Восхождение

Глава семнадцатая

Кряхтя от удовольствия, Питер Редер поднял к губам бокал. Пиво было холодное, мелкие капельки заманчиво туманили ледяное стекло. Он улыбнулся в радостном предвкушении. А потом ему еще и долгожданное свидание с одним знакомым пилотом «психа» предстояло…

Зеркало за стойкой в действительности было куда хитрее, чем казалось на первый взгляд. Прежде всего потому, что компьютерная обработка заставляла всех, кто в нем появлялся, выглядеть моложе, симпатичней и счастливей, чем на самом деле. Хотя нельзя было сказать, что собравшаяся в баре толпа смотрелась недостаточно счастливой; за спиной у Питера непрерывно гудела восторженная болтовня, а какое-то неблагоразумное контральто, жутко перевирая мотив, пыталось спеть что-то этакое из классики. Как только губы Редера коснулись ободка бокала, зеркало вдруг полыхнуло красным, а затем на нем загорелась эмблема Космического Отряда.

Дружный хор стонов и проклятий стал раздаваться из всех уголков бара, с табуретов, из-за столов, из кабинок, из коридора, ведущего в туалет, и из уютной комнаты отдыха, где играли в дротики и на бильярде. Эта эмблема могла означать только одно – чрезвычайные обстоятельства, причем такие чрезвычайные обстоятельства, которые железно отменяли увольнение на берег. Расстроенными и озабоченными в такой ситуации не выглядели разве что уцелевшие члены команды «Неустрашимого», которым назначение еще не пришло. Их корабль стоял в гравитационном доке и еще много месяцев должен был там простоять.

– Всему личному составу ККС «Непобедимый» немедленно прибыть на борт. Повторяю, немедленно. Всему личному составу…

Еще стоны – искренние от членов команды авианосца, насмешливо-сочувственные от персонала станции и экипажей других судов. Пока люди, спешно допивая свою выпивку и выкрикивая слова прощания, двигались к выходу, кто-то из зевак пробормотал: «Давай-давай, «Каверза», нечего тут волынить». Тут же двое мотористов схватили своего приятеля, невысокого крепыша, заводного на вид, и вывели его за двери раньше, чем он успел выдать насмешнику на орехи. Редер воспользовался своей офицерской привилегией и поймал первый же мотор, который проплывал мимо.

– Почему опять мы? – пробормотал он. – Это же просто несправедливо.

– Жизнь вообще штука несправедливая, – радостно и без малейшего сочувствия к подчиненным заявил капитан Каверс, оглядывая сидящих за столом членов своего офицерского состава. – И служба тоже, особенно в военное время. А награда за славно проделанную работу – новая работа.

Офицеры негромко погудели, но согласились. Затем капитан включил на голостене карту звездного неба – схему, где показывались транзитные точки и маршруты.

– «Неустрашимый» там не только антиводород подобрал, – сообщил Каверс.

Вид у капитана был самую малость самодовольный. Примерно так же выглядели и некоторые офицеры за столом для совещаний; это было чем-то вроде пера в шляпе «Непобедимого». Редер позволил себе слегка понежиться под одобрительными взорами. К своим многочисленным подвигам он добавил приглашение на борт «Непобедимого» главного старшины Падди Кейси. Человека таких достоинств грех было не использовать. «Неустрашимый» определенно мог какое-то время без него обойтись.

– Он также принес с собой кое-какие разведданные, – продолжил Каверс. – Мокаков явно начинает не на шутку тревожить тот факт, что мы регулярно, гм, реквизируем антиводород с отдельных перерабатывающих заводов в их секторе.

Раздалось несколько смешков. Пока что, особенно учитывая тот груз, который при активном содействии «Непобедимого» доставил «Неустрашимый», Космический Отряд получал почти столько же антиводорода, сколько он покупал у энергетических компаний до войны… а мокаки от всех своих трудов праведных ничего, кроме расквашенных носов и отбитых задниц, не заимели.

– Поэтому они консолидируют свои действия, перемещаясь в ряд лучше защищенных точек. А как вам известно, перемещение антиводорода – задача для специалистов. – И чертовски при этом опасная; десятая часть полностью автоматизированных кораблей не завершала своей миссии. – Разумеется, им значительно дороже будет переправить его в ограниченное число перерабатывающих заводов, зато, как они рассчитывают, нам он тогда будет еще дороже обходиться.

– Верховное главнокомандование, – продолжил Каверс, – считает, что мы должны вывести их из этого досадного заблуждения… и что если мы нанесем удар сразу же после вторжения «Неустрашимого», то сможем захватить мокаков врасплох. Их собственная тактика достаточно консервативна, так что они не будут ничего ожидать.

Какое-то время все молчали. Одну существенную причину этого молчания составляло то, что у мокаков было меньше крупных кораблей и они могли позволить себе потерять их исключительно в наиважнейших или неизбежных стычках. У Космического Отряда Содружества был простор для риска, потому что у него имелось больше кораблей… но для команд этих самых кораблей потеря каждого из них была страшно досадной и убийственно окончательной.

