полицейские участки города были разосланы фотография и описание Джейн Доу вместе с копией отчета из отдела детективов, собственноручно напечатанного Кареллой в день обнаружения тела.

Утром в среду, 2 ноября, Карелле позвонил детектив Липман из Отдела Пропавших. Липман сообщил, что ему удалось опознать погибшую.