Восстание ТайГетен

Глава 12

Жар, рев пламени, отчаянные крики и боль от ожогов.

Ауум перевернулся на спину и открыл глаза. Его окружали языки синего пламени с проблесками желтого и коричневого, пробивающиеся сквозь клубы густого дыма. Магический огонь пожирал деревья и…

— Малаар!

Ауум попытался сесть. Правую ногу пронзило острой болью, которая отдалась в поясницу. Левое плечо было вывихнуто. Левая рука висела безжизненной плетью, а шею сводило судорогой, от которой у него кружилась голова. Его подташнивало. От дыма слезились глаза, и он почти ничего не видел вокруг, но и того, что сумел рассмотреть, оказалось достаточно. Его правая нога застряла между корнями, и лодыжка, скорее всего, была вывихнута.

Ауум тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. В памяти начали всплывать первые подробности случившегося. Взрыв покатился к нему, поглотив Малаара и Виранна. Ауум бросился за ствол пальмы, чтобы укрыться, но не успел. Уже в воздухе его настигла ударная волна и изрядно приложила об землю.

Рев в ушах начал стихать, и теперь он отчетливее слышал крики. Со своего места он ясно видел эпицентр взрыва, как и ТайГетен, бегущих к нему в поисках тех, кто выжил. Их крики свидетельствовали о том, что глазам их наверняка предстало ужасающее зрелище.

Огонь быстро распространялся по опушке. Деревья вокруг были объяты пламенем, и обугленные ветки начали падать на землю. Пальма, к которой привалился спиной Ауум, уже горела с обратной стороны. Земля вокруг него тоже занялась, и лишь туда, где он лежал, пламя еще не добралось.

Упершись правой рукой в ствол, Ауум оттолкнулся, опираясь на левую ногу и вытаскивая правую из переплетения корней. Все его тело пронзила жгучая боль, и он почувствовал, как по лицу его потекла кровь. Огонь все ближе подбирался к нему, и жар становился невыносимым. Его бойцы растерянно метались по прогалине. Надо было срочно что-то делать.

Оттолкнувшись от дерева, он выпрямился, стараясь сохранить равновесие, насколько это позволяли ему раны. Земля под ногами задрожала от тяжелого топота. Ауум огляделся, но из-за сильного дыма и пламени видимость ограничивалась двадцатью ярдами, и он ничего не увидел. Дыхание с хрипом вырывалось у него из груди, и он из последних сил старался не потерять сознания. Воздух был густым и отравленным, и волны боли накатывали на него одна за другой.

— Ауум!

Ауум посмотрел налево. Испытанное им облегчение стало бальзамом для его ран.

— Улисан. — К нему подбежал мощный воин. — Помоги мне вправить плечо.

— Нет времени, — ответил тот. — Сюда идут люди, чтобы закончить то, что начали. Теперь мы знаем, почему они так быстро бросились наутек.

— Я должен сражаться, — заявил Ауум.

— Ты шутишь, — возразил Улисан. — Я вообще удивляюсь тому, что ты жив до сих пор. Надо убираться отсюда. Обопрись на меня.

— Я не собираюсь покидать поле боя инвалидом. Помоги мне. Мы должны увести отсюда всех наших. Ты не сможешь организовать грамотный отход, если я буду висеть мертвым грузом у тебя на шее.

Улисан вздохнул и покачал головой. При обычных обстоятельствах Ауум бы рассмеялся; он отлично знал, о чем думает его Тай. Но сейчас он лишь уперся правой рукой в ствол пальмы, которую уже пожирало пламя, и, стараясь не обращать внимания на дым, становившийся все гуще, попытался поднять левую руку, чувствуя, как сустав со скрежетом трется о кости, отчего мышцы отозвались протестующей болью.

Улисан взял его обеими руками за предплечье, продолжая медленно поднимать его, то и дело поглядывая в ту сторону, откуда, по его предположениям, должны были или появиться враги, или прилететь новые заклинания. Подняв руку Ауума чуть выше плеча, Улисан перехватил ее за кисть, завел ее архонту за затылок и потянул к правому плечу.

Ауум медленно выдохнул, чувствуя, как сустав возвращается на место. Раздался громкий щелчок, по ребрам прокатилась боль, и плечо было вправлено. Улисан отпустил его руку, и Ауум уронил ее вдоль тела. Лопатка дьявольски болела, рука ныла, но, по крайней мере, теперь он мог владеть ею. Сжав пальцы в кулак, он скривился от боли, а потом закинул правую руку Улисану на шею.