– Таким образом, мы направляемся к одному из новых, лучше защищенных перерабатывающих заводов, чтобы наглядно продемонстрировать мокакам, что это не очень удачная мысль. Как и в прошлый раз, нас будут сопровождать «Радклиф» и «Метьюрин». Я загружаю в ваши компьютеры первоначальный план операции, но это всего-навсего шаблон. Мы стартуем от базы «Онтарио» завтра в девять ноль-ноль, и через тридцать шесть часов после этого проходим в Транзит. Итак, дамы и господа, давайте всерьез за работу приниматься. Нам очень много чего предстоит сделать.

– Готовность к Транзиту. Готовность к Транзиту.

Питер Редер откинулся на спинку кресла в своей каюте, потирая воспаленные глаза. Во рту у него словно бы сгнило кофейное дерево, в корнях у которого несколько крыс запуталось.

– Мы готовы, – пробормотал он. – Мы и правда готовы, только что после крупной операции, еще одной чертовски крупной операции – и опять в рейс. Но полетная палуба готова.

– Сэр…

Редер поднял взгляд. «Тут тебе сразу и длинное, и короткое», – подумал он. В дверях каюты стояли лейтенант Роббинс и старшина Кейси с чем-то вроде сервировочного столика.

– Сэр, вот он, – сказала Роббинс. – Па… а-а, старшина Кейси мне тут кое-какую серьезную помощь оказал. С микроманипулятором он просто артист.

Глядя на могучие лапы Кейси, Редер недоверчиво прищурился; они казались куда более подходящими для завязывания узлом древних подков. А затем вся его усталость мигом улетучилась, стоило ему только заметить на сервировочном столике рядом с какими-то электронными устройствами искусственную руку. Выглядела она не так изощренно, как та, которую он носил; на корабле просто не было тех суперсовременных пластиков, которые в точности имитировали вид и структуру человеческой кожи, а также ногти и волоски. А вот что было под этой бежевой гладью, внутри…

Падди выразительно кашлянул.

– Э-э, лейтенант, почему бы нам не дать коммандеру самому попробовать? А мы потом вернемся и все тесты прогоним, – со слоновьим тактом предложил он.

Роббинс непонимающе на него посмотрела. Тогда Падди еще раз кашлянул, затем подмигнул со значением. Наконец слегка коленом ее подтолкнул.

– Ах, да, старшина, конечно, – сообразила девушка. – Сэр, мы скоро вернемся.

Дверь с шипением за ними захлопнулась. Редер тут же про это забыл. Забыл он и про свое отчаянное смущение при мысли о том, чтобы прямо на глазах у кого-то снимать свой протез. Он медленно к нему потянулся, но затем отдернул левую руку. Вместо этого он мысленно подал команду, которой его обучили за битую неделю занятий по обратной биосвязи. Все ощущения в правой руке тут же пропали, не считая фантомного зуда у основания большого пальца. Даже после долгих и нудных регулировок врачи и инженеры так и не сумели его устранить. Питер подал еще одну мысленную команду – это было все равно как приказывать мышцам сокращаться – и волосяная трещинка появилась на его правом запястье, как раз над тем местом, где должен был быть сустав. Раздался глухой щелчок.

Редер взял правую кисть в левую и закрыл глаза, стараясь при этом уменьшить всю причудливость ощущения, когда хватаешь одной рукой другую и чувствуешь при этом только одну. Быстрый рывок – и искусственная рука отсоединилась. Культя имела гладкую поверхность с четырьмя разъемами для подключения и двумя крепкими зубчатыми выступами, которые поддерживали кисть, когда она оказывалась под нагрузкой. Он положил первую руку на столик и взял оттуда ту, которую разработала и вместе с Кейси изготовила Роббинс. Она была чуть тяжелее первой – вероятно, к самым лучшим материалам у них просто не было доступа, но четыре разъема выглядели абсолютно идентичными. Еще один негромкий щелчок – и кисть встала на место.

«Пока полный порядок», – подумал Редер и снова дал ту же самую мысленную команду. По кисти мгновенно разлилось тепло, и чувствительность с легким покалыванием вернулась. Он пошевелил пальцами, коснулся каждого из них по очереди, затем погладил ими поверхность клавиатуры. Ощущения были…

– Сложно сказать, – пробормотал он.

Затем Редер поднес кончики пальцев к губам.

– Да, определенно более чувствительна, – заключил он. – Впрочем, лакмусовая бумажка под рукой.

На столике среди прочей аппаратуры имелся дубликат панели управления «спидом», тестовый блок, используемый для калибровки бортовых компьютеров. Редер потянул к себе столик и сунул обе ладони в углубления. Затем подождал…

Считанные секунды стоящие неподалеку от двери Роббинс и Кейси уже наблюдали, как Питер Редер выталкивает столик в коридор.

– Она работает! Работает! – восклицал коммандер.

– Транзитные сигнатуры. Недавние. Данные прилагаются…

Услышав трансляцию с капитанского мостика, Редер изрыгнул глухое ругательство. Схожие звуки раздавались по всей полетной палубе, где пилоты уже загерметизировали свои «спиды».

– Да сколько же у этих восьмилапых сикарах всего кораблей? – возмутился Кейси, вытаскивая голову из панели доступа к «спиду». – На этой плазменной пушке, сэр, вторичная волновая направляющая барахлит, ручаюсь.

