Восставшая из ада

Глава 8

– Его адрес узнал? Он с папашей живет или один?

– ...

– Один? Это хорошо. Жена, подруга есть?

– ...

– Вообще, один в квартире? Отлично... Что? Редко ночует дома? А когда бывает чаще всего? Днем, отсыпается? Так, понятно.

– ...

– Ага, код подъезда запомнил. Глазок есть? Это плохо... А в двери замок какой конфигурации? Ага, а вот это совсем хорошо – канцелярской скрепкой открыть можно. Что же это он – бабок до хрена, а нормальный замок поставить не может.

– ...

– Я и говорю – придурок. Ладно, отбой. Спасибо за информацию. Найду этого козла, побазарю с ним. Узнаю, что он от меня хочет.

Лысый отключил телефон и откинулся на спинку сиденья своего автомобиля. Потом улыбнулся и завел мотор.

«Поеду в гости, – решил он, – навещу урода. Как его там... Василий Барба... Барбарулин. Адресок мне его теперь известен, известно, когда он дома бывает. Интересно, зачем он меня вытаптывал? Да еще с какими-то быками, автоматами вооруженными. Ладно. Сейчас как раз вечереет – семь часов.

Он должен быть дома. Поговорю. А, в сущности, чего мне с ним разговаривать? От разговоров всегда они неприятности. Если он меня вытаптывал с быками, и этот придурок Борис говорил, что вид у него и у быков был злой и грозный, то чего тогда разговаривать? Пулю ему в пузо и все разговоры. Пацан. Нашел с кем в игрушки играть. Сейчас у меня нет времени разбираться с ним, мне просто не нужны лишние проблемы, у меня и так их навалом. Значит, решено – пулю в пузо»!

Лысый мягко стронул машину с места и, насвистывая что-то веселое, выехал на проезжую часть. Как только ему представилось такая возможность, он резко увеличил скорость, вырвав приземистое обтекаемое тело своей машины из основного автостада, ползущего по дороге. Но, заметив скопление машин впереди, неохотно сбросил скорость.

Лысый очень любил быструю езду, но какая быстрая езда на вечерних улицах Москвы?

Прежде чем сделать очередной телефонный звонок, Борис долго курил, в одиночестве запершись в своей конторке. Непрерывно затягиваясь, он не сводил ненавидящих глаз с желтого корпуса своего телефонного аппарата, как будто в этом аппарате и заключался источник всех бед Бориса.

– Все-о-о пройде-от, и печаль и радо-о-ость. Все-о пройде-от... – горланило радио, Борисом включенное, чтобы создать иллюзию продолжающейся большой жизни, в непрерывном течении которой предстоящий Борису звонок должен казаться незначительным.

– Ладно, – набравшись, наконец решимости, сказал Борис и затушил сигарету в блюдце с широкой трещиной посередине, служившей ему пепельницей, – ну, господи, пронеси. Поехали.

Он поднял трубку и медленно начал вращать щербатый телефонный диск, как стол на спиритическом сеансе.

– Покуда призра-ак не ответит эхо-о-ом, – напел ему невидимый исполнитель, втиснутый в протекающие несколько минут радиоэфира, – после-едним воплям зуммера в но-о-о-чи-и...

– Каркает еще, – проворчал Борис, вставив палец в отверстие диска, обозначенное последней цифрой телефонного номера, – призрак, призрак. Я всегда выкручивался. И на этот раз...

Он крутанул диск и замер, почти не дыша, вслушиваясь в длинные гудки. Надеясь на то, что линия занята и можно еще на полчаса отложить этот крайне неприятный телефонный разговор.

– Слушаю! – рявкнуло вдруг из телефонной трубки так, что Борис вздрогнул. – Кто это?!

– Это я, – сдавленным голосом проговорил Борис и ничего больше проговорить не смог.

– Кто – я? – спросили его. – Давай, называйся, чего мямлишь!

– Я – Борис, – нашел в себе силы представиться Борис.

– Какой Борис? Ах, Бори-ис! – зарычали в трубке. – Вспомнил тебя! Твой срок сегодня истекает! – тут телефонный собеседник Бориса, видимо, посмотрел на часы и объявил. – Уже истек! Семь часов вечера? Ты чего, падла, бабки мне не везешь?

Борис долго облизывал пересохшие губы, прежде чем решиться сказать:

– Я сейчас никак не могу. Мне еще хотя бы неделя нужна. Меня ограбили. Кто-то все из квартиры вынес.

