Война роз (СИ)

Глава 29 Никогда не оставлю

Как можно быстрее я углубляюсь в лес, целенаправленно направляясь к уже знакомому месту. Руку ужасно саднит, а кровь из раны щедро орошает мои следы, будто желая полностью покинуть мое тело. Но я не думаю о ране. Я даже не замечаю, как смахиваю с лица, катящиеся по щекам, слезы. Впервые за долгое время мне по-настоящему стало жалко себя. Когда только перешагнула границы вампирских земель, храня в себе призрачную надежду вернуть любовь, я и задуматься не могла какую боль мне предстоит испытать, какому унижению подвергнуться. Это все равно, что биться о каменную стену: я разбегаюсь, кидаюсь на нее, разбиваюсь в кровь, но, считая это малой потерей, снова отхожу и намереваюсь повторить попытку. Но это ведь глупо! В конце концов, я разобьюсь насмерть, а стена так и останется стеной, на которой и следа не будет от моих жалких попыток сдвинуть ее. Глупо… Смешно… Сейчас именно так себя я чувствовала: глупо и смешно! Что делаю я здесь? Что делаю я вообще в этом мире? Почему я не погибла во время восстаний оборотней? Ведь как было бы все проще… Не было бы больше этой боли, потерь… Но видимо, сам господь оставил меня на этом свете, чтобы щедро отплатить за все мои грехи, наказать за опрометчивые поступки.

Закусывая губы от боли раны, от которой начинала неметь рука, я быстро дохожу до водопада с той стороны озера, на которой располагалась заброшенная сторожка. Останавливаюсь у кромки воды, намереваясь дать волю слезам, но сильная потеря крови едва не лишает меня сознания, а от переливаний света по водной глади начинает кружиться голова.

— Кэролайн… — слышу голос недалеко от себя, тут же хаотично вытирая слезы с лица.

Он пошел за мной? Зачем? Хочет добить меня, чтобы избавить нас обоих от проблем насущных? Или же, к чему я была более склонна, хочет в очередной раз унизить меня, провоцируя покинуть его земли?

Не желая иметь с Клаусом никаких дел, я быстро устремляюсь к сторожке, надеясь на то, что в ней есть хоть какая-то хлипкая дверь. Конечно, она не остановит вампира, но все же это последнее мое укрытие от его пронзительного черствого взгляда.

Зайдя в ветхий домик, я закрываю дверь на засов, мельком оглянувшись и увидев шедшего за мной Клауса.

— Кэролайн, нужно поговорить, — слышу из-за двери его голос. — Открой, я ничего тебе не сделаю.

Удивительно, но он не сорвал эту едва держащуюся в петлях дверь. Голос его звучит уверенно, но как-то необычно мягко, отчего слезы с новой силой застилают мой взгляд. Слышу его дыхание, а он без сомнений слышит тревожное биение моего сердца. Теряя силы, я прислоняюсь к двери спиной, медленно сползая по ней на пол, прижимая колени к подбородку и зажимая кровоточащую рану.

— Ты умрешь от потери крови, если не позволишь мне помочь тебе. — после затянувшейся паузы, я снова слышу его голос.

Помочь?! Клаус Майклсон, считающий меня врагом номер один, хочет помочь мне?! Нет, этого снисхождения я не выдержу! Лучше умереть в этой Богом забытой хижине, чем перенести еще одно унижение и быть изгнанной с позором собственным мужем! Хотя возможно брак между нами уже расторгнут…

— Кэролайн, я не хочу вламываться, но мне придется это сделать, если ты так и будешь молчать… Поверь, я не хотел твоей смерти. Я всего лишь хочу, чтобы ты жила где-то. Далеко отсюда, от меня, но продолжала жить, начав все заново.

Что он говорит? Жила?! Как я могу жить, если не вижу в этом смысла?! Начав заново?! Зачем?