– Дело не в кораблях, а в горючем, – отозвалась лейтенант Роббинс, спускаясь по трапу. – Это из-за него они могут держать больше постоянно барражирующих патрулей, чем мы, – даже там, где это не слишком необходимо.

– Ну что, разве я не прав? – спросил Падди.

– Верно, это волновая направляющая. Проклятые штуковины вечно сдают.

– Еще бы, ведь они плазменный поток направляют, – философски заметил старшина. – Там без конца через край.

– Ладно, давайте вытащим весь блок и пока что запасной вставим. С волновыми направляющими проще на верстаке работать.

Они пригнали туда подъемник и прихватили им всю массивную плазменную пушку по левому борту «спида». Тут по просторным недрам полетной палубы зазвенел усиленный динамиком голос:

– Готовность к Транзиту. Общая готовность к Транзиту.

– Еще чуть-чуть, и нашему начальнику в офицерской столовой лафа настанет, – ухмыльнулся Падди. – Потом опять назад, откуда пришли, двухдневный Транзит, и будем новый маршрут пробовать. Вот только горючее у нас скоро кончится.

Мотор подъемника взвыл, и затейливой формы пушка стала приподниматься. Падди мысленно изготовился к нелегкой задаче. Ему предстояло просунуть свою мощную ручищу в сравнительно небольшую щель и отсоединить рукав подачи топлива, что тянулся к орудию от плазменного бака «спида».

– Давайте я, – предложила Роббинс.

Падди кивнул, а потом удивленно заморгал, когда девушка подтянулась к щели и просунула туда весь свой торс. Нижняя ее половина очень увлекательно ходила из стороны в сторону, пока она работала с соединением.

– Готово!

Падди включил подъем, и пушка свободно закачалась; затем могучий новоирландец непринужденно отвел ее чуть в сторону, опуская на тележку. Та тут же затарахтела и устремилась к верстаку в одной из мастерских полетной палубы. Другая тележка тут же подкатила с запасной пушкой, свеженькой, только-только с конвейера, и услужливо приподняла ее до уровня рабочей платформы, что окружала боевую машину. Негромко гудя себе под нос, Кейси зацепил новую пушку и подвел ее к «спиду».

– Сейчас я ее подсоединю, – сказала Роббинс.

– Знаете, лейтенант, – заметил Падди, наблюдая за ее работой, – я еще ни одной живой души не встречал, которая могла бы это вот так, не вслепую делать. Вы первая. Знай об этом разработчики, уверен, они бы все волосы на себе выдрали.

– Да, самые важные детали они почему-то всегда как можно дальше засовывают, – согласилась Роббинс. – Чтобы с этой линией работать, надо быть или очень маленьким, или руки как у гиббона отрастить.

Они закрыли панель доступа и дружно посмотрели на Редера.

– Сэр, вы контрольную проверку не проделаете? Чтобы члена эскадрильи лишний раз не разыскивать?

Редер охотно кивнул. «Надо же, как тактично, – подумал он. – Она ведь не «настоящего пилота», а «члена эскадрильи» сказала. Пожалуй, наша Синтия совсем человеком становится».

Он сжал на пробу свой новый кулак и поднялся по трапу; гидравлика с шумным вздохом закрыла за ним дверцу, после чего раздалось негромкое чпоканье, когда пломбы встали на место. «Спид» нежно сомкнулся вокруг него, до боли знакомый. Устраиваясь в синеватом полумраке за панелью управления, Редер ухмыльнулся себе под нос от удовольствия с привкусом горечи. Заботиться о ремнях он не стал, а просто сунул руки в специальные перчатки, и голошлем сам опустился, накрывая его голову и плечи.

– Магистральное электропитание отключено, – сказал он. – Включить бортовое питание.

Планки статуса зазеленели справа и слева, а прямо перед глазами возник полный обзор палубы.

– Три-шестьдесят.

Наружный обзор тут же сжался до сектора в сто двадцать градусов. Непривычному наблюдателю такая картинка показалась бы причудливо искаженной, но для пилота это была вторая реальность, едва ли не реальнее первой.

– Пробный прогон, плазменная пушка, левый борт, – четко произнес Редер. Бортовой компьютер дал ему иконку, кольцо с красной полоской, показывая, что орудие на самом деле стрелять не будет. Оно и так не могло стрелять без подачи от главного термоядерного бака, который в данное время был отключен от электропитания… но лучше лишняя предосторожность, чем горькие сожаления. Особенно на людной полетной палубе.

– Лейтенант Роббинс, Кейси, прошу прямое подтверждение за пушку.

Редер наблюдал, как сплюснутые на вид фигурки возятся с плазменной пушкой, напрямую загружая туда данные. Затем Кейси проделал непосредственную проверку, засунув маркер между двумя компонентами, которые должны были соприкасаться, чтобы орудие функционировало.

