Вот Жизнь Вечная: Жития и чудесные видения святых Василия Нового и Григентия, архиепископа Эфиопского

В память вечную будет праведник2, — говорит царь и пророк Давид, а премудрый Соломон вторит: Память праведных с похвалами3. Я же, ничтожный и недостойный, бессильный восхвалить праведного Василия собственными своими силами, начинаю изложение равноангельского жития сего блаженного. Желая начать это чудесное и достохвальное повествование, страшусь и трепещу, сознавая свое неумение. Впрочем, опасаясь быть осужденным подобно тому, кто сокрыл талант, данный Господом его, дерзаю на это, чтобы не остались скрыты чудеса преподобного, а те, кому надлежит, получили пользу.

Начиная рассказ, боюсь, как бы, взявшись за такое дело, не снискать мне, недостойному, вместо похвалы осуждение. Ведь если, как говорит Соломон, некоторые люди разумных и мудрых принимают за дурных4, что же скажут обо мне, простеце и грешнике? Впрочем, хорошо понимаю, что всякая боголюбивая душа простит мне мою необразованность и неученость. Поэтому не должен я оставлять нерассказанной и необъявленной заповедь святого отца. Тех же, кто осудит меня, да простит Бог. Итак, отселе начну повествование, надеясь и уповая на ваши молитвы. Поскольку и Богу угодно, чтобы каждый говорил по своей способности, как может. Ведь даже опытный ритор не смог бы достойно рассказать о добродетелях и подвигах этого божественного отца — тем более я, неуч и невежда.

О рождении святого Василия, о том, где и как он был воспитан и стал монахом, я не смог найти ничего, так как никто не рассказывал мне об этом. Сам же он никогда не говорил о себе, всегда стараясь скрыть свои добрые дела из присущего ему смирения, великого и чудесного. Однако он был таким человеком, что не мог укрыться и утаиться, ибо прославил Бог раба Своего, как говорит пророк от лица Божия: Я прославлю прославляющих Меня5.

Итак, начнем же рассказ.

Допрос у Самоны

Царь Василий Македонянин6 имел четырех сыновей: Константина, Льва, Стефана и Александра. Константин умер молодым, а Стефан стал Патриархом Константинопольским7. Он был добродетельным и святым человеком, но недолго был первосвятителем, потому что из-за частого приема лекарств, прописанных врачами от мучившей его с детства сердечной болезни, повредил желудок, сильно исхудал и умер. Отец его Василий стал царем после того, как убил предыдущего царя Михаила.8 Этот Михаил перед своей смертью сказал ему с укоризной: «Что я тебе сделал и чем обидел тебя, Василий, что ты убил меня так безжалостно?» — и скончался. Воцарился же Василий. А после его смерти царскую власть приняли его сыновья Лев и Александр9.

На десятом году их правления10 были посланы ими в восточные провинции империи по какому-то поручению два магистриана11. По пути в каких-то непроходимых горах они встретили нашего святого, вид которого был весьма диким, так как он жил в горах на подножном корму. Заподозрив в нем лазутчика, они, соскочив с коней, подбежали к нему и схватили, чтобы отвезти в Константинополь.

Вернувшись в столицу, они направились во дворец к царям, а святого передали царскому сановнику патрикию12 Самоне13, родом арабу, для выяснения его личности, имени и происхождения. Самона забрал его в свой дом, там уселся он с важным и самодовольным видом — ибо был молод, именит и кичился своим богатством — и велел тотчас привести святого. Тот, когда вошел, встал перед ним с бесстрашным видом и не преклонил колен, чтобы поклониться ему — как полагалось делать перед вельможами и царями. Самона из-за этого сильно разозлился и сказал ему:

— Скажи мне, кто ты, откуда и как тебя зовут.

Святой ответа не дал ему14, но спокойно стоял и смотрел на него кротким взглядом. Самона опять сказал ему:

— Скажи нам, кто ты такой, потому что те, кто привели тебя, утверждают, что ты лазутчик.

Святой ответил ему:

— Лучше ты сам скажи, кто ты и откуда.

Самона сказал:

— Здесь мы задаем вопросы! Тебя не касается, кто я. Но если ты так хочешь знать, я — Самона, патрикий и паракимомен15 царствующих римских самодержцев. Так скажи теперь и ты, кто ты, откуда и чем занимаешься.

Святой сказал ему:

— Я — странник, один из тех, кто обитает на земле.

Самона сказал

— Значит, верно говорят, что ты лазутчик и явился, чтобы шпионить за Римским государством!16

Святой же ничего не отвечал, хотя присутствовавшие всячески принуждали его сказать, кто он, и хранил молчание. Самона приказал сечь его свежими каштановыми прутьями и сухими воловьими жилами. Затем принесли и другие орудия пыток, чтобы он, видя это, испугался и признался, кто он и откуда. Но когда патрикий увидел, что и это его не сломило, он приказал распластать его по земле и нещадно сечь, в то время как глашатай говорил ему: «Скажи, кто ты, и будешь освобожден от ударов и многих пыток». Однако преподобный ничего не отвечал, но мужественно терпел, пока не оставили его жизненные силы. Когда он остался лежать, как бездыханный труп, его бросили в темницу, надеясь, что в конце концов он там умрет.

На следующий день дикий зверь Самона снова сел на высокий трон и приказал, если узник еще жив, привести его в чувство и доставить к нему. Отправившиеся за ним воины нашли святого в полном здравии вне темницы, хотя замок ее был цел. Изумившись, они спросили, как он выбрался. Блаженный, ничего не сказав, пошел с ними, чтобы предстать перед начальником. Некоторые же из слуг побежали известить Самону о происшедшем. Когда тот услышал о чуде, он очень изумился, но решил вместе со своими приближенными, что святой был чародеем. Когда тот пришел, он заявил ему:

— Сейчас я быстро выясню, что тут за волшебство!

И приказал бросить его наземь и беспощадно сечь, пока он не скажет, кто он есть и откуда. Так его бичевали, пока не израсходовали шесть прутьев. Блаженный же ничего не отвечал. Все удивлялись полному молчанию его и были поражены, а Самона сказал:

— Он гордится, думая, что победил нас своим молчанием. Но, клянусь здоровьем царей, я не позволю ему издеваться над нами!

И приказал пороть упрямца всю неделю, тремястами прутьями по триста ударов.

(Разумеется, нам следует иметь в виду, что святой Василий всю жизнь подвизался в пустынной местности, босой и нагой. И теперь, испытывая большие мучения, он не желал открывать свой подвиг, согласно словам: Пустъ левая рука твоя не знает, что делает правая17. Потому что тот, кто открывает свою доблесть и добро, которое творит, тот получает мзду от людей, но теряет вышнюю честь, ангельскую и архангельскую. А того, кто таит свою добродетель, но предпочитает молчать даже под бичами, Праведный Судия почтит как мученика, подобно блаженному Василию).

И вот, когда прошла эта неделя, во время которой святой добровольно претерпел столько зол, проклятый Самона опять воссел на трон и приказал доставить его к себе. И когда его привели, он в ярости взглянул на него, ибо был от природы вспыльчив, и сказал:

— Негодный человек, до каких пор ты будешь таить хитрость в сердце своем? Говори же наконец, кто ты и откуда!

Блаженный же сказал ему:

— Негодяями справедливо называют тех, кто, как ты, тайком творят дела содомские.

А был Самона красивым евнухом. Вспыхнув от гнева, он приказал связать святому руки за спиной, обвязать веревкой тело и правую ногу и подвесить вниз головой, пока не признается, кто он и откуда. И поскольку все, потеряв терпение, стали про себя молчаливо ругать Самону, он, запечатав дверь дома своим перстнем, жестоко и бесчеловечно оставил преподобного висеть так.

Когда же спустя три дня он пришел туда и открыл двери, он нашел его таким же, как и оставил, и изумился ясности лица его, как будто не претерпел он никакого вреда. И, приблизившись, сказал ему:

— Ну теперь-то скажи, кто ты и откуда, и я отвяжу тебя.

Но святой не ответил. Тогда Самона приказал, чтобы его опустили. И когда его развязали, он оказался цел и невредим, как будто бы не испытал никаких пыток. И все в изумлении поражались этому. Самона же снова сказал:

— Разве я не говорил вам, что он чародей? Поэтому и нога его ничуть не пострадала. Но я выясню его волшебство!

И велел позвать смотрителя зверинца. Когда тот пришел, Самона сказал ему:

— Назавтра подготовь самого свирепого льва, не давай ему сегодня ничего есть, и тогда посмотрим, победит ли он и его своим молчанием!

И вот на следующий день много народу собралось на зрелище. Привели зверя, который рычал от голода, и бросили ему святого на съедение. Но лев, увидев его, задрожал и, смиренно подойдя к святому, кротко улегся у его ног. Люди же, увидев это невероятное чудо, во весь голос возопили «Господи, помилуй!» и стали громко кричать: «Отпусти его как несправедливо оклеветанного!» Однако нечестивец Самона никак не мог уразуметь, что преподобный был избранным рабом Божиим, и остался слеп сердцем, хотя и видел, как святой треплет льва за ухо, приговаривая: «Смотрите, агнец!» Треклятый приказал ночью бросить преподобного в море, что и сделали слуги его глубокой ночью.

Спасение от утопления и переселение в дом Иоанна

Но не зря сказано: Будешь ли переходить через воды — Яс тобою; через реки ли — они не потопят тебя18, ибо хранит Господь души святых Своих19. Поэтому тотчас подплыли два дельфина, подхватили святого Василия на спину и вынесли к берегу в местности, именуемой Евдом (близ Константинополя). И тогда по воле Божией развязались путы с рук и ног его, и с рассветом он выбрался из моря и пошел в столицу. Но поскольку Золотые ворота еще были закрыты, он присел поблизости, дожидаясь, пока они откроются.

Пока святой сидел там, подошел какой-то больной человек и сел рядом немного отдохнуть, дрожа от бывшей у него лихорадки. Святой, увидев, что больному плохо, пододвинулся к нему и положил на него руку, призывая Бога излечить его. Тот, увидев, что так легко вылечился, изумился невероятному чуду и бросился в ноги преподобному, умоляя посетить дом его и не пренебречь его приглашением, хотя он и не достоин принимать у себя в доме посланника Божия. Преподобный послушал его и пошел вместе с излеченным им человеком. Когда они дошли до дома, было время обеденное; человек сказал жене, чтобы она накрыла стол; святой благословил, и они сели есть, благодаря Бога. Во время трапезы муж рассказал жене, как преподобный вылечил его именем Христовым и возложением рук своих. Та, услышав об этом чуде, окружила преподобного великим почтением; ее звали Елена, и была она женщина набожная, боголюбивая и очень почитавшая монахов. Особенно радовалась она, что святой согласился посетить ее дом. Вместе с мужем они стали просить его рассказать, откуда он и куда направляется. Святой сказал, что откуда он, говорить нет надобности, направляется же он на богомолье в обитель Нерукотворного Образа, который никто не писал, но запечатлела Сама Богородица, и хранится он до сих пор и творит божественные знамения для тех, кто стекается к нему с верой и благоговением. Но они упрашивали его сказать, кто он, и поэтому он сказал:

— Я тот, кого вчера Самона бросил в море, а Господь мой, Которому поклоняюсь от юности моей, Ему ведомым способом сохранил меня невредимым.

И поведал им о всех мучениях, которым подверг его жестокий и несправедливый Самона, о чем слышал весь город. Они попросили, не согласится ли он на всю жизнь остаться с ними, и святой дал согласие. Они приготовили для него светильник и отдельную келию, в которой он беспрестанно молился Богу.

Кто может описать слезы, которые проливал он всю ночь в молитве, совершавшиеся им поклоны и всенощное бдение? Ибо сон скорее мог охватить неусыпающие звезды, чем смежить веки святого. Столь велики были его кротость и безгневие, что его можно было уподобить второму Моисею или Давиду. Он был столь же непритворен и добронравен, как Иаков, и столь же незлобив, как Иов, милостив, как Авраам, и пребывал в глубокой бедности.

И вот, поселившись в доме Иоанна — так звали того человека, — святой Василий был словно второй Моисей у Иофора в земле Мадиамской20. И спустя немного дней к нему начали стекаться боголюбивые люди, великие и малые, и он назидал их духовно своими наставлениями. Некоторые приводили больных, с верою, и он лечил их одной молитвой и возложением рук. Другие поправлялись через несколько посещений, после чего он отпускал их. И поскольку имел он богатые дары Святого Духа, го о каждом знал, каковы деяния его и кто он такой, называл по имени даже тех, кою никогда не видел, многих он обличал за совершенные ими дурные дела и перед всеми открывал их злые помыслы, так что все, кто шли к нему, стыдились и каялись.

Он увещевал развратников и блудодеев, скупцов и скряг обличительными речами ск лонял к делам милосердия; колдунов и знахарей, как предавшихся сатане закоренелых грешников, отгонял от келли посохом, вынуждая отречься от богохульных занятий. От неверующих он совершенно отрекался, а надменных стыдил, называя порождениями ехидны. Но добродетельных и милосердных, богобоязненных и кротких сердцем почитал, встречал с радостным лицом и усаживал их рядом с собой — потому что, как мы сказали, ведал обо всех, кто приходил к нему, от Духа Святого, который обитал в нем.

О Константине Дуке

И вот, совершив за малое время множество чудес для жителей Константинополя, преподобный стал известен всем. Поэтому многие вельможи просили его помолиться за них и поселиться в принадлежащих им домах, но он не хотел менять место своего первоначального прибежища.

Вскоре скончался царь Лев, и царский скипетр перешел в руки его брата Александра. А через год с небольшим умер и он, оставив наследником сына своего брата Льва, Константина21, с матерью его Зоей; но поскольку Константин был еще мал, он назначил опекунами и регентами Патриарха Николая, магистра22 Иоанна Гариду и других, доверив им управление царством и охрану царской власти, чтобы кто-нибудь не захватил ее. И вот, после того, как им были поручены дела, в государстве начались всякие нестроения, а соседние варварские народы стали жестоко опустошать области империи, доходя до предместий столицы, потому что некому было прогнать их.

При таких обстоятельствах граждане восстали против Николая, говоря, что он не способен управлять, как следует; и тот решил написать Константину Дуке, который был в то время командующим в восточных областях империи, чтобы он прибыл и взял в руки царство. Было решено, что малолетний царь Константин Багрянородный23 останется во дворце, а Константин Дука, как самый храбрый из военачальников, станет его соправителем и выступит против варваров. Ведь он настолько ошеломлял врагов, что когда тех спрашивали, как это один человек побеждает и гонит их, они невольно признавались: «Когда он появляется в бою, нас разит огонь от доспехов его и жар от дыхания коня его повергает нас наземь». Сам же Константин, когда его спрашивали, откуда у него такой дар, не скрывая, отвечал: «В юности мне во сне явилась величественная Жена в багряных облачениях, у которой был огненный конь с огненными доспехами. Я невольно облачился в них и поскакал на коне, а Жена изрекла: “Все, кто будут хулить Бога и Сына Моего, будут таять, как воск, пред лицом твоим”. И, сказав это, исчезла». Таков был этот Константин Дука.

И вот правители государства написали Константину, предлагая царство. Но он ответил им, что не достоин такого высокого служения. Они повторно написали ему, что вся Римская держава желает его на царство. Но тот отвечал: «Неподобающе и несправедливо предлагаете вы мне царство вместо помазанника Божия, хотя и малолетнего. Никто не должен преступать клятву пред лицом Бога. Опасаюсь, как бы вы не задумали коварство, чтобы погубить меня». Прочтя это его послание, они поклялись страшными клятвами на Животворящем и Честном Древе Креста, что не замышляют ничего такого, в чем он их подозревает, а в подтверждение верности послали ему свои энколпии24. Доверившись им, он поехал в Константинополь, взяв с собой своих друзей. Прибыв в столицу на рассвете, он, чествуемый и прославляемый своими сторонниками, направился во дворец. Но в это время явилось дурное знамение, предвещавшее будущее кровопролитие и убийство: при ярком солнце на землю, словно из раковин-багряниц, полились кровавые капли.

Когда Патриарх Николай и все, кто были с ним, увидели, что Дука прибыл, они передумали и крепко заперли ворота царского дворца. Дука же расположился на ипподроме, и все вельможи и начальники стали провозглашать его царем. Те же, кто дружил со святым Василием, услышав от него за три дня до того о том, что произойдет кровопролитие, заперлись по домам и сохраняли спокойствие. А святой с того часа, как предузнал о том, что случится, не переставал рыдать и стенать.

Двое братьев, сыновья одного важного сановника, имевшие чин протоспафариев25, пришли к святому и стали спрашивать его, стоит ли им присоединиться к людям Дуки. Святой же сказал им: «Нет, дети мои, берегитесь, как бы вам не причинили великое зло: потому что один из вас будет убит, а другому отрежут нос и уши, и он едва избежит смерти». Они ослушались святого и претерпели все, что он предсказал. Потому что Дука, приняв роковое решение, уготовил дурную участь и самому себе, и своим сторонникам. Ибо следовало ему терпеливо ждать, перекрыв подвоз продовольствия, пока засевшие во дворце, теснимые голодом, сами не открыли бы ворота. Он же не сделал этого, но, посовещавшись со своими соратниками, решил прорваться во дворец через Медные ворота26. Разбив засовы и запоры, он взял со своих сторонников страшные клятвы, что они не пустят в ход ни мечи, ни копья, ни другое оружие, и войдут без боя. А если те, кто внутри, захотят убить их, да будут осуждены на Страшном Суде Христовом как поправшие данные клятвы и несправедливо развязавшие войну.

Сказав это, он направился к Медным воротам. Те же, кто были с царем, сейчас же собрали всех лучников и стали их обстреливать со стен. Люди Дуки стали говорить: «Разреши нам ответить им». Но он не позволял. Тогда один из лучников, поняв, где Дука, яростно натянул свой лук и ранил его в правый бок. Тот закричал: «Горе мне, несчастному, на беду я пришел сюда!» — и тотчас упал на землю. Остальные же, испугавшись, повернули вспять. А находившиеся внутри сильно приободрились и, схватив мечи, кинулись на них, открыв ворота. Первым был убит протостратор27 Дуки со многими другими, а затем и он сам. Убивали всех беспощадно, подкашивая, как колосья. Многие могли бы убежать, но все ворота города были быстро заперты. В конце концов были схвачены все, кто бежал, и никто из них не скрылся.

И вот все вельможи и патрикии, которые были с Дукой на ипподроме, были казнены на эшафоте, а другие были повешены за городскими стенами. Иных ослепили, иных высекли, иных отправили в ссылку. Великий город испытал в то время такие страдания, которых не бывало даже во время больших нашествий варваров и нечестивцев. Головы Дуки и его сына были отсечены и доставлены к Николаю и бывшим с ним, которые, признав их, дали убийцам большие награды. Но и тогда эти злосчастные не пресытились, но приказали градоначальнику бросить все тела убитых в море. Не сжалились они ни к своим единоверцам, ни к согражданам и сородичам, чтобы разрешить похоронить тела их. Но, как звери дикие, взвалили их на телеги, расчлененные, обнаженные и разрубленные на части, протащили по центральной улице посреди народа и, наконец, бросили в море, как собак.

Некоторые говорят, что убитых было больше трех тысяч, и никто не обнажал меча и копья из-за клятвы, данной Дуке. А о тех, кого повесили, многие достойные доверия люди свидетельствовали, что не раз видели, как к каждому из них спускались звезды с небес и светили до утра; так Бог указывал, что несправедливо было совершено убийство невиновных. Ибо когда Дука был убит, следовало отпустить прочих, которые не поднимали руки и не совершали насилия. Однако правители без милосердия пролили невинную кровь. Кара постигнет тех, кто сотворил это, и горе им в Страшный день Суда; ибо взыщет с них Господь за кровь братьев, пролитую от рук их.

Голову Дуки, надругавшись, приказали надеть на копье и носить по всему городу, чтобы образумить всех, кто возлагал на него надежды. Затем ее бросили в море вместе с туловищем. И хотя тело его было подвергнуто такому поруганию, душа его была принята в лоно Авраамово. Потому что, как мы сказали, он пришел на царство не как тиран, но на основании данных ему страшных клятв. Ведь и он мог начать войну или поджечь дворец и одержать победу. Но он не сделал этого, возлагая свое упование на Бога, за это он и снискал Царствие Небесное.

И на других правителях не было такого греха, какой был на пастыре овец словесных, Патриархе Николае — или, как кто-то прозвал его, Иттилае28. Как не совестно ему было открывать святое Евангелие своими запятнанными руками? Разве не слышал он слова евангельские: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец29? Но он поступил наоборот и сам заклал их. Лучше было бы звать его не пастырем, а наемником, поступающим, как гласит Евангелие: А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит30.

Все это рассказал я вам, братия, чтобы вы ясно узнали пророческий дар преподобного отца нашего Василия, так что он будущие события предрекал своим ученикам так, как будто они уже произошли.

Саронит, коварный злоумышленник

Во дни царя Романа31 его зять, по имени Саронит, обладая коварным и надменным нравом, выискивал, как бы погубить своего тестя, чтобы самому стать царем и устранить всех, кто царствовал вместе с Романом32, хотя они и были его родственниками. Больше всего он ненавидел Константина Багрянородного, сына царя Льва, который тоже был зятем Романа. Но не только Саронит ненавидел его, но и весь род Романа, и если бы оставила его благодать Божия, хранившая его, они погубили бы его, как дикие звери.

И вот Саронит, как было сказано, измышлял, как бы осуществить свою цель, по внушению бесовскому. А преподобный отец наш Василий, который находился тогда в доме Саронита и знал от Бога, что тот собирается сделать, говорит сам себе:

— Видишь, что задумал этот нечестивец? Не от Бога это. Пойду, обличу его, может, он откажется от злых советов лукавого.

И вот однажды, когда Саронит с великой гордостью собирался во дворец, святой подошел к нему и сказал:

— Зачем сердце твое озабочено худыми мыслями и злоумышляет на удел Христов? Нет тебе места рядом с Богом и удела в наследовании Царствия Его. Так успокойся и не изнуряй себя беззаконием, чтобы Господь не прогневался на тебя, и ты не потерял бы честь свою.

Услышав это, самолюбец возмутился и со злости ударил преподобного по лицу рукояткой хлыста, который был у него в руках, а затем ушел.

А святой, видя, что он не внял словам его, на следующий день опять подошел к нему на улице, подобно тому как поступал и блаженный Исаакий с Валентом33, и стал уговаривать отступиться от худых замыслов. Но тот снова выслушал слова святого с негодованием и приказал своим слугам избить его, отвести в дом и стеречь, пока он не вернется.

Возвратившись, он велел привести святого, приготовил несколько колючих прутьев с шипами и сказал:

— Говори, негодник, какой лукавый демон довел тебя до такого бесстыдства, что ты нагло говоришь мне такие слова при всем народе? Разве ты не знаешь, что я царский зять и первый человек во дворце, и богатство мое больше, чем песок морской, и даны мне от Бога и царей толпы слуг, много золота и серебра, честь и слава? Ты же, жалкий старик, совершенно нищий и выживший из ума, как смеешь с таким бесстыдством говорить мне при людях подобные слова?

Блаженный же сказал ему:

— Зачем ты хочешь скрыть коварство, которое носишь в сердце своем? Господь открыл мне то, что ты замышляешь против царей. Так прекрати же эти худые помыслы и не стремись отомстить мне за то, что я говорю правду. Ведь если ты не отступишься от этого злого умысла, Господь ввергнет тебя в великие беды, и имя твое исчезнет с лица земли.

Тогда разгневанный нечестивец, сильно рассвирепев, приказал распластать его по земле и нещадно сечь прутьями, чтобы вышел из него демон лжепророчества, который якобы вселился в него. Преподобный же лежал, бичуемый, на земле, как бревно бездушное, и не проронил ни звука; раздавались только удары прутьев. Через некоторое время скверный Саронит приказал, наконец, отпустить его и запереть под стражу. На следующий день, снова бичуя его воловьими жилами, он говорил ему:

— Не будешь строптивым и надменным, не будешь пророчествовать то, чего не знаешь!

И, сильно избив, снова запер его. На третий день после еды и вина, он, опьянев, снова приказал колотить его толстыми палками. Когда приоткрылись двери темницы, боголюбивая жена Иоанна, Елена случайно увидела, как жестоко мучают преподобного и, обманув привратника, проскользнула во двор. Горько заплакав, она припала к святому, сказав тем, кто избивал его:

— Прошу вас, бейте меня, грешницу, а не светоча и отца моего. Меня убейте вместо него, а его отпустите на свободу. Какое беззаконие, какую несправедливость творите вы над этим избранным рабом Господа моего!

Когда женщина сказала это, жестокий и беспощадный тиран, скорее зверь, чем человек, приказал:

— Секите ее, как она говорит! Наверное, он ее любовник.

И так стали бить ее нещадно, пока она не потеряла сознание. Тогда жестокий мучитель велел повесить ее снаружи за ногу, как собаку. А блаженного приказал обвязать веревкой за локти и затем подвесить и сечь воловьими жилами. Но и эту пытку святой претерпел мужественно, подбадриваемый Богом, Который спасает и сохраняет рабов Своих от малодушия и от бури34. И вот, сильно избивая, ему дали пятьсот плетей, после чего он приказал опустить его и бросить в темницу, говоря:

— Я буду истязать всех, кто вместе с тобой дерзает говорить такие слова!

А та женщина, которую нещадно высекли, получив воспаление от шрамов, через несколько дней умерла и была причислена к мученикам Божиим, ибо поступила согласно слову Господа, говорящего: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих35.

И вот, пока святой находился в темнице, Саронит увидел видение, которое предвещало ему смерть. Видение же было таково. Он увидел дерево, очень высокое, на вершине которого сидел ворон в гнезде, радуясь своим птенцам; вдруг видит, как идут некие люди с топорами, чтобы срубить это дерево. Одни из них говорили: «Этот ворон громко каркает, не дает царям спать спокойно», а другие: «Он сильно докучал Василию, возлюбленному рабу Божию». С этими словами они срубили дерево и свалили на землю. И какие-то люди в лохмотьях, отсекая ветви, бросали их в огонь. Увидел он и святого, который стоял там, где было дерево, и говорил: Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь36. А самому Сарониту он сказал: «Разве не говорил я тебе, чтобы ты оставил свои замыслы? Вот и добился ты, что пропало твое величие». Тут же он проснулся и почувствовал себя плохо. Размышляя над сновидением, он очень расстроился и немедленно приказал освободить святого из темницы. Однако сам он не обратился к нему и не попросил, чтобы тот умолил Бога простить его и исцелить; но оставшись при своих дурных мыслях, как нечестивый и неразумный, разболелся и умер. Так сгинул беззаконник, согласно словам Давида: Видел я нечестивого, превозносящегося и высящегося яко кедры ливанские37. Он оставил двоих сыновей, унаследовавших его имущество.

А святой, когда по благодати Божией преодолел и это мучение и был отпущен оттуда, пришел к рабу Божию Иоанну, в доме которого он жил, как мы сказали ранее. Боголюбивая жена его Елена умерла от побоев, которые она приняла ради святого. Иоанн же, увидев святого и шрамы, которые были на его честном теле, заплакал от радости и оросил слезами землю, на которой стоял. И когда узнали ученики святого, что он находится в доме Иоанна, пришли к нему в слезах и стали слушать наставления его, которые изливались, как и прежде, словно мед из уст его. И поскольку в скором времени боголюбивый Иоанн умер и отошел к желанному Богу, святой один пребывал в доме его, так как тот не оставил наследников и не имел детей. А приходившие посетить его служили ему, так как через него Господь излечил множество недужных. Некоторые выздоровели по молитвам святого с Божией помощью, другие же вернули себе здоровье благодаря усилиям, с которыми они шли повидать его; еду, которую они приносили, святой раздавал нищим, не заботясь о завтрашнем дне, по заповеди Господней38. В какую бы пору кто ни приходил к нему, всегда находил собравшихся нищих, которые подкреплялись у него духовно и телесно. Ибо был мой сладчайший отец сострадателен и незлобив, милосерден и кроток, умерев для страстей мира сего, и не оставлял на будущее ничего из того, что ему приносили. Приходили к нему и многие вельможи и архиереи, священники и монахи, прося молитв его, и возвращались радостные в дома свои.

В доме благочестивого Константина и во дворце с патрикией Анастасией и царем Романом

Был среди них некто Константин по прозванию Варвар, который проявлял к святому большое благоговение. Когда он узнал, что Иоанн, который служил ему, умер, он как-то раз пришел к нему и, получив его наставления, попросил переселиться в свой дом. Святой же не хотел, так как всегда любил нищету. Но поскольку тот, бросившись к нему в ноги, стал горячо уговаривать исполнить его просьбу, он с трудом согласился и пошел с ним. Я уверен, что святой не поступил бы так, если бы не предвидел великую пользу для души этого человека от своего согласия; ведь и до него многие просили его, но он никого не послушал.

Константин имел дом в районе, называвшемся Аркадианы. Он очень сильно обрадовался, когда святой послушался его. Подражая соманитянке, принимавшей пророка Елисея39, он приготовил для святого ложе и кресло, светильник и стол и приставил к нему в услужение кроткую старицу по имени Феодора, одну из своих служанок, которая была уважаема за добродетель. В юности господин сочетал ее браком с одним из достойных рабов своих, и родила она с ним двух детей, мальчика и девочку. Когда же муж ее умер, она предалась воздержанию. Преподобный часто уходил в комнатку старицы ради пользы тех, кто ежедневно посещал его, а по вечерам возвращался в свою спальню, чтобы творить молитву. Многие из тех, кто приходил к нему, просили его посетить дома их, чтобы посмотреть лежавших там больных, и он соглашался на эти просьбы; и как только он возлагал руку на них, у людей прекращался жар, одержимых оставляли бесы и проходила всякая болезнь.

Поблизости от того дома проживала знатная Анастасия, препоясанная патрикия40. Она нередко приглашала его, и он навещал ее дом, поучая праведной жизни. И если она в чем-то согрешала, он открыто обличал ее, и она не отпиралась, но со смирением принимала и выслушивала его наставления. Она совершала множество дел милосердия и часто посещала церковь. Как-то Анастасия была у царицы Елены41 и рассказала ей о чудесах святого. Та, услышав об этом, очень удивилась и захотела увидеть его собственными глазами и получить благословение.

Как-то раз, когда святой зашел в дом к другой патрикии, Ирине, он застал там многих жен сановников. И тех из них, кого он своим провидческим даром уличил в неправедных поступках, он стал стыдить и исправлять. То же самое он делал и с их мужьями, да так решительно, что они смущались и едва смели смотреть ему в лицо. И когда он обличал одного из них, произошло нечто удивительное: ибо по молитве он закрыл слух прочих присутствующих, чтобы они не слышали его обличений и чтобы обличаемый не сгорел со стыда.

