Восхождение язычника 3

Глава 22

О как! Чем-то знакомым повеяло.

Махнув рукой своим людям, что все в порядке, я забрался в седло, и мы выдвинулись в путь.

Немного отъехав, я решил уточнить, с чего это меня князь требует, а то, может, на собственную казнь везут.

— Путимир, что стряслось, что меня князь требует, я ведь только вчера прибыл? — обратился я к знакомому дружиннику.

Он переглянулся с другими дружинниками, и немного помедлив, все-таки ответил:

— Нам о том только с утра раннего и стало известно, что ты вернулся, вот и отправились за тобой. Ты сильно не переживай, Яромир, князь еще ночью всех травниц, знахарей призвал к себе.

После пояснения Путимира понятней не стало, и я приподнял бровь.

— Добрыню вчера на пиру отравили, — со вздохом дополнил Путимир.

Вот теперь все встало на свои места, отчего князь Владимир меня к себе зовет в числе прочих.

— Коли сможешь помочь и вылечить Добрыню, то награда тебя ждет достойная. Только ты это, аккуратней, что ли. Князь нынче зело злой. Одна из травниц ночью Добрыню каким-то отваром напоила, так его чуть всего наружу не вывернуло, отчего ему еще хуже стало, мы уж думали, все, вышел весь Добрыня. Однако выжил он. Травницу ту за такое дело князь лично отхлестал да в холодной запер за козни ее.

Другие дружинники на Путимира взглянули с неодобрением за его рассказ. Все-таки княжьи дела, а он о них язык распустил. Я же склонил голову, благодаря за информацию и принимая ее к сведенью.

Я, конечно, не дока в лечении отравлений, но, раз Добрыня еще жив, а не скопытился, значит, шансы есть. Меня Снежана и Евсей обучали разным способам лечения, но вот тему ядов мы как-то сильно не затрагивали.

Остальной путь прошел в тишине, я был погружен в свои мысли, а дружинники меня не беспокоили.

Недолгий путь по Новгороду и мы подъехали к крепости.

Возле ворот крепости дежурил десяток бойцов в броне, которые останавливали каждого и вопрошали: кто, куда, зачем?

Если ответ их не устраивал, они просто разворачивали людей обратно.

Когда мы подъехали к ним, один из дружинников, нас сопровождающих, крикнул, что еще одного привезли, и нас свободно пропустили. На следующих воротах процедура повторилась, как и перед взъездом на княжеское подворье.

Въехав на подворье, мы спешились, и к нам подбежал уже знакомый мне по прошлому посещению Горислав.

— Вот, доставили в целости и сохранности, а дальше уже твоя забота, — произнес один из дружинников.

— Конечно, молодцы, — и Горислав перевел на меня взор, — слазь давай, чего расселся.

Я, хмыкнув, спрыгнул с седла.

— Что застыл, пошли, — и он повел меня по подворью, возле каждой двери стоял дружинник.

На самом же дворе пылали костры, на которых стояли чаны с кипящей водой. Возле костров суетились разные люди, кидая в чаны травы. Были старцы с длинными опрятными бородами и мужи в самом расцвете сил, да и женщин разных возрастов хватало. Видимо это и есть мои коллеги, которых собрал князь.

— Вчера на пиру отравили Добрыню, его жизнь надо спасти, во что бы то ни стало, и тогда награда будет поистине княжеской, а коли не справишься, то и наказание суровое, одна уже получила. Один по подворью не ходишь, только в сопровождении, и надейся, что князю на глаза не попадешься, он в печали.

Мне оставалось только кивать на слова Горислава.

— Всемал, — окликнул он одного из дружинников, что сидел на лавочке. Тот неспешно поднялся и подошел к нам.

— Вот за этим следишь, а ты говори, что тебе надобно для лечения? — и с вопросом на меня взглянул.

— На Добрыню посмотреть для начала, что с ним и какие у него симптомы, а там и о лечении каком-то речь вести можно, — спокойно ответил я, выдержав недовольный взгляд Горислава и прищуренный Всемала. — А также как его отравили?

— Прямо на пиру ему поплохело, в светлицу отнесли, а ему все хуже и хуже становилось, — выдал Горислав.

— Больше никому плохо не стало? — уточнил я.

— Нет, — коротко ответил Горислав.