– Не свисти! – оборвали его. – Никакой недели я тебе на дам. Я и так полгода ждал, пока ты бабки соберешь. Карточный долг – долг чести, знаешь ведь?

– Знаю, – проблеял Борис.

– А насчет ограбления это ты своей бабушке расскажешь.

Покойнице. Ты же мне в прошлом месяце свистел, что тебя обчистили. Было, а?

Борис зажмурился, проклиная свою короткую память.

– Короче так, – подытожил суровый собеседник, – ты мне не гони больше ничего. Я через полчасика подъеду. Чтобы бабки были. Иначе...

– Подожди! – взмолился Борис. – Ну дай мне еще немного времени! Я подсоберу немного и тебе все-все отдам! В натуре говорю! Вот – бля буду, если не отдам. Ну, тебе же на эти деньги – тьфу! У тебя же в кармане каждый день на мелкие расходы в два раза больше лежит! А для меня это сумма. Мне время надо еще немного.

– Нет, – коротко ответили ему, – на бабки мне насрать на твои, это правда. Но законы надо соблюдать. Если один не отдаст, второй не отдаст, тогда все вверх дном пойдет. Никаких понятий не будет, ничего...

– Да отдам я! Завтра, завтра отдам!

– Ты меня полгода завтраками кормишь. Жди. Я приеду через полчаса. Через двадцать минут. Если бабок не будет, пеняй на себя.

– Я тебе словодаю, – начал было кричать в трубку Борис, но, услышав короткие гудки, смолк.

Он положил трубку на рычаг и опустился на стул. Потом вдруг вскочил и, пробормотав:

– Дергать надо! – кинулся к двери, но у самой двери остановился, махнул рукой и вернулся опять за стол.

– Все равно найдут.

Трясущимися руками Борис достал сигарету и закурил. Обрывки мыслей, как разорванная в клочки газета, кружились у него в голове:

«Что ему пообещать? Машину? Продал давно. Денег у меня нет совсем, вчера последнее проиграл. Квартиру? Так она у меня уже заложенная. Господи, что мне делать-то? Пропаду ведь».

Наташи дома не оказалось.

– Странно, – бормотала себе под нос Даша, выходя из подъезда дома, где она жила, – обычно в это время она у себя дома находится. Отсыпается после бессонной и бурной ночи.

Где же она может быть?

Нахмурившись, Даша прошла к своей машине и села за руль.

Постучала пальцами по панели управления и пожала плечами. А потом неожиданно для себя рассмеялась.

«Ну, конечно, – подумала она, – какая же я дура, как я раньше об этом не подумала! Она может быть у Васика – где же еще!»

Даша завела машину и, все еще улыбаясь, вырулила со двора.

Но очень скоро она утратила веселое расположение духа.

В голове ее рождались одна за другой фразы предстоящего ей разговора с Натальей.

«Нет сомнения в том, что Захар с головой запутан в сеть противоправных действий, – в десятый раз проговаривала она, – если постараться, то можно доказать его причастность к сотне преступлений. Тем более, что меня он совсем не подозревает, предварительно выпотрошив содержимое моей черепной коробки посредством гипноза. Вместе с Натальей мы сможем найти достаточно доказательств, что отправить Захар за решетку – пожизненно. Только так можно освободиться от пут Общества».

Даша катила по улицам Москвы, совершенно механически управляя машиной, останавливаясь том, где она должна была остановиться, сворачивая, там, где ей нужно было свернуть.

Она приближалась к месту жительства Васика.

«Интересно, – вдруг подумала она, – а как обстоит дело с Васиком? В том, что Наталья поддержит меня, я почти не сомневаюсь, а Васик? Впрочем, ладно... Нет, нет, пора заканчивать эти игры, пока мне не прострелили голову, как Наталье. А выход из игры только один – нейтрализовать Захара».

Даша остановилась, пережидая автомобильную пробку.

«Сколько страшных историй рассказывают о тех, кто решился покинуть Общество, – вспомнила она, – много страшных рассказов, но суть у них одна – ни один человек, решившийся на это, не остался в живых. Интересно, правда это или нет?

Точно не знаю, но на правду очень похожи. Взять случай с моей подругой Наташей. Нет, лучше не брать этого случая... А то я запутаюсь снова. У меня сугубо логическое мышление. Годы, проведенные в университете на факультете психологии, обучили меня каждому жизненному явлению находить логическое объяснение. Зная систему протекания в человеческом мозгу основных психологических процессов, найти такое объяснения несложно для любой ситуации.

