Вояж по-турецки

Глава 6

«Я вырастила шпиона!» Эта мысль маленьким молоточком тюкала меня в висок с каждым ударом пульса, и я не знала пока, как её принять: с гневом или же с юмором.

Мы сидели в лобби с послеобеденными коктейлями, и гордый Севка демонстрировал мне на экране своего телефона процесс оборудования гримёрки для Кенана Карталя (надо же, я запомнила наконец его имя). Или, скорее, костюмерной, потому что добрую половину отведённой под гримёрку комнаты занимал тот самый огромный контейнер, снабжённый кодовым замком (со сценическими костюмами, как я поняла из недавней эмоциональной тирады Ахмеда). Очевидно, размером этой упаковки для артистических нарядов (а имеющиеся лифты были для огромного ящика явно малы) и объяснялся выбор руководством отеля номера на первом этаже с расширенными дверными проёмами.

Севка сказал, что артист «сильно ругался», наверное, как раз по этому поводу.

Кроме контейнера на видеозаписи мелькал также обязательный в таких случаях гримёрный столик с зеркалом, обрамлённым круглыми лампочками, табурет возле него, мягкая софа винного цвета и маленький круглый столик, очевидно, для напитков и корреспонденции. Севка забежал даже в ванную. В этом номере она была обставлена с учётом размещения гостей с ограниченными возможностями.

– Ты как вообще туда попал? – стараясь, чтобы тон моего голоса отражал положенную строгость, а не любопытство, спросила я. – Кто тебя туда пустил?

Севка пожал плечами:

– Мам, тут тётеньки такие добрые работают. Им не жалко, если я чуть-чуть посмотрю. И… в общем, она там всё равно пока пыль протирала, не видела, что я снимаю.

Вопрос отпал. Мой сын просто-напросто втёрся в доверие к горничной, у которой наверняка дома есть такой же безобразник. Телефон при этом он явно не демонстрировал, снимал свои видео тайком.

Я мысленно в очередной раз порадовалась, что мы вовремя закрыли его интернет-канал от внешнего просмотра. Ибо кто знает этих капризных и эпатажных артистов? Не хотелось бы, чтобы Карталь затаскал меня по судам, обвиняя во вмешательстве в частную жизнь звезды.

Не успела я помянуть всуе «бодрумского орла», как он собственной персоной материализовался у барной стойки. На этот раз на Кенане Картале была вполне элегантная тёмно-голубая рубашка, расстёгнутая, однако, на пуговицу-две ниже необходимого. Лишённая растительности грудь артиста выглядывала из импровизированного декольте и отливала атласом. Дополняла образ умопомрачительная «рваная» укладка, ни на минуту не дающая усомниться, что перед нами представитель творческой профессии.

К источавшему на весь холл горько-сладкий аромат гостю резво подскочил официант, на которого я обратила внимание ещё за обедом.

Ребята, видимо, работали по какой-то сложной сменной системе, потому что раньше я этого парня в ресторане не видела. Между тем он был очень примечательным. Высокий, длинноногий, очень симпатичный, если не сказать красивый, парень обладал пышной, крупно вьющейся шевелюрой длиной до подбородка и ярким, чувственным ртом.

«Как с обложки модного журнала», – подумала я, когда мой взгляд впервые выхватил его из общей картины.

Этот официант не подходил за обедом к нашему столику, обслуживая отдельную зону, где располагался столик Карталя. Артист обедал со своей спутницей в компании полного мужчины, который утром встречал их по приезде перед входом.

Сейчас гарсон определённо лез из кожи вон, чтобы «звёздный» гость осыпал его щедрыми чаевыми. В ход шли самые очаровательные улыбки, самые широкие жесты руками, приглашающие устроиться в кресле, оценить меню и продегустировать закуски, самые расторопные действия и чёткие, лёгкие, почти балетные перемещения между предметами мебели.

Карталь с одобрением наблюдал за старательным официантом и даже сунул ему в руку вожделенную купюру. В этот момент в лобби вошла спутница артиста. Она приблизилась к его креслу и села на широкий подлокотник, аккуратно положив ногу на ногу и прикрыв подолом юбки случайно появившееся в её разрезе колено. Сверкнув глазами, явно недобро, в сторону направившегося к барной стойке красавца-гарсона, она поправила свои чёрные блестящие волосы и начала что-то быстро и негромко говорить, кажется, на немецком. До моего слуха приглушённо доносились только отдельные слова и окончания.

«Не турчанка», – удивлённо подумала я и, поспешно поднявшись, направилась к выходу из отеля, не забыв прихватить с собой Севку.

Чтобы ребёнок не обнаружил своей утренней шпионской деятельности при, так сказать, самих её непосредственных объектах. Надеюсь, праздничный новогодний концерт с заявленным на нём фейерверком и «индейка-шоу» (кстати, интересно, что это?) удовлетворят его жажду сбора контента и мне не придётся снова смотреть ролики, снятые в чужих номерах.

На выходе из отеля мы столкнулись с Виталиком, обвешанным пакетами из местных бутиков на манер новогодней ёлки. От него снова интенсивно пахло крепким алкоголем. Очевидно, провожать старый год мужчина начал сильно загодя.

Несмотря на это обстоятельство, шёл Виталик бодро, уверенно и ровно. Он громко и как будто радостно поприветствовал меня, по-доброму шикнул на задевшего его при выскакивании на улицу Севку и встал, поджидая Валентину.

Сквозь стеклянные двери я видела, что та замешкалась при выходе из такси, запутавшись в длинном подоле своего платья.

