Воспоминания стопроцентного эсперантиста

Я СТАНОВЛЮСЬ СТОПРОЦЕНТНЫМ ЭСПЕРАНТИСТОМ

Для меня началась новая жизненная эпоха. Мне тогда было уже 42 года и я пошёл по совершенно неизученному пути. Перед собой я видел только зелёную звезду[8], указывающую направление. Упаковав нераспроданное имущество (в том числе две большие кипы книг "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой") и передав его на сохранение своему хорошему знакомому, в июле 1907 г. я сел на поезд и во второй раз выехал за границу, на кембриджский конгресс. На этот раз я составил для себя более определённый план. Главной целью путешествия стало изучение зарубежной техники книгоиздания и торговли и, при случае, обсуждение с французскими, английскими, немецкими и другими эсперантскими издателями взаимопоставок книг, если я где-либо в России создам специальный эсперантский книжный магазин.

Я выбрал путь в Кембридж через Берлин, Амстердам, Гаагу, далее пароходом через морской пролив. В Берлине на этот раз я провёл только два дня и посетил магазин Мюллера и Бореля, где познакомился с несколькими сотрудниками газеты "Германа Эспэрантисто" /немецкий эсперантист/, в том числе с господами Ю.Борель и Лише. Проезжая Амстердам, я задержался в нём только на один день.

В этом городе меня несколько удивила странная привычка жителей свистеть, идя по улице. Как-то я встретил даже группы из нескольких десятков человек, которые сообща насвистывали разные мелодии. Меня также удивила узость городских улиц.

Из эсперантистов я обнаружил здесь только г-на Биок, который любезно объяснил мне дальнейший путь в Кембридж.

Как и в прошлом году, в Кембридже я нашёл подлинный семейный круг. На вокзале нас встретили местные эсперантисты, которые любезно приняли нас и наши чемоданы и сопроводили до приёмной конгресса. Здесь мы получили конгрессные документы и адреса отелей, которые зарезервировали за нами предварительно оплаченные комнаты. Я получил комнату с полным пансионом в семье, где всю конгрессную неделю провёл с незабываемым удовольствием. У семьи было несколько комнат, которые она уступила участникам конгресса. Местный конгрессный комитет намеренно устроил дело так, чтоб в каждом снятом жилище поселить непременно разнонациональных участников. В нашем доме комнаты получили француз, испанец, англичанин…

Англичанин был посредником между нами и неговорящими на Эсперанто хозяевами а также, в необходимых случаях, помогал нам в англоговорящем городе. Поэтому в языковом отношении мы себя чувствовали как дома.

Конгресс в целом был организован прекрасно. Его организаторы — Болингброк-Мади, Поллен и Каннинхэм — сделали всё возможное, чтоб он был авторитетным, поучительным и приятным. Я не пишу о нём много, ибо желающие могут прочесть о нём в любом из отчётов, которые были напечатаны во всех эсперантских периодических изданиях того времени. Лично я сделал о нём довольно подробный отчёт в "Русланда Эспэрантисто" (см. NN 8,11–12 за 1907 г.).

После конгресса была экскурсия через весь остров к его западному побережью, где находится курорт Лландудно. В ходе экскурсии, в которой приняло участие 60 человек, мы посетили известный университет Оксфорта, могилу Шекспира и многие другие достопримечательности страны. По возвращении в Кембридж мы большой группой поехали в Лондон: там мы также нашли свою семью.

Получив комнату в семье лондонского единомышленника, мы провели в этом огромном городе с полным комфортом 5 дней, сопровождаемые всюду нашим любезным хозяином. Без него, не зная английского языка, мы могли бы утонуть в гигантском семимиллионном городе. За несколько дней, проведённых в Лондоне, я сумел посетить знаменитую Лондонскую библиотеку, Королевский музей[9], парламент, Тауэрский мост, многие исторические монументы, Сити, Гайд-парк с его митингами, порт на Темзе и т. д. Я видел роскошные дворцы в центре и нищенское жильё в рабочих кварталах. Лондонские единомышленники устроили для нас хороший приём от себя, а в конце — торжественный приём в ратуше Гилд-холл в честь нашего маэстро д-ра Заменгофа, в присутствии лондонского градоначальника сэра Т.Векей Стронг.