Только не для ситуации с Наташей. Даже предположить не могу, что с ней случилось на самом деле. И странно – теперь я даже стала сомневаться в том, что она – та самая Наташа, с которой я сдружилась год, примерно, назад».

Даша свернула в подворотню, проехала вдоль дома и остановилась у нужного ей подъезда.

«Давно я у Васика не была, – подумала вдруг она, – с того самого дня, как застрелили Наташу. Наташа частенька гостила у Васика по целым неделям и мне было бы слишком тяжело увидеть ту комнаты, где она обычно жила».

Даша вышла из машины, включила систему сигнализации.

Помедлила немного у подъезда, закуривая сигарету. Ей немного боязно было подниматься наверх, в квартиру Васика.

– Ну, сейчас я этому Иуде покажу!! – кипятился всю дорогу Васик. – Сейчас я из него душу вытрясу! Недоносок!

Чуть под монастырь меня не подвел, гнида! Я уж думал, нам конец придет.

Мы стремительно приближались к гаражу Бориса. Я все помалкивала, стараясь прийти в себя после недавно пережитого сильного испуга, а все душевные волнения Васика, кажется, вылились в неудержимую болтовню, ярко окрашенную ненавистью к предавшему его Борису.

– Вот и гараж, – сквозь зубы пробормотал Васик, выкручивая руль с такой свирепой миной на лице, будто представлял, что скручивает ненавистному Борису его худосочную шейку.

– Там какая-то табличка на дверях гаража, – заметила я, – наверное, Бориса твоего нет на рабочем месте. Ушел домой.

– Не-ет, – подхлестывая в себе злую удаль прорычал Васик, – никуда он не ушел. Он обычно в гараже до позднего вечера сидит, а потом уходит играть. Неисправимый карточный игрок. Для него игра – как наркотик. Даже хуже, наверное.

Причем, самое интересное, что ему никогда в картах не везло.

Как и в любви, потому что из-за карт на любовь у него не хватает ни сил, ни денег, ни... Когда-нибудь он на этой своей страсти погорит – точно тебе говорю. Если я его сейчас не пришибу, конечно.

– Ты поосторожнее, – предупредила я, – у него же там в гараже рабочие есть какие-нибудь. А может быть, у него оружие где-нибудь спрятано.

– Ну и что, что рабочие! – захохотал Васик и нажал на тормоз, остановив свой джип в самой стены гаража. – Бориса постоянно бьют. За долги за карточные. Рабочие его не вмешиваются – себе дороже. Привыкли. Что они – хотят, чтобы и их тоже измудохали? А насчет оружия... На же этот дурацкий пуленепробиваемый жилет – я его снять не успел. А что это за табличка висит?

Васик вышел из машины и подошел к воротам. Так как вокруг никого не было, и гараж, судя по всему, был закрыт, я вышла тоже.

Табличка гласила: «Гараш не работаит. Прозьба в варота не стучать».

– Ничего себе, – удивленно хмыкнул Васик, – узнаю руку Бориса. Он у нас особо грамотный.

– Это его почерк? – спросила я.

– Да я его почерка не видел, – ответил Васик, – только знаю, что он пять классов окончил. Надо же, табличку повесил. Для дураков. Перекрывается, гад. А ну-ка, посторонись!

Я отступила на шаг в сторону. Васик с размаху несколько раз сильно ударил ногой в ворота. Металлические ворота загудели, как колокола с завязанными языками, и одна из створок совершенно неожиданно приоткрылась.

– Вот так да! – изумился Васик. – Не заперто. А я думал, что он спрятался. Зачем же тогда записку-то писать надо было?

Я пожала плечами.

Васик осторожно сунул голову в темное помещение гаража.

– Алле! – позвал он и его голос гулко отдался в обширном замкнутом пространстве. – Есть тут кто-нибудь?

Ему никто не ответил.

– Никого, наверное, нет, – сообщил мне, Васик, выныривая, – пошли, посмотрим?

– Пойдем, – согласилась я.

«Нету там, скорее всего, никакого Бориса, – устало подумала я, – он свалил куда-нибудь. А ворота забыл запереть.

Следовательно, шифровать свою физиономию мне не обязательно.