— Зачем? — тихо произношу свой вопрос вслух. — Не вижу смысла что-либо начинать, у меня нет на это больше никаких сил…

Слышу как Клаус, глубоко вздохнув, тоже облокачивается на дверь с другой стороны.

— Я не могу позволить тебе остаться здесь. — произносит он, и мне кажется, или в его голосе на самом деле звучит скорбь? — Если ты действительно жалеешь обо всем, что произошло, если ты… — слова даются ему нелегко, но откровенность их заставляет меня прислушаться, впитывая каждый звук. — Если ты любишь меня — отступи. Ради себя… И ради меня тоже — отступи. Я не хочу видеть твою смерть, твою боль в глазах. А совсем скоро я ничего не смогу сделать, защитить тебя… Позволь мне помочь тебе и уезжай отсюда. Я буду счастлив за тебя, если ты сумеешь начать новую жизнь. Жизнь, в которой не будет смертной вражды, войн, несвоевременной смерти близких…

Плотно закрываю глаза, когда мои плечи вздрагивают от слез. Не могу больше сдерживаться. Какая жизнь?! О чем он говорит?! Моя жизнь сейчас за этой дверью и без нее я представляю собой лишь аморфное тело!

— Пойми, нельзя врываться так из прошлого и пытаться что-то исправить! — продолжает Клаус, когда я ощущаю нехватку воздуха от охвативших чувств. — Мы вдвоем уже достаточно подпортили жизни друг другу! Ты убила моего брата!

Рывком я поднимаюсь на ноги и стремительно распахиваю дверь, тут же встречаясь с его напряженным взглядом.

— Ты убил моего отца! — кричу я, тут же ощущая сильное головокружение, отчего едва не оступаюсь.

Клаус протягивает ко мне руку, желая помочь мне избежать падения, но я резко отмахиваюсь от его руки. Злость закипает во мне, когда я слышу его обвинение в свой адрес. Не желаю оправдываться за какие-то свои поступки! Не сейчас! Жалеть об этом я должна только перед Богом, а не перед тем, кто в свое время так же погубил моих близких!

— Сколько крови твой брат выпил из моих близких?! — стараюсь крикнуть как можно громче, но силы стремительно покидают меня, отчего голос звучит не так уверенно. — Сколько боли доставил мне твой брат с тех самых пор, как я перешагнула порог твоего дома?! Желаешь услышать от меня мольбы о прощении за его смерть? Так не надейся! Я потеряла своего отца, семью, дом, статус… Я все потеряла, но это не дает мне права в чем-то обвинять тебя! Я готова просить прощение лишь за то, что когда-то покинула своего супруга, в какой-то степени предав его. Не зависимо от того, какие были на то причины. Я виновата перед тобой. Но не перед твоим братом! Желаешь, чтобы я исчезла? Хорошо, я сделаю это! Я вернулась в твою жизнь только для того, чтобы сказать, что все еще люблю тебя и буду любить до последнего вздоха! И вот я это сделала. Твое право не считаться с моими чувствами, не испытывать подобного ко мне. Я это уже поняла и постараюсь принять все, как есть.

Извергая молнии из глаз, я порываюсь обойти Клауса, но он перехватывает меня за руку, прижимая спиной к стене хижины, перекрывая мне своим телом пути бегства.

— Дело не в чувствах… — произносит он, глядя в мои блестящие от слез и гнева глаза. — И не в моем брате. Я ни в чем тебя не виню, потому что сам поступал не лучшим образом. — Клаус медлит, подбирая слова и глубоко дыша, будто этот разговор стал в какой-то момент слишком сложным для него. — Я хочу защитить тебя… Элайджа уже в пути, и я не могу допустить даже мысли, что к тебе подбирается смертельная угроза. Я боюсь, что не смогу тебя защитить… Не могу быть в этом уверен…

— Не надо прикрываться грозным братом только из-за того, что возненавидел меня за все, что я тебе причинила!