«До чего же этот парень толковый», – подумал Редер. Такой же толковый, как Роббинс, которая тем временем что-то ему говорила. Падди сделал это не глядя, как если бы навязчивым неврозом страдал. Было просто удивительно, как человек с его способностями за десять лет так слабо продвинулся по службе. Впрочем, удивление это быстро пропадало, стоило только в его личное дело заглянуть. Незаменимый в рутинной работе, блистательный в экстремальных ситуациях, Падди обладал весьма странными понятиями о том, как человеку следует развлекаться. Чаще всего он просто заходил в бар, облюбованный по большей части Торговым Флотом, бросал на пол свой форменный китель и подначивал кого-нибудь на него наступить. То, что происходило дальше, никакому описанию уже не поддавалось. Постоянно слетая в самые низы служебной лестницы, он все-таки дважды добирался до чина главного старшины. «Черт побери, – подумал Питер, – и как ему только удалось кенгуру из Лунапортского зоопарка вызволить, а потом еще чуть ли не до самого корабля его дотащить?» А когда береговой патруль все-таки эту парочку задержал, оказалось, что в дым пьян не только Кейси, но и кенгуру.

– Скажите, Кейси, как вам удалось кенгуру напоить?

На какое-то время повисла неловкая тишина.

– Честно говоря, сэр, – отозвался затем Падди, – я ему виски предложил. С пивом. Оказалось, кенгуру ерш предпочитают.

«Может статься, – подумал Редер, – Роббинс даст ему стимул на офицерские курсы пойти». Космический Отряд отчаянно нуждался во всех лидерах, каких только можно было собрать, особенно учитывая потери в живой силе и новые расширенные программы.

– Подтверждаю статус имитации на плазменную пушку по левому борту, сэр, – сказала Роббинс, украдкой поглядывая на Кейси. По ее вопросительно шевелящимся губам Редер ясно прочел слово «кенгуру».

Голошлем выдал орудийную панель. Руки Редера машинально сунулись в перчатки, и он ощутил едва ли не торжество, когда пушка вышла из углубления и плавно заскользила на турели. Визир поплыл по сводчатому интерьеру полетной палубы, пока пшка выполняла полный разворот на триста шестьдесят, а затем выходила на вертикаль.

– Отлично, – прошептал Редер. И тут же явственно услышал голос инструктора летного училища, жуткого солдафона с холодными серыми глазами по имени Арнольд Швайн. Величайшим триумфом было получить от него хоть слово одобрения – до тех пор, пока Редер его в учебной схватке не одолел. Арнольд потом подошел к Редеру и сказал ему всего два слова: «зер гут». В данном случае они как нельзя лучше подходили. – Просто отлично.

– Плазменная пушка в норме, – сказала Роббинс. – Спасибо вам, сэр.

– Это вам спасибо, – отозвался Редер. – Вам обоим.

– Настал момент принятия решения, – сказал Каверс, глядя на стол перед собой. – Мы наконец-то нашли транзитный маршрут, который враг не проверяет и не патрулирует. К несчастью, запасы антиводорода у нас уже на критическом уровне. Если операция пройдет успешно, все будет в порядке. Если же она провалится, мы можем попасть в ловушку за пределами контролируемого Содружеством космоса, и совершить транзитный прыжок обратно на базу нам уже не удастся. Дамы и господа, жду ваших комментариев.

– Это важный объект, но он не стоит корабля, – с энтузиазмом высказался Джон Ларкин, рассеянно постукивая перстнем Академии по столу. У Каверса был такой же. – Сэр, я бы рекомендовал, чтобы мы вернулись для дозаправки, а потом снова попробовали найденный нами маршрут.

Шелдон нахмурился.

– При всем уважении к квартирмейстеру, сэр, – начал он голосом, который сразу же выдавал полное отсутствие этого самого уважения, – должен заметить, что окошко у нас здесь очень узкое. Враг бдительно патрулирует транзитные маршруты к зоне нашего объекта и в любой момент может их перекрыть. Таким образом, мы потеряем две недели без всякой гарантии, что прямо здесь, когда мы сюда вернемся, нас не будет поджидать тактическая группа или по крайней мере разведывательный корвет. Следует также учесть расход горючего.

Каверс удостоил его того же учтивого кивка, какой у него нашелся для Ларкина. Военный совет военным советом, но никакой демократии на «Непобедимом», разумеется, не было; капитан мог поинтересоваться чьим-то мнением, но вся ответственность лежала на нем.

Он взглянул на капитанов истребителей. Один из них развел руками.

– Мы бы, конечно, лучше уж за горючим отправились бы, сэр.

Редер откашлялся.

– Сэр, даже если горючее упадет ниже критического уровня, мы всегда сможем совершить транзитный прыжок в какую-то промежуточную точку и там дождаться заправщика. Таким образом, приоритет нашего задания по-прежнему сохраняется.

Шелдон одобрительно кивнул Редеру. После инцидента с «Неустрашимым» он был уже к нему куда более расположен. «Никуда тут не денешься, – лукаво подумал Редер. – Можно вынуть пилота из «спида», но нельзя вынуть «спид» из пилота». И пилотское братство брало свое.

Теперь уже Ларкин нахмурился.

– Наш приоритет, коммандер… – тут он сделал паузу, подыскивая эвфемизм, – реквизировать антиводород.

