Война ведьмы

ГЛАВА 8

Маленький отряд продвигался в глубь леса. Могвид молча следовал за остальными. Мисилл шагала впереди по едва различимой тропе, уводившей их от опушки, туда, где она спрятала лошадей и где их ждал Мерик. Воительница уже успела рассказать друзьям о том, что с ней случилось: как она проделала путь от смерти к полному выздоровлению. И добавила, что Мама Фреда отправится вместе с ними на встречу с ведьмой. Но Могвид почти ничего не слышал, его потрясла неожиданно обретенная Мисилл способность менять обличье.

Тол'чак шагал рядом с матерью. Он старался держаться поближе к ней, время от времени касаясь ее, словно боялся, что она в любой момент может раствориться в окружавшем их лесу.

Крал и Фардейл охраняли тылы. Ворота Порт-Роула остались далеко позади, но в этих лесах нередко встречались разбойники, и потому следовало соблюдать осторожность. Однако, несмотря на надежную охрану, Могвид вздрагивал от каждого шороха и треска сучьев.

Впрочем, дело было не только в страхе.

Когда он смотрел на Мисилл, его охватывали противоречивые чувства. Он не мог отрицать, что его наполняла радость, оттого что после стольких зим он видел настоящую си'луру, обладающую полным даром менять обличье. Но по большей части его мучили гнев и возмущение.

Почему она?

Он сердито поджал губы. Это несправедливо! Воительница добровольно приняла решение остаться в облике человека. А Могвид и его брат лишились своих способностей под действием древнего заклинания. В поисках исцеления братья проделали долгий путь, на котором встретили столько опасностей. Если с кого-то и следовало снять заклятие, так это с них!

Фардейл бесшумно появился из-за кустов, словно понимая, какие сильные чувства обуревают его брата. Волк ткнулся носом в сжатый кулак Могвида.

— Чего тебе? — сердито спросил тот, взглянув в сторону брата.

В темноте леса глаза волка сияли ярким янтарным светом. В голове Могвида возникли образы: «Цветок растет из песка пустыни. Маленькая птичка вылупилась в холодном гнезде. Мертворожденный детеныш оживает от прикосновения языка волчицы».

Могвид понимал образную речь брата. Надежда — вот что пытался передать ему Фардейл. Если Мисилл смогла получить назад способность менять облик, значит, им тоже удастся. Могвид ухватился за эту тонкую соломинку и потянулся к Фардейлу, надеясь поделиться с ним своей новой верой. Но волк уже отвернулся и убежал к Кралу.

Опустив руку, Могвид попытался удержать в душе возрожденную братом надежду, но она, как дым, растаяла в воздухе. Могвид знал, что все не так просто. Мисилл пришлось умереть, чтобы получить назад свой дар. А он, готов ли он зайти так далеко? В глубине души Могвид знал ответ. И его наполнило отчаяние и неверие в свои силы.

Впрочем, у него были и другие причины для беспокойства.

Фардейл всегда отличался красноречием, как в обычной речи, так и в мысленной. Но это последнее послание было примитивным, картинки были простыми и размытыми по краям. Может быть, Фардейл просто волновался, но Могвид сомневался в этом. В янтарных глазах брата он уловил нечто дикое, напомнившее ему волчий вой. Фардейл начал терять способность разговаривать образами, его постепенно забирал к себе лес. У них осталось совсем мало времени. Меньше чем через три луны проклятие поглотит обоих, и они на всю жизнь останутся такими, как сейчас. Глаза братьев лишатся янтарного сияния, а шанс вернуть наследие си'лура будет утерян навсегда. Фардейл станет еще одним волком, живущим в лесу, а Могвид — самым обычным человеком, таким, каких множество. Они навечно забудут о своем происхождении.

У Могвида задрожали колени. Никогда! Даже если ему придется предать всех, кто находился рядом, включая собственного брата. Он взглянул на Мисилл, которая нежно улыбалась Тол'чаку, и в его глазах появилась решимость. «Наступит день, когда я снова смогу наслаждаться свободой. Клянусь!» — подумал он.

Он так погрузился в мысли о несправедливости судьбы, что заметил движение справа от тропы, когда было уже слишком поздно.

Из ближайших зарослей кустов скри бесшумно появился какой-то человек. Могвид вскрикнул и споткнулся, но не только от неожиданности: его привело в ужас чудовищное лицо незнакомца. Громадный розовый шрам пересекал его, поглощая одно ухо и часть головы с короткой черной щетиной.

В воздухе сверкнули топоры и мечи. Тол'чак бросился на чужака, двигаясь неожиданно быстро для такого мощного существа. У мужчины широко раскрылись глаза, когда он увидел метнувшегося к нему огра, и он отступил в густые кусты. Могвид заметил в глубине леса другие фигуры и блеск стали.

— Остановитесь! — крикнула Мисилл, и ее приказ прозвучал резко, точно брошенный топор.

Тол'чак подчинился матери. Опираясь одним громадным кулаком о землю, огр оскалил на незнакомца клыки.

Мисилл поспешила к ним и, пробравшись вперед, оттолкнула ладонью топор Крала, а затем встала между Тол'чаком и разбойником.

— Это друг, — сердито сказала она, обращаясь ко всем одновременно. — Я оставила в городе сообщение, чтобы он ждал нас здесь.

Голос Крала скорее напоминал рычание, когда он спросил:

— Кто он такой?

Мисилл нахмурилась, но не стала отвечать. Вместо этого она шагнула вперед и тепло обняла мужчину.

— Как поживает Касса Дар? — спросила она, разжав объятия.

Он улыбнулся ей — жуткое зрелище из-за шрамов на лице.

— Отдыхает в замке Драк. Нападение прошлой луной отняло у нее много сил, но она постепенно приходит в себя. — Неожиданно мужчина прищурился, на мгновение нахмурился, а затем, отодвинув Мисилл на расстояние вытянутой руки, принялся ее разглядывать. — Твои глаза… Они изменились! Что произошло?

Мисилл, казалось, вся сжалась и отшатнулась от него, опустив глаза.

Могвид сообразил, что, судя по всему, странный мужчина не знал о ее истинной природе си'лура. Наконец Мисилл заговорила. Она не лгала, но и не сказала всей правды.

— Я умерла, — объяснила она и показала змейку, обвивавшую ее руку. — Целительница и магия этой змеи вернули меня в мир живых. С тех пор мои глаза и стали такими.

Мужчина придвинулся к ней поближе.

— Глядя на их разрез, можно сказать, что они похожи на змеиные.

Прежде чем ситуация стала еще более неловкой, вперед выскочил Фардейл, дружелюбно махая хвостом. Мужчина приветствовал волка, почесав его за ухом, и ласково похлопал по спине.

— Я вижу, твои ожоги прекрасно зажили, Фардейл.

Фардейл радостно залаял.

— Может, мне объяснят, кто это такой? — вмешался Крал.

— Его зовут Джастон, — повернувшись, сказала Мисилл. — Он был нашим с Эленой проводником в болотах.

Мисилл коротко рассказала об их путешествии по Затопленным землям.

— Значит, болотная ведьма на самом деле д'варф, — пробормотал Крал, и в его глазах вспыхнула алая ярость, какой Могвид не видел до сих пор.

— Да, и я знаю, что ты думаешь… — ответила Мисилл.

— Ты понятия не имеешь о том, что я думаю, — ледяным тоном заявил Крал. — Ты не знаешь, как ее гнусные собратья прогнали мои кланы из дома наших предков рядом с Тор-Амоном. Армии д'варфов разрушили наши жилища, они убивали женщин и детей, насаживая их на пики, и превратили мой народ в кочевников.

— Касса Дар не такая, — упрямо проговорила Мисилл. — Она спасла нам в болотах жизнь.

— Вас не нужно было бы спасать, если бы ведьма не наложила на Элену заклятие, заставив вас отправиться в ее мерзкие болота.

— Вы не знаете, о чем говорите, господин, — вмешался Джастон, лицо которого стало пурпурным. — Касса Дар не заслужила вашего гнева.

Тол'чак согласно заворчал, желая снять напряжение.

— Если Эр'рил и Элена ей доверяли, значит, мы тоже должны доверять.

Однако Крал остался при своем мнении.

— Д'варф — это д'варф, — сердито заявил он и, отвернувшись, отошел на несколько шагов.

Мисилл, поджав губы, посмотрела ему вслед, затем тяжело вздохнула.

— Мужчины! — проворчала она и снова повернулась к Джастону. — Значит, ты получил мою записку?

— Только на рассвете, — ответил Джастон, чье лицо снова обрело нормальный цвет. — Мне чудом удалось выбраться из города, перед тем как закрыли ворота.

— А Дымка? С кобылой девочки все в порядке?

Джастон нахмурился.

— Да, но, наверное, я бы оказал всем услугу, если бы скормил голодному крок'ану эту упрямую дрянь. В жизни не имел дело с такой ленивой и злобной лошадью. — Он начал загибать пальцы, перечисляя провинности Дымки. — По пути сюда у нее чуть не случились колики, потому что она нажралась болотных водорослей. Потом она укусила Саммерса за локоть, когда тот поил ее отваром лечебной травы. Еще эта тварь лягнула коренника, который тащил наш фургон, и он хромал две недели. Из-за этого пришлось бросить один из фургонов с четвертью припасов. А вчера вечером она сжевала свой повод, и мы бегали по улицам Порт-Роула и искали ее. И нашли мерзавку около продавца яблок. Она сломала прилавок и съела половину товара. Мне пришлось заплатить приличную сумму в качестве компенсации.

Мисилл ухмылялась, слушая его рассказ, и к концу повествования на изуродованном шрамами лице Джастона тоже появилось подобие улыбки, которая окончательно разрядила недавнее напряжение.

— Насколько я понимаю, ты будешь рад от нее избавиться, — проговорила Мисилл.

Он закатил глаза.

— Ты даже представить себе не можешь, как я обрадовался, когда мне сегодня утром на Речном торговом посту передали твою записку. — Джастон помахал рукой, предлагая своим спутникам подойти.

Из леса послышался шорох копыт и тихий шепот. В отряде болотных жителей Могвид насчитал шестерых мужчин и одну сурового вида женщину. Они вели за собой трех лошадей. Самым крупным был великолепный серый в яблоках конь, чьи предки явно родились в кланах Северных степей. За ним шел золотистый мерин с грациозной походкой и умными глазами.

Мисилл протянула руку к его носу.

— Гриссон, — сказала она.

Значит, это ее конь. Мерин понюхал протянутую ладонь и ткнулся в нее носом.

Замыкала шествие маленькая серая кобыла Элены. Ее большие карие глаза равнодушно оглядели собравшихся на поляне людей, и она сердито топнула копытом. Могвиду показалось, что живот у нее больше, чем у остальных.

Видимо, Мисилл тоже это заметила.

— Как я вижу, вы неплохо кормили Дымку.

— Как будто у нас был выбор.

Мисилл подошла к Дымке и провела рукой по ее боку.

— В остальном она прекрасно выглядит.

— Ну… — В голосе Джастона появилась неуверенность. — Даже лучше, чем ты можешь себе представить.

— Что ты имеешь в виду?

Джастон провел рукой по коротко остриженным волосам, и в его глазах появилось виноватое выражение.

— Помнишь, я говорил, что она лягнула коня? Так вот, она лягнула его, когда он собрался оприходовать ее во второй раз. А она не пожелала.

Мисилл, рука которой все еще лежала на боку Дымки, потрогала живот кобылки.

— Ты хочешь сказать…

— В первый раз он ее отделал во время прошлой луны. Думаю, она жеребая, но наверняка не скажу. Еще рано.

Мисилл вздохнула, отошла на шаг назад, внимательно разглядывая лошадь, и пожала плечами.

— Вот почему я предпочитаю меринов. Идем, Гриссон, — сказала она и взяла за повод коня с золотой гривой. — До лагеря еще пол-лиги.

Джастон не сдвинулся с места и посмотрел на Крала.

— Нам бы надо еще кое-что продать в Порт-Роуле. А потому, пожалуй, будет лучше, если мы расстанемся здесь.

Могвид заметил, что в глазах Мисилл появилась обида.

— Чушь, — возразила она. — Городские ворота уже закрыты.

— Нас они пропустят. Стража никогда не отказывает купцам из болот.

— Ну, по крайней мере, хотя бы разделите с нами горячий ужин.

Джастон некоторое время колебался, затем кивнул в знак согласия.

— Наверное, мы можем немного посидеть с друзьями, а потом уже встретиться с торговцами из Порт-Роула.

— Тогда решено.

И прежде чем кто-нибудь успел возразить, Мисилл повела своего мерина в авангард отряда.

Довольно скоро они прошли последний участок извивающейся лесной тропинки и оказались на площадке на вершине скалистого утеса. В ее дальнем конце, под кронами деревьев прятался маленький костер. Его веселый свет разгонял спускающиеся сумерки. Сбоку от костра было привязано несколько лошадей. Две хрупкие фигуры, освещенные пламенем, стояли перед ним, настороженно поглядывая на отряд.

Могвид узнал высохшую старую целительницу, Маму Фреду. Рядом с ней замер Мерик. Очевидно, лорд элв'инов достаточно оправился после своих злоключений в Тенистом Потоке и смог встать с постели. Но когда они шли через поляну, Могвид заметил, как тяжело Мерик опирается на толстую палку, спеша им навстречу.

— А это кто? — хмуро спросил Мерик, которому явно не понравилось, что в их отряде появились новые члены.

Пока Мисилл показывала остальным, как лучше устроить лошадей, Тол'чак отвел элв'ина в сторону и объяснил ему положение дел. Во время всей этой суеты Могвид оказался рядом с братом.

— Что ты думаешь про этого Джастона? — спросил он, повернувшись к Фардейлу.

Глаза волка-оборотня вспыхнули, он посмотрел на Могвида, и в голове у того возник образ, картинка, изображавшая прошлое событие. Могвид увидел, как Фардейл а захлестнули и подняли в воздух белые щупальца крылатого чудовища, и его мех обожгло прикосновение мерзкой твари. Затем Джастон спрыгнул с маленькой лодочки на берег с ножом в руке и вызволил волка.

Могвид кивнул, показывая, что все понял. Джастон спас его брату жизнь, и по законам си'лура между волком и человеком имелся долг крови. Будучи родственником Фардейла, Могвид разделял этот долг, поэтому его собственные чувства не имели никакого значения.

Фардейл ткнулся носом в руку брата и отошел к огню. Могвид остался стоять в стороне — он все еще неуверенно себя чувствовал среди людей, особенно среди чужаков.

Его напугал Крал, неожиданно выступивший из-за его спины. Подняв глаза, Могвид увидел на лице своего громадного спутника мрачное выражение, с которым тот рассматривал остальных членов отряда, словно разделял чувства оборотня к чужакам. А еще Могвид заметил, как сильно горец сжимает рукоять топора. Но по крайней мере, оружие было в футляре.

Могвид уже собрался отвернуться, когда вспышка пламени осветила пурпурную, цвета застарелого синяка, шкуру, в которую был завернут топор Крала. Будучи си'лурой, Могвид узнал ее, и его рот скривился от отвращения. Это была шкура нюхача, одного из тех слюнявых зверей, которые обитали в Западных Пределах. Могвид сразу же вспомнил зверя, напавшего на них с братом в землях огров.

Но прежде чем он успел вслух удивиться выбору Крала, горец нахмурился и заговорил. Голос его прозвучал низко и злобно, подобно боевому кличу нюхача:

— Я не доверяю этим людям, особенно тому, со шрамами. Джастону.