— Я никем не прикрываюсь! — Клаус тоже повышает голос, непроизвольно сжимая мою руку чуть ниже раны, отчего я ощущаю резкую боль, но не обращаю на нее внимание, продолжая слушать его. — Да, сначала я был страшно зол на тебя! Я долго не мог смириться со смертью брата. Но больше меня пугала та жестокость, что я видел в тебе в то время. Я не мог найти в тебе и тень той девушки, с которой так стремился быть рядом. Четко решив вычеркнуть тебя из своей жизни, я и представить не мог, что когда-нибудь ты вернешь себе способность чувствовать и первое, что ты почувствуешь, будет любовь ко мне. Но эта же любовь погубит тебя, если ты останешься здесь. Ты не должна быть рядом со мной.

— Но я не могу быть далеко от тебя… — сердце забилось почти в горле, мешая говорить естественно. — Я уйду в сторону, покинув тебя только в том случае, если ты больше ничего не испытываешь ко мне, если твои чувства иссякли…

— Любовь имеет много отрицательных сторон: ревность, эгоизм, бессердечность… Иногда она очень близка к ненависти… Но бесследно исчезнуть не может. — Клаус проводит ладонью по моей щеке, стирая стекающую по ней слезу. — Я пытался искоренить в себе это чувство, но лишь лгал себе, что не хочу тебя видеть. Видеть тебя, слышать твой голос мне просто необходимо… Не могу передать тех чувств, которые брали вверх надо мной, когда я увидел среди своих тренирующихся людей собственную жену! Я едва смог сдержать себя и не отсечь голову тому воину, который предательским ударом сбил тебя с ног… Я люблю тебя, Кэролайн. Быть может, даже еще сильнее, чем раньше, пережив эту невыносимую разлуку. Но я не могу позволить тебе остаться здесь.

— А я не могу позволить тебе прогнать меня… — тихо отвечаю я, ощущая, как земля постепенно уносится из-под моих ног. — Я не смогу больше оставить тебя, потому что жить без тебя я тоже не смогу. Пожалуйста, не отталкивай меня…

Клаус молчит, вглядываясь в мое лицо. По всему видно, как внутри него здравый разум борется с желаниями своего сердца. Боль, сожаление, и грусть читаются в его взгляде, а ладонь продолжает касаться моего лица, постепенно забираясь в волосы, перебирая их и пропуская сквозь пальцы.

Его взгляд падает на мою рану в тот момент, когда он заметил как еще чуть-чуть и я лишусь сознания от потери крови. Большим пальцем он проводит по моим губам, в то время как он прокусывает собственную губу. Спустя мгновенье он приникает к моим губам, с наслаждением целуя меня, одновременно излечивая собственной кровью. Словами не передать, как я мечтала об этом, как ждала этого и хотела. А сейчас мне кажется все это сном, и я боюсь, что сейчас проснусь, и он исчезнет…

— Я погублю тебя, позволив своим чувствам выйти наружу… — едва оторвавшись от моих губ, произносит Клаус.

— Пусть… — шепчу я, когда его губы снова накрывают мои, углубляя поцелуй, делая его более желанным. — Пусть хотя бы день, час, миг я проведу с тобой, зная, что все еще нужна тебя, что ты все еще любишь меня…

С последними моими словами, Клаус приподнимает меня над землей, заходя вместе со мной в хижину и продолжая целовать меня.

— Никогда не оставляй меня больше… — слышу собственный шепот, когда Клаус прижимает меня к стене, расстегивая мою рубашку.

— Никогда не оставлю… — вторит он мне в ответ, стаскивая с меня грубую мужскую одежду, в то время, как я также освобождаю его от рубашки, приникнув губами к обнаженной груди, наслаждаясь гладкостью его кожи, ощущением крепких мышц под своими ладонями.

Хижина надежно укрыла в своих ветхих стенах два обезумевших от любви и желания сердца. Шепот признаний, сбивчивое дыхание, приглушенные поцелуями стоны заполняют ее стены, оставляя весь окружающий жестокий мир за их пределами.