Восставший из ада III: Ад на земле

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Джоун вскочила среди ночи от непонятного скрежета, доносившегося из недр огромного шкафа. Она включила бра, опустила ноги на пол, нащупала тапочки и открыла деревянную створку, украшенную по углам накладными завитками из ясеня. На полке покоился старый допотопный радиоприемник, доставшийся Джоун от отца. Круглое стеклянное табло высвечивало названия городов и красную стрелку в оба конца. Из динамиков по бокам несся треск, прерываемый временами искаженной музыкой и голосами дикторов, говорящих на разных языках. «Странно, — подумала Джоун. — Я ведь, вроде бы, его вчера не слушала. Точно. Я вообще его включала в последний раз месяца два назад. Может, что-нибудь в нем замкнуло? Сколько же ему лет?»

Успокоенная таким разумным объяснением, Джоун зачем-то покрутила ручку. Стрелка дернулась и нехотя задвигалась по таблице настройки, перепрыгивая с одной волны на другую. Радиосигналы смешивались в струящемся потоке помех, наползая друг на друга. Индикаторная шкала расширилась и захлопала своими зелеными крыльями.

— Теперь мы в Лондоне, — бодро донеслось из репродуктора. — Слушаем, как Биг-Бен бьет двенадцать и желаем спокойной ночи всем нашим ребятам в окопах. Спите ребята…

Часы в комнате ответно продзинькали полночь. Джоун посмотрела на циферблат и слегка удивилась: ей казалось, что времени должно быть больше.

Стрелка вновь скользнула по кругу, легко преодолевая сотни разделяющих станции километров. Звуки джаза сменялись рок-н-роллом, переходили в твист и обрывались на хард-роке, уступая место сводке погоды.

Джоун отпустила ручку и пустыми глазами посмотрела на освещенное табло. Голос из приемника, обращаясь прямо к ней, вывел ее из тупого состояния:

— Подойди к окну, Джоун. Подойди к окну!

Она бросила взгляд на зашторенный проем и уставилась на радио.

— Подойди к нему, Джоун, — повторил чуть хрипловатый баритон. — Не бойся!

Джоун потянула за витой шнур, шторы разъехались. На черной поверхности стекла отражалась комната и стоявшая перед окном Джоун в ночной рубашке. Джоун видела, что окно отражало действительность. Ночные огни города еле пробивались из-за включенного ночника, освещавшего полкомнаты. По огромному, от пола до потолка, панорамному окну прошла еле заметная дымка, разъедающая прозрачно-зеркальную преграду и открывающая новый вид.

Посреди мрачного каменного подземелья с двумя воткнутыми в кладку факелами, в позе лотоса восседал человек с открытым покатым лбом, переходящим в большую залысину. Гладкие черные волосы чуть закрывали ее, зачесанные слева направо жидкими слипшимися прядками. На нем была одета испачканная землей простая рабочая роба, а в руках он сжимал вытянутую призму непонятного предмета. Он оторвал глаза от поглощавшей его внимание вещи и поднял голову, жестом приглашая переступить отделяющую от него раму.

Джоун потрогала пространство вокруг себя и, схватившись на всякий случай рукой за прикроватную тумбочку, опустила ногу, ставя ее на холодный каменный пол.

Человек вновь уткнулся в созерцание призмы у него на ладони.

— Ну, а теперь что? — спросила Джоун, все еще нетвердо ступая по холодному полу склепа. — Я здесь.

Мужчина поднялся на ноги, не выражая никаких эмоций.

— Я только что вошла в безумие ради вас, — напомнила Джоун, дернувшись от пронзающей до костей сырости. — Говорите…

Человек молчал.

— Говорите!

Он медленно повернулся и потянул за выступающее из кирпичей кольцо. Замаскированная дверь, со скрипом проворачиваясь в петлях, распахнулась, обдав стоящих струей свежего, после затхлого подземелья, воздуха.

— Пойдем, — предложил он. — Я Эрик Симплтон. Не бойся меня.

Они вошли в проем и очутились на выжженном солнцем поле, где недавно рвались снаряды и свистели пули. Джоун узнала пейзаж. Желтая трава… Окопы… Воронки… Искореженный танк. Она подняла глаза, чтобы посмотреть, такое ли здесь идеально круглое солнце, окруженное миллиардами частичек пыли, но ничего не увидела. Неровные края чуть заслоняли крутящееся Огненное Колесо левосторонней свастики, очерчивающей на небе правильную дугу с востока на запад.

— Джоун, ты правильно сделала, что откликнулась на мой зов.

— Я не понимаю, это все мне снится?

— Ты должна помочь мне. Ты все узнаешь со временем. Это не сон. Это — пограничная реальность.

— Пограничная реальность?

— Да. Нейтральная зона между земным измерением и параллельными мирами. Мир хаотичен, в нем нет ничего незыблемого, в том числе и мерности пространства. На земле она составляет 3,00017. Близость этого числа к целому числу три ввела вас в заблуждение относительно представления о всеобщей трехмерности. Числа, стоящие после запятой, как раз и показывают на существование так называемых «ворот» в иной мир.

Джоун плохо поняла объяснение, но искренне хотела это уразуметь. Человек остановился и неожиданно протянул ей ладонь.

— Как я уже говорил, я Эрик Симплтон. Археолог. Бывший специалист по древним культам Азии и Африки.

Джоун ответила на рукопожатие:

— Соммервиль. Джоун Соммервиль… репортер.

— Ты храбрая девушка, — отпуская ее руку сказал он, шагая рядом с ней по неблагодатной сухой земле. — Молодчина! Ты ведь никогда ранее не дотрагивалась до призрака.

— Призрака?

— Да, раньше я был такой же, как и ты.

— Что происходит, черт возьми!

— Ад! Ад кромешный. Мы должны вместе положить этому конец. Пройдемся немножко, и я тебе все расскажу.

— Да, пожалуйста, а то я сойду с ума.

— Сон о войне, — начал Эрик, помахивая сжатыми кулаками. — Тебе снилось, что ты ищешь своего отца. Я воспользовался этим, чтобы вызвать тебя сюда, на зыбкую границу сознания. Сон — ведь это тоже некая реальность, в которую попадает спящий. А чудеса, которые в нем происходят, объясняются довольно просто.

Джоун в упор посмотрела ему в лицо.

— Отведи глаза в сторону! — шарахнулся он. — Не останавливайся на одной точке! Зрачки постоянно должны находиться в движении. Иначе все исчезнет.

— Я не понимаю…

— Так надо, пойми. Старайся боковым зрением держать в поле видимости какой-нибудь предмет, например меня, но не концентрируй свое основное внимание непосредственно ни на чем.

— Ладно. Я постараюсь. Но…

— У нас не очень много времени, а это очень долгое объяснение. Оставим его до следующего раза и вернемся к нашей теме. Я не могу прийти в твой мир, но ты можешь находиться в моем без особого напряжения.

— Что я должна сделать?

— Там, у вас, есть чудовище. Это чудовище — я. Война уничтожила мое поколение. Те, которые не погибли, спились. Я — зашел еще дальше. Я был исследователем запретных удовольствий, следуя учениям йогов-мистиков и обрядам Хоу-Хоу. Я нашел шкатулку в одном древнем захоронении, благодаря расшифрованному мной китайскому манускрипту. Сопоставил свою находку с мифом о правлении Желтого Императора и открыл ее. Это открытие стало последним…

Эрик дотронулся до ее руки, многозначительно показав на свой движущийся палец.