Значит, все-таки действительно траванули и травили конкретно Добрыню, в еде или питье была отрава. Ежели вся еда была порчена, то он явно не один бы мучился. Так что здесь конкретно в него метили. Ослабить князя хотели смертью дяди или просто освободить место по ближе к князю, для меня неважно. Может, с дозировкой не рассчитали, а может, действительно Добрыня весьма крепок оказался.

— Отравителя не поймали? — задал я следующий вопрос.

— А тебе почто? — вскинулся Горислав, да и Всемал оглядел меня непонятно.

— Ежели поймали, то у него можно было бы и узнать, чем травили, отсюда и легче было бы лекарство подобрать подходящее.

— Нет, не поймали паскуду, — зло ответил Горислав. — Пойдем.

И Горислав повел меня в княжеский терем, позади шел Всемал, внимательно следя за мной. Пара минут, и мы возле двери, рядом с которой стоят двое дружинников с оголенным оружием.

— Новый целитель, хочет взглянуть на Добрыню, — проговорил Горислав.

— Князь там, — ответил один из стоящих, а Горислав просто кивнул и открыл дверь.

В нос сразу ударили разные запахи, в горле запершило, а глаза заслезились. Пахло говном и блевотиной, да еще и разными травами. Продохнуть было тяжело, воздух как будто сгустился. В комнате был полумрак, возле стен стояли горящие свечи, разгоняющие мрак.

В углу на деревянном стуле, обитом мехами, сидел князь Владимир, склонив голову и уставившись в пол.

На постели лежал укрытый Добрыня. Он метался в бреду и что-то неразборчиво шептал под нос. По его телу пробегали судороги.

Я сделал шаг в сторону кровати, в этот момент князь поднял голову и уставился на меня.

— Здрав будь, княже, — отвесил я ему поклон, сразу прореагировав.

Глаза у Владимира были красные, а лицо бледное.

— О, еще один целитель, и что же ты мне посоветуешь? Как спасти моего родича? — рыкнул он.

— Для начала открыть окна и пустить свежий воздух, здесь здоровому человеку сложно продохнуть, не говоря уже о больном. А чтобы говорить о других советах, мне надо осмотреть, — и я указал рукой на Добрыню.

— Так смотри, чего встал, — вновь рыкнул Владимир. А после взглянул на Горислава и мотнул головой на закрытое ставнями окно, того мигом вынесло из комнаты.

Я же шагнул к постели Добрыни под сверлящим взглядом Владимира, а спиной чувствовал близость Всемала, который при малейшей угрозе Владимиру и Добрыне готов был кинуться на меня.

Прикосновение к телу, и я понимаю, что у Добрыни жар, но его кожа абсолютно суха. Странно, в комнате душно, у него жар, но пота нет.

К бреду и судорогам добавился еще один симптом.

В это время распахнулись ставни, сразу стало светло и пропал полумрак, а свежий воздух потек в комнату.

Приподняв руку Добрыни, я нащупал его пульс. Сердце билось странно, то ускоряясь, то замедляясь. После я поднял его веки, зрачки были расширены. Еще Добрыня крайне тяжело дышал, его сиплое дыхание можно было без труда услышать.

И что, черт возьми, это за отрава, я перебирал симптомы и не находил четкого ответа, это может быть как белена, так и болиголов или собачья петрушка. Это то, что мне сходу в голову пришло, а может, и вовсе какое неизвестное мне растение использовали или экзотический яд. Опять же, среди витающих запахов я не мог выделить какой-либо, ведь бывает так, что от больного может идти специфический запах, благодаря чему реально определить яд.

— Ну, что скажешь? — раздался голос Владимира, заставивший меня вздрогнуть.

— Хм, его точно отравили, а не просто порченой еды поел, очень уж симптомы неподходящие, — задумчиво протянул я.

— Это я и так знаю, как вылечить его? — тяжело произнес Владимир.

— У него жар, значит, его надо снизить, можно попробовать отвар из коры ивы или ромашки. Также желательно быстрей вывести яд, — задумчиво пробормотал я.

И про то, чтобы вызвать рвоту и очистить желудок, я даже говорить не стал, помня наш разговор с Путимиром, как одному из целителей за такое досталось от княжьих щедрот, так что придется применять мочегонные.

— А для этого хорошо подойдут отвары из крапивы и ромашки или липы, — ответил я, прямо смотря в красные глаза Владимира. — Также я воспользуюсь своим даром, что восполнит силы Добрыни и поможет ему бороться с отравой.