Крал посмотрел на Могвида, который под его напряженным взглядом смог только кивнуть, изо всех сил сдерживая дрожь, Возможно, дело было в воспоминании об атаке нюхача в горах, но на мгновение Могвид почувствовал в глазах горца такую же голодную угрозу, как и у хищника в темных глубинах леса. Он испытал облегчение, когда Крал наконец отвернулся и зашагал через поляну к костру.

Сделав несколько глубоких вдохов, Могвид на негнущихся ногах последовал за ним. Он никогда не видел Крала таким. Подойдя к остальным, оборотень постарался устроиться так, чтобы костер оказался между ним и горцем. В его свете глаза Крала казались темно-красными, а лицо превратилось в непроницаемую маску.

Могвид еще некоторое время на него смотрел, приподняв одну бровь. У него на глазах Крал принялся правой рукой гладить кусок шкуры, в которую был обернут топор. Он был уверен, что горец не отдает себе отчета в том, что его пальцы ласкают кожу с такой страстной напряженностью, словно это грудь любовницы…

Оборотень отвернулся и с трудом сглотнул, чувствуя, что внутри у него все замирает от страха. Как удалось горцу устроить их побег из гарнизона в Порт-Роуле? Он ведь так ничего им и не объяснил.

Его размышления прервала Мама Фреда, подойдя к нему с миской оленины и дикого лука. Тикал, ее любимец тамринк, сидел на плече целительницы и смотрел на Могвида своими огромными глазами. В одном кулачке крошечный зверек держал маленькую луковицу и с удовольствием грыз ее. Мама Фреда протянула Могвиду вилку.

— Угощайся, маленький человечек, — проговорила она.

Он отмахнулся от нее, его неожиданно затошнило от одной только мысли о еде.

— Надо поесть, — настаивала она. — У нас впереди долгий путь.

— Спасибо, — мягко ответил он. — Может быть, попозже.

Пожав плечами, она побрела назад, а рядом с Могвидом уселся Тол'чак.

— Ты, наверное, рад, что с твоим братом все в порядке, — сказал он, помахав куском мяса в сторону Фардейла, который обнюхивал лошадей. С пальцев огра стекал жир.

Могвид кивком показал на Мисилл, которая разговаривала с Джастоном.

— Так хорошо, когда рядом твои родные.

Тол'чак хлопнул Могвида по плечу.

— Не только моя мать, ты тоже моя семья, — сказал он. — В моем клане я был изгоем-полукровкой. А с тех пор как я оставил родные земли, я нашел двух братьев — может, и не совсем по крови, но по духу точно.

Могвид взглянул на огра, пытаясь понять, не издевается ли тот над ним.

Но лицо Тол'чака было спокойным и добродушным, когда он оглядывал лагерь. Он говорил совершенно искренне.

— Вы оба теперь мой клан, — заключил он.

Могвид смотрел в огонь. Неожиданно он с удивлением обнаружил, что вытирает глаза. Конечно же, дело всего лишь в дыме…

Тол'чак неожиданно схватился рукой за грудь и застонал.

— Тол'чак? — Могвид резко вскочил и наклонился над огром.

Снова выпрямившись, Тол'чак сделал глубокий вдох и вытер со лба испарину.

— Все будет хорошо. Просто я никогда не чувствовал его так сильно.

— Что случилось?

Тол'чак только покачал головой.

— Думаю, у нас проблемы.

Стоя на страже около границы леса, Крал наблюдал за тем, как едят его спутники.

К тому времени, когда все наконец расселись вокруг костра и занялись едой, солнце спустилось к горизонту, расчертив поляну длинными полосами теней от деревьев. Крал радовался приближению вечера. Его восприятие мира, и без того острое, стало еще пронзительнее благодаря черной магии. Темный плащ ночи ничего от него не скрывал, а великолепный слух улавливал биение сердца жертвы с расстояния в сто шагов.

Однако разговор у костра и возникавший то и дело смех отвлекали его. К тому же его раздражали чужаки с их необычными запахами и настороженными глазами. Они, как и горец, были охотниками, и он не доверял им, не опасаясь, впрочем, предательства с их стороны. Просто они были неизвестным фактором в его тщательно выстроенных планах. И потому Крал внимательно наблюдал за ними.

Именно поэтому он и не заметил приближения чужака, пока не услышал, как хрустнула ветка.

Горец резко повернулся к темному лесу.

— Кто здесь? — громко прорычал он.

В лагере у него за спиной тут же воцарилась тишина, а он уже обнажил свой топор, который лежал наготове около четырехпалой руки, и его острие сверкнуло в последних лучах заходящего солнца.

Но Крал ничего не увидел, даже легкого движения среди темных теней. Он прищурился и склонил голову набок. В глубине леса, слева, он уловил биение сердца оленя, и больше ничего. Крал ослабил хватку на рукояти топора. Никого.

Неожиданно в нескольких шагах от него послышался тоненький голосок:

— Я хочу есть. — Глаза Крала широко раскрылись, когда он увидел маленького голого мальчишку, который отделился от ствола кипариса. — У тебя есть сладкий пирожок?

Крала потрясло неожиданное появление малыша.

— Ты кто такой? — сердито спросил он, чувствуя себя довольно глупо оттого, что размахивает топором перед ребенком, который едва достает ему до колена.

И тем не менее Крал чувствовал, что это не обычный мальчишка. Он не улавливал ни биения его сердца, ни тока крови в теле.

— А ты большой, — сказал малыш, откинув назад голову и восхищенно глядя на Крала.

Он совсем не испугался топора и, подойдя к Кралу, протянул ему руку.

Но Крал отступил от него на шаг назад.

В этот момент к ним подошла Мисилл, на ходу убирая мечи в ножны.

— Все в порядке, Крал.

Но горец продолжал сжимать в руке топор.

— Это не обычный мальчишка.

— Не бойся. Он один из болотных детей Кассы Дар и рожден при помощи магии из мха, земли и болотных водорослей. — Мисилл опустилась на колени рядом с мальчишкой. — Ну, малыш, расскажи-ка, почему ты так далеко забрался?

Из-за спины Крала показалось изуродованное шрамами лицо жителя болот. Затем подтянулись и остальные.

Мальчик засунул в рот палец и принялся его сосать, разглядывая всю компанию. Когда он заметил громадного огра, на его лице появился ужас. Он подобрался поближе к Мисилл и показал на Тол'чака рукой.

— Ч-чудовище!

Мисилл улыбнулась и прижала малыша к себе.

— Здесь нет чудовищ.

Мальчишка не сводил глаз с Тол'чака, слова Мисилл его явно не убедили. Крал вместе с остальными вернулся к костру, в который подбросили несколько сухих веток как раз в тот момент, когда солнце коснулось горизонта. Все собрались вокруг огня.

Мерик тяжело встал, опираясь на свои палки.

— Что все это значит? — спросил элв'ин. — Зачем он сюда явился?

Джастон поднял руку и наклонился к Мисилл, которая посадила малыша на колени.

— Касса?

Мальчишка показал ему язык.

— Ты вонючий урод, — заявил он.

Джастон не обратил никакого внимания на оскорбление.

— Касса, ты здесь? — повторил он свой вопрос.

Крал увидел, что мальчишка напрягся, принялся елозить на коленях Мисилл и вдруг замер. Его глаза остекленели и, казалось, перестали отражать свет костра.

— Расстояние очень большое, — шепотом, как будто слова доносились из другого мира, проговорил ребенок. — Мне было очень трудно найти вас так далеко от границ болота.

Крал поморщился, глядя на это представление. Ему пришлось изо всех сдерживать себя, чтобы не подойти поближе и не обнюхать мальчишку. Складывалось ощущение, будто кто-то другой говорил его губами.

— Зачем ты пришла? — спросил Джастон.

— Я чувствую, что страшное зло направляется к Порт-Роулу, и решила вас предупредить. Это как-то связано с девушкой.

Мисилл подошла поближе.

— Откуда ты знаешь?

— Трай'сил по-прежнему у нее. Магия боевого топора для меня подобна маяку, она взывает к моей крови д'варфа. Он много дней находился на побережье, но прошлой ночью я перестала его чувствовать, Трай'сил поглотила магия такая же гнусная, как сердце черного демона. Я опасаюсь самого худшего. И боюсь я не только за Трай'сил, но и за девочку.

Ярость закипела в крови Крала. Он подозревал, что это одна из уловок д'варфа, который хочет увести его подальше от добычи. И хотя его перековал Черное Сердце и он не мог ослушаться своего господина, Крал оставался горцем, чей клан обладал хорошей памятью. Так же как темный страж из Порт-Роула сохранил свою воровскую натуру, Крал не мог игнорировать жажду мести, наполнявшую его, когда он думал о зверствах, совершенных армиями д'варфов. Он дал себе слово, что наступит день, когда он расплатится с ними за все.

Зверь в его крови мечтал разорвать жалкого мальчишку на кровавые куски. Он уже знал, кто станет следующей его жертвой, когда он покончит с Эленой. Никакие болотные чудовища не смогут ему помешать вцепиться в глотку д'варфа.

— Касса, ты можешь рассказать нам что-нибудь еще? — продолжал расспрашивать ее Джастон.

— Нет, но вы должны спешить. Зло направляется к Порт-Роулу. — Мальчик задрожал на коленях Мисилл. — Я больше не могу поддерживать с вами связь. Я еще слишком слаба. Поторопитесь!

После этих слов фигурка мальчика вспыхнула зеленым светом и исчезла. На коленях Мисилл осталась лишь кучка сырой травы и земли. Она встала и брезгливо отряхнула одежду.

Покончив с этим, воительница повернулась к остальным.

— Снимаемся прямо сейчас. До хижины Флинта целый день пути. Если Элене угрожает опасность, мы не можем позволить себе жалеть лошадей. Будем скакать всю ночь и день.

— Нет, мы обманулись, — сказал Тол'чак, выпрямляясь.

Его слова привлекли внимание Крала.

— Значит, д'варф нам солгала, — с презрением сказал он.

— Нет, — ответил огр. — Я думаю, она сказала правду. Только мы неверно поняли ее слова.

Мисилл хмурилась, на ее лице появились напряжение и беспокойство.

— Объясни, что ты имеешь в виду, Тол'чак.

Огр порылся в мешке, висевшем у него на бедре, и достал оттуда осколок рубинового сердце-камня. Болотные жители благоговейно зашептались, увидев священный камень. Тол'чак направил талисман в сторону южной границы леса. Но прекрасный камень лишь блеснул в последних лучах солнца.

— Мгновение назад я почувствовал, что камень заволновался, как будто сердце неожиданно вырвали из моей груди. Его зов был сильным и не вызывал сомнений. Мы должны прислушаться к предупреждению болотной ведьмы. И нам действительно нужно спешить. Но не на юг. Элены там больше нет.

Мисилл нахмурилась.

— Что ты такое говоришь?

— Элена направляется в Порт-Роул, — упрямо стоял на своем Тол'чак.

— Откуда?.. — начал Крал.

Огр повернулся на север, в сторону Порт-Роула и протянул руку. Сердце-камень вспыхнул так ярко, что его сияние затмило заходящее солнце. Крал даже прикрыл глаза рукой, защищаясь от его ослепительного света.

Тол'чак вскрикнул от боли, словно сияние камня обжигало его пальцы.

— Камень требует, чтобы мы отправились в путь.

Сидя на своем мерине, Мисилл вела «караван» в сторону Порт-Роула. Она больше не носила свой обычный наряд из кожи и стали, а, как и остальные, была одета в простую и прочную одежду купцов с болот: грубая рубашка, поношенные штаны из болотной пеньки, плащ с капюшоном, сшитый из кожи змеи, и сапоги из шкуры крок'ана, доходившие ей до колен. Действительно, это был день маскарада.

Мисилл погладила маленькую змейку, обернувшуюся вокруг ее запястья. Пака'голо коснулся крошечным язычком ее пальца, словно благодарил за внимание, а потом снова замер. Мисилл обнаружила, что улыбается проявлению змеиной привязанности. Как странно, что такой мимолетный жест согрел ей сердце.

Спрятав змейку под рукавом, чтобы та не замерзла, она взглянула на встающую луну — яркий осколок среди прячущихся за тучами звезд. Отряд ехал быстро, но успеют ли они вовремя? Подчинившись указаниям сияющего камня, они помчались вперед, навстречу неизвестным испытаниям. Однако Мисилл доверяла предчувствиям своего сына. Воительница прожила некоторое время среди огров и научилась уважать камень, который они называли Сердцем Кланов. Если Тол'чак почувствовал, что Элене угрожает опасность, Мисилл последует за камнем — даже если для этого ей придется вернуться в город черных сердец.

Ворчание справа привлекло ее внимание. Рядом с ней скакал Джастон на пегом скакуне Эр'рила, отчаянно сражаясь с поводьями упрямого коня. Глядя, в какое трудное положение он попал, Мисилл еще больше зауважала Эр'рила за его мастерство наездника. Конь, купленный ими в Тенистом Потоке, по дороге к болотам, практически не доставлял Эр'рилу хлопот.

— Проклятая скотина, — проворчал Джастон.

Конь закатил умные черные глаза и тряхнул головой, окутанной белым паром в прохладной ночи.

— Так не мешай ему делать, что он хочет. Он сообразительное животное, думаю, стоит обращаться с ним помягче.

— У меня было меньше проблем с самцом крок'ана в период случки, — пробормотал Джастон, но последовал ее совету, и конь тут же повел себя спокойнее.

Мисилл, довольная этой маленькой победой, повернулась назад и окинула взглядом длинный караван, состоявший из жителей болот. Все ехали верхом, кроме Мерика и Мамы Фреды, которые управляли открытым фургоном, и Тол'чака с Фардейлом, шедших пешком. Она вздохнула. Вместе с болотными жителями Джастона их было пятнадцать. Слишком мало, если придется столкнуться с серьезной опасностью, но выбора у них не было.

Она снова посмотрела вперед как раз в тот момент, когда из-за поворота появилась Болотная стена. В отличие от предыдущего вечера ворота заливал яркий свет факелов. Мисилл придержала коня, заставив его идти шагом, и, взмахнув рукой, велела всем последовать ее примеру. Ворота охраняли по меньшей мере двадцать солдат. Не вызывало сомнений, что город был напуган происшествиями в гарнизоне и растревожен, точно осиное гнездо.

— Пусть Тол'чак заберется в фургон и хорошенько там спрячется, — шепотом распорядилась она.

Скрыть гиганта под обычной одеждой не было никакой возможности. Слишком многие в городе слышали о сбежавшем огре, и его появление могло вызвать подозрения.

Как только ее сын забрался в фургон и его прикрыли толстым брезентом, Мисилл сжала поводья в руке и направилась к ярко освещенным воротам. Глаза у нее тут же защипало от маслянистого дыма факелов. С побережья тянулся густой туман, а за ним пряталось море. Мисилл с удовлетворением отметила, что туман послужит им надежным плащом, скрыв, сколько их и куда они направятся в ночи.

Джастон ударил пятками по бокам своего коня и оказался на шаг впереди Мисилл.

— Может быть, лучше я буду вести переговоры, — предложил он. — Караваны, пришедшие из болот, — единственная возможность для Порт-Роула торговать с соседними городами, и стражники не станут нас останавливать.

Мисилл махнула рукой, чтобы он ехал вперед. Ей совсем не улыбалось разговаривать с грубыми солдатами у ворот. Кроме того, воительница понимала, что, если она не изменит свой облик, вчерашний стражник может ее узнать. Конечно, она всегда могла «надеть» другое лицо, но Мисилл решила использовать свои способности си'луры только в случае острой необходимости. Она все еще чувствовала усталость, побыв в обличье старухи. Слишком частая смена образов отнимала у оборотня силы, и существовали пределы, до которых они могли напрягать свою плоть. Требовалось время, чтобы их тела могли отдохнуть.