Далее мой путь лежал через Париж. Сердечно поблагодарив нашего хозяина, любезно проводившего нас до ближайшей станции, я и мои спутники взошли с лондонского берега моря на корабль, переплыли через пролив Ла-Манш на французский берег и оттуда по железной дороге поехали в Париж. Здесь я во второй раз получил комнату в эсперантском отеле "Борисфен". Так как мой отпуск уже закончился, я считал себя свободным от службы и потому мог жить в Париже сколько хотел. Я решил провести в этом городе один месяц и, найдя комнату с полным пансионом в доме, взятом в наём француженкой, долго жившей в России и хорошо говорящей по-русски, переселился в новое жилище.

Я использовал этот месяц для написания отчёта о кембриджском конгрессе и хорошего знакомства с эсперантскими издательскими и торговыми предприятиями. В магазине Ашетт эсперантским отделом заведовал наш единомышленник Дофин. Одновременно он был корректором эсперантской газеты "Ла Ревуо" /обозрение/ и эсперантских изданий магазина. Когда я рассказал ему о намерении основать в России специальный книжный магазин, он очень тепло одобрил мою идею и любезно раскрыл многие детали, о которых должен знать каждый книжник. С его помощью я согласовал с администрацией магазина условия получения изданий. Затем я посетил типографию Прэса Социэто Эспэрантиста на ул. Лацепед, 33. Здесь я познакомился с господами Вера, Кар и другими руководителями. Все они также одобрили мою идею и обещали поддержку. В Центральном офисе я смог увидеть все книги и периодические издания на Эсперанто, появившиеся к тому времени. Руководитель офиса г-н Габ. Шавэ рассказал мне о состоянии Эсперанто-движения в мире и весьма ободрил меня, когда я рассказал ему о своём намерении.

Под конец я посетил книжный магазин Варнье. Уже издалека я увидел на доме, в котором он находился, большую вывеску "Либрэри Эспэранто". Сам магазин выглядел так же, как любой магазин среднего размера, причём владелец знал, как его оборудовать, чтоб он служил витриной нашего уже совсем не шуточного движения. Владелец издал довольно симпатичный каталог, в котором были перечислены по странам почти все выпущенные книги, эсперантские музыкальные произведения и многие пропагандистские материалы. В общем магазин производил очень хорошее впечатление и мог служить образцом для подобных предприятий в других странах. В нём я также получил несколько хороших уроков и договорился о будущих деловых связях при возможном основании эсперантского магазина в России.

В этот раз я пробыл в Париже один месяц. Побывав в разных музеях, садах, библиотеках, эсперантских учреждениях и на встречах, я не заметил, как месяц пролетел. Моё намерение основать в России книжный магазин, который стал бы центром эсперантской пропаганды в нашей стране, окончательно вызрело.

Обратный путь я выбрал через Брюссель в Бельгии и Берлин в Германии. В Брюсселе я побывал на одной встрече эсперантистов, в нескольких музеях, в знаменитом Дворце юстиции, был даже на одном судебном процессе, и через два дня уже выехал в Берлин. Здесь я провёл неделю, т. к. в немецкой столице эсперантское движение было довольно сильным. Но в городе больше всего меня интересовало специальное эсперантское издательство Мюллера и Бореля. Активную роль в издательстве играли братья Ян и Юлий Борели. Помимо эсперантских книг они редактировали и издавали одну из лучших эсперантских газет "Германа Эспэрантисто". Когда я рассказал им о своём намерении основать книжный магазин в России, они очень тепло одобрили идею и дали много полезных советов по руководству магазином. С ними у меня впоследствии было много хороших общих дел.

Кажется в Берлине у меня зародилась первая мысль об основании также эсперантского журнала, ибо во многих случаях я замечал, что соединение журнала с книгоизданием даёт наилучшие гарантии крепкого положения обоих предприятий.

Новая идея о журнале заставила задуматься о сотрудниках. Главными литературными силами тогда обладали Варшава, Петербург и Москва. Но несколько знаменитостей жило также в провинции. Среди них мне очень нравился своими поэтическими произведениями В.Н.Девятнин, который жил в Вильно. Так как этот город расположен почти на пути из Берлина в Москву, я решил сделать в нём короткую остановку с целью навестить нашего поэта. В то время он служил помощником вильненского полицмейстера и вынужден был много разъезжать.

