Глава 14

Вот только была одна проблема: медиаторы не могли определиться, как именно разобраться с ситуацией.

— Слушайте, — прошептала я, когда отец Доминик бросил белую свечу в коробку, которую я держала, и выудил фиолетовую. — Давайте я просто анонимно позвоню в полицию. Скажу, что в ту ночь ехала вдоль Биг-Сюра, и что все видела, и что это был не несчастный случай.

Отец Дом вставил фиолетовую свечу на место, которое прежде занимала белая.

— И ты думаешь, в полиции проверяют все анонимные наводки, которые получают? — Он не потрудился понизить голос, потому что подслушивать нас было некому. Я шептала только потому, что базилика, со всеми ее золотыми листьями и величественными витражами, заставляла меня сильно нервничать.

— Ну, по крайней мере, они, может быть, что-то заподозрят. — Отец Доминик слез со стремянки, сложил ее и направился к следующей кальварии. Я последовала за ним. — В смысле, возможно, они займутся этим делом более серьезно, вызовут Майкла на допрос или еще что-нибудь. Клянусь, он расколется, если только они зададут правильные вопросы.

Отец Доминик приподнял подол черной сутаны и снова полез на лестницу.

— И какими же будут эти правильные вопросы? — спросил он, заменив еще одну белую свечу на фиолетовую из коробки.

— Не знаю.

У меня уже начали уставать руки. Коробка, которую я носила за падре, была в самом деле тяжелой. Как правило, свечи меняли послушницы. Однако отец Доминик не мог усидеть на месте после нашей вчерашней маленькой ночной экскурсии и предложил монсеньору свои услуги. Вернее сказать, наши услуги, потому что он вытащил меня с урока религии, чтобы я ему помогла. Не то чтобы я возражала. Будучи ярым агностиком, я все равно мало что выносила с этих уроков — сестра Эрнестина все еще надеялась исправить это до того, как я закончу школу.

— Мне кажется, полиция отлично может справиться и без нашей помощи, — заметил отец Дом, решительно сжав и скрутив свечу, которая, похоже, не хотела входить в подсвечник. — Если то, что сказала твоя мать, правда, то у них, похоже, уже достаточно подозрений по поводу Майкла, так что вряд ли пройдет много времени, прежде чем его вызовут на допрос.

— Но что если мама просто приняла все это слишком близко к сердцу? — Я заметила неподалеку туриста в свободной рубашке и клетчатых шортах, который восхищался витражными окнами, и еще больше понизила голос. — Я имею в виду, она же мама. Она так делает. Что если полиция на самом деле ничего не подозревает?

— Сюзанна.

Свеча успешно встала на место, отец Доминик слез со стремянки и посмотрел на меня со смесью раздражения и теплоты во взгляде. Под глазами отца Дома я разглядела фиолетовые тени. Мы оба сильно вымотались после долгого спуска на пляж и обратного подъема — не говоря уж об эмоциональной встряске, которую мы испытали внизу.

Тем не менее отец Доминик, судя по всему, восстановился гораздо лучше, чем можно было ожидать от шестидесятилетнего мужчины. Я еле могла ходить, икры дико болели, и я была не в состоянии сдержать зевоту, поскольку наш маленький тет-а-тет с ангелами закончился далеко за полночь. Отец Дом же, не считая синяков под глазами, казался почти бодрячком, брызжа энергией.

— Сюзанна, — повторил он, на этот раз менее раздраженно и более ласково, — пообещай, что ты ничего подобного не сделаешь. Ты не будешь звонить в полицию с анонимными наводками.

Я поудобнее перехватила коробку со свечами. Идея точно казалась хорошей, когда пришла мне на ум в четыре утра. Я почти всю ночь не спала, размышляя, что нам все-таки делать с ангелами РЛС и Майклом Медуччи.

— Но…

Отец Доминик, очевидно, заметив мои проблемы с ящиком, с легкостью забрал его и поставил на верхнюю перекладину стремянки.

— И ты ни при каких обстоятельствах не попытаешься сама поговорить с Майклом обо всем этом.