Однако дело было не только в усталости, и Мисилл понимала, в чем истинная причина ее нежелания прибегать к способностям си'луры. Она смотрела вслед Джастону, обогнавшему ее и направляющемуся к воротам. Мисилл так и не рассказала ему о своем происхождении. Она твердила себе, что в этом нет необходимости, и чем меньше об этом знают, тем лучше — в особенности учитывая, с каким отвращением большинство людей относятся к оборотням. Решение абсолютно логичное — но в глубине души она испытывала стыд. Не из-за своего происхождения, а потому что скрывала его от человека, которого когда-то любила. Мисилл помнила ужас и отвращение на лицах людей, когда она меняла свое обличье. Она не вынесла бы, если б такое же выражение появилось на лице жителя болот.

Злясь на себя, воительница пришпорила коня, чтобы сократить расстояние до Джастона.

Он уже остановился перед толстой железной решеткой и сбросил капюшон плаща. Пламя факелов озарило его изуродованное лицо, но Джастона больше не беспокоили взгляды других людей, и он спокойно стоял, залитый безжалостным светом. Испытания, пережитые им в болотах, и любовь ведьмы вывели его на дорогу исцеления. Его смелость заставила Мисилл устыдиться еще сильнее.

— Эй! Стража! — крикнул Джастон.

Через парапет наверху перегнулась фигура, окутанная тенями.

— Кто это там? — сурово спросил стражник.

Джастон махнул рукой в сторону своих товарищей и фургона.

— А на кого мы, по-твоему, похожи? Открывай ворота! Мы проделали долгий путь, чтобы привезти вам свои товары. День был тяжелый, и мы хотим поскорее смыть дорожную пыль и промочить глотки пойлом, которое вы называете элем.

Стражник хрипло рассмеялся.

— Пойло, говоришь? Если твоя мамаша сожгла тебе глотку болотным пивом, это не значит, что ты вправе оскорблять эль, который подают в наших гостиницах.

— Так, открывай ворота! Дай нам убедиться, что мы ошиблись! — Джастон похлопал по маленькой фляге, прикрепленной позади седла. — Кстати, у меня тут есть образчик болотного пива, чтобы ты и твои парни смогли попробовать то, что пьют настоящие мужчины.

Мисилл прекрасно понимала, что задумал Джастон. Не подмажешь — не проедешь, а для этого нет ничего лучше бесплатной выпивки. Ворота уже начали со скрипом подниматься. Джастон помахал стражнику в знак благодарности и повел караван за собой в сторону прохода.

Проехав ворота, Джастон остановил коня перед командиром стражи. Оставаясь в седле, он привстал на стременах и принялся громко выкрикивать приказы отряду и поносить их на своем языке — в общем, изображал сурового вожака.

Молодой стражник, еще совсем юнец, попытался заглянуть под брезент, когда фургон проезжал мимо. Но Джастон рявкнул:

— Оставь наши товары в покое! Хочешь что-нибудь купить, приходи завтра утром на Четыре Угла.

Мисилл заметила, что на лбу Джастона выступили капельки пота. Если стражники обнаружат Тол'чака, их планам конец. Она положила руку на рукоять кинжала, висящего у нее на поясе.

— Мне показалось, там что-то шевелится! — выкрикнул юнец.

Неожиданно из фургона появилась голова большой змеи, которая зашипела на юношу и выставила свои длинные клыки всего лишь на расстоянии ладони от его носа. Стражник отскочил назад, побелев как снег.

Остальные стражи расхохотались и принялись дразнить юнца, когда тот отступил еще дальше.

— Он же сказал, Брант, — принялся выговаривать ему командир стражи, — не суй нос куда не следует.

Фургон пропустили без дальнейших вопросов.

Как только караван проехал в ворота и направился в сторону темных улиц, Джастон отстегнул флягу, и она соскользнула со спины лошади прямо в руки изнывавших от жажды стражников.

— Это вам от купцов Высохшего Источника.

Стражник кивнул.

— Мы поднимем первую кружку за вашу успешную торговлю.

— Надеюсь, это будет первая кружка, — фыркнув, ответил Джастон. — Не забывайте, что это болотное пиво. К последней кружке вы забудете собственные имена.

Под восторженный смех стражников он пришпорил своего коня и направился к Мисилл, ждавшей его во главе каравана.

— Это было не слишком трудно, — сказал он, вытирая пот со лба.

Мисилл кивком показала, чтобы он ехал впереди вместе с ней.

— Сунуть голову в петлю всегда легко. Выбраться из нее гораздо труднее.

Они повели караван по узким окраинным переулкам. Все были настороже и потому молчали. Только стук копыт да скрип колес фургона отмечали их продвижение по темным улицам. Когда они отъехали достаточно далеко от ворот, Тол'чак выбрался из фургона и засунул безобидного болотного питона в клетку под брезентом.

Догнав Мисилл, ехавшую во главе каравана, он увидел, что мать улыбается.

— А ты быстро соображаешь, сынок. Теперь я знаю, что природа наградила тебя не только красотой твоего отца.

Тол'чак вытер когтистую руку о бедро.

— Ненавижу змей, — сказал он, и его передернуло.

Мисилл показала ему «браслет» на своем запястье.

— Даже эту крошку, которая спасла от яда твою мать?

— Это же не змея больше. Она часть тебя. И я не могу ее ненавидеть.

Мисилл потянулась к нему и погладила по щеке, наслаждаясь коротким мгновением родственной близости и тепла.

— И куда мы направимся теперь? — спросил Джастон.

Тол'чак достал из кармана сердце-камень и медленно провел им по кругу. Камень ослепительно вспыхнул, указывая им направление.

Мисилл раздраженно вздохнула.

— В чем дело? — спросил Джастон.

— Он показывает на доки.

Джастон помрачнел. Как и Мисилл, он хорошо знал город. Портовый район считался самым опасным и отвратительным. Там было полно пиратов и разбойников. Даже самые ловкие горожане Порт-Роула не совались туда без приглашения, и никто никогда, находясь в здравом уме, не отправился бы в порт ночью.

— Что будем делать? — спросил Джастон.

Мисилл кивком показала на сияющий камень.

— Последуем за его светом, будем держать мечи наготове и молиться.

ГЛАВА 9

Элена проверила веревки, которыми были спутаны ее руки. Надежные узлы вязали опытные матросы. Она не сводила глаз с двух других пленников, деливших с ней каюту. У противоположной стены узкой каморки на животе лежал Эр'рил, его единственную руку прикрутили к щиколоткам. Он еще не пришел в себя после удара дубинкой по затылку. Даже со своего места Элена видела, как кровь, пропитавшая его густые черные волосы, стекает по щеке.

— Ему не следовало так сильно сопротивляться, когда они увели Флинта, — сказал Джоак, заметив, куда смотрит Элена.

Ее брата тоже надежно скрутили. Щиколотки привязали к ножкам стула, а запястья соединили за спиной.

— Он пытался вести себя правдоподобно.

— Дубинка, которой они ему врезали, выглядела вполне правдоподобно.

Элена закусила нижнюю губу. Ей пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы удержаться и не атаковать одноглазого матроса, который ударил Эр'рила. Потребовалось бы совсем немного магии, чтобы сжечь веревки и его дубинку, но Флинт едва заметно покачал головой, сурово взглянул на нее, и она не стала ничего предпринимать. Каждый должен был сыграть свою роль, чтобы их план сработал.

Эр'рил и Элена изображали супружескую пару с высокогорий, везущую своего хромого племянника в Порт-Роул к целительнице. Пополнив запас магии, Элена подстригла свои слишком длинные волосы и ногти и надела запасную одежду Эр'рила. Тело девушки так сильно изменилось, что она больше не могла выдавать себя за мальчика. Она посмотрела на свою полную грудь — да, больше ей не суждено играть эту роль. Идея Флинта оказалась удачной, в особенности учитывая, что капитана гораздо больше интересовал пожилой брат, а не его пассажиры. Их цель состояла в том, чтобы их доставили в Порт-Роул, а уж там Элена воспользуется магией и поможет им всем сбежать.

Когда Эр'рил застонал и попытался подняться с пола, Элена поняла, что снова может дышать. И хотя девушка откуда-то знала, что удар не был смертельным, она обрадовалась, когда воин пошевелился.

— Добрая Матушка, а удар у него сильнее, чем я подозревал, — сказал Эр'рил, перекатываясь на бок. — Я не ожидал, что он мне так врежет.

— Ты упал, как подрубленное дерево, — насмешливо проговорил Джоак. — Видел бы ты лицо Флинта.

— Элена, с тобой все хорошо? Они тебе ничего не сделали?

Беспокойство на его лице казалось неуместным, поскольку по его собственной щеке стекала кровь.

— Я очень жалею, что они не попытались ко мне прикоснуться, — угрожающе проговорила она. — Но их интересовал только Флинт.

Эр'рил улыбнулся, увидев выражение ее лица.

— Теперь я знаю, почему я на тебе женился.

Она оценила его попытку пошутить, понимая, что Эр'рил пытается немного снять напряжение, но у него ничего не вышло. Ожидание ее возмущало, в особенности учитывая, что судьба их друга оставалась неизвестной.

— Куда они увели Флинта? — спросил Эр'рил, высказав вслух их мысли.

Элена рассматривала носки своих башмаков.

— Они потащили его в каюту капитана для «личной беседы», — ответил Джоак. — Мы слышали, как Флинт один раз вскрикнул, но с тех пор ничего.

— Не волнуйтесь. Пираты его не убьют, — попытался успокоить их Эр'рил. — Они считают, что только он знает про судьбу морского дракона.

— Если только они не решат, что он его потерял, — возразила Элена, поднимая глаза. — Я слышала, что говорил один матрос. Он был уверен, что дракон каким-то образом сумел сбежать от Флинта. По его словам, Флинт получил бы столько денег за драконью кровь, что смог бы купить целую флотилию. — Элена посмотрела на Эр'рила. — Если такие мысли появились у простого матроса, капитану Джарплину они тоже наверняка придут в голову.

Девушка не стала продолжать. Последний крик Флинта все еще звучал у нее в ушах.

После нескольких мгновений взволнованного молчания Эр'рил наконец заговорил:

— Элена, ты можешь высвободиться?

— Без магии не смогу. Узлы очень прочные.

— Тогда используй свою силу.

Джоак сел прямее.

— А как же план Флинта?

— Я не Флинт и не очень-то доверяю пиратам. — Эр'рил еще немного повернулся, чтобы оказаться лицом к Элене. — Освободись от веревок, а потом развяжи нас. Старайся беречь магию.

Элена кивнула. Ее не требовалось уговаривать. Сосредоточившись, она направила магию в свой правый кулак. Руки в перчатках были связаны у нее за спиной, и она не видела свою ладонь, засиявшую магическим огнем, но знала, что происходит. Девушка почувствовала, как магическая сила сконцентрировалась, готовясь вырваться на свободу. Она тоже была готова.

Из сиденья ее стула торчала головка медного гвоздя. Свободными пальцами Элена немного спустила перчатку, затем пронзила запястье гвоздем. Она тут же почувствовала ослепительную вспышку боли, но не успела даже поморщиться, потому что боль смыл поток магии и крови. Песня могущества зазвучала у нее в ушах.

— Спокойнее, Элена.

Она нахмурилась. Неужели никто в нее не верит? В течение бесконечных ночей она практиковалась, стараясь научиться контролировать огонь ведьмы, и, если как следует сосредоточивалась, могла зажечь фитилек свечи, даже не растопив восковую верхушку.

Используя это умение, Элена выпустила на свободу тонкую нить магии и вплела ее в веревку, которой были связаны ее руки. Как только нить опутала всю веревку, Элена вызвала огонь. Яркая вспышка — и веревка вспыхнула и исчезла.

Чувствуя, как ноют затекшие плечи, Элена выставила перед собой руки и стряхнула с запястий пепел.

— Ты не пострадала? — спросил Эр'рил. — Не обожглась?

Нахмурившись, Элена покачала головой, выставила перед собой кулак в перчатке и распутала еще одну нить магии. Перчатка исчезла в короткой вспышке пламени. На пол дождем посыпался пепел, и Элена взглянула на свою пылающую руку. Ее Роза, разогнав мрак, ослепительно засияла в темной каюте.

Глаза Эр'рила и Джоака широко раскрылись от демонстрации ее возможностей.

Это было так просто. Элена взглянула на веревки, которыми были связаны ее ноги. Склонив голову набок, она выбросила еще одну нить, и веревок как не бывало. Окутанная дымом, Элена поднялась со стула.

Она уже собралась направить руку на Джоака, когда Эр'рил крикнул:

— Нет!

Она повернулась к нему.

— Почему?

Тонкое плетение магических нитей вызывало в ней даже больший восторг, чем вспышки дикой ярости. Здесь она имела дело не просто с дикой силой, но с яростным могуществом, которое она умело контролировала. Это было все равно что скакать на могучем коне, каждое движение которого соответствовало движениям ее тела.

— Просто развяжи нас, — велел Эр'рил.

— Но с магией это получится быстрее, — пробормотала она, все еще задыхаясь от усилий.

— Делай, как я сказал!

Элена неохотно подошла к Эр'рилу и распутала узлы на веревках. Еще несколько раз дернула — и он был свободен. Он перекатился на колени и пошевелил пальцами, восстанавливая в них кровообращение. Но прежде чем Элена пришла к Джоаку, Эр'рил остановил ее, положив руку на плечо.

— Послушай, девочка, — сказал он. — Первое, чему учили магов в мое время, — сдержанности. Для большинства из них это самое трудное. Будучи стражем брата, я дал клятву не допускать, чтобы Шоркан прибегал к своим способностям, когда можно использовать обычные методы. Зажигать очаг при помощи магии, если под рукой есть кремень и трут, неправильно. Магия — это дар, который нельзя растрачивать на пустяки, ее нужно использовать только обдуманно, в случае необходимости.

Она кивнула, взяла свою силу под контроль и подошла к Джоаку. Раздумывая над словами воина равнин, Элена освободила брата и повернулась к Эр'рилу.

— Но если маг может пополнить свой запас магии, разве имеет значение, на что он ее тратит?

Эр'рил поднялся и помог Джоаку встать со стула.

— Давай поговорим об этом позже. Сейчас знай только одно: если будешь бесконечно и бездумно растрачивать магию, то станешь все больше и больше от нее зависеть. Ты превратишься в инструмент магии, а не наоборот.

Джоак растер запястья и нервно поправил драконий зуб, висевший на шее.

— Что теперь?

Кивнув в сторону двери, Эр'рил сказал:

— Мне не нравится положение, в котором мы оказались. Пора вооружиться.

Джоак достал посох, который пираты оставили в углу. Благодаря тому, что юноша изображал хромого, у него не стали отнимать деревянную палку. Пока он не снимал перчаток, дерево оставалось темным, даже когда Джоак касался его.

— У меня есть оружие, — сказал он, поднимая вверх надежный посох.

Элена наблюдала за тем, как по поверхности побежали легкие волны черного пламени. Они уже поняли, что до тех пор, пока кожа правой руки Джоака не соприкасалась с деревом, посох оставался инструментом черной магии. Но стоило ее брату снять перчатку, как дерево начинало наполняться кровью юноши, и посох снова становился орудием белой магии. Два разных оружия в одном куске дерева.