— Старайся ни о чем не думать. Информация сама запишется в память. Контролируй свое сознание.

Джоун кивнула, обшаривая глазами внезапно обступившие ее стены тоннеля с отверстиями бойниц, забранными коваными решетками. Плесень, многовековая пыль, затхлый запах истории проносились мимо нее.

— После нечеловеческих страданий я нашел чудовище, заключенное в этой коробке, а оно нашло чудовище во мне. Десятилетия я служил аду, обогащая свой сектор новыми жертвами и не помня своего прошлого бытия.

— Но я все равно… не понимаю…

— Я был чудовищем, — продолжал Симплтон. — Но, тем не менее, я был связан определенными законами. Заповеди есть и у ада. Но одна девушка разгадала сущность и выпустила меня.

— Керсти Коттон?

— Да, Керсти Коттон. Благодаря ей я могу сейчас говорить с тобой. Но зла — слишком много, оно очень сильно. Демон затаился в ожидании, держа в сетях мою душу. И теперь он восстал. Зверь обрел плоть. То, чем я был в аду — расковано. Неостановимо.

— Что же мы можем? — после паузы спросила Джоун, проходя через полукруглые арки, подпирающие растрескавшийся потолок.

— Кое-что мы в силах сделать. Но потребуется огромное мужество и самоотверженность.

— Я не знаю, есть ли у меня мужество? Смогу ли я оправдать ваши надежды?

— Джоун, ты только что вошла в другую реальность, в чуждую для тебя жизнь. Ты сильнее, чем ты думаешь.

— Скажите, что нужно делать?

— Есть Врата Ада. Нужно закрыть их. Навсегда.

— А где эти врата? — поинтересовалась Джоун.

— У тебя в квартире, — ответил Симплтон, засунув руку в глубокий, до колена карман брезентовых брюк. — Шкатулка. Он хочет уничтожить ее. Ты должна вернуться назад и провести его через окно в мой мир, в мою реальность, где я — хозяин и властелин.

— А что, если он отберет у меня шкатулку?

— Он не может ее отобрать. Он должен получить ее только из чьих-нибудь рук. Вот поэтому и нужно твое мужество. Поверь мне: он может быть очень убедительным и очень изобретательным…

— Кто это? — оборвала его Джоун, показав на две удаляющиеся от них фигуры, шествующие по развороченной земле Вьетнама.

Рядом с человеком в грязной робе и высоких зашнурованных ботинках на ребристой подошве шла девушка в тонкой ночной рубашке и с длинными золотистыми волосами.

— Это мы. Мы сделали полный круг и вернулись к твоей квартире.

Джоун неотрывно глядела вслед фантомам.

— Действие порождает новую реальность, а поступки формируют бесконечное множество повторов, чуть отличающихся друг от друга. Человек жив только в своем мире. Наркоман выглядит безумным только в земном измерении, а в том, куда он попадает, он ощущает себя полным сил и энергии. Неподвижный йог — подвижен в другой реальности, которую создал сам. Человек не может жить сразу в двух местах, и поэтому, умирая, он поселяется в иной мир. Мир своих мечтаний и желаний, доступ к которому был для него при жизни закрыт. Сон, летаргия, кома, безумие, смерть — все это обратная сторона медали, двери в параллельное бытие. Могу тебя заверить, что сейчас ты лежишь в своем доме около незашторенного окна.

Джоун потеряла контроль. Все вокруг закружилось, завертелось. Пол покачнулся и стал зыбким, распадаясь на хаотично двигающиеся молекулы.

Симплтон толкнул ее в проем окна и растворился. Джоун очнулась от удара и потерла содранный в кровь локоть.

— Черт! — выругалась она, скрещивая ноги и пытаясь разобраться в творившемся у нее в голове беспорядке. — Что это было? Сон?

Из динамиков радиоприемника, настроенного на «Париж», струилась мелодичная танцевальная музыка. Картавая француженка пела что-то о любви, подмешивая в свой родной язык английские слова, звучащие нелепо на общем фоне. Шторы свешивались по обе стороны окна, опускаясь к полу изящными складками. Город за стеклом начинал свой новый будничный день. Часы пробили семь раз.

— Ну и приснится же такое, черт возьми! — произнесла Джоун, хмуря брови и расчесывая запутавшиеся за ночь локоны.

Внимание ее привлекло темное пятно на внешней стороне рамы, выкрашенной в белый цвет. Присмотревшись к нему и сопоставив с царапиной на локте, Джоун осела на пол, выпуская из пальцев массажную щетку.

Шкатулка, лежащая на сложенной пополам заметке о находке близ Лхолама, блеснула серебряной искоркой, перехватив первый луч восходящего солнца.

Бильярдный шар, прокатившись по разогретому темно-зеленому полю, врезался в выстроенную пирамиду, разбивая ее на части. Два шара, ударившись о стенки бильярдного стола, попали в угловые сетки. Девушка с кием в руках удовлетворенно хмыкнула и провела мелом по тонкому кончику кия. Стоящий рядом с ней парень в кожаной куртке, увешанной значками и табличками с названиями популярных рок-групп, с восхищением покачал головой, облизывая языком потрескавшиеся губы.

— Учись, Джек, — произнесла, перегнувшись через стол, девушка и точно загнала очередной шар в лузу.

— Здорово, — вымолвил он и в нетерпении постучал «казаком» по полированной ножке стола.

— Ну, а как ты думал? Это тебе не ручки крутить. Если хочешь заработать на выпивку, надо потрудиться и играть лучше других, — нравоучительно сказала девушка.

Джек постоял еще немного в бильярдной и вышел в бар, как он прокомментировал: «Промочить горло и оседлать молнию».

Разноцветные светофильтры ритмично зажигали свои огни, поспевая за ритмом выступающей на сцене группы. Полуобнаженные девушки в кожаных трусиках плавно покачивали бедрами, двигаясь между музыкантами. Два вокалиста в бейсбольных кепках, надетых задом наперед, переговаривались между собой, посылая диалог в микрофоны, и стараясь заканчивать строчку вместе с басовым тактом.

— Пива, пожалуйста, — бросил Джек бармену, подходя к стойке. Взяв наполненную до краев кружку, он понес ее в угол к столикам, отгороженным друг от друга витражными перегородками.

Гипсовые руки и ноги, торчащие из стены, словно парили в воздухе, сверкая своей белизной на темно-синей мраморной имитации. Джек сдунул обильную пену и посмотрел на эти украшения своей индивидуальной кабины. Ему показалось, что они качнулись, чуть изменив свое положение в пространстве. «Что-то новенькое», — подумал он, отхлебнув горьковатой жидкости.

Руки и впрямь, разогнувшись в суставах, покачивались в воздухе, создавая иллюзию, будто тянутся к Джеку, намереваясь схватить его за горло.

— Классно! — похвалил он владельца дискотеки и отвернулся, глядя на танцевальную площадку и выискивая глазами знакомых.

