Восточный триллер

Глава 1

— Слушай, мне кажется, — я голубой.

— Это ты так пошутил?

— Да нет, какие к чёрту шутки. Понимаешь, вчера вечером я это понял.

— Ну-ну… Давно это у тебя?

— Наверное, с рождения. Говорят, генетический код…

— Давно переклинило, спрашиваю?

— Дай бог, чтобы переклинило. Ты хочешь понять, о чём я? Сам ничего не понимаю. Но знаю одно — мне нравятся женщины…

— Так бы и сказал, а то — «голубой».

— … до такой степени, что я хочу стать одной из них.

— Ого! Молодец! Ты не голубой, а просто дурак. Тебя к мужикам тянет?

— Упаси господи! Если бы я был женщиной, то только лесбиянкой.

— Просто ты, братан, давно не трахался. У тебя прёт тестостерон и переходит в эстроген.

— Это что такое?

— Недоказанный бред физиологии.

Помолчали. Первый нерешительно проговорил:

— Ты думаешь, я в порядке?

Второй ответил:

— Очень даже в порядке. Слишком в порядке. Крышу рвёт и другими путями. Это не самый худший, не переживай.

— Но ты, вот, любишь машины, насколько я знаю. Вообще на них помешанный.

— Ну?

— Но ты же не хочешь стать «Шевроле»?

Второй обернулся и уставился на говорившего. Заверил:

— Нет. Пока не хочу.

— Вот видишь.

— Послушай, если бы я был «Мерседесом», то я, может быть, и мечтал бы превратиться в «Шевроле», однако я — человек.

— Но ты же не хочешь стать бабой?

— Я хочу их трахать — что и делаю. А ты тоже, успокойся. Просто брат, ты немного жадный.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе мало бабу трахать, тебе хочется забрать себе и её внешность. Это сродни клептомании. Я не прав? Чего ты замолчал? Я не прав?

Серые клочья тумана посветлели. Рассвет. Провисла тишина. Но ненадолго.

— Вон она!

Двое лежали в засаде на холме в пригороде Дубровника, спрятавшись в густых кустах можжевельника. Вторые сутки они вели охоту на снайпера, — по оперативной информации женщина из Украины, — который уложил уже с дюжину целей.

— Вон она, сука, — сказал хрипло первый. — Ты смотри, — и, правда, сука. Надо же!

— Спокойно, спокойно…

Один из охотников пристально глядел в мощный цифровой бинокль. Второй уставился в прицел снайперской винтовки дальнего боя. Наводчик, с биноклем в руках, зашептал:

— Что там у тебя рисуется?

— Дальность тысяча сто четырнадцать. Поправок на смещение нет.

— Да, у меня тоже. Это точно она?

— По моему, да. Да, она. С ней винтовка.

Стрелок смотрел в визир оптического прицела на женщину, появившуюся в окне старого, заброшенного трёхэтажного здания. Она держала в руках винтовку и говорила по мобильному телефону.

— Витя, снимай, — тихо сказал наводчик.

Стрелок держал цель. Прошло десять секунд.

— Витя, снимай, — повторил командир.

Стрелок процедил сквозь зубы:

— Не могу. Баба всё-таки. Симпатичная стерва… Может всё-таки это не она?

— Эта сука вчера грохнула комбата. Ты забыл? Стреляй, падло…

В утренней тишине винтовка глухо ухнула. Пуля упруго помчалась к цели.

«Я на Крещатике. Да. Нет. Да. Это тот бутик, что ты говорила. Настя, ты обалдеешь какое платье! Вырезы — как у Мейдж Стронг! О-о-о! Этот козёл всё-таки со мной переспит! Да. Да. Да. Нет. Он из Техаса. Нет. Наш. Уехал после развала Союза. Как твоя работа? Я жду тебя! Дорогая, я скучаю и свихнусь от одиночества. Тебе привет от полковника. Он уже генерал. Нет, пока не пьет. Да ты права. Выпьет, и ещё как! Ха! Ало-о… Дорогая… Ало! Ты где пропала?»

Лето на Киев обвалилось внезапно и за пару дней о плохой погоде не осталось воспоминаний. Зацвели каштаны, сирень, черёмуха и раскрыли свои бутоны тюльпаны. В небе резвились ласточки, планировали стрижи и барражировали хмурые вороны. Запели свою затейливую песню скворцы. В наступившей жаре киевляне брели по липкому асфальту — кто в шортах и футболке, а кто всё ещё в тёплой куртке. Весна — она и в Киеве весна.