— Они поставили у двери охрану? — спросил Эр'рил.

— Нет, — ответила Элена. — Тут Флинт оказался прав. Они заперли нас и забыли. — Девушка подошла к маленькой двери и приложила к ней ухо. — В коридоре тоже, кажется, никого нет.

Эр'рил встал рядом, и она почувствовала его теплое дыхание на своей щеке, когда он тоже наклонился, чтобы послушать, что за дверью.

— Ты сможешь расплавить замок, но не поджечь при этом дверь?

Убрав с лица непокорную прядь волос, Элена взглянула на Эр'рила. Она еще не привыкла, что теперь может смотреть ему в глаза. Девушка видела, что воин оценивает ее самое, а не только силу ее магии. Неожиданно Элена смутилась, подумав о том, как изменилось ее тело — полные губы и грудь, длинные вьющиеся волосы. Теперь она даже реагировала на воина иначе. Серые глаза Эр'рила, прикосновение руки, дыхание на щеке будили какое-то новое чувство в глубинах ее существа, наполняли теплом, которое давало девушке силу и одновременно делало слабой. Она посмотрела в его глаза и поняла, что должна сделать, как он хочет.

— Думаю, смогу, — прошептала она.

Эр'рил отступил назад, освобождая ей место.

Облизнув сухие губы, Элена повернулась к двери и подняла руку. Затем сплела на ладони несколько нитей магии, и с кончиков ее пальцев потекла огненная пряжа, которая превратилась в более плотный алый шнур. Она задумалась на мгновение, а потом направила его внутрь дверного замка, неожиданно почувствовав сердцем старое железо и его холодное прикосновение. На один короткий, напряженный миг Элене показалось, что она утонет в древней неподвижности металла, но она сопротивлялась ему, и ее кровь обратилась в кузницу, раскаленную и яростную.

Где-то за пределами ее восприятия девушка услышала, как вскрикнул Джоак.

— Получается, — пробормотал Эр'рил, который, казалось, находился где-то очень далеко.

С каждым новым горячим ударом сердца магия пульсировала, сражаясь с холодным железом. И оно, словно не желающий выпускать ее из объятий любовник, медленно начало отступать, согреваясь от прикосновений, сдавая свои позиции.

— Ты справилась, Элена! — Эр'рил схватил ее за плечо. — А теперь останови поток магии, пока огонь ведьмы не начал распространяться.

Элена заморгала, возвращаясь в реальность, вздрогнула от прикосновения Эр'рила и сжала кулак, обрывая нити, соединявшие ее с расплавленным замком. Она не сводила глаз с раскаленного железа, которое стекало тонкими ручейками по планкам двери, оставляя за собой обожженные дымящиеся следы. Когда Элена отозвала свою магию, железо начало быстро остывать.

— А теперь осторожнее, — предупредил ее Эр'рил. — Мы должны держаться как можно ближе друг к другу. — Он кивнул Джоаку.

Брат Элены концом посоха толкнул дверь, и она начала медленно открываться. Скрип пропитанных морской солью петель походил на предсмертные крики, и все трое затаили дыхание.

Пригнувшись и стараясь не касаться лужиц расплавленного железа, Эр'рил выглянул наружу, повернув голову сначала направо, потом налево.

— Держитесь поближе ко мне, — прошептал он и повел их за собой к короткому, темному коридору, освещенному одним единственным фонарем с крошечным огоньком.

Где-то наверху несколько человек не слишком дружно распевали непристойную песню. Слышался грубый смех. Элена вдруг поняла, что старается отгородиться от этих звуков.

Эр'рил скользнул в другую каюту, выходившую в коридор. Их было всего две.

— Трюмная помпа и ящики, — прошептал он. — Похоже, мы в самой нижней части корабля.

— Куда теперь? — спросил Джоак, глаза которого блестели от страха.

— Сначала мне нужно добыть оружие. Меч, топор, что угодно… — Эр'рил сжал кулак от сознания собственного бессилия. — А потом освободим Флинта.

Джоак и Элена следовали за Эр'рилом, пока он осторожно пробирался по короткому коридору. Узкая лесенка вела к закрытому люку.

— Здесь мы спускались вниз, — прошептала девушка. — Над нами кухня.

Пение стихло, теперь через люк до них доносилось какое-то бормотание, перемежаемое громким хохотом. Эр'рил остановился у подножия лестницы. По мрачному выражению, появившемуся у него на лице, Элена смогла прочитать его мысли. Если они поднимутся наверх, то попадут прямо в руки пиратов.

— Должен быть другой путь, — прошептал Джоак.

Эр'рил хмурился, пытаясь решить, что им делать.

Неожиданно Элена почувствовала, как что-то пощекотало ее щиколотку. Она вздрогнула и отскочила назад. Огромная крыса возмущенно запищала и помчалась дальше по коридору. Ее гладкая шкурка пахла тухлой рыбой.

— За ней! — быстро проговорил Эр'рил. — Это рыбацкий корабль. Трюм должен соединяться с нижними палубами.

Джоак помчался за крысой, которая нырнула в каюту с помпой.

— Нам нужен свет! — тихо сказал он.

Элена подняла руку, собираясь вызвать пламя.

Но Эр'рил тут же оттолкнул ее и схватил фонарь, висевший на крючке на стене. Он поднял его перед собой, со значением посмотрел на Элену, а затем поспешил за Джоаком.

Девушка покраснела, вспомнив предупреждение Эр'рила, и последовала за ним. Может быть, бездумное использование магии действительно опасно? Она уже и так всякий раз, когда возникала необходимость действовать, инстинктивно тянулась к своей силе, забывая о собственных возможностях и изобретательности. Получалось, что она ограничивала себя, определяя свою ценность лишь наличием магии. Элена покачала головой. Нет, она не только красный кулак, наделенный магией, так будет и впредь.

Войдя в каюту, она обнаружила, что Джоак стоит на коленях около большого ящика. Эр'рил навис над ним, что-то освещая фонарем.

— Она убежала за него, — сказал Джоак.

Эр'рил опустил фонарь пониже, стараясь осветить узкое пространство между стеной и ящиком.

— Отойди-ка, парень. — Джоак отполз в сторону, чтобы пропустить Эр'рила. — Я ее тут не вижу, — сказал воин равнин.

— Я уверен, что она убежала туда.

Джоак собрался потыкать посохом за ящиком, чтобы выгнать крысу из укрытия.

Эр'рил сделал ему знак оставаться на месте и выпрямился. Передав Элене фонарь, он показал Джоаку на угол ящика.

— Помоги-ка мне!

Джоак использовал посох вместо рычага, чтобы отодвинуть ящик от стены. Эр'рил налег на ящик плечом, и тот с громким скрипом пополз по грубому деревянному полу.

— И что там такое лежит? — пожаловался, выпрямляясь, Джоак.

Одна из сосновых досок раскололась под его посохом, и юноша споткнулся, потеряв равновесие. И тут же прислонился к стене, морщась от громкого шума. В крошечном пространстве каюты треск доски прозвучал, подобно удару грома.

Все трое замерли на месте. Никто из них не пошевелился, пока до них не донесся громкий взрыв хохота сверху. Их не услышали. Элена подошла поближе к своим спутникам, напоминая себе, что нужно дышать тихо.

Задержавшись возле ящика, она поднесла фонарь к дыре в его крышке, не столько из любопытства, сколько желая отвлечься от трудного положения, в котором они оказались. Когда-то Элена с братом слышали множество историй про золото и драгоценные камни, которые пираты добывали на море и хранили в тайниках.

Она подняла фонарь повыше и заглянула внутрь.

Но там не оказалось никаких сокровищ. Из темноты на нее уставились два красных глаза.

Флинт очнулся, когда на него полилась холодная морская вода. Он задохнулся, принялся ловить ртом воздух, откинул голову назад и с треском ударился о спинку стула, к которому был привязан. Соль разъедала царапину под глазом и ободранную щеку — и то и другое результат столкновения с жесткими кулаками схвативших его врагов.

Капитан Джарплин, широкоплечий мужчина с седыми волосами и зелеными глазами, наклонился совсем близко к окровавленному лицу Флинта. Многие зимы, проведенные на море, сделали его жестким, точно камень. Когда-то Флинт уважал его твердость и смелость. Он был суровым, но справедливым капитаном. Однако что-то в нем изменилось. Хотя внешне его старый знакомец казался прежним, Флинт чувствовал: в нем что-то не так. Словно его окутывает легкий запах гниения.

Флинт ощутил этот запах сразу же, как только его втащили в каюту Джарплина. Здесь больше не царил столь характерный для капитана порядок, морские карты и таблицы были Разбросаны по полу, грязная одежда валялась там, где он ее снял. Не вызывало сомнений, что Джарплин теперь редко выходил из своей каюты, в то время как прежде его было невозможно заставить уйти с палубы.

Флинт слизнул кровь с разбитой нижней губы. Неужели на бывшего капитана так подействовала кража морского дракона… Нет, здесь что-то другое. Старый моряк пожалел, что уговорил своих друзей ступить на борт этого корабля.

Джарплин пальцем приподнял подбородок Флинта.

— Ну, кулаки мастера Ваэля уже развязали тебе язык? — насмешливо спросил он, и Флинт не узнал в этом мужчине прежнего капитана.

Старый моряк сплюнул кровь.

— И не надейся, я не стану болтать про дракона, пока мы не бросим якорь в Роуле, — ответил он, вспомнив старый сленг, на котором они разговаривали в бытность его первым помощником на этом корабле.

Но Джарплин разгадал его хитрость.

— Нечего передо мной изображать бедного рыбака, Флинт. Ты совсем не тот, кем я тебя когда-то считал, но мои глаза с тех пор раскрылись. — Он резко хохотнул. — О да, они очень широко раскрылись.

Флинт обнаружил, что на губах Джарплина выступила пена. Что случилось с человеком, которого он когда-то хорошо знал и считал другом?

Джарплин отодвинулся от него и повернулся к своему новому первому помощнику. Флинт прежде не видел мастера Ваэля в команде «Попрыгунчика». Не вызывало сомнений, что он родом из дальних земель. Его голова была гладко выбрита, а кожа походила на пожелтевший пергамент. Глаза поражали своим необычным цветом — темно-пурпурные, похожие на синяк. Даже белки были розовыми, точно цвет вытек наружу.

Джарплин кивком показал на резной сундук.

— Может, есть другой способ заставить Флинта говорить?

В ответ на его слова мастер Ваэль едва заметно кивнул, как будто одобряя слова капитана. Флинт нахмурился. Кто здесь командует?

Капитан снял серебряный ключ с цепочки у себя на шее и подошел к сундуку, украшенному золотой филигранью.

— Это мой последний, — сказал он, отпирая замок. — Ты должен гордиться, что я решил поделиться им с тобой.

Широкая спина Джарплина загораживала сундук, и Флинт не видел, что там. Но он сразу почувствовал, когда крышка открылась. Каюту наполнила вонь внутренностей, гниющих в лучах полуденного солнца. Но запах — это было не самое худшее. У Флинта возникло ощущение, будто кто-то заставил все волоски на его теле встать дыбом. Даже воздух, казалось, стал грозовым, словно в каюту ударила молния.

Что бы ни лежало в сундуке, Флинту совсем не хотелось на это смотреть. Но его никто не спрашивал. Джарплин резко развернулся, и Флинт увидел, что в одной руке он держит какую-то желеобразную массу. Сначала старый брат принял ее за вонючую грязь, какая собирается в трюмной помпе, но, когда Джарплин подошел к нему поближе, Флинт увидел, что это живое существо. Из студенистого тела торчали извивающиеся щупальца, каждое заканчивалось крошечным ртом, слепо сосущим воздух.

Флинт ничего не смог с собой поделать. Боль, напряжение, запах — а теперь еще и этот кошмар. Внутри у него все сжалось, и его вырвало прямо на колени. Он понял, что держит в руках Джарплин, вспомнил истории про корабль, вошедший в гавань Порт-Роула, и про существа со щупальцами, которых находили в черепах берсерков. О, Добрая Матушка, только не это!

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем спазмы в желудке прекратились и он смог сесть, опустив голову и тяжело дыша.

Джарплин рассмеялся.

— Да ладно, старина, не стоит бояться. Эта милая крошка поможет тебе иначе взглянуть на жизнь.

Подняв голову, Флинт обнаружил, что начал приходить в себя, словно тело нуждалось в том, чтобы исторгнуть из себя яд, который копился там с момента, как он ступил на борт корабля.

— Джарплин, я не знаю, что с тобой произошло, — сказал он, отбросив в сторону притворство. — Но послушай меня. Так нельзя. И в глубине души ты это знаешь.

— В глубине души? — Джарплин опустился на колени и убрал седые волосы, прикрывавшие шею. Затем, повернувшись, он показал Флинту основание своего черепа. — Почему бы тебе не посмотреть, что находится внутри меня?

В верхней части шеи Флинт разглядел маленькую аккуратную дырочку. Без следов крови она выглядела как очень старая, давно зажившая рана. Затем из отверстия выскользнуло бледное щупальце, маленький ротик сначала сжался, а потом раскрылся: существо, прячущееся в черепе Джарплина, засасывало свежий воздух.

— Что с тобой сделали? — в ужасе пробормотал Флинт.

Джарплин снова прикрыл рану волосами.

— Сейчас я тебе покажу. — Он повернулся к мастеру Ваэлю. — Принеси дрель для кости.

Флинт наконец повнимательнее рассмотрел мастера Ваэля. Губы первого помощника растянулись в голодной усмешке, обнажив зубы с подпиленными острыми концами.

В этой усмешке не было ничего человеческого.

Элена вскрикнула и отскочила от ящика. Она даже чуть не уронила фонарь.

Эр'рил мгновенно оказался рядом.

— Что такое? — спросил он.

— Я… я не знаю, — заикаясь, ответила Элена. — Мне показалось, я что-то увидела.

Она ждала, что чудовище с глазами, пылающими огнем, сейчас выскочит из ящика и набросится на нее. Когда этого не произошло, девушка была уже не так уверена в том, что видела. Она поднесла руку к лицу.

— Я видела глаза.

Эр'рил сжал ее локоть.

— Стой здесь.

Он взял фонарь из ее дрожащей руки и подошел к ящику.

— Будь осторожен, — прошептала она.

Джоак встал рядом с сестрой.

Они смотрели на Эр'рила, который поднес фонарь к дыре в крышке ящика и, казалось, тоже слегка подпрыгнул от неожиданности, когда увидел, что находилось внутри. Но вместо того чтобы отскочить подальше, он остался на месте, лишь засунул фонарь поглубже в дыру и принялся рассматривать содержимое ящика.

— Ну что? — спросил Джоак.

— Кажется, какая-то скульптура, — неуверенно ответил воин. — Глаза, видимо, сделаны из рубинов.

Джоак подошел к нему, следом — Элена. Юноша встал на цыпочки, чтобы заглянуть в темный ящик.

— Там что-то…

Эр'рил махнул рукой, чтобы он отошел.

— Мы не можем тратить на это время.

— Нет, — возразил Джоак, оглянувшись на Эр'рила через плечо. — От него исходит сила. Мой посох теплеет, когда я приближаюсь к ящику. Мы должны, по крайней мере, посмотреть, что внутри.

Какое-то мгновение Эр'рил колебался, затем кивнул.

— Только давай быстро. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из матросов обнаружил, что мы сбежали.

Они принялись тыкать посохом Джоака в стенку ящика, но он не поддавался — гвозди были забиты очень надежно.

— Давайте я помогу, — сказала Элена, шагнув вперед.