Колокол, как тяжелый молот Люцифера, ударил по бронзовому языку. Грохот наполнил пространство, перемещая слои воздушных масс и заглушая все другие звуки.

Кружка, дзинькнув, рассыпалась в руках Джека, обливая его липким пивом.

— Черт! — воскликнул он и хотел добавить что-то еще, но не успел.

Гипсовые руки сошлись у него на шее, перехватывая дыхание и вдавливая кадык. С вытаращенными от ужаса глазами, Джек откинулся на спинку, падая вместе со стулом под стол. Осколки стекла глубоко вошли под кожу, выступая из щек и лба острыми прозрачными фасками.

Со второго этажа, по лестнице, не спеша спускалось чудовище, покрытое шипами гвоздей. Черный плащ был распахнут, выставляя напоказ рельефную гнилую грудь с сотнями белых червей. Бескровное лицо и пронзительные карие глаза выражали брезгливость, граничащую со злобной решимостью. В руках он сжимал длинный золотой жезл секторной власти, увенчанный сверху змеями и головой шакала.

Танцующие в растерянности остановились, глядя на новое действующее лицо, еще не осознавая опасности, нависшей над ними.

— Ну, что же? — грубым голосом спросил кенобит и стукнул жезлом об пол. — Может быть начнем?

Шквальный ветер пронесся по дискотеке, опрокидывая колонки и раскачивая подвешенных к потолку резиновых монстров.

— Вы ведь так любите экзотику ада…

Длинная цепь вылетела из угла и вонзилась в плечо вышедшей на шум, девушки с кием. Она схватилась руками за крюк, стараясь выдернуть его, но еще дальше загнала его в тело. Две новые цепи, прорезая воздух воинственным свистом, вошли в плотные ряды присутствующих. Крики страха сменились предсмертным хрипом. Лазерные диски, вылетая из музыкального автомата и крутясь вокруг своей оси, натыкались на мягкую плоть. Провода от усилителей, сворачиваясь петлями, растягивали свои жертвы. Бильярдные шары проламывали черепные коробки. Огромные куски льда, приготовленные для коктейлей, втыкались в рот, режа гранями горло. Безумная толпа кинулась к выходу, оставляя раненых и убитых.

Демон захохотал и послал им вслед цепь, которая, долетев до двери, обкрутила обе ручки, сковывая их вместе.

Те, кто успел добежать до вестибюля, повернули назад, но встретили на своем пути неистовое стадо пробивающихся на свободу людей. Последние теснили первых, топча их ногами. Несколько топоров ударили в спины, ломая позвоночники. Крючья вырывали куски мяса, отдирая их от костей. Металлические круги сносили по полголовы, заляпывая помещение ошметками мозга. Кровь лилась рекой, затапливая коридор, и просачивалась в щель между полом и дверью, образуя чудовищную лужу со стороны улицы. Стоны, плач, крики носились по всему зданию дискотеки, заставляя шарахаться пешеходов, идущих мимо «Бойлерной». Это было началом первого дня творения. Восставший демон вновь обретал полную силу.

Джоун сидела на диване, без интереса наблюдая за действием какого-то длинного и нудного фильма. Что же произошло с ней сегодня ночью? Неужели все, что она помнила, имело место на самом деле? Эрик Симплтон, пограничная реальность, свастика в небе, Вьетнам, каменные стены лабиринта? Она потянулась, достала из-под шкатулки журнальную вырезку и в который раз пробежала ее глазами, остановив взгляд на фотографии археолога.

— Да… — вымолвила она, так и не придя к определенному мнению. — Черт его знает!

Действие на экране телевизора сменилось продолжительной рекламной заставкой, наконец, после паузы, показалась рамка информационной службы.

— Мы прерываем наши передачи, — донесся баритон диктора, — чтобы сообщить о кровавой бойне в здании бывшей котельной, напротив супермаркета «Отари».

Джоун подобралась поближе, увеличив громкость и одев очки.

На отснятых кадрах кинопленки был запечатлен грандиозный фирменный магазин и снующие по дороге легковые автомобили. Камера переместилась в сторону, показывая оттесненную полицией толпу народа, решетки временных заграждений и машины скорой помощи.

— Где мы, скажите пожалуйста? — обратился бородатый репортер к стоящему рядом полицейскому с капитанскими нашивками.

— Мы возле дискотеки «Бойлерная», иначе ее называют еще «Котельная».

— Потише, пожалуйста! — отвлекся репортер, прикрикнув на гудящих зевак. — Идет прямая трансляция!

Кто-то залез под камеру, показав в объектив знак «Победы» из двух пальцев, растопыренных в стороны.

— Нам сообщили по телефону, что здесь много раненых и погибших, так ли это?

— Да, это так, — нехотя отозвался капитан.

— Понимаете, офицер, нам нужна информация для отдела новостей.

— Никакой информации пока нет.

— Но как же так! У вас есть какие-то предположения, догадки… Быть может, вы знаете, что здесь произошло?

— Пока ничего не известно. Все случилось в какие-то считанные минуты. Это все, что я могу сейчас сказать. Уберите камеру. Больше объяснений не будет!

— Как вы видите, — продолжал корреспондент. — Здесь произошло нечто ужасное. Не поддающееся никакой логике и здравому смыслу. Тела умерших изодраны в клочья. Везде цепи и лазерные диски. Похоже, эти орудия превалировали над валяющимися тут же топорами, копьями и секирами… Скорее всего, здесь разыгралась драма выяснений отношений между двумя враждующими группировками за сферу влияния. Но почему такие странные орудия были использованы для подобной цели?

Джоун, не отрываясь от телевизора, пододвинула к себе телефон и, тыкая указательным пальцем по кнопкам, набрала номер. После продолжительных гудков трубку с той стороны сняли, и сонный голос Дага Спенсера буркнул, явно недовольный тем, что его подняли с постели.

— Говорите…

— Даг, это я, Джоун. Ты телевизор смотришь?

— Какой канал? — спросил оператор, нажимая на сеть и щелкая заевшим пультом.

— Двенадцатый, по-моему, — неуверенно ответила Джоун.

— Ну и?.. — Даг оставил попытку включить поиск и вручную пробежал по ряду программ, останавливаясь на четырнадцатом.

— Мне будет нужна твоя помощь.

— А что я должен делать?

— Собирайся и приезжай к «Бойлерной». Встретимся там.

Даг пожевал губами: ему явно не нравился такой оборот.

— Ты сам говорил, что я могу тебе позвонить в случае необходимости…

— Хорошо, — согласился Даг. Оттянув свой длиннющий рыжий ус, он посмотрел на себя в зеркало. — Только я ближе к дискотеке, так что буду раньше, учти.

Джоун повесила трубку, посидела в раздумье. Сбросив с себя халат, она облачилась в джинсы и толстую пуховую кофту. Взгляд ее остановился на узорчатой старинной шкатулке. Она взяла ее и засунула в карман своей потертой джинсовой куртки на белом искусственном меху.

Джоун выходила из такси, когда начался дождь. Грозовые тучи заволокли все осеннее небо, закрывая и без того не очень теплое солнце. Откуда-то появившийся северный ветер раскачивал кроны деревьев, стоящих вдоль тротуара. Желто-красные опавшие листья носились по асфальту, подгоняемые резкими порывами ветра.