— Идем, — сказал он.

Наступить на поврежденную лодыжку Ауум не мог. Двое ТайГетен со всей возможной быстротой заковыляли к тому месту, где лежали останки рабочей партии. Несмотря на дым и огонь, уцелевшие воины собрались вокруг.

— Построиться! — скомандовал Ауум. — Отступаем за деревья. Мы не можем…

Элисс стояла на коленях, не обращая внимания на то, что вокруг нее уже занялась лесная подстилка. Когда он заговорил, она обернулась, и выражение ее лица заставило его умолкнуть. Вместе с Улисаном он подошел к ней. Ее била дрожь. Слезы ручьем текли по лицу, размазывая грязь и копоть по щекам. Девушка держала что-то в руках.

— Это все, что от него осталось, — проговорила она надтреснутым и срывающимся голосом. — Как они могли так поступить? Даже для них это…

Элисс разжала руки, и Ауум увидел, что они обожжены. На ладонях у нее лежала застежка от мешочка с метательными полумесяцами Малаара, сплавившаяся в комковатую массу вместе с остатками лезвий. Ауум обвел взглядом место трагедии. Вот оно — одна только обугленная и почерневшая земля.

Не осталось ничего. От рабочей партии, насчитывавшей сто эльфов, не уцелело ни единой косточки. Сила заклинания уничтожила их полностью, вместе со всем остальным, что попало в радиус поражения. Земля спеклась до каменной твердости, а в центре образовалась неглубокая воронка, стенки которой были усеяны черными пятнами.

То, что метательные полумесяцы Малаара еще можно было узнать, было само по себе удивительно, но это не имело уже никакого значения. И он, и Виранн погибли; обоих стерли с лица земли так, словно их никогда и не существовало. Вот почему крики показались ему такими жуткими и отчаянными; как могла душа надеяться уцелеть в таком огненном аду?

Ауум опустил левую руку на плечо Элисс и поднял ее на ноги. Уцелевшие ТайГетен собрались вокруг. Среди них были и Илласт со своей тройкой, исцарапанные и покрытые синяками, но в остальном целые и невредимые.

— ТайГетен, — негромко сказал он, и глаза всех воинов обратились к нему. — Вы чувствуете, как дрожит под ногами земля, и знаете, что это означает. Все вы ранены. И смотрите на чудовищное зверство, только что свершенное над нашими братьями. Я знаю, что вы хотите сражаться в память о тех, кто погиб, но сейчас у нас нет для этого сил.

— Мы отправимся в Аринденет, чтобы залечить раны и отдохнуть. Если люди пойдут туда, мы должны быть готовы. Акклан понесет Гинеева. Улисан останется с моим звеном, и мы вместе произнесем поминальную молитву.

Тай, мы выступаем.

Лес за их спинами накрыла волна леденящего холода. Магический огонь угас. Деревья покрылись инеем. Под тяжестью льда ветки, почерневшие от огня, с треском падали вниз.

— Бегом! — выкрикнул Ауум.

ТайГетен покинули место жуткой бойни. Ауум оттолкнул Улисана, а сам мешком свалился на землю.

— Иди, Улисан. Отведи их в Аринденет.

Улисан поднял голову и взглянул на приближающийся ледяной фронт, затем молча кивнул и побежал. Ауум перевернулся на спину, глядя, как налетевший ветер принес с собой облако кристалликов льда, промчавшееся футах в четырех у него над головой. Он стал молиться, чтобы его Тай сумели быстро исчезнуть и чтобы ничто их не задержало. Дрожь земли подсказала ему, что враги замедлили шаг, наступая вслед за своими заклинаниями.

Дым рассеялся, и с деревьев на землю обрушился ледяной дождь; те листья, что уцелели от огня, почернели от холода. Биит будет умолять Гиал ниспослать свежий, целительный ливень, но он уже не спасет раненые деревья. Ауум ждал, оставшись там же, где и упал.

Со своего места, лежа ногами к противнику, он увидел, как на прогалину опасливо вышли пятеро солдат, за которыми следовали трое магов. Несомненно, поблизости были и другие, но он не осмеливался повернуть голову. Еще рано. Люди медленно приближались, держа мечи наготове и прикрываясь небольшими, круглыми щитами. Вот зазвучали хриплые голоса, за которыми последовал смех.