По Большой окружной дороге, на окраине города, нёсся автомобиль. За рулём сидел человек в форме генерала. На заднем сидении расположился молодой парень в куртке, куривший сигарету. Военный посмотрел в зеркало на пассажира. Сказал:

— Давай, рассказывай, как было на самом деле.

Пассажир потушил сигарету, кинул в окно и признался:

— Я всех выпустил.

— Мы в штабе так и так и думали.

— Сербы нас не любят. Считают, что мы продались американцам.

— Не мы, ты же знаешь.

— Я знаю, но их надо убедить. Слова ничего не значат. Поэтому я приказал снять блокаду города в нашей зоне. В результате все мои люди целы и есть продвижение в переговорах.

— Как среагировали американцы?

Ведут расследование.

— Генерал задумчиво смотрел перед собой. Спросил:

— Кто остался вместо тебя?

— Ковальский. Ему можно верить. Возьмите. — Пассажир протянул полковнику дискету. — Здесь все подробности операции. Мы выпустили всех, кто должен был уйти, и заняли прежние позиции.

Генерал помолчал, следя за дорогой. Взглянул на собеседника в зеркало.

— Я сразу догадался, что это ты подыграл им. Но догадаться мог не только я.

— Мне это понятно. Слово за вами. Я выполню любое ваше указание.

— Вылетай сегодня же обратно и изучи этот документ. — Протянул конверт.

— Мне принять командование?

— Ты его и не сдавал. — Генерал снова замолк. Повернул с кольцевой дороги в центр города. Сказал негромко:

— Придётся нанести удар. По американцам. Это и есть твоя новая задача.

— Реальный удар?

— Да, не виртуальный. С русскими согласовано. Всё остальное зависит от тебя. Выступите на стороне сербов и не оставите следов. С Дубровника надо снять блокаду. План в конверте. Вопросы есть?

— У американцев есть тактическое ядерное оружие.

— Придётся успеть нанести упреждающий удар, пан Серёжа. И не приведи господь, что-нибудь просочится во Львов. Тогда они с Донецком сцепятся окончательно. И не заезжай в Западный сектор. Тебя могут опознать в лицо. Там все поголовно на стороне НАТО.

— У меня там подруга. Почти жена.

— Говорю — не заезжай в Западный сектор Киева. Тебе понятно?

— Понял.

Водитель автомобиля закурил сигарету. Ворчливо сказал:

— И не выводи меня, майор. Ты допустил глупую ошибку, а теперь что-то говоришь о подруге из зоны НАТО.

— Она на стороне русских.

— Женщинам сложно верить. — Помолчал. Добавил:

— К утру тебя в Киеве быть не должно.

— Я все понял.

— Удар нанесёшь «Рапирой». Они в полном комплекте?

— Так точно.

— «Фаготов» хватает?

— Даже больше чем надо.

— Операция назначена на тринадцатое число. Это как раз пятница.

Не повезло американцам.

— Я тоже так думаю.

В овальном кабинете за столом из морёного дуба сидел хмурый не выспавшийся человек. Он думал о жизни. И мысли все ползли в зоне минуса. Дерьмо. Дерьмо, дерьмо. Да. Посмотрел на часы. Через двадцать минут совещание. Где собака? Пропала собака, чёрт её дери. Как можно пропасть на территории, где подсчитаны все мыши? Сидит в кустах, наверное. Да. Дерьмо. До конца срока ещё два года. Как бы дотянуть? Уйти уже нельзя, не та ситуация в стране. Нажал кнопку. Вбежал секретарь.

— Слушаю, господин президент.

— Где собака?

— Ищут, господин президент.

— Аль-Каида здесь не замешана?

— Выясняют, господин президент.

— Кто выясняет?

— Министр обороны.

— Почему он?

— ФБР отказалось заниматься этим вопросом.

— Принеси кофе.

— Слушаюсь, господин президент.

ФБР оборзело. Надо прощупать шефа. Собака, конечно мелочь, — но факт. Да.

Поднял трубку телефона и набрал номер. Ответили через пять секунд. Президент недовольно выговорил трубке:

— Сэр, я бы сказал «доброе утро», но у нас поздний вечер.

— Добрый вечер, Гарри.

— Как себя чувствует королева?

— Впала в маразм. Требует вывести войска.