К счастью я застал его дома. Он принял меня радостно, тем более, что я возвращался с конгресса и привёз много эсперантских новостей. Будучи по натуре необыкновенным мечтателем и энтузиастом, он ещё более воспламенился, столкнувшись с единомышленником, который представлял из себя после конгресса воплощённую идею одного общего языка. Мы с ним долго разговаривали на эсперантские темы и он рассказал мне о многих интересных эпизодах своей эсперантской жизни, ибо он был одним из самых старых адептов Эсперанто.

Между прочим он показал мне рукопись своего перевода поэмы Пушкина "Руслан и Людмила". Прочтя несколько страниц, я восхитился красотой стихотворного перевода. Из дальнейшей беседы я узнал, что автор предлагал свою рукопись нескольким издателям, но они побоялись рискнуть. Кроме того, в 1900–1908 гг. ещё не было обычая выплачивать эсперантским авторам гонорар за сочинение, но из слов жены хозяина я заключил. что финансовое состояние его семьи не слишком блестящее…Мы долго обдумывали, как бы напечатать произведение, мечтая о том времени, когда эсперантисты смогут жить с помощью Эсперанто и для Эсперанто, и наконец решили, что если мой проект основания книжного магазина и журнала осуществится, то я воспользуюсь этим переводом в качестве материала для литературного отдела журнала или издам его отдельно, заплатив переводчику в качестве гонорара 300 рублей.

Проведя в Вильно только один день, я выехал оттуда прямо а Ардатов, чтоб окончательно завершить служебные и личные дела. Когда прежде я мечтал о своём книжном магазине, всё представлялось мне в розовом свете. Но вот наступил момент, когда мне нужно было проститься с друзьями и изменить привычки, постепенно сформировавшиеся за 15 лет жизни в этом маленьком, но хорошо расположенном городке. Больно сжалось сердце! Жалость и будто даже раскаяние охватили меня при расставании с хорошо оплачиваемой должностью и спокойной жизнью. В какой-то момент я ощутил страх перед начинаемой новой и совершенно неизученной жизнью. Но прочь все колебания и робость! Жребий брошен и поздно уже раскаиваться в том, что окончательно совершено. "Смело вперёд!" — зовёт наш гимн.

Из Ардатова я направился сначала в Симбирск, чтоб уладить дела, связанные с отставкой, а затем — в Казань. В Казани тогда сформировался очень хороший эсперантский кружок, основу которого составили д-р Лубенецкий и студенты Казанского университета Благовидов, Михалёв, Огородников, Рукавицын, Ухтомский. Кружок сумел вовлечь в наше движение приват-доцента Казанского университета историка Н.Ивановского и профессора-юриста Елистратова, которые активно участвовали в культурной общественной работе в Казани и руководили Народным университетом. Моё посещение Казани после Кембриджского конгресса побудило их организовать в Народном университете публичную лекцию о международном языке, в добавление к которой я сделал доклад о моей поездке на конгресс и личном опыте в связи с той пользой, которую может дать Эсперанто при заграничных поездках.

Лекцию прослушало несколько сотен человек, о ней на следующий день местные газеты напечатали благоприятные отзывы. В одной газете — "Казанский вечер" — о лекции был дан большой отчёт. Процитирую только несколько строк из него: "После лекции проф. Ивановского перед слушателями появился известный русский эсперантист А.А.Сахаров, участник двух последних эсперантских конгрессов в Женеве и Кембридже. Он обрисовал краткую историю рождения Эсперанто и его распространения. В заключение он произнёс маленькую речь на Эсперанто и продекламировал на этом языке стихотворение Лермонтова "Ангел". Лекция имела большой успех. Её прослушало ок.400 человек. Многие очень заинтересовались языком и выразили желание поближе с ним познакомиться. Желательно, чтоб подобные лекции устраивались и в других народных университетах…"

Здесь я должен посвятить несколько строк одному из членов названного кружка — студенту П.Михалёву. Из всех кружковцев он был особенно вдохновлён Эсперанто и этот язык стал для него как бы "идеей фикс". Ему очень понравилось содержание моей книги "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой" и он сделал мне такое предложение: в ближайшие каникулы он совершит специальное пропагандистское путешествие на пароходе по Поволжью, компенсируя расходы на дорогу продажей книги. Конечно я одобрил его проект: это напомнило мне деяния первых апостолов и проповедников христианской религии. Я с удовольствием согласился дать ему на продажу партию книг и он летом 1907 г. совершил довольно большое путешествие по Волге и Каме, проповедуя нашу идею на пароходе и в домах тех городов, которые он посетил. В общем проповедь встретила благоприятный приём, хотя иногда он слышал весьма резкие и грубые отповеди. Но в последних случаях он всегда утешался тем, что проповедники иных идей часто жертвовали даже своей жизнью. Ну, об этом апостоле я расскажу ещё в другом месте.