Джоун, закутавшись в мохеровый зеленый жакет, подошла к немногочисленным наблюдателям у здания дискотеки, стоявшими в ожидании чего-то, не смотря на вот-вот разыграющуюся стихию.

Двери «Бойлерной» были настежь распахнуты. Последняя санитарная машина, сворачивала к шоссе, увозя оставшихся раненых. Грозный на вид полицейский охранял вход, посматривая по сторонам и наблюдая за порядком.

— Скажите, что произошло? — спросила его Джоун. — Я корреспондент восьмого канала телевидения.

Она вытащила удостоверение и, хлопнув корочками, убрала его обратно.

— К сожалению, мне нечего вам сказать, — ответил он, заслоняя проход. — Какая-то катастрофа… Рыцарский турнир, да и только.

Джоун заглянула через его плечо, пытаясь что-нибудь рассмотреть, но электричества не было, вследствие перебитой проводки, и вся дискотека была окутана непроницаемыми сумерками.

— Это ужасно, — полицейский оказался сердитым только на вид. — Там столько убитых… Везде куски человеческих тел. Некоторые изувечены до такой степени, что их невозможно опознать. Мы еще не знаем, что случилось. Это все, что я могу вам сообщить.

— Можно мне пройти? — пытаясь оттеснить его, осведомилась Джоун, используя для этого все свое обаяние.

— Это исключено, мисс! — полицейский повернул ее на сто восемьдесят градусов и слегка подтолкнул в спину.

Джоун отошла, не став спорить. Это было бесполезно. Она обвела взглядом значительно поредевшую толпу в поисках Дага, но не увидела его.

«У каждого заведения есть еще какой-нибудь служебный вход!» — припомнила она слова Терри и уверенно завернула за угол.

Там оказался тупик и свалка строительного мусора. Джей Пи так и не удосужился убрать его после капитального ремонта котельной. Не падая духом, Джоун повернула назад и, стараясь двигаться, не привлекая к себе внимания, обогнула дом с другой стороны. Этот путь оказалась более удачным. Подкатив к разбитому окну старую флягу из-под краски, Джоун уцепилась за треснувшую раму и, рискуя свалиться, повисла на руках, шаркая ногами по кирпичной стене. Рама затрещала, но Джоун уже успела ухватиться за подоконник. Через пять секунд она спрыгнула на пол дискотеки, наступив одной ногой в лужу крови, с плавающими в ней частичками серого вещества. Рядом лежал труп не то девушки, не то парня со снесенным наполовину черепом. Вторая половинка с заскорузлой коркой из окровавленных волос валялась метрах в пяти.

Дождь застучал по железной канистре, гулко отдаваясь в ее пустой утробе, когда Джоун подавила в себе приступ рвоты и, переступив через мертвое тело, прошла в танцевальный зал, выглянув из-за поворота, чтобы не нарваться, ненароком, на полицию.

В хаосе из разломанного инвентаря, битой посуды и негодной теперь уже радиоаппаратуры в самых разных позах лежали трупы, изувеченные до безобразия.

— Даг! — тихо окликнула Джоун, проходя мимо подвешенных на цепях мертвецов.

Но вокруг стояла тишина. Смерть неслышно шелестела складками своего погребального одеяния. Безмолвие окутывало все закоулки котельной, накрывая своей пеленой груды тел, и давило на уши монотонным гудением. Оно было почти осязаемым, дотронься — и ощутишь плотные, слегка колыхающиеся в пространстве тугие сгустки. Сотни освобожденных душ летали в астрале в ожидании суда. Что будет с ними, когда отклонится чаша весов, измеряющая грехи и заслуги? Ведь перышко, положенное в противовес сердцу, так мало и воздушно. И если оно перевесит, светлые апостолы позволят Люциферу — верховному Богу власти лабиринта, забрать душу с собой в огненно-ледяные застенки пыточных камер.

Джоун почувствовала озноб от пробившегося откуда-то сквозняка, который нарушил тишину и качнул свисающие с потолка цепи. А может, это Смерть потревожила покой, взмахнув белоснежным саваном? Звенья цепей соприкоснулись, издав при этом звук, подобный звону маленького колокольчика. Дзинь. И снова молчание. Дзинь. И опять тишина.

— Здесь нам уже больше нечего делать, — прозвенел совсем рядом голос, внося сумятицу в астральный мир. Миллиарды молекул, несущих в себе информацию, разбились о перегородки и рассеялись в толще стен. А можно ли собрать их, объединив воедино, и сложить слова. Ведь вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог?

Джоун поспешила спрятаться за колонну.

— Это точно, — подтвердил второй голос.

— А почему не едут машины из морга?

— А черт их знает! Они всегда не очень торопятся.

В двух шагах от Джоун, направляясь к выходу, прошли два полисмена. Она облегченно вздохнула, и ее глаза остановились на молодом парне, распластавшемся на полу. Его лицо было сплошь изрезано стеклом. Он, казалось, еще пытался оторвать от своей шеи стиснувшую ее гипсовую руку. Это был звукоинженер, домогавшийся Джоун в ее прошлое посещение. Она отстегнула футляр и щелкнула фотоаппаратом. Вспышка на миг осветила помещение бара, и Джоун испугалась, что поступила столь неосмотрительно: ее могли увидеть полицейские с улицы. Но все вокруг, кажется, было спокойно.

Джоун ступила на лестницу и поднялась на второй этаж. Слева ее встретила обитая листами дверь с круглым смотровым отверстием, а справа — раскрытая дверь ресторана. Она заглянула, но не нашла ничего примечательного, что отличалось бы от картины внизу: цепи, крюки, вилки, воткнутые в некогда живое тело, и безумие на застывших лицах. Поколебавшись, Джоун дернула на себя левую дверь, отстранившись, когда та повернулась. Свет от тысяч свечей ослепил ее. Сквозь туман ярких движущихся пятен материализовалась фигура. Под потолком, распятое на цепях, висело изуродованное тело Дага. В нем еще теплилось сознание, но он был слаб, чтобы произнести хоть слово. Он только еле слышно хрипел, уже не понимая действительности. Кинокамера тянула голову вниз, увеличивая страдания.

— Даг! — жалобно протянула Джоун, пытаясь скинуть с его шеи ремешок от кожаной сумки.

Ненадолго он пришел в себя и повел в ее сторону мутными глазами. На какой-то миг в них отразился гнев, и они потухли навсегда. Мышцы расслабились, более не сопротивляясь оковам, и он, бездыханный, повис над полом. Джоун заплакала, сквозь всхлипы повторяя его имя и посылая проклятия в адрес ада и дьявола.

Сзади повеяло прохладой, стрелой пронесшейся по позвоночнику. Она резко обернулась, ощущая чье-то присутствие и пролепетала:

— Нет…

Гвозди выдавались вперед, выходя из порезов на белом лице археолога. Складки его одежды спускались к полу, перехваченные на поясе подобием ремня, свитым из человеческих жил. Перекрещенные руки покоились на груди, закрыв глубокий вырез на его сутане.

— Невыносимо, правда? — пробасил демон, описывая рукой знак развернутого тессеракта. — Страдания чужих, агония близких… Есть тайная зона в центре человеческого разума. Ее звук — это свист бритвы, разрезающей плоть.

