Восхождение язычника 3

Глава 15

«Нет, не продам, — билось у меня в голове. — Мой сын холопом не будет!»

В груди начал разгораться гнев. И я смотрел на Возгаря исподлобья сузившимися глазами. А внутри чувствовал свою силу, стоит только ее позвать, и она откликнется, а после взмахнуть рукой, и он упадет сломанной куклой.

Прикрыв глаза, я выдохнул и попытался взять себя в руки, а потом не мигая уставился на Возгаря. Он нахмурился и хмыкнул.

— Щука, ты за старшего, пригляди, — проорал он. — А мы с тобой пойдем и прогуляемся до моего подворья, я тебе кое-что расскажу.

Я лишь механически кивнул, боясь сорваться.

Выйдя за ограду, Возгарь заговорил:

— Видел мое хозяйство? — с удовольствием произнес он. — А ведь годин двадцать назад этого всего не было. Деготь помаленьку гнали, каждый сам себе. Я же решил гнать на продажу. Родичи смеялись и говорили, кому это надо? Кто у тебя ее возьмет, ежели сам может его выгнать, — с затаенной грустью произнес он. — Но я все же пошел наперекор им и начал это дело. Никто меня не поддержал из них, никто, кроме Валуя, ему тогда весен двенадцать было. Он помогал мне кору собирать и заготавливать, да и иное, он верил и поддерживал меня. А когда вместе с ним я заготовил около десяти бочек, да попробовал продать в нашей Устке, ничего и не вышло, — Возгарь махнул рукой и улыбнулся.

Я слушал, не перебивая, и не совсем понимал, как это все относится к моему делу.

— А что, городище маленькое, потребностей таких нет. Тогда отец Валуя предложил в Волин отвезти, а там уже продать. И он смог договориться, чтобы твой дед Деян взял меня с собой в Волин, у него там дела были. В Волине я смог распродаться и с монетой вернулся. А твой дед ничего за помощь и не взял. Потом и Валуй рассказал, как ты ему помог, как со Снежаной из-за него ругался и чуть ли не против богов готов был за него пойти, — спокойно произнес Возгарь. — Я и отправил к Снежане Божену. А что, девка она видная и недурна собой, — глянул на меня Возгарь с хитринкой в глазах.

А мы тем временем подошли уже к его подворью и остановились возле ворот.

— Оттого и не отказал твоим родичам в помощи, помогла ваша семья все же мне, и родичам моим. А Божену я тебе не продам, а подарю, и мальца ее забирай. Я еще тогда хотел это сделать, но как-то все завертелось и закрутилось, я и позабыл невзначай, а опосля и ты с дядькой к грекам ушел, — проговорил с лёгкой улыбкой на губах Возгарь, внимательно на меня смотря.

— Благодарю тебя за дар твой, — и я поклонился ему в пояс, а выпрямившись, добавил: — Ты прости меня, что худое я о тебе подумал.

Он только хмыкнул на мои слова, а после произнес:

— Обожди. — И скрылся за воротами.

Я же думал над его словами. Вот такой привет из прошлого от деда. Узы, которые связывают нашу семью с другими окрестными жителями Устки, далеко идут.

Вот только не всем словам Возгаря я верю. То, что он отправил Божену к Снежане, как некая благодарность мне, видимо, правда, поди, еще и наказал чего. А вот то, что еще тогда решил подарить ее мне, вызывает сомнения. Захотел бы, подарил бы сразу.

Да, наш род сейчас должен Возгарю за его помощь. А мой род в окрестных землях набрал большой вес, и с нами многие предпочитают дружить. А таким подарком Возгарь делает уже лично меня должником, и в случае чего я буду стоять за него, а там, где я, там и весь мой род. И отношения с ним или его семьей переходят уже маленько в другое русло, уже не «я тебе — ты мне», а вполне дружеские. Молодец, красивый ход, и лично я против него ничего не имел. Возгарь, конечно, хитрец и своего не упустит, так нет в этом ничего страшного. А гнили и пустой злобы в нем я не видел.

Спустя с десяток минут ожидания, за которые я весь извелся, раздался скрип ворот.

И из них выплыла Божена, одетая в простое платье, за плечами ее была котомка с вещами. И за руку она держала мальца лет трех, одетого в большую рубаху, свисающую по самые щиколотки. Малец щурил глаза от яркого солнца.

А позади них стоял Возгарь, сложив руки на груди, и лыбился во все тридцать два зуба.

Божена с недоумением и удивлением смотрела на меня, а в ее глазах начали плескаться узнавание и радость.

— Я, Возгарь, сын Листвяна, при свидетелях говорю, что отныне Божена и ее сын более мне не холопы, и я дарю их Яромиру, сыну Велерада, — торжественно произнес Возгарь.