В Казани я пробыл неделю, часто посещая собрания кружка и обдумывая свой план основания магазина и журнала. Сначала я даже думал основать их в этом городе, тем более, что в Казани уже была эсперантская типография, где я напечатал свою книгу. Но, с другой стороны, этот город был очень далёк от географического и административного центра страны. Естественно, моё внимание обратилось к Петербургу и Москве. Но в Петербурге уже была одна эсперантская организация — общество "Эспэро" с журналом "Русланда Эспэрантисто". Основание новых предприятий могли бы расценить как конкуренцию. Итак, осталась Москва и я поехал туда.

В Москве я обнаружил три группы, желающие руководить эсперантским движением. Во-первых, совершенно изолированно стоял старый эсперантист А.И.Прагер, пропагандировавший Эсперанто в первые годы его существования. Будучи по природе предпринимателем, коммерсантом, технарём, он желал приложить Эсперанто к практике. Имея отношение к печати и фотографии, он иногда издавал пропагандистские материалы, которые не способны были удовлетворить все культурные запросы. Кроме того, в своей пропагандистской деятельности он всегда старался показать, что он является главным руководителем эсперантского движения не только в Москве, но почти во всей России. Такой характер его деятельности не очень нравился другим эсперантистам Москвы, особенно студенческой молодёжи, и многие из них относились к нему не только неуважительно, но даже враждебно, говоря, что он своей коммерческой рекламой только компрометирует нашу идею.

Другую группу представлял студент Московского университета Титов. Обладая организаторскими и предпринимательскими способностями, он первым создал официальное Московское общество эсперантистов и устраивал на своей квартире периодические разговорные собрания московских эсперантистов. Став председателем Общества, он пожелал играть роль главного руководителя эсперантского движения в Москве и из-за своей амбициозности также не наслаждался благосклонностью московских единомышленников.

Наконец третью группу представляло истинное ядро московских эсперантистов: в неё вошли студент Московского университета Рич. Менцель, его брат и сестра, землемер Г.И.Смирнов с женой, Ст. Шабуневич, студент Ступин, преподавательница Габрик и другие. В квартире Менцеля находились секретариат и библиотека Общества, там же члены Общества собирались на еженедельные собрания и устраивались курсы языка. Среди них руководящая роль принадлежала Р.Менцелю. Будучи весьма способным эсперантистом и настойчивым человеком, он поддерживал в Обществе порядок и всегда настаивал, чтобы во время собраний все непременно говорили на Эсперанто. Его требования поддерживали супруги Смирновы, Шабуневич, Габрик, д-р Шидловский. Благодаря им в Москве сформировалась довольно большая группа людей, способных бегло говорить на Эсперанто. Общество навещал также приват-доцент университета Н.А.Кабанов, теоретически весьма подготовленный эсперантист, уже принимавший участие в качестве автора в работе ряда эсперантских газет.

Мои первые шаги в Москве имели целью найти все деятельные силы местных эсперантистов и познакомиться с ними. Благодаря моей книге и моему сотрудничеству с "Русланда Эспэрантисто" меня встретили как известного эсперантиста. Когда в некую среду попадает новый человек, каждая партия желает привлечь его к себе и новичку требуется большой такт, чтоб не сделать ложный шаг, способный поссорить его с несколькими группами. Поскольку главной целью моего приезда был поиск литературных сил для задуманных журнала и магазина, мне надлежало проявить огромную дипломатичность, чтоб уже с самого начала не приобрести врагов и противников.

Во-первых, я объявил, что оставил свою работу, чтоб всецело посвятить себя Эсперанто, и ещё не решил, какое место выберу: то ли Казань, то ли Москву, то ли Петербург. В Москву я прибыл для зондажа почвы для моей будущей работы. Об этом свидетельствовало моё временное проживание в "меблированной комнате", главными обитателями которой были студенты. В то же время я не скрывал своих планов основать магазин и журнал.