— Ты лжешь! — стараясь поставить барьер ужасу выкрикнула Джоун. — Я не верю тебе.

— Неужели? — усомнился кенобит, наступая на нее. — Ты даже сейчас слышишь это слабое эхо. И я пришел сюда, чтобы сделать этот звук громче, пронзительнее и соединить два мира: мой и твой. Человечество давно заслуживает наказания. Союз неизбежен. Упадок культуры, обнищание духа, деградация мысли… Все это ведет к неизбежному падению цивилизации. К Содому и Гоморре. Людям не свойственно здраво мыслить. Я подметил, что они глупы по своей природе. Четверть своей жизни они учатся решать однотипные задачи и отвечать на стандартные вопросы, а потом выясняется, что они знают предмет лишь удовлетворительно. И это странно. Только звериное начало работает неуклонно. И я восстал из ада, чтобы помочь ему освободиться и сделать человека наконец-то свободным от предрассудков, чтобы погрузить мир в теплую кровь его же собственных фантазий.

— А я должна остановить вас и отправить обратно, в преисподнюю, — произнесла Джоун чеканя слова и удивляясь своей храбрости.

— Дитя мое, все твои начинания заранее обречены на провал. Тебе ничего не удастся сделать против меня. Я демон! Властелин сектора Шакала! А кто ты? Ничтожный червяк, который грызет яблоко земли. Ты даже не властна над собой, чтобы повелевать другими. Ты — никто. Тебя даже нет. Так что лучше сдайся, иначе твои мучения будут невыносимы.

Джоун выхватила из кармана шкатулку и, держа ее перед собой, спросила:

— Что ты на это скажешь, «Властелин»?

— Отдай ее мне, — демон протянул руку. — И я освобожу тебя от будущего. Подумай, что принесет оно тебе? Ты будешь страдать пять лет и в сорок два умрешь от рака. Я уже сейчас вижу, как он съедает твои внутренности, но пока ты этого не чувствуешь.

— Мне не надо твоих лживых предсказаний. Освободи лучше от прошлого себя.

— Прекрати, Джоун, — взбесился кенобит. — Умри! Пока ты сможешь сделать это быстро!

— Попробуй поймать меня, ублюдок, мать твою!

Джоун выскользнула в приоткрытую щель и бросилась вниз, перепрыгивая через ступеньки.

— Ах, какая она храбрая, — усмехнулся демон. — Ну ладно. Прекрасно! Ты у меня будешь истекать кровью. Мне будет приятно сделать так, чтобы ты и сама наслаждалась этим!

Джоун выскочила на улицу, толкнув полицейского у входа и побежала по мостовой. Полисмен узнал ее и недоуменно посмотрел вслед, удивившись, как ей удалось проникнуть в котельную, но преследовать не стал, не решаясь покинуть свой пост. «Ничего, — подумал он, — в случае необходимости, я запомнил фамилию и ее быстро найдут, при желании».

Дождь уже кончился. Только небольшие лужи возвещали, что он был, да палая листва удерживала на себе капельки влаги. Но небо еще хмурилось, предупреждая, что это еще не все. Джоун, тяжело дыша, неслась по дороге, не зная конечной цели, и сжимала в побелевших пальцах квадратную коробочку со сверкающими линиями на поверхности.

Чудовищный взрыв за спиной содрогнул воздух. Джоун обернулась: «Бойлерная» полыхала, объятая пламенем. Огромная витрина «Отари» треснула и упала, перерезав пополам случайного прохожего. Черный дым устремился вверх, стараясь затмить излучающий свет огонь. Длинные тонкие языки лизали сумрачное небо, по которому пронеслась густая сеть электрических разрядов, потонувших во времени. Полисмен на локтях отползал от пожарища, подтягивая свое безногое тело. Направляющийся прямо на Джоун автомобиль, круто повернул, сталкиваясь с фонарным столбом. Бетон дал излом, заваливаясь на дорогу, но запутался в проводах. Под его тяжестью нити лопнули, и столб рухнул на машину, сминая железную крышу. Провода, замкнувшись, упали на капот. По корпусу прошел высоковольтный ток, оплавляя места соприкосновения. Водитель подскочил и, наполовину обгоревший, скончался от остановки сердца. Взрыв подбросил автомобиль в воздух, где он перевернулся и упал на землю, охваченный огнем. Пламя засияло, подбираясь к покрышкам. Хлопья копоти закружились едкой спиралью и покрыли все вокруг черной сажей. Лед кипел в огне, пытаясь уравновесить силы и, частично, превращался в плотные облака пара. Вода выплескивалась сквозь пепел, стекая на мягкий асфальт и, собираясь ручейками, образовала большой поток, двинувшийся на Джоун. Оголенные контакты, выдав искрящийся сноп, плюхнулись в жидкость, делая ее носителем электричества. Джоун побежала, но волна перемещалась быстрее, плавно преодолевая преграды. Вот она уже в метре от нее: струится по камням и несет в себе смерть. И не только смерть, но и весь ужас ада, который следует за ней. Через секунду она захлестнет ноги… Резиновые подошвы сапог еще выдерживают убийственное напряжение. Мгновение… и все будет кончено. Изловчившись, Джоун прыгнула на выкрашенный ствол небольшого дерева, обхватив его руками и ногами. Вода прошла мимо, окатив девушку градом безобидных брызг. Они оторвались от общей массы и вернулись обратно, вновь становясь опасными.

Джоун соскочила на дорогу, наступив на сухой участок. Пролетевший мимо лазерный диск чуть не отбросил ее в открытый канализационный люк. Она подняла голову. Сердце замерло при виде двух чудовищ, двигающихся в ее направлении и материализовавшихся из пунктирного сияния. Один из них поднял руку и вытащил из раскроенной на части головы круглую пластину. Послышался свист, и она пролетела рядом с Джоун, обдав еле ощутимым ветерком. Врезавшись в стену, диск застрял между цементом, скрепляющим кирпичи, и сверкнул выгравированными на нем цифрами и буквами.

— Посмотри, что ты сделала со мной, сука, — произнес другой пришелец, из неровной лысой головы которого выступал объектив кинокамеры. — Ты видишь?

— Даг, — жалобно залепетала Джоун, отбегая назад. — Это не я! Нет!

Выходцы из ада следовали за ней, и ад следовал за ними…

— Эй, малютка, ты куда? — спросил неизвестно откуда выскочивший молодой волосатый парень в кожанке поверх полосатой тельняшки.

— Беги! Беги отсюда! — закричала Джоун, скрываясь от кенобитов.

— Куда? Зачем? — удивился парень, явно накачавшийся наркотиками и не понимающий, что происходит. — В чем дело?

Мертвый Даг схватил его за шиворот и приподнял над землей.

— Какого дья…

Но договорить он не успел. Объектив выдвинулся из правого глаза Дага и с чудовищной силой пробил черепную коробку парня, выйдя с другой стороны и снимая разворачивающиеся события.