Ауум напрягся, чувствуя, как заныли мышцы и сухожилия в плече и лодыжке. К счастью, у него ничего не сломано, хотя лодыжка и правая нога ему не повиновались. Тем не менее, он стал прикидывать, скольких врагов заберет с собой, прежде чем они прикончат его. К нему направлялись двое солдат. По тому, как они держались, он понял, что они считают его мертвым, но все равно осторожничают.

Ауум закрыл глаза, оставив лишь крохотные щелочки, и постарался расслабить тело. Один из солдат пнул его правой ногой. Боль оказалась слишком сильной, чтобы он мог скрыть ее. Он вскрикнул и изо всех сил нанес удар левой ногой, чувствуя, как носок ее угодил солдату в низ живота. Тот согнулся пополам, а Ауум резко выпрямился, ухватил его за легкую кольчугу и рванул на себя, опрокидывая на землю. В следующий миг, используя инерцию рывка, он вскочил на колени, чувствуя, как из правой лодыжки по ногам хлестнула боль. Но он, не обращая на нее внимания, выхватил правой рукой меч и вонзил его в шею упавшему солдату.

Ауум отпихнул в сторону бездыханное тело и выпрямился во весь рост, опираясь на левую ногу. Собственная стойка показалась ему ужасно неуклюжей. Он ударил локтем в лицо второго солдата и метнул сюрикэн в ближайшего мага. Кто-то из солдат подставил щит, отбивая его, но сделал это так неловко, что метательный полумесяц изменил траекторию и впился ему в лицо.

Ауум прыгнул вправо, на мгновение прицельно наступив ногой на горло второму солдату. Оставшиеся трое бросились на него. Двое магов за их спинами начали готовить заклинания, и он услышал, как слева и справа к ним на помощь спешат другие. Солдаты, бежавшие к нему, замедлили шаг, увидев, что он ранен. Они разошлись в стороны, намереваясь не дать ему ни малейшего шанса.

Ауум перенес внимание на того из них, кто был в центре. Чисто выбритый, со свежим лицом, этот молодой человек явно обладал невеликим боевым опытом, нервно сжимая рукоять меча. Ауум смотрел, как он подходит к нему, уверенный в том, что раненый эльф станет для него легкой добычей.

Ауум выхватил из мешочка на поясе сюрикэн и метнул, целясь в шею врага. Юноша пригнулся. Ауум подобрал левую ногу и подпрыгнул, выпрямляя ее и нанося удар, который пришелся молодчику в висок и отбросил на несколько шагов назад. Оставшиеся двое побежали к нему, и он метнул в одного свой клинок, но промахнулся. Приземлившись, Ауум выхватил из ножен второй.

Он развернулся влево. Времени у него оставалось совсем мало. Уголком глаза Ауум видел, что маги закончили плести заклинание, и обратился к Иниссу, прося спасти его душу. А потом он прыгнул головой вперед, выбросив руку с мечом перед собой и надеясь, что заклинания просвистят над ним.

Его клинок угодил врагу прямо в живот. Ауум врезался в него, и оба упали на землю. Умирающий навалился всем телом на раненую ногу Ауума, и архонт закричал от боли и попытался оттолкнуть тело, отползая назад и борясь с подступившей тошнотой. Над ним вырос маг, раскрыв ладонь, на которой расцвел синий огонь, и потянулся ею к лицу Ауума.

И вдруг раздался тонкий, зловещий свист, на мгновение заглушив звуки боя, и маг дернулся, а изо рта у него хлынула кровь, заливая шею и грудь. Он повалился на бок, слабеющей рукой пытаясь дотянуться до метательного полумесяца, вонзившегося ему в шею за ухом. Воин ТайГетен перепрыгнул через Ауума. Приближающиеся солдаты разразились гневными воплями. Ауум увидел, как Улисан могучим ударом в подбородок опрокинул какого-то неосторожного смельчака, а Элисс вогнала ему меч под ребра.

Кто-то из магов ударил заклинанием. К ним метнулся короткий язык пламени, и Илласт подпрыгнул, сделал кувырок в воздухе, пропуская его под собой, и вновь вернулся на землю, одновременно нанося смертельный удар своими клинками. Ауум услышал, как где-то еще лязгнула скрещенная сталь. В воздухе вновь заунывно затянули песню смерти метательные полумесяцы, и кто-то из солдат пронзительно вскрикнул, насмерть ужаленный сюрикэном. Вот прозвучал топот убегающих ног, и вскоре голоса людей затихли в лесу.