Это, разумеется, был план Б. Если затея с анонимным звонком в полицию не выгорит, я собиралась загнать Майкла в угол и побеседовать с ним по душам, выудив — или выбив, смотря какой метод окажется более эффективным, — из него признание.

— Позволь мне с этим разобраться, — сказал отец Доминик достаточно громко, чтобы турист, который как раз хотел сделать фотографию алтаря, поспешно опустил камеру и поспешил к выходу. — Я намереваюсь пообщаться с молодым человеком и уверяю тебя, что если он действительно виновен в этом ужасном преступлении…

Я раскрыла рот, но отец Дом предупреждающе поднял палец.

— Ты меня слышала.

Он чуть понизил голос, но лишь потому, что заметил, как одна из послушниц зашла в церковь с черной тканью, чтобы задрапировать множество статуй Девы Марии, расположенных в базилике. Мне объяснили, что они останутся прикрытыми таким образом до Пасхи. Религия. В ней полно всякой идиотской ерунды, вот что я вам скажу.

— Если Майкл виновен в том, в чем его обвинили молодые люди, я смогу убедить его сознаться.

Отец Доминик говорил совершенно серьезно. На самом деле мне самой, хотя я ничего и не сделала, каким-то образом, посмотрев на его строгое лицо, захотелось сознаться. Как-то раз я взяла из маминого кошелька пять баксов, чтобы купить огромный пакет «Скитлз». Возможно, я могу признаться в этом.

— Ладно. — Отец Доминик оттянул рукав черной сутаны и опустил взгляд на запястье. М-да, священникам платят недостаточно, чтобы они смогли купить себе крутые часы. — Я ожидаю, что Майкл Медуччи присоединится ко мне с минуты на минуту, так что тебе лучше уйти. Думаю, лучше ему не видеть нас вместе.

— Почему нет? Он понятия не имеет, что мы провели полночи, беседуя с его жертвами.

Отец Доминик подтолкнул меня в спину.

— Беги, Сюзанна, — по-отечески приказал он.

Я ушла, но недалеко. Как только отец Ди развернулся ко мне спиной, я, согнувшись, нырнула в ряд между скамьями и затаилась. Не знаю, чего я ожидала. Ну ладно, хорошо, знаю: я ждала Майкла. Мне хотелось понимать, действительно ли отец Ди сможет заставить его сознаться.

Долго мне ждать не пришлось. Прошло не больше пяти минут, и я услышала, как неподалеку от места, где я спряталась, Майкл произнес:

— Отец Доминик? Сестра Эрнестина сказала, вы хотели поговорить со мной.

— А, Майкл. — В голосе отца Доминика не было слышно ни капли того ужаса, который, как я знала, он испытывал перед перспективой того, что один из его учеников окажется потенциальным убийцей. Он казался спокойным и даже веселым.

До меня донеслось тарахтение коробки со свечами.

— Вот, подержи, хорошо? — попросил отец Дом.

Я поняла, что он передал Майклу коробку, которую держала я.

— А! Конечно, отец Доминик, — ответил Майкл.

Раздался скрежет складываемой стремянки. Отец Дом поднял и понес ее к очередной кальварии. Я все еще его слышала, вот только… с трудом.

— Я беспокоился о тебе, Майкл, — начал отец Доминик. — Насколько я понимаю, у твоей сестры нет особых улучшений.

— Нет, святой отец, — ответил Майкл. Он говорил так тихо, что я еле его расслышала.

— Ужасно жаль это слышать. Лайла весьма милая девушка. Думаю, ты очень ее любишь.

— Да, святой отец.

— Понимаешь, Майкл, когда с людьми, которых мы любим, происходит что-то плохое, мы часто… ну, иногда мы отворачиваемся от Господа.

Вот блин, подумала я. Так ничего не получится. Только не с Майклом.

— Иногда мы так возмущены, что ужасные вещи случились с кем-то, кто этого не заслуживает, что мы не только отворачиваемся от Господа, но начинаем думать… ну, о вещах, о которых зачастую никогда и не помыслили бы, если бы не трагедия. Ну например, о мести.