– Вовсе нет, квартирмейстер, – вмешался капитан. – Наш приоритет – захватить или уничтожить антиводород. Или в любом случае разрушить новую, лучше укрепленную перерабатывающую мощность, прежде чем враг начнет строить другие подобные. И это задание имеет чрезвычайно высокий приоритет. Оно должно опровергнуть тот факт, что горючее и мощности для врага так же важны, как их захват для нас.

Все поняли, что это означает. Сперва задание, потом товарищи, а уж потом ты сам. Неписаный девиз Космического Отряда Содружества.

– Транзитный прыжок к системе объекта назначен… – Каверс взглянул на часы, вшитые в его форменную манжету, – на одиннадцать ноль-ноль. Прошу вас, старпом.

Ван Чунь-мэй прошла к стене; там тут же вспыхнул дисплей.

– Наше первоначальное тактическое построение будет следующим… – начала она.

Редер почувствовал, как кровь его быстрей потекла по жилам. Скоро тактическая группа двинется в неведомое – вероятно, навстречу еще одному смертоносному сюрпризу. Тут он почувствовал, как на лице его расцветает улыбка, и быстро ее подавил. Негоже было выглядеть как ребенок под Рождество, когда речь не иначе как о жизни и смерти шла.

«Пилота из «спида» вынуть можно», – напомнил себе Питер, сосредоточиваясь на инструктаже.

– Ну что, – сказал Падди, – разве не славно, что они пустились во все тяжкие, только бы достойно нас поприветствовать?

Разглядывая тот же самый тактический дисплей на своем ручном блоке, Редер хмыкнул. В этой системе не было никаких нормальных планет; только куча всякого мусора, но мусора, богатого антиводородом. Так часто бывало. То, что обогатило этот сектор антиматерией, было с ней довольно расточительно, результаты всего этого стали довольно красочными. Все, что осталось, было тщательно перемешано, и на орбитах, где в ином случае находились бы планеты, красовались пояса астероидов. Звезда была спектрального класса F5, довольно горячая и переменная – так что тумана из солнечных частиц здесь тоже хватало. Короче, кошмар пилота и мечта партизана.

– Но пасаран, – пробормотал Редер, запрашивая спецификацию перерабатывающего завода, которую во время своего потайного полета составили «психи».

Сам завод представлял собой обычную неразбериху всевозможных модулей, приблизительно в центре которой располагались жилые здания и конторские блоки. Все это было снабжено солидной броней – тысячи метров сплава железа с никелем, добытого на в изобилии имевшихся вокруг астероидах, а сверху еще и слой силикатного реголита. Такую защиту можно было пробить ядерным оружием, но это отнимало много времени, а для лучевого оружия, которое высвобождало всю свою энергию на поверхностных слоях, она была практически неуязвима. Огромная масса также служила превосходным поглотителем тепла для установки по-настоящему крупных лучевых защитных орудий – куда крупнее тех, что можно было установить на корабль. Вся зона вокруг перерабатывающего завода также была напичкана минами-ловушками, замаскированными под дрейфующие осколки камня и льда. Они оставались таковыми, пока ты не попадал в радиус действия, а потом взрывались, давая такой рентгеновский лазерный выплеск, что мало не казалось.

Все это само по себе было достаточно скверно. А кроме того, к условному северу и югу от завода находились два форта с таким же вооружением, только еще более изобильным, – а также, на закуску, с целыми роями противокорабельных ракет и чудовищной мощности «рельсовыми пушками». Поскольку вся эта роскошь располагалась совсем рядом с заводом по переработке антиводорода, вряд ли можно было сомневаться в том, что энергии ей хватает.

– Что ж, по крайней мере, тут никаких вражеских боевых кораблей нет, – стоически заметила Роббинс.

«С таким арсеналом они им без надобности», – подумал Редер.

– Это точно, – сказал он вслух.

Командир эскадрильи Шелдон явно пытался сдерживать свои эмоции, но выглядел при этом так, словно ему страшно хотелось сорвать с себя шлем и зафутболить его куда подальше. Редер вполуха прислушивался к его разговору со старпомом; девять десятых его внимания по-прежнему оставались сосредоточены на командах обслуживания, которые в этот самый момент лихорадочно работали с вернувшимися «спидами». Два не вернулись, но одного пилота удалось подобрать. Другой пилот разделил участь своей машины, превратившись в ионизированный газ.

– Сэр, это все равно как свою жо… простите, как свою руку под лазерный резак совать, – горячо объяснял Шелдон. – Вот, пожалуйста…

Он коснулся своего нашлемного монитора. Кейси не так давно специально для Редера очень классную пиратскую оснастку достал. Она давала превосходную картину первого захода «спидов» на цель, а Шелдон тем временем комментировал запись из своего голошлема.

– Эта часть отлично прошла…

Корабль радиолокационного дозора был переоборудованным торговцем; орудия и блоки датчиков выглядели откровенно туда пришпандоренными. А секунду спустя они уже вместе со всем кораблем выглядели как расширяющийся шар белого света. Редер без труда расшифровывал сложное переплетение курсовых конусов и дисплеев с данными; половина «спидов» отделилась, чтобы занять работой орбитальные форты, остальные, виляя и покачиваясь, отправились позаботиться о перерабатывающем заводе, а истребители, выбрав защитное построение типа «солнце-планета», обеспечивали их дальнобойной поддержкой в виде ракет широкого радиуса действия и огня из мощных лучевых установок.