— Делай, — рыкнул Владимир, указав на Добрыню. — Все, что тебе надо, назовешь Гориславу, он принесет, — произнес князь, когда я призвал свой дар и начал наполнять тело Добрыни.

Вчера я сильно потратился, в моем источнике была только треть, половиной из которых я и воспользовался.

После под внимательным взором Владимира я покинул комнату, а дальше со своим сопровождением вышел на улицу, где нашел Горислава и попросил нужные травы, а также котелок с чистой водой.

И через двадцать минут у меня уже было все требуемое, и я так же, как и другие, стоял разжег костер и поставил на него котелок.

Пока вода закипала, я осмотрелся более подробно, включая меня, было еще двенадцать разных травников и травниц. Кто-то тихонько между собой переговаривался, что-то обсуждая, а кто-то с неприязнью посматривал на других, ведь мы здесь конкуренты.

С одной стороны, мы делаем общее дело, пытаясь спасти Добрыню, а с другой — соперники. Опять же, каждый свои травы применяет в меру знаний и пониманий, и, если каждый напоит ими Добрыню, как бы хуже ему не стало. С другой стороны, чем больше выпьет, тем больше поссыт. Да и от ромашкового взвара точно хуже не будет, так что я смело кинул траву в кипящую воду.

А травник, который заставил Добрыню опорожниться, все же молодец, почистил ему желудок, и это верное решение. Если появится возможность, надо будет ему как-нибудь помочь, но и говорить впрямую об этом с Владимиром, чтобы он сменил гнев на милость, тоже не стоит, может хуже выйти.

— О, а это вы ромашку запарили? — ко мне подошел благообразный старичок, весь в морщинах. — Хорошо, хорошо, — покивал он.

— Да, думаю, позже еще кору ивы запарить, — поделился я с ним своими мыслями.

— Тоже хорошее дело, только корой ивы Добрыню с утра поили, и раньше вечера не стоит ему еще давать, меня Видан звать, а тебя, добрый молодец? Я что-то и не припомню тебя среди нашей братии, — и старик ухмыльнулся по-доброму.

— Яромир, недавно я здесь, — спокойно ответил я.

— О, кажется, я слышал о тебе, у тебя на пиру как-то еще конфликт с Всеславом, сынком Людевита, случился.

— Было дело, схлестнулись с ним на пиру, а отца его, значит, Людевит звать?

— А как же, а ты и не ведал разве? — покачал головой Видан.

— Нет, о том не ведал. Ты мне скажи, Видан, а кого это в холодную посадили-то?

— Ружицу. Эх, — по-стариковски покряхтел Видан, — легкая рука у девки, и в травах разбирается, только ума, что щепотка. Удумала Добрыню напоить травами, да так, что из него все нутро полезло, вот и осерчал князь, понимать же надо, где и что делаешь, — и Видан недовольно покачал головой.

— Молодая, что ли? — уточнил я.

— Молодая, семнадцати годов еще нет. Раньше с матушкой своей травничала, так она померла по зиме, Ружица сама теперь лечит, — поделился со мной Видан.

Я же покивал в ответ на его слова, еще немного поболтав со стариком под пристальным взглядом дружинника Всемала, который не отходил от меня ни на шаг. Убрав взвар с огня, я дал ему остыть, а после перелил в кувшин и кликнул Горислава. После чего меня проводили к Добрыне, где я его и напоил взваром. Владимир по-прежнему сидел в комнате, мало обращая на нас внимание.

После чего Горислав велел меня накормить, от чего я не стал отказываться. Вечером я еще раз напоил ромашковым взваром Добрыню и наполнил его силой жизни. Ночевать пришлось на подворье князя, по домам нас никто не отпустил.

Утром же мои действия повторились, а днем у Добрыни прошел жар и судороги. Наследующее утро он пришел в себя, чему несказанно обрадовался Владимир.

Я же во время суматохи вокруг родича князя смог переговорить с попавшимся мне на глаза Путимиром и спросить у него о Ружице и о том, что ее ждет. На что получил весьма лаконичный ответ, что казнит ее князь, так как она чуть Добрыню не извела окончательно. А мне девку стало жаль, все же она правильно поступила.