Я же продолжал смотреть на Божену и мальца и без всякого дара понимал: это моё, это мой сын!

— Я, Яромир, сын Велерада, при видоках говорю, что Божена и сын ее отныне свободные люди, и слово мое в том крепко.

Божена вскрикнула. Все, она свободна отныне.

А Возгарь с неодобрением помотал головой и махнул рукой.

Я же сделал шаг навстречу Божене, и вот она уже в моих объятьях.

— Яромирушка, — прозвучал мне на ухо нежный голос Божены.

— Кхм, пойду-ка я, — произнес Возгарь и скрылся за воротами.

— Я ждала, — смутившись, проговорила она, когда я выпустил ее из объятий.

— Все хорошо, все будет хорошо, — произнес я и присел на корточки перед мальцом. Он с недоверием на меня взглянул, сделал маленький шаг и спрятался за мамку. — Как его зовут? — в моем голосе прорезалась дрожь.

— Велемар, — тихо произнесла Божена.

— Здрав будь, Велемар, меня зовут Яромир, — и, потянувшись, я потрепал парня по голове. А когда к нему прикоснулся, непроизвольно выпустил силу жизни. И отклик пришел незамедлительно. Я ощутил его точно так же, как и сестру Варну или отца.

Он мой сын, я отец!

А он же, зыркнув на меня, пуще прежнего и схватился за одежку мамки.

— Ха-ха, — засмеялся я и, подхватив мальчишку на руки, закружил его.

Малец не испугался и не заплакал, а начал улыбаться, его смех вторил мне, а после и Божена присоединилась к нам.

Немного покружившись, я вернул Велемара матери. Сам же отвязал коня от столба и, подхватив мальца, усадив его в седло.

— Ой, — произнесла Божена, когда он попытался вылезти из седла и потянулся к ней.

Успокоив Велемара, мы направились на подворье к прадеду, по пути рассказывая друг другу новости. В основном говорил я, рассказывая о своем путешествии и жизни у греков. А Божена лишь кивала и не сводила с меня глаз.

Добравшись до подворья Рознега, я разыскал Мирославу и попросил ее позаботиться о Божене и Велемаре, заодно уточнил у нее, где прадед.

Посмотрев, как Мирослава уводит Божену и мальца в дом, я направился к храму Триглава, где был прадед.

В сам храм я не стал заходить, усевшись неподалеку в ожидании, когда Рознег закончит.

А дожидаться его на подворье не хотелось, все-таки мысль, что у меня есть сын, так до конца и не уложилась в голове, хотелось побыть в одиночестве и свыкнуться с тем, что я теперь отец. Да и поговорить с Рознегом об этом хотелось без лишних свидетелей, а на подворье всегда кто-то ошивается. А вдруг поругаемся на этот счет и пойдут слухи?

Да и ситуацию с Боженой стоит обдумать, жить-то я с ней буду и Велемара признаю своим сыном. Вот только жениться на ней не смогу. Невыгодна будет эта женитьба мне.

Так, стоп, я не совсем верно рассуждаю. Ведь сейчас все же другие времена и нравы, да и не христианин я, у которых запрет на многоженство. Я свободно могу на ней жениться, а когда будет необходимо, взять в жены другую девушку. Здесь это воспринимается нормально, относительно, конечно. Вон у отца три жены, и ничего страшного, а у Владимира вроде был целый гарем, пока он не принял христианство. Так что можно и жениться. А что, девушка она хорошая, в моем вкусе, опять же, и сына мне родила, да и я ей небезразличен.

Опять же, если потом буду «свататься» к особе из хорошего рода, её родичи могут посчитать это уроном себе и отказать. Да и не каждая пойдет второй женой, тем более после бывшей холопки. М-да уж, ситуация. В конце концов, можно и так жить, никто слова не скажет.

Да и опять, если все получится, у меня будет свой город, а то и княжество, что случится после моей смерти? Я, увы, не вечен и прекрасно это понимаю, дети от разных матерей просто могут все погубить, разорвав доставшее. Вон далеко ходить не надо, да и родные братья за власть еще как дерутся и льют родную кровь.

Голова начала пухнуть от различных вариантов и как это все может обернуться.

Так что я облокотился о дерево и попытался выкинуть все из головы, перестав себя накручивать. Прадед вышел из храма спустя два часа в своем белом жреческом одеянии. Ожидая его, я чуть не закемарил и боролся со сном из последних сил.

— О, Яромир, а ты чего здесь? — приподняв бровь, поинтересовался прадед. — Али от Венетия сбежал, — хмыкнул он. — На самом деле хорошо, что ты его заберешь, не к месту он тут. Только жаль, горячие камни делать мне не будет, придется опять баньку топить.

— Маг, даже такой говорливый, как он, всегда пригодится, а здесь тебя ждал, поговорить хотел.