Царица же послала к нему одного из своих слуг, приглашая прийти к ней и преподать благословение. Когда святой пришел, царица вышла ему навстречу и, поклонившись, попросила помолиться за нее. Святой благословил ее и помолился со словами:

— Да сохранится нерушимой держава царства твоего, которое вручил тебе Бог, на многая и благая лета, а затем да удостоит тебя милостивый Бог, дарующий блага всем людям, Царствия Небесного.

Царица же сказал ему:

— Честный отче, я давно хотела увидеть святыню твою, и ныне исполнил Господь желание мое. Прошу тебя, не оставляй молитв твоих к Богу за рабу свою, чтобы человеколюбивый Господь был ко мне милостив в день Суда.

Преподобный сказал ей:

— Не пристало нам молиться за вас, да и не приносит это пользы. Ибо если мы будем молиться, а вы будете поступать вопреки, молитва наша станет недейственной, как сказал Бог к Иеремии: Не проси за этот народ, ибо Я не услышу тебя; не видишь ли, что они делают?42. Много может усиленная молитва праведного43, но только в том случае, когда сопровождается добрыми делами. И достойно, чтобы каждый сам делал полезное, каковы добрые дела, чтобы молитвы наши, которые мы возносим за вас, могли получить сугубую силу пред Богом и Господом нашим.

Такие и подобные наставления дал святой царице. Та же просила его провести во дворце всю неделю. Он послушался и остался. Царица всю неделю не переставала со смирением просить его, чтобы он умолил Бога о рождении ею мальчика. Святой отец наш Василий сказал ей так:

— Предстоит тебе родить еще одну девочку, и тогда родишь и мальчика, по имени Роман. И не отчаивайся, но верь. Потому что ребенок вырастет, и после всех своих царственных родичей он один будет царствовать вместе со своим отцом. И ты будешь веселиться с ними и радоваться.

Услышав это, царица изумилась и поклонилась святому, сказав ему:

— Только бы исполнились слова твои!44

В то время царствовал ее отец Роман, соправителями которого были муж Елены Константин Багрянородный и ее братья, Стефан и Константин. Христофор, первый сын Романа, уже умер45, оставив сына Михаила, который, хотя и не был коронован, также носил царское облачение и красную обувь в знак царского происхождения. Сама же Елена была первой среди других цариц: ибо Феодора, вторая жена ее отца Романа, уже скончалась, а София, супруга Христофора, после его смерти удалилась из дворца; и первой стала Елена, мужем которой был багрянородный Константин, внук царя Василия и сын мудрейшего и милосердного царя Льва.

И вот, всю ту неделю, которую святой провел во дворце, цари ежедневно просили его благословения. Святой же всех благословлял и молился за них, зная своим прозорливым даром прегрешения каждого. Как-то раз он пришел и к царю Роману помолиться за него. Тот принял его приветливо. Во время беседы святой обличил его в лицо, так как был он сребролюбив и распутен и совершил много злых и дурных дел. Царь же, любивший монахов, не разгневался, но благосклонно принял обличение и наставление его. И когда святой захотел уйти, царь почтил его, дав много золота. Но он ничего не захотел взять у него.

Придя к царице, святой попросился вернуться в свое жилище. Тогда она сняла свои золотые украшения и отдала ему вместе с большой суммой денег, и велела принести свой кошель, заклиная Святой Троицей взять, сколько он хочет. Святой же, приняв знаки уважения и удивляясь вере царицы, взял кончиками пальцев три золотых монеты, которые отдал прислуживавшей ему старице. Те, кто были там, сказали:

— Дай ей еще, отче.

Он же ответил им:

— Больше этих колючек нам не нужно: уж очень они жгут руки.

И те изумились нестяжательству преподобного. Царица же сказала ему:

— Воистину, честный отче, чужд ты радостей мирских и единого Христа возлюбил всей душой своей. Но умоляем, помолись за нас и воодушеви нас своими святыми молитвами к Господу.

Сказав это, она отпустила его с великой честью.

В те дни заболела знатная патрикия Анастасия и находилась при смерти. Часто призывала она святого и просила его помолиться Богу, чтобы ей избавиться от болезни. Святой же, зная Промысл Божий о ней и то, что душа ее уже готова принести совершенный духовный дар, увещевал ее словами убеждения с благодарностью принять волю Божию, ибо Бог лучше нас знает, что нам нужно; как говорит апостол Павел, живем ли — для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем46.

И вот однажды сидели все родственники и друзья патрикии рядом с ней и стали просить святого сказать им, излечима ли ее болезнь. Так как врачи, желая получить денег, обманывали их, говоря что болезнь не смертельна. Святой же, зная от Бога, что пришел ее смертный час, образно дал знать об этом. Взяв ее платок и накрыв лицо ее, он сказал:

— Еще три дня, и более не увидим ее. Итак, дети мои, творите ради нее щедрые дела милосердия, ибо ничто так не уврачевывает душу, как милость. Посему гласит Писание: Блажен, кто помышляет о нищем и убогом! В день бедствия избавит его Господь47. А какой же день бедственней и страшнее смертного часа, в который собираются бесы и громко обличают душу за каждое прегрешение? Если же обнаруживают они, что мы творим милости, то бегут. Потому и говорится, что собственное богатство нужно для спасения души, поскольку милостыня и вера очищают человека от греха. Итак, готовьте душу ее жертвами и милостыней, а врачи пусть себе продолжают лгать.

Услышав слова святого, те, кто был там, горько расплакались и, как указал святой, стали совершать богатые милостыни ради души ее. Согласно с предсказанием святого, на третий день умерла блаженная патрикия; так что все, молясь о почившей, возносили хвалу Богу, прославляющего святых Своих.

Все это я передал вам, возлюбленные, не выдумав, но услышав от достойных доверия людей, призывавших Бога в свидетели, что слова их — истина. Ибо сам я не с начала следовал за святым. Теперь же буду рассказывать то, что мне доподлинно известно.

Знакомство Григория с преподобным Василием

В богохранимом граде Константинополе есть монастырь, носящий имя Максимины. В нем подвизался один старец по имени Епифаний, скопец, проживший в этой обители семьдесят четыре года, с шести лет посвященный Богу. Это был человек совершенный в добродетели и сведущий в Законе Божием. И я приходил к нему с того времени, как начал постигать мир, и многому научился у него во спасение моей души. Когда же он умер, я стал искать и спрашивать многих, где бы найти такого же добродетельного человека, подметив, что многие из тщеславия брались исправлять души людские, но, не имея сил помочь им, в конце концов вредили и самим себе, впадая в страсти и грех. Ведь, по божественному речению, если слепой ведет слепого, оба упадут в яму48; вот и я боялся, как бы не попался мне какой-нибудь ложный наставник, и я упаду в яму, как тот слепой. Поэтому искал я духовного отца испытанного и достойного, чтобы мог он спасти душу мою.

И вот некий Иоанн, служивший почтеннейшему Ставракию, великому сакелларию49, рассказал мне о преподобном отце нашем Василии. Поведав о некоторых чудесах его, он сказал, где его найти. Подойдя к дому, где он проживал, я задрожал от страха; то ли от наваждения бесовского, которое препятствует всему доброму, то ли от благодати святого, явившей мне его великую добродетель, я не знал, что сказать. Испугавшись, я хотел вернуться домой, но снова собрался с духом и, осенив лицо свое крестным знамением, прогнал страх. Подойдя к двери дома, я встретил привратника и вслед за ним пошел к святому. И как только преподобный увидел меня, он сказал: «Добро пожаловать, дитя мое, садись, Григорий! По какой такой причине ты так испугался?» Услышав, что святой обратился ко мне по имени, хотя никогда меня не видел, я изумился и поклонился, пав к ногам его. Старица, которая прислуживала ему, подала мне скамью, и я сел. И он отверз благословенные свои уста и рассказал мне все, что было у меня на уме, к моему глубочайшему изумлению. В это время к святому пришли какие-то люди, и я, испросив его молитв, удалился.

Когда прошла неделя, я захотел снова пойти к святому и взял с собой своего духовного брата, которого звали Иулиан. Когда мы вместе пришли и совершили лобзание во Христе, святой предложил нам сесть, а сам, развязав свой шерстяной пояс, свернув его и убрав в карман, прилег на свое ложе, так как был очень стар. Я же шепотом сказал Иулиану:

— Попрошу у святого пояс, потому что мне очень хочется иметь его как талисман, а ему я куплю новый.

Иулиан же отговорил меня, сказав:

— Брат, мы еще не достаточно хорошо знакомы с ним. Не пристало пока ничего просить.

И, испросив его благословение, мы ушли.

Святой жил в то время в Аркадианах, рядом с двумя церквами Архангелов Михаила и Гавриила, которые построил царь Василий, желая замолить убийство царя Михаила. Мы же жили у площади Быка. И вот, когда мы пришли домой, свернутый пояс святого оказался у меня на кровати. Узнав его, мы обрадовались и удивились этому невероятному чуду, недоумевая, кто принес его сюда. Взяв его, мы приложили его к лицу и очам, радостно лобзая. После этого, разделив его, мы отнесли его в храм святого первомученика Стефана на площади Быка, а сами назавтра решили пойти к святому. Но в тот день Иулиану пришлось выполнять какое-то неотложное поручение, и поэтому я отправился один. Когда я пришел на площадь Тавра, я встретил Иулиана, который уже окончил свои дела, и пригласил пойти со мной. Он сокрушался, что не взял с собой денег, чтобы купить что-нибудь святому, но я сказал, что и моих хватит на нас обоих, и мы радостно пошли вдвоем. Когда мы пришли, он первым зашел внутрь; за ним вошел и я и припал к честным ногам старца. Святой поднял меня и затем, обратившись к почтенной старице, сказал:

— Матушка, этот юноша вчера забрал мой пояс и, разрезав его на части, оставил в часовне первомученика.

Я же, услышав это, удивился: ведь только божественной силою мог пояс оказаться там, и никто не видел его. Он же говорил о том, что случилось, как будто бы сам был там. Иулиан тоже, услышав это, удивился и, упав, поклонился святому, говоря:

— Благослови раба твоего, святый отче!

Святой поднял его и снова сказал старице:

— А этот встретил Григория на площади Тавра и не хотел идти к нам, потому что ему нечего было нам принести.

Когда святой сказал это, мы еще больше изумились, испугались и затрепетали, не смея взглянуть на него. Святой же сказал:

— Садитесь, дети мои, и не робейте со мной, но бойтесь Бога, Господа неба и земли, Который просветит души ваши и направит вас к душевному спасению и на всякое благое дело и удостоит Царствия Своего.

Сказав это, он вынул из кармана другой пояс и дал мне, сказав:

— Вчера ты хотел попросить мой пояс, но брат помешал тебе. Я же ради твоего благоговения ко мне послал его тебе в урочный час. Но возьми и этот. И Бог, Который дает силы каждому, кто любит Его, даст и вам силу попирать змей и скорпионов и всякую силу диа- вольскую, чтобы избежали вы разнообразных ухищрений его.

Сказав это, святой взял в руку свой честной пояс и, облобызав его, отдал мне. И мы сели за стол.

О распутной «монахине»

В это время пришла какая-то пожилая черница, а с ней другая, помоложе, тоже по виду монахиня. Первая старица поклонилась святому, и тот сказал:

— Святый Дух Божий да сохранит душу твою и тело твое в чистоте и непорочности.

И пригласил садиться. Тогда ему поклонилась и другая. Святой, повернувшись к ней лицом, посмотрел строго и был очень суров с ней. Мы же, не зная причины, просили его, чтобы он разрешил ей сесть с нами за трапезу, но святой рассердился на нас, что мы просим за нее. Тогда Феодора, прислуживавшая ему, сказала:

— Господин мой, она тоже раба Христова и носит монашескую схиму. Почему ты сердишься на нее? Пусть и она сядет.

Но святой и на нее взглянул сурово и сказал ей:

— Что ты болтаешь, как неразумная женщина, предлагая, чтобы с нами рядом сел бес? Тебя, наверное, ввела в заблуждение ее схима. Но она пришла сюда не с верою, а лишь затем, чтобы искушать меня.

Взяв чашу, наполненную вином, он собрал крошки со стола и бросил в вино; затем он поднял чашу вверх, делая вид, что протягивает ее кому-то, и сказал мнимой монахине:

— О дочь диавола! Не так ли ты кладешь в чашу зелье и отраву и поишь невинные души, чтобы они стали твоими любовниками? Разве вчера ты не позвала игумена и эконома монастыря и не совершила с ними подобное, напоив бесовским снадобьем? Зачем ты, окаянная, надела эту схиму? Чтобы насмехаться над распятым Господом? Но Он — Бог и насмешек не терпит. Отвечай мне, несчастная, чего ради надела ты ангельское облачение и в нем тешишься сквернолюбивым бесом разврата и гневишь человеколюбивого и милостивого Бога? Горе тебе, проклятая бесстыдница, что осквернила ты священный образ и божественное возрождение к новой жизни, которое получила через него! Для того ли ты отреклась от мира, чтобы грязными бесовскими приворотами завлекать всех к своему бесстыжему разврату? Мы чтим Господа Бога. Посему сейчас же предаю тебя бесам, которым ты приносишь в жертву птиц и при помощи которых готовишь приворотное зелье, чтобы они сделали тебя известной всем людям. О, как ты порочна и прескверна!

Сказав это, он поднялся и вытолкнул ее вон со словами:

— Изыдите от меня все, творящие беззаконие!

И, вернувшись, сел на ложе. Мы же все окаменели от страха и сидели в полном молчании. А та несчастная, понимая, что то, что сказал старец, лишь немногое из того, что она совершила, ужаснулась и, оставшись снаружи во дворе, стала рыдать и голосить:

— Воистину свят Бог! Все, что ты сказал мне и в чем обличил меня, правда. Горе мне пропащей! Что натворила я, окаянная! Беззакония мои выше головы моей. Святый Божий, помоги мне и смилуйся к несчастной душе моей, чтобы не пропасть ей и не сгинуть в огне вечном!

Пока она так кричала, матушка Феодора сказал святому:

— Господин мой, видишь, как она кается. Смилуйся и прими ее покаяние. Помоги ей своими святыми молитвами. Мне кажется, если ты попросишь за нее, простит ее Господь.

Святой же сказал ей:

— Сколько же бед из-за того, что человек не обладает умным зрением! Ведь я вижу сатану, который сидит у нее на плечах, словно маленькая обезьяна, тучная и откормленная множеством дурных дел, и называет ее матерью, а себя дитятей ее. Вовеки не захотят они расстаться друг с другом. И нет ей прощения до самой смерти, потому что не оставит она ни распутство, ни ворожбу.

Феодора вышла и стала умолять ее бросить свои прелюбодеяния, и та сказала:

— Я каюсь, госпожа моя, только пусть примет меня святой.

И Феодора, вернувшись, снова говорит святому:

— Господин мой, заблудшая говорит, что раскаивается.

Святой же говорит ей:

— Не верь ей, потому что лжет. Ибо она не только вернется к своим бесстыжим занятиям, но и еще худшее совершит. Посему нет ей места у Бога.

Поскольку было уже поздно, мы взяв благословение святого, встали и вышли вместе с той набожной женщиной, которая сидела с нами.

Мы долго шли вместе, ибо женщины пришли из района Эксакиония. И вот по пути я стал расспрашивать ту женщину, которую благословил святой (потому что другая от стыда ушла вперед), кто она и откуда и правда ли то, о чем говорил святой. И она сказала:

— Все так и есть, господин мой. Потому что любовные похождения ее бесчисленны, и я говорила ей о святом, чтобы она прониклась благоговением и целомудрием. Но она смеялась надо мной, говоря: «Ну, пойдем, посмотрю на святыню твою. И если он молоденький, я заставлю его возненавидеть святость и полюбить меня». Я же все время увещевала ее оставить этот свой худой помысл, но не переубедила ее. И все, что сказал ей святой, все это правда, и справедливо он прогнал ее, потому что умертвила она множество душ, не только мирян, но и монахов.

Так беседуя, мы расстались.

Вскоре я опять пришел к преподобному и случайно снова встретил там эту старицу. Спросив ее о той монахине, я узнал, что она делала дела хуже прежних; и подивился я пророчеству святого, восславив Бога, Который открыл нам и явил ныне в последние дни такого светоча.

Другие чудеса преподобного

Как-то раз, захворав, я слег в постель и, позвав врача, который обычно лечил меня, попросил его чем-нибудь помочь. Врач прописал мне слабительное. Я испугался, так как раньше он никогда он не давал мне слабительного. Вспомнив о святом, я решил сходить к нему и сделать так, как он скажет. Я встал и пошел. Было обеденное время. Войдя, я пал к нему в ноги; святой поднял меня и пригласил садиться рядом. Там были и какие-то нищие, которые пришли раньше меня, и обедали с ним. Святой же ел зеленый чеснок с хлебом, и все они ели чеснок; но, к моему удивлению, запах чеснока не чувствовался. Тогда святой говорит мне:

— Разве не прописал тебе врач слабительное, чтобы тебе немного полегчало? Возьми же зелени и поешь; от этой еды будет то же самое.

Я же терпеть не мог запаха чеснока; но все- таки взял и, не почувствовав запаха, изумился.

Тогда он наполнил деревянную кружку несмешанным вином и дал мне, и я выпил три кружки, трижды перекрестив знамением Честного Креста.

И вот, пока я еще был там, какой-то христолюбец принес святому пару кожаных сапог. Тут пришел хозяин дома и, увидев сапоги, говорит святому:

— Тебе, святый отче, не к лицу такая обувь, ведь ты аскет. Она впору только мне, грешному.

Тогда святой говорит:

— Пусть останется, у меня нет другой.

Тот же опять:

— Отче, тебе еще принесут, а эту я из рук не выпущу.

Святой говорит ему:

— Воистину, брат, у тебя пять пар обуви, но тебе не довольно, и ты забираешь у бедного старика единственную! Смотри же, потеряешь свою лучшую обувь.

Тот не обратил внимания на слова святого, взял сапоги и ушел. На следующий день он пошел в баню, и действительно, там у него пропала дорогая обувь. После этого он еще больше стал чтить святого. Но вернемся к предыдущему рассказу.

Съев чеснока и выпив вина, я почувствовал себя лучше. Когда же я вернулся домой, у меня началось сердцебиение и тошнота. После сильных мучений организм мой так очистился, что я совсем ослаб. Вскоре, однако, я оправился от болезни, славя Бога, даровавшего мне через святого быстрое выздоровление. После этого у меня пятнадцать лет не болела ни голова, ни другие части тела.

Один виноторговец, знакомый с преподобным, видя, что лавка терпит убытки, уговорил святого прийти к нему в дом. Святой встал и пошел, тот принял его с великой радостью и позвал многих нищих в обеденный час. Назавтра он говорит святому:

— Не откажись, святый отче, зайти и в лавку раба твоего, благословить сосуды с вином, да и нас самих.

И вот, он пошел со святым, а с ним вместе и несколько его друзей, и показал бочонки с вином; святой же, помолившись, стал благословлять их все. Дойдя же до угла, где стояла одна 50-ведерная бочка, он говорит торговцу:

— Знаешь, брат, все твои сосуды я благословил, а этот хочу разломать.

Виноторговец говорит:

— Нет, честный отче! Лучше, наоборот, благослови и его, чтобы с ним было все хорошо. Потому что я вижу, что дела мои идут все хуже, и боюсь, как бы мне не обнищать; ведь весь мой товар взят в долг.

Святой же говорит ему:

— Я и сам это знаю, но эту бочку надо разбить, чтобы спасти тебя от большой беды.

Тот опять говорит:

— Разбей лучше мою голову, господин мой, но только не ее!

И пока он так умолял, святой размахнулся поленом, которое нашел поблизости, и, ударив им, разбил бочку и разлил вино. Видя, что произошло, виноторговец и те, кто был там, стали про себя порицать святого. Поняв это, святой взял палку, которую нашел там, на глазах у всех сунул ее в бочку и вытащил оттуда дохлую змею в три локтя длиной. Похоже было, что сдохла она недавно. Тогда святой сказал им:

— За что, дети мои, укоряете вы меня в мыслях своих, словно я совершил великое зло? Видите эту зверюгу? Только представьте, сколько народу умерло бы из-за нее, и в какие неприятности попал бы этот несчастный. Неужели вы хотели бы, чтобы это случилось?

И, бросив змею перед ними, он вышел наружу и сел во дворе дома. Они же все, видя все это, ужаснулись и упали к ногам его, прося прощения за то, что втайне осуждали его. Святой же сказал им:

— Господь все предвидит. Но смотрите, не говорите об этом никому, пока Бог не заберет меня из жизни сей, потому что это Он творит чудеса через нас, недостойных рабов Своих, ради вашего спасения.

С того времени дела у виноторговца пошли в гору, и он без труда расплатился с долгами, по молитвам святого.

В другой раз я опять пришел к святому и встретил там какого-то человека, который говорил намеками. Помыслы его были извращены, так как худые бесы внушили ему, будто он будет царствовать, насколько я понял из его слов. И вот блаженный, ради того, чтобы он оставил свои намерения, обратился ко Господу и понял, что помыслы его недобрые — поднял глаза свои и посмотрел на меня, сидящего рядом. И как только взгляд его обратился ко мне, меня тотчас же наполнила радость и неизреченное веселье; в душе моей открылся божественный источник, и, сейчас же открыв уста мои, начал я говорить этому человеку какие-то слова, не от себя, но от того, кто вселил в сердце мое этот небесный нектар. И вот, беседовав долгое время с этим человеком, я рассказал ему все, что было на сердце его и что совершил он с самого детства; сказал я и о том, что помыслы его о будущей царской власти ложные и бесовские, и что не суждено ему царствовать на земле, но лучше ему стать монахом и через подвиг удостоиться Царствия Небесного. И что когда входят к святому, надо не стоять горделиво, но сразу же падать ниц и лобызать ноги угодника Божия, прося его молитв и наставлений на пути к Богу. Пока все это и еще многое я говорил ему, человек этот, растрогавшись, зарыдал, и лицо его оросилось слезами.

Было совсем поздно, я встал, чтобы уйти. Он же последовал за мной и, догнав меня в районе Фиалы, стал уговаривать меня, чтобы я снова сказал ему те слова, которые говорил только что; но по божественному домостроительству я все забыл и не помнил ничего из того, что говорил ему. И я сказал только:

— Не заблуждайся, брат. Я не знаю, кто ты и откуда, и что я тебе говорил. Но это открыл тебе через меня преподобный отец наш Василий. Так стремись же, брат мой, следовать тому, что услышал, прилепись к Господу от всей души своей и оставь суетные помыслы. Постарайся сделать это ради собственного блага как в этой жизни, так и в будущем веке.

Сказав это, мы облобызались и пошли каждый своей дорогой. Чтобы не говорить долго, скажу лишь, что человек этот стал монахом и ушел на крутую и непроходимую гору, где и закончил свою жизнь в безмолвии, в крохотной хижине. Раз в три года он приходил к преподобному и, получив его благословение, возвращался в келию, благодаря Бога и меня, грешного. Так он в благочестии окончил жизнь свою, и был сопричислен к спасенным, и удостоился Царствия Небесного сей блаженный муж, по имени Косма.

Как-то я сидел рядом со святым, и пришел к нему один священник, очень старый, который дал мне просфорку и фрукты. Этот священник служил в храме великомученицы Параскевы, находившемся поблизости в квартале Ареовинда. И вот, придя к святому, он положил на стол то, что принес, затем скрестил руки и встал в почтении. Святой пригласил его сесть, и мы вместе поели, что Бог послал. И вот, пока мы ели, этот священник стал считать в уме, сколько денег он потратил на фрукты. Тогда святой говорит:

— Что ты, брат, считаешь расходы на фрукты? Всего-то десять оболов50, не расстраивайся.

Услышав это, священник изумился и остался сидеть в страхе и великом трепете, славя Бога, явившего такого святого в сии последние дни.

Пока мы сидели, пришла одна женщина, по имени Феодота, державшая на руках грудного младенца. Будучи набожной, она всегда ходила в храм Богородицы «Путеводительницы»51. Поклонившись святому, она отдала ему дары, которые принесла. Святой пригласил и Феодоту сесть. И поскольку ребенок ее хворал, она стала просить его помолиться за него; потому что все ее дети умирали, едва дожив до четырех или пяти лет. Ребенок плакал, прося хлеба, и святой взял кусочек и дал ему, сказав с просветлевшим лицом:

— Как зовут дитя? Хотя мне кажется, его зовут Лев.

Потом он говорит матери:

— Ради великого благоговения, которое ты имеешь к Приснодеве Богородице «Путеводительнице», с сего дня Господь дарует тебе сие дитя в крепком здравии, и ты увидишь, как он вырастет и станет монахом и клириком, и будешь весьма радоваться этому. Но если будешь еще рождать детей, будет с ними так же, как с прежними.

Услышав это как из уст пророка, женщина изумилась, встала и поклонилась святому за слова его, которые и исполнились в точности, как сам я увидел впоследствии, восхвалив Бога.

В другой раз, когда я сидел со святым, пришел к нему один его знакомый и попросил дать благословение, поскольку предстояло ему отправиться в дальний путь. Святой же, предвидя то, что должно случиться, стал говорить:

— Ласточка-река, причиняешь ты мне скорбь, не вижу как. Но если бы я призвал Господа ради грешного Василия, ты пощадила бы меня, Ласточка-река.

Говоря это, святой то и дело смотрел на этого человека. Мы были в большом недоумении из- за этих слов. Так же и тот человек в страхе изумлялся, потому что не знал, о чем говорит святой. Приняв его благословение, он радостный отправился в восточные земли, куда его послал его господин. Следуя по дороге, по которой он никогда не ездил, он достиг реки, один вид которой казался страшным всем, кто смотрел на нее; потому что при ширине в 20 оргий52 она была так стремительна, что даже птица не успевала за ее струями. Он же смело заехал в нее, чтобы переправиться, но тут же был подхвачен течением; трепеща от ужаса, он закричал: «Господи, ходатайством раба Твоего Василия помоги мне, грешному!» — и при этих словах видит, святой подходит к реке, укрощает ее воды, взяв за узду его коня, вытаскивает на берег и тут же исчезает. Человек же этот громко стал славить Бога и святого. Вскоре он достиг какого-то села и, желая немного отдохнуть, слез с коня и спросил местных жителей, как называется эта река. Те ответили ему, что называется она Ласточка, так как течение ее стремительно, как полет ласточки. Рассказав жителям о чуде, которое произошло с ним, он побудил их славить Бога за то, что творит такие невероятные чудеса через святых Своих, а сам возблагодарил Бога со словами: «Слава Тебе, Боже мой, Господи, слава Тебе! Удостой же меня увидеть раба Твоего и облобызать честные ноги его». Исполнив дело, для которого он был послан, он вернулся назад и, придя к святому, пал ему в ноги, благодаря его и исповедуя его благодеяние. И всем рассказал о великом чуде, которое произошло с ним, из чего всякий понял, как хорошо тому, кому Бог помогает по молитвам святого.

Мал проступок, да велика погибель

В землях Фракии, у крепости Редеет53, у меня был земельный участок. И вот однажды в летнюю пору, когда я собирался поехать и собрать плоды, дарованные нам Богом, я пошел к святому взять его благословение и, получив, ушел в радости. Затем я зашел и в часовню святого первомученика архидиакона Стефана и, долго помолившись, сказал ему и такие слова: «Святый первомучениче Христов, апостоле и архидиаконе Стефане! Вот, отправляюсь я в дальний путь, по суше и морю. Стань же моим помощником и хранителем во всех делах моих, и как я служил тебе в святом храме твоем, так и ты помоги мне по благодати, данной тебе от Бога, и укрой меня от всякой опасности». Сказав это, я поклонился и пустился в путь.

Незадолго до этого я нашел в доме, где была моя комната, драгоценный пояс ценой около двух золотых монет54, принадлежавший дочери домохозяина. Ища его и не находя, она и меня спрашивала о нем, но я по бесовскому наущению обманул ее, рассуждая в уме, что потеряли его люди богатые, а я беден. Пойду, думаю, продам его, а полученные деньги раздам нищим. Так диавол обманул меня для своей цели. Потому что всегда следует говорить правду. Так я утаил чужую вещь. Исповедую грех мой, как и Апостол говорит: Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга55. Прошу же вас, братия, выслушать, что случилось со мною по воле Бога, Который наказывает чад Своих и снова милует их.

Во время той поездки, о которой говорилось выше, я потерял и тот поясок за два золотых, и драгоценное покрывало для шкатулки, стоившее почти четыре золотых монеты. Когда я очень опечалился, мне явился во сне святой и, показывая на какой-то разбитый сосуд, говорит:

— Видишь этот сосуд?

Я сказал:

— Да, господин мой, вижу.

А святой:

— Если кто-нибудь крадет, в мире этом потеряет вчетверо больше, а в будущем веке будет мучиться.

Я сказал:

— Но я ничего не крал.

А святой:

— Разве ты не нашел поясок такой-то (и он назвал имя той девушки)? Как же ты говоришь, что не крал?

Я ответил, что нашел его, а не украл. А святой говорит мне:

— Ты прекрасно знаешь, дитя мое, что тот, кто нашел потерянную вещь и знает, кто ее потерял, но не отдает, считается вором. Так что же ты горюешь, что потерял вещи на шесть золотых? Когда она спросила тебя о том пояске, тебе следовало отдать чужую вещь. Но берегись, как бы тебе не впасть в еще худшее искушение и не претерпеть куда большее возмездие. Ибо силки на пташек не ставятся просто так: сатана жаждет наказать тебя, и поэтому тебе надо сильно остерегаться.

Сказав это, святой исчез. Я же, закончив дела в своем имении, вспомнил слова святого, что ждет меня и иное искушение, и стал горевать и раскаиваться в том, что, найдя чужую вещь, не отдал ее, и из-за этого могу потерять не то что вчетверо, а и в шесть раз больше. Что уже случилось, то случилось, тут поделать я ничего не мог. Но вспоминая предсказанное святым новое искушение, я не находил себе места. Пророчество святого исполнилось через несколько дней.

Был в моем имении один работник, по имени Александр. Он тогда только что женился, сочетавшись законным браком. Жена его оказалась блудницей и за несколько дней с помощью приворотного зелья приворожила всех мужчин из окрестных имений. И никто не мог ей ничего сказать, потому что своими чарами она и своего мужа, заставлявшего ее прекратить бесстыдство, довела до такой немощи, что тот не мог даже муху прогнать. Много раз она, избив его, выгоняла из дома. Ведь еще о ее матери говорили, что та могла заколдовать и птиц, и рыб, и творила такие худые дела, о которых и сказать нельзя. И она научилась ремеслу матери, как дурное яйцо злого ворона, и творила дела еще хуже той. Потому что всякий, кто ругал ее, впадал в паралич на три- четыре года. А тот, кто бил ее, через три дня умирал.