Боже мой, как меня все это выматывает. Я не спала всю прошлую ночь, да и предыдущие тоже не высыпалась совсем. Сейчас бы завалиться в теплую мягкую постель. Или в холодную жесткую постель – все равно. Безумно спать хочется».

Мы вошли в полутемный зал большого, рассчитанного на множество машин гаража и прошли этот зал насквозь. Ни одного человека мы не встретили.

Васик еще раз покричал, но его крики превратились в гулкое эхо, взлетели под высокий потолок и растворились там в темном пыльном воздухе.

– Странно, – проговорил Васик и вдруг просиял. – Знаю! – воскликнул он. – У Бориса конторка здесь есть. В глубине гаража – маленький такой кабинетик. Тамтелефон, стол, сейф... Он в этом кабинетике обедает. Чтобы со своими рабочими хавчиком не делиться.

– И где эта конторка-кабинетик? – нехотя осведомилась я. Мне уже было наплевать на коварного Бориса, который едва не угробил нас своим подлым предательством. Мне правда очень хотелось спать.

– Вон туда! – указал Васик на громоздящуюся в углу груду автомобильных железок.

Я направилась за ним и скоро увидела и в самом деле что-то очень похожее на конторку. Или на конурку. Последняя ассоциация возникла у меня из-за размеров помещения, к которому привел меня Васик.

Васик рванул дверь конторки-конурки и дверь распахнулась.

Васик ринулся внутрь, но, вдруг отшатнувшись, повернулся и вмиг оказался рядом со мной.

– Что случилось? – спросила я.

– Посмотри, – морщась от остатка неожиданного испуга, проговорил он.

– Надо же такому случиться, – говорил Васик, подавленный и тихий, – просто не мог себе представить. Хотя мог, я же тебе как раз об этом говорил, за несколько минут до того, как мы вошли в гараж. Предсказал...

– Я помню, – кивнула я.

Мы далеко уже отъехали от того строительного комплекса, где находился гараж Бориса. Мы направлялись домой к Васику, где я надеялась отдохнуть.

К себе на квартиру я ехать по известным причинам не решилась.

– Да-а, – вздохнул снова Васик, опять вспомнив тот момент, когда он вошел в конторку Бориса, – ну и зрелище, надо сказать.

Зрелище, действительно, было ужасное. Не представляя, чего мог испугаться Васик, я следом за ним заглянула в конторку и отшатнулась точно так же, как и несколькими секундами ранее – Васик.

На крюке, неизвестно для каких целей вбитом в потолок конторки висел удавленный Борис. На его посинелом лице навсегда застыла гримаса бесконечного удивление и невольно казалось, что от именно этого удивления он приоткрыл рот и вывалил набок язык.

Но самое жуткое было в том, что убийцы Борисы оказались людьми не лишенными чувства юмора, а также известной эрудиции в области литературы. Чего, кстати, никак нельзя было сказать, если судить по безграмотной вывеске на воротах гаража. Впрочем, табличку могли повесить и благоразумно удалившиеся рабочие Бориса; вряд ли я когда-нибудь узнаю, кто написал табличку, да меня это, честно говоря, мало интересует. Дело в том, что свернутые в трубочки и таким образом вставленные в оба уха Бориса и одну из его ноздрей карты оказались тройкой, семеркой и тузом.

Достоинство карт я смогла определить и не дотрагиваясь до них, свернуты они были довольно небрежно, и лицевой стороной наружу; дотронуться до нелепо обезображенного мертвого лица я бы тогда, наверное, не нашла в себе силы.

Мы с Васиком, ни говоря больше друг другу ни слова, поспешно выбрались из гаража, залезли в машину и развернулись.

Молчание нарушила я. Когда мы уже отъехали от гаража на достаточное расстояние, я попросила Васика отвести меня к нему домой. Причин, почему к себе на квартиру ехать я не хочу, я не объясняла.

Да Васик и не спрашивал.

– Да, – снова повторил Васик, остановившись на красный цвет светофора, – зрелище было, конечно... Что и говорить.

– Жуткое, – закончила за него я, – а знаешь, Василий, что самое неприятное?

– Ну?

– А это то, – веско проговорила я, – что мы потеряли ниточку, которая могла бы привести нас с моему киллеру. Понимаешь?