— Так что в храм не зашел тогда?

— Триглав, — просто пожал я плечами. Ведь именно здесь он мне выдал свои указания, хоть в Щецине он и не появился, но рисковать мне не хотелось, являясь пред очи его статуи.

Родич лишь хмыкнул.

— Я насчет Божены и моего сына узнать хочу. Ты же знал, что она родила мне сына, отчего её не забрал? Отчего мой сын родился холопом? — серьезно спросил я. В моем тоне проскакивали нотки гнева и негодования.

— Ты тон-то сбавь, рано тебе голос на меня повышать. А то, что она родила, тут ты прав, знал и предполагал, что ты отец мальца, но и не ведал точно. А что не забрал, так это твое семя, твой сын, тебе и решать. Может, ты его и не признал бы, откель мне знать, — просто пожал плечами прадед.

Я же нахмурился. Он вроде и прав, что мне решать, признавать его или нет, я мог и отказаться, и мимо пройти. Она холопка, а я свободный и из уважаемого рода. Мало ли таких байстрюков по земле бегает. Только это не по мне было.

— Мой сын, — сурово произнес я.

— Вот и славно, раз твой сын, — просто кивнул прадед.

М-да.

— А ежели бы я не вернулся, в земле бы лежать остался. Он так и был бы холопом у Возгаря?

— Ну-у, — задумчиво протянул прадед, — через годины две взглянул бы я на мальца. Да и забрал бы у Возгаря и в род бы взял.

— И то хорошо, — со вздохом сказал я. — Они у тебя пока поживут, а после я их с собой в Новгород заберу.

— Добре, ты к своему, как там его? — И дед задумался, вспоминая имя. — К Кристу иди, и подарки подберите соответствующие. Завтра с утра к Велераду пойдем.

— Хорошо, — кивнул я. Желание разговаривать с прадедом дальше у меня пропало. Все-таки сын холопом родился, и это мне не нравилось.

Выйдя из леса, прадед отправился на подворье, а я к ладье. Где среди имеющегося товара я подобрал вещи, которые будут подарки от Криста моей семье.

А ночь я провел в ласковых и страстных объятьях Божены.

С утра навьючили лошадь подарками, а я захватил еще двоих людей для солидности. Оставив Криста на подворье деда. О нем же будет разговор и его будем сватать, так что с нами делать ему нечего. И когда мы покидали подворье Рознега, он смотрел на меня умоляющим взглядом, полным надежды.

Подойдя к отчему дому, мы вошли в ворота. Своим людям я приказал ждать у входа. Сами же прошли к летнему очагу, возле которого что-то готовили Смиляна и Неждана.

— Здравы будьте, — произнес прадед и кивнул женщинам. — Велерад где? Кличь его сюда.

Женщины поклонились прадеду и поприветствовали его. Смиляна шикнула на Неждану, и та унеслась куда-то в сторону холопской.

Спустя минуту появился и отец, который шел быстрым шагом, а следом за ним бежала Неждана, пытаясь поспевать.

— Здрав будь, отец, — поднялся я из-за стола.

— Здрав, Рознег, и ты здрав, сын, — кивнул нам отец и уселся напротив нас.

— Смиляна, присаживайся, — проговорил Рознег, — а ты поди погуляй, — обратился он к Неждане.

Та помедлила, и уже отцу пришлось на нее сурово взглянуть. И лишь тогда она ушла.

На что прадед цыкнул и покачал головой с неудовольствием.

А прадед оставил Смиляну, понятно, она все же мать Весты.

— Что-то случилось, Рознег? — заговорил отец.

— Кхе, случилось, а как же, — с хитринкой проговорил прадед. — Дочь у вас выросла, и красавица, и умница, и рукодельница. Замуж ей пора, пока в девках не засиделась.

Отец аж воздухом подавился и закашлялся, а Смиляна с удивлением смотрела на нас.

— А ты, поди, и жениха нашел? — справившись с собой, проговорил отец.

— А то как же, — Рознег начал поглаживать бороду. — Яромир, неси подарки.

А я уже метнулся в сторону навьюченной лошади и принялся снимать приготовленные подарки.

И когда вернулся, отец сидел мрачнее тучи, а Смиляна сжимала губы.

Видимо, прадед уже сказал, кто жених.

Я начал выкладывать отрезы шелка на стол, немного украшений и кошелек, в котором болталось с пятнадцать золотых.

— Не пущу за холопа, — с криком подорвалась из-за стола Смиляна.

— Цыц, женщина, не тебе решать, — и отец со всего маху зарядил кулаком по столу.

Смиляна раскраснелась, и было видно, что она явно хочет высказаться. Но взгляды отца и Рознега не обещали ей ничего хорошего.