— Я так и думал. И что?

— Ничего. Всё в порядке.

— У тебя есть новости по русскому лазеру?

— Есть. Агент наконец-то вышел на связь. Русские сбивают цели на Луне.

— Ты пошутил?

— Нет, Джордж. Шутить мы будем уже на пенсии. Какие, к чёрту, шутки? Они сожгли американский флаг, который поставила экспедиция «Апполон». Попали с первого раза. Тебе это ни о чём не говорит?

Американец помолчал. Сказал с расстановкой:

— К власти опять пришёл Сталин. И у него лазер. Мда… Это не есть хорошо.

— Это очень-очень не есть хорошо, Джордж. Что будем делать?

— Думать. Тебе это не пришло в голову?

— Французы уже надумали. И китайцы тоже.

— Посмотрим, чем это для них закончится. Всё решит сербский вопрос.

— Кстати, о сербах. Надеюсь, у тебя есть последние сводки? Они перешли в наступление.

— Пускай наступают — толку-то. Куда они с голыми руками на сабли.

— Да не говори, Гарри. Что-то там у них хорошо идёт дело. Тебе, я вижу, ещё не доложили.

— Что ты хочешь сказать?

— Блокада Дубровника рассеяна. И, вроде бы, у тебя потери. Мои дивизии успели отойти.

Президент схватил пачку сигарет и закурил. Пустил струю дыма и пробормотал:

— Нет, я пока не просматривал сводку.

— Так просмотри. — Англичанин позволил себе оттенок сарказма. — И спроси где твои гаубицы. Те гаубицы. Да уточни, что случилось с тактическими ракетами. По моим данным, у тебя большие потери — уничтожена вся ядерная тактика. Я тебе советовал — не суй в Югославию нейтронные снаряды. Это добром не кончится. Попугал? Хорошо, что взорвали, а не захватили. У меня руки чистые. Мои дивизии отошли без потерь и ничего в подарок сербам не оставили. А твои, Джордж? Ты хорошо поговори с генералом. Пусть он тебе правду скажет. И что-то там, по-моему, украинцы намутили. Может, они перешли на сторону русских? Порода то одна.

Американец нервно затянулся сигаретой.

— Я ценю твой чёрный юмор. Поговорим позже. — И швырнул трубкой о телефон. Вдавил кнопку. Вбежал секретарь. Хозяин кабинета со спокойным бешенством поинтересовался:

— Где последние сводки о положении в Сербии, Фредди?

— Забрала госсекретарь. Прямо у меня из рук вырвала. Сказала, что сама лично вам их передаст.

— Где она сейчас?

— В холле, господин президент.

— Позови её сюда, Фредди. — И проскрежетал: — Пожалуйста.

На киевском Подоле, в тихом скромном уголке, неподалёку от Контрактовой площади, в летнем павильоне кафе «Экспресс», сидели за столом несколько человек. Все местные, из этого района. Спрятавшись под большими зонтами от летнего солнца, подоляне спокойно валяли дурака. Никто не напился. Никто не подрался. Присутствовали: Саша Моня, Серёжа Парковщик, Дима Димедрол, Саша Длинный, Славик Француз и Вова Седой, вернувшийся из далёкой командировки. Спокойно пили пиво. Рассматривали проходивших мимо женщин. И ленивая тишина висела, как уютная мокрая тряпка на голове во время солнцепёка.

Моня, сонно жуя травинку, нарушил молчание:

— Слышали, Непал испытал нейтронную бомбу.

— Не Непал, а Индия, — уточнил Димедрол. — И это уже давно.

— Не гоните беса, — вставил Саша Длинный. — Это было не испытание, а нападение.

— На кого? — меланхолично спросил Седой.

— На Китай, — ответил Длинный. Но промахнулись. Ракета не долетела.

— Ох, и бред, — отвернулся в сторону Француз. — Ракета не может не долететь. Неужели не ясно?

— Так что, напали на Непал? — спросил Парковщик. — А, может быть, и правда ракета не долетела? Помнишь, наша на Бровары грохнулась? Тоже не долетела.

— Не путай ноты, — сказал Француз. — Та ракета долетела.

— Давай выпьем, — предложил Моня.

Никто не отказался. Разлили водку в пластмассовые стаканчики и молча выпили. К столику подошли двое.

— Глянь, Чернов и Стас объявились, — прокомментировал Моня. — Как стихи?