– А вот тут все к черту полетело, – с негодованием вымолвил Шелдон.

Один «спид» взорвался, рассыпаясь на молекулярный порошок после удара мультигигаваттного пучка частиц. Мины-ловушки рвались по всему сектору, который проходили силы Космического Отряда. Затем картинка в голошлеме стала ухудшаться, планки статуса дошли до янтарного цвета неопределенности, а отмеченные позиции «спидов» эскадрильи Шелдона сделались совсем смутными.

– Капитан, мы справились с дозорными кораблями; мы справились с базировавшимися в фортах «спидами». Но для самих этих фортов нужна целая боевая группа – дюжина дредноутов, пять флотских авианосцев и грузовые корабли, чтобы постоянно подпитывать их бомбами «солнечный феникс» и тому подобным. Тут одни меры электронного противодействия уже убийственны; их глушители выкачивают слишком много ватт, а врубить маркерный лазер равносильно смертному приговору, если те мины-ловушки его зацепят. Точный удар мы нанести не можем, а просто швыряться в них всей этой ерундой бесполезно. Они от этого, похоже, только крепчают.

Капитан Каверс нахмурился.

– А может, они все-таки немного размягчились и второй заход сработает? – спросил он.

– Сэр, теперь нас там уже ждут. Если эскадрилья пойдет на второй заход и мы начнем шуровать там по округе, пытаясь что-то важное долбануть, они угрохают всех нас до одного, а мы так ничего существенного и не раздолбаем. Нам, быть может, удастся один-единственный проход через зону мишени на действительно высоких скоростях, потому что их датчики не так хороши, как огневая мощь. Но это все – и наши шансы, черт бы их побрал, поднимутся от нуля сотых до нуля десятых. Такие дела, сэр.

Редер взглянул на суровое лицо командира эскадрильи. «Это классический парень типа «могу», – подумал он. – Если он считает, что не стоит и пытаться, тогда точно не стоит. Хотя… минутку. Шелдон такой храбрец, какими вообще-то львов считают. С другой стороны, мыслит он довольно прямолинейно. Он делает то, что должен, делает это просто идеально, но всегда одним и тем же старым способом».

«Сложим-ка вместе две вещи, про которые он упомянул, – решил Редер. – Сложим их так, как он этого не делал».

– Думаете, это сработает? – спросила Роббинс.

– А чего ради я тогда этим, по-вашему, занимаюсь? – поинтересовался в ответ Редер. – Давайте номер седьмой.

Силовой кабель был тяжеловат. Забравшись под оболочку ракеты, где вообще-то располагались направляющие системы и боеголовка, Питер пытался подключить туда трансляционный секвенсер. Заковыристая задачка – развернуться в такой тесноте, да еще с оборудованием, абсолютно для этого не предназначенным. К тому же…

– Ни хрена не годится! – выругался Редер. – Падди! Ну что в конце концов за дела? Не стыкуются эти муфты, хоть тресни!

– Конечно, сэр, но разве они от этого плохи? – отозвался Падди. Затем его похожая на массивный металлический захват рука сунулась внутрь ракеты и изъяла у Редера муфту. – Мы ведь не обращаемся с ним так, как хотели бы Великие Боги запчастей, вот они нам и мстят. Вы мне только размеры предохранительного кольца скажите, и я вам все в лучшем виде организую. А лейтенант Роббинс потом все смонтирует. Для вас, сэр, больше умственная работа подходит. Вы бы лучше ей занялись.

Вытирая потные ладони о комбинезон, Редер с неохотой повиновался. Ракета сидела в люльке специального поплавка, чтобы можно было подстраивать высоту… но способ забраться в нутро «ястреба» четвертой модели был только один. Снаружи ракета выглядела как яйцо в комнате смеха – в тот самом зеркале, где все предметы раз в пять растягиваются и легкими канавками покрываются. Еще она выглядела как зеркало – идеально отражающее и в то же самое время абсолютно черное. Казалось бы, вещи несовместимые, но Содружество вкладывало в подобные штуковины уйму денег как раз для таких оказий.

– Должно сработать, будь оно все проклято! – прорычал Редер.

Капитан Каверс стоял неподалеку, всем своим видом выражая полное спокойствие. Но когда Редер внимательней пригляделся к коже под его правым глазом, то заметил там легкий тик. «В конце концов, я ведь здесь только свой номер с песнями и плясками проделываю, – подумал он, внезапно посрамленный. – А вот Каверс здесь начальник. Это его ответственность. Тысячи людей, корабли, задание… кто знает, как эта стычка может ход войны повернуть?»

Если все пойдет не так, никто не обвинит коммандера Питера Редера, бывшего пилота «спида», едва ли не первого аса Мокакской войны, малоизвестного и безответственного бортинженера с полетной палубы «Непобедимого».

Обвинят Каверса. И самым худшим здесь было то, что Каверс с высокой вышки плевал на то, что про него кто-то где-то подумает; он тревожился исключительно за свой корабль, своих людей и свое задание.