— Отчего он, родич? — нерадостно спросил отец. — Он же голь, ты на что Весту обрекаешь?

— Яромир, ответствуй, отец спрашивает, — произнес Рознег. И на меня тут же уставились отец и Смиляна.

— Гхм. Они любы друг другу. Он ведь тогда не пожалел себя, когда сестру от волка спас. Отдавать ее в чужой род толку нам немного, в данный момент у нас все есть, а в случае чего нас здесь поддержат, — последний тезис был сомнительный, и породниться с другим родом было бы не лишним, и отец, и прадед это прекрасно понимали. — Я же сейчас укрепляюсь в Новгороде, где у Криста будет свое подворье. И сестра ни в чем не будет нуждаться, и в обиду я ее не дам. Крист войдет уже в наш род, и я смогу доверять ему как родичу, что немало.

— Хм, — задумался отец над моими словами. Молчал он, молчал я и молчал прадед. Лишь изредка всхлипывала Смиляна, нарушая тишину.

— За то, что ее спас, он и получил свободу. Неужто ты без него не сможешь и ради этого стоит отдавать ему Весту в жены? — недовольно спросил отец.

Дальше уже пошел более конструктивный диалог, и вместе с прадедом нам все же удалось склонить отца к согласию. Хотя Рознег мог бы и приказать как старший в роду, и отец бы подчинился, но навсегда бы это запомнил. И семейные отношения дали бы трещину в будущем. А вот так не чувствовал себя оскорбленным и обиженным.

Хотя Смиляна всячески показывала, что не согласна, и вообще, бывший холоп нам не ровня, чтобы отдавать Весту за него. Но кто бы ее спрашивал.

Разные мелочи и организационные моменты мы обсуждали до самой ночи. И сошлись на том, что всем займется отец, так как у Криста нет родичей.

Переночевав у отца, мы вернулись обратно, где нас дожидался Крист, не находя себе места. Он нас ждал возле ворот града, вглядываясь в лесную дорогу, по которой мы двигались.

— Ну-у? — дрожащим голосом спросил он.

— Не нукай, не запряг, — со смешком произнес прадед. — Что дрожишь как осенний лист под ветром? Свадьба скоро у тебя.

— А? — с вопросом уставился он на меня.

Я лишь со смешком кивнул.

— Яромир, Рознег, благодарю, — и он бухнулся на колени.

— Ты вставай давай, негоже нашему роду на коленях стоять, и тебе негоже, если станешь родичем, — сурово взглянул на него Рознег.

— Мы завтра в Волин отправляемся, ты с нами пойдешь, свадебные браслеты тебе надо сделать к тому времени, как вернемся, — уже проговорил я Кристу, у которого был пришибленный вид.

— Сделаю, — кивнул он с мечтательной улыбкой.

— К Мирославе подойди, она выдаст тебе кожи, как раз успеешь сделать, — с улыбкой произнес Рознег.

Переночевав, с утра мы вышли в море и двинулись в Волин. Рознег отправился со мной.

По пути Крист каждый вечер мастерил свадебные браслеты.

А возле Волина на причале стояли сотни ладей и других суденышек. Найдя свободное место, мы причалили, и к нам сразу поспешила пятерка стражей, одетых в кольчуги и вооруженных копьями.

— Торговать? — раздался вопрос от одного из них, который вышел вперед.

— Да.

— Тогда десятину надобно уплатить, — и он кивнул на товар, что был в ладье. — Платить монетой будешь али товаром?

— Товаром, — недолго думая ответил я. Неизвестно, за сколько продам, а стоять и подсчитывать стоимость товара вместе со стражами не хотелось.

Он кивнул и свистнул, и к нам поспешили пару мужичков. Которые, видимо, были местными грузчиками.

Под взглядом стражи я передал им десятую часть от товара. И, кивнув, он протянул мне деревянный медальон, на котором была вырезана ладья и какие-то непонятные мне знаки.

— Это что? — с удивлением спросил я у него.

— Знак, что ты оплатил десятину и можешь торговать, — спокойно ответил он.

Я лишь кивнул, а после помог спуститься Рознегу и, захватив с собой Криста и двои своих людей, которые надели брони и вооружились, направился к моему дядьке Зорену, что был в помощниках у купца. На ладье главным оставил Прокопа.

Подойдя к воротам, я огляделся. Чем-то на Новгород похож или Щецин. Все же торговые города. Волин был, как и они, окружен большой деревянной крепостной стеной.

Пройдя сквозь ворота, Рознег показывал дорогу к Зорену. Мы спокойно двигались по городу, разглядывая народ. За ближайшим поворотом раздался мужской гогот.

И оттуда неожиданно вывернула семерка воинов, столкнувшись с нами лоб в лоб.

— Куда прешь? — И я получил болезненный удар в грудь от воина, с которым столкнулся.