Оба считались коммерческими поэтами. Работали в рекламном агентстве. Сочиняли слоганы типа: «Не пей джин-тоник, а купи — „Панасоник“».

— Стихи в порядке, — ответил Чернов. — Слышали, что война начинается?

— Она уже год как начинается, — лениво проговорил Седой. — Присядь, Саша. Выпей. Война не волк, в лес не убежит.

— Да в Сербии… — эмоционально начал Чернов, но Седой силой усадил его за стол. Стас присел рядом. Закурил папиросу.

Полуденное солнце медленно ползло по небу. Разговор продолжался.

— У меня брат жены подарил нам интересную зверюшку, — включил новую тему Димедрол. — Апареа, называется. В Перу обитает. Траву жрёт круглые сутки. На мышь похожа, но без хвоста. Умная, однако, тварь. Даром, что почти мышь.

— Что за мышь такая? — поинтересовался Парковщик, одно время работавший ветеринарным врачом в зоопарке.

— Да… Как её… В желтую полоску. Ага! Морская свинка. Но воды боится!

— Господи, так бы и сказал, — снисходительным тоном профессионала, молвил Парковщик. А то — апареа! Интересная зверюшка! Ну, ты Дима, выдал текст.

— А вы знаете, как слово «подол» переводится с древне шумерского языка? — спросил Моня, выплюнув травинку и разминая сигарету.

— Ну? Удиви, — лениво ответил Седой.

— Жало пятнистого скорпиона. — И прикурил.

— Брешешь, Саша, — сказал Француз и уставился в небо, откинувшись в пластиковом кресле.

На столик медленно десантировался толстый мохнатый шмель и стал пить пиво из лужицы, пролитой Димедролом. Моня окинул насекомое взглядом, и вяло сказал:

— Клянусь. Жало пятнистого скорпиона! Поудоул — вот так звучит на шумерском языке.

— Что-то я не припоминаю такого вида, хотя объездил всю Азию, — вставил слово Парковщик. — Пятнистые скорпионы? Первый раз слышу. Простых, чёрных — сколько угодно. А вот пятнистых…

— Это очень редкий энтомологический вид. — Моня выпустил на шмеля дым сигареты. — На людей бросается. — Добавил: — И даже на быков.

— Ох Моня, Моня… Кошмар, какого выдумал скорпионища. Прямо сам Моня! — прокомментировал Длинный.

— А откуда ты это всё знаешь? — полюбопытствовал Димедрол, вынимая из пива шмеля и кидая его в цветочник.

— У меня бабка до пенсии преподавала в Киево-Могилянской академии. Она знает древне шумерский.

— Что бабка — что Моня, преподают оба, — сказал Седой. Поудоул! Ха! Ну, Саша, ты как отмочишь что-нибудь — хоть падай в лужу. Давай лучше выпьем.

Выпили.

— Говорят, в посольстве США можно сбить бабки с американцев, — проговорил Димедрол. — Они принимают стволы. Сто баксов ствол.

— Так иди сдай, — предложил Моня. — Я потом гляну, как ты эти баксы тратить будешь.

— А что? — оживился Парковщик. — С десяток обрезанных, никуда не годных, найти можно.

— Серёжа, — спокойно сказал Седой. — Там наши менты всё пишут на видеокамеру. Ты эти баксы до «Экспресса» не донесёшь.

К столику подошла симпатичная блондинка. Присела возле Седого.

— Познакомьтесь, — сказал тот, обращаясь ко всем. — Леся. Бывший работник посольства. Свой человек.

Седой разлил всем водку и снова выпили. Чернов и Стас попрощались и ушли. Леся поставила стаканчик и закурила. Сказала:

— Американцы дают лаве за русских.

— Как это — лаве за русских? — недоуменно спросил Француз.

— Двадцать долларов за информацию о гражданине России, прибывшем в Киев.

— Ого! — впечатлился Моня.

— Что — «ого», — повернулся к нему Седой.

— Да так, — ничего.

— А за двух? — спросил Длинный.

— А за двух — сорок. За трёх — шестьдесят, — доступно объяснила экс-работница посольства.

— А это не понты? — засомневался Француз.

Леся извлекла из сумочки листок бумаги и протянула его Французу. Тот пробежал его глазами.

— Правда, — сказал. И задумался.

— А за граждан Украины ничего не дают? — спросил Седой. — Я бы, вот, Моню сдал.