В этот день нас никто не отпустил, несмотря на то что Добрыне стало легче, мы продолжали поить его травами, на что он кривился и ругался на нас.

Рано утром всех, кто принимал деятельное участие в излечении Добрыни, собрали на подворье, на котором разместился князь Владимир, сидя в своем резном кресле, возле которого на лавочке восседал бледный и похудевший Добрыня.

Как по мне, Добрыне бы еще полежать, но кто бы меня слушал, да и надо, видать, показать всем, что он оклемался и отравление не удалось.

Каждого из нас подзывали к князю, и они тихо беседовали, а князь или кивал, или передавал кошель с монетами. Последним подозвали меня.

— И чего же ты хочешь, Яромир, за свою работу и излечение моего родича? — спросил князь.

Прежде чем ответить, я поклонился в пояс.

— Княже, прошу отдать мне Ружицу, — тихо проговорил я.

— Ружицу? — с недоумением переспросил князь.

К нему подскочил Горислав, который находился поблизости, и зашептал на ухо.

— А, эту змеюку, это можно, — улыбнулся Владимир и, хлопнув в ладоши, сказал: — Ведите ее сюда.

Спустя с десяток минут ее приволокли к нам и бросили под ноги к князю.

Девчонка была вся избита, так что живого места на ее лице не было. Она силилась подняться, но не смогла.

— Я, новгородский князь, волею своей за преступления травницы Ружицы, которая злоумышляла против Добрыни, ближнего моего человека, хотел приговорить ее к лишению живота. Но в милости своей оставляю ей жизнь, отныне она холопка и принадлежать будет целителю Яромиру, — довольно произнес князь.

— Благодарю, княже, — я вновь поклонился.

Двое дружинников подхватили Ружицу под руки и бросили уже к моим ногам. И я аккуратно взял и поднял на руки дрожащую девчонку.

Никто провожать или вести меня обратно не собирался, так что я со спокойной душой направился на подворье Димитра. На улицах Новгорода на меня часто обращали внимание, даже подходили с предложениями помочь и спрашивали, что случилось. На вопросы о произошедшем я отмалчивался, а за предложения помощи благодарил и отказывался.

Ворота в дом Димитра открыла все та же холопка Айка, которая, увидев избитую девчонку у меня на руках, вскрикнула и запричитала.

На ее крик тут же появились Кастор с Паном, а после начали подтягиваться и остальные домочадцы.

Расположив в доме Ружицу, я призвал силу жизни и напитал ее тело, синяки начали рассасываться и желтеть. Оставив приглядывать за девчонкой Айку, я вышел из дома, где по-прежнему ожидали все.

Первой ко мне бросилась Варна с расспросами, а кто это такая?

— Это Ружица, она травница местная, теперь моя холопка, ее мне князь подарил. Ирина, — найдя взглядом девушку, я продолжил, — помнишь, мы разговаривали насчет учебы лекарскому делу, так вот, когда Ружеца придет в себя, я с ней переговорю, и, если ее знания меня устроят, она сможет научить целительству.

— Ой, а я тоже хочу, — произнесла рядом стоящая Варна.

— Раз хочешь, значит, присоединишься к учебе. Еще у меня есть книги по врачеванию, привезённые из Византии, так что сможешь почитать, я тебе их найду и дам.

— А Димитр, он как к тебе за город убыл, так и не вернулся еще? — с нотками переживания спросила Ирина.

— Видимо, меня до сих пор дожидается, я в гостях у него два дня пробыл.

А дальше посыпались вопросы, зачем меня призвал князь и что я там делал. Так что пришлось рассказать. Когда с расспросами было покончено, я отозвал Криста в сторону.

— Как у вас дела, никто не обижает?

— Нет, что ты, Яромир, все хорошо. Только чем заняться, я и не знаю даже, — потупился Крист.

— Я с Димитром поговорю, будешь ему по торговым делам помогать, как он тебе, кстати?

— Мы толком-то еще и не познакомились, он же наутро к тебе уехал. А так я буду рад любому делу, — пожал он плечами.

— Договорились, только смотри, если не по тебе будет, так и скажи, подберем другое что-нибудь.

— Хорошо, — кивнул он.

Перекусив на подворье, я отправился на свою загородную «виллу» пешком. И уже после полудня подходил к ней.

— Яромир вернулся, Яромир вернулся, — во всю мощь заорал страж на воротах, как только увидел меня.