Отлично, обрадовалась я. Уже гораздо лучше, отец Ди.

— Мисс Саймон.

Я испуганно оглянулась. Послушница, которая пришла прикрывать статуи, уставилась на меня с другой стороны ряда.

— О! — Я поднялась с колен и села на скамью. Отец Доминик с Майклом, насколько я видела, стояли ко мне спиной. Они были слишком далеко, чтобы нас услышать. — Привет. Я просто, м-м, искала сережку.

Судя по всему, послушница мне не поверила.

— Разве у вас сейчас не идет урок религии с сестрой Эрнестиной? — поинтересовалась она.

— Да, сестра, — кивнула я. — Идет.

— Так может, вам стоит отправиться в класс?

Я медленно поднялась на ноги. Даже если бы меня не поймали, все равно толку не было. Отец Доминик и Майкл ушли слишком далеко, чтобы я могла что-нибудь расслышать.

Со всем возможным достоинством я направилась к противоположному краю ряда, остановившись около послушницы, прежде чем уйти.

— Извините, сестра, — сказала я. И чтобы нарушить затянувшуюся неловкую паузу, во время которой послушница пялилась на меня с немым неодобрением, добавила: — Мне нравится ваша, э-э…

Но поскольку я не смогла вспомнить, как называется их одежда, комплимент вышел немного скомканным, хотя мне казалось, что я вроде как спасла положение, указав на нее и продолжив:

— Ну знаете, ваша штука. Она очень хорошо подчеркивает достоинства фигуры.

Но наверное, этого не стоило говорить женщине, которая готовилась стать монахиней, поскольку послушница вдруг сильно покраснела и произнесла:

— Не заставляйте меня снова о вас докладывать, мисс Саймон.

По-моему, это было слегка грубовато, учитывая, что я, как бы то ни было, пыталась быть милой. Ну, неважно. Я вышла из церкви и отправилась в класс, выбрав длинный путь через залитый ярким солнцем внутренний двор, чтобы успокоить расшалившиеся нервы журчанием фонтана.

Однако через пару шагов я снова заволновалась, обнаружив еще одну послушницу, рассказывающую небольшой группе туристов, стоящих у статуи отца Серра, о благочестивых делах миссии. Побоявшись, что меня поймают и решат, что я прогуливаю уроки без пропуска (ну почему я не подумала о том, чтобы взять его у отца Ди? Вся эта ерунда со свечами выбила меня из колеи), я нырнула в туалет, где меня тут же окутало облако серого дыма.

Разумеется, это означало лишь одно.

— Джина, ты с ума сошла? — спросила я, согнувшись и начав заглядывать под дверцы, чтобы определить, в какой она кабинке.

Голос подруги раздался из кабинки в конце ряда, около окна, которое Джина стратегически открыла.

— По-моему, нет, — заявила она, толкнув дверцу, и, опершись на нее, выпустила струю дыма.

— Я думала, ты бросила курить.

— Я и бросила.

Я забралась на подоконник, Джина пристроилась рядышком. Миссию построили где-то в тысяча шестисотом году или около того и использовали при этом очень толстый саман, так что все окна вдавались в стену на пятьдесят сантиметров. И хотя подоконники располагались немного высоковато, они, по крайней мере, были очень прохладными и удобными.

— Теперь я курю только в крайних случаях, — пояснила Джина. — Например, во время урока религии. Ты же знаешь, что, с философской точки зрения, я противница организованной религии. А ты?

Я подняла брови.

— Не знаю. Буддизм всегда казался мне вроде как крутым. Вся эта ерунда с реинкарнациями весьма привлекательна.

— Это индуизм, дурочка. И я имела в виду курение.

— О. Ладно. Нет, у меня никогда особо не получалось. А что? — Я усмехнулась подруге. — Разве Соня не рассказал тебе о том, как поймал меня с сигаретой?

Джина мило нахмурилась.

— Не рассказывал он. И мне не хотелось бы, чтобы ты его так называла.

Я скорчила рожицу.

— Ну Джейк. Он тогда довольно сильно разозлился. Лучше бы тебе ему не попадаться, а то он сбежит от тебя, как от чумы.