— Теперь ты готова к своему крупному репортажу, Джоун, — засмеялся Даг, — Джей, покажи ей…

Монро вытянул новый диск, украшавший его голову, и метнул его в Джоун. Она увернулась, пытаясь уйти от кошмара, навалившегося на нее. Где-то вдалеке заревела полицейская сирена. Но что она может сделать, если мир превратился в хаос? Из окон домов вырывались клубы дыма и огня. Все кругом полыхало, отравляя атмосферу ядовитым газом. День сменился ночью, а вечер стал утром. Все перемешалось, как в колоде карт, сдаваемой шулером. Что выпадет тебе на этот раз? Туз? Хорошо, тогда у судьбы будет джокер.

Показался третий демон с обгорелым, обмотанным колючей проволокой, лицом. Острые стальные шипы впивались в кожу, прорывая черные струпья ран. В руках он нес автомобильную канистру для бензина, которым обрызгивал все, что попадалось на пути.

Джоун устремилась на звук сирены, ревущей за поворотом. На улицу выскочили две машины и остановились, повернув корпуса перпендикулярно к проезжей части.

— Девушка, — громыхнул мегафон, — отойдите в сторону и уходите подальше из этого места.

— Их нельзя остановить! — задыхаясь крикнула Джоун.

— Take it easy. Успокойтесь, — спокойно ответила ей женщина в полицейской форме, заряжая автоматическую винтовку с оптической трубой.

— Они — не люди! — пыталась убедить их Джоун. — Уезжайте!

— Не стоит так волноваться за нас.

— Да будет с вами Бог!

Два автоматчика приготовились вести прицельную стрельбу.

— Не двигаться, полиция! — воззвал мегафон, заглушая все посторонние звуки.

На кенобитов это не произвело впечатления, и они приближались, помахивая при ходьбе руками.

— Огонь! — скомандовал старший по званию.

Автоматчики нажали на спуск, длинной очередью чуть отбросив демонов в сторону. Хлопки же винтовочных выстрелов вообще не причинили тем ни малейшего вреда.

— Спасайтесь! — ухватилась Джоун за плечо женщины.

— Ты еще здесь? Иди…

Начисто срезанная голова ее покатилась по тротуару. Новый залп вновь немного остановил кенобитов, но пули, врезающиеся в их тела, не приносили каких бы то ни было видимых изменений в их высокую организацию. Брошенная бывшим водителем бутылка ударилась о капот и разбилась, разливая содержимое.

— Это бензин! — догадался автоматчик и тут же получил удар от проникшего в его грудь очередного СР.

— Неплохой кадр, — позабавился Даг, зафиксировав событие на кинопленку.

Джоун бросилась бежать, не дожидаясь, пока прошитый проволокой обгорелый демон выхлестнет из своего рта огненный столб. Когда она уже была на приличном расстоянии, обе машины, перекувырнувшись, разом взорвались. Одна из них упала на козырек какого-то небольшого магазина и, проломив крышу, обрушилась на мостовую, подминая под себя горящие тела полицейских. Земля загудела под ногами в ответ на навалившуюся на нее тяжесть. Джоун устремилась вперед, выискивая глазами возможное убежище и проклиная себя, что вообще ввязалась в это дело. Выбор пал на одиноко стоящий костел, выстроенный из древних шероховатых камней.

Толкнув железные створки, Джоун встретила священника, спешащего ей навстречу.

Он был несколько озадачен шумом на улице, но полагал, что человеку духовного сана не следует особо интересоваться мирскими делами. Бог все видит и защитит свою духовную обитель.

Стараясь сохранять спокойствие, присущее церковнослужителю, он обратился к Джоун, изобразив понимание на выбритом до синевы лице.

— Я отец Харвас, — представился он. — Дитя мое, в чем дело. Что тревожит тебя?

— С ними нельзя ничего сделать! — пожаловалась Джоун, из последних сил держа себя в руках.

— С кем ничего нельзя сделать? — осведомился отец Харвас и предложил ей покаяние.

— Мне не надо каяться!

— Это тебе только кажется, что не надо, а когда очистишь свою душу, поймешь, что тебе стало легче.

— Черт возьми! Ты оторви свою задницу и посмотри, что делается на улице. Ад наступает. Демоны заполнили город.

— Демоны? — сочувственно переспросил священник, считая ее не совсем здоровой. — На самом деле их не существует. Они были придуманы, чтобы более наглядно показать проявления зла и низость плохих поступков. Это — метафора…

— Так значит вот, кто их создал — вскипела Джоун. — Вы веками создавали монстров, чтобы укрепить свою религию!

— Нет, дитя мое, это не так. Метафора позволила людям сбросить с себя невежество и повернуться к истинному Богу.

Уступая порыву ветра, металлические двери церкви распахнулись. Цветные витражи вылетели из окон, разбиваясь на мелкие кусочки, но пламя зажженных по углам свечей осталось незыблемым. Священник взглянул в проем открытых дверей и не поверил своим глазам: в ореоле огня возвышалась могучая фигура в распахнутом развевающемся плаще. Его голова была покрыта сетью порезов с вогнанными в их перекрестья гвоздями. Белое лицо кривилось в безобразной улыбке.

— Метафора? — толкнув монаха произнесла Джоун. — Тогда что это, мать твою!

Отец Харвас ухватился рукой за большой нагрудный крест и выставил его вперед.

— Как ты смеешь, исчадие ада, врываться в храм Божий! Во имя Отца, Сына и Святого духа, убирайся откуда пришел! — смело сказал он. — Господи, защити нас от лукавого!

Демон захохотал, наступая на него. Крест в руках святого отца потеплел и стал жечь пальцы. Он чуть ослабил руку, но распятие уже разогрелось до красноты. Запах горелого мяса поднимался с ладони. Концы креста оплавились, падая жидкими блестящими каплями на руку и выжигали на ней круглые отверстия. С криком святой отец разжал кулак, срывая крест с шеи и бросая на пол, где он вскоре превратился в застывшую лужицу серебра.

— Не трогай больше свои железные палки, — пояснил кенобит, отстраняя его со своего пути.

Зажав обожженную кисть с почерневшей на ней кожей, священник посторонился, пропуская демона к алтарю. Кенобит сплюнул на образ Божьей Матери и взошел на престол. Скинув стоящий посередине напрестольный крест на четырехгранной ножке, он вытащил из своей головы длинный, поржавевший гвоздь и медленно пронзил им свою ладонь. Второй гвоздь вытянул из головы мерзкого слизняка, который серо-зеленым студнем упал на Библию. Раскинув в стороны руки с ранами, как у Христа, демон от души рассмеялся:

— Я путь к спасению. Поклонитесь мне и узрите Царствие Небесное. Смиритесь со своей участью, и попадете в места райские… Так учил вас Господь?

— Ты будешь гореть в аду за это, — стиснув зубы от боли и бешенства, крикнул священник, с ненавистью смотря на богохульствующего кенобита, который после его слов захохотал еще громче.

— Гореть в аду… Какое ограниченное воображение. Гореть в аду — будешь ты, а я буду лить масло на твое тело, чтобы оно не подгорело на прутьях. Смотри!

Демон бросил взгляд на потолок, на котором тут же спроецировались картины ада, выходящие из его бездонных глаз:

Красноватое небо, чуть подернутое дымкой испарений от каменных строений лабиринта. Ячейки памяти и сознания, сложенные из огромных заплесневевших глыб, вытянутых в изгибающуюся вверх дугу. И над всем этим гигантский узорчатый куб, кружащийся в небе. Миллионы стонов в ограниченном ярусами пространстве создают, как ни странно, покой и тишину. Она охватывает весь лабиринт, устремляется в неизведанные пределы космоса и возвращается обратно, проделав многовековой путь по бескрайним просторам Вселенной.