Выпили ещё. Закурили.

— Американцы включили не ту тему, — рассудил Длинный. — Моя сестра — россиянка.

— Да не только одна твоя сестра, — сказал Седой.

Опять повисла тишина, липкая как жевательная резинка. Француз начал в пролившемся пиве рисовать каракули. К столику подошло несколько человек. Подоляне лениво подняли головы. Перед ними стоял американский патруль — трое негров и мексиканец. За спиной патруля маячил милиционер, отводивший глаза в сторону. Патруль молча смотрел на подолян. Те — на патруль.

— Ну и что? — спокойно спросил Седой. — Как наши бабы?

— Ду ю спик инглиш? — в ответ задал вопрос тощий американец, мексиканского происхождения и с нашивками капрала. Никто не проронил ни слова.

— Документы. Пожальюста, — выговорил тощий.

Документов ни у кого не оказалось.

— Прьошу прьойти сьо мной, — сказал капрал, ухватившись за свою винтовку.

— Это куда? — невозмутимо спросил Длинный.

Наш сержантик суетливо выскочил вперёд.

— Хлопцы! Да ну его в баню. Пройдёмте, вас отметят, снимут отпечатки пальцев и отпустят. Вы же свои, я вас даже в лицо знаю. Они ищут русских. Да не переживайте, уже почти весь Киев в компьютер занесли. Не вы первые…

— М-16, смотрится красиво, — а дерьмовый автомат, — сказал Моня, жуя травинку. — Слушай, камрад, вали на базу. Мы никуда не пойдём. Я в компьютер не хочу.

Американцы отступили на шаг и подняли оружие.

— Пожальюста, — угрожающе сузил глаза мексиканец и передёрнул затвор.

Придётся идти, — сказала Леся. — Они не любят шутить. Это не парни с улицы Хоревой.

— Фак'юкрейн шед, — проговорил сквозь зубы один из негров и выплюнул резинку.

— Я никуда не пойду, — упрямо продолжал гнуть свою линию Моня.

— Идём Саша, — сказал Седой. — Сидеть дороже обойдётся.

Все встали и двинулись к большому автомобилю, метрах в ста от «Экспресса». Моня шел последним и смотрел под ноги. Американцы двигались к патрульной машине метров в трёх позади. Это был бронированный автобус с маленькими окошками и большим бампером; колёса закрыты броне пластинами; на борту большая белая звезда в круге; надпись — USA army.

— Это не полиция. Это американский спецназ, — сказала Леся.

— Без разницы, — пробурчал Моня.

— Они двинутые, — добавила Леся.

Негры выставили свои М-16 и стояли не шевелясь. Тощий капрал командовал: «Вперьёд, вперьёд…»

— Вот, суки, — со спокойным злом сказал Седой.

— Хуже, — добавил Француз. — Это не суки, это — американские чурки. В Париже они у меня летали в ресторанах как мячики, а здесь — М-16. Вот, блин, времена!

— Ребята. Не надо их провоцировать, — тихо сказала Леся. — Я имела дело с американским спецназом. У них интеллект на уровне восьмилетнего ребёнка. С большим уровнем туда брать запрещено. С ними спорить — всё равно, что с крокодилами.

— А кто собирается спорить? — задиристо спросил Моня. Он брёл, держа руки в карманах. Отбросил ногой пустую банку из под пива. — Я и не собираюсь спорить. Эй, камрад, дай закурить!

Подошли к машине. Тощий капрал открыл дверь и махнул рукой: «Прьошу, май френдс».

Из «Экспресса» выбежали официантки и пялились на сцену интернирования граждан Подола. Одна крикнула: «Эй, чёрный! Правда, что у вас жопы белые?»

Парковщик залез в автобус. За ним стала забираться внутрь Леся. Что-то случилось с каблуком, — она нагнулась, и сняла туфель. Мексиканец шлёпнул её рукой по заду: «Пошльа, пошльа. Вперьёд!» И оскалил прокуренные, жёлтые зубы как у лошади.

— Эй, друг, не трогай бабу — повернулся к нему Седой. Все негры уставились на него, выставив стволы винтовок.