Мне как раз пришло сообщение на мессенджер, и я задержалась, отвечая на него, в зоне отельного wi-fi.

– Ты мандарины взяла? – осведомился Виталик у подошедшей подруги. И одобрительно хрюкнул: Валя продемонстрировала ему собранные в подол, очевидно на парковой аллее, оранжевые плоды и молча протянула мне два из них.

– Будем делать нормальный Новый год, – сказал Виталик, обращаясь как будто и ко мне тоже. – Они тут не умеют. Сделаем правильный, да, Валюсик?

Девушка что-то односложно ответила, разворачиваясь в сторону бара. Удивительное дело, обычно в излишней коммуникативной потребности с окружающими обвиняют женщин. Здесь же явно наблюдалась обратная ситуация.

Я сделала шаг к выходу.

– Офигеть! – нецензурно в сердцах выразился Виталик.

Я обернулась. Оказалось, причиной сего высказывания был «бодрумский орёл», дефилировавший своей нарочито царственной походкой с коктейлем в руке в сторону лифта. Судя по всему, простоватому Виталию было тяжело привыкнуть к наличию столь яркого персонажа буквально на расстоянии вытянутой руки. Внимание мужика не смогла отвлечь от Карталя даже шедшая за ним чуть поодаль спутница, пусть и гораздо менее экзотичная, однако мерно покачивающая при ходьбе стройными бёдрами в отлично сидящей на них юбке.

– Офигеть! Ох… – озвучил Виталик расширенную, но всё ещё непечатную фразу, отражавшую переживаемый им широкий спектр эмоций.

– Виталь, расслабься, он же артист. Всё в порядке. Он не специально тебя бесит. Просто имидж такой, я говорила же тебе. – Валя неожиданно явила миру дар речи и сделала шаг к замершему на месте кавалеру.

Очевидно, Виталик уже озвучивал ранее своё категорически нетерпимое отношение к представителю современной турецкой эстрады, и Валюше приходилось утешать не в меру чувствительного спутника.

Бросив телефон в карман, я вышла из отеля навстречу свежему воздуху и светлым мыслям.

На море было солнечно, свежо и пустынно. Только вдалеке виднелся собачник с питомцем, судя по размеру и цвету, золотистым ретривером. Волны накатывали на зернистый песок пляжа с тихим шипящим гулом. Морские птицы покачивались стайкой неподалеку от берега.

Севка бросал в воду сливы в надежде привлечь пернатых. Я сидела в нескольких метрах от него на плоском белом камне, выделявшемся на ровной песчаной поверхности пляжа, словно огромная кнопка «Пуск» на каком-нибудь электроприборе.

Книжка, которую я читала, благополучно закончилась, я захлопнула её и стала лениво разглядывать горизонт. С западной стороны небо над кромкой моря, оказалось, стремительно темнело. Видимо, обещанная метеорологами участь провести новогоднюю ночь в сырости нас всё-таки постигнет.

Я крикнула Севку, который всё ещё безуспешно изображал орнитолога, и с грустью показала ему надвигавшуюся тучу.

Сын, по своему обыкновению, отмахнулся, пояснив, что и в отеле тоже хорошо, ведь есть же бассейн, но хотя главное – чтобы фейерверк не отменили. И продолжил тратить на птиц свои запасы сливы. Благо фруктами, так же как и колбасой для окрестных кошек, моего проныру щедро снабжали в отельном ресторане.

Решив, что десять минут до начала дождя у нас ещё наверняка имеется, я расправила затёкшую спину и глубоко вдохнула замечательный коктейль из мелких солёных брызг и едва уловимого дыма. Судя по всему, неподалёку готовили традиционный кебаб.

Ветер усилился и теперь трепал мои волосы. По пляжу нёсся бумажный пакет с яркой эмблемой местной сетевой пиццерии. Севка предусмотрительно вцепился руками в свою бейсболку.

За спиной что-то хрустнуло. Я обернулась и увидела женскую фигуру, буквально завёрнутую в тёмно-зелёный плащ с капюшоном. Судя по всему, женщина только что вышла к морю и теперь быстрым решительным шагом удалялась в сторону узкой необорудованной зоны побережья, расположенной по соседству с нашим отельным пляжем. Под её ступнями с хрустом ломались веточки, принесённые ветром на мощённую деревянными рейками дорожку.

Дойдя до «дикой» зоны, женщина резко остановилась и села у моря прямо на песок. Ветер сорвал с неё капюшон, и вверх взметнулись чёрные блестящие волосы.

«Виталик всё-таки вывел из себя Валюшу», – с улыбкой подумала я, щурясь под лучами особенно яркого предштормового солнца.

Ветер становился всё злее. Очередной порыв принёс первые дождевые капли, они неприятно кольнули меня в щёку, и я встала. Севка расстроенным взглядом проводил взлетевшую как по команде и теперь уносящуюся вдаль стаю.

Всё, пора бежать под крышу. Мы схватили друг друга за руки и помчались что есть духу по направлению к отелю.

Уже минуя выход с пляжной зоны, я обернулась. Девушка и не думала покидать пляж. Капюшон её плаща снова был надвинут почти на нос. Она смотрела вперёд, в поминутно темнеющую морскую гладь. Дождевая туча неотвратимо надвигалась и накрывала курортный город мраком, а на песке у моря виднелась неподвижная стройная женская фигура в темно-зелёном плаще. И ещё парень, бесстрашно гуляющий перед надвигающимся штормом со своим ретривером.