Умирающего солдата, наконец, стащили с ног Ауума и коротким ударом сломали ему шею. Улисан протянул архонту руку, и Ауум с благодарностью принял ее.

— Это уже входит в привычку, — сказал он. — Фалин преследует остальных.

— Мне показалось, что я приказал тебе уходить, — проворчал Ауум.

Улисан улыбнулся и театральным жестом потер ухо.

— В самом деле? Наверное, я оглох после этого чертова взрыва, потому что обычно я в точности выполняю твои распоряжения.

— Пусть Инисс сделает так, чтобы твой слух и дальше оставался нарушенным, Улисан, — с чувством сказал Ауум. — Ну, а теперь давайте убираться отсюда.

Напарница уловила запах, и он показался Серрину настоящим оскорблением для его обоняния. Бывший Молчащий Жрец со своей пантерой и еще восемь таких пар преследовали армию людей, мечтая вновь ощутить на губах вкус их крови.

Но этот отвратительный запах заставил его забыть обо всем. В воздухе витали самые разные ароматы: сожженного дерева, пепла, горелой плоти и запекшейся крови. Но над всеми остальными преобладал двойной запах магии, застрявший в опавших листьях и густом подлеске, и эльфийской крови, которой здесь было пролито очень много.

Серрин шагнул на почерневшую прогалину и понял, что в случившемся есть и доля его вины. Его пантера обнюхала землю и обнаружила неглубокий кратер, от которого буквально разило остаточной магией и пеплом сожженных заживо эльфов. Вокруг, примерно в радиусе четверти мили, валялись трупы людей. Некоторые выглядели так, словно только что оттаяли после мгновенной заморозки, и у всех виднелись раны от метательных полумесяцев, эльфийских клинков или типичных для ТайГетен ударов открытой ладонью.

Серрин замер на месте, положив ладонь на голову своей напарницы. Она отошла от кратера и сейчас обнюхивала пятно крови на земле. Пантера глубоко втянула запах носом, и Серрин вдруг испытал чувство утраты, которое, как он надеялся, оставило его навсегда.

Ауум.

Его пантера не могла с уверенностью определить, погиб ли он здесь и был унесен своими Тай для погребения, но он явно сражался тут и пролил свою кровь, а пара следов, уходящих прочь, принадлежала эльфу, который получил серьезные раны. Серрин всматривался в землю, выискивая признаки того, что Ауум покинул место боя без посторонней помощи, но следов было столько, что разобраться в них было очень трудно. Десять пар отпечатков пересекались в разных направлениях, уходили и снова возвращались, а потом окончательно терялись в подлеске в направлении Аринденета, до которого отсюда был день пути на восток.

Серрин или, по крайней мере, та часть его сознания, в которой еще сохранилась память о Молчащем Жреце, вознес краткую молитву Иниссу, прося его сохранить душу Ауума, жив он или мертв. У тех же, кого настиг магический огонь и порожденное им огненное пекло, такой надежды не было.

Все Обращенные собрались на прогалине. Восемь пар вновь ощутили присутствие друг друга после того, как шок от увиденного стал проходить, а желание отомстить завладело ими с новой силой. Все они смотрели на Серрина, ожидая его знака пуститься по следу армии людей и начать убивать их.

Да, они отомстят, но не так. Серрин вновь обвел взглядом место страшного побоища, терзаясь чувством вины. Ему следовало бы знать, что реакция людей будет именно такой. Он должен был понимать, что Истормун предпочтет нанести удар по свободным эльфам, чем в порыве безумной мести лишать жизни рабов, которые еще могли оказаться ему полезными. Ему следовало бы прислушаться к Аууму. Он должен был остановить поход очищения. Они были недостаточно сильны, чтобы в одиночку отразить вторжение.

Серрин опустился на колени, и глаза его наполнились слезами. Прикоснувшись к земле, он ощутил ее боль. Набрав полную грудь воздуха, он понял, что тропический лес вокруг полон смерти. Прислушавшись, бывший жрец уловил полные отчаяния крики подданных Туала, которые были не в силах уразуметь, что за ужас навестил их.

И все потому, что Обращенные сами превратились в животных, растеряв свою эльфийскую сущность.

— Да простит нас Инисс, — прошептал Серрин. — Мы зашли слишком далеко.