— Пушки уберите, чурки, — мрачно проговорил Вова, опытный в схватках ближнего боя. Капрал снова шлёпнул Лесю по заду, глядя на Седого и скалясь в лошадиной улыбке. Нервы у Вовы сдали. Он всей ладонью въехал мексиканцу в лицо, и тощий капрал грохнулся на спину и ударился головой об автобус. Один из спецназовцев вытащил наручники и кинулся к Седому. В этот момент Моня извлёк руки из карманов. На них блестели титановые кастеты. Меньше чем за пару секунд он успел нанести четыре удара. Двое чёрных упали. Третий в падении дал очередь из винтовки. Француз ударил его ногой по голове и выхватил М-16. Сержантик побелел и спрятался за столб. Моня быстро поднял американскую винтовку и, передёрнув затвор, прижал её к плечу, направив на капрала. Поднявшийся мексиканец успел первым нажать на спуск. Тяжёлая очередь дробью прогремела в летней тишине. Француз и Моня успели упасть, пули веером пронеслись над ними и выбили все стёкла небольшой рюмочной забегаловки, находившейся неподалёку. Все попадали на землю. Француз дал очередь из положения лёжа и всадил в мексиканца с десяток пуль. Бронежилет не помог. Моня ударил ногой в лицо поднимающегося негра, с квадратной челюстью, и одиночными выстрелами расстрелял всех троих американских солдат.

— Саша, мы влипли! — с тихим ужасом проговорил Седой.

Из автобуса выпрыгнул водитель, держа руки над головой. Он был в форме рядового армии США. Длинный подскочил к нему, забрал из кобуры американский кольт и махнул рукой в сторону: «Гоу, гоу!» Американец, спотыкаясь, побежал. «Быстро пошел вон», — взбешенно приказал Длинный нашему сержанту. Тот мигом исчез в переходе метро, потеряв на ходу фуражку.

— Все в машину! — крикнул Француз и вскочил за руль. Завёл двигатель. Вдали завыла сирена приближающихся патрульных машин. Очевидно, водитель успел передать по рации ситуацию на Подоле в районе кафе «Экспресс». Седой залез в автобус последним и захлопнул дверь. Бронированная машина рванула с места и, сбив ограждение, выехала на улицу Нижний Вал. И сразу же бампером сбила подъезжавший полицейский «Форд». От удара машина стала на два колеса и врезалась в столб. Француз вывернул руль, и бронированный автобус помчался вперёд.

— По-моему, водитель сделал сообщение. Нас будут перехватывать, — сказал Седой.

— Уйдём, — спокойно ответил Француз. Мы дома. В Алжире я бывал и не в таких переплётах. Вот там — горячо. Уйдём, Вова.

— Дай бог, дай бог, — пробормотал Седой.

Машина выскочила на улицу Сагайдачного. Седой по мобильному телефону что-то кому-то говорил. Моня с Длинным и Парковщиком копались в углу салона. Открыли зелёный армейский ящик и вытащили пулемёт «Браунинг» с комплектом лент.

— Хороший ствол, — проговорил Моня. Он заправил ленту в пулемёт и передёрнул затвор.

— Что будет! Ой, что будет! — тихо причитала Леся.

— Будет драка, — спокойно сказал Моня. — Меня достали америкосы! Они меня достали! Нет, Седой. Они достали меня! Ты представляешь — черножопые на Подоле правят местных! Нет, они меня достали! Слава, гони к американскому посольству.

— Моня, успокойся. Какое посольство! Дай бог уйти живыми, — сквозь зубы проговорил Француз.

— А мне до фени! — бесился Моня. — Мне до фени! У нас четыре М-16, пулемёт и куча патронов. Мне — до фени.

— Успокойся, — сказал Седой. — Мне тоже до фени.

— И мне, — сказал Парковщик. — И ему тоже, — кивнул на Француза. — Да и ему не сомневаюсь, — ткнул пальцем в Длинного. Тот ответил:

— Мне ещё больше, чем до фени.

— А мне нет, — сказал Димедрол. — Но я — как все.

— Дайте мне оружие, — сказала Леся.

Моня протянул её армейский кольт. Сказал:

— Ты хоть сможешь выстрелить?

— Я бывший работник СБУ. Седой, наверное, не говорил. Но я — бывший, — уточняю.

— М-да… — сказал Француз, следя за дорогой.

Леся передёрнула затвор кольта и попросила запасные обоймы. Длинный покопался в ящике и протянул её четыре магазина по двадцать патронов.

Автобус проскочил Европейскую площадь и помчался по Крещатику в сторону Бессарабского рынка.

— Господи, вроде бы оторвались. Хвоста нет — проговорил Длинный и вытер пот со лба.