— Глубоко в этом сомневаюсь, — с загадочной улыбкой ответила Джина.

Вероятно, она была права. Я задумалась, каково это — быть Джиной, когда каждый встречный парень от тебя без ума. В меня безумно влюблялись только такие парни, как Майкл Медуччи. А ведь он технически даже не был влюблен в меня. Он влюбился в идею, что я влюбилась в него. О чем я, кстати, до сих пор не могла думать без содрогания.

Я удрученно вздохнула и посмотрела в окно. В паре километров вниз по склону, поросшему кипарисами, открывался вид на лазурный океан, сверкающий под ярким полуденным солнцем.

— Не представляю, как ты это выдерживаешь. — Джина выдохнула облако серого дыма. По ее тону я поняла, что она вернулась к обсуждению уроков религии. — В смысле, тебе все это должно казаться полной ерундой, учитывая твое медиаторство.

Я пожала плечами. Прошлой ночью я вернулась домой слишком поздно, чтобы «поговорить» с Джиной. Когда я прокралась в дом, она крепко спала. И слава богу, потому что я вымоталась до предела.

Однако не настолько, чтобы заснуть.

— Не знаю, — отозвалась я. — То есть я же понятия не имею, куда эти привидения отправляются, когда я от них избавляюсь. Они просто… уходят. Может, на небеса. Может, в следующую жизнь. Сомневаюсь, что я когда-нибудь узнаю, прежде чем умру сама.

Следующее облако дыма Джина выпустила в окно.

— Ты так говоришь, будто это путешествие. Словно, когда мы умираем, то просто переезжаем по другому адресу.

— Ну, лично я считаю, что так все и работает. Только не проси меня назвать точный адрес. Потому что этого я не знаю.

— Ну так… — Джина докурила, затушила окурок о стену под нами и мастерски послала его через закрытую дверцу ближайшей кабинки прямиком в унитаз. До меня донесся всплеск, а потом шипение. — Так в чем там вообще было дело вчера вечером?

Я ей рассказала. Об ангелах РЛС и о том, что они думали, будто Майкл их убил. О сестре Майкла и аварии на прибрежном шоссе. О том, как Джош и его друзья хотели отомстить за свою смерть и как мы с отцом Домиником всю ночь с ними спорили, пока наконец не убедили их дать нам возможность предать Майкла в руки правосудия по старинке — ну знаете, с помощью правоохранительных органов, а не паранормального заказного убийства.

Я не рассказала ей только об одном — о Джессе. По какой-то причине я просто не могла заставить себя упомянуть о нем. Может, из-за того, что сказала та медиум. Может, потому что боялась, что мадам Зара была права, и я действительно супернеудачница, которой было суждено полюбить на всю жизнь одного-единственного человека, который:

а) не любил меня;

б) даже маме моей не мог быть представлен, так как вообще-то был мертв.

Или, может, просто потому что… ну, может, потому что Джесс был тайной, которую я хотела сохранить только для себя, как какая-нибудь дурочка, повернутая на Карсоне Дэйли или ком-то подобном. Возможно, однажды я встану под окном моей спальни с большим плакатом с надписью: «Джесс, ты пойдешь со мной на выпускной?», как все те девчонки, которые стоят вокруг телестудий MTV, хотя я искренне надеялась, что, прежде чем до этого дойдет, кто-нибудь меня пристрелит.

Когда я закончила, Джина вздохнула и сказала:

— Ну, это доказывает то, что я тебе говорила. Милашки всегда оказываются убийцами-психопатами.

Это она о Майкле.

— Ага, — согласилась я. — Но он даже не такой уж и милашка. Разве что когда снимает рубашку.

— Ты поняла, о чем я. — Джина покачала головой. — Что ты собираешься делать, если он не признается отцу Доминику?

— Не знаю. — Именно это и вызвало у меня вчера бессонницу. — Наверное, нам потребуется добыть какие-то доказательства.