– Сэр, – сказал Редер капитану, – мы делаем все, что можем, и это, черт побери, должно сработать. Я не выделываюсь.

Каверс лукаво ухмыльнулся, и тонкие морщинки у его глаз протянулись почти до ежика седых волос.

– Мистер Редер, черта с два вы не выделываетесь. За время нашего краткого и волнующего знакомства я пришел к определенной уверенности, что вы только тем и занимаетесь, что такие вот возмутительные номера откалываете. – Затем, уже не таким формальным тоном: – Как идут дела?

– Знаете, сэр, поначалу я думал, что здесь кому-то в скафандре придется проехать, – с энтузиазмом сказал Редер. – Но потом Падди…. старшина Кейси то есть… припомнил одну старинную методику. Нужное оборудование у нас есть. Это хорошие новости.

Каверс вздохнул.

– Не томите.

– А плохие новости в том, что такой вот импровизированный план вполне может…

Сара Джеймс подвела «псих» еще ближе. Длинная медленная траектория из внешних пределов этой не вполне солнечной системы привела к тому, что ее комбинезон под скафандром пах достаточно скверно. Скверно пахла и вся маленькая треугольная кабинка; для таких дальних полетов разведывательный корабль попросту не предназначался. Разумеется, они могли бы гораздо скорее сюда примчаться… но даже самый замаскированный корабль в мире не сумел бы этого сделать без выброса квантов энергии. И эти кванты даже несовершенные датчики мокаков запросто бы обнаружили.

Внутри голошлема пучок тянущихся через корпус микролучей казался крылом какой-то упорно рыщущей птахи, что с нежной смертоносностью махало перед лицом у Сары. Даже для самого лучшего пилота все это было слишком тонко. Зато моторы «психа» работали в точной синхронизации с пятнами, роящимися на горячем солнце спектрального класса F5, прикрываясь также выбросами радиации и отходов с мокакского завода по переработке антиводорода. Позади нее тише мыши сидел Редер. Он молчал всю дорогу, то проводя имитационные проверки, то погружаясь в тревожную дрему.

«Быть может, он все-таки не такой уж пилот «спида», как вся эта публика», – подумала Сара.

– Подходим, – едва слышно сообщила она. Особой разницы это не составило, но она ничего не могла с собой поделать. – Пока никаких признаков, что их активные датчики нас застукали.

Редер одарил ее улыбкой – вовсе не безжалостной улыбкой пилота, а просто улыбкой – и вложил пальцы в пару импровизированных перчаток управления, размещенных на подлокотниках кресла, где обычно сидел стрелок.

Если Сара ошиблась или если мокаки засекли их пассивными сканерами, первым признаком этого станет плазменный разряд или лазерный луч, который их долбанет. И если им очень не повезет, у них даже будет время понять, что случилось.

– Готово, – без выражения произнес Редер. Пока он натягивал шлем, Саре бросился в глаза черный локон, мокрый от пота, что прилип к его высокому лбу. Затем он обратил лицо к ничего не отражающему шару. – Даю отсчет. Три. Два. Один.

Внутри корпуса «психа» раздался слабый звон. Сара переключила свой голошлем, и корабль вокруг нее исчез. Модифицированная ракета «ястреб» уплывала от корабля-разведчика подобно любому другому куску космического мусора, которые обильно наполняли окрестности звезды вместо планет. Она еще больше приглушила моторы «психа», доводя их до минимальной эмиссии, холодной и невыразительной пылинкой дрейфуя среди множества световых крапинок, что ползли меж неподвижных звезд. Одной из этих крапинок был орбитальный форт, который и представлял собой их мишень…

Ну вот. Краткий десятисекундный поджиг, и двигатель «ястреба» на мгновение заполнил поле зрения лучистым туманом – бортовой компьютер переводил эмиссию в видимый свет. По дуге уходя от «психа», ракета тянула за собой незримый отрезок волоконно-оптического кабеля. Это давало ей связь с кабиной «психа», неразрывную и нераспознаваемую; на войне подобная методика уже многие поколения не использовалась. Скорости в современном военном конфликте бывали слишком высоки, стычки слишком скоротечны, чтобы что-то столь громоздкое и неуклюжее могло работать. Если не считать вот этого, одного-единственного, уникального случая.

«Похоже, идея все-таки хорошая», – мысленно проворчала Сара. Благодаря шлему она могла наблюдать за питанием ракеты. Час за часом проходил, и лишь периодический подсос из водяной трубки отмечал их прохождение. Редер включал двигатели ракеты почти на минимальный уровень сигнатуры и через случайные промежутки времени. Наконец «ястреб» согласовал свою скорость с мишенью. А ею служил искусственный спутник из сплава меди с никелем и кремнезема, все еще зазубренный и пенящийся от конструкционного процесса, в котором для расплавления материала и придания ему формы использовалась термоядерная энергия. Поверхность из камня и шлака вполне могла бы показаться естественной, не будь она такой свежей… и не будь она густо усеяна различными установками. «Рельсовые пушки» торчали наружу, плазменные орудия высились на турелях, а в черных пещерах таились противокорабельные ракеты. Вот он, форт.