– И правда, – скривился Васик, – что же теперь делать? У меня такой хороший план был. Этот Борис... покойник, наверняка мог бы нам помочь, если бы... Я тебе уже говорил, что у него постоянные проблемы с бабками и серьезными кредиторами. Очевидно, он решил сыграть в какую-то опасную игру и попался. Но то, что он вышел за рамки, это очевидно – он ведь послал нас на верную смерть. К какому-то левому бармену. Да еще в такое время, когда в зале должны были встречаться для разборок две бандитских группировки. Интересно – это расчет, чтобы избавиться от одного из кредиторов, то есть меня, или просто ошибка и стечение обстоятельств?

– Какая разница, – сказала я, – теперь неважно. Нам сейчас лучше подумать о том, что делать дальше. Как найти киллера?

«Ведь если мы не найдем его первыми, тогда он снова придет за мной, – добавила я мысленно. – И кто знает, предупредит ли меня кто-нибудь тогда или нет».

– Устал ужасно, – проговорил вдруг Васик, – спать хочется. Снять сейчас бы с себя эту штуку пуленепробиваемую и...

– Это хорошая идея, – сказала я, – а то тяжело, давит на грудь.

– А я вот чего не понимаю, – на мгновение отвлекшись от ленты стелющейся перед ним дороги, повернулся ко мне Васик, – разве тебе нужно, как и мне, таскать на себе бронежилет, если ты... если ты... Ну, если тебя как бы уже того... убили?

– Я похожа на мертвую? – осведомилась я. – Меня убили, но я вернулась и я жива. И обратно я не хочу. Это доступно?

– М-м... доступно, – с сомнением выговорил Васик.

Он пару минут помолчал, жуя губами, словно в нерешительности сказать что-то еще, но потом все-таки решился.

– Послушай, – проговорил он, – когда я услышал о том, что ты вернулась, я тогда... Ну, кокаину много нюхал, травку курил. Я вообще всякого зелья начал чересчур употреблять, после того, как тебя убили. Своего рода запой такой был, наркотический. А когда мне сказали, что ты вроде как вернулась и жива, когда я пришел к тебе, вокруг меня все в тумане было. Я же две недели подряд ходил удолбанный, чуть с катушек не съехал. Я тогда невесть чего навоображал. Ну, ты помнишь, как я себя вел, когда приехал к тебе первый раз после твоего возвращения.

– Да уж, – усмехнулась я, вспомнив странные ужимки и пугающее поведение ворвавшегося в мою квартиру Васика Дылды, – хорош ты был.

– Я же говорю, чуть с катушек не съехал, – подхватил Васик, – так травился. Не понимал, где реальность, а где галлюцинация. А теперь, когда дурман наркотический немного рассеялся, я снова как бы это... запутался.

– То есть?

Васик смешался и, перехватив одной рукой руль, второй сделал в воздухе замысловатый жест, будто хотел наглядно показать мне такое, что затруднялся высказать словами.

– Пожалуйста, поконкретней, – попросила я, – если можно.

– Трудно, – посетовал Васик и все-таки попытался, – понимаешь... Все-таки трудно поверить в то, что ты... воскресла и там все такое. Одно дело услышать такие новости, когда ты под кайфом и совсем другое дело – долго над этим размышлять и... и...

– И к какому ты пришел выводу? – поинтересовалась я.

– Что я тебя обманываю?

– Я ни к какому выводу не пришел, – шмыгнув носом, ответил Васик, – я запутался совсем. Ничего не понимаю. Ты знаешь, порой мне кажется, что ты – это не ты. И это сводит меня с ума. А про воскресение твое я стараюсь просто не думать, а то у меня шарики за ролики закатываются, честное слово.

– Понимаю, – сказала я, глядя в то окно, то на Васика.

– Ну вот, – как-то виновато даже улыбнулся Васик, – выговорился. Намного легче стало.

Я отвернулась ко окну. Ничего я сейчас Васику объяснять не могу. Во-первых, потому что у меня на это нет ни физических, ни духовных сил, а во-вторых, хоть я и убедилась в том, что он неплохой парень, даже очень неплохой, но все равно я не вполне уверена, что он не пошлет меня, как коварную обманщицу подальше, когда выяснится, что я вовсе не Наталья.

Хоть я и не видела Васика, я чувствовала, как он смотрит на меня. Конечно, он, рассказывая мне все это, рассчитывал на то, что я ему объясню и все ему станет сразу понятно.

Может быть, потом. То есть, конечно, ему все рассказать надо, но только после того, как все это закончится. Хватит с меня непредвиденных оборотов.