— Да ну? И где же вы их раздобудете? В универмаге доказательств? — Джина зевнула, посмотрела на часы и спрыгнула с окна. — Две минуты до ланча. Как думаешь, что сегодня будет? Снова корн-доги?

— Всегда корн-доги.

Академия при миссии особо не отличалась разнообразием меню кафетерия. Потому что его попросту не было. Мы ели ланч на улице, покупая еду в торговых автоматах. Это казалось странным даже для парочки цыпочек из Бруклина, которые многое успели повидать… что и продемонстрировала Джина, не выказав ни капли удивления по поводу всего, рассказанного мной.

— Что мне действительно интересно, — заметила Джина, когда мы вышли из туалета в крытый переход, который скоро должен был заполниться детьми, — так это почему ты раньше ничего такого мне не рассказывала. Ну понимаешь, обо всей этой медиаторской ерунде. Не то чтобы я ничего не знала.

Ты и не знаешь, подумала я. Во всяком случае, не знаешь худшего.

— Я боялась, что ты проболтаешься своей маме, — вслух произнесла я. — А она доложит моей. И мама упрячет меня в психушку. Само собой, для моего собственного блага.

— Само собой, — кивнула Джина. Она удивленно посмотрела на меня. — Ты идиотка. Ты это понимаешь? Я бы никогда не проболталась маме. Я никогда ни о чем ей не говорю, если могу этого избежать. И уж точно я бы никогда не рассказала ей — или, если уж на то пошло, кому-нибудь другому — об этом медиаторстве.

Я смущенно пожала плечами.

— Знаю. Наверное… ну, я тогда довольно сильно нервничала. Думаю, с тех пор я слегка успокоилась.

— Говорят, Калифорния делает подобное с людьми, — заметила Джина.

Тут часы миссии пробили двенадцать. Все двери открылись, и на нас хлынули толпы людей.

Майклу хватило тридцати секунд, чтобы найти меня и пристроиться рядом.

— Привет. — Он совершенно не походил на того, кто только что признался в убийстве четырех человек. — А я тебя искал. Что ты сегодня делаешь после школы?

— Ничего, — быстро ответила я, прежде чем Джина успела раскрыть рот.

— Ну, страховая компания наконец выдала мне машину на замену, и я подумал, ну знаешь, может, ты захочешь поехать на пляж или еще чем-нибудь заняться…

Поехать на пляж? У этого парня амнезия, что ли? Казалось бы, после того, что с ним там произошло в прошлый раз, он должен был предлагать ехать куда угодно, только не на пляж.

И все же, хотя он об этом и не знал, Майкл был там в абсолютной безопасности. Все благодаря Джессу. Он присматривал за ангелами, пока мы с отцом Домом пробовали предать их предполагаемого убийцу правосудию.

Обдумывая, что ответить на предложение Майкла, я краем глаза заметила отца Доминика, направляющегося к нам по крытому переходу. Прежде чем энергично жестикулирующий мистер Уолден затащил его в учительскую, падре покачал головой. Майкл стоял к нему спиной, так что ничего не видел. Но послание отца Ди было недвусмысленным.

Майкл не признался.

А это означало лишь одно: пришло время передать дело профессионалам.

То есть мне.

— Конечно, — ответила я, переводя взгляд со спины отца Дома на Майкла. — Возможно, ты поможешь мне с домашкой по геометрии. Мне кажется, я никогда не врублюсь в эту дурацкую теорему Пифагора. Клянусь, после следующей контрольной меня исключат из школы.

— Теорема Пифагора совсем не сложная, — уверил меня Майкл. Его явно повеселило мое отчаяние. — Сумма квадратов длин катетов прямоугольного треугольника равна квадрату гипотенузы.

— А? — беспомощно спросила я.

— Слушай, я в геометрии дока. Почему бы мне с тобой не позаниматься?

Я посмотрела на него, надеясь, что он ошибочно примет мои чувства за обожание.

— Ты это сделаешь?

— Конечно.

— А можем мы начать сегодня же? — спросила я. — После школы? — Я заслужила Оскар. Серьезно. Я гениально сыграла всю эту женскую беспомощность. — У тебя дома?