— Это мой мир! — воскликнул кенобит. — Жар огня и холод льда, борясь друг с другом за выживание, создали платформу, а вы посеяли на ней эти своды неудовлетворенных мечтаний. Мой мир — это естество, простирающееся до самых далеких звезд и туманностей. Он летит вперед и замыкается сам в себе. А вот, что ждет вас…

Картинка изменилась, сфокусировавшись на заброшенном кладбище с едва выступающими из земли могилами. Стая воронов хлопала крыльями и каркала в поисках добычи.

— Вы будете гнить здесь!

Увеличившись, изображение выхватило надпись на одной из гранитных плит: «Дж. Соммервиль».

— Прошло сто лет, — комментировал демон. Надгробье стало крениться вбок, пока не завалилось на могилу. Деревца зачахли, наклоняясь к земле.

— Еще сто, — продолжал он.

На месте бывших могил не осталось ничего, что говорило бы о погребенных на этом месте бренных останках. Зеленая трава, вскормленная телами умерших, пробивалась из земли, скрывая от людских глаз бывшее кладбище.

— Хватит! — крикнула Джоун.

— Отчего же? — спросил кенобит. — Смею тебя заверить, что на твоих костях будут выстроены дома. Собачки, да и люди тоже, будут справлять свою нужду прямо тебе в лицо. Ты почувствуешь это, если не примешь моего Бога, мою религию! Я сделаю вечным все человечество. Открою двери в его желания и допущу к познанию Истины и Великого Блаженства.

— Ты все врешь! — твердо вымолвил отец Харвас. — Ты Антихрист!

— Нет, я не Антихрист, — спускаясь с престола, произнес демон. — Но если ты так хочешь, я буду им в твоих глазах. И не только им, а и самим мессией.

Кенобит воткнул себе в грудь два пальца, вытаскивая гнилой кусок мяса, покрытый белыми шевелящимися червями. Подойдя к монаху, он схватил его за глазные впадины и заставил открыть рот.

— Это плоть моя. Это кровь моя, — усмехаясь, сказал он, глядя в обезумевшие глаза священника и кладя ему на язык кусок своего тела. — Приди на мою Тайную Вечерню, и я открою путь к познанию разума… Ну, глотай!

— Эй ты, — обратилась к демону Джоун, показывая тибетскую шкатулку. — Иди сюда и оставь его в покое! Забери… Ведь это тебе нужно!

Кенобит выпустил из своих окровавленных рук священника, которого тут же вывернуло наизнанку, и шурша рукавом, протянул руку в ожидании дара.

— Дай ее мне. Я сделаю тебя бессмертной… Такой же, как я. Ты будешь управлять чужими жизнями и страданиями. Тебе будет подвластен весь мир, и все люди придут поклониться тебе, как новой Марии Магдалине. Я увенчаю тебя звездным нимбом и дам в твои руки Верховный Скипетр яруса.

— Мне не нужно этого, выродок! — гневно произнесла Джоун и, быстро преодолев расстояние, отделяющее ее от входа, скрылась за открытыми дверями церкви.

— Очень трудно убежать от меня, девочка. Рано или поздно наши дороги пересекутся.

Джоун без оглядки мчалась по полыхающей улице, усеянной трупами мужчин и женщин, умерших в страшных мучениях.

«Что будет со мной? — бился в голове вопрос. — Смогу ли я уничтожить зло, вылезшее из потустороннего мира?»

«Только безусловная вера и самопожертвование помогут тебе сделать это. В руках у тебя ключ к вратам ада. Проведи его через них и навсегда запри замок. Ты сможешь это. И да поможет тебе Иисус», — туманно проплыло чье-то пророчество.

«Но как, как это сделать? Как провести его через окно?» — воззвала Джоун к невидимому прорицателю, но он молчал. Лишь мощная волна далеких слез и стенаний заставила бежать Джоун по направлению к своему дому, сквозь огонь и воду.

Казалось, скованные друг с другом вечной мерзлотой, проносились мимо торговые палатки и автобусы, застрявшие в невиданных ледяных торосах. Рядом свирепствовало пламя, охватывая заброшенные постройки и кроны деревьев. Огонь подступал ко льду, растапливая его и обращая в пар. Пар поднимался вверх и окутывал костры, превращая их в ледяные глыбы. Солнца не было видно из-за наполняющих воздух частиц пепла и гари. Лишь ветер иногда проделывал брешь в клубах мглы, через которую можно было увидеть холодное сумрачное небо Земли и край сидящего низко над горизонтом красного солнца, почти не испускающего тепла от термоядерных реакций в своих глубинах.

Джоун стало страшно. Ужас притуплял мышление и становился своего рода поводырем в жизни. Смерть подстерегала ее, пытаясь набросить прозрачный саван и погрузить в сладкую бездну сна. Что там, за чертой? Чернота тьмы или светлый день, полный радости и счастья? Демон предрекал первое… Но это лучше, чем ад. А лучше ли? Зачем нужна жизнь, если после нее — только смерть и полное забвение. Чтобы рожать и выращивать детей? Но это глупо — жить только ради этого. Это путь зверя. А человек? Его предназначение должно быть выше. Он разумен. Но в чем заключается его разум? Есть ли он? Господи, помоги мне разобраться в этих мыслях и спастись от стрел Дракона!

Могучий гром колокола обрушился на голову Джоун, сбивая и рассеивая ее мысли. Пред ее взором предстали два кенобита. Джоун резко остановилась и повернула назад. Еще двое подходили к ней с тыла. Среди них была и Терри. Ее остриженную наголо голову покрывала бижутерия, воткнутая прямо в кожу. Медная цепочка с облезшим серебряным покрытием, уходила в одно ухо и выходило из другого, зацепившись замком за щеку. В затылке торчали две вязальные спицы, проникающие в центры удовольствия.

— Теперь мне снятся сны! — темные глаза Терри с выщипанными ресницами смотрели на Джоун, из шеи у нее выдвинулась зажженная сигарета. — Ты даже не поверишь, какие сны мне снятся.

— Терри, бедная девочка! — сочувственно произнесла Джоун.

— Расслабься, крошка! — обращаясь к ней, молвил кенобит, в голове которого работала электромясорубка, перерабатывая ее содержимое. — Это лучше, чем секс.

— Я много узнал с недавних пор, — добавил Даг, щелкая кинокамерой вместо глаза. — Вначале я был недоволен, и так же, как и ты, сопротивлялся насилию над собой. Но Он вложил мне сюда, — Даг постучал по лысой голове, — разум. Познание мира и радость быть неотъемлемой его частью. Никаких догм и законов во Вселенной нет. Они существуют только в нашем воображении и только в рамках, теперь уже только твоего, мира. Мы откроем границы реальностей, уничтожив условности материи. Все будет единым целым, подвластным всеобъемлющей энергии. Мы уравняем борьбу льда и пламени, что неизбежно повлечет за собой стирание пограничных реальностей и создаст Ничто, которое есть суть бесконечности времени и пространства.