Прежде чем кто-то из них успел возразить, она направила на ящик щупальца огня ведьмы. Джоак и Эр'рил отскочили назад, чтобы не оказаться у него на пути. Впрочем, им не стоило беспокоиться. Огненные нити были словно продолжением мыслей Элены. Потоки энергии крепко держались за кончики ее пальцев, точно железо за магнит. Едва заметным движением она расплавила петли, и одна сторона ящика начала падать. Эр'рил и Джоак быстро ее подхватили и аккуратно положили на пол. Все трое молча разглядывали открывшуюся их глазам скульптуру.

— Похоже на большую черную птицу, — проговорил Джоак.

Статуя была искусно вырезана и оказалась выше Эр'рила. Только очень умелый мастер мог создать из огромного камня фигуру с таким количеством деталей. Каждое перо четко очерчено, острый клюв, казалось, готов разорвать добычу, глаза из прозрачных рубинов сверкают голодным блеском в свете фонаря. Когти вонзились в деревянное дно ящика, как будто крылатое существо только что спустилось с неба.

— Это не птица, — печально проговорил Эр'рил.

Элена не стала спорить. Несмотря на перья и крылья, чудовище определенно напоминало змею — слишком длинная шея, да и суставы ног согнуты не в ту сторону.

— Тогда что это?

Эр'рил с мрачным видом повернулся к Джоаку.

— Виверн.

Джоак сильнее сжал в руке посох и отступил на шаг назад.

— Как в моем сне.

— Ты о чем? — спросила Элена.

Эр'рил лишь тряхнул головой. Джоак и Эр'рил уставились друг на друга, между ними возникло ощутимое напряжение, словно оба что-то скрывали.

Наконец Джоак нарушил неловкое молчание:

— Но в моем сне ничего не было про статую. В том кошмаре чудовище летало.

Воин равнин, суровое лицо которого страшно побледнело, по-прежнему не сводил глаз с каменной скульптуры. Слова Джоака его нисколько не успокоили.

— Мне это не нравится.

Элене тоже все это не нравилось. Во время своего долгого путешествия сюда она видела немало оживших статуй.

— Ты говорил о силе, Джоак, — сказала она, не сумев скрыть беспокойства. — Может быть, это что-то вроде хрустальной статуи мальчика Динала. А вдруг он оживет?

Переступив через доски, лежащие на полу, Джоак подошел поближе к ящику и потянулся к статуе.

— Отойди! — сердито прошептал Эр'рил.

Джоак нахмурился, но руку убрал.

— Очень странный камень. Он такой гладкий, но ничего не отражает.

Эр'рил и Элена подошли поближе, но старались держаться на безопасном расстоянии.

— И что ты про все это думаешь? — спросил Джоак у Эр'рила.

Но ему ответила Элена:

— Мы должны его уничтожить. Немедленно.

— Почему? — спросил Джоак. — Мой сон оказался ложным. Морис и Флинт так сказали. Птица не оживет.

Он постучал по статуе посохом.

Элена и Эр'рил одновременно закричали:

— Нет!

Но ничего не произошло. Только в том месте, где дерево соприкоснулось с камнем, раздался глухой звук. Статуя нисколько не изменилась.

Эр'рил оттолкнул Джоака в сторону.

— Ты что, идиот, парень? Нельзя так обращаться с черной магией.

— Какая черная магия? Самый обычный камень.

— Нет, это эбеновый камень, — возразила Элена и показала на серебристые прожилки на черном фоне. Она узнала материал, из которого скульптор создал статую. — Он пьет кровь.

Флинт знал, что должен спешить. Первый помощник мастер Ваэль ушел за дрелью и вернется через пару минут. Если Флинт хочет остаться таким, каким был, он не может тратить время попусту.

До разговора с капитаном план его был таков: он собирался терпеть и выносить пытки, пока «Попрыгунчик» не войдет в Порт-Роул. Что такое сломанный нос и небольшая потеря крови по сравнению с тем, что девочка сможет без приключений попасть в портовый город? Но, глядя, как Джарплин нежно гладит существо с торчащими во все стороны щупальцами, лежавшее у него на ладони, Флинт понял, что план придется изменить.

Здесь поселилось зло, и никакие хитрые разговоры не помогут им спокойно добраться до Порт-Роула. Если он станет рабом мерзкой твари, тайна Элены будет раскрыта.

Требовалась новая стратегия. И прежде всего, он должен уйти отсюда, сохранив свой череп целым.

Несмотря на то что руки Флинта были по-прежнему связаны за спиной, он ловкими пальцами вытащил из-за манжеты потрепанной куртки маленький, не больше осколка стали, нож, умело зашитый в ткань. В пиратской среде всегда считалось полезным иметь оружие там, где его никто не сможет найти. Покрепче ухватившись за рукоять, он прижал лезвие к потрепанной пеньковой веревке. Нож проскочил сквозь нее, и на мгновение у Флинта замерло сердце, потому что маленькое оружие чуть не выскользнуло из его пальцев. Старый моряк прикусил губу и призвал на помощь боль, чтобы получше сосредоточиться. Потеряв нож, он навсегда станет жертвой зла.

Взглянув на своего бывшего капитана, он попытался понять, заметил ли тот его действия. Джарплин всегда отличался острым зрением, и его редко удавалось обмануть. И, несмотря на то что в голове у капитана поселилось чудовище, Флинт не мог рассчитывать, что его инстинкты притупились.

Слизнув кровь с губ, Флинт заговорил, рассчитывая отвлечь Джарплина, пока он сам будет возиться с веревками.

— Итак, когда же ты стал рабом этого существа, Джарплин? Давно ли он твой господин?

Как Флинт и ожидал, капитан покраснел и нахмурил брови. Хотя в нем и поселилось чудовище, часть его личности сохранилась. Джарплин командовал собственным флотом целых двенадцать зим, и слова о том, что он больше не контролирует свою жизнь, были жестоким оскорблением. На какое-то мгновение в его глазах вспыхнула ярость, а потом он злобно взревел:

— Я всегда был и останусь капитаном моего корабля! И я не раб этого существа; оно всего лишь инструмент. — Свободной рукой он показал на свой затылок. — Оно позволило мне наконец увидеть жизнь такой, какая она есть: состязанием, определяющим, кто сильнее. В нем всегда только один победитель, и я намерен оставаться на правильной стороне.

— И как же ты получил такой чудесный «инструмент»?

— Это был дар.

— Не сомневаюсь. И ты охотно его принял, — сказал Флинт, добавив сарказма в свой голос. Он заметил, что Джарплин поморщился, и, чувствуя, как на лбу собираются капельки пота, постарался, чтобы его следующие слова прозвучали еще более резко и обидно. — Так кто же это с тобой сделал? Наверное, мастер Ваэль? Он ведь дергает тебя за веревочки, словно ты превратился в безмозглую куклу?

Джарплин пришел в такую ярость, что его затрясло, и он чуть не уронил чудовище со щупальцами.

— Ты ничего не знаешь! Тебе не дано понять…

— Я знаю, что капитан, которого я когда-то уважал, теперь кланяется и пресмыкается перед своим гнусным первым помощником, который к тому же еще и вонючий иностранец.

Джарплин всегда исключительно предвзято относился к тем, кто родился не в Аласее. Теперь он пришел в такую ярость, что его лицо потемнело. И кажется, на нем появился намек на смущение.

Флинт продолжал отчаянно сражаться с веревками. Его время истекало.

Капитан несколько раз моргнул и с сомнением прикоснулся к своему затылку.

— Чтобы я…

Неожиданно он сложился пополам от боли, и с его губ слетел короткий, приглушенный крик.

Флинт чуть не забыл про веревки. Однажды во время свирепого шторма Джарплину в ногу угодил гарпун, и тем не менее он продолжал управлять кораблем, пока буря не стихла, расхаживая по палубе с длинным китобойным клинком в бедре. Тогда он ни единым звуком не выдал своей боли. Но сейчас… Флинт даже представить не мог, как сильно страдал Джарплин, судя по тому, что не сумел сдержать крик.

— Капитан! — с беспокойством проговорил Флинт, оставив свои попытки разозлить Джарплина, когда у того подогнулись колени и он упал на край койки.

Джарплин опустил голову, тяжело дыша и дрожа всем телом. Флинт заметил, что за все время он ни разу не выпустил из рук существо со щупальцами. Даже сейчас он прижимал его к груди, точно маленького ребенка. Это было плохо.

Флинт продолжал пилить веревки ножом, когда Джарплин наконец поднял голову. С прикушенной от боли губы стекала кровь.

— Ты… ты скоро узнаешь, — слабым голосом проговорил он. — Это чудесный дар.

Глаза Флинта широко раскрылись, но не от абсурдности его слов, а от того, что он увидел во взгляде Джарплина. Ему довелось пережить множество испытаний вместе с капитаном, и он хорошо его знал. Но сейчас Джарплин не только верил в собственные слова, он торжествовал.

Добрая Матушка, какое чудовище или черная магия могли вызвать такое поклонение после столь мучительной боли? Флинт твердо решил сделать все, чтобы для него самого это навсегда осталось тайной. Он чуть не вскрикнул, когда его нож наконец окончательно разрезал веревки, которыми он был связан. Флинт крепко сжал пальцами концы веревки и нож, он не мог допустить, чтобы они упали на пол и все раскрылось. Пока не мог. Нужно было подождать подходящего момента.

Неожиданно скрипнула дверь, и оба вздрогнули. Худой первый помощник вернулся. В руке он держал длинную дрель, которую использовали, чтобы сверлить черепа китов, — обычный инструмент на борту рыболовецкого судна. Ее наконечник выглядел так, будто им часто пользовались, рукоять блестела в свете фонаря.

Джарплин улыбнулся Флинту почти ласково.

— Ты скоро все поймешь.

Флинт закрыл глаза. Его время истекло.

Элена сжала алый кулак. Ей казалось, что она чувствует, как эбеновая статуя испускает волны злобы.

— И как мы ее уничтожим? — спросил Джоак. — Выглядит она так, что потребуется несколько сильных мужчин с кувалдами, чтобы ее разбить.

Элена нахмурилась.

— Сомневаюсь, чтобы вся сила огня ведьмы смогла оставить на ее поверхности хоть маленькую царапинку.

— Что же нам делать? — спросил Джоак. — Может, все-таки оставить ее здесь?

Эр'рил, который продолжал молча разглядывать статую виверна, покачал головой.

— Мы не можем оставить эту штуку у себя за спиной. Никто не знает, какими опасностями она нам угрожает.

Опустив фонарь, Элена посмотрела на Эр'рила.

— Если Трай'сил по-прежнему лежит в одном из моих дорожных сундуков…

Эр'рил кивнул, и на его лице появилось задумчивое выражение.

— А это еще что такое? — спросил Джоак, тронув Элену за локоть.

— Священный молот д'варфов, он выкован в огне молний.

Наконец Эр'рил выпрямился и заговорил:

— Я знаю, что Касса Дар с благоговением относится к этому талисману с вырезанными на нем рунами, но мы не знаем наверняка, сможет ли Молот Грома причинить статуе вред.

— Он смог разбить броню из эбенового камня на темном страже, — возразила Элена, напомнив ему о сражении в замке Дракк.

— Но там была всего лишь оболочка из эбенового камня. А эта статуя, похоже, вырезана из огромного цельного куска.

— И все же, разве у нас есть выбор? Моя магия здесь бессильна, и я боюсь даже подумать о том, чтобы Джоак нанес по статуе удар черной магией.

Эр'рил молча глянул на юношу. По глазам воина было видно, что он с ней согласен.

— Вы видели, куда они отнесли наши вещи?

— После того как они врезали тебе дубинкой по голове, — сказал Джоак у него за спиной, — я успел заметить, что они побросали наши вещи в главный трюм.

— Значит, нам нужно до него добраться. И никому не попасться на глаза.

Элена подняла бледную левую руку.

— Если я смогу восстановить свою призрачную магию, пробраться туда будет совсем просто.

— Но для этого тебе нужно сначала попасть в царство духов, — сказал Эр'рил. — А я не хочу, чтобы ты снова оказалась так близка к смерти.

Она кивнула. По правде говоря, у нее тоже не было никакого желания туда возвращаться.

Пока они разговаривали, Джоак подошел к ящику и заглянул в щель между ним и стеной.

— Послушайте, крысы, которая нас сюда привела, в ящике не оказалось, значит, она куда-то убежала.

— Отличная мысль, Джоак. От этой твари несло рыбой, как будто у нее нора рядом с главным трюмом. Возможно, стоит поискать, куда она сбежала.

Эр'рил махнул Джоаку, чтобы тот отошел с дороги, а затем заполз в узкое пространство между стеной и ящиком. Прислонившись спиной к стене, он принялся толкать ящик. Мышцы его ног так сильно напряглись, что проступили рельефом сквозь шерстяные штаны.

Джоак собрался ему помочь, но Эр'рил поднял руку.

— Я не хочу, чтобы ты подходил к этой проклятой штуке, — сказал он, сжав от усилия зубы.

Его лицо стало малиновым, он напрягся еще сильнее. Наконец он громко выдохнул, вложив в толчок всю свою силу, и ящик с глухим треском заскользил по деревянному полу.

Тяжело дыша, Эр'рил выбрался из узкого пространства и встал на дрожащие от усилий ноги. Ему даже пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.

— Дай сюда фонарь, — велел он Элене.

Она подошла к нему и поднесла фонарь к темному пятну за ящиком. У основания стены они сумели разглядеть прогрызенную дыру размером со спелую тыкву. Элена протиснулась мимо Эр'рила и присела, чтобы получше ее рассмотреть. В нос ей ударила отвратительная вонь. Она заморгала и поморщилась. Пахло отбросами и морской солью.

— Видишь что-нибудь? — спросил Эр'рил.

— Нет, — ответила она, — но зато чувствую запах.

Стараясь не дышать, она забралась в узкое пространство, опустилась на колени, держа фонарь около лица, и заглянула в дыру с неровными краями.

Сразу за ней она разглядела бочки, и больше ничего. Однако, несмотря на отвратительный запах, она чувствовала, что соседнее помещение значительно больше того, в котором они находились. Где-то в дальнем его конце с тихим стуком падали капли, глухим эхом отражаясь от стен, точно дождевая вода в пещере.

— Кажется, ты был прав. Там большое помещение, и, судя по всему, в нем хранят рыбу.

— Дай-ка я посмотрю. — Они с Эр'рилом поменялись местами, и воин заглянул внутрь. — Рассол и рыба. Если даже это не главный трюм, он должен находиться где-то поблизости.

— Тогда отойди в сторонку, — предупредила его Элена и выпустила нити огня из вытянутых вперед пальцев.

Эр'рил поспешно отскочил, когда она принялась расплавлять гвозди и винты, которые удерживали эту часть деревянной стены. Доски с грохотом начали падать на ряды бочек в соседнем помещении. Джоак и Эр'рил поспешно бросились внутрь, чтобы их подхватить, прежде чем шум услышит команда.

— Добрая Матушка, какая вонь! — задыхаясь, проговорил Джоак.

— Всего лишь соленая рыба, — объяснил Эр'рил, но Элена заметила, что он тоже едва заметно поморщился. Казалось, что жуткий запах начал мгновенно впитываться в кожу. — Если дышать ртом, будет не так противно.

С помощью Джоака Эр'рил наклонил и откатил в сторону бочку с маслом, чтобы она не мешала, расчистив дорогу в соседнее помещение. Они поспешно вошли внутрь, стараясь держаться в тени у стены. Эр'рил велел Элене прикрутить фитиль в фонаре, и свет превратился в тусклое мерцание. Им совсем не хотелось быть обнаруженными.