При этом я заметил, что между многими московскими и петербургскими эсперантистами существует некий антагонизм: москвичи не удовлетворены недостаточно деятельным руководством петербуржцами нашим движением, их неаккуратностью в издании журнала и т. д. Для москвичей было бы привлекательней, если бы какая-нибудь эсперантская газета или журнал издавались бы в Москве, но для этого у них отсутствовали необходимые денежные средства и солидарность. Поскольку я стоял вне партий и обладал многим, чего у них не было, их мысли обратились на меня и многие даже открыто приглашали меня остаться в Москве и организовать здесь журнал и магазин.

Но в Москве не было эсперантской типографии. Я обошёл многих печатников с предложением заказать эсперантские буквы с надстрочными знаками, но они не желали много говорить об этом: ведь об Эсперанто они почти ничего не слышали.

Проведя в Москве месяц и хорошо изучив интересующую меня конъюнктуру, я решил посетить ещё Петербург — главный тогдашний центр Эсперанто-движения, — чтоб собственными глазами увидеть причины неудовлетворённости. Об этой поездке я должен написать подробнее.

Редакция и правление петербургского общества "Эспэро" находились в частной квартире д-ра Аснеса, являвшегося редактором "Руслянда Эспэрантисто" и председателем Общества. В его же ходостяцкой квартире собирались петербургские единомышленники. Как провинциал, я думал, что редакция журнала представляет из себя нечто импозантное, и был очень удивлён, найдя её в маленькой частной квартире на совсем невидной петербургской улице Подъяческой. В "редакции" я нашёл только владельца квартиры и гостя из Владикавказа — эсперантиста д-ра Науменко. С последним мы вошли в "святое место" почти одновременно. Оба мы прибыли сюда, чтоб получить более или менее детальную информацию о положении Эсперанто в России.

Д-р Аснес был очень откровенен в этом вопросе и его первыми словами были такие: "Вы, провинциалы, читая в эсперантских газетах только о более или менее важных событиях нашего движения, воображаете, что оно представляет из себя нечто грандиозное. Но вот поглядите: в этой комнатушке вы видите весь архив редакции и Общества. А кто работает? Почти я один. Мне помогает только г-н Радван-Рыпинский, но, будучи служащим полиции и получая мизерное вознаграждение, он не может много сделать, хотя и обладает удивительным упорством в работе и может иногда работать целыми ночами".

Из других сотрудников он назвал студентов Вс. Лойко и Саковича. Первый из них был очень способным и даже талантливым эсперантистом, но он в это время отсутствовал в Петербурге. Г-н Сакович только начинал свою литературную карьеру.

Когда я рассказал редактору, что оставил платную должность, чтоб жить только для и с помощью Эсперанто, он удивился моему странному поступку и сделал большие глаза и крайне сочувственную мину. Продолжая беседу, он дал почти всем петербургским единомышленникам такие убийственные характеристики, что мы с Науменко вышли из его квартиры совершенно обескураженными.

Нас пригласили на ближайшее разговорное собрание и мы договорились прийти вместе. Однако этот второй визит нас очень мало утешил. Мы встретили там около десятка человек, которые совсем мало говорили на Эсперанто и предпочитали по-русски "колоть" друг друга. В этот вечер мы познакомились с г-ами Радван-Рыпинским, Саковичем, Валковым, Майновым и некоторыми другими сотрудниками г-на Аснеса.

Г-н Радван-Рыпинский производил впечатление "достойного уважения труженика", не получившего большого образования. Это проявилось между прочим в позже появившихся его сочинениях — "Эспэранта граматико" и "Плена руса-эспэранта вортаро" /полный русско-эсперантский словарь/. Благодаря его словарю многие русские эсперантисты, использовавшие его, писали: "Киом да костас тиу чи либро?" /сколько стоит эта книга?/, так как в его словаре русское слово "сколько" переведено на Эсперанто как "Киом да"[10].

Г-н Майнов был эсперантистом "из первой тысячи", но довольно плохим "общественником". Весь вечер он лишь "колол" и "сарказмил". Г-н Валков, автор русского "Эспэранта шлосило" /ключ Эсперанто/ был человеком добродушным, но очень болезненным и потому мало трудоспособным.

Вот каковы литературные силы, на которых лежала задача выпуска эсперантского журнала и руководства Эсперанто-движением в России. Сам редактор — г-н Аснес — не был литератором и мог только управлять изданием. Мы, провинциалы. шли на собрание, чтобы усилить свой энтузиазм, а уходили с противоположными чувствами.