И вот эта мерзкая блудница попыталась расставить свои сети и на меня и, как змея, приготовила ядовитое зелье. Видя, что я работал в саду, она по ночам являла мне через бесов свое лицо, а днем не выпускала меня из виду. И если я хотел пойти отдохнуть на реку, которая протекала за оградой сада, она подкарауливала меня и бесстыдно преследовала. И по правде говоря, как солома не может устоять против огня, так и меня мало-помалу стали обуревать худые помыслы, поскольку следовавшие за ней бесы докучали мне и всеми силами искушали меня. И если бы я не держал в памяти слова преподобного, которые он сказал мне в сновидении, что мне предстоит испытать еще худшее искушение, я впал бы в грех. Однако, собравшись с силами по молитвам его, я бежал от нее. Много раз я хотел ее обругать и прогнать, но боялся, как бы мне не впасть в паралич от ее ворожбы. И опять помыслы стали искушать меня, и я воспламенился от бесов, которые осадили меня, и не знал я, что делать, и сказал сам себе: «Горе мне, если согрешу с ней. Никогда я не грешил с женщиной, а сейчас из-за этой мерзопакостницы я, несчастный, буду побежден помыслом?» И вот, обуреваемый и искушаемый таким образом, я не знал, что делать и что предпринять. Но победил Христос, истинный Бог и Спаситель наш: ибо в какой-то момент я решился и прогнал ее с бранью и побоями, и сказал:

— О дочь Вельзевула, если ты нагло посмеешь еще раз приблизиться ко мне и подойдешь ко мне, я отколочу мерзкое тело твое, и ты не сможешь мне помешать, потому что я тысячу раз решил умереть телесной смертью, но не отпасть от сладчайшей любви Христовой из-за греха.

И с тех пор мерзкая негодница отстала от меня. И я возблагодарил Бога, что спасся от нее.

Через несколько дней, когда стояла сильная жара, я пошел в храм святого Георгия помолиться, ибо было воскресенье. Этот храм стоял посреди виноградника. И, окончив молитву, я прилег на одну из скамеек немного отдохнуть. И вот, вижу во сне, как с неба спустилась туча, черная и грязная, и накрыла меня, и я услышал голос: «Прими то, что послала тебе Мелитина» (а так звали ту ворожею). Я понял, что она наслала на меня эту мрачную ледяную тучу. Проснувшись, я почувствовал, что тело мое все разбито недугом, который навела на меня эта грязная распутница за то, что я не захотел исполнить ее желание. Встав, чтобы идти, я, горемычный, громко застонал и, еле дойдя до дома, свалился в постель, проклиная грехи свои и укоряя святого Георгия, который допустил, чтобы такое худое колдовство случилось в его храме. Недуг мой становился день ото дня все тяжелее, и я приближался к смерти. И вдруг меня охватил жар, охвативший все мои члены. И был он настолько силен, что я не мог его выдержать. Оказалось, эта пакостница приготовила для меня еще более тяжкую болезнь, которую я был не в силах выдержать. Я встал и вышел из дома и стал бродить в поисках тени или воды, чтобы получить хоть небольшую передышку. Я решил, что лучше утонуть в реке, чем терпеть такой жар, и кричал от боли. О, какой свирепый вихрь жег меня! Если такова геенна огненная, лучше бы человеку не родиться на свет. Короче говоря, я потерял человеческий облик, утратил дар речи, а одна ночь казалась мне как сорок лет.

Наконец, я увидел глубокую пропасть с обрывистыми краями на западе и востоке. Я находился у западного края и постепенно сползал в страшную пропасть; охваченный жутким страхом и головокружением, я закричал:

— Святый первомучениче Стефане! Так ли ты воздаешь мне за те призывы, в которых я умолял тебя помочь мне, когда уезжал из города? Вот, я гибну и больше не буду служить тебе в храме твоем, ибо ясно вижу, что приблизился к смерти.

А на другом краю пропасти я увидел иной мир, неизреченный языком человеческим.

Когда я стал призывать святого, вижу, он стоит рядом со мной, в багряном стихаре, и говорит:

— Что случилось, возлюбленный мой? Не брани меня, ведь я не бываю здесь, но обитаю в храмах моих по всей вселенной, как и другие святые; только сейчас я пришел сюда. Ох уж эти нечестивые чародеи! Видишь, какие страшные вещи могут делать враги, когда попускает им благодать Божия?

Пока святой говорил так, я соскальзывал в пропасть.

— Господин мой, — спросил я его, — что это за обрыв и что значит эта глубокая пропасть?

Он ответил:

— Это обрыв смерти, и пропасть эта — место, куда попадают все умирающие. А другой берег — выход в другой мир. Преодолевшие пропасть души усопших добираются до верха его и видят мир тот, не имеющий конца и края. Туда взойдут все малые и великие, чтобы дать отчет за все, что совершили они в этой жизни.

Я сказал:

— Значит, господин мой, я умираю?

— А ты как думал, раз уж ты попал сюда? — ответил он.

Я же взмолился от всей души своей и громко закричал:

— Нет, господин мой, я не должен сейчас упасть туда, я не думал умирать так скоро!

Святой говорит мне:

— Я скажу тебе несколько слов, которыми ты должен умолить Бога, и тогда я помогу тебе выбраться из беды.

На мой вопрос, что же это за слова, которые помогут мне спастись отсюда, святой сказал:

— Соверши Богу чудесную молитву.

И он сделал так, что стал я молиться с Херувимами и Серафимами и всеми Силами ангельскими. И в тот же час, как я увидел себя совершающим это чудесное моление, я немедленно избавился от того страшного жара, которым был охвачен целую неделю. Я обратился на восток и в полночь, при сияющей луне, истово стал молиться Богу, как научил меня святой. И снова провалился в эту ужасную бездну. Но опять мне явился святой Стефан и говорит:

— Возлюбленный, ты сделал, что я тебе сказал?

Я ответил:

— Да, господин мой!

Тогда, взяв меня за руку, он потянул меня и вытащил наверх этого страшного западного обрыва, сказав:

— Ну вот, ты спасся от смерти.

С этими словами он ввел меня в чудесный двор. Я же, не в силах идти от слабости, склонился на плечо первомученика; и святой сказал мне:

— Обхвати меня двумя руками, я понесу тебя.

И вот, пройдя через этот двор, мы увидели бесчисленные каменные сосуды, емкостью в сто, двести и даже четыреста метретов56, белые как снег, которые были запечатаны сургучом и имели надпись, какую емкость имеет каждый из них. Смотря на это, я удивился и спросил святого:

— Господин мой, что это за чудесный двор, и что в этих огромных сосудах?

Он же ответил мне:

— Это двор преподобного Василия, твоего духовного отца. А сосуды наполнены елеем, которым он помазует грешников, приходящих к нему, и очищает от грехов их, и делает сынами Божиими. Ибо много душ спас он от рук диавола. Думаю, что Господь числит его среди апостолов. К нему мы и идем теперь.

Только он сказал это, вижу, великий отец наш Василий выходит из маленького домика и идет нам навстречу. И сказал ему великомученик:

— Что же ты, отче Василие, бросил своего любимого сына Григория? Поверь, если бы не я, он бы расстался с жизнью.

Преподобный же сказал ему:

— Я видел, блаженный, что ты с ним, и не беспокоился. Однако же, давай окажем ему и последнюю милость.

И они повели меня в какую-то темную нишу, где был полный мрак и ничего не видно. Сейчас же лицо святого просияло, как солнце, и первомученик сказал мне:

— Видишь, какое сияние славы имеет твой духовный отец? Подлинно, он великий светоч.

Святой же, слыша разговор наш, сказал:

— Оставьте словеса, поглядите лучше, где прячется дракон, который чуть было не погубил дитя мое.

И указал нам пальцем. И мы увидели на земле огромную крысу, величиной с 20-ведерную бочку, из ноздрей которой исходило зловонное испарение. Увидев нас, плотоядное чудовище ничуть не испугалось, но сидело тихо, вращая глазами из стороны в сторону. Пока я смотрел на нее в изумлении, святой нашел огромный камень, около пуда весом, и, подняв его обеими руками и громко призывая Господа, обрушил его на крысу, и тотчас же раздался кошачий визг. Я дивился этому, а святой сказал мне:

— И вы берите камни и кидайте в него.

И я с радостью и ликованием со всей силы стал бросать каменья, говоря первомученику:

— Вот так, господин мой, и бывает, когда говорят некоторые: «Я и святой Георгий изгнали лукавого беса из такого-то», на что им возражают: «Это святой изгнал, а ты просто стоял и смотрел». Мой честной отец убил чудовище одним камнем, но и нам сказал, чтобы мы тоже бросали.

Святой Василий сказал мне:

— Вот, дитя, по ходатайству первомученика Стефана именем Господа Христа убит твой враг, и больше не будут враги осаждать тебя.

Когда святой сказал это, мы вдруг оказались в столичной церкви во имя первомученика Стефана и услышали, как некие юноши поют благодарственные гимны Господу. Тогда преподобный с первомучеником говорят мне:

— Вот, теперь ты здоров по милости Божией. Ступай же в храм, где ты служишь Вседержителю Богу, явившему к тебе чудесную милость Свою.

И сейчас же я, поклонившись благодетелям моим, вошел внутрь, воспевая псалом: Господь просвещение мое и Спасителъ мой, кого убоюся?57 и далее. Это же пели со мной и те прекрасные и удивительные юноши, говоря: «Пришел возлюбленный наш, возрадуемся же с ним!»

Как только они сказали это, я проснулся. Обдумывая свое сновидение, я очень изумлялся. По милости Божией, я оказался совершенно здоров. Поев немного хлеба, я сладко выспался, на рассвете встал и, опираясь на посох, отправился в путь. Взойдя на корабль, я прибыл в Константинополь и стал всем рассказывать о том, что со мною случилось и как я спасся от жестокой смерти. Слушатели славили Бога за это невероятное мое спасение.

Прежде, чем уехать оттуда, я хотел убить ту распутную ведьму, но сказал себе: «О ничтожная душа, ведь говорит Писание: никому не воздавайте злом за зло58, но оставьте отмщение единому Богу». Рассудив это дело таким образом, я, как было сказано, отправился в столицу.

И первым делом зашел я поклониться в храм святого Стефана. А затем пошел к блаженному духовному отцу моему, преподобному Василию, чтобы и ему воздать приличествующее благодарение. Когда он увидел меня, изнуренного болезнью, сей человек Божий, честной Енох, второй Илия, новый Авраам, прослезился и сказал мне:

— Со счастливым возвращением, возлюбленное дитя мое — а точнее, Божие.

И, присев, рассказал мне загадочным образом обо всем, что случилось со мной. Я, рыдая, трепетал, ибо не упустил он ничего из того, что произошло.

Смерть Феодоры, прислуживавшей преподобному, и ее отшествие на небеса

Врата Небесные

С легким сердцем ушли мы от них и вступили во врата Небесные, которые сверкали, как блестящий хрусталь. Искусство, с которым были они устроены, было удивительным: их освещала звезда, и были они, как желтое золото, и украшены с необыкновенным и небесным, а не земным благолепием. Охранял их златоликий юноша, препоясанный молниевидным поясом; ноги его были обуты блистающим и красивейшим пламенем. Он встретил нас приветливо и громко восславил Бога, потому что душа без потрясений и опасностей преодолела жестоких и мрачных демонов воздуха.

Когда мы вступили на небо, вода, бывшая над ним, расступилась и ушла перед нами, а когда мы прошли, снова вернулась на свое место. Пройдя через эту воду, мы достигли некоего страшного и непостижимого пространства, которое никто не может описать. За неким распростершимся златотканым покровом открывалось громадное воздушное пространство, а внизу находились прекраснейшие юноши, без числа, облаченные в огни, багряные, словно лучи солнца на закате, с власами, словно молнии, с молочно-белыми стопами, с лицами, по белизне намного превосходящими снег, которые сияли небесным светом.

Увидев меня в руках сопровождавших меня святых Ангелов, они все поспешили к нам и стали вместе радоваться моему спасению, ликуя от радости, что еще одна душа спаслась в этот час и взошла в Царствие Небесное. Ступая, они пели сладчайшую и приятнейшую мелодию, которую я никогда не слышала в бренном мире. И тогда мы пошли поклониться молниевидному и блистательнейшему Престолу Святого Святых, Господа Саваофа.

И когда мы шли, видим перед нами некое светлое облако, не такое, как те, что под небом, но видом подобное цветку или благоухающей розе, но в сотни раз прекраснейшее видом и сладчайшее благоуханием: оно разделилось перед нами и отошло в сторону. В глубине его было другое облако, развернутое, словно огненное одеяло; и оно разделилось, как первое. И посреди него был зал, покрытый золотыми коврами, украшенными разными цветами, лилиями и тому подобными бутонами, и они благоухали, как свежие, таким сладким запахом, что ум человеческий теряется от их благолепия и благоухания. И стоял там некий муж, подобный пламени.

Подойдя ближе, мы увидели в беспредельной выси Престол Господа, висящий высоко в воздухе, который был белым и сиял тысячами цветов, сверкая, как молния. Вспышки освещали все части пространства и радовали этим зрелищем всех, кто был удостоен обитать там. Вокруг Бога стояло великое число златопоясных юношей, высоких, как стройные кипарисы, и благолепно сиявших. Они были облачены в блистательные и драгоценные одеяния, столь чудесные, что поведать об этом не в силах человеческое слово. Приблизившись к этому страшному Престолу, который казался в беспредельной выси, осененный и украшенный истиной, благостью и праведностью, мы увидели столь великое чудо, что на него не в силах смотреть никто. И тогда Ангелы, сопровождавшие нас, три раза воспели грозному Престолу Господню, славя невидимого Бога, на нем пребывающего; и мы поклонились три раза, Отцу,

Сыну и Святому Духу. И те, кто стояли в этой блистающей выси в огневидном пространстве, прославили Святую Троицу, вместе с нами радуясь моему спасению. Тогда услышали мы с этой выси глас, исполненный великой сладости и благолепия, изрекший провожатым моим:

— Проведите ее по всем жилищам святых, как обычно делаете вы со всеми душами, и вокруг Рая, и в преисподнюю земли. Затем отведите в место, которое назвал раб Мой Василий.

И вот таким образом мы вышли оттуда и пошли по жилищам святых. И было их бесчисленное множество. Все они сияли, словно яркие лучи солнца в полдень. Эти лучи неизъяснимым образом тянулись к месту Рая, так что страшные сияния, огни и лучи богозданных жилищ святых изливались в место небесной духовной свежести и зелени, где струится бессмертный источник святой воды, воды жизни, в место упокоения, где покоятся святые. Сами жилища были, словно царские дворцы, украшенные лепниной и живописью, и были не похожи одно на другое, отличаясь славой и блеском. Они были устроены десницей Божией, чтобы вмещать святых каждого лика святости, и вечно стояли новые. И святые, глядя на эти чудесные жилища друг друга, не пресыщаются великим благолепием. Они обширны и благоустроены для святых апостолов, пророков, святых мучеников, иерархов, подвижников и праведников, и каждого из них жилище просторно в соответствии с благими делами, которые совершил он в бренном мире. В длину и ширину они, если можно сравнить, подобны Константинополю, в котором мы с тобой оба жили в этом мире и познакомились. И вот, все святые выходили радостно из святых жилищ своих и приветствовали меня, радуясь и веселясь моему спасению.

Потом мы пошли в лоно патриарха Авраама, то есть в место, где он обитает. И увидели внутри него неизреченную и непорочную славу. И было оно наполнено цветами благоуханнейшими, миром и духовными ароматами, и небесной свежестью, и желанным благомудрием. Находилось оно в месте благообразном и приятном, с воздухом благотворнейшим, где было очень красиво, и смотреть на него доставляло великое ликование и удовольствие. Еще о многом я хотела бы попытаться всячески рассказать и поведать, но нет у меня слов, чтобы ясно изложить это. В том месте построен небесный мысленный дворец, возведенный духовным зодчеством (из светлых лучей), всех патриархов — Авраама, Исаака, Иакова и прочих. Построен он божественным искусством Бога Вседержителя, с очень благообразным убранством, и очень красив, сверкает тысячами ярких лучей. Там обитают все крещеные дети христиан, умершие безгрешными, и их окружает невыразимая слава и непрестанная радость. Там же находятся и двенадцать патриархов, от которых произошли двенадцать колен еврейских, и они сидят и покоятся в сиянии славы на двенадцати чудесных престолах. И как любой видит луч сияющего солнца, но совершенно не в силах ухватить его, так и души всех святых видят друг друга, но не могут осязать плотскими руками.

Избегая многословия, когда мы обошли все, что находится вокруг Рая, и что находится под землей, и то, что в глубине ада, где Господь наш Иисус Христос поразил сатану, мы повернули к западу, в место, где жестокие мучения и возмездия, ожидающие несчастных грешников и им подобных. Все это показали мне святые Ангелы, говоря:

— Видишь, от скольких пыток освободил тебя Господь? Ибо там находятся темницы мрака, покрытые черной мглой смерти, где стерегутся души умерших грешников, родившиеся с начала мира. Число их, как песок морской или пыль земли. Из-за того, что никогда не могут они видеть сладчайший свет из-за плиты греха, которая накрыла их, они постоянно кричат от горя. И постоянно причитают и рыдают, и алчут и жаждут небесной пищи и воды спасения своего, лишенные благодати Божией.

Ангелы поведали мне, что их пожирают зараза и мерзость грехов, и души беззаконников, дитя мое Григорий, все время кричат одно: «ох! ох! увы нам, несчастным!», как было сказано, и никто не пожалеет и не сжалится над ними. И когда душа приходит в эти мрачные места, где мучаются грешники, освещается место то от Ангелов, светящихся, как огонь во тьме, и душа видит все орудия пыток, которые находятся здесь, чтобы узнать, от какого страшного и жестокого мрака она освободилась за то, что при жизни отступила от грехов и покаялась, и честно соблюдала заповеди Господни, и перешла со стези покаяния к лучшей жизни — небесной.

Когда мы обходили все эти места, меня спросил один из святых Ангелов, охранявших меня:

— Понимаешь ли ты, Феодора, что сегодня добрый отец твой Василий совершает по тебе сороковины, как поминают умерших на сороковой день?

И отсюда я узнала, несчастная, что прошло сорок дней с тех пор, как я умерла. И поселилась я в этом жилище, которое ты видишь, принадлежащем не мне, но преподобному духовному отцу моему Василию, доверенному рабу Господа, духовному отцу других чад. Пребывая в этом мире в святой жизни, он направляет многие заблудшие души и приводит их к Богу, как драгоценный дар и фимиам небесного благовония, в чистом покаянии и правдивой исповеди, к похвале и славе Его. Так что обитают здесь и все другие души, которые он привел сюда прежде меня, помог им, отпустил грехи их, и хорошо очистил, и сохранил неповрежденными для благодати Божией и спасения. Потому что я хорошо знаю, что души кир Иоанна и супруги его госпожи Елены, которые приняли его в своем доме и служили ему в бренном мире, находятся здесь. Здесь же и другие души, которые он наставлял и направлял в течение многих лет и которые привел к небесной жизни, но я совсем не знаю их имен. Но пришло время войти внутрь, чтобы ты увидел наши жилища, потому что мой возлюбленный господин, человек Божий, добрый мой отец, пришел сюда прежде тебя.

Я последовал за ней, и мы вошли внутрь. И когда мы входили, я смотрел на приснопамятную мою путеводительницу, госпожу Феодору, и видел, что по лицу ее как будто сочится влага: это было масло, то есть святой елей вместе с драгоценным миром, и я поразился этому чуду. Она шла впереди меня, одетая в белоснежную льняную одежду, а голова ее была покрыта красным платком. Мы прошли в некий двор, и был он покрыт золотыми и узорчатыми плитками, которые сверкали и были очень нарядными и удивительными, и ни пыли, ни паутины, ни чего иного совсем не было там видно. И посреди этих блестящих золотом плиток были насажены всякие благообразные и плодоносные деревья, и было очень приятно смотреть на это. Двор был весьма велик. Посмотрев на восток, я увидел громадный и высокий дворец, сделанный из огня, но мы не пошли туда. Поблизости от лестниц этого дворца стоял огромный стол, длиной метров двадцати, из драгоценного камня, называемого изумруд, который чудесно сверкал.

У изголовья стола был посажен с востока прекрасный цветущий миндаль, склонявшийся над столом и покрывавший весь его тенью, являя всем, кто видел это, великое благолепие. А на столе была золотая скатерть, сверкающая, как драгоценные камни, украшенная изумрудами, сапфирами, красными сардониксами, рубинами и всеми драгоценными камнями, которые имеются в Раю, и богатыми украшениями для убранства стола. Яствами, которые находились на нем, были чудесные разноцветные плоды, очень красивые на вид, красные, белые, как молоко и цветок лилии, и тысячи разных других цветов, которые ни словом сказать, ни умом описать. Были на нем и разнообразные цветы с чудесными ягодами, и издавали неизреченное благоухание, непостижимое для человеческого сознания, чтобы выразить словами. Каждый плод имел свой запах и вкус, и смешение всех этих запахов источало великую приятность, которой не могло насытиться сердце всякого, кто чувствовал ее.

И был там сей возлюбленный отец наш великий Василий, восседающий на почетном троне во главе стола, и покоился в великой славе, как хозяин и господин всего. Трон был зеленым и отличался ярким внутренним сиянием. А те, кто совместно с ним вкушали эти чудесные плоды и яства, не были похожи на людей, скованных телесной толщей, но каждый из них был как луч солнца, который невесом и ярок, и имел юное и приятное человеческое лицо, как у Ангелов, и все части и члены, но нельзя было отличить, кто из них был мужчина, а кто женщина. И сколько вкушали они на этой чудесной трапезе, столько же прибавлялось этих царских и чудесных плодов и яств. Ведь были они духовными и небесными, уготованными от Бога для тех, кто обитал здесь. И те, кто их вкушали, наполнялись великой и неизреченной радостью, весельем и ликованием и беседовали друг с другом со спокойной и кроткой улыбкой, сладким благозвучным голосом. Некие юноши поднесли им какой-то розово-красный напиток, ярко сверкавший, в бокалах, светившихся, как снег, бесплотных и невесомых, которые нельзя взять человеческой рукой. И когда кто-то хотел взять этот чудесный бокал, чтобы пить, он оказывался у уст его, наполняя сладостью и действием Святого Духа, и он долгое время оставался в размышлении и изумлении, и сияло лицо его, как распустившаяся свежая роза. Рядом с ними находились и прислуживали им прекраснейшие юноши, лица которых были светлы, как пух, а ладони рук были белее молока. Они были одеты в благообразные красные одежды, окрашенные бесплотным образом. Ноги их были как снег, и препоясывали их пояса, подобные радуге небесной, сверкающие тремя разными цветами. На головах они носили золотые венки с драгоценными камнями и жемчугом, сделанные с великим искусством. Госпожа Феодора, взяв меня за руку, подвела к преподобному отцу нашему Василию и, подойдя к нему, сказала обо мне. Он, улыбнувшись, указал мне взглядом и радостно велел подойти. Приблизившись к нему, я отдал по обычаю земной поклон и испросил молитвы и благословения его. Тогда я услышал, как он говорит смиренным и спокойным голосом:

— Да помилует тебя Бог, дитя, и да благословит явить тебе Свое Лице и насытить всеми благами неба и земли, и да пошлет тебе помощь от Сиона, то есть от Рая.

И поскольку я распростерся на золотом ковре, святой отец мой тронул меня своей рукой; я встал, и он говорит мне:

— Видишь Феодору, которую ты так желал увидеть? — И указал на нее перстом. — Ты просил узнать, как она и в каком месте обитает. Поэтому отныне ты не будешь докучать мне из- за нее.

Тогда эта честная душа, благословенная Богом Феодора, посмотрев на меня радостно, сказала:

— Бог да воздаст тебе награду, чадо Григорий, за такую твою заботу и беспокойство обо мне, ничтожной. За это великий в силах Бог и исполнил желание твое по молитвам преподобного отца нашего Василия, который проявил к нам обоим великую доброту.

Когда мы так беседовали, все те, кто были за трапезой, подняли взгляд и смотрели на нас спокойно и радостно. Затем святой говорит Феодоре:

— Матушка госпожа, возьми Григория и пойди, покажи ему красоту деревьев, которые есть в райском саду нашем.

И вот, когда она проводила меня в правую часть двора, вижу я дверь, чудесно отделанную золотом. Стены сада были высокими. Отворив дверь, мы вошли внутрь. В саду были золотые овощи и деревья малые и большие, украшенные прекраснейшими розами. И я, дивясь этой красоте и безмерной сладости, с которой не сравнятся все ароматы мира, стал рассматривать умом те блага, которые она мне показывала. Тут я вижу деревья семидесяти видов, которым нет числа. Каждое из них плодоносило бесконечно, ветви их склонялись к земле от тяжести, но не ломались, а плоды не портились, не увядали и не гнили, поскольку были небесными и бессмертными. И как мне показалось, те прекрасные фрукты, которые находились на столе, были чем-то похожи на плоды этих чудесных дерев. От благолепия их ум мой пребывал словно в головокружении, из-за величия и высоты их и из-за дивных и чудесных плодов их, ведь никогда не приходилось видеть мне такие огромные деревья.

И госпожа Феодора говорит мне:

— Удивляет тебя это, возлюбленное дитя мое? Если бы ты увидел Рай, который насадил Господь на востоке, ты бы еще больше изумился, удивился и поразился. Поскольку этот по сравнению с тем — как тень и сновидение в сравнении с тем, что видит человек наяву.

И я говорю ей:

— Прошу тебя, моя госпожа, скажи мне, кто насадил этот райский сад? Потому что никогда не видел я таких деревьев.

Тогда она говорит мне:

— Как же ты мог бы увидеть такую благодать, уготованную от рук Всемогущего Бога, пока находился в бренном мире? Ведь все это, что видит душа умозрительно, хотя и кажется чувственным и земным, однако является небесным и мысленным, и мы умозрительно пребываем здесь и радуемся душой. А сады эти и огороды — преподобного отца нашего Василия, где он с младых лет до старости своей воспитывался и служил: его посты, его бодрствования, его ложе на сырой земле, его молитвы, подвиги в жару и мороз, все страдания, которые перенес он в пустынях, питаясь много лет одними дикими плодами и травами, до того как прибыть в Константинополь по воле Божией, во спасение многих людей. Все эти труды его взрастили этот райский сад, который ты видишь, потому что те, кто в мире сем выносят труды, тяготы и всякие невзгоды ради Бога, дабы соблюсти и исполнить святые заповеди Его, к славе Его, получают здесь такое удовлетворение и отдохновение от Бога для вечной радости и бессмертного довольства, как говорит псалмопевец: Труды плодов твоих будешь есть64. Поэтому и ты, если будешь бояться Бога, трудиться и терпеть временные страдания, возрадуешься вечно, как говорит об этом и подобном Святое Писание.

Изумляясь, я стоял, словно в исступлении, когда сказала она мне, что мы здесь находимся не телесно, но умозрительно душою. Попробовал пощупать себя, чтобы увидеть, что у меня есть плоть, которую можно потрогать руками, и вполне убедиться, что все члены тела мои целы. И почувствовал я то же, что чувствуешь, когда пытаешься удержать рукой пламя огня или солнечный луч. Тебе кажется, что ты сейчас дотронешься до тела и ухватишь его ладонью, но ты не можешь ухватить его, это испытал я и, сохраняя здравый ум и рассудок, стал удивляться тому, что видел.

Потом мне показалось, что мы ходили внутри двора и, пройдя в дверь, через которую мы вошли в райский сад, обнаружили, что стол пуст и за ним никого нет, но все прочее его украшение, устроенное с божественным великолепием, осталось на месте.

Тогда мне показалось, что я простился с любимой моей Феодорой и ушел от нее, и пришел в себя, освободившись от тех дивных и чудесных дел, которые видел я в сновидении своем.

Я сразу же стал соображать, кто я и где нахожусь, и что это было, что я видел и чему был научен, и старался хорошенько запомнить это и не упустить из ума моего.

Затем я встал и пошел к моему доброму отцу, размышляя, что вообще скажет он мне на это: от Бога ли было видение или от лукавого? Когда я пришел к нему и, совершив обычный поклон, взял благословение, он велел мне садиться рядом и говорит мне:

— Помнишь ты, чадо Григорий, где этой ночью мы были вместе?

Я, сделав вид, что не помню, и, размышляя, что он скажет мне, ответил:

— Где же мог я быть еще, господин мой, как не в своей кровати, где спал я очень сладко?

А он говорит мне тихо — поскольку только мы одни были в его келие:

— Я и сам прекрасно знаю, что телом ты спал на ложе, но душой твоей и умом ты ходил в иное место. Неужели ты не помнишь, что я показал тебе этой ночью? Разве ты во сне не навещал Феодору, не приходил в мое небесное жилище? Как бежал, чтобы догнать меня, как стучался в большую дверь, как она встретила тебя с радостью и рассказывала о борении души и своей смерти? Как с великим трудом и трепетом она преодолела мрачные и злые мытарства и свирепых демонов воздуха, и как я ей помог и выручил ее? Как ты вместе с ней вошел во двор, где видел стол с убранством и лежавшие на нем прекрасные фрукты? Какие там были чудесные и благоухающие цветы? А с чем сравнятся юноши, которые там прислуживали? Разве не стоял ты в изумлении от благолепия прекрасного дворца, который находился вдали? Разве ты не подошел ко мне, и я не указал тебе Феодору, которую ты так хотел увидеть? Разве она не провела тебя по моему указанию в райский сад? Разве ты не помнишь, как тебе показалось в уме, что ты взял рукой златоветвистые растения, и у тебя закружилась голова от благолепия и благовония их цветов? Наконец, разве не видел ты цветущие высокие деревья и безмерное благолепие плодов их? Значит, ты не видел прошлой ночью ничего из того, о чем я тебе говорю? Что же ты говоришь, будто не был ни в каком другом месте и ничего не знаешь?

И я, слыша, как эти речи сходят с уст его, словно языки пламени, понимая умом своим истину того, что он говорил мне, растерялся и потерял дар речи, и обильные слезы потекли у меня по лицу. Я осознал, каким величайшим святым Божиим и чудотворцем является сей земной ангел, и что ему ведомо все, что происходит здесь как телесно, так и духовно, и с сердечным трепетом я ответил ему, говоря:

— Да, святый Божий, все это так, я видел все, как ты говоришь, и нет здесь ни слова неправды. Благодарю, благодарю и снова благодарю Трисвятого Бога и Господа нашего за то, что Он удостоил меня, жалкого и недостойного, столь великого блага, что я познакомился с тобой и нахожусь под крылом твоим, и через тебя постигаю такие изумительные и дивные чудеса!