— Не спеши говорить гоп, — нервно сказал Парковщик. — Сглазишь.

Сглазил. Из улицы Прорезной выпрыгнул американский танк «Абрамс». Развернулся, свистя форсажем двигателя, зацепил «Мерседес», не успевший увернуться от бронированной громадины, и понёсся вслед автобусу с беглецами.

— Навели, всё таки, — зло сказал Седой. — Дай бог, чтобы успели те, кого я навел.

— Сейчас будет стрелять! — крикнула Леся.

Француз резко кинул машину в лево и в этот момент «Абрамс» выстрелил. Снаряд пронёсся в метре от машины и попал в здание торгового центра. Грохот разрыва, летящие осколки стекла и бетона вызвали панику на Крещатике. «Абрамс» выстрелил ещё раз — и опять мимо. Француз стал кидать автобус из стороны в сторону и передвигаться методом восьмёрки. Второй снаряд смертельным шквалом пронёсся в нескольких сантиметрах от автобуса и опять попал в торговый центр. Там начался пожар. Танк на всём ходу врезался в прижавшийся к обочине микроавтобус и тот, сломав ограждение, влетел в витрину универмага ЦУМ. В это мгновение со стороны бульвара Шевченко появилась чёрная «Мазда». Двери открылись — из машины появилась двое парней в чёрных очках. За одну секунду они вытащили из салона гранатомёты и, став на колено, нанесли огневой удар по «Абрамс». Кумулятивные гранаты белыми стрелами впились в цель. Танк взорвался. Детонировал боекомплект. От взрыва вылетели все стёкла Старого Крещатика. Стрелки бросили трубы, «Мазда» рванула с места и исчезла за поворотом.

Автобус, визжа тормозами, развернулся и сквозь дым горящего танка помчался в обратную сторону.

— Ты куда это? — крикнул Моня.

К речному порту, — зло проговорил Француз. — Там мой катер. Уйдём по воде.

На Европейской площади уже стояли две американские полицейские машины. Из-за них выглядывали стволы винтовок. Пули стали шлёпать по бортам. Лобовое стекло превратилось в дуршлаг. Длинный схватил пулемёт и сквозь стекло, в упор, выпустил всю ленту по полицейским машинам.

Американцы попадали на землю. Один автомобиль загорелся, второй отлетел в сторону, отброшенный бампером автобуса. Промчались Владимирский спуск и на пустынной Почтовой площади повернули в сторону причалов речного порта. Но дорога оказалась уже перекрыта. Затрещал пулемёт, пули смертельным дождём застучали по лёгкой броне автобуса. Несколько штук влетели в окно и горячими блинами, после рикошета, лежали на полу. Все упали и вжались в колючий американский коврик. Длинный высунул в окно пулемёт и стал стрелять. Салон наполнился пороховым дымом. Моня в выбитое стекло кинул две гранаты. Грохот разрывов и шквал осколков заставил блокирующие войска прекратить огонь. Француз развернул автобус в сторону моста метро и нажал на педаль газа до отказа. У Седого зазвонил телефон.

— Да, — хрипло крикнул в трубку.

— Это полковник Дубина. В конце Набережного шоссе вас ждёт блокпост.

— Я понял, спасибо, — сказал Седой и спрятал телефон. — Подгоняй автобус к станции метро, — сказал Французу. — Дальше пути нет — нас ждут. — Тот в ответ кивнул головой. С глухим детонированием винта над беглецами завис вертолёт. Это был не истребитель танков, а лёгкая, полицейская машина без тяжёлого вооружения. Пули стали бить по крыше автобуса. Моня взял у Длинного пулемёт и выпустил вверх ещё одну ленту — сто двадцать четыре патрона. Такого удара вертушка не выдержала. Она стала дымить, её начало кидать из стороны в сторону и за несколько секунд вертолёт рухнул в Днепр на глазах у толпы изумлённых рыбаков.

Француз подогнал автобус прямо к дверям метрополитена. Все выскочили наружу и устремились к входу. Вбежали внутрь под свист пуль. Метрах в пятистах неслись машины НАТО, стреляя на ходу. Шальная пуля чиркнула Парковщика по руке. Он бежал, зажав рану. Винтовка болталась за спиной. Бледный милиционер отшатнулся в сторону, увидев такую зверскую толпу с оружием. Выбежали на платформу, и в эту секунду подошёл поезд.