Майкл был захвачен врасплох совсем ненадолго.

— Э-э, конечно, — ответил он. И, немного придя в себя, лукаво добавил: — Правда моих родителей не будет дома. Папа на работе, а мама большую часть времени проводит в больнице. С моей сестрой. Ну ты понимаешь. Надеюсь, это не проблема.

Я изо всех сил захлопала ресницами.

— О нет. Все в порядке.

Майкл выглядел довольным — и в то же время по его лицу было видно, что он ощущает легкую неловкость.

— М-м, слушай, насчет ланча, — сказал он, в то время как мимо нас шли толпы учеников. — Я сегодня не смогу с тобой посидеть. Надо кое-что сделать. Но я встречу тебя здесь сразу же после последнего урока. Ладно?

— Ладно, — откликнулась я, скопировав интонации Келли Прескотт, когда она задвигала всякие речи о приверженности школьному духу. Видимо, все сработало, Майкл ушел с немного изумленным, но польщенным видом.

Джина тут же схватила меня за руку, затащила в какой-то кабинет и прошипела:

— Ты что, под кайфом? Ты хочешь пойти к этому парню домой? Одна?

Я попыталась от нее отделаться.

— Остынь, Джи. — Прозвище Сони оказалось довольно привлекательным, как бы я не хотела признавать, что моему сводному брату могла прийти в голову достойная мысль. — Это моя работа.

— Тусоваться с потенциальными убийцами? — скептически уточнила Джина. — Не думаю, Сьюз. Отец Доминик это одобрил?

— Джи, я большая девочка. И могу сама о себе позаботиться.

Она прищурилась.

— Ты с ним не посоветовалась, да? Ты что, собралась действовать на свой страх и риск? И не называй меня Джи.

— Слушай, — сказала я, понадеявшись, что мой тон был успокаивающим, — вряд ли Майкл мне что-нибудь расскажет. Но он же ботан, так? Который обожает компьютеры. А что делают обожающие компьютеры ботаны, когда что-то планируют?

Джина все еще выглядела сердитой.

— Не знаю. И знать не хочу. Говорю тебе…

— Они все расписывают, — спокойно пояснила я. — На своем компьютере. Так? Они ведут дневник, или хвастаются людям в чатах, или вытягивают откуда-нибудь схему здания, которое хотят подорвать, или еще что-нибудь. Так что даже если я не заставлю Майкла ни в чем признаться, то, оставшись там одна и получив доступ к его компьютеру, зуб даю, я смогу…

— Джи! — К нам подошел Соня. — Вот ты где. Ты сейчас на ланч?

Джина раздраженно поджала губы, глядя на меня, но Соня, похоже, ничего не заметил. Как и Балбес, который подбежал к нам через мгновение.

— Привет, — запыхавшись, сказал он. — Вы чего здесь стоите, народ? Пошли есть.

Тут он увидел меня и насмешливо ухмыльнулся.

— Сьюз, а где твоя тень?

— Сегодня Майкл не сможет присоединиться к нам за ланчем, — фыркнув, ответила я. — У него неотложные дела.

— Ну да, — хмыкнул Балбес и отпустил грубую шутку, что Майкла задержала неспособность засунуть определенные части тела в штаны. Очевидно, это был намек на отсутствие у Майкла координации, а не на то, что он был более одарен природой, чем среднестатистический шестнадцатилетний парень.

Я решила проигнорировать высказывание Балбеса, как и Джина, хотя мне кажется, это потому, что она просто его не услышала.

— Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, — вот и все, что она сказала, и было очевидно, что она обращалась не к моим сводным братцам, чем сильно их озадачила. С чего бы девушке вообще разговаривать со мной, когда она может пообщаться с ними?

— Джи, ты за кого меня принимаешь, — с легким удивлением спросила я. — За дилетанта?

— Нет, за идиотку, — ответила Джина.

Я рассмеялась. Мне правда казалось, что она сказала что-то смешное. И лишь гораздо позже я осознала, что в этом нет совершенно ничего смешного.

Потому что, как выяснилось, Джина была на сто процентов права.

Загрузка...