Сара восхищалась деликатностью, с какой «ястреб» выдвинулся на позицию в считанных километрах от критически важных точек. «Интересно, а другой так же прекрасно справился?» – спросила она себя. С уверенностью об этом судить было сложно. Никакой суматохи не фиксировалось – только это и можно было сказать.

– Готово, – произнес Редер. Голос его был грубовато-хриплым от усталости и напряжения. – Отсоединяю линию. Перехожу на автоматику.

– Даю сигнал, – отозвалась Сара, посылая закодированную вспышку жесткого излучения. Рискованно, но необходимо. – Сигнал пошел.

– Теперь несите нас отсюда подальше! – воскликнул Редер, буквально корчась под ремнями, что притягивали его к сиденью стрелка. «Ага, – подумала Сара. – Вот оно, его долготерпение».

Она с легким сочувствием улыбнулась.

– Прошу прощения, коммандер Редер. У нас, у «психов», все по-другому. Мы сначала дожидаемся отвлекающего удара, а уж потом ускользаем.

– Но… – Тут он с трудом заставил себя замолчать и осел на спинку сиденья. – Ладно, лейтенант, это ваша птичка.

– Лиха беда начало, – пробормотал сидящий рядом навигатор.

При дрейфе с нулевым «жэ» конические дорожки, прочерченные на схематике голошлема, выглядели обманчиво мирными. На самом же деле они изображали то, как целая эскадрилья «спидов» на полном ходу несется к вражеским опорным пунктам, причем с максимальным уклонением – такими маневрами, которые напрягали пилотов и их машины на все сто процентов их возможностей. Позади них «Радклиф» и «Метьюрин» тоже вовсю разгонялись. Намного тяжелее «спидов», разгонялись они, разумейся, медленней, зато их мощные моторы и инерциальные компенсаторы гарантировали им более высокую скорость в дальнейшем, впрочем, удары лучевых орудий никто из них перегнать не мог.

Внезапно картинка в шлеме расплылась в хаос, туман, статику. Руки Сары напряглись на панели управления. Все «спиды» запускали контрмеры: визжачи, генераторы ложных сигналов опознавательной системы «друг-враг», бомбофуки, маяки, мнимые корабли. Все поле роилось призрачными судами, голосами, выкрикивающими команды с мокакскими кодами и тому подобным.

Информационные капсулы несли с собой вирусы, которые должны были посеять панику в системах управления и контроля если им удалось бы прорвать оборону мокаков.

– Лейтенант, это ваша птичка, но я все же предлагаю вам поскорее нас отсюда уносить. Мы не узнаем, сработало ли оно, пока оно не сработает, а тогда лучшее прикрытие и придумать будет сложно.

– Вас поняла, будет исполнено, – отозвалась Сара.

В конце концов, она не была пилотом «спида», который мог рисковать своей шкурой без хорошей на то причины. Хорошей причины у нее уже не имелось; так что Сара запустила моторы «психа» и в осторожном, но достаточно быстром темпе начала удаляться от орбитального форта мокаков. Форт бил почти наугад, и огонь был таким бешеным, что ее детекторная система пылала и переливалась как рождественская елка. Однажды все лампочки на корабле вспыхнули, когда мимо проревел тяжелый плазменный удар, а сразу за ним последовал буквально сантиметровый промах рентгеновского лазера от мины-ловушки. Оставшийся позади них модифицированный «ястреб» должен был проделать то же самое, что и мины – выстрелить одномегатонную термоядерную боеголовку, чтобы генерировать чудовищной мощности лазерный укол. Этот укол, однако, должен был иметь другую длину волны и нести с собой нечто большее, нежели обычное разрушение на том конце. Причем в неразберихе разрывов большой энергии и обманных контрмер этот ущерб должен был пройти незамеченным.

«Спады» не несли с собой ничего, кроме целого вороха помех и всевозможных уловок. Истребители были затарены огневой мощью под завязку, но они приближались слишком стремительно для точного прицеливания. Впрочем, при определенной удаче их ракеты «солнечный феникс» могли оказать определенный эффект…

Голошлем отключился после мига чистейшего белого света, ярче тысячи солнц. Сара сорвала его; фиксированные дисплеи на пульте демонстрировали то, как защитные экраны выжигаются под воздействием облака частиц и гамма-радиации, которое не уменьшалось, как это бывает после взрыва обычной боеголовки. Это воздействие все длилось и длилось, подобно излучению с поверхности новорожденной звезды.

– Газовая оболочка, – напряженно пробормотал Редер.

В условиях, минимально похожих на нормальные, они бы беспокоились о радиации, что пронизывала «псих» и их тела. Но теперь у них были более непосредственные заботы. Бомба типа «гостинец» преобразовывала миллионы тонн массы в стремительно расширяющуюся газовую оболочку. Не считая очень близкого радиуса, взрывы в космосе ударного эффекта не оказывали. А вот самоподдерживающаяся термоядерная реакция с такой колоссальной массой для толчка создавала свою собственную, хоть и скудную, но все-таки атмосферу, и если они были в пределах досягаемости…

Кромешный мрак.