Они осторожно пробирались вперед, к тому месту, где в полу была большая дыра. Заглянув через край, они увидели кучу рыбы, засыпанной толстым слоем соли. От вони у них тут же начали слезиться глаза.

Эр'рил жестом показал Элене, чтобы она посветила вверх.

— Если это трюм для рыбы, главный трюм должен находиться прямо над нами.

— А наши вещи? — спросил Джоак. — Они должны быть где-то здесь.

Эр'рил кивнул.

— Поищите их, а я постараюсь найти люк для команды, который ведет наверх.

Элене совсем не нравилось, что им придется разделиться. Главный трюм занимал всю центральную часть корабля и делился на маленькие каморки и боковые каюты. Они наверняка потеряют друг друга из виду, исследуя их, а это пугало ее даже больше, чем стая рейверов. Но она не стала жаловаться, чувствуя, что у них в запасе осталось совсем мало времени.

Когда Эр'рил исчез в тенях у стены, Джоак взял сестру за руку.

— Давай поищем вон у той кучи сухих ящиков, — прошептал он и повел ее вдоль стены трюма.

Перед собой Элена видела часть палубы, где были сложены штабели мешков с мукой и зерном. Подойдя к ним, Джоак начал пробираться между бочонками и джутовыми мешками. Элена шла следом, держа перед собой фонарь, точно щит.

Они осмотрели короткие ряды — здесь запах ржи и перца почти перебивал вонь рыбы, — но своих вещей не нашли.

— Нужно идти дальше, — сказал Джоак, осмотревшись.

Элена кивнула, и в этот момент один из мешков около ее локтя слегка сдвинулся. Шорох джута прозвучал, словно пронзительный вопль, так напряженно она прислушивалась к тишине. Девушка быстро отскочила назад, чуть не выронив фонарь.

— Что?.. — спросил мгновенно оказавшийся возле нее Джоак.

Элена уже махала фонарем в сторону сдвинувшегося мешка, используя его и как оружие, и чтобы осветить скрытую опасность. За мешком, ближе к середине кучи продуктов, лежало маленькое существо, покрытое рыжим мехом.

В первый момент Элена подумала, что это спина огромной крысы, но неожиданно диковинное существо испуганно всхлипнуло. Подняв фонарь повыше, она поняла, что ошиблась. Это была не крыса, а чей-то затылок — кто-то прятался среди мешков с мукой.

На свет появилось грязное, залитое слезами лицо маленького мальчика, на котором был написан ужас.

— Не трогайте меня, — жалобно пролепетал он.

— Ты кто такой? — немного резко спросил Джоак, который и сам страшно испугался.

Элена положила руку ему на запястье.

— Это всего лишь мальчик.

Пареньку было не больше десяти или одиннадцати лет. Элена убрала фонарь от его лица и осторожно подошла поближе, Но он отшатнулся от нее.

— Мы не причиним тебе вреда, — прошептала она ласково. — Что ты здесь делаешь?

Казалось, мальчик вот-вот заплачет.

— Прячусь, — наконец проговорил он и всхлипнул.

— Все хорошо, — сказала Элена, пытаясь его успокоить. — Теперь ты с друзьями. Почему ты прячешься здесь, в темноте?

— Это единственное безопасное место. Вонь мешает чудовищам найти меня по запаху.

Элена испуганно посмотрела на Джоака. Слова про чудовищ ей совсем не понравились. Джоак махнул рукой, чтобы она продолжила расспросы, и девушка подошла к мальчику поближе.

— Чудовища?

Кивнув, паренек задрожал и обхватил себя руками.

— Я прячусь здесь с тех самых пор, как мастер Ваэль заколдовал корабль. Он и существа, которые были с ним. Они заставили… Они… — Мальчик неожиданно заплакал и закрыл лицо руками. — Я убежал и спрятался здесь. Они меня не нашли.

Элена поставила фонарь на пол и, протянув руку к щеке ребенка, коснулась ее. Она оказалась ледяной.

— Мы не дадим тебя в обиду, — прошептала девушка и помахала Джоаку, чтобы он убрал с дороги мешки. — Тебя как зовут? — продолжала она, пока Джоак освобождал проход.

— Ток, — ответил мальчик, вытирая глаза. — Я был корабельным юнгой.

Джоак и Элена помогли пареньку выбраться из его укрытия. Одежда Тока порвалась и испачкалась, а когда он встал, руки и ноги задергались, пальцы принялись нервно теребить рубашку.

Элена опустилась на колени, чтобы ее глаза оказались на одном уровне с его глазами, и взяла дрожащие руки паренька в свои.

— Давно ты здесь прячешься?

— Почти полную луну. Когда никого нет, я питаюсь корабельными припасами. Я надеялся, что мы войдем в какой-нибудь порт и я смогу убежать.

Теперь, когда он немного успокоился, Элена наконец смогла задать ему более важный вопрос:

— Что здесь произошло?

Глаза мальчика округлились. Очевидно, он боялся даже говорить о случившемся. Но девушка погладила его руки, ласково сжала ладони, и в конце концов он ответил:

— На дальней стороне Архипелага капитан Джарплин заметил остров, который мы никогда не видели раньше. Он приказал повернуть корабль, чтобы его исследовать.

Элена со значением посмотрела на брата. Остров А'лоа Глен.

— Но когда мы к нему приблизились, — продолжал Ток, и его голос перешел в шепот, — начался ужасный шторм. Небосвод прорезали молнии, которые будто охотились за нами. Мы не сомневались, что нам конец. А потом из темноты возник корабль — вы таких никогда не видели. Голубые и зеленые вспышки освещали паруса, словно ими управлял сам ураган. Бежать было некуда. А потом на нас напали чудовища. С костяными крыльями и такой бледной кожей, что просвечивали внутренности.

Он поднял на Элену глаза, точно хотел проверить, верит ли она ему.

— Скал'тумы, — прошептала Элена Джоаку.

— Там еще был какой-то чужак с ужасной кожей и острыми, как у акулы, зубами, — продолжал Ток. — Его звали Ваэль. А после того, что они сделали с капитаном и остальной командой, Джарплин назначил его первым помощником.

— А что он сделал?

Ток покачал головой и прикусил нижнюю губу.

— Это было так страшно.

Паренек отнял у Элены свою руку и прикрыл глаза, как будто пытался спрятаться от картин, встававших перед его глазами.

— Они выгнали всех на палубу. Потом заставили каждого Положить голову на деревянную колоду и китовой дрелью просверлили дырки в затылках. Крики… они звучали весь день и всю ночь. Кто-то из матросов попытался спрыгнуть за борт, но крылатые чудовища хватали их и возвращали назад. — Ток вдруг убрал от лица руки. — Я видел, как они съели мастера Фассона. Разорвали на две половины и пожирали, а он ужасно кричал.

Элена обняла мальчика и прижала к себе. Он дрожал и никак не мог успокоиться. Может быть, ей не следовало так быстро задавать ему свои вопросы?

Сделав несколько нервных вдохов, он отодвинулся от нее.

— Но это было не самое страшное. После того как они просверлили дырки в головах матросов, они засунули внутрь каких-то тварей, похожих на кальмаров, но я никогда не видел, чтобы такое вылавливали в море. Матросы стонали и катались по палубе почти целый день, а потом стали делать все, что им говорил мастер Ваэль. По его приказу они прикончили несколько человек, которые слишком долго приходили в себя после того, как у них в головах проделали дырки. Они порубили их топорами на куски и скормили крылатым чудовищам. — Ток посмотрел Элене в глаза. — И им было все равно. Они смеялись, когда убивали и распиливали своих друзей.

Элену затошнило от его рассказа. Добрая Матушка, как мог этот мальчик выжить в таком ужасе? Она сильнее прижала его к себе, и он снова заплакал.

— Я сумел только спрятаться, больше ничего, — жалобно проговорил мальчик, пряча лицо на ее груди. — Я видел, как они вас схватили, но все равно ничего не сделал. Я такой трус. Надо было предупредить вас. Сказать, чтобы вы прыгнули в море и утонули — все лучше, чем оказаться на борту этого проклятого корабля.

Элена, крепко обняв Тока, принялась качать его, как мать качала ее в детстве, когда ей снились кошмары. Но мальчик никак не мог успокоиться. То, что здесь произошло, было пострашнее ночного кошмара.

— Приведи Эр'рила, — одними губами сказала она Джоаку.

Он кивнул и осторожно зашагал прочь.

Когда ее брат ушел, Элена попыталась успокоить мальчика, ставшего свидетелем таких ужасов, которые могли бы сломить дух взрослого мужчины.

— Ты ведь не мог в одиночку остановить этот кошмар, — ласково прошептала она ему. — Тебя бы убили, и все. Но, оставшись в живых, ты смог предупредить нас о зле, которое поселилось на корабле.

Наконец он снова поднял лицо и шмыгнул носом.

— Но что вы можете сделать? Их так много.

Она приложила палец к его губам.

— Тише. Всегда есть самые разные возможности. — Неожиданно ей в голову пришла новая мысль. Если мальчик видел, как их захватили… — Ток, ты не знаешь, куда они отнесли наши вещи?

Он кивнул.

— Недалеко отсюда. Я могу показать.

Неожиданно он напрягся в ее руках, и тут Элена тоже услышала стук приближающихся шагов по деревянному настилу. Мальчик попытался вырваться и броситься бежать, но девушка успокоила его. Она узнала приглушенные голоса, сопровождавшие шаги.

— Не бойся, это мой брат возвращается с другом.

Эр'рил выступил из темноты в крошечную лужицу света, который отбрасывал фонарь, и окинул паренька оценивающим взглядом, словно жеребенка на базаре.

— Джоак рассказал мне его историю, — проворчал он.

— А еще он знает, где наши вещи, — добавила Элена.

— Хорошо, — сказал воин равнин, — может, он сумеет показать нам путь к ним.

Элена повернулась к Току, но он уже кивал.

— Я знаю много разных путей.

Эр'рил подошел к мальчику. Элена подумала, что он хочет его как-то успокоить и утешить, но Эр'рил наклонил голову Тока и быстро провел пальцами по его шее.

— Похоже, он не заражен.

Элена задохнулась от возмущения. После всего, что пришлось пережить ребенку, как Эр'рил мог быть таким грубым и бесчувственным? Но другая часть ее существа испугалась, ведь она ни на мгновение не подумала, что Ток может представлять для них опасность. Она даже отослала Джоака и осталась наедине с незнакомцем.

Те же мысли она увидела на сердитом лице Эр'рила, когда он на нее посмотрел. Даже Джоак выглядел смущенным и стоял, опустив глаза. Судя по всему, Эр'рил уже высказал ему все, что он о нем думает.

— Хватит терять время, — наконец проговорил Эр'рил.

Неожиданно по кораблю разнесся пронзительный вопль, эхом прокатившийся по похожему на пещеру трюму. Ток застонал у Элены в руках.

— Опять. Только не это!

Поверх головы мальчика девушка посмотрела на Эр'рила. По глазам воина равнин она поняла, что он тоже узнал голос. Флинт.

ГЛАВА 10

— Кто здесь? — прогремел голос из темной ниши у входа в гостиницу.

Стражника скрывал туман. У него за спиной из закрытых дверей гостиницы доносился оглушительный хохот, сопровождаемый боем барабана и треньканьем плохо настроенной лиры. Одинокий фонарь под притолокой освещал вывеску: «Гостиница „Волчье логово“».

— Мы хотим поговорить с Тайрусом, — ответил Джастон.

Мисилл стояла рядом с ним. Их отряд остался в доках под охраной Тол'чака и Крала. Сердце-камень ее сына привел их к кромке воды, продолжая своим ослепительным сиянием настойчиво звать дальше. Но чтобы исполнить его волю, надо было нанять корабль. После горячих споров они решили связаться с главой касты докеров и договориться, чтобы он нашел для них команду и небольшой корабль. Впрочем, звание «глава касты» было лишь видимостью респектабельности, скрывавшей личину кровавого вожака пиратов Порт-Роула. Ни одна торговая операция в порту не проходила без надлежащей «платы» этому разбойнику.

— Что за дело у вас к лорду Тайрусу в такой поздний час?

Мисилл фыркнула. В Порт-Роуле пираты заключали свои сделки только под покровом ночи, обычно в прокуренных тавернах вроде этой, за высокими кружками с элем.

— Это наше дело, — угрюмо заявила она.

— Прекрасно. Хотите — помалкивайте, но если вы побеспокоите Тайруса понапрасну, он вырежет ваши языки и отдаст вам за хлопоты. С ним шутки плохи.

— Благодарствуем за предупреждение, — сказала Мисилл и швырнула серебряную монету в темную нишу.

Монетка исчезла, но на каменную мостовую не упала. Серебро всегда привлекало пиратов.

Из-под навеса послышался громкий стук рукоятью меча по дереву. Ритм ударов, очевидно, был кодом, и в двери открылся маленький глазок.

— К Тайрусу посетители, — сказал стражник. — Чужаки… с серебром.

Крошечный глазок захлопнулся, и дверь распахнулась. На улицу вырвались смех и музыка, клубы табачного дыма и запах немытых тел.

— Входите, — сказал стражник.

В свете факелов они впервые сумели разглядеть его. Стражник оказался смуглым мужчиной, лицо которого по числу шрамов могло поспорить с лицом Джастона. Он похотливо ухмыльнулся Мисилл, когда та проходила мимо.

Воительница улыбнулась в ответ — но совсем не дружелюбно, а чтобы показать ему, что за красивыми чертами лица прячется сталь. Он сразу же отвернулся и поспешно закрыл за ними дверь.

Мисилл принялась разглядывать помещение, в котором они оказались. Оно было заставлено столами, грубо сколоченными, судя по всему, из досок, оставшихся от погибших кораблей. Кое-где еще читались названия: «Поющий лебедь», «Эсиметра», «Акулий плавник». Мисилл подозревала, что причиной их гибели были вовсе не шторма. Скорее всего, это были трофеи, и, без сомнения, за ними тянулся кровавый след.

Здесь собрались закаленные жизнью мужчины — и со всех концов Аласеи, и из других земель. Мисилл заметила среди посетителей темнокожих воинов Южных Пустошей, жителей степей с татуировками и кольцами в носу, великанов с густыми бровями, которые, как правило, предпочитали Осыпающиеся Курганы, даже парочку бледных, с худыми руками и ногами представителей племен янков, чей дом находится на далеких островах Келл. Казалось, что на берега Порт-Роула стекались отбросы со всех концов света.

Однако сколь бы ни различались между собой эти люди, их объединяли две общие черты: жесткий, расчетливый взгляд, даже когда их губы улыбались, и множество шрамов. Мисилл не заметила ни одного лица без следов от удара мечом или пламени факела. Некоторые шрамы выглядели совсем свежими.

Идя за Джастоном, Мисилл обнаружила, что за столами сидели не только мужчины. Это так поразило воительницу, что она даже споткнулась, и маленькая змейка на ее запястье зашипела, возмущаясь резким движением хозяйки.

В темном углу она заметила трех женщин в одинаковых одеяниях из черной кожи. На столе среди дымящихся чашек с каффи лежали три пары скрещенных мечей. Длинные светлые волосы были заплетены в одинаковые косы и закинуты за спину. Мисилл могла бы сойти за их сестру — и в определенном смысле была ею. Давным-давно она училась владеть мечом в замке Мрил, так же как и эти женщины. Наемницы дро — вот кем они были. Тогда Мисилл изменила свою внешность, чтобы ничем не отличаться от светловолосых, высоких женщин из северных лесов. И осталась в этом обличье навсегда. Оно ее вполне устраивало.