— Постойте… — начала было Джоун, но прошитый колючей проволокой демон положил свою тяжелую руку ей на плечо, прерывая на полуслове.

— Мы поможем тебе скинуть с себя бремя жизни и стать жрицей Великого Познания Высших Неизвестных.

Джоун с испугом взглянула на Терри, ее явно не устраивала перспектива стать жрицей познания.

— Я не нравлюсь тебе? — заметив ее взгляд, спросила Терри. — Тем хуже для тебя. Тем более мучительным будет для тебя переход из одного состояния в другое. Ты видишь, я поумнела и теперь так далеко ушла в своем развитии, что между нашим пониманием друг друга лежит пропасть.

Терри провела по лицу Джоун неимоверно длинными, окрашенными в голубой цвет ногтями, заточенными, как грозные охотничьи ножи.

— Сейчас я не жрица. Сейчас я воительница, очищающая реальности от тупых созданий, вроде тебя. Но придет время, и я встану во главе созданного храма Сознания.

— Отпустите меня! — закричала Джоун, вырываясь из схвативших ее рук. — Я не хочу быть такой, как вы.

— Ты не понимаешь, что мы хотим тебе дать, — заглушая шум работающей мясорубки, прорычал демон. — Ты глупа в своем неведении. Ты не хочешь этого, как больной гангреной не хочет ампутации. У тебя заражен весь организм. Он отравлен неправильным пониманием вещей. Ты поймешь это, только умерев и восстав.

— Правильно. Это штучная, ручная работа, — подошел к ним демон с торчащими из черепа гвоздями. — Поиграйте. Массой мы займемся позже. Ты, Джоун, будешь страдать десятилетия, столетия… А это покажется тебе лишь сладостными поглаживаниями.

Демон, при жизни Джей Пи Монро, накинул на Джоун проволочную петлю и затянул скользящую удавку. Сталь врезалась в кожу, перехватив дыхание. Кровь ударила в мозг, застлав глаза красноватой дымкой тумана.

— Не надо было играть с нами, — продолжал кенобит, — ты только усугубила свои страдания. Обещаю тебе: переход будет страшным и продлится века. Ты постепенно познаешь Высших Неизвестных и рано или поздно станешь, как ты выражаешься, ублюдком из ада. Я, пожалуй, вставлю тебе в рот фотоаппарат, а голову продырявлю авторучками и карандашами, впрочем, я еще не решил. Может, потом придет идея поинтереснее. Согласись, это несколько банально. А может, врезать в твою пышную грудь пишущую машинку, чтобы она всегда была под рукой?

Джоун ослабла и уже больше не оказывала сопротивления обступившим ее демонам, которые вырывали на ее голове волосы и выщипывали брови. Рука ее разжалась, и из пальцев выскользнула, со стуком упав на дорогу шкатулка. Ударившись, она выпустила из себя несколько сверкающих импульсов. Холодный голубой свет, концентрируясь в паутинообразные нити, пробежал по ее бокам и застыл в середине.

— Caput Mortnum, impepet tibi Dominus per vivum et devotum sеrpentem!.. — под заунывные звуки флейты и волынки отозвался голос из далеких недр сознания. Демоны выпустили свою жертву и она, хрипя и кашляя, повалилась на тротуар, прижимая одну руку к горлу, а другой шаря вокруг себя в поисках шкатулки. Перед глазами непрерывно шли яркие круги, мешающие увидеть, что шкатулка пришла в движение, выдвинув из себя пятигранный стержень, залитый ослепительным светом.

— Господи, помоги мне! — С хрипом выдавила Джоун и, наконец, нащупала шкатулку.

Кенобиты, как завороженные, смотрели на нее, ничего не предпринимая.

— Ну, долго вы будете на нее пялиться! — прикрикнул на них первый пришедший в себя демон и устремился к Джоун.

Но было поздно. Середина шкатулки выбросила энергозвезду, пять лучей которой пронзили тела кенобитов, покрывая их кружевами молний и электрических разрядов. Звезда расслоилась, превращаясь в пентаграмму. Лучи со свистом разомкнулись, сходясь вместе в другом измерении и увлекая за собой демонов. Их лики сделались зыбкими и полупрозрачными, пока не исчезли совсем. Огненный пунктир какое-то время еще удерживал их силуэты, но вскоре он также разбился на световые блики, которые развеялись в окружающем пространстве. Проделав разнообразные ломаные линии, луч сложился в три куба, выходящих из одной общей точки. Два сверху и один снизу образовали еще один парадоксальный куб по центру. Джоун оказалась заключенной внутри него. Стенки уплотнились, делаясь прозрачным, но уже материальным объектом. Получилось так, что Джоун сидела на верхней стороне одного куба, а за спиной расположились боковые стенки двух других. Неожиданно они вывернулись, создавая центральный кубик и Джоун с чудовищной скоростью выбросило вперед, в черную дыру, образовавшуюся в результате излома пространства. Все произошло столь стремительно, что она ничего не успела сделать. Это не было похоже на полет, но в то же время она не чувствовала тяжести своего тела, подобно космонавту на орбитальной станции. Ее просто вырвало из этого мира, переместив в другую реальность. В глаза ударил свет, который показался невероятно ярким после нескольких секунд кромешной, как будто живой, темноты. Джоун прищурилась и тупо посмотрела по сторонам. Выжженная трава, окопы, трупы, запах пороха и дыма… Джоун прикрыла веки, соображая, что с ней произошло. Голова болела, глухими ударами отдаваясь в висках, шея ныла от недавней удавки.

— Черт! — Джоун поднялась на ноги, подобрав сложенную коробочку шкатулки. — Если я не сошла с ума от всего этого, то где-то здесь должен быть Симплтон.

— Эй! — крикнула она, но громкого призыва не получилось.

Убрав со лба грязные слипшиеся волосы, она побрела по полю, расстегивая от жары молнию на своей куртке и поднимая тучи песка и пыли.

«Искупаться бы в ледяной воде. Или хотя бы попить!» — подумала Джоун осматриваясь, но ничего похожего на источник поблизости не увидела. Только в отдалении возвышалось что-то похожее на небольшой перелесок. Туда и направилась Джоун, обмахиваясь шарфом и шаркая ногами, обутыми в теплые осенние сапоги. Она уже ничему не удивлялась в этом безумном круговороте. Она больше не задавала себе вопросов: кто такой Бог; зачем нужна жизнь; что ждет нас после смерти, а просто размышляла о том, кончится все это, наконец, или ей суждено постоянно вести борьбу за все человечество. Не найдя ответа, Джоун упростила задачу: попадет ли она когда-нибудь домой, если он только еще существует, и поверит ли ей кто-нибудь после возвращения? Не решив и этого вопроса, она пожала плечами и постаралась больше ни о чем не думать. Тем более, что разложить все по полочкам у нее в данный момент не получалось.

Подняв с земли две отстрелянные гильзы, Джоун ускорила шаг, поигрывая ими в одной руке и стараясь отвлечься от боли в голове. Но мысли упорно не желали оставлять ее бедную голову.

«Может, прочитать молитву?.. А я не знаю ни одной!»

Она рассмеялась и зациклилась на одной фразе, повторяя ее бесконечное множество раз: «Господи, спаси и сохрани!»