Святой же сказал мне:

— Может быть, и ты благополучно пройдешь жизнь свою, как хочет Бог, избегая зла и усердствуя в добродетели до конца жизни твоей, согласно Писанию и моим словам. И тогда я приму тебя после смерти твоей, чтобы ты был со мной в вечном моем жилище, которое даровал мне Господь, потому что я раньше тебя уйду из этого мира. После этого через малое время и ты последуешь за мной в богоугодной жизни и благих делах, как открыл мне Господь. Однако хорошенько остерегайся и не раскрывай уст своих об этих вещах, пока я жив. Потом же тебе предстоит описать мою ничтожную жизнь и мои дела, дабы потомки узнали о них ради великой пользы, которую получат, рассказывая и слушая об этом. В описании ты свяжешь то, что было, с тем, чему предстоит случиться по воле Божией отныне и впредь. И я помогу тебе во всем этом.

Сказав это, мой добрый отец велел мне вернуться домой и от всей души стремиться к спасению.

Видение второе. Будущий Суд и вечное воздаяние

И вот через несколько дней после того, как я видел Феодору во сне по желанию своему, я, Григорий, духовный сын святого Василия, увидел в сновидении, будто евреи веруют правильно, соблюдая Закон Моисеев. Придя к преподобному, я подробно рассказал ему все, что видел, и просил его помолиться Богу, чтобы Он открыл мне смысл этого. Я сказал ему:

— Прошу твое преподобие явить о моем видении какое-либо духовное знамение, чтобы я твердо удостоверился.

Он же, отвечая мне, сказал:

— Да сотворит тебе Господь, дитя мое, благо и пользу. Ступай же, и Бог сможет исполнить и этот твой замысел.

Совершив поклон, я взял благословение и удалился. В ту же ночь, совершив молитву в полуночный час, я забылся сном и вижу, что нахожусь на зеленом лугу, где много высоких кипарисов и прекрасных роз и лилий.

Пока я стоял и наслаждался видом, смотрю, идет некий юноша, высокий и благообразный, облаченный в одежды, блестевшие, как пламя, изнутри и снаружи; чистое одеяние его было белым, как снег, а в руках он держал железный посох. Рука его была очень сильной, и ею он мог бы победить тысячи. Остановившись рядом со мной, он сказал мне:

— Что ты делаешь здесь и как тут оказался?

Я же сказал:

— Я не помню, как попал сюда.

Он опять сказал мне:

— Тебя привели сюда молитвы твоего духовного отца, чтобы я показал тебе то, что ты хочешь.

Я же сказал:

— А что я хочу узнать?

Он говорит мне:

— Ты говоришь, что вера иудеев хороша. А верный раб Божий Василий сказал тебе, что нехороша. Ты попросил его дать какое- либо духовное указание, и он устроил так, чтобы и это желание твое исполнилось от Господа. Так иди же за мной, я покажу тебе, каким расположением Бога пользуется каждая религия. Ибо мне дан приказ сделать это.

И, взяв меня за правую руку, он направился со мной по чудесному лугу на восток. И вот, взойдя на облако, мы поднялись на бесконечную высоту. Пока я изумлялся бесконечному восхождению, я думал, что все происходит со мной наяву, а не во сне. На этом облаке мы попали в иной мир, который был чудесен и отличался от устроения этого мира. Когда мы вступили туда, облако отошло, и мы оказались стоящими на стеклянном полу. Двигаясь далее, мы видели происходящее в этом мире.

Там находилось великое множество светлых юношей, которые, отворяя уста, пели чудесные гимны и славословия, которым нет подобия в мире сем. Здесь можно было слышать необычные и чудные мелодии, сладкие гимны, составленные необычным образом в гармоничные песнопения, которыми воспевают Святую Троицу. Звук же и сладость, которые исходили от этих псалмопений, были чудесными и не похожими на земные звуки, так что ум человеческий не может их описать. И вот, мы в великой радости прошли это чудесное зрелище и ступили далее. Тогда мы попали в некое место, внутри которого были юноши в белых одеждах, держащие в руках золотые сосуды, наполненные чудесным светом и взлетавшие вверх по воздуху. Впрочем, куда они двигались, я не понял. Размышляя про себя, я рассуждал: «Может быть, это Ангелы Божии, которые воскуряют пред троном Его умозрительно, и они носят в руках этот духовный и чудесный огонь, чтобы совершать свое служение?» И вот, двигаясь среди таких дивных и грозных чудес, мы попали на некую очень высокую гору, на которую взошли с великим трудом. Взойдя на вершину, мы вступили в ярко освещенное место; взглянув оттуда на восток, мы увидели чудесный луг, устланный чистым золотом и украшенный с несравненным блеском. И как от железа, раскаленного в огне, отлетают искры, такие же восхитительные искры излучала и поверхность этого луга. Глядя на это, я испытал в сердце сладость и неизреченное удовольствие. Воздух же там был наполнен сиянием и великой радостью. Из-за блеска я не видел ясно того, кто шел впереди, и вскоре он скрылся совершенно.

Уйдя оттуда, мы пошли на восток и увидели впереди чудеснейший град, о котором если я начну что-то рассказывать, окажется, что болтаю пустое, поддаваясь обманчивым чувствам. И все же я не умолчу о нем совершенно, но попробую, при содействии и помощи благодати Божией, сказать и про этот град. Так вот, когда я увидел этот чудесный и восхитительный город, строитель и архитектор которого — Бог, я надолго впал в изумление от этого страшного и ввергающего в трепет зрелища и потерял дар речи. Потому что какой язык человеческий может рассказать или описать его красу и благолепие? Когда мы взошли на ту чудесную и высочайшую гору, далее не пошли, но встали и стали смотреть на это дивное зрелище, которое совершенно ясно было видно нам, ибо ничто нам не мешало.

Сей величественный град был словно круг тверди небесной. Построен он был не из извести, или мрамора, или стекла, или какого-либо земного материала, но из солнечных лучей и ярчайшего и чистейшего золотого света. Вид его украшался формами всех цветов, серебристыми отблесками всех оттенков, разноцветных, как определил Господь; отделка его была из драгоценного топаза, с узорами, и другого драгоценного камня, изумруда, сверкающего всевозможными лучами, и из драгоценного багряного гиацинта, и из лихнита, сияющего, как солнце, и из камня селевк, сверкающего, как свет, и из всех прочих драгоценных камней, каждый из которых имел свой особенный цвет. Рассказ об этом сочетании драгоценных камней и других материалов, которыми был украшен этот город, выглядит темным, и многие не поверят ему. Общий вид был составлен и взаимосвязан очень красиво, и один цвет чудесным образом сочетался с другим. И таким образом все цвета представляли на вид зрелище, доставляющее великое ликование.

И вот, таково было сияние сего исконного свечения, сего дивного и чудного града, насколько мог я понять и рассказать вкратце о великих сих чудесах: луч на луче, цвет на цвете. Все было исполнено величия и чуда. Таково было благолепие устроения града сего, гармония и сочетание тех камней. Кто может рассказать об увиденном? Ибо было это то, чего не видел глаз человеческий, не слышало ухо, как говорит апостол Павел, и не приходило то на сердце человеку65.

Таким было устройство его. А высота его стен была неизмерима, и не мог ее охватить человеческий взор. Врата его были весьма чудесны.

Их было двенадцать, по числу апостолов, и были они плотно и крепко заперты. Каждые врата имели цвет и форму по виду двенадцати драгоценных камней. Таков был град снаружи. А то, что было внутри, ум человеческий содрогается уразуметь, а язык — вымолвить, сердце восхищается и недоумевает, а мысли рассеиваются от ужаса; только взгляд радуется этому. Уста умолкают, ибо плоть и кровь не могут описать Царствие Небесное.

Видя все это в этом неизреченном зрелище, я решился спросить своего провожатого обо всем этом. И сказал ему:

— Умоляю тебя, господин мой, что это за грозный и дивный град, чудный и громадный? Что за народ обитает в нем? Что за царь царствует сейчас над ним и кто построил его стены и чудесные башни? Кто соорудил его чудесные и дивные врата и замки на них и кто устроил столь чудесное благолепие? И как он называется? И что это за страна, и что это за чудесный и необъяснимый мир? И как и зачем пришли мы сюда? Объясни мне это, прошу тебя.

В ответ провожатый сказал мне:

— Сей град, который ты видишь, — град Великого Царя, как написано в Писании; ведает им Бог и говорит о нем пророк Давид: Славное возвещается о тебе, град Божий!66. Построил же его Господь наш Иисус Христос после вознесения Своего на небо, по воле Отца и при содействии Святого Духа, для упокоения святых мучеников Его, апостолов и всех, уверовавших в проповедь Его, как сказал Сам Христос: В доме Отца Моего обителей много².

Это — многочудная скиния, обитель и жилище, которое уготовил Господь для рабов Своих. Название же его чудесно и многоименно. Ибо именуется он Новый Иерусалим, град христианский, горняя столица. Первое и последнее его название — Новый Иерусалим. А если ты желаешь узнать о населении его, подожди немного, и увидишь его. Увидишь и Царя его — Бога, находящегося среди богов по благодати. Однако, кажется, ты забыл, с какой целью ты пришел сюда: о ней ты недавно узнал из моих слов. Впрочем, вскоре ты узнаешь об этом на деле. Поскольку каждый, кто будет держаться правой веры в Бога, воспеваемого в Троице, и в дело искупления рода человеческого, совершенное Сыном Божииим, как учили святые апостолы и отцы и передает Святая и Кафолическая Церковь Христова, тот будет жить вовек. Если же кто верует иначе, чем заповедали апостолы и Божественный Учитель, тот не будет жить вовек, но будет предан в пламя огня.

Когда он говорил это, вижу, некто чудный и высокий, словно огромный олень, встал на высоком месте, весь как огонь, и явился посреди града словно раскаленное железо. А над ним — крест из света, сияющий и освещающий это страшное пространство исходящим от него пламенем. Всех, кто видел это, охватывала духовная любовь и божественное ликование. И снова вижу, словно молния, из этого страшного пространства направился в град некий блистательный юноша, имеющий крылья из света, сверкающие лучами. Он совершил некоторые приготовления в граде сем, словно предстояло прибытие в него некоего Царя с воинством Его. И снова видим, другой юноша также спустился в великой силе с этой выси, держа в руках грозный и страшный Престол, уготованный для Царя, Которому предстояло прийти. А в ушах наших раздался глас, говорящий: «Великий и страшный Царь прибывает в сей Новый Град со всею силою и славой!»

И снова видим четверых юношей, также спустившихся с этой выси, держащих по лампаде, лампады же эти горели чудесным светом. И тогда они возгласили приятным гласом: «Благодать Твоя воссияла, Слово Бога Живого». А после них, видим, спустился в сей чудный град другой юноша и возгласил: «Се, наступает воскресение и суд мертвых и воздаяние человекам от Праведного Судии».

В продолжение этого мы видим опять, как сошел с вышних сводов столп огня, и из этого столпа раздавался страшный шум, и все пространство перед ним было наполнено пламенем. Столп не остановился в граде сем, но разверз некое отверстие в месте, где стояли мы, и спустился в мир, и разделился на четыре начала, сияя, и занял четыре конца вселенной. И вот раздался глас, говорящий: «Се, созидающая сила высочайшего Бога коснулась всех костей человеческих, и составятся они кость к кости и сустав к суставу, и соберутся воедино в порядке».

И вот другой грозный юноша, облаченный в одежды белые, как свет, и препоясанный золотым поясом, выступает с важностью, держа в руках хартию, подобную пламени, и послание, которое направил Господь к сатане, оповещая, что окончилось царство его, в котором он три года царствовал на земле. Сей юноша последовал за столпом и пошел не в град, а в мир. И придя туда, где царствовал сатана, встал пред ним и огласил послание Господа. И когда тот услышал его, обратил ноздри свои к земле, чтобы извергнуть и изрыгнуть все зло и гнев, вражду и ярость. И изрыгнул все зелье, которым был наполнен, всю нечисть и беззаконие, ереси, волхвования и идолослужения. Ибо пришел конец его, и предстояло ему сгореть с воинством его. И вот, повелел Господь ему изрыгнуть все зло, которое имел он на небе, и низвергнуть на землю, где Господь должен был истребить его с лица ее.

И снова смотрим, снизошел некий сонм Божественных Сил, то есть Ангелы в виде всадников во всеоружии. Кони их были огненны и крылаты, и из уст и ноздрей их исходило пламя огня; они пронеслись по воздуху и спустились в мир. Мы слышали топот их, и были они многочисленны и страшны, легко добирались до всякого города и мрачного места, разя веех заблудших приспешников отступника- сатаны — антихриста, который воцарился в свое время.

Видим еще воинства воинств, которые спускались на землю строем и совершали приготовление к Пришествию Бога, и уготовили благообразно украшенный Престол Его.

И вот, как пришли они, пришел некий преславный юноша, облачение которого было как у царя земного; он держал в руках золотую трубу и, важно ступая, спустился на землю. Вслед за ним отправились другие двенадцать юношей, чудесных и прекрасных, держа в руке другие двенадцать труб. Когда все они достигли воздуха над землей, первый из них грянул в трубу со всей силой, и от трубного звука содрогнулись края земли. После этого вострубили и другие двенадцать. И вот, стали восстанавливаться жилы и плоть на костях мертвых, которые были в гробах. И тотчас явилось войско юношей, бесчисленное, как песок морской, спешно ступая для упокоения душ, которые умерли от века, чтобы направить каждую из них в собственное ее тело. И снова в третий раз раздалась труба, и от страшного звука трубы сей содрогнулись небо и земля. И вот, все множество людей воскресли. И вот, заклокотали моря и реки по земле, все озера и все болота от умерших в них людей. И немедленно поднялись по всей земле миллионы и миллиарды людей, и все они были одного возраста. Все это видели мы через отверстие, которое открылось там, где мы стояли.

И вот, мы узнали Адама и Еву, и все поколения одно за другим, которые стояли в трепете по всему лицу земли, в великой тесноте и скорби. Смотря на это, я дрожал от страха и ужаса этого зрелища. Те, кто никогда не слышал о воскресении мертвых, удивлялись и в трепете изумлялись...

Но что со мной происходит? Ныне ум мой содрогается от страха, рука путается и дрожит, язык мой обмяк и не может говорить, ибо предстоит мне рассказывать о страшных и чудесных таинствах. Но прошу вас, слушайте со всем благосклонным вниманием и со страхом Божиим воспринимайте сказанное, ибо это страшно и чудно. Из-за этого для многих, по невежеству их, оно может показаться невероятным. Впрочем, как я думаю, никто из православных христиан не отнесется к этому с недоверием.

И вот, когда я смотрел на эти страшные и дивные чудеса, которые происходили с поколениями людей, родившихся со времен первозданного Адама до самого последнего человека, я трепетал от страха. Лица некоторых сияли, словно звезды; у других сияли меньше — подобно тому, как и на тверди небесной звезда от звезды отличается по яркости. И у одних лица светились, как луна, у других — как дневной свет, а у некоторых были белы, как снег или как белое руно. Иные были подобны розам. На макушке у каждого была грамота, начертанная молнией и объявляющая его добродетели. На одних было написано «пророк Господень», на других «мученик Христов», на иных «иерарх», «преподобный», «праведный», «нищий духом», «смиренный сердцем». Другие были смиренными, милостивыми и сострадательными, чистыми сердцем, странствующими ради Господа, мирными, гонимыми, странноприимными, послушными, терпеливыми до конца, терпеливыми в благодарении, бедности и испытаниях, иереями Господними, хорошо служившими, непорочными и чистыми телом и душой, жертвовавшими жизнью из любви к ближним своим, творящими добро и правду и учащими этому других. За ними следовали тысячи других: хранившие ложе незапятнанным, угодившие Господу через покаяние, деятели апостольского священнослужения. Говоря вкратце, добродетель каждого была явно запечатлена золотыми буквами в воздухе, словно молния; так что если надо было узнать, кто милостивый, кто девственник, или мученик, или пророк — это было легко сделать.

Написано так было над прославленными. Прочие же из этого сонма воскресших были весьма угрюмы и мрачны. Потому что среди десяти тысяч с трудом отыскивался один сиявший, кто светился божественной славой и сиянием. А остальная толпа была исполнена безобразия и горечи. И можно было видеть в них беспокойство и бесконечную скорбь. Потому что некоторые из них были лицом, как прах земли и пепел, другие — как грязь, иные — как дохлые псы; у одних лица были запачканы нечистотами, у других, как черепки, у иных гноились глаза, у иных лица были черными, как у диавола, так что от большого стыда они прикрывали лица руками. У кого-то лица были окровавлены, у кого-то — цвета аспида, а у иных — как шкура осла. Другие были с головы до ног запачканы мерзостью и забрызганы кровью. Некоторые из них имели на лице свиную кожу, у других глаза косили и разбегались. У иных лица были измазаны дегтем. Некоторые от большого стыда хотели бы бежать, но не могли даже повернуться, теснимые толпой. И, говоря друг с другом, эта бесконечная толпа роптала: «Горе нам! Ведь мы слышали об этом Страшном дне и не приняли это всерьез умом своим, а считали смехотворными россказнями. Но теперь мы справедливо получим возмездие за дурные дела свои. Горе нам, жалким грешникам, так как мы осквернены и нечисты, и осуждены на вечный неугасимый огонь, чтобы мучиться с диаволом, которому мы служили».

За ними, стенающими и рыдающими, стояла другая бесчисленная толпа тех, кто никогда не слышал слова Божия, духовного поучения, Моисеева Закона или благовестия о Христе. Они говорили тем, кто беседовал о Боге:

— Кто такой Христос и Бог? Мы служили и поклонялись богам. Если нас воскресили наши боги, мы не боимся претерпеть зло, потому что боги наши помогут нам.

Другие говорили:

— Мы слышали о Христе, но считали это неважным делом.

Те же, кто были из еврейского рода, говорили:

— Если нас воскресил Бог Закона, мы не так боимся, ибо даже рассеянные по всей вселенной, мы не поклонялись никому, кроме Него. Если же придет судить Сын Марии, то есть Христос, то Он подобен тем, кто был воскрешен, и Сам подлежит Суду вместе с нами за грехи, потому что открыто говорил, будто Он Бог и Сын Божий. Если бы мы знали, где Он стоит сейчас, мы бы подошли и пристыдили бы Его. Потому что мы хорошо знаем, что с Моисеем Бог говорил, а Он Бога никогда не видел.

Так разглагольствовали евреи. А иные из евреев говорили:

— Горе нам, ибо мы ни Богу Закона не поклонялись, ни в Того, Кого называют Христом, не уверовали, но поклонялись Ваалу и Астарте, и каждого из нас гнетут собственные грехи.

И были видно, кто верный, а кто грешник: потому что на веках у каждого была приклеена надпись, оповещающая, в каком грехе кто умер. У кого-то было написано «убийца»; у других — «кровосмеситель», то есть блудивший с родственниками своими; и иных — «прелюбодей», то есть тот, кто, состоя в браке, блудил с замужними женщинами. Иные были ворами, иные лжецами, иные чародеями, иные пьяницами, иные блудодеями. Другие были мытарями67, мужеложцами, растлителями малолетних, скотоложцами, то есть блудившими с животными; иные — вспыльчивыми, злопамятными, завистливыми; иные — любителями песен под гитару, иные — клятвопреступниками, то есть не соблюдавшими клятву; некромантами, то есть занимавшимися гаданием через мертвых; иные — обжорами, скупцами, то есть сребролюбивыми и немилосердными, жестокими и жадными на милостыню. Суеверы, лицемеры, взяточники, то есть бравшие подарки за несправедливые решения, тайновредители (те, кто исподтишка совершают зло), болтуны, грешники, непослушные, нечистые, сквернословы, еретики — ариане, духоборы, манихеи, савеллиане, оригенисты, яковиты, маркиониты и все, какие ни на есть еретики, вплоть до иконоборцев — все те, кто не покаялся перед смертью, каждый оказался на виду с грехом, написанным у него на веках. Видя друг друга мрачными и оскверненными, они стыдились великим стыдом и страшно мучились от череды грехов своих.

Ясно видя все это, по ходатайству преподобного отца нашего Василия, я весьма удивлялся. Затем, взглянув наверх, увидел я грозные и чудесные Чины, которые спускались, сладко воспевая гимны и все песнопения небесные; а посреди них был деревянный Крест, от которого исходило великое сияние, искрящийся и величавый. Он спустился в место, где был уготован Престол Судии, и встал там на высоком и славном месте, и был ясно виден всем поколениям, воскресшим из мертвых.

Поколения евреев, видя Честной и Животворящий Крест сияющим в столь великой славе, затрепетали в страхе. И их охватил стыд и великое смущение; в беспокойстве закрыли они лица свои руками, рыдая и говоря:

— Горе нам, несчастным и грешным! Видим дурной знак Распятого; и если Он придет судить, с каким лицом мы посмотрим на Него и что ответим Ему? Ведь мы совершили много зла Ему и тем, кто уверовал в Него.

Когда евреи так зарыдали, говорит мне Ангел, который привел меня показать это:

— Видишь, как они начали дрожать и трепетать от одного вида Честного Креста?

А те евреи, которые жили до Христа, не зная о знамении Честного Креста, удивлялись и говорили тем, кто родился после Христа:

— По какому поводу вы рыдаете и плачете, охваченные стыдом и смятением? И по какой причине не можете держать ответ?

А те ничего не отвечали им, но то и дело стонали, глядя на Крест.

И вдруг я услышал страшный глас в выси небесной. И провожатый мой говорит мне:

— Вот страх и трепет великий. Потряслись все Силы Небесные, и грядет Господь!

С этими словами явилось бесчисленное множество воинства Небесного, Чины грозных Сил, которые выступили на место Суда. А за ними другое множество, в великой славе, также пришли и встали на Судном месте. За ними снова вышло другое бесчисленное и неисповедимое множество, выступая величаво, от вида которого я задрожал в страхе. Тогда провожатый говорит мне:

— Не бойся, брат! Это наши сослужители и друзья, их нечего бояться. Тщательно внимай происходящему, ибо еще придут и другие, большие этих.

И действительно, пришли и другие, тысячи тысяч, и от вида их трепетали в страшном изумлении все, кто были от века.

Наступила великая тишина. И вот, снова сверху раздался громкий грохот от страшных громов и молний, так что сотряслась вся земля, охваченная великим страхом и трепетом. И все, у кого лица были светлы, не столько страшились происходящих событий, грозных и изумительных, сколько радовались и веселились. Затем, после этих страшных громов и молний, явилось воинство еще более страшное и славное, великое и очень высокое. Оно было исполнено очей, от строя их извергались искры, и воздух горел от сияния их. И все люди очень изумлялись. Но и на небе было великое чудо от лица этих Сил. Когда они сошли, они остановились в месте Суда в величавом благолепии. Это воинство по своему блеску и силе, с небывалым звуком и пением, затмило предшествующие воинства.

У всех, кто служил и поклонялся идолам, лица были черными. А верные евреи, жившие от Авраама до Христа, не так боялись.

Но неверные стояли мрачные и испуганные и, смотря на Крест, лили слезы жалкие и бесполезные. Потому что хорошо знали, что распятый Христос Сам будет судить всех людей. Так же вели себя и потомки Исмаила, то есть агаряне. Прежде они были жестокосердыми и гордыми, полагая, будто имеют некоего пророка, как они говорили. Так они сильно бахвалились перед другими и тщеславились, пока не увидели Крест, который пришел со славою и великим блеском, словно царский скипетр, и воссиял ярче солнечных лучей, воспламеняя воздух и доставляя христианам великую радость и ликование. Тогда и они начали рыдать, жалобно крича от горя, и завопили от скорби, и стояли в оцепенении, сетуя друг другу на свое заблуждение. Потому что они слышали поучения о Христе, но не придавали им значения и высмеивали поучающих их.

Пока все это происходило, сверху спустилось светлое облако, внутри которого было яркое сияние, издававшее ослепительный блеск, и закрыло все небо. Тогда тотчас же показался чудный драгоценный венец, которого нельзя описать языком человеческим. Он остановился над вершиной Креста, и видя это, евреи, идолопоклонники и все неверные затрепетали и задрожали от изумления. Христиане же величали Бога в неизреченном веселии и радости.

И снова раздался страшный гул, и явились великие громы и молнии страшнее прежних. Грешные люди, взирая на нечистые дела свои и безобразие своих жалких душ, были охвачены сильнейшим страхом и трепетом, потому что их изобличали дела и нечего было им сказать в оправдание. Сей же чудесный Престол нелицеприятного Господа не стоял на земле, но висел в воздухе на высоте сорока локтей. И тогда мы спустились, чтобы увидеть сей чудесный град, вид которого привел в дрожь всякий ум и всякий слух и разумение, и посмотреть на сие страшное приготовление, превосходящее всякий ум и слово, в котором находились и мы со всеми людьми, бывшими от Адама до скончания веков, которые стояли и ожидали решения Судии.

И вот, когда Престол был уготован, божественный сонм хора Ангелов, более бесчисленный, чем песок морской, встал вокруг Престола с великою славой. И снова видим, сошли еще четыре воинства Ангелов, из которых первое было столь страшно, что не мог смотреть на него глаз человеческий. Оно встало на востоке. Второе встало на юге, неким чудесным строем с ужасною силой. Третье — на севере, с великою славой. Четвертое — на западе, держа в руках грозные царские жезлы. Чудны были уста Ангелов. Было в них чудеснейшее послушание, и меньшие подчинялись большим. Все они смотрели в сторону востока, и слава Господня сияла на них.

За ними спустились иные четыре воинства, словно молния. Все они не были похожи видом, но одно было белым, как свет, другое — красноватым и благообразным, третье сияло, как золото, а четвертое было изукрашено всеми цветами. Они остановились посреди неба и, разделившись на четыре начальства, укрепились по четырем углам земли, ожидая Пришествия Судии.

Землю наполняло множество людей, а воздух был полон сонмом божественных ангельских воинств. Подняв глаза горе, мы взглянули на небо — и увидели!

Се, Господь, украшенный мысленными цветами; страшная колесница остановилась пред Ним, шестикрылая и многоокая. И тогда раздался оттуда глас Господа и, обходя окрест, оглашал многогласно: «Свят, свят, свят Господь Саваоф, наполняет небо и землю слава Его!» От грома гласа задрожали небо и земля. Все Ангелы Божии, стоявшие на земле, возгласили в один голос: «Благословен грядый во имя Господне! Господь Иисус Христос, Слово и сияние Отца, Царь веков, Господь неба и земли, Судия и распорядитель живых и мертвых, небесных, земных и преисподних, всякой власти и начальства!»

От этого страшного гласа трепетала вся тварь, небо и земля. Когда услышали евреи и агаряне, что сей глас вместе с Отцом величает и Сына и именует Его Судией живых и мертвых, возопили, несчастные, плачем, в судорогах оплакивая свою погибель. И пока они рыдали, раздался трубный глас, сладкий и звучный. Глас сей овладел сознанием всех Ангелов и людей, и их охватил сильный страх и трепет, ибо все поняли, что сходит Судия.

И вот — светлое облако, на котором был Господь наш Иисус Христос. Это облако направилось на восток, над твердью, и сейчас же открылись врата Востока, и Господь воссиял. И раздался такой гром, что все Ангелы и люди обратились к востоку. Видя восседающего на облаке Господа нашего Иисуса Христа, затрепетали сыны человеческие, а евреи удивлялись. Немедленно возгласило всякое дыхание ангельское и человеческое: «Благословен грядый во имя Господне, Бог Господь, Судия живых и мертвых». И в поклонении все в страхе и трепете пали на землю. Господь же, сойдя с блестящего облака, воссел на Престол славы Царствия Его. И по земле распространилось святое дыхание праведности Его; люди поднялись с земли и, видя Его упокоившимся на престоле славы Его, задрожали и затрепетали в великом страхе. Но дрожали и небо, и вся земля. Ангелы же возглашали гласом велиим: «Ты еси Христос, Сын Бога живого, Коего распяли беззаконные евреи. Ты еси Слово Бога высочайшего, неизреченно родившийся от Отца, познаваемый в двух природах, сущностях и волениях, но в единой ипостаси. Ты еси принявший плоть от Святой Девы Марии и Богородицы без семени мужнего, и пришедший в мир чрез Нее, и явивший знамения и чудеса, и проповедовавший миру покаяние и Царствие Отца. Ты еси Бог наш, спокланяемый со Отцем и Святым Духом, и не знаем иного Бога, кроме Тебя».

Услышав эти слова Ангелов, задрожали Анна и Каиафа, и весь народ их. А беззаконный Арий и его последователи оцепенели от ужаса.

Затем воззрел Господь на лицо неба, и оно бежало от страха. Мы же стояли на высоком месте, а Сам Господь наш Иисус Христос остался один неподвижно в воздухе. И, воззрев на землю, Он увидел ее, и была она осквернена множеством грехов человеческих, идолослужением, чародейством, мужебесием, кровосмешением и кровопролитием. И от гнева Его бежала и она, и не оказалось на ней места, и осталась она пустынной и невозмутимой, безо всякой обузы материального мира. И когда простер Господь руки Свои вверх и вниз, обновились небо и земля и стали новыми. От этой перемены преобразился вид земли в великолепном блеске, ибо переменилась она от тления к нетлению. А твердь небесная была, словно солнце, восходящее утром без лучей. Звезды исчезли, ибо место их заняли святые. И солнце померкло, ибо взошло Солнце праведности — Господь наш Иисус Христос.

А на место моря излилась огненная река, пламя от которой высилось до тверди небесной. Пламя же это было нематериальным и, двигаясь, обходило все лицо земли. И воззрел Господь на всех идолопоклонников и грешников, живших в суете, блуде и прелюбодействах, полных всяческих прегрешений. И вот, вышли с запада отряды грозных Ангелов, окружили этих грешников и погнали их в это огненное море, пока не осталось никого.

И исчезли все, кроме безблагодатных иудеев, живших со времен Авраама до скончания века, всего рода христианского от Христа до конца света, а также тех, кто чтили Вышний Промысл из разных народов, и тех, кто жили до Божественного Домостроительства и не были идолопоклонниками.

И вот, когда нечестивые идолопоклонники были ввергнуты в море огня, раздался из среды его великий стон, очень горький и жуткий, так что само небо зарыдало от их погибели. Прочие же грешники, видя, как беспощадно брошены идолопоклонники в это страшное огненное море, ужаснулись и затрепетали в изумлении. Потому что большинство из них были мрачны и на лице у каждого была надпись, объявляющая их грех и погибель.