Но что делает здесь, среди пиратов, троица дро? Разумеется, воительниц всегда можно было нанять, но только ради благородного дела, достойного их священного учения, и они никогда не продавали свою силу и мастерство разбойникам.

Одна из женщин заметила Мисилл, и ее голубые глаза слегка расширились — еле видимая реакция, но для дро это означало громкий вопль.

Джастон остановился рядом с Мисилл и прикоснулся к ее локтю.

— Я выяснил, что Тайрус в задней комнате. Нам повезло. Он тотчас примет нас.

Мисилл кивнула. Она была так потрясена своим открытием, что даже не заметила, как ее друг куда-то уходил. Коротышка, с которым Джастон только что разговаривал, с важным видом стоял неподалеку. Он был в конусообразной шляпе писца. Притопнув от нетерпения, человечек помахал потрепанной книгой, торопя их. Мисилл заметила, что кончики пальцев писца перепачканы черными чернилами. Похоже, даже пиратам требовалось вести учет своей добычи.

Воительница решила пока что не думать о дро. Сейчас ей требовалось нанять корабль. Если Элене угрожает опасность, которую почувствовала Касса Дар и подтвердил камень Тол'чака, у них не было времени разбираться в том, почему в грязной гостинице Порт-Роула появились три воительницы дро.

— Поговорим с этим пиратом, а потом будем отсюда выбираться, — проворчала она.

Джастон последовал за коротышкой писцом, который провел их внутренним коридором; в конце была маленькая дверь. По дороге он то и дело пытался убрать под шляпу непокорные пряди каштановых волос.

— Войдите! — крикнули изнутри, когда он постучал в дверь.

Писец повернулся, нервно улыбнулся и открыл дверь.

— Лорд Тайрус сейчас вас примет.

Джастон вошел первым и едва заметно махнул рукой в сторону Мисилл — сигнал, принятый среди охотников болот, говорящий о том, что все спокойно, но не стоит забывать об осторожности.

Воительница спиной ощущала тяжесть своих мечей. Ее немного удивило, что стража не попросила их оставить оружие за дверью. Конечно, она бы все равно сумела пронести мимо них кинжал или даже парочку. И тем не менее отсутствие такой простой меры предосторожности заставляло ее нервничать гораздо больше, чем если бы у нее отобрали все оружие, которое у нее имелось. С каким же грозным противником им предстоит встретиться?

Мисилл вошла в комнату, и ее потрясло то, что она там увидела. Лорд Тайрус сидел за столом в полном одиночестве, перед ним стояла наполовину полная тарелка, а рядом у локтя лежала открытая книга. Никакой стражи. И тем не менее Мисилл не сомневалась, что он хорошо защищен. Воительница почувствовала опасность, исходившую от этого человека, словно жар от очага. И хотя Мисилл лишилась своего дара охотницы, она поняла, что его сила рождена не черной магией, а мастерством и многолетними тренировками. Он мог сам себя защитить и не боялся их с Джастоном.

Облизнув пересохшие губы, она обнаружила, что вождь пиратов оценивает каждое ее движение, пытаясь выявить сильные и слабые стороны. Тайрус улыбнулся ей и кивнул. Она кивнула в ответ — два воина признали друг друга.

Несмотря на то что лорд Тайрус был очень опасным человеком, Мисилл оказалась не готова к тому, насколько он красив. Он был моложе, чем она предполагала, не старше тридцати зим, с широкими плечами и еще более широкой улыбкой. Его густые песочного цвета волосы были смазаны маслом и зачесаны назад за уши, усы и маленькая бородка аккуратно подстрижены. Он мог быть прекрасным принцем какого-нибудь из многочисленных королевств Аласеи.

— Пожалуйста, входите и садитесь, — просто и вежливо проговорил он. — Я взял на себя смелость заказать кружку болотного пива для господина, а дро, полагаю, выпьет каффи. Вам нет никаких причин беспокоиться о своих спутниках, оставшихся в доках. Они находятся под моей защитой, пока мы с вами разговариваем.

Джастон взглянул на Мисилл. Этот человек много про них знал.

Откашлявшись, Мисилл поблагодарила Тайруса за гостеприимство, и они с Джастоном сели на предложенные стулья.

— Если вам уже столько про нас известно, вы должны знать, что мы хотим нанять корабль.

— Да, чтобы спасти девушку… — Он замолчал, предлагая им добавить какие-нибудь детали.

Когда ответа не последовало, он улыбнулся еще шире.

Глядя на вождя пиратов, Мисилл заметила еще одну характерную особенность. На его лице не было шрамов — и это обеспокоило ее больше всего. Как ему удалось подчинить себе банды жестких, безжалостных мужчин и не получить боевых шрамов? Неужто он настолько умелый воин?

Неожиданно Мисилл сообразила, что задала свой вопрос вслух.

— Где вы научились так хорошо драться?

Улыбка Тайруса слегка потускнела. Он явно не ожидал подобного вопроса. Впрочем, лорд тут же снова заулыбался.

— О, ты проницательна… И хотя ты давно покинула стены замка Мрил, твои навыки по-прежнему отточены. «Острое внимание к деталям часто оказывается важнее самого острого клинка».

Услышав его слова, Мисилл вздрогнула. Это была старинная поговорка, которую часто повторяла ее наставница во время уроков владения мечом.

Лорд Тайрус протянул руку к стакану с красным вином, и Мисилл не успела заметить, в какой момент в другой его руке появился длинный меч. Она отскочила назад, уронив по дороге стул, и выхватила оба свои меча. Но опоздала. Острие клинка уже касалось горла Джастона. Тот даже руки не поднял, чтобы защититься.

Вождь пиратов весело и громко рассмеялся и убрал меч.

— Я просто хотел оценить скорость твоей реакции. Извини, не смог удержаться, решил проверить твою подготовку дро.

Мисилл все еще трясло после неожиданной атаки. Этот человек двигался с изяществом и скоростью нападающей змеи. Она не стала убирать свои мечи, решив, что будет вести переговоры с оружием в руках. Больше он не застанет ее врасплох.

Тайрус взглянул на ее мечи. В его глазах искрился смех, но в них не было жесткого, расчетливого выражения, всего лишь обычное веселье. Мисилл заметила, что он тоже не стал убирать оружие, а молча положил его на стол. Судя по тому, как блестел меч, он был очень древним и выглядел так, будто сталь фальцевали при ковке по меньшей мере раз сто. Такое мастерство уже много веков назад было утеряно кузнецами. Короче говоря, меч был так же прекрасен, как и его хозяин.

В конце концов Тайрус убрал руку с рукояти меча, и Мисилл смогла ее рассмотреть — очень простой формы, без драгоценных украшений, золота или филиграни, лишь простая дуга в виде атакующего снежного барса.

У Мисилл отвисла челюсть. Добрая Матушка! Она вспомнила трех воительниц дро в зале и неожиданно все поняла. В следующее мгновение она упала на колени, скрестила перед собой мечи и опустила голову.

— Мисилл? — ничего не понимая, выдохнул Джастон.

— Ваша светлость, — проговорила она, не обращая на него внимания.

— Встань, женщина! — приказал Тайрус. — Я не позволю тебе кланяться и унижаться передо мной. Ты мне ничего не должна. Ты поклялась в верности моему отцу, а не мне.

Мисилл подняла голову и убрала мечи в ножны. Протянув руку за спину, она нашарила стул и поставила его на место.

Затем она села и посмотрела в лицо лорда и в его полные веселья глаза. Когда она в прошлый раз видела Тайруса, он был маленьким мальчиком. В ее памяти тут же всплыли старые воспоминания.

— Принц Тайламон Ройстон, — назвала она его истинное имя.

— Пожалуйста, здесь меня знают под именем Тайрус.

Мысли Мисилл метались, разбегаясь в тысячах самых разных направлений.

— Что… что случилось? Почему вы здесь?

— Северная стена разрушена, — ответил он. — Замок Мрил пал.

— Что?

Мисилл была бы, наверное, меньше потрясена, если бы он сказал ей, что солнце больше никогда не взойдет. Замок Мрил выходил на великую Северную стену, древнюю баррикаду из прочного гранита, построенную не руками людей, а выросшую из самой земли. Стена высотой в лигу и длиной в тысячу лиг отмечала северную границу Западных Пределов. Это непреодолимое препятствие отделяло черный лес, Темную Чащу, от зеленых долин Пределов. Если Северная стена пала…

— Когда?

Тайрус впервые за все время помрачнел.

— Почти декаду назад.

Мисилл побледнела.

— А Темная Чаща?

— Мои шпионы дро регулярно докладывают мне о положении вещей там. Гримы из Темной Чащи уже добрались до Камня Тора.

— Так быстро? Это же четверть великого леса.

Он просто посмотрел на нее, давая возможность осознать то, что сказал.

Мисилл думала о своем народе, си'лура. Западные Пределы были их домом, их зеленым приютом. Если мерзостные гримы из Чащи будут продолжать двигаться в лес, очень скоро си'лура придется покинуть свое безопасное убежище, и, скорее всего, они погибнут в Зубастых горах.

— К-как пал замок Мрил?

— На протяжении многих зим мы посылали в лес разведчиков, и они рассказывали про жутких существ, разгуливающих на высокогорьях около древних земель горного народа, возле Тор-Амона и Цитадели, и о странных огнях. А потом наступила зима, когда наши разведчики не вернулись.

— Д'варфы? — Мисилл невольно взглянула на Джастона, на лице которого застыло стоическое выражение.

Тайрус кивнул.

— Окопавшаяся на позициях армия д'варфов так долго вела себя тихо, что мы не знали, чего ждать. Но мой отец призвал всех воинов дро, напомнив им про клятву.

— Я ничего про это не слышала, — сказала Мисилл, и краска стыда залила ее лицо.

Тайрус не обратил внимания на ее слова. Его глаза, казалось, вглядываются в прошлое.

— Той зимой из недр гор появилось нечто, рожденное в черной сердцевине Тор-Амона. Гримы из Чащи стали сильнее, их питала и направляла черная магия. Армия дро моего отца не смогла справиться с таким могуществом, и он погиб, защищая последнюю башню. — Его глаза наполнились слезами и вспыхнули гневом.

— Мне очень жаль, — сказала Мисилл, но даже ей самой собственные слова показались пустыми. — Ваш отец был великим человеком.

Тайрус по-прежнему не обращал на нее внимания. Слова, казалось, вытекали из него, точно быстрый поток, бегущий по высохшему оврагу.

— В ночь накануне его смерти он отослал меня с последними дро. Он знал, что на следующий день погибнет, и не хотел, чтобы династия прервалась. Если существует шанс вернуть наши земли и восстановить Северную стену, хотя бы один представитель Крови должен выжить.

Мисилл понимала, зачем потребовалось принять такие меры предосторожности. Северная стена не была обычным куском холодного гранита. Воительница сама когда-то возложила на нее обе руки и поклялась в верности Снежному Барсу, отцу Тайруса, королю замка Мрил. Камень стены становился все теплее по мере того, как она произносила торжественные слова, и вскоре едва не обжег ей руки. Гранитное сердце находилось не в камне, а принадлежало человеку, которому она принесла клятву, — королю Мрила. Они были связаны навечно. Кровь и Камень.

Воительница посмотрела на Тайруса. Перед ней была новая Кровь Стены.

— И я бежал, — продолжал он с горечью, — оставив отца умирать под корнями гримов. Бежал изо всех сил — сюда. Когда идти было некуда, мой гнев вырвался на свободу, и он не знал границ. Я выпустил свою бушующую кровь на эти улицы и в холодное море. Не все, что я делал тогда, было благородным или даже просто хорошим. Противостоять мне не мог никто. — Он жестко рассмеялся, и в его смехе не было ничего, даже отдаленно похожего на прежнее веселье. — Через два года бесчинств моя кровь наконец успокоилась, и я обнаружил, что стал вождем пиратов.

Он замолчал, взял древний меч, принадлежавший его семье, и убрал в ножны. Тишина в комнате была такой осязаемой, словно стала четвертым собеседником.

— Мне следовало быть там, — сказала Мисилл наконец.

— Нет, — спокойно проговорил он, и в его глазах больше не было ни гнева, ни веселья, они стали усталыми и опустошенными. — Несмотря на свою внешность, ты не дро.

Его слова ранили Мисилл, но она его не винила. Однако хотя воительница и не слышала призыва Северной стены, она все равно чувствовала, что нарушила свою клятву.

— А почему вы оказались здесь?

— Так велел отец. Поскольку он был Кровью Стены, с ним говорила земля, и она приказала ему отослать меня сюда, где я и прозябаю среди этих бессердечных людей.

— Но почему?

— Чтобы дождаться здесь ту, что отдаст свою кровь ради спасения Западных Пределов.

Мисилл решила, что он говорит об Элене и ее магии крови. Пророчества, окружавшие девушку, казалось, разрастались с каждым новым днем, приходя из разных земель Аласеи.

Но Тайрус разрушил предположение Мисилл.

— Я пришел сюда, чтобы дождаться ту, что была и не была дро, ту, что может менять лица так же легко, как природа меняет времена года.

Сердце Мисилл похолодело.

— Я пришел сюда, чтобы дождаться тебя.

— Н-но это невозможно, — заикаясь, с трудом выдавила из себя воительница.

— Ты си'лура, — просто проговорил он, не обращая внимания на ее возражение.

Джастон, сидевший рядом с Мисилл, вздрогнул от неожиданности.

— Вы сошли с ума, — сказал он. — Я знаю ее с тех пор, как она…

Мисилл положила руку на его локоть и покачала головой, заставив замолчать и подтверждая слова Тайруса. Когда Джастон наконец осознал значение того, что он услышал, она не увидела на его лице ожидаемого ужаса. Только боль от ее предательства.

— Мне очень жаль, Джастон…

Он сбросил ее руку.

Мисилл снова повернулась к Тайрусу.

— Чего вы хотите от меня?

— Чтобы ты отправилась вместе со мной в замок Мрил.

Шорох плащей объявил, что они больше не одни. Джастон повернулся, но Мисилл даже не пошевелилась. Она знала, что дро сознательно шуршали плащами, чтобы объявить о своем присутствии. Они умели передвигаться бесшумно, точно призраки. Три женщины-воительницы, вероятно, стояли у них за спиной во время всего разговора.

— Да, я дала когда-то клятву верности, но я не могу бросить Элену, — сдержанно проговорила Мисилл.

Тайрус снова весело улыбнулся.

— Боюсь, у тебя нет выбора. Иначе ведьма, которую ты охраняешь, умрет. — Он встал, и Мисилл увидела в его взгляде твердость гранита. — Так сказала Стена.

Тол'чак ужасно волновался за мать. Она ушла недавно, и, хотя он понимал, что, когда имеешь дело с пиратами, спешить не стоит, его сердце рвалось к ней. Он потерял ее, когда был совсем ребенком, потом нашел, но она умерла у него на глазах. Теперь же, когда мать снова вернулась, Тол'чака охватывал страх, если она покидала его даже на очень короткое время или по исключительно важному делу.

К нему подошел Фардейл, охранявший их лагерь в доках. В темноте, затянутой туманом, его глаза сияли янтарным светом. Волк послал огру неясный образ: детеныш волка уютно устроился в животе матери. Все спокойно, доложил волк, но картинка, изображавшая мать и дитя, заставила сердце Тол'чака болеть еще сильнее.

Выпрямившись на своих когтистых ногах, Тол'чак последовал за Фардейлом, который продолжил обход лагеря. Огру надо было двигаться, чтобы отвлечься от мучительных мыслей, и он обрадовался, когда из темноты к ним вышел Могвид.

Невысокий оборотень кивком поприветствовал Фардейла. Волк отправился дальше, а Тол'чак задержался. Огр понял, что Могвид хочет поговорить.

— Уверен, что с Мисилл все в порядке, — сказал оборотень.

— Я знаю, — ответил Тол'чак. — Она ловко обращается со своими мечами, и ей нечего бояться пиратов.

Могвид посмотрел на окутанный туманом переулок, ведущий в доки.

— Но ты все равно беспокоишься.

Тол'чак промолчал. Временами ему было не по себе рядом с оборотнем, но иногда тот поражал его способностью к сопереживанию.

— Не стоит за нее бояться, Тол'чак. Мисилл мастерски владеет мечами, но кроме того, она — умелый оборотень. Получив назад свою способность менять обличье, она выскользнет из любой самой сложной передряги… даже улетит, если понадобится.

Тол'чак положил руку на плечо Могвида. Он услышал тоску в словах оборотня. В один короткий миг он понял, что Могвид ощущает себя в ловушке, утратив способность менять обличье. Тол'чаку хотелось обнадежить его.

— Если моя мать смогла…

— Это не одно и то же, — мрачно перебил его Могвид. — Чтобы исцелить меня — я хотел сказать, нас с Фардейлом, — нужно больше, чем змея с магическим даром.

— Мы найдем способ.

Могвид посмотрел на Тол'чака мокрыми от слез глазами.

— Мне очень хочется верить тебе, но наше время заканчивается.

Неожиданно к ним подбежал Фардейл. Образы, которые он посылал, быстро сменяли друг друга и были размытыми, но их значение не вызывало сомнений — к ним приближалась большая группа людей.

Тол'чак последовал за волком туда, где темная улица ныряла в черное сердце порта. Около него тут же возник Крал, сжимая в руке топор. Мерик, Мама Фреда и остальные собрались около лошадей и фургона. Могвид поспешил к ним.

Из тумана появилась большая, окутанная тенями группа людей. Когда они подошли поближе и призрачные силуэты обрели форму и плоть, Тол'чак узнал мать, которая шла впереди. Рядом с ней шагал житель болот, а с другой стороны — высокий незнакомец. Мисилл приветственно подняла раскрытую ладонь, показывая тем самым, что все в порядке. Однако Тол'чак заметил, что Крал продолжал сжимать рукоятку топора.

Мисилл не улыбалась: она принесла дурные вести. У нее за спиной Тол'чак разглядел три темные тени женщин с такими же золотыми волосами и скрещенными на спине мечами, как у его матери. Они вполне могли быть ее сестрами.

И тут Тол'чак обратил внимание, что мужчина, стоящий рядом с его матерью, удивительно схож с ней и с этими женщинами. Незнакомец мог быть родственником Мисилл — может быть, ее младшим братом. Даже его одежда была такой же — кожа и сталь. Но вместо двух мечей, скрещенных на спине, у него на боку висел длинный меч.

— У нас есть корабль, — просто сказала Мисилл, отвлекая их внимание от незнакомцев, но особой радости в ее голосе не было.

— А кто эти люди? — спросил Крал.

— Команда и воины, которые поклялись благополучно доставить вас к Элене, — ответила она, и в ее голосе появилось напряжение.

Тол'чак услышал скрытое значение ее слов.

— Что значит «доставить вас»? — спросил он.

— Я не поплыву с вами, — стараясь не встречаться с ним глазами, ответила она. — Меня призвали на другую дорогу.

Потрясение молнией пронеслось по всему отряду.

— Что? — Тол'чак не смог скрыть боли, прозвучавшей в его голосе.

Незнакомец выступил вперед.

— Мы подобрали вам небольшой шлюп, который много раз ходил по проливам Архипелага, и команду из четверых человек.

Он указал на четверых темнокожих мужчин, стоявших у него за спиной. В волосах у них были перья, а глаза — цвета пронзительно-черного агата. Их брови украшали шрамы, но это были не боевые трофеи, а следы какого-то ритуала. Пересекающиеся бледные линии создавали разный рисунок на лбу каждого из них. «Они помечены рунами», — понял Тол'чак.

— Эта команда будет верно служить вам в предстоящем путешествии, — продолжал незнакомец. — Зу'улы — опытные воины и моряки, они хорошо знакомы с проливами Архипелага.

— А ты сам кто такой? — проревел Крал.

Мисилл выступила вперед.

— Это Лорд Тайрус.

— Главарь головорезов этого города? — презрительно усмехнулся Крал.

— А также принц замка Мрил, — многозначительно добавила Мисилл.

Ее слова заставили горца немного успокоиться.

— Мрил? Тот, что находится ниже Темной Чащи?

— Да, — ответила она, по-прежнему стараясь не встречаться взглядом с Тол'чаком. — Ты должен знать этот замок. Когда-то твой народ, бежавший от армий д'варфов, нашел в нем приют.

Наконец Крал успокоился и повесил свой топор на пояс.

— Да, тогда наши кланы рассеялись. Мы никогда не сможем заплатить наш долг крови этому замку.

Тайрус выступил вперед.

— «Никогда» — это слишком окончательно, горец.

В ответ на слова принца Крал вопросительно приподнял бровь, но объяснения не последовало. Тайрус отвернулся и принялся разглядывать остальных членов отряда, а Мисилл и Джастон начали готовиться к отплытию. Тол'чак же лишь молча смотрел на мать. Она уходит? Огр еще не до конца осознал новый поворот событий — и боялся того, что произойдет, когда это случится. Вздохнув, он занялся погрузкой фургона и лошадьми.

Когда все было готово, Тайрус повел их через доки к длинному пирсу, у конца которого стоял двухмачтовый шлюп. На белом борту красной краской было выведено название — «Бледный жеребец». Совсем небольшой корабль, но на нем поместится их отряд и лошади.

Благодаря тому, что у них было много помощников, корабль быстро загрузили. Отплытие приурочили к утреннему приливу. Птицы уже начали просыпаться в своих гнездах под досками пирса, приветствуя приближение восхода песнями и громкими криками.

Затем все собрались на пирсе. Мисилл стояла спиной к Тол'чаку и разговаривала с Джастоном. Огр осторожно подошел поближе.

— …мне следовало открыть тебе правду, — говорила Мисилл. — Прости.

— Не надо извиняться. Когда мы были вместе, какая-то часть тебя всегда была скрыта от меня. Я уже тогда все понимал, и, наверное, потому мы никогда не могли полностью быть вместе. Я знал, что ты ко мне хорошо относишься, я к тебе тоже, но между нами не было настоящей душевной близости, той, что сохраняет истинную любовь до седых волос.

В глазах Мисилл стояли слезы.

— А Касса Дар?

Джастон улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

— Кое-что начинаешь понимать только по прошествии времени. Она тоже ранена, как и ты.

В ответ Мисилл поцеловала его.

— Что-то подсказывает мне, что ты найдешь способ ее исцелить.

Он помрачнел и опустил голову.

— Мне нужно позаботиться об оружии и лошадях.

Мисилл кивнула и, когда он отвернулся, в последний раз прикоснулась к его руке. Несколько мгновений она смотрела ему вслед, затем резко обернулась и обнаружила стоявшего у нее за спиной Тол'чака. Наконец она заставила себя посмотреть сыну в глаза. На ее лице застыла маска боли.

Прежде чем они успели что-то сказать друг другу, к ним подошел лорд Тайрус.

— Что-то здесь не так, — заявил он.

— Что? — сердито спросила Мисилл, выплеснув на него свою боль и раздражение.

Глаза принца едва заметно расширились, но, видимо, он понял ее состояние и заговорил немного мягче.

— Здесь есть и другие оборотни. — Он кивнул на Могвида и Фардейла. — Их выдают глаза. — Он принялся вглядываться в лицо Тол'чака. — И я не уверен насчет этого великана.

— Он мой сын. Огр-полукровка, — мрачно сообщила ему Мисилл, немного успокоившись. — А при чем здесь эти двое?

— Они должны отправиться вместе с нами, — твердо сказал принц.

— Почему?

Судя по всему, волк понял, о чем идет разговор, и они с Могвидом подошли поближе.

Тайрус заметил это и пояснил:

— В пророчестве моего отца говорится о других оборотнях, которые должны прийти в замок Мрил. Я думал, мы встретим их по пути домой, в Западных Пределах, а не обнаружим здесь, вместе с тобой.

— Кого?

— Во-первых, пара оборотней… полагаю, вы близнецы?

Удивление, появившееся в глазах Могвида, подтвердило его правоту.

— Как вы?..

Тайрус повернулся к ним.

— Близнецы, скованные проклятием.

Могвид подошел к Тол'чаку. Он впервые слышал, чтобы их с Фардейлом упоминали в предсказаниях. От этой мысли ему стало невыносимо страшно. Даже из горла Фардейла вырвалось глухое рычание.

— А в-ваше пророчество говорит об исцелении? — прошептал Могвид, в голосе его слышалась робкая надежда.

— «Придут двое скованных, один уйдет целым».

Братья переглянулись. Надежда и рок слились воедино в этих словах. Получалось, что, после того как проклятие будет снято, в живых останется только один из близнецов. Братья безмолвно обменялись образами. И Тол'чак понял: один лучше, чем ничего.

К этому моменту вокруг них собрался весь отряд.

Могвид прикоснулся к плечу брата. Фардейл повернулся и сел на задние лапы; вопрос был решен.

— Мы пойдем с вами, — сказал Могвид.

Их решение расстроило Мисилл.

— Не можем же мы все отправиться с вами, Тайрус. Кто-то должен защищать Элену.

Тайрус с сомнением приподнял брови.

— Тощий человек и большая собака? Если судьба девушки зависит от этой парочки, значит, она обречена. — Он отвернулся. — Кроме того, они только что приняли решение.

Мисилл покраснела от огорчения.

Тол'чак отнесся к этой новости гораздо спокойнее, тем более что незнакомец чего-то недоговаривал.

— Высказали: «Во-первых, пара оборотней». Тогда кто «во-вторых»?

— Еще один оборотень, — ответил Тайрус, не оборачиваясь.

Сердце Тол'чака наполнилось радостью, он решил, что принц имел в виду его. Даже Мисилл посмотрела на сына, и в ее глазах загорелась надежда. Он задрожал под ее взглядом, поняв, что не может отправиться с ней. Даже сейчас сердце-камень звал его в Архипелаг. Все тело Тол'чака наполняла такая пронзительная боль, что он не мог противиться зову камня — даже ради того, чтобы остаться с матерью.

Впрочем, ему не пришлось делать выбор. Тайрус повернулся, выхватил свой меч и наставил его острие на грудь Крала.

— Ты, горец, — тот оборотень, что пойдет с нами.

Все глаза обратились на Крала, который пытался скрыть свое изумление. И хотя его опалил огонь Черного Властелина, он оставался единым со Скалой, и потому на его лице застыла каменная маска.

— Ты слишком много выпил, пират, — сказал он, наградив Тайруса мрачным взглядом. — Я не больше оборотень, чем ты.

— Горец говорит правду, — вмешалась Мисилл. — В нем нет крови си'луры. Мой сын…

— Нет, — перебил ее Тайрус, и огонь, вспыхнувший в его глазах, заставил ее замолчать. — Кровь далеко не всегда показывает свой истинный цвет. Я пират и принц. Ты дро и одновременно не дро. — Он махнул рукой в сторону Фардейла и Могвида. — Они оборотни, но с другой стороны — нет. В жизни мало кто бывает тем, кем кажется. Мы все носим маски.

— Только не я, — возразил Крал.

— Правда? — спросил Тайрус, и на его лице появилась снисходительная усмешка. — Тогда скажи мне, ты горец и кочевник… или наследник трона Тор-Амона?

Слова Тайруса потрясли Крала. Даже среди представителей его народа мало кто помнил, что клан Крала, пламя Сенты, был когда-то королевским домом, а его семья А'дарван по-прежнему оставалась прямыми наследниками оставленного трона. Эта тайна была одновременно позором и гордостью семьи. Потому что именно предок Крала десять поколений назад проиграл сражение с д'варфами, которые пришли, чтобы захватить их земли, и, победив, вынудили все кланы навсегда стать кочевниками.

Тайрус, видимо, прочел его мысли.

— Твое сердце по-прежнему желает вернуть ваши родные земли, чтобы огни кланов вновь пылали на сторожевых башнях цитадели?

— Не провоцируй меня, человечек. — Крал изо всех сил сражался с дрожью в голосе. — Что ты такое болтаешь?

Тайрус слегка прикрыл глаза и заговорил, будто читая:

— Вместе с близнецами придет человек-гора, у которого много лиц и который меняет обличье, как лавина в сильный ветер. Ты узнаешь его по жестким глазам и бороде, такой же черной, как его сердце. Не ошибись. В нем ты найдешь короля, того, что наденет на свою голову сломанную корону и снова сядет на трон цитадели.

Крал даже надеяться не смел, что в словах пирата содержится хотя бы доля правды. Это было бы слишком жестоко. После того как орды д'варфов прогнали его народ с родных земель, они стали кочевниками — и не потому что им нравилась бродячая жизнь. Но они верили, что их земли вернутся к ним. Неужели Крал сможет воплотить в жизнь эту мечту? Удастся ли ему положить конец странствию его соплеменников, дороге длиной в несколько веков, и снова привести их домой?

— Он должен быть рядом с Эленой, — возразила Мисилл.

Упоминание имени ведьмы прогнало мечты Крала о тронах и коронах. Он не мог противиться воле своего господина.

— Если горец найдет Элену, он ее убьет, — спокойно проговорил Тайрус.

Все замерли и повернулись к Кралу. Судя по их обеспокоенным взглядам, его товарищи опасались, что горцу нанесено оскорбление и сейчас прольется кровь. Они не знали, до какой степени были правдивы слова Тайруса; даже сам пират этого не понимал.

— Я не хочу сказать, что Крал предаст девушку и убьет ее своим топором, — продолжал Тайрус, показав, что и его пророчество туманно. — Но если он не пойдет с нами, она, вне всякого сомнения, умрет. Слова моего отца нельзя трактовать иначе: «Должны пойти четверо, или ведьма умрет».

Он убрал меч и скрестил руки на груди.

Мисилл повернулась к Кралу.

— Северная стена богата магией стихий; это чистый источник, рожденный сердцем земли. Когда я была охотницей, ее могущество было для меня как магнит. Оно звало меня на север, где стражи замка Мрил научили меня владеть мечом. А еще я узнала там про способность короля Райя к ясновидению, которая проявлялась, когда он соединялся с камнем. И хотя пророчества старца были редкостью, они всегда оказывались верными. — Мисилл оглянулась на Тайруса. — Но иногда ошибочным оказывалось толкование. Так что советую тебе, горец, подумать, прежде чем принять решение, основываясь на этих словах.

Крал почувствовал, что в его сердце сражаются две силы. Часть его существа, выкованная в черном огне, настаивала, чтобы он не отказывался от охоты на ведьму. Таково было требование Черного Сердца, которое кипело в его крови. Но, как и у всех темных стражей, в нем остался осколок истинной природы, искра огня стихии, питавшая заклинание Темного Властелина. И этот крошечный огонек не мог не ответить на призыв его родины. Его поддерживала надежда всех кланов горцев.

В любом другом человеке такая борьба была бы обречена на провал, потому что выжженное яростным пламенем клеймо Черного Сердца никто не мог уничтожить. Но Крал не был обычным человеком. В его крови пела магия, которая наполняла гранитные корни