И воззрел Господь на восток, и вот, воинства Ангелов были посланы вострубить ужасно. Ангелы, назначенные трубить, обратились к лицу земли. И всех, кто был там со светлыми лицами, сиявшими чистым сиянием праведности и божественной добродетели, они, радостно обнимая, вели в почетное место одесную Судии. И, вновь промчавшись по лицу земли, отделили грешных от праведных и повели праведных одесную Судии с великой честью и славой. Когда же закончили Ангелы Сил Небесных отбирать и забирать, будто на воздушном облаке, благословенных Господом, воззрел Господь на восток и запад. И вот, выступили два войска Ангелов и повели всех сынов человеческих, далеких от праведников, по левую сторону от Судии. Там, ошуюю Судии, выстроились все грешники, и число их было большим, чем песок морской. И слева от Христа был хмурый мрак, а справа сиял радостный свет.

И опять воззрел Господь одесную и, видя радостное сияние и красу святых Своих, сказал гласом велиим:

— Слушайте, благословенные Отца Моего! Вы унаследовали Царствие, которое уготовано ради вас от начала мира. Ибо голодал Я, и вы накормили Меня, жаждал Я, и вы напоили Меня, странствовал Я, и вы приютили меня в доме своем, был Я наг, и вы одели Меня, был Я болен и в узах, и вы навестили Меня.

Праведники сказали в ответ:

— Господи, мы никогда не видели Тебя голодающим, чтобы накормить; не видели Тебя жаждущим, чтобы напоить; странником, чтобы приютить; нагим, чтобы одеть, или больным и узником, чтобы прийти к Тебе.

Господь же отвечал, указуя перстом десницы Своей на нищих:

— Всякий раз, когда вы делали это для одного из сих убогих братьев Моих, совершали это для Меня.

Затем сей Наиправеднейший Царь и Справедливейший Судия обратился ошуюю и, увидев всех грешников, осквернивших землю, в праведном гневе Своем строго осудил их и сказал:

— Изыдите от Меня, окаянные Отца Моего, делатели беззакония, в огнь вечный, уготованный диаволу и аггелам68 его! Ибо голодал Я, и вы не накормили Меня, жаждал Я, и вы не напоили Меня, странствовал Я, и вы не приютили меня в доме своем, был Я наг, и вы не одели Меня, был Я болен и в узах, и вы не навестили Меня. Убийцы, прелюбодеи, мужеложники, чародеи, кровосмесители, клятвопреступники, блудники, лжецы, пьяницы, сребролюбцы, сплетники, певуны, плясуны, честолюбцы, гордецы, нерадивые, лентяи, безвольные, чревоугодники, болтуны, уйдите все от Меня, проклятые, проведшие жизнь свою в нечестии. Изыдите от Меня, ибо Я не знаю, откуда вы.

Те, услышав такой страшный приговор, пришли в смятение, обезумели и затрепетали, согласно слову пророка69. И, рыдая, сказали:

— О праведнейший Судия, Господи неба и земли! Никогда мы не видели Тебя голодающим, чтобы не накормить, жаждущим, чтобы не напоить, странником, чтобы не приютить, нагим, чтобы не одеть, или больным и узником, чтобы не навестить Тебя.

Сей же грозный Царь, указуя перстом Своим на нищих, сказал:

— Всякий раз, когда вы не делали это для одного из сих убогих братьев Моих, не совершали это и для Меня. Изыдите прочь от Меня, возлюбившие земное, взлелеявшие грех от всей души своей, служившие диаволу всю жизнь свою и даже при кончине своей не пришедшие к покаянию.

Несчастные, слыша от Праведного Судии эти страшные слова, зарыдали жалкими слезами и, горько сетуя, стали призывать всех на помощь. Но никто не сжалился над ними и не стал просить за них Судию. Ибо, когда Судия в гневе, кто может помочь? И стояли все они в трепете и страхе, не в силах поднять глаз своих, чтобы увидеть Его.

Тогда я поднял взор вверх и увидел новую землю. На нее воззрел грозный Судия, и тотчас покрыла ее зелень, изумительная и белая, словно снег. Растения же на этой земле были прекрасные видом, каких не видывало око человеческое, не слышало ухо и не приходило на сердце человеку. Ошеломленный, я спросил своего провожатого:

— Господин, не это ли Царствие Небесное?

И он ответил мне:

— Царствия Божия ты еще не видишь. Это — земля кротких.

И вновь взглянул Господь на лицо земли сей чудесной, и хлынула река меда и молока. Чистый мед этот тек и увлажнял всю землю и корни растений, а белоснежное молоко, растекаясь, соединялось с медом в корнях растений. Растения же эти было полны нежнейших плодов. Сонм людей, стоявших одесную и ошуюю Христа, изумлялся, видя это неизреченное благолепие.

Когда все это было окончено, взглянул Господь на высь небесную. И открылось небо, и сошли в великой славе Ангелы и Архангелы, неся тот чудесный и изумительный град и воспевая гимн Троичному Богу — Трисвятое. Доставив этот град, они поместили его на востоке, там, где был чудесный Рай, который был заперт внутри этого чудесного града. И снова взглянул Господь на град сей, и он чудесным образом утвердился на месте том, и были внутри него все блага. И никто не смог бы постичь благообразие его, потому что это — град Божий, вышняя столица, Горний Иерусалим, град праотцев. Град, строитель и зодчий которого — Бог. Вокруг него были горы, и Господь посреди народа Своего. От сияния дворцов его освещались все пределы земли, ибо чудно и неизреченно устроен был град сей, и великая радость и ликование охватывало всех, кто смотрел на него. Врата его были ярче солнца, и вокруг него было восхитительное сияние.

Господь указал Силам Небесным, и вострубили они в трубы небесные, так что сотряслись концы земли. И прославили славного во всех веках Христа трисвятыми песнопениями. Я же, слушая этот непрестанный гимн, изумлялся и восхищался. И, взглянув ошуюю Христа, увидел несчастных грешников, раздиравших лица свои в плаче и горьких рыданиях.

И тогда обратился к ним глас Праведного Судии, говорящий: «Видите, окаянные, каких благ вы лишились?» И тотчас поднялся Господь со Своего Престола уготовления, чтобы объявить все бесстыдства и беззакония дурных людей. И, взойдя на крылатые ветры, направился в град сей. А вместе с ним пошли и все праведники, бывшие одесную Его. И все Силы Небесные воспевали силу Его. Господь остановился у врат града, смотрящих на запад, и они тотчас открылись в страхе и трепете. Все, кто были одесную, остановились вдали. И как только открылись врата эти, воссел Господь напротив них и сказал бывшим одесную Него: «Входите, благословенные Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царство, входите в Горний Иерусалим. Ступайте, возлюбленные Мои, заходите с радостью в град, уготованный ради вас. Аз есмь дверь. Никто не может прийти к Отцу, кроме как чрез Меня, ибо Я и Отец — одно».

При этих словах явилась Жена одесную Христа, пред Которой шествовал свет. Лицо Ее сияло ярче солнца, поскольку с Ней пребывала чудесная слава Господа. Он встретил Ее радостно, говоря:

— Входи, о Пречестная Моя Мати, все это принадлежит Тебе, и град сей — наследие Твое. Вступай же в него, радуясь, с возлюбленными чадами Твоими.

Она же, облобызав пречистые ноги Его, вошла в сей чудесный град. И когда Она вошла, раздался чудесный гимн святых Ангелов, встречавших Ее с песнопениями и псалмами в месте Ей уготованном.

После этого от тех, кто были одесную Христа, отделились двенадцать мужей и вошли во врата града; одежды их были похожи на царские облачения. Он встретил их с радостью и ликованием, а они поклонились Ему. И они, как молния, устремились внутрь, и когда вошли туда, раздалось чудесное псалмопение. И когда они вошли в сие вечное блаженство, вновь кивнул Судия, и от стоявших одесную Спасителя отделились семьдесят мужей и подошли к вратам града. Одежды их были как огонь. Подойдя, они припали к ногам Царя, и Тот почтил их похвалой и также ввел внутрь града.

Когда они вошли, Честной Крест остановился в воздухе одесную Спасителя, сияя чудесной славой и посылая свои божественные лучи уповающим на него. Ибо был он очень ярок, и те, кто были ошуюю, видя его, лили горькие слезы, сокрушаясь от глубины сердца и мысленно раскаиваясь — одни, что не уверовали во Христа, а другие, что не соблюдали заповеди Христовы и из-за этого отпали от таких великих и чудесных благ. Евреи же, которые были от пришествия Христа до скончания века, кляли Моисея и искали его, но не находили, ибо стоял он с праведниками одесную, вместе с Авраамом, Исааком, Иаковом и всеми пророками.

И вот, когда вошли в город семьдесят, отделилось от стоящих одесную великое множество, и лица их искрились от облекавшей их славы. Одежды их были из виссона и порфиры, или словно из тончайшего индийского хлопка, и при этом умозрительными и духовными. Это множество состояло из бесчисленных людей, и все они были прославлены божественным сиянием. И вот, подошли и они к вратам града, и Господь весьма обрадовался им. И распахнулись для них врата града сего. И как пастырь радуется овцам своим, так и Господь ликовал и радовался за возлюбленных чад Своих, что вошли они в радость Господина своего. И вот, отделилось от тех, что одесную, иное воинство, меньшее первого, и подошло к славным вратам града, и вошло внутрь в великом благообразии. Я же спросил провожатого своего:

— Что это за два воинства?

И он ответил мне:

— Это мученики и исповедники.

И вновь отделился другой сонм прославленных и подошел к Царю. Лица их были белы, как свет. И отверз им врата Господь, и вступили они внутрь с великой честью. После входа их раздалось чудесное псалмопение. Это были евангелисты и проповедники, и вошли они в радость Господа своего.

Вслед за ними подошло воинство с лицами, как солнце, и одеждами, как снег, а на плечах их сверкало пламя. Это были архиереи. И для них открылись чудесные врата, и вошли они со светлым и радостным лицом в сие беспредельное ликование.

И вновь отделилось другое собрание людей, облик которых был прославлен, а вид — как огонь. Одеты они были в белоснежные одежды. Врата открылись, и они вошли. И в честь них раздался удивительный гимн. Это были подвижники, и вошли они в радость Господина своего в веселии и ликовании.

И вновь отделилось от тех, кто одесную, множество людей, спешивших войти в сей прекраснейший град. Были они бесчисленны, а одеяние их было монашеским. Но одежды их были не черными, а белыми, как снег, и сверкали, как молнии. Лица же их сияли, как свет солнца. И для них открылись врата сего блистательного града, и вошли они в великой радости, чудесной славе и неизреченной чести. Войдя внутрь, подняли они руки свои к Богу, благословляя святое имя Его. И когда увидели Ангелы, что они вошли в град, то возгласили гимн Богу гласом ликования. Они вошли в град Господа Сил, Бога нашего, и приняли наследие, которое уготовил им Бог, так как они служили и поклонялись Ему на земле.

Стоявшие ошуюю, видя удел святых и сияние их, лили горькие слезы, особенно видя сей чудесный град, полный вечной радости, и чудесную красу Господню, и лучи, исходившие от Лица Его. Видя все это, они изумлялись и раздирали лица свои руками, и глаза их струились горькими слезами, не выдерживая великой скорби лишения столь величественных и изумительных благ.

После этого вновь отделилось от стоявших одесную много людей, лица которых сияли, как луна. Были они прославлены блеском чистоты своей и одеты в славное одеяние. Подошли и они к сему чудесному граду и вошли в него с радостью и веселием. При входе их послышались по обычаю восклицания и гимны тех, кто был внутри града.

А Честной Крест стоял в святой выси и чудесном воздухе, окруженный славой. Лучи его освещали все пространство. А вокруг него стояло великое воинство Ангелов, похожих на птиц, и воспевали они гимны Богу непрестанным гласом и неведомыми песнопениями величали имя Его, так что слышно было до неба. И все, кто слышал их, радовались.

Вновь кивнул Господь стоявшим одесную и велел подойти. И вот подошли Авраам, Исаак, Иаков и двенадцать патриархов, лица которых были белы, как снег, а одежды блистали. Господь открыл и им врата и воззрел на Авраама, который припал к стопам Единородного Сына Божия, и позволил войти внутрь града Царствия. И, подобно другим, он и сыны его вошли в град с великой радостью, воспевая Царя Христа, грозного Херувимам и незримого Серафимам по Божеству.

Еще раз воззрел Господь, и вот — сонм людей великий. Все они были одного чина, словно розы: все были радостны и светлы. Лица их сияли ярче солнца, пред ними сверкала молния, за которой шел дивный свет. Сонм этот был больше всех прочих. Когда приблизились они к чудесным вратам града сего, отверз их Господь, и они вошли внутрь. Воззрев на них, Бог радовался чистоте их, ибо были они чисты от чрева матери своей, и потому никто из них не остался ошуюю, но все племя это вступило во святой град, исполненное радости. Когда же все они вошли, грянули силы небесные трисвятой гимн Триединому Богу, ибо радовались, видя сонм сей входящим в святой град.

Затем вошли все пророки, почтенные равным образом в граде сем, кроме Моисея и Аарона. Когда шли они, лица их сияли, как солнце. И им воспели гимн Силы Небесные.

Те, кто стояли ошуюю, видя, что вошли они в сие чудесное Царствие, стали сокрушаться сердцем и часто стенать, орошая лица слезами и проклиная тела свои, так как знали, что нет им никакого прощения и лишены они таких благ, ибо жестоко обличены они совестью своей. Глядя на море огня, бушующее и пылающее перед ними, они жалобно рыдали и мучились, говоря: «Помилуй нас, Боже, помилуй! Помилуй нас по великой милости Своей!» Но некому было услышать их и сжалиться над ними, ибо сей нелицеприятный Судия отвратил Лицо Свое от них. Оттого были среди них стоны и рыдания и трепет великий.

И вновь отделилось другое множество людей от стоявших одесную. Они тихо направились к вратам сим; лица их были белыми, как молоко, одежды пропитаны чистым маслом, а волосы — словно золото. Когда подошли они к Господу, пали к пречистым ногам Его, благословляя и приветствуя Его, и так вошли в святой град. Это были те, кто согрешили против Господа, но через доброе покаяние исправились в сокрушении и скорби.

После этого пришел и Моисей к сему святому граду, и провожатый мой указал мне его.

Я увидел, что лицо его сияет, как солнце, а одежды сверкают молниями. За ним следовали Иисус Навин, Аарон, Ор и Елеазар, имевшие славу, меньшую Моисеевой, но шедшие вместе с ним. За ними шли семьдесят мужей, восприявших от духа Моисея и пророчивших. С ними были и праведные судьи Израиля, начиная с Халева и Гофониила и до Самуила. Между ними был и царь Давид, и все цари иудейские, не бывшие идолопоклонниками, а также все евреи, хорошо соблюдавшие Закон, вплоть до пришествия Христа. И все они вошли в сей прославленный град.

Вслед за ними пришли Адам и Авель, Сиф и Енос, Енох и Ной, и все, жившие в чистоте прежде дарования Закона. И вот, Владыка повелел им начинать восхождение от последних до первых и велел выдать им по одному динарию, по словам Святого Евангелия. И они вступали во святой град, воспевая гимны Владыке и Господу, и гласом благодарения Божественные Чины вышних Сил, радуясь, вместе с ними благословляли Господа за вступление праотцев.

Подошел ко граду и другой малый сонм. Облик их был разнообразен, а лица и одежды сияли, как у дев. Это были чистые люди, жившие до и после Закона, которые не поклонялись идолам, ненавидя все нечистое, и, почитая Вышний Промысл, верили в него. И они были приняты и вошли в сей святой град. И все праведники удивлялись, что обличие их отличалось от прочих.

Пришел и еще один сонм, весьма малый, ступая по воздуху ко граду. Лица их то сияли, то белели как снег, а одеты они были в прекрасные царские одежды. Их чудесно встретили там, когда они с великой славой и свободой вошли в град. Это были Христа ради юродивые, которые посрамили мудрость диавольскую, за что и снискали блеск и несравненную славу.

После них подошел иной сонм, еще меньший. Лица их были белы, как молоко, а одежды сияли светом. Это были нищие духом, которые не тщеславились и не превозносились, как многие люди, и за это удостоились сего Царствия.

Когда вошли они, вот, пришло другое множество, облаченное в сияющее облако. Лица их были белоснежны, а на шеях были золотые воротники, весьма красивые. Когда подошли они к граду в благочинии, сказал им Господь:

— Войдите в радость Господина вашего, которая была уготована ради вас, когда рыдали вы в жизни вашей ради таковой радости. Вступайте с веселием и ликованием в Царствие Мое.

За ними в сей град спешил другой сонм красиво одетых в багряные одежды, с драгоценными венцами на головах. Лица их были белы, как снег, и благоухающее миро источалось от них для всех, кто был рядом. От ног их высекались искры, и великая радость царила среди них. Это были милостивые, которые кормили вдов, одевали сирот и жалели нищих, жертвовали жизнью своей ради соседей своих и сидели у дверей домов своих, чтобы принимать странников.

Вслед за ними шло иное множество, смиренное видом и ликом, кротко ступавшее к граду в белых одеяниях. Из-под ног их высекался огонь, и великая радость была у них на лицах, сиявших невыразимым блеском. Это были кроткие, и они беспрепятственно вошли в град в своих чисто-белых одеждах.

За ними пришел другой крохотный сонм. По бокам их сверкал свет, а из уст источалось, как миро, сияние правосудия Господня. На лицах их была сладость ликования, а от рук исходили молнии; одежды их были удивительны, а ноги украшены золотом. Увидев их, Господь возликовал и велел с веселием проходить внутрь, так как были это ревнители и делатели справедливости, которые не брали взятки в суде, чтобы оправдать беззаконного, заступались за обиженного бедняка и каждому воздавали по справедливости.

Они вошли, и вот — другое множество, ступающее ровным шагом. Великая чистота была в них, и легкое дуновение исходило от них. Лица их были почтенны и сияли ярче молнии. Перед сердцами их был бессмертный свет, и слава Господня была на устах их. И они шли, одетые в светлые одежды, и именем Господа вошли в град и упокоились в ликовании Отца своего. Ибо были это чистые сердцем, о которых сказал Господь, что они узрят Бога.

И вновь — другой малый сонм, приятный и искусный видом, освещаемый ярким облаком и опоясанный молнией. Пред лицом их яркий свет. Руки и ноги их белы как снег, и вошли они в славу и великолепие Господа их. Это были миротворцы.

За ними снова пришел другой сонм, и вступил в град со славой и честью, с радостными лицами. От ликов их исходил свет. Все они были окутаны светлым облаком, а на плечах их была царская порфира. Прекрасные ноги их были обуты в молниеносные сандалии, и все они сияли славой Господней. И они вошли, радуясь, в сей чудесный град, и при вступлении их была радость и ликования встречавших, и вознеслась хвала Богу при упокоении их. Это были гонимые нечестивцами за Христа и за праведность и те, кто претерпели поругание и бесчестие за имя Христово и были презираемы людьми.

Когда они вошли, вот, другое множество. Те, кто составляли его, ступали как Ангелы и, словно прекрасные цветущие растения, были покрыты яркими цветами. Лица их были всемеро ярче солнца, сверкая молниевидным блеском, а одеты они были в одежды из света. Руки и ноги их излучали тихий свет, а очи их были, как святой источник Божий; в руках они держали лампады, горевшие умозрительным светом, который не в силах описать язык человеческий. Они также вошли в великой радости и славе во святой град, и были встречены с ликованием. Это были девственники и милосердные.

За ними — весьма малый сонм. Находившиеся в нем были прекрасны, лица их были, словно свет молнии, а одежда белой, как снег, и со всех сторон их плотно облекало чудесное сияние. На головах их были венцы, а ноги были обуты в красную обувь. И они вступили в сей чудный град. Это были те, кто до конца сохранили ложе чистым и непорочным, совершали доброе и благоугодное Господу, творили милостыню и верно пребывали в Церкви Христовой, и воздал им Господь по делам их.

Когда все они вошли, вот, Честной Крест Господень, поднявшись с места, на котором стоял, начал двигаться по воздуху, испуская молнии и яркое блистание, и остановился над сим честным градом, в красе и прославлении. Ибо, по слову Господа, где овцы, там и Пастырь70. И тогда закончились все те, кто стоял одесную Господа, все они вошли в священный град.

И вот, толпа грешников перед лицом Господа, как песок морской.

Пришли на суд все те, кто со времен Моисея до пришествия Господа нашего Иисуса Христа преступили Закон и поклонялись идолам языческим, и все евреи, оставшиеся неверующими после пришествия Христа до конца света, ибо не послушали они пророков, ясно проповедовавших грядущего Христа, и не поверили в Него.

И пришли от всех языцев те, которые уверовали во Христа и крестились во имя Святой Троицы, но не оставили дурные дела свои: убийство, прелюбодейство, мужеложество, кровосмешение и всякое иное злодеяние, поскольку не соблюдали они заповеди Господа, но запятнали Святое Крещение, презрели учение святых апостолов и не пожелали покаяться. Все эти несчастные находились здесь, не имея ничего сказать в оправдание и получая приговор Господа.

Тем временем воззрел Господь ошуюю, и вот — праведный гнев Его на сынов беззакония и погибели. Ибо всякое беззаконие и нечестие стояло пред Лицом Его, и Он обличал их как бесчинных и грешных. Тотчас явился в руках Господа огненный жезл, который вверг Он в среду сынов беззакония. И явилось разделение посреди их. По одну сторону встали евреи, бывшие со времен Моисея до пришествия Христа, поправшие Закон и поклонявшиеся идолам Осириса и Исиды, Астарты и Ваала фегорского, золотым тельцам и прочим кумирам, и не покаявшиеся, но окончившие жизнь в тщете. Все они, отделившись, стояли отдельно.

И воззрел Господь по левую руку на запад, и явились Ангелы огненные, как молния, и, схватив их, бросили в сие страшное огненное море бурлящее. Утопая, они кричали. От страшного этого наказания их великое рыдание раздалось среди грешников, и дрожь охватила их.

И когда все они были ввергнуты в море огня, пришли те, кто отрицал Христа во времена нечестивых царей, весьма жалкие, ибо никто не мог вместить безобразие их. Господь произнес им приговор, и огненные Ангелы, схватив их, ввергли в геенну огненную. Грешники кричали во весь голос и изо всех сил голосили: «Помилуй нас!», но не были они услышаны.

Затем жезл Господень отделил другую толпу. Те, кто были в ней, стыдились, ибо были они красными от крови, убийств, разбоев и грабежей. И по мановению Господа карающие Ангелы, схватив их, ввергли в море огненное. Вопль рыдания их достигал неба: «Помилуй нас, Сыне Божий!» Но никто не услышал их.

И вот — другое сборище. Бывшие в нем стыдились весьма, ибо были это прелюбодеи и нечистые, кровосмесители и грешники. Живя в мире, как бесчуственные животные, они осквернили души и тела свои. И вот, Ангелы правосудия Божия, по знаку Господа, схватили их и огненными кнутами ввергли в муки геенны. И когда охватил их огонь сей, возопили они жалобно: «Господи, помилуй нас, ведь не поклонялись мы никому, кроме Тебя!» Но некому было помочь им, ибо воспламенился на них праведнейший гнев Божий, дабы воздать не покаявшимся по делам их.

И вновь отделил жезл другую толпу, в которой было много грешников и развратников. Лица их были черны и измазаны нечистотой и всяческой нечистью. И грехи их были на лицах их, бывших мужеложниками и растлителями. Мерзки были они Господу, и приказал Он, и явился легион Ангелов, назначенных карать грешников. И положив на плечи их железные жернова, они вели их на мучение неусыпными червями. И когда стали пожирать их черви бессмертные, причиняя боль, возопили они воплем великим. Далеко раздавались вопли их: «Горе! Горе! Ох! Ох!» От великих мучений их крик этот ясно был слышен по всей земле, вызывая невыразимую скорбь у всех, стоявших ошуюю, которые раздирали лица свои, стеная и тщетно раскаиваясь.

И вновь выделил жезл Господень иное скопище, лица которых были, как у змей.

И стаи паразитов, мух и всяких бесчисленных ядовитых гадов роились на каждом из них. В руках их была тяжесть, а в ногах — мрак. Видя их всех, Господь повелел Ангелам огня, и те, повесив на шеи грешников тяжелые цепи, ввергли их в огненное море. Несчастные издавали неимоверные вопли и, скрежеща зубами и рыдая, говорили: «Горе! Горе!» от испытываемых великих мучений. Это были чародеи, которые злоупотребляли своим искусством, губя невинных людей, чтобы получить худую выгоду, которые не покаялись до смерти своей и не оставили свои злодеяния.

И снова выделила палица другой сонм грешников от левой стороны. Кожа на лице их была, как у скотов, а тело их было покрыто кровавыми и грязными плевками, и все было обезображенно. От великого их уродства они очень стыдились, расцарапывая лица свои и проклиная самих себя за то, что, будучи христианами, они блудили с бессловесными животными. И даже до смерти не покаялись. Видя их, Праведный Господь приказал Ангелам, и те схватили их и бросили в топку беспощадного огня. Жалобно крича и проливая горькие слезы, рыдая от горя, они были попаляемы этим негасимым огнем.

И снова вижу, все Силы от четырех концов земли подошли к Судии со страхом и трепетом. Не в новозданном граде, но вокруг Престола Царя встали они, испуская яркий и чудный блеск, который нельзя описать языком человеческим.

И вновь отделилась от левой стороны другая большая толпа в позорных одеяниях, с колючками и шипами, с лицами, полными мерзости. Тела их наполнял гной, издававший страшное зловоние, а ноги их были кривыми. Карающие Ангелы подошли и, связав их железными путами, повели в геенну огненную, вечно горящую, при невыразимых воплях их. Ибо не пожалели они самих себя, но покончили с собой, повесившись или убив себя, и отвергли тем милосердие Божие.

И еще раз отделил жезл бесчисленное множество людей, на которое взирали все праведники с высоты того чудного града. Они были черны, как арапы, с глазами, горящими, как угли. Руки их были запачканы, и носили они одежды разодранные в лохмотья. Ноги их были, как у козлов. И они очень стыдились такого убогого своего состояния. В глазах их была мгла и тьма, а в сердцах их — злая тоска от множества беззаконий их, за которые преданы они были карающим Ангелам, сила которых была подобна львиной. Те связали их по рукам и ногам цепями и погнали в пучину сего страшного огненного моря. Когда охватил их неугасимый огонь мучения, громко вскричали они: «Ох!» Это были воры и жулики, которые обкрадывали людей и мертвецов, и в таких грехах окончили жизнь свою, не покаявшись.

И снова отделил Праведный Судия жезлом силы Его другую толпу грешников, которая встала пред лицом Его в смущении и стыде. Из уст их выползали черви, а в головах их гнездились змеи мысленные. В руках у них были поводья, а одежды их были, словно паутина. Они были черны от дыма, с мрачными лицами. Видя их, Господь отвратился от бесстыдства их, ибо были это лжецы и обманщики, совершившие всяческие виды таких преступлений и так и закончивших жизнь, обманывая и обманываясь. Господь же, облаченный в ризы отмщения, как Праведный Судия отвратил милость Свою от таких людей, предав их Ангелам, назначенным для этого. Сии схватили несчастных за волосы и потянули в страшное пламя мучения. Те громко кричали, и слышен был вопль их до высот нового неба сего, с которого всегда светил свет неизреченный, потому что не было больше ночи никогда, ни трудов для людей, ни голода, ни жажды, ни болезни. Скорбь же невыразимая и боль непрестанная осталась лишь для тех, кто был отправлен на муки. И были для них все беды, которые только можно представить, вполне по заслугам их.

И отделился от грешников другой сонм.

Ибо увидели мы огненный жезл, который разделял грешных, отделяя и сводя их друг с другом по чину их. Сего ради подвергались эти сборища просеиванию, и палица разделяла их. И вот, подошла пред Лице Господа еще одна такая толпа, мрачная и смутная, с лицами злобными, словно хотели они вцепиться друг в друга зубами. Глаза их были, словно большие огни, а одежда, которую они носили, была в колючках, словно шкура ежа. Это были злопамятные, вспыльчивые и гневливые, которым Господь изрек приговор в отмщение вместе со сплетниками, завистниками, болтунами и сквернословами. И было это сборище грешников огромным, и были все в нем черны, как горшки глиняные.

И вот, схватили их карающие Ангелы и низвергли к червю неусыпному. И возопили они: «Увы нам!», горько рыдая, но не были услышаны.

Пока это происходило, оставалось еще бесчисленное множество грешников. Господь же, облаченный в ризу отмщения, разделял их Судом Своим, дабы воздать всем за беззакония их и истребить их за бесстыдство их.

И вот — другое множество, подойдя, остановилось пред Лицом Господа Бога. Были они мрачны, и все тело у них было как колючий чертополох. На одеждах их была грязная жижа, а лица их были, как дым. В глазах их была злость, а ноги их были опухшими и черными. Я думаю, что все это было ничем иным, как обличением их грехов. И выглядели они, словно тяжелобольные. Это были те, кто окончил свою жизнь в тяжких грехах — пьянстве и бесовских зрелищах, гордыне и тщеславии; и прогневался Бог, что не смыли они мысленную грязь с душ своих перед смертью, но оказались безобразными и отвратительными, как отец их диавол, которому поклонялись эти проклятые. За это предал их справедливый Судия Ангелам, которые наказывают грешников. Ангелы, схватив их, ввергли в скрежет зубовный и бросили в среду огня, словно щепки. Кричали схваченные грешники: «Помилуй нас, Сыне Божий Единородный, помилуй!» Праведный же Судия сей отвратил Лицо Свое и не внял просьбам их.

Вслед за теми отделил великий Царь от левой стороны сонм народа. Все они были одинаковы и стояли пред Лицом Праведного Судии, дрожа от ужаса. И Ангелы убоялись страшного гнева Престола Его.

И когда встал этот сонм перед Судией, вот — пришло еще бесчисленное множество народа, превосходящее все прочие сборища грешников. И мы, глядя на это пришедшее множество, увидели там архиереев, священников, диаконов и других клириков. И поскольку дал нам Бог увидеть всех этих людей, увидели мы среди них и множество иподиаконов, чтецов и певчих. Ибо каждого увидели мы в чине его. И вот, все они стояли согласно сану своему, пытаясь скрыться среди толпы. Посмотрев еще, мы увидели среди них и мирян. Видя строй предстоятелей Церкви, прониклись мы почтением, но... Будем заботиться только об истине! И они оказались отвержены. Одежда их была из нечистот земных, и грязь стекала по головам их. От рук их исходило горькое зловоние — они отрясали грязь, но она не спадала. Были они препоясаны смертью, которой надлежало уязвлять их, но не умерщвлять — для того и были они препоясаны. Были они затянуты поясами до смертельной муки. Глаза их были мутными и кровавыми. Лица их были полны жира, и сороконожки пожирали сердца их. Уста и губы их кишели муравьями. На ногах их висели бесчисленные пиявки и жестоко мучили их. И великий смрад исходил от них.

Это были грешники, не покаявшиеся, но умершие во грехах. Они носили честное имя, дела же их были худыми во все дни жизни их. Ибо были это пьяницы, блудники, чревоугодники, мздоимцы, осквернившие тела свои всеми силами, распутники, которых привязал сатана к вожделению мужей. Эти безрассудные безумцы пробирались по ночам, как воры, к грязным наслаждениям распутства своего, пируя и пьянствуя, блудя и предаваясь сну до утра, ни о чем добром не помышляя.

К великому несчастью, среди этой толпы стояли архиереи, священники, диаконы, чтецы и прочее священное сословие, которые не убоялись Бога во дни жизни своей, но грешили тайком, запятнав непорочное священство, радуясь в нечистоплотностях своих: давая деньги под процент, ругаясь из-за кошельков своих, возводя дорогостоящие хоромы и бани, здания наземные и подземные, разъезжая на роскошных конях, злоупотребляя винопитием. Таким же образом те, кто должен был учить слову истины чад Церкви, заботились и копили хлеб, вино, масло и всякую снедь, сберегая их; голодным же нищим не давали. Но еще ужаснее, что совершали они Литургию Богу, заповедавшему любовь, затаив злопамятство против таких же, как они, человеков!

И когда собралась вся эта толпа перед Господом и Судией всяческих, стояли они разоблаченные. Господь же, видя зловоние их и нечистоту одежд их, рек:

— Вот оно, позорное сборище, прелюбодейное и мерзостное, помышляющее о суетном, оскверненное нечистотами, возлюбившее грязь, жестокосердое, питающее свиней, не имеющее ничего доброго. Да изыдет оно в огнь геенны, где получит себе достойное!

Когда сказал это сей грозный Судия — что это было за чудо страшное и ужасное, и трепет неизреченный, как раздался от них вопль безутешный, крики страшные, умоляющие Судию помиловать их и простить прегрешения их; говорили они, что были православными, и хотя дела их были позорны, но они верили во святое имя Его. Но вот — встал пред Судией один из Ангелов, держа в руках огромную трубу. И приказал Владыка, и грянул он в нее один и два раза. По первому зову трубному Он сказал им:

— Изыдите от Меня, проклятые, в огонь вечный!

И когда возгласила это чудесная труба, явились карающие Ангелы с огненными бичами, и схватили их, и низвергли стремглав в страшное огненное море. Такой конец нашли они за грехи свои, и не помиловал их Господь. Ибо блудники и прелюбодеи, как говорит Апостол, Царствия Божия не наследуют. И вторит: Каждому воздастся по делам его.71

После этого вновь отделил Господь другое сборище, еще более великое, чем все прочие, так что весьма изумились мы такому множеству. Когда подошло оно ближе к сему грозному Судии, мы увидели ясно, что был это монашеский чин. И, поразившись, расстроились весьма, размышляя: как же подверглись каре те, кто отказались от всего и последовали за Христом? И вот, увидели мы их, и были они темны от грехов своих, лица их были как пыль вперемешку с дегтем. Грех и нерадивость их восседала на головах их, словно птица на насесте; леность их висела на шеях их, словно свинцовый жернов; легкомыслие их туго сжимало поясницу их, а беззаботность — словно цепь многопудовая; непокорность лежала на плечах их, как железный столб, отчего стояли они угрюмо. Ноги их были обуты в глумление и насмешки. Ибо обманул их сатана, и запятнали они второе крещение вместе с первым, ложно сопричисленные ко Христу, потому что вовсе не оставили они свои страсти: чревоугодие, пьянство, блуд, тщеславие, злопамятство, клевету и прочие грехи. И вот, прогневался на них Праведный Судия. Ибо, хотя и веровали они православно, но не избегали растленных наслаждений, рабствуя страстям и вожделениям их до последнего издыхания. За это Господь осудил их. А они, возопив, говорили все:

— Господи, помилуй нас, так как многие из нас пророчествовали именем Твоим!

Ибо многие из них, будучи поначалу добродетельными и праведными, творили многие знамения, а затем пали по небрежению. Другие же говорили:

— Нас помилуй, Господи, так как сохранили мы в целости девство свое!

Но и эти, соблюдя девственность, получили кару за сребролюбие и бессердечие. Другие говорили:

— Помилуй нас, Господи, так как именем Твоим изгоняли мы бесов, лечили больных, не воздевали рук своих другому богу; и пускай провели мы свою жизнь в беззаконии, но Ты, милостивый, помилуй нас, так как не отступали мы от веры!

И пока они умоляли так, вот — Архистратиг Ангелов Божиих с трубой, которому Господь так велел сказать им:

— Изыдите от Меня, проклятые, в огнь вечный! Ибо как вы не соблюли до конца заповеди Мои, так и Я теперь не слушаю мольбы вашей. Говорите, что пророчествовали — но ради пользы других, сами же не получили никакой пользы. Говорите, что были девственниками — но не жалели нищих; а девство человеконенавистническое не угодно Мне. Говорите, что изгоняли бесов — но те бежали, не вас убоявшись, а имени Моего; ибо как могли они испугаться вас, когда вы служили им своими позорными делами? Говорите, что не простирали рук к иному богу — но свои дурные дела простирали вы к антихристу, которому служили сими делами.

Когда возгласила это труба, великий вопль раздался среди них, и стали лить они слезы бесконечные, оплакивая погибель свою, и некому было пожалеть их. И явились Ангелы огня, и заполнилось все огромное море огня.

Говорили древние святые отцы, что в конце веков, то есть в последние времена, иноческий чин совершенно оставит монашеский образ жизни, так как будут они искушаемы и, не выдержав, будут наказаны.

Вновь отделил Господь Бог наш другое сборище. Его составляли все те, чьи лица были мрачны, а одежды черны. Это сборище наказываемых было не столь велико. Оказалось оно не столь большим, так как дела их были наполовину дурны, наполовину добры. Ноги их были с одной стороны красивы, а с другой позорны. С пальцев их на правой руке сочилось золотое масло, а на левой — капал деготь. Воззрел на них Господь и видит — уши их то отверсты, то глухи. И поскольку были они таковы и не были всецело благи, чтобы быть угодными Ему, изрек он и против них приговор. И вот, Ангелы огня схватили их и повели, кричавших и издававших душераздирающий вопль. А Господь взирал, как выполняют Ангелы указание Его правосудия.

И вот, когда шли они на муку сожжения, сошла свыше некая прекрасная Дева, Лик Которой был прославлен, а голова увенчана драгоценным царским венцом. Одежды Ее были золотыми, а руки белы, как свет. Ноги Ее сияли, словно солнце, и сонм Ангелов окружал Ее. Она подошла к Царю с почтением, пала к пречистым ногам Его, а затем пошла, ступая на Своих прекраснейших ногах, за тем несчастным сборищем. Дойдя до Ангелов, которые вели его, Она велела воротить его назад, сказав:

— Да прославляется имя Отца Моего Небесного, и возлюбленного Сына Божия, и Пресвятого Духа. Да не будет наказано это сонмище.

Ангелы сказали Ей:

— Ты наша Госпожа, и никто больше Тебя не имеет свободы обращаться ко Святой Троице. Но таков приговор Праведного Судии.

Она же сказал им:

— Я припала к пречистым ногам Его и умоляла, и сказал Ему: «Господи Мой, Господи, сии грешники, которых Ты приговорил к наказанию, — милостивые, имевшие до конца жизни своей как добродетели, так и пороки. И за прегрешения достойны они мучения, но за милосердие — да помилует их Держава Твоя. Ибо слышала Я, что Ты сказал: Блаженны милостивые, ибо они помилованы, будут72. И Великий Судия ответил Мне: “Ступай к ним и вороти назад”. Итак, пусть они пойдут к Господу». И тотчас, вернувшись, они встали перед Ним.

И выступил Архистратиг Ангелов, и вострубил в трубу, и сказал:

— Приговор и слово Господа вам: вернитесь ради милосердия вашего; помиловав, Я отвращаю вас от огня неугасимого. Но из-за того, что не оставили вы греха вашего до конца жизни, не впущу вас в град Мой, и не увидите вы Царствие Мое.

После этого был дан приказ Ангелам запада, чтобы отвели их в место доброе на поселение. Но остались они лишены всякого блага. А сия Пречестная Царица, вернувшись, отошла, получая ото всех великие почести.

И вновь отделил Господь иное сборище, которое стояло перед Ним ослепленное, но Бог привел их. Не было в них ни добра, ни худа. Лица их были, словно пух, и были они не опозорены и не прославлены; одежды их были бедны, а руки и ноги обнажены. Но они не стыдились этого, и Господь не гневался на них. И приказал Господь, чтобы дано им было упокоение, местом упокоения их стало не Царствие Небесное, не святой град, но место на востоке, куда поместил их Господь. Ибо взмолились они к грозному Судии и сказали:

— Господи, пожалей нас, так как мы — дети христиан, и внезапная смерть не дала нам получить печать Твою, Святое Крещение. И если бы мы жили в мире, то старались бы угодить Тебе, и Ты ввел бы нас в Царствие Свое.

Так произошло с этим множеством, в котором были христианские дети, которых воскресил Господь Бог в том же возрасте, что и всех людей, и услышал Он мольбу их.

И вновь отделил Господь другое сборище. Вид его был диавольский. Сердца их были нечисты, лица искривлены и цветом как серный дым; глаза их косили, и шел от них черный дым. На ушах их висели змеи и, кидаясь, жалили их. А из уст их выползали темные черви, кишащие ядом. Ноги их были гнилыми, и их глодали ядовитые мыши. И были они совершенно жуткими.

Господь же искал среди них того, кто всех обманул, и рек ему Господь:

— Значит, Я не Бог, совечный и единосущный Отцу? Разве ты не проповедовал, что Мое Божество — тварь? Как ты мог предать на смерть этих несчастных? Итак, трижды проклятый, сей же час расплатишься ты за души их!...

Сказав это, Он воспылал гневом на этого отвратительного обманщика и кивнул Ангелам огня, чтобы они схватили предтечу антихриста. И, надев ему на шею тяжеленное железное колесо, ввергли его в самую глубокую часть преисподней, туда, где находится отец его диавол с демонами его. Чтобы, связанный тысячами пыток с бесами, трижды проклятый был терзаем вместе с единоверцем своим Иудой там, где ужасные пилы бессмертно поглощают диавола с воинствами его, и огонь неугасимый, жгущий каждого порознь, где находятся также тысячи тысяч страшных пыток и жестоко мучают супостата и дракона. Туда-то и был отправлен Арий, который, как сказал провожатый мой, сильно недоумевал. Таким же образом и позорное сборище его сторонников Ангелы избили огненными палицами и ввергли в геенну огненную.

И снова Господь отделил часть грешников от сей позорной чаши весов, не столь великое. И они, подойдя, встали пред Лицом Его, изобличенные. Из уст их исходило великое зловоние, а лица и глаза их были яростны. На шеях их свернулись драконы с длинными языками, извергавшие злое пламя, достигавшее неба и спускавшееся до преисподней. Ноги их были в великой тьме. По слову Господа тотчас явился еретик, соблазнивший многих, и встал перед Праведным Судией в страхе и трепете. Был он печален, и все тело его кишело ядом. И сказал Господь:

— Да буду молчать Я, и пусть говорит Святой Дух, единосущный, совечный Мне и Отцу Моему, от Отца исходящий и на Мне почивающий, Господь и Бог, против Которого ты богохульствовал. Ты увидишь, что Он Бог, и будешь посрамлен от Него.

И Святой Дух, возглаголя, явился в виде голубя, почивающего с Отцом и Сыном. Вслед за тем воспели Ангелы свой обычный гимн: «Свят, свят, свят Господь Саваоф». И ересиарх Македоний, уразумев, был посрамлен общением с Ним, ибо точно узнал, что Утешитель есть истинный Бог. По велению Святого Духа схватили его огненные Ангелы, высекли огненными железными палками и бросили в преисподнюю, где находился отец его сатана с ангелами его. А мерзких последователей его, которые были с ним, также ввергли в геенну огненную.

И вновь повелел Господь Бог, и отделилось иное малое множество и предстало перед Господом. И увидел Он их, и были они скверными и грешными. Лица их были наполовину темным, как у диавола, а другая половина была запачкана грязью. Уста их были полны серного дыма, а глаза смотрели одичало; руки и ноги их были полны грязи и суетных тягот. Омерзительны были они Господу, и приказал Он, чтобы представили они перед Ним обманувшего их. Тот немедленно явился, и тогда Он сказал ему:

— Где же те два лица, которые ты увидел во Мне, дикое животное? Этими двумя лицами ты обманул людей, отвлек их от истины и предал на мучения. Где же те два сына, догмату о которых ты ложно научил этих суетных? Значит, Я не единый Святой, не единый Господь Иисус Христос во славе Бога Отца Моего? Значит, Я не Бог и человек, в двух природах, в двух сущностях, в двух волениях, познаваемый в одной Ипостаси? Зачем же ты, мерзейший еретик, решился усмотреть во Мне два лица? Теперь ты узнаешь Меня!

Тогда Господь разоблачил обманные слова Нестория, и осознал этот ничтожный ересиарх и признал, что ошибочны были учения его. А поскольку обманувшийся не называл Богородицу подлинно и истинно Богородицей, но «Христородицей», велел Господь, чтобы явилась Богородица пред Лицо Его.

Она вышла из того чудесного града, и сопровождало Ее великое множество с почтением и благоговением. Когда подошла Владычица Богородица, воссияла Она ярче солнца. Одежды ее были, как молния, и никто не смог бы вместить благообразие Ее. Она встала рядом с высочайшим Царем и Богом, во славе и чести, и все изумлялись Ее божественной красоте. Увидев славу Ее, Несторий затрепетал и очень изумился, не зная, кто эта явившаяся Царица. Господь же велел Ангелам прославить Мать Свою, и Ангелы прославили Ее по обычаю своему. Тогда Несторий понял, что это Мария, родившая Господа, и что все Силы Небесные единым гласом прославили Ее, и охватили его страх и ужас. И Господь предал его карающим Ангелам, которые без всякой пощады низвергли его в бездну преисподней, туда же, куда и единомыслящих с ним Ария и Македония; а всех, кто были согласны с ним в этих богохульствах, бросили на мучения. И кричали они: «Помилуйте нас, помилуйте!» Но не оказалось никого, кто помиловал бы их. Затем превысшая небес, Царица Богородица удалилась в тот чудесный град. И все воинства святых Ангелов и избранные Вседержителя Бога прославили Ее гласом похвалы.

И снова отделил Господь другую часть от грешников. Они пришли и предстали перед Ним. Число их было очень мало. Господь дал нам познание и глаза сердцу нашему, и мы видели все это — не что было, а что должно произойти, как это все описано; и я не утаил это от вас, возлюбленные братья мои. Талант, который даровал мне Бог, я открывал вам, друзьям своим возлюбленным и господам моим. Потому что все, кто крещен во имя Святой Троицы и запятнал Крещение грехом, — а из таковых я самый жалкий и несчастный грешник, — и не покаялись, идут на муки. И прошу, пусть никто не возражает мне, говоря: «Разве возможно, чтобы в эти дни кто-то мог бы увидеть такие тайны?» Но, возлюбленные мои, Господь удостоил меня увидеть это не ради меня, поскольку я являюсь нерадивым и грешным, но для вашей собственной пользы, чтобы старались вы достичь добра. Особенно же для того, чтобы вы узнали, каким благоволением пользуется у Бога блаженный отец наш Василий. Ибо это по его молитвам удостоил меня Бог увидеть таковые страшные тайны. Итак, обратите ум ваш в уши, когда я говорю вам, и внимайте старательно.

И вот, предстало это сборище грешников перед Лицом Господа, и видели все это я и провожатый мой, который был вместе со мной и мало-помалу объяснял мне это. Вид всех тех, кто были в этом сборище, был очень позорный; на руках и ногах их имелись печати, показывающие, каковы они. И когда увидел их Господь, то приказал, чтобы предстал перед Ним виновник, обманувший это несчастное сборище. И вот, вышли двое мужей, лица которых были злы и черны, как у диавола. Они встали пред Господом, и тогда сказал Он им с гневом: «О, проклятые, кто научил вас, что Мое Божество и Мое человечество имеют одну природу, каковым учением вы обманули это жалкое сборище? Разве Я не совершенный Бог и не совершенный человек? Разве Я не Господь в двух природах? Как дерзнули вы проповедовать, что во Мне одна природа?» И тогда, обращаясь к Ангелам огня, сказал: «Возьмите их и свяжите руки и ноги их, и да постигнет их та же участь, что и тех, кто учил и поступал подобно им». И тотчас Ангелы схватили их и низвергли в преисподнюю, куда прежде был брошен Арий и прочие ересиархи. А шедшие за ними еретики и последователи их снискали участь в бурлении невыносимого сего огня. Так случилось с ними.

Затем призвал Господь другую часть с левой стороны, и предстала она перед лицом Его.

Этими грешниками были люди лукавые, дурные обманщики, ученики злоначальника диавола. Злосчастье их было развернуто на боках их, лица их были черны, глаза косили, а руки и ноги окрашены горьким зельем сатанинской краски. Одеты они были в мрачные одежды, запачканные пылью и золой. И было им худо, ибо испытывали они сильные мучения. Из всех них один был виновником общей погибели. Этому виновнику сказал Господь:

— О злосчастный, зачем ты, сначала хорошо ступая в воинстве Моем, отвратился от него и погубил себя? Обернись и посмотри, сколько душ ты отдалил и отвратил от Бога своими дурными учениями!

И немедленно произнес ему Господь приговор, сказав Ангелам: «Возьмите обманщика Оригена с его единомышленниками и бросьте его во тьму к сатане, а тех, кто с ним, отправьте к червям». Что и было сделано тотчас. И великий стон подняли они, проклиная того, кто стал виновником их гибели. И каждый винил сам себя за то, что послушал его. Ныне воздалось и им по делам их, ибо то был день Суда и воздаяния за дела и слова.

После этого снова отделил Господь иное сборище грешников, чтобы судить их и воздать по делам их. Те, кто предстали перед Ним, были одеты в грязные одежды. Лица их были как будто обожжены углями, руки и ноги были черны, а в глазах их был мрак. Все они были сугубыми грешниками, а обманули их пятеро, к которым обратился Господь, сказав:

— Зачем не постарались вы удержаться от непотребного учения? Разве не знаете, что существуют во Мне две природы и две сущности, и что всякая природа имеет свое собственное воление, и всякая сущность — собственное действование? Разве не известно вам, сколь отличается Божество от человечества? Что же вы дерзнули ввести догмат о том, что у Меня одно воление и одно действование, и старались и других убедить в ереси на погибель вашу?

И, воззрев на карающих Ангелов, говорит:

— Возьмите их всех и без всякой пощады бросьте на муки, в которые ввергнут и отец их. А прочих бросьте в скрежет зубовный.

Первыми были Сергий, Пирр, Македоний, Кир и Макарий, и постигло их горе от дурных плодов их.

За ними пришла другая жалкая толпа. Когда подошли они, мы увидели их. Вид их был, как у бездушных истуканов, которые стоят на ипподроме. Глаза еретиков были заткнуты паклей, а руки и ноги обвивали ядовитые змеи. Они кусали друг друга, как звери. Это были яковиты, севириане и иконоборцы. Воззрев на этих еретиков, Господь мгновенно понял, что это были сугубые грешники и великая мерзость была в них. Они же, видя Христа, и Пречистую Его Матерь, и всех святых, говорили друг другу:

— Ведь это Тот, Чей образ мы видели на иконах и гнушались им.

Некоторые говорили:

— Мы поступали дурно.

А иные:

— Напротив, мы делали это правильно, потому что Он не поистине стал человеком, а в видении. А как может кто-нибудь запечатлеть видение, даже если и захотел бы?

То были афтартодокеты (таково название этой мерзкой ереси).

Иные же из них говорили:

— Христа мы любим и в Него веруем, икону же Его презираем. Что плохого должно следовать из того, что мы не почитаем икону Его?

А другие говорили:

— Икону бездушную, которая не разговаривает, не следует никому почитать, ни кланяться ей.

Другие же говорили:

— Мы сильно ошиблись, потому что следовало нам верить, что Он на небе, восседает одесную Отца. И следовало нам кланяться иконе Его и почитать ее, как образ Сына Божия, Который пожелал стать человеком нашего ради спасения.

Говоря так, они стали взывать к Господу, вопия:

— Господи, помилуй нас, ибо мы уверовали в Тебя. В одном лишь мы ошиблись: не почитали икону Твою святую, хотя следовало.

Господь же сказал им:

— Какой человек, любя господина своего, рвал бы одежду его или топтал бы письмо, посланное ему? Какой раб, видя написанным имя своего господина, которого он очень любит, стал бы попирать его или стал бы засыпать его прахом? Только тот, кто не любит Меня, никогда не полюбит Лик Мой. Если кто не кланяется иконе Моей, хотя бы и тысячекратно называл Меня Богом, тот жалок и проклят. Так изыдите же прочь от Меня, работники диавола! Или вам мерещилось, что святая икона Моя и подобие святых Моих мертвы, как собственные ваши идолы? Я пришел не невидимым, и потому молятся христиане честной иконе Моей, и иконам Матери Моей, и всем святым Моим, которые есть во всем мире, и Я вижу их и воздаю каждому просимое. Почему же вы осуждаете честные иконы Мои как идолов? Аминь, глаголю вам, нет вам места со Мной.

Сказав это им, Господь приказал Ангелам огня о дальнейшем. И те, схватив их, низринули вниз и наказали их, а затем ввергли в огонь того страшного моря, в котором они стали гореть. Видя это, прочие дрожали, боясь праведного гнева Вседержителя, воздающего каждому по делам его. Получили и эти соответственно бесстыдству своему, за то что не поклонялись иконам. Всякий, кто почитает Его, не просто кланяется написанному образу, но покланяется первообразу, Сыну Божию, вознесшемуся на небеса и сидящему одесную Отца. Поэтому мы почитаем не дерево окрашенное, но изображенный красками образ. Глядя и поклоняясь, мы вспоминаем в уме нашем Царствие Небесное, где на самом деле находится и покоится изображаемое Лицо — будь то Святая Троица, или Владычица Богородица, или кто иной. Итак, мы не рисуем Божество, — да не будет этого, — ибо Бог невидим, и когда видим икону Христа, сразу же вспоминаем Его пришествие ради нашего спасения во плоти. Поскольку, воздевая очи горе, я вижу посреди неба Господа нашего Иисуса Христа, восседающего одесную Отца. То есть, я вижу Его очами ума, и радуется душа моя, вспоминая, как Он Своим Воскресением освободил человеческую природу от смерти и тления и вознесся на небо к Отцу с бессеменно от Пресвятой Богородицы воспринятой на вечные времена плотию, прославленной и обоженной. Поскольку икона Христа моего ведет меня к воспоминанию всего Домостроительства Божия, она является для меня поводом всегда помнить о Нем. Потому принято писать святые образы и почитать и поклоняться им. Хотя мы, православные, и не нарушаем этого никогда, но ради обвиняющих христиан в идолопоклонстве иконоборцев, которые есть ныне и будут в будущие времена, я изложил это, дабы ясна была их ересь и обман. Впрочем, вернемся к предыдущему.

И вот после безбожных иконоборцев, которые, как я сказал выше, получили по делам своим, приказал Господь явиться другому сборищу. Их было столь много, что не было им числа. Провожатый мой указал мне на них. Все это были евреи, родившиеся после Господа Иисуса Христа. Объяты они были великим и непроглядным мраком. На их отвратительных лицах была нечистота с гнойной кровью, мысленные очи их были слепы, а уши глухи; пальцы их были в зловонной грязи, и они подносили их к носу, словно миро, чтобы нюхать его. С губ их сочился гной, наполнявший их язык и все уста. Ноги их были покрыты ослиной шкурой, пожираемой червями. И все удивлялись такому их облику, как и они сами. За дерзость свою оказались они, по слову Апостола, в такой полной нищете и бесчестии73, что невозможно описать. Сознавая такую свою злосчастность, жалкие грешники жалобно стонали и терзались. Увидев Христа — Праведного Судию, они удивились и задрожали. Потому что, конечно же, узнали по божественным иконам Его, что это Тот, Кого распяли иудеи, отцы их. Поэтому они говорили:

— Горе нам и обману, которым мы обманулись! О злосчастье! Где Бог Закона, Которого Моисей заповедал нам почитать? Теперь мы попали в руки Распятого, и нет достойного, чтобы искупить нас!

Некоторые из них говорили:

— С тех пор, как Он был распят, не видел род наш больше ничего хорошего. Каких только бед не испытали мы после этого. Разве не изгнали нас из Иерусалима? Разве не потеряли мы землю Обетованную? Разве не исчез сей чудный храм Соломонов? Разве не были мы рассеяны по всей вселенной? И теперь нас постигло то, чего мы вовсе не чаяли. Где Закон наш? Где служения наши? Где праздники? Где говоривший с отцами нашими на горе Синайской из столба огненного и облака: Я Господь Бог твой, единственный, да не будет у тебя других богов74? А здесь — другой Бог.

Так говорили они, не зная о таинстве Святой Троицы.

Иные говорили:

— Где Авраам, Исаак и Иаков? Кто из нас ответит теперь перед Распятым? Некому нам теперь помочь.

Другие же говорили:

— Лучше давайте припадем к Нему, может быть, Он помилует нас.

А другие:

— Как может помочь нам Тот, Кого мы не переставали хулить всю жизнь нашу? Над Евангелием Которого насмехались ежедневно, не желая слышать даже имени Его? Как теперь Он послушает нас, чтобы помочь нам или помиловать нас?

А иные из евреев говорили:

— От Бога узнал Моисей и отцы наши, заповедавшие, да не будет у нас иного Бога, кроме Бога Закона. Да видит Моисей, который научил нас соблюдать Закон, который он записал для нас. Да видит и Аарон, который передал нам Иерусалим. И Иисус Навин, который заклинал нас не отвращать лицо наше от служения Богу Израиля. Да придут и увидят пророки, которые дали нам писания, чтобы совершали мы иудейские религиозные обычаи.

Другие говорили:

— Сейчас мы увидим, поскольку Моисей и Аарон и Иисус Навин были с прочими отцами нашими!

Пока евреи, изумляясь так говорили друг с другом, приказал Господь Архистратигу Ангелов, чтобы уведомил он их трубным гласом, и затем сказал им:

— О безумные сыны Израилевы, слепые и глухие! Разве не пришел Я в мир, чтобы спасти вас? Разве не оставил Я вам Новый Завет? Почему вы его не приняли? Зачем убили Меня вы, порождения скорпионов? Разве не Я Иисус Христос, Сын Бога живого? Разве не Я претворил воду в вино посреди вас, на брачном пиру в Кане Галилейской? Разве не Я воскрешал мертвых и делал зрячими слепых, и сотворил множество знамений? Разве не обо Мне говорили вы, что Я изгоняю бесов силою веельзевула, князя бесовского? Разве не за Меня дали вы тридцать сребренников предателю Иуде, чтобы предал он Меня в руки ваши на распятие? Разве не Меня вы пришли схватить с мечами и дубинами, факелами и лампадами, чтобы предать язычникам на распятие? Разве не Меня вы привели связанным к первосвященникам и к Понтию Пилату? Разве не Меня заперли в судилище? Разве не Меня били и бичевали? Разве не обо Мне говорили вы игемону Пилату: «Распни, распни Его! Кровь Его на нас и на детях наших»75? Разве не Меня распяли Вы и, сплетя венок из терна, надели на главу Мою? Разве не вы напоили Меня желчью и уксусом? И говорили: «Смотри, других спасал, а самого себя спасти не может!»76? Не Меня ли вы повесили на Крест, вбив гвозди в руки и ноги Мои? Не вы ли пронзили бок Мой копьем? Не Меня ли, сняв с Креста, погребли? Не вы ли наложили печать и поставили охрану к гробнице Моей? Разве не Я воскрес из мертвых в третий день, разрушив печати на гробе? Разве не вы, порождения скорпионов, ехидн и змей, дали стражам денег, по слову Исаии, чтобы они оклеветали Мое трехдневное воскресение? Разве все, о чем Я сказал, не так? И не вы ли, проклятые, совершили все эти злые дела? И когда Я вознесся на небеса, разве не послал Я к вам учеников Моих, совершавших знамения и чудеса именем Моим? По какой же причине вы не поверили им, но напротив, убивали их тысячами казней? Разве не заперли вы Петра в темнице? Не убили Иакова? Не убили Никанора с двумя тысячами? Не забили камнями Стефана? Не избивали тысячекратно Павла? Видите, нечестивейшие, кто Я? Не Я ли Царь Небесный, Господь, Властелин и Владыка, Иисус, Сын Бога Живого?

Когда произнесено все это, точно узнали несчастные евреи, что перед ними Иисус Назорей. Оттого горько зарыдали и застонали злосчастные, дрожа от страха, что такое случилось с ними, евреями.

И вот некоторые из них осмелились сказать Господу:

— Господи! Вспомни, что Отец Твой Саваоф, Господь Вседержитель, дал Закон отцам нашим на горе Синайской через пророка Моисея, и все пророки и праведники наши соблюдали его, прославив имя Твое. С этой целью и мы, в свою очередь, не отступали от служения Закону, не зная точно, что Закон сей прекратился. Потому что отцы наши проклинали всякого такого человека, и первый Моисей, сказавший: «Проклят да будет всякий человек, кто не будет соблюдать книгу Закона и делать, что там сказано»77. Подобным образом и Иисус Навин, и все пророки. Итак, что же должны были мы делать, раз те постановили не нарушать Закон? По этой причине, о Владыка, и не приняли мы Евангелие Твое, чтобы открыто уверовать в него.

И снова приказал Господь Ангелу вострубить. И грянула труба, и возгласил Господь:

— Я сужу вас не за неверие ваше, но за поведение, ибо нет в вас никакой надежды спасения!

И вот — сошел Моисей, весь прославленный, ступая на крыльях ветров, чтобы беседовать с ними. И снова Ангел, вострубив, сказал:

— Вот пришел Моисей, о котором говорили вы, что он был причиной того, что вы не оставили Закон.

И тотчас все сборище это, увидев Моисея, стоящего над головами их в сиянии, возопило к нему:

— О, господин наш Моисей, разве не такова была вера, и служение, и праздники, и все установления, которые ты заповедал нам? Разве не подверг ты проклятию всех, кто предает его, чтобы проклят был тот, кто не будет соблюдать книги Закона, или изменит написанное, или прибегнет к другому Богу, кроме Бога нашего, Который есть Бог богов и Господь господ, Который провел нас через Чермное море, не омочив ног наших? Разве не ты предписал нам все это? И по слову твоему не поверили мы в другого Бога. Где же теперь спасение для нас за то, что мы не поклонялись другому Богу? Разве не другой тот Бог, сильный, грозный и великий, Который приказывает, и судит, и воздает каждому по делам его? Ответь нам. Вот, теперь мы преданы огню неугасимому, и нет никого, кто бы помиловал нас!

Когда они так горько сетовали, сказал Моисей им гласом смиренным:

— Вы, кто жили после домостроительства во плоти Христа и отвергшие Сего Господа до скончания века, почему не поверили вы Господу Иисусу, Который явился среди вас, видя совершенные Им чудеса и знамения, в которые уверовали бы даже камни бесчувственные?

И евреи отвечали ему:

— Потому что ты научил нас Закону и сурово заклинал не нарушать его. Ведь мы знаем, что все, кто со времен Авраама до нашего времени нарушал Закон, были страшно наказаны. Как же осмелились бы мы отступить от него?

И Моисей опять говорит им:

— О слепые и безумные. Прежде пришествия Христа во плоти, пока Закон следовало блюсти, вы не соблюдали его, а когда Он воплотился и отменил Закон, вы решили хранить его, когда не следовало.

Они же ответили:

— Ты виноват во всем этом, потому что, как пророк, ты не знал, что придет Сын Божий с небес, чтобы стать человеком, и даст иной Закон. Ты не написал нам об этом ясно.

Моисей же отвечал им:

— О глупые сыны беззакония! Разве не написал я вам о праотце Иакове, который, благословляя сыновей своих, сказал Иуде, четвертому сыну своему, о грозном Судии и Царе: «Не прекратится власть колена Иудина, пока не придет Чаемый, и Ему покорность народов»78? Разве не написал я вам этого о Христе? Разве не стал Он спасением народов? А вы не поверили Ему! Почему же не поверили? Разве не написал я, что воздвигнет Бог наш из братьев наших пророков, таких, как я, и всякая душа, которая не послушает заповедей Пророка Сего, будет погублена79?

Так на каком основании вы не поверили Ему? Пришли иноплеменные язычники и получили честь вашу, славу и сыновство, а вы потеряли царство и стали рабами.

Те отвечали: «Ты говоришь: воздвигнет Бог пророка у нас, но не говоришь ясно, что это Сын Божий, и что придет Бог. Как же могли поверить, что Он Бог? Ты написал в Законе, что Господь воздвигнет пророка, а не помазанника».

Моисей же снова разъяснил им: «По человеческому свойству Его, как Он и явился вам, и я объявил о Нем. Поскольку был Он и Бог, и человек, и Пророк, и Царь. Горе вам, злосчастные, что не захотели вы поверить в Него, чтобы спастись. Блуждая в неведении вашем, вы ослепли и не приняли Его».

Евреи снова говорят Моисею:

— Помня знамения и чудеса, которые совершил ты в Египте силою Божией, мы были уверены, что нет иной веры, кроме той, которую ты дал на горе Синайской. И теперь умоляем тебя, походатайствуй и попроси Его, чтобы был Он милостив и сострадателен к нам ради тебя, так как сами мы много хулили Его и разгневали.

Моисей сказал иудеям:

— Я был среди отцов ваших на горе Синайской, и видел Его, и совершил много знамений от Него, видя которые, отцы ваши не верили в Него. Так если Вы не уверовали в Того, кто явил вам столько чудес, как уверовали бы вы в Его Сына Единородного, пришедшего во плоти? И вот, поскольку вы закоснели в неверии вашем и не хотели выйти из тьмы, чтобы войти в свет истины, как упрошу я Его ради вас, неблагодарных и безрассудных, добровольно стремившихся в огонь? Ибо и помимо неверия в Него дела ваши были позорны и полны осуждения!

Сказав им это, Моисей отошел от них. Они же с великим воплем стали умолять Бога Закона, говоря: «Бог отцов наших, помилуй нас! Бог Закона, спаси нас от горестного часа сего! Ведь мы не знали иного Бога, кроме Тебя!»

Крича так и умоляя, они подняли вопль. И вдруг ударила страшная молния, и протянулась по всему лицу земли. Она не ушла в землю, как обычная молния, но чудесным образом стояла и ярко сияла. Затем посреди нее открылась другая молния, белая как снег, посреди которой было легкое дуновение (то есть легкое и свежее дыхание ветра), имевшее изумительный вид и дыхание. Молнии двигались вместе и укрыли Бога Слово и Судию, Господа нашего Иисуса Христа, они неизреченным образом упокоились и совершенно покрыли Его, так что больше Его не было видно. Все Силы Небесные воспели гимн Грядущему, как Богу Отцу с Единородным Сыном и Словом Его, и стояли в трепете и страхе. И вот светлое облако, в котором был Господь, заклубилось и явился другой Престол, и был он подобен Престолу Суда. И мы увидели, что на этом Престоле покоился Ветхий Деньми, то есть Бог Отец, восседая вместе с Единородным Сыном и Словом Его.

Видя это, сие бесчисленное сборище весьма дивилось и трепетало, как листья тростника. И вот, из покоящегося Божественного Дыхания раздался глас, так говорящий сему сборищу:

— Каким Богом Закона называете вы Единородного Сына Моего и Слово? И теперь еще хотите отделить Сына Моего, Который неразлучен со Мною? Ну что же, раз вы доселе не узнали точно, хотя бы теперь вы понимаете ясно и стыдитесь, видя, что Я и Сын Мой Возлюбленный — Одно есть? И ненавидящий Сына, прежде возненавидел Меня. И не верующий в Него, не верует в Меня. Разве не предуказал Я вам через пророков Моих о Нем, что сойдет Он, как обильный дождь80? И что в некое время взойдет звезда от Иакова81, и что будет Он чаянием народов82? И что воздвигнет Господь Бог пророка, и что се, дева во чреве приимет83, то есть Дева пребудет непраздна? И вот, поскольку вы после стольких свидетельств не приняли Его, нет ни места вам, ни наследия в Царствии Моем!

Глас умолк, и вот — явились огненные Ангелы. Молниеносно разметали они всех по страшному морю огня. И все евреи горько зарыдали, и поглотило всех бушующее сие огненное море, и поднялся Престол сей и Уготовление Отца, и вошел внутрь святого града сего. И остался один Сын и Слово, Единородный Сын Его и Судия, восседающий у врат чудесного града сего, дабы воздать и прочим по делам, которые совершили они.

И вот — пришло другое сборище, лукавое и прескверное, большее, чем все остальные сборища, которые проходили и представали перед Судией. Все, кто были в этом сборище, имели на лицах мерзость и позор. Уши их были заполнены скверной, а ноздри их — смертным смрадом. На лбу их были начертаны некие письмена, которые обозначали сатану. В правых руках их они держали по дощечке, на которой была запись отречения, а рот их наполняла горечь. Что же до одеяний их, то они были очень постыдны, так как сделаны из мышиных шкур.

И как только увидел их Господь, то приказал Архистратигу Ангелов говорить с ними трубным гласом. И сказал им:

— О проклятые и омерзительные, снискавшие злую погибель! Зачем вы отреклись от Меня, Спасителя и Господа и, отвергнув Святое Крещение, перешли к антихристу сатане, встав в ряды сего лукавого, который жаждал погибели и смерти вашей? Какое благо вы вознамерились увидеть от него, смертоносного убийцы душ ваших? Что другое, кроме единственно геенны огненной, и червя неусыпающего, и всяких иных мук, которые уготованы для того, который обманул вас, и на которые вы отправитесь вслед за ним. Посему не желаю вас миловать, работники беззакония. Ибо даже в смерти вашей вы не покаялись. Но пошлю вас всех вместе на это вечное мучение.

И тут же приговорил их Господь наш Иисус Христос, сказав так:

— Тех, кто отреклись от Меня и перешли к антихристу и прескверному сатане, и уверовали в него как в Бога истинного, возьмите со всей жестокостью и бросьте туда, где отбывает наказание сатана с ангелами его, которого они считали богом, уверовав и поклоняясь ему.

И надо было видеть, как грозные Ангелы, поставленные для исполнения приговоров, стали бить этих приспешников сатаны железными и огненными палками, а потом погрузили их в тартар преисподней, где наказаны и вечно мучаются сам сатана и ангелы его, в страшном огне и червях неусыпных. И я увидел, как низвергнуты были злосчастные стремглав в огненное море, вниз головой. И вопль их раздавался далеко, и я, стоя на этом обрыве бездны, слышал стоны и крики тех, кто мучился с предводителем их сатаной.

И дошел до ушей моих голос одного из мучавшихся, который был громче всех других голосов. Я весь обратился в слух ушей моих и, прислушавшись к этому голосу, услышал, как он то кричит, словно одержимый бесом, то говорит, словно измученный и причитающий человек:

— Горе, горе! Распятый, многие отреклись от Тебя, не признавая Тебя; так и я мучаюсь справедливо по неразумию моему. Так как в суетном мире бренной жизни сей не хотел слышать имени Твоего.

И снова голос говорил, раскаиваясь:

— Владыка Высочайший, Ты есть единый святой, единый Господь, Иисус Христос, во славе Бога Отца, аминь! Горе мне, о Владыка, и горе тому, кто не любил Тебя. Осуждение тому, кто не признал Твое приводящее в трепет сошествие, и кто не признал Тебя истинным Богом, и кто не поклонялся Тебе всяческим образом, не кланялся как Богу живому и Судии мертвых и живых. Горе тому, кто не принял Тебя как Искупителя, и кто не уверовал во имя Твое святое через Крещение. Увы тому, кто не принимал святые Твои Таинства, горе тому, кто не возлюбил одно лишь Царствие Твое и не считал все земное дымом и паутиной. Снова и снова осуждение мне, богоборцу, и подобным мне, за то что учинили мы сражение с искренними рабами Христа, истинного Бога. И всем, кто признал и уверовал, но не исполнял заповедей Его, не исповедовался для покаяния и не умолял Его сжалиться над ним прежде смерти.

И снова, застонав от глубины сердца и подняв вопль, словно десять человек кричали со всей силой, он говорил:

— Горе мне! Горю я, и тысячи пил гложут и укрощают душу мою. О добродетельная смерть! Где ты, приди и избавь меня от этих страшных мук. Но и ты теперь исчезла и скрылась от людей, и нет более избавления от зла.

И опять, скрипя зубами и застонав от глубины сердца, заговорил:

— Кто же знал, что случится то, что теперь мы видим? Ох, ох! Беда, величайшая всех бед, и боль, тяжелейшая всех болей!

Говоря так, он кричал с воплем. И от множества криков наполнился мысленный слух души моей. И снова обернулся я к Праведному Судии, Господу нашему, и вижу — Он еще восседает у прекрасных врат сего Нового Иерусалима и воздает каждому по делам его. Всмотревшись умными очами, я вижу, что исчезло все это множество грешников. И все грешники ушли с лица земли, и не было им на ней места, ибо судил их Господь, как было рассказано.

И вот, когда все это произошло, немедленно собрались все полки Ангелов и воспели Трисвятой гимн непрестанным гласом, прославляя Бессмертного Праведного Судию, воздающему всем по делам их.

И снова были призваны хоры святых, которые пришли и встали близ беспристрастного и нелицеприятного Судии и Бога. И тут же воспели и они по чину их, и восславили Отца и Сына со Святым Духом, единого в Троице Бога. И затем отправились эти хоры, все возлюбленные Господа, в Царствие Небесное, чтобы упокоиться в вечном благе, которое было уготовано для них прежде творения мира.

Но кто мог бы описать красу этих святых? Какой ум человеческий сможет представить эту радость? Какой язык сможет рассказать, по слову Апостола, об этих благах, которых не видел глаз человеческий, не слышало ухо и не приходило на сердце человеку, которые уготовил Бог для возлюбленных Его? Сии праведники все отошли в бессмертную и вечно пребывающую и наполняющую радость, неизреченную и неисповедимую, Царствие Божие, чтобы радоваться нескончаемые века!

Все праведные миряне, хранившие заветы Христовы со своими законными женами возвеселились Богови. А те, кто грешил, нарушая заповеди, но позже покаялись и оставили свои дурные дела, став милостивыми и человеколюбивыми, благодаря смирению и нищете духа также поселились в земле кротких.

И не только миряне, но и некоторые монахи, которые были добродетельны и пали, а позже, покаявшись, исправились, также поселились вместе с ними в земле кротких, вкушая божественную радость и блеск.

После всех этих внушающих трепет чудесных таинств, недоступных слуху человеческому и чувственному оку, провожатый мой, взяв меня, подвел к страшному Престолу Господню. И я увидел. И вот — тысячи тысяч и мириады мириад Ангелов стояли вокруг него, и Херувимы, и Серафимы шестикрылые, укрывающие лица, и все они пели гимны Триипостасному Богу. Грозный же Престол сей укрывало облако, полное света. Весь дрожа, я упал лицом вниз. И услышал глас Божественный, говорящий ко мне из этого сияющего облака:

— Вот, исполнил Я желание твое и дал тебе видеть тень будущих событий, по молитвам раба Моего Василия. И явил тебе относительно иудеев, о которых ты имеешь дурные помыслы. Явил тебе Я и жилища святых, и вечное наслаждение их. И жилища грешных и неверных. А равно и всех прочих, возненавидевших заповеди Мои и не слушавших их, но сбившихся с пути спасительного. Итак, ты уразумел, что все, кто не следуют Евангелию, таковые презренны будут от Меня и от Отца Моего. Ибо Я и Отец одно. И все, кто были в мире до Моего Воплощения, были во власти диавола, заставлявшего людей воскурять и поклоняться идолам. Я же и Отец Мой с единосущным Нам Духом были всем неведомы. Будучи плотскими, люди узаконивали и почитали плотских богов. Когда же исполнилась полнота времен, пожелал Отец, чтобы Я явился в мир, принял плоть, стал смертным человеком, и не утратил ни Божества, ни славы Отчей, но был совершенный Бог, познаваемый в двух природах. Тогда, вселившись в чрево Пречистой Приснодевы, Матери Моей, и получив от Нее плоть и родившись от Нее, Я был воспитан в мире и явил всем путь истины, сразившись с лукавым миродержцем диаволом. И от врагов иудеев получив тысячи кар, пострадав по плоти, но не по Божеству, Я в конце был распят и погребен, и сошел во ад, выведя оттуда содержавшихся там и приведя их в исконное блаженство, и, воскреснув на третий день, воскресил и всех, кто признал Меня в аду Богом истинным. Затем Я вознесся на небеса, с которых сошел, и послал апостолов Моих проповедовать по всей вселенной Евангелие Мое.

Так говорил мне Господь и Бог мой. Я же лежал лицом на земле и слушал ангельское и богодостойное псалмопение, воспеваемое Силами Небесными, которые стояли у страшного Престола Судии. Пели они не все сразу, но строй за строем, по Чину их. И вот, когда они так пели, слух мой был полон сладостью со страхом и радостью. Когда же песнопение окончилось, я услышал другую мелодию из среды того святого града, от тех, кто были там, которые пели и воссылали Господу гимн благодарения.

Когда они умолкли, Господь, закрыв чудесные врата сего града, Сам вошел внутрь и, дойдя до среды святого Жертвенника святых, который был внутри сего града, воссел на Престоле Божества Своего. И повелел привести пред Лицо Свое все умозрительные и небесные облачения, которые были сделаны и украшены настоящим и превосходным, ввергающим в трепет сиянием. И тотчас божественные Ангелы принесли их, прекраснейшие и бесчисленные, со славой и честью, и не в силах язык человеческий рассказать о них, ни ум человеческий — помыслить. Когда они принесли к Нему, все святые стали подходить по божественному знаку и получать каждый по чести своей.

И вот, вначале подошла Мать Его по святому вочеловечению, ставшая скинией Его. И тотчас, получив чудный венец, надела его на Свою Пречистую главу; и сказал Он Ей: «Прими, Мати Моя, сию славу, которую даровал Мне Отец Мой, венец победы над диаволом и смертью, которую одержал Я». Дал Он Ей также первое одеяние, которое внушало трепет и было божественно умозрительным, из мысленной небесной порфиры. И дал Ей еще другое облачение, страшное и неизреченное, которое было украшено силой действия Святого Духа, которой Он чудеснейшим и невероятнейшим образом глаголал Силам Небесным.

Также даны были Ей и иные одеяния, тысячи видов, поразительные, мысленные и чудесные. Цветом одни были, как розы, а другие — белые, как снег, и всех драгоценных земных цветов. Платья эти были неслыханными и невиданными, и в них облеклась Она в божественных Своих скиниях. И когда подошла Она, Он почтил Ее как Мать Свою, поднявшись с Престола, и упокоил Ее на огневидном Престоле славы Своей, и усадил рядом; и величали и прославляли Ее все от века святые Его, благодаря Ее телесной и душевной чистоте, за которую удостоилась Она принять Его, и еще — ради слез, которые проливала Она денно и нощно за всех христиан, которые призывали Ее от всей души, имея к Ней благоговение и совершенную любовь.

Тотчас же раскрыл Господь перед Собой все вековечные сокровищницы невидимых и мысленных благ, небесных и земных. Ангелы и все святые воспели гимн и величание в радости душевной. И снова велел Господь воздать честь искренним рабам Своим и друзьям. И вот, подошли к Нему святые двенадцать апостолов. И дал Он им царские облачения богодостойные и многоцветные, благообразие которых и вид были умозрительны, так что нельзя описать их языком человеческим.

И предоставил Он также святым двенадцати апостолам двенадцать чудесных престолов, которые были прекрасны, из драгоценных камней, именуемых топаз, и изумруд, и лихнит, с отделкой очень крупным жемчугом и чистым золотом. Передал Он им и золотые венцы, унизанные цветами с божественным блеском и сиянием, форма которых, внушающая трепет и изумление, поразила не только нас, но и всех святых. Ибо сияли они и озаряли всех лучами своими. И смотревшие на них не могли насытиться красотой и блеском их. И никто не может вместить их и описать письменами.

Взяв сии венцы, Царь Славы возложил по одному из них на главу каждого из апостолов. И, увенчав, усадил их Царь на те двенадцать престолов, увенчанных славой и честью, и объявил их судьями двенадцати колен Израилевых. То есть объявил их царями и игемонами всех спасшихся из двенадцати колен, чтобы все они почитали их. И приказал восседать на двенадцати престолах и судить84, то есть пребывать во славе и величии и вкушении вечных благ, дабы были они для всех благоугодных из племени Израильского как цари и владыки.

После них призвал Господь учеников Своих и дал им в преизбытке дары обильнейшие и бессмертные; и венцы сияющие и неувядающие; и одежды богоуготованные мысленно и духовно, неизреченным образом. И выставив перед всеми святыми, открыл Господь все духовные сокровищницы Свои, содержавшие те несказанные блага, каковые не видывал глаз и каковые никогда не приходили на сердце человеку, которые приготовил Бог для возлюбивших Его и сохранивших заповеди Его. И передал Он все сокровища Свои на славу и честь и духовную радость всем святым. И, чтобы сказать об этом яснее всего, оказаны были святым слава, и честь, и прием, и великолепие в преизбытке, всем, достойным милости Святой и Живоначальной Троицы.

И я взирал на это с чистой радостью и духовным упоением, в четком осознании, которое дано было мне по благоволению Бога, дабы уразумел я превеликие дела Его.

Вновь подняв взор, я увидел перед чудесным и ввергающим в трепет небесным Храмом светлый и славный двор. Пол его, то есть поверхность, была устлана не мрамором, но золотыми плитками. И вот, вижу я прекраснейших юношей, спешивших приготовить сей Божий Храм. Приготовление, которое совершали они, было чудесным, но не может описать его язык человеческий.

Когда эти прекрасные юноши вошли в Храм, показались иные некие, со златыми власами, подобные кипарисам, с огненными ногами, которые были похожи не на горящее пламя, но на сияние яркого огня. Они, казалось, спешили подготовить Жертвенник, находившийся внутри Храма. Длина же и ширина Храма сего показались мне достигавшими трех тысяч стадиев85.

Я хотел было сказать, что могу, об устроении и красоте его. Но если говорить подробно, не только я, неученый и совершенно невежественный, не смог бы изложить это, но и все мудрецы мира, если захотели бы предпринять подобное, были бы в затруднении и ничего не смогли бы сказать о его благах. Поскольку, как я думаю, это совершенно не под силу плотскому человеку. В основном же он был таков. Схема его была в виде высокого креста, с четырьмя куполами. Освещался сей храм неизреченным светом, не таким, каков свет солнца, но тысячекратно более ярким. Имел он три сияющих нартекса, рядом с которыми были другие пропилеи. Было также три вимы, подобные одна другой, и три приставления. По бокам его были четыре боковые двери и две часовни. Здание, поскольку было богозданным, было совершенно без ущерба и невыразимо по благообразию и блистательности. А кто может описать безупречность этого многосветия? Несмотря на все это, постройка казалась материальной; но вместо извести было чистое золото и яркое серебро, чистейший жемчуг и прочие драгоценности, а вместо каменных стен — двенадцать драгоценных камней, переливающиеся всеми красками. Каждый из них был установлен согласно мере и гармонии, как устроил Отец — Создатель и Архитектор, — и излучал блеск и чудный свет. Но что было еще чудеснее — все, кто стояли вне Храма, ясно видели внутренние части его; и с другой стороны, все, кто были внутри, беспрепятственно видели то, что снаружи. Строение его было великолепно и удивительно для всех, кто видел его. Ибо столь красивым было здание Храма сего, что нельзя выразить это языком человеческим. Изумительные полы его, равно как и внутреннее убранство, и лестницы, и Божественный Престол, стоявший внутри кафизм, и кровля, и алтарь, и все прочее имели, как казалось, некоторое сходство с вещественными; но с другой стороны, небесное несравнимо с земным, и невозможно точно уподобить то, что было там, ничему из того, что можем понять мы, подверженные страстям и слепые в сравнении с внутренним человеком. Все это было наполнено Духом Божиим. Некое дуновение было в воздухе, и каждая часть Храма чудесно светилась, так что пол его, казалось, колыхался от светлого и белого пламени. И вместо колонн своды Храма поддерживали облака. А святой Жертвенник и прочее были украшены ослепительными молниеносными сверканиями Святого Духа. И в Храме сем мне ничто не казалось материальным, но все было духовным и божественным. И когда те юноши все приготовили, воскликнули они: «Благослови, Владыко!»

И тотчас явился Господь, восседающий посреди на Престоле. Вместе с ним восседали и двенадцать Его учеников и апостолов на двенадцати престолах, поставленных по одну и другую сторону от Владыки Христа. И сказал Господь диаконам: «Зовите всех избранных Моих сюда». И немедленно один из прекрасных юношей, встав посреди двора Святого Града, вострубил в золотую трубу, говоря: «Идите, благословенные Отца Небесного, в Храм славы, да совершим жертву общей радости». Провозгласив так три раза, он отошел.

И тотчас устремились в Храм все бывшие от века святые, летя, как орлы и светлые голуби. И поскольку слышали они голоса грешников, стенающих во глубине огненного моря, и печалились от скорби, сказал Господь: «Не подобает слышать в безмерной радости Царствия стон вечный». И, протянув божественную и животворящую десницу Свою, запечатал все море нескончаемого огня, и стало оно, как суша, и не осталось на ней ни следа от моря, но простиралась лишь земля обетованная, бескрайняя и великая, на которой не было скорби, но которая вся наполнена была неизреченной радости.

И когда все святые пришли в Храм и увидели Господа, восседающего на Своем святом Престоле вместе со святыми учениками и апостолами Своими, изумились они невиданному зрелищу и стояли со страхом и трепетом, составляя свиту Его. И вот — великая Царица и Мать Его, Госпожа Богородица, вышла из палаты божественной славы Своей, облаченная в славное и божественное платье и увенчанная венцом, данным от Господа. После Всецарицы вошли семьдесят апостолов, сияя несказанным светом, за ними вошли и все святые, преподобные и праведники, благословенные Бога Отца, все, кому предназначено было унаследовать Царствие Его. Все пришедшие были украшены согласно праведности каждого, неся дары приношения Господу.

И когда все вошли, каждый ступал и вставал на свое место. И тотчас возгорался внутри него свет и благообразие непостижимое, и каждый, видя другого, удивлялся и радовался весьма. Созерцая чудесную и духовную радость, которая распространялась в Храме, они не могли сдержаться от великого ликования. Ибо каждый видел веселие неизреченное, и свет беспредельный, и покой изумительнейший. И в сердцах у каждого разливалось ликование, сладчайшее меда. Происходило это, поскольку была там, возлюбленный брат, полнота Закона и пророков. И неоскудевающая любовь к бессмертному Триипостасному Божеству, живущему в веках. И все были одно в Боге, и одно в любви и веселии.

Возможно, многие решат, что, описывая это, я лишился ума? Да, это так, ибо не могу удержаться, но нахожусь в священном восторге и вне себя от небесной радости. Так же восторгались и те блаженные святые от того несказанного веселия и ликования. И вдруг все в один голос воспели хором благодарственные оды. И вот, насытившись восхитительной благодатью этого Храма и тех сынов Божиих, которые входили туда, неся небесные дары, сошел Господь со славного Престола Своего, чтобы совершить Таинство Божественного священнодействия. И вот — Херувимы и Серафимы, летая со страхом и трепетом, служили прислужниками Его, одновременно воспевая Трисвятую мелодию радостно и торжественно. Рядом вокруг Жертвенника стояли и прочие Чины — все Ангелы Сил Небесных. А двенадцать апостолов сослужили Ему.

Будучи плотским человеком, подверженным страстям, я не мог понять слов, которые изрекал Он в возгласах, и прочее последование, которое совершалось во время Божественного священнослужения. Было это ясно лишь для тех, кто удостоился войти туда, и вызывало в них великую радость. Ибо всякий раз, когда воспевали гимн святые Ангелы, пели и воспевали и чины святых. И снова, когда Ангельские воинства начинали гимн, святые подхватывали его.

И вот, содрогнулись небо и земля от гласа их и от происходящего чуда, и разлилась в сердцах святых бессмертная отрада от Святого Духа, и возрадовались они духовной радостью. Ибо приблизилось время Божественного Причастия, и начал причащать их Господь. И вот, испытали все упоение божественной славы, и преисполнились все божественной любовью. И Господь начал поучать святых и возлюбленных избранников Своих. И все просветились божественной премудростью неисповедимых тайн Его, которым были наставлены и научены, и были прославлены, и стали помазанниками Господа по благодати Его, сонаследниками и братьями Единородного Сына Бога Отца, по воле Его и содействию Святого Духа.

По окончании этого нового жертвоприношения вышли все святые Нового Иерусалима под предводительством Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, направляясь в изумительный, прекраснейший и великолепный дворец Его. Он был построен и благоустроен на востоке святого Сиона, рядом с описанным выше божественным Храмом Святого Святых. Посредине его была удивительная чудесная и светлая палата, или зала, прекраснее которой нельзя себе представить. В дверях ее стояли Херувимы и Серафимы, непрестанно и вечно там находящиеся.

В величавом дворце том был нам виден и внушающий трепет чертог и великолепная колоннада, прославляемая Силами ангельскими — Херувимами, Престолами, Началами и Властями. Перед колоннадой этой стоял стол, чудесный свыше всякого разумения. А на нем были мысленные и невещественные духовные блага без числа, которым нельзя уподобить ничто из благ земных. Только то узнали мы, увидев их, что насыщаются ими созерцанием их. Все, кто хотя бы бросят взгляд на них, уже не хотят отрывать от них своих мысленных очей и смотреть на иное.

И вот снова — другой стол, блистательнейший первого, полный неизреченных божественных благ. Он приготовлен был для двенадцати апостолов. И другой такой же — для иерархов. Говоря кратко, каждый небесный чин имел и стол свой, и он был виден нам, полный благ. А у столов сих были юноши со златыми власами, прекрасно убранными, благообразные и великолепно облаченные.

И вот — вышел Господь из пресветлого и непостижимого дворца Своего и пришел возлежать и восседать на духовной трапезе с друзьями Своими. За Ним следовали Мать Его Всецарица. Они также вошли внутрь колоннады сего мысленного и бессмертного чертога, призванные на сей духовный брачный пир. И призвал Господь всех святых Своих к сей неизреченной духовной радости и веселию. И все воинства святых, облаченные в духовные одеяния, которые Он дал им, и увенчанные прекраснейшими венцами, возлежали вместе с Ним за трапезой, за отдельными столами согласно каждому чину их, и радовались в веселии, исполненные неизреченной славы и ликования.

А воинства всех девяти ангельских Чинов стояли перед Господом в страхе и трепете.

И запели Херувимы и Серафимы некий чудный и неизреченный гимн, а все небесные воинства, бывшие кругом, подхватили его. И слышна была там мелодия сладкая и весьма чудесная, и голоса празднующих, так что никто не мог насытиться, слушая чудесное сладкогласие их. И подавали и прислуживали им умные Силы, поставленные для этого. Кто желал вкусить мысленную пищу небесную, тем придавала пища эта веселие и радость неизреченную и бессмертную. А когда пили они досыта сей бессмертный божественный напиток, каждого охватывало духовное упоение, наполняя их премудростью и благодатью духовной, и совершенным знанием небесных таинств.

Ангелы же, стоявшие там, пели такие псалмопения, что все, слышавшие их, изумлялись. Ибо благоволил соединиться с ними в гармонии Бог Отец и Сын действием Святого Духа, давая каждому Чину воспевать божественную песнь в непостижимом и величественном дворце Единородного Сына.

И вот, пока насыщались святые сей чудесной, мысленной и духовной пищей, яства эти нисколько не уменьшались, как обычно бывает с тленными яствами мира сего. Но было их такое обилие, что нельзя даже представить, и они не уменьшались: как огонь в этом мире, от которого берут все, кто хочет зажечь пламя, и он при этом не иссякает.

И когда поднялись они с этого чудесного и пресветлого духовного пиршества и радости, Господь взял их и повел в Рай на восток от святого града, выступая в окружении всех Сил ангельских.

Это был Рай Эдемский, из которого изгнан был Адам с супругой его Евой, нарушивший заповедь Божию. Ступая в этот Рай, украшенный цветами бессмертных растений, Ангелы не прекращали пения чудесных псалмов, но пели гимны приношения и благодарения и оды Господу Богу. И если бы кто-то мог последовать за ними, увидел бы всех святых, наслаждающихся радостью и несказанной славой, веселием и ликованием вечным. И нельзя было насытиться созерцанием того, что можно было видеть там, от приятности и сладости неописуемой и неизреченной. Посему они вместе с Ангелами возглашали благодарения Дарителю всего этого Христу Богу.

И вот, после того как обошли они в радости благообразие мысленного Рая, было видно, как снова вернулись святые, вслед за Господом, во святой град, откуда они вышли, и сказали Господу:

— Владыко! Дай нам и такую благодать, чтобы, как в том мире бренном, в котором мы строили и обновляли храмы во имя Твое святое и в которых мы собирались, пели гимны и величали власть Твою, так же и на сей новой, нетленной и блаженной земле, в которой свет непреходящий и Жизнь Вечная, были бы всякого рода храмы, чтобы мы ходили туда воспевать всечудное и все- петое имя Триипостасной Святой Троицы.

Господь, выслушав просьбу их, благоволил желанию святых Своих. И простер всесозидающую и животворящую Свою длань, показав на восток и запечатлев на запад, и на север, и на юг. И воскликнул Господь всяческих, так что все услышали Его:

— Идите и явите все вознесенные жилища святых Моих, и прекрасные и возлюбленные обители, которые были уготованы для них от века!

И вот, тотчас вся земля с окружающим ее воздухом из конца в конец воспламенилась багрянцем снеговидного вихря, и долгое время была охвачена им. Затем вихрь снова ушел на небо, так что не осталось от него и следа.

А прекрасное лицо сей новой земли оказалось все прославлено и испускало светлые лучи, словно солнце, и она дарила великую радость святым, которые удостоены были населять ее. И стояли кругом храмы и дворцы.

Святые же получили таковые покои на земле кротких, в благовонном лоне Авраамовом, в которых пребывало наследие Авраама и прочих праотцев. Там они праздновали истинно духовный праздник, ликуя и торжествуя в радости несказанной и непреходящей.

И вот, на этой нетленной новой земле не было ни времени, ни века, и совсем неизвестны были ни день, ни ночь, ни солнцевороты, ни времена года. Не было на ней нужды ни в дожде, ни в тепле солнца или иного видимого источника. Не было там ни труда, ни голода, ни жажды, как здесь, но жизнь мирная, вечная, безмятежное и беспечальное житие, откуда бежали и исчезли мука, печаль и нужда. И процветали на ней радость, мир, веселие и ликование духовное, а зло было истреблено вместе с сатаной и демонами его. И поскольку новое творение было удостоено нетленности, не было более ни сна, ни усталости, ни дождя, ни жары, ни холода и ничего из того, в чем нуждаемся мы. Но всегда был там свет, и пребывало непреходящее изобилие всех благ, и продолжался непрестанный и бесконечный праздник. И вот, те, кто был удостоен населить эту землю, жили, как Ангелы на небесах, и никогда не изменялись, как сказал мне мой провожатый.

И вот, среди прочих чудес, которые видел я у святых, увидел я и такое. Выходя из святого града и направляясь к жилищам, которые уготовил им Господь, некоторые из них, кому нравилось ходить, ходили пешком. Тут вострубил Ангел в великую царскую трубу, и содрогнулось все творение, и сотряслось от страха и изумления от этого гласа и грома. И вот — о богоугодное и величественное чудо! Отверзлись на востоке великие врата Небесные, которые охранялись Господствами86, и вышел Господь из славы Дома Его, в прославленном Лице Его, и поднялся в Силах во врата Небесные; перед Ним шли с гимнами все мысленные и бесплотные Силы Небесные, и бесчисленные Силы Ангельские сопровождали Его. И святые шли вместе с Ним, и они наделены были силой, чтобы воспарить на такую высоту. Впереди всех святых выступала Пречистая Владычица, украшенная, как молния.

Когда они достигли врат и вошли внутрь, мне не дано было более понять, куда пошли они или где упокоились. Лишь провожатый мой сказал мне, что не все вошли в Царствие Небесное. И я, обратившись к нему, сказал:

— Почему некоторые из них пошли вместе с Господом в Царствие Небесное, а некоторые остались жить в земном Царствии?

И тот, отвечая, сказал мне:

— Потому, что такого препровождения и жительства удостоены были все, кто сурово страдал, изнуряя и очищая себя великим воздержанием, и кто, вовсе умертвив плоть свою, достигли совершенного бесстрастия. Они отмежевались от земных дел и, покинув умом мир сей, добровольно умерли прежде телесной смерти своей.

— А другие остались на новой земле, чтобы вкушать земные блага? — спросил я. И снова провожатый мой сказал мне:

— Это миряне, угодившие Господу законным браком и сохранившие ложе свое непорочным, и проведшие жизнь свою в милостях и чистом покаянии, и воздержании от зла, и в непоколебимой надежде предавшие себя морю милосердия Божия. А удостоенные поселиться во святом граде, в Раю Эдемском, те закончили жизнь свою благочестиво и свято, не совершая постыдных дел, но стараясь достичь меры того совершенства, предела которого смогли они достичь на небесах. Поэтому все получили достойное воздаяние за плоды свои — во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать87, по евангельскому слову Господа.

Все это разъяснил мне провожатый мой, и я удовлетворен был объяснением его.

И вот — снова сошел Господь со всеми Силами Небесными и всеми, кто восходил вместе с Ним. И остановился Он со всеми, кто был с Ним, в уготованных покоях, которые получили они в наследие в святом граде сем, в котором были они прежде, чем вознеслись. Те же, кто сошли, все сияли. Это было даровано им от страшного и божественного тайноводительства, которое было на небесах, словно в Новом Иерусалиме. И царила среди них великая радость, веселие и духовное ликование. Веселясь и вечно празднуя, восходили они от славы к славе, то есть от земной — к небесной. И всего изумительнее было то, что они всегда чувственным образом пребывали с Господом, ибо обожились и стали сынами Высочайшего, и представали как боги по благодати.

И вот — снова Господь встал во вратах сего святого града, через которые прошли святые, когда отделялись от грешников. И было видно мне, что Господь воззрел на нас кротким и тихим взором и позвал нас подойти ближе. Таким образом, мы покинули то возвышенное место, на котором стояли и смотрели на все происходящее, и спустились. И вот, оказались мы близ Него, пав ниц перед пречистыми ногами Его, охваченные страхом и трепетом. И пока мы лежали так, Господь изрек кротким, тихим и сладкоречивым голосом:

— Итак, Григорий, благодаря просьбам и усердным молитвам раба Моего Василия, который просил Меня о тебе, Я явил тебе все это ради спасения и пользы многих людей, а еще более для собственного твоего удостоверения в отношении иудеев, что они не делают ничего хорошего, храня Закон Моисеев и им руководствуясь. Я полагаю, что ты достаточно удостоверился в этом из того, что услышал и увидел. Особенно же из тех слов, которые сказал им избранный Мой раб Моисей. Если же хочешь услышать о них и от Меня, знай, что всякий в этом мире, кто не следует тому, что написано в божественном и священном Моем Евангелии, не будет жить вечно. Но будет презрен и от Отца Моего, в Которого он, как ему кажется, верует и Которому поклоняется, и окажется сыном геенны. Потому и явил Я тебе все это, дабы ты жил согласно виденному и приумножил талант, который был доверен тебе.

Так не бойся же рассказывать обо всем этом в церквах Моих. Ибо многие, услышав, захотят достичь этого в прямоте ума и простоте сердца. И изумятся и удивятся, и убегут от всего земного и тленного, и возненавидят все бренные сладости мира и все прочее зло от всей души своей. И обратятся, чтобы исполнять заповеди Мои, получая еще большее желание в сердцах своих из-за будущих благ. И отныне и впредь станут оказывать великую пользу душам своим.

Я дрожал от страха и чуть не потерял дар речи. И вдруг, по божественной силе, открылись мои нечистые уста, и я сказал в ответ:

— О, Господи мой, Господи! Как это возможно мне? Как смогу я рассказать об этих непостижимых и неизреченных Твоих Таинствах своим умом, языком и нечистыми устами? Весь я — земля и прах, червь, а не человек.

И снова говорит мне Господь:

— Знаю. Но то, что невозможно для тебя, когда Я пожелаю, будет возможно, и легко, и вполне исполнимо. Так как вселится в тебя благодать Моя, и придаст тебе силу, чтобы ты вместил и рассказал все это в церквах Моих. И блажен тот, кто примет это в простоте сердца и в прямоте ума, ибо будет он стараться в бренное и суетное время жизни своей избежать вечных мучений, которые будут для грешников, и постарается получить вечные блага, которые уготованы для праведников. Горе же тем, кто не поверят в то, что это пригодно им, размышляя лукаво, ибо нет им места и наследия со спасенными. Те же, кто являются сынами и наследниками Царствия Небесного, примут это со всяческой радостью и сокрушением сердца и расскажут и многим другим на их пользу. Ну а те, кто от чрева матери своей отчуждены от Царствия Небесного, сбившиеся с божественного пути заповедей Моих, в чьих сердцах угнездилось семя погибели человеконенавистника диавола и чьи душевные очи ослепли от радостей и обманов суетного мира сего, в ком царят телесные вожделения, которые управляют ими, все они сочтут это баснями и сказками и будут смеяться, говоря: «Кто этот болтун, врун и сказочник, чтобы мы поверили в откровение ему столь великих таинств, о которых не поведал никто из пророков, никто из бывших от века святых? Неужели он лучше Моисея, или святых и богоносных отцов и вселенских учителей, или апостолов Петра и Павла? Ибо если никто из них не учил об этом и никто не передал нам ничего подобного, кто он такой, чтобы быть наученным много большему, чем все они, раскрытию сокровенных таинств Божиих и учить нас тому, что доселе не приходило на слух человеку?» Так они будут сильно допытываться до твоих слов и высмеивать их, и сочтут их баснями и старушечьими сказками.

Ты же не сомневайся в ясности открытого тебе, но рассказывай все это в Церквах Моих и всем верующим, которые будут внимать словам твоим. И говори об этом всем начальствующим в Церквах Моих, первой ступени, и второй, и третьей, вплоть до последних клириков, что вот, гряду Я, и воздаяние Мое со Мной. И блаженны будете, если проявите милость к душам человеческим во спасение их. И наоборот, горе вам, если не упасете добре паству, которая доверена вам. Еще раз свидетельствую и предрекаю вам: заботьтесь о себе, чтобы не быть небрежными и не получить расплату. Увы вам, если не будете стараться ради спасения душ ваших, но предадитесь другим заботам, жестокосердию и суетным занятиям, и проявите нерадение о душах, которые доверены вам. Ибо если они пропадут из-за небрежения вашего, Я взыщу за них с рук ваших. То же самое говори и настоятелям монастырей и свидетельствуй им.

Вот, жив Я, говорит Господь. Не желаю Я смерти вашей и потому предупреждаю вас всех, чтобы не оказаться вам без оправдания при Моем втором Пришествии, которое будет грозно. Чтобы всех вас ввел Я в Царствие Мое, ибо оно уготовано и ожидает вас всех. Все блага Мои приведены в порядок, Чертог Мой готов, покои в убранстве. Благ Моих великое множество, и достаточно их, чтобы насытить многих. Место чертога Моего просторно, и достаточно, чтобы радовать многих. Град Мой велик и обширен, и может вместить вас всех. Добро мое бесчисленно. Все Воинства Ангельские и все Силы Небесные в готовности. Рай стоит открытый и ожидает. Приходите все. Ступайте бодро, бегите, и в скором времени забудете тяготы и труды ваши. Пусть никто не поленится, дабы не остаться вовне. Смотрите, вот Я предупреждаю вас и убеждаю, чтобы не закрылись для вас врата Царствия Моего из-за жестокосердия вашего и немилости.

Не смотрите все время на земное и на суетные заботы, чтобы было что поесть, попить и надеть, накапливая таким образом материал для огня вечного. Не старайтесь любым способом исполнить желания ваши и не рвитесь неподобающим образом к вещам бесполезным, в то время как вверенные вам овцы и разумная паства пренебрегается и пропадает душевно.

Я — Господь Ваш Христос, Сын и Слово Бога Отца, распятый при Понтии Пилате и искупивший всех вас кровию Моей. Внимайте, чтобы наставить паству вашу словами и делами на путь спасения, чтобы избавить овец из зубов волка мысленного и вырвать их из пасти его. И если поступите так, будете блаженны. Если же будете делать иначе, обнаружите, что за все души, которые пропадут из-за небрежения вашего, Я взыщу с собственных ваших душ и не смилуюсь ни на одно слово ваше. Ибо хотя сейчас Я милостив и милосерд и великодушно ожидаю обращения и покаяния вашего, но тогда не помилую вас, если вы не раскаетесь теперь.

И так скажи предстоятелям Церквей Моих, священническому и монашескому чину, и мирянам, которым поручено управление. И тем, кто одержим грехами, и тем, кто пали страшной жертвой диавола, и всем отчаявшимся из-за злодеяний и нечистоты наслаждений их, и тем, кто не может искать отпущения грехам своим.

— Вот, жив Я, — говорит Господь, — и не желаю смерти грешника, но чтобы обратился он и жил вовеки.

Так поднимайтесь же, вставайте и не бойтесь, слушая все это и видя, что грехи ваши многочисленны. Исповедуйтесь, кайтесь, исправляйтесь, давайте милостыню нищим, прекратите делать свои худые дела. Безмолвствуйте в молитве в домах ваших. Отпустите людям их прегрешения, которые они совершили против вас, и Я, Господь Бог, приму вас всех с радостью и помилую всех вас. И не только отпущу вам через прощение все грехи ваши, беззакония и несправедливости, но облачу вас в одежду нетления и праведности по воскресении и введу вас в Царствие Мое Небесное, обогатив вас неизреченными Моими бессмертными благами. Только восстаньте от страсти вашей, умрите для грехов ваших, чтобы не захватила вас смерть нераскаянными, после чего не поможет вам вера в Меня в день Суда. Ибо праведен Я и люблю справедливость, и человеколюбие Мое и милость Моя изливаются на всех грешников, и сердце Мое открыто для всех творений Моих, тем более — для уверовавших в Триипостасное имя Божие. Ради них Я был распят на Кресте и претерпел все, что воздали Мне не поверившие иудеи. И в нынешней жизни Я являю милосердие и человеколюбие Мое до тех пор, пока находится душа в теле своем, в котором совершает зло и с которым будет воскрешена во время второго Моего Пришествия. Когда же разрушатся путы тела, буду сострадать всем покаявшимся и исповедавшимся и тем, кто простил прегрешения собратьев своих и не держат более зла, но напротив, одаряют их благом.

Когда же умирает человек, нет более покаяния. И мольба грешника больше не действует и бесполезна. Обнаружу тогда и Я праведность в Суде Моем и не обращу никакого внимания на стоны грешников. Вот, Я предупредил вас. Теперь не Я, но вы сами свои собственные судьи. Ибо Я не оставил ничего из того, что следовало сказать вам. Впредь идите, куда хотите. Хотите — к жизни вечной и бессмертному упокоению, хотите — в вечные муки и геенну неугасимого огня, на смерть поистине бессмертную.

Вот, живу Я в веках с Отцом Моим и Пресвятым Духом. Все, что сказал Я вам, исполню. Небо и земля прейдут, слова же Мои не прейдут вовек. Аминь, аминь глаголю вам.

И когда кончил говорить Господь, восхвалили Его все Ангелы Его. Мы же, встав с земли, увидели Его входящим в чудесный град сей вместе со всей славой Его. И все врата чудесного града сего я увидел открытыми, и вспомнил слова Исаии: «И будут всегда отверсты врата твои, Иерусалим, и не будут затворяться ни днем, ни ночью, и не войдет в них иной народ, кроме христиан»88. Захотел и я войти внутрь этого града и попросил об этом провожатого моего Ангела, но он сказал мне:

— Невозможно исполнить это твое желание, пока ты находишься в тленной и страстной плоти!...

Когда говорил со мной Господь, я решил в уме своем, что теперь я, как видно, преставился из суетного мира и перешел от тления к нетлению. Но тогда о каком мире, о каких Церквах и каких предстоятелях возвещал мне Господь, чтобы я свидетельствовал им? Ибо казалось мне, что я бодрствую и вижу и слышу все это не во сне, как сновидение, но в действительности и был уверен в точности, что это все так. Когда же я проснулся и пришел в себя от этого страшного видения воскресения мертвых и стал размышлять над тем, что увидел, на меня нашло другое исступление, и объял меня страх от страха. И тем, кто видел меня, показалось, что я помешался и сошел с ума. И потому я рассудил, что необходимо мне три дня провести в покое, запершись в доме своем, чтобы никто меня не видел. И вовсе не заниматься мирскими хлопотами, но спокойно сесть и набросать в общих чертах все, что я видел, чтобы потом объявить всем, согласно указанию Господа, ради пользы многих и во славу пресвятого и великого имени Его, Коему слава и честь и поклонение со безначальным Его Отцом и Пресвятым, благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Теперь же, возлюбленные братья мои, я сделал это, как вы видите, получив силу по благодати Самого Господа нашего Иисуса Христа. Предлагаю вам обильную трапезу всяческих благ, каковых в этот мир восхотел Господь передать через меня, негодного простеца. Так как многие и чудесные блага находятся на сей трапезе, и тысячи горьких трав и душеполезных стрел страха Божия должны достигнуть преподобные души ваши, ради сокрушения и боговдохновенной заботы тоски по Богу; и да оросит вас мысленная влага небесная. Я показал вам небесные красоты в кратких и немногих словах. Сии неизреченные и неисповедимые блага я представил вам. И не я, но благодать Божия, которая действовал через слово мое, каковая благодать была дана мне по молитвам и ходатайствам преподобного и богоносного отца нашего Василия.

Так берите же и вы, вкушайте и насыщайтесь, и давайте другим, дабы умножилось благо и возвеличилось святое имя Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. И вспоминайте и обо мне, грешном, в святых ваших молитвах, чтобы сподобился я милости в день Суда и отпущения многочисленных грехов моих. Горячо умоляю вас, братья мои, помолитесь и за меня, грешного брата вашего.

О преставлении богоносного отца нашего Василия

И вот, написав все это таковым образом от себя, грешного, по благодати Господа Моего, давшего свободу слову моему, захотел я пойти к богоносному иже во святых отцу моему Василию. Во-первых, чтобы увидеть его и взять его благословение, а во-вторых, чтобы спросить его о таковом моем живом видении. И вот я отправился к нему, и после обычного моего поклона и благословения, он сказал мне садиться. Я послушался и сел. И начал святой старец со слезами рассказывать и напоминать мне одно за другим все, что я видел. А затем говорит мне:

— Блажен ты, чадо мое Григорий, что был удостоен видеть такое, ниспосланное Господом нашим, видение. Так знай же, что с того часа, когда ты попросил меня дать видение о вере иудеев, я не переставал молиться Богу, чтобы Он удостоверил тебя. Так и случилось. Ибо увидел ты чудесное и удивительное, для суетного мира сего невероятное и непостижимое. Это открыл тебе Господь Бог, во-первых, для собственной твоей пользы, а во-вторых, ради многих других, тех, кто примут слово это с верой и в простоте сердца.

Итак, постарайся исполнить то, что сказал тебе Господь. Ибо и собственная моя кончина очень близка, как открыл мне Господь. Предстоит тебе описать и мое жалкое жительство и житие. Опиши же все это вместе. И уповай на благодать, которая дана тебе от Бога, чтобы ты изложил все вместе и каждое в отдельности по порядку и оповестил об этом будущие поколения, во славу и благодарение Господа нашего Иисуса Христа, устроившего это ради нашего спасения, и для нашей похвалы во Господе в великий и известный день. Ибо многие боголюбивые души получат от этого великую пользу и возлюбят Господа от всей души и обратятся к вожделению и любви вечных благ, презрев бренные и суетные блага нынешнего века, и малыми трудами и тяготами достигнут наследования вечных благ и самого Царствия Небесного, для упокоения их и жизни вечной.

Но берегись и ты, чадо Григорий, не будь самоуверен от данного тебе по Божиему Промыслу откровения, которое дано тебе Богом, и не возгордись, проводя жизнь свою в небрежении, и не превозносись. Ибо знай, что тогда ты не только не получишь пользы, но наоборот, будешь мучим более тяжко. Поэтому всегда стремись, как добрый и опытный купец, к выгоде души своей, а не к ущербу ее. Старайся приумножить свое душевное богатство.

Всегда имей неизгладимый страх Божий в сердце своем. Ты не одержишь верх иначе, чем вспоминая о смерти, о чудесах, которые были открыты тебе от Бога, которые, знаю, ты твердо запомнил и узнал в точности. Все время заботься об этом, соблюдай заповеди Бога, насколько возможно, особенно эти две: никогда не суди грешного человека и не держи зла на того, кто обидел тебя, и окажешься в Царствии Небесном.

Ибо ты по благодати Божией более не нуждаешься в наставлении или увещевании моем. Потому что знаешь, что следует блюсти, а чего избегать. Все настоящее, что является тленным, быстро проходит, как дым и пыль; проходят и скорбь, и радость. И лишь то постоянно и надежно, что бессмертно и вечно. Сейчас оно не видно чувственными глазами и явлено только умозрительно всякой чистой душе. И ты видел это благодаря Богу, прежде чем умер. Возлюби же Бога всей душой своей и стремись вкусить благ, уготованных праведным. Тогда ты окажешься угодным нашему Господу и Владыке мира, Праведному Судии. Тогда получишь удел в Царствии Небесном. И всей душой беги от наказаний, которые ждут нечестивых, которые ты видел в подробностях душевными своими очами. Когда же ты отделишься от тела, я — если только по милости Божией буду на небесах — встречу тебя, чтобы не разлучались мы вовек. Теперь же ступай, дитя, в дом свой. Ибо не увидишь меня больше своими чувственными очами в этом мире.

Как только услышал я, что больше не увижу его телесно, как прежде, то испугался и заплакал горько, говоря:

— Но честный отче! Как выдержу я разлуку с тобой? И кто будет вместо тебя вести меня и помогать мне в немощи моей, в плотских страстях и в искушениях бесовских и во всех других тяготах? Горе мне, несчастному! Увы мне, жалкому! Какой суровый приговор услышал я!

Святой же Василий, прервав плач мой, сказал:

— Не надо, дитя, плакать безутешно из-за ухода моего. Ибо не следует это оплакивать, но напротив, радоваться и благодарить Господа, что Он призывает нас из этой горемычной жизни в ту жизнь, блаженную и беспечальную. Разве нет здесь всяческого смятения и невзгод скованной и бедной душе? Разве не находимся мы словно в бушующем море, захваченные волнами и порывами бесовскими всякий раз, когда повинуемся нуждам тела, от которых от всех избавляется несчастная душа, когда отделяется от тела и переходит к жизни вечной, которая свободна от всего этого, и переходит к Создателю и Богу? Если же ты печалишься из-за утраты пользы от меня, об этом не стоит так уж рыдать, ибо теперь у тебя Бог учитель и помощник. Но и мы не удалимся от тебя совсем, — если только найдем благоволение у Бога, — ибо всегда я был вместе с тобой и не предам тебя. Разумеется, в том случае, если и ты возлюбишь идти по узкой и скорбной дороге, по которой ступал и я, и не впадешь в суетные наслаждения и радости и в заботы мирские, но сохранишь неугасимым пыл любви ко Господу и влечение к вечным благам, которое Он разжег в сердце твоем, а не закопаешь его. Потому что как огонь тушит вода, так и любовь к Богу заглушается и гасится мирскими заботами и наслаждениями. Но с тобой, чадо Григорий, пусть не будет так. Итак, ступай с миром, и да пребудет с тобой Господь. Аминь.

Я вернулся домой. Через несколько дней наступила Великая святая Четыредесятница, во время которой я имел обыкновение не выходить из дома, но хранить покой с пением божественных песен и псалмов в посте, и слезах, и земных поклонах по силе. Этим занимался я все время в покое до светлого и животворящего Воскресения Христова, поражаемый помыслами, сильно уязвляемый в сердце скорбью, проливая непрестанные слезы, как воду, которую пил для поддержания немощного тела моего.

В Светлый Вторник я вышел из комнатки своей и побежал в дом, где жил святой, уверенный по великой любви к нему, что застану его еще живого. Когда я добрался до места и спросил о нем людей в том доме, я услышал, что 25 марта, совершив празднование Благовещения и причастившись Пречистых Таин, он почувствовал легкую головную боль, прилег на место, где обычно отдыхал, и предал душу свою святую в руки Бога. В этом мире он оставил вечную и бессмертную память в богоугодных делах своих, свыше сил человеческих, запечатлев свою любовь ко Христу смирением, кротостью и незлобием, победив Его именем страсти, болезни и козни диавола. А в том мире прибыло святого полку первородных.

И вот, перед честным его телом, над которым воспевались псалмы и гимны, можно было видеть множество верных, которые текли, как река, чтобы увидеть праведника Божия и освятиться, дотронувшись до какой-нибудь части рясы его, и облобызать его руку. Так как люди, окружавшие его, видели в нем святого, ибо хорошо знали жительство его, и называли его истинно блаженным.

Тогда вышеупомянутый Константин Варвар, который принимал святого в доме своем, думал погрузить честное тело святого на корабль и переправить в свое поместье на той стороне пролива, расположенное напротив Константинополя к востоку, где был знаменитый храм Пресвятой Богородицы, и там положить его. Однако Иоанн, о котором я говорил ранее, как он вначале направил меня к святому, не позволил ему совершить это, сказав Константину:

— О господин мой и возлюбленный брат! Зачем ты решил увезти от нас святого, словно посчитав, что нет для него места в Константинополе? Ты бы лучше распорядился, а я найду достойное место, где погребсти угодника Божия.

И вот, по окончании отпевания, Иоанн поместил честное тело в ларец и препроводил в свой монастырь, который был рядом со святыми Флором и Лавром, в божественный храм святого апостола Филиппа (монастырь тот назывался обителью Хартофилака и жили в нем инокини- подвижницы), и похоронил там с благоговением внутри святого жертвенника, в только что изготовленном мраморном саркофаге. И в месте, где покоится блаженный, явился неисчерпаемый источник исцелений для всех, кто приходит к нему с верою. А Иоанн, пораженный в сердце божественной любовью, оставил все — роскошь, удовольствия, богатство и славу и, отрекшись от всего мирского, постриг власы свои и, надев власяницу, пребывал там, прислуживая у гроба святого до конца жизни своей. Впрочем, уже вскоре, в тот же год, и он преставился вслед за тем, кого провожал с псалмами и гимнами, молитвами, милостынями и слезами, так что все в монастыре удивлялись этому.

И когда умер боголюбивый Иоанн, Бог призвал близкого друга его, чтобы показать, какое воздаяние получил тот ради горячей веры и любви, которую имел ко святому. В один из дней он увидел величественный дворец с дверьми из чистого золота, сиявшими, как солнце, и очень высокими. На притолоке были начертаны красные буквы, гласившие: «Вечная обитель и упокоение искреннего служителя Моего Василия Нового». Пока он смотрел и удивлялся, некий прекраснейший юноша открыл видимые двери дворца; войдя внутрь, он видит чудесный и изумительный двор, имевший славу неизреченную. И увидел он преподобного отца нашего Василия, идущего к нему во славе и с многочисленной царской свитой. Сопровождали его и многие другие, среди которых был и Иоанн, бывший евнухом. Лицо его было как снег, а одет он был в одежду препосита89.

Таких воздаяний удостаиваются все, кто возлюбил Бога. Итак, если и ты, друг мой, пожелаешь оказаться вместе с ними навеки, постарайся исполнять заповеди Господа, и не минует тебя таковая слава и воздаяние. Когда же человек тот пришел в себя от этого видения, он рассказал нам, поклявшись, все, что видел и слышал.

И истинно говорю вам, братья мои во Господе, что это правда.

Вы можете убедиться в этом из слов Евангелия: «Приобретайте себе друзей от мамоны неправды, чтобы, когда умрете, приняли они вас в свои вечные обители»90; вы, люди разумные, знаете это лучше меня. Я так разумею умом своим, что «мамона» — это любая вещь, которой кто-то владеет сверх меры, тем самым поступая несправедливо с тем, кто в ней нуждается, но не может приобрести. И один из жадности, или неверности, или гордости, или глупости, или корыстолюбия, или сребролюбия, или непрестанного стяжательства, или мотовства владеет излишним, а сосед его находится в затруднении, нуждаясь в этой вещи. И еще хуже, когда какую-то вещь кто-то забирает, отняв у бедных. Как же еще можно было бы иносказательно назвать это, как не «мамоной», скверной жертвой идолопоклонства? Бога гневят, а демонам служат. Если же кто-то отдаст назад то, что отобрал, вчетверо, как мытарь Закхей, то его помилует Бог. Но и тогда, когда кто-то отдает то, что имеет сверх необходимости, — так называемую «мамону», — делая поминовения святым, милостыни нищим, во славу и честь Бога и святых, а не ради славы человеческой, таковой будет принят сими святыми и упокоится с ними в вечной радости. И если это какой-то грешник или человек, в чем-то допустивший легкомыслие, Бог примет его по молитвам святых Своих. Таким образом, даже тот, кто дает милостыню из «мамоны неправды» и тот, кто отдает вчетверо от собранного, угоден Богу. Так какое же воздаяние ждет тех, кто творит милостыню, которая происходит от праведных трудов? Ведь способ оказать милостыню не один, и она заключается не только в том, чтобы иметь и давать что-то из того, что имеется в избытке и ненужно, но поистине многообразна и имеет тысячи разновидностей. Ведь если бы это было не так, очевидно, что те, кому нечего дать, были бы обделены великими блаженствами и почестями милосердия.

Однако человеколюбивый Владыка и Господь наш, не желая, чтобы кто-то оказался отстранен от пользы Его, настолько расширил дорогу милостыни, что никто не остается непричастным к получаемым от нее благам, но являются они общими для всех людей — точно так же, как воздух, вода, солнце и огонь, которыми все люди пользуются на благо. И во-первых, возможность для милостыни Он вложил в сердце наше, как фундамент дома, и через саму природу человеческую заложил в нас, чтобы мы всегда стремились к милосердию. Во-вторых, все то, что для нас ничтожно, Бог принимает как великое, так что за одно стремление увенчивает Он склонного творить милостыню. И Господь объявляет великим даром два куска хлеба, данные голодному; равно как и чашу холодной воды, поданную из горячего стремления оказать добро жаждущему, принимает Господь как дар милостыни. И если кому-то нечего поднести, когда он видит нуждающегося, но он сокрушается и сострадает ему, тот не далек от милостыни. Ибо даже тот, кто не рыдает, а только мудрыми словами утешения подбадривает горемычного, и таковой угоден Богу как оказывающий милость. Милость дается также через молитвенное прошение, когда кто-то испытывает невзгоды, и его поддерживают душевно или телесно и молятся за него. Но и когда кто-то исправляет легкомыслие нерадивого собрата, или слабого, или невежественного советом и наставлением, получает великую мзду. И если кто-то убеждает двух враждующих помириться и возлюбить друг друга, получает великое вознаграждение за милость. А больше всего, если кто-то убедит людей нечестивых и грешных отвратиться от зла к добру при помощи добродетельной жизни и доброго с ними общения. Итак, Бог всяким способом вложил в природу нашу плод милости.

Посему давайте и мы, братья, всяким способом и всеми силами постараемся проникнуться стремлением к ней, дабы через нее удостоились мы в великий и Страшный день Суда войти в бессмертный и вечный чертог с Богом и Женихом нашим, и оказались в Царствии Небесном, во Христе Иисусе, Господе нашем, Коему слава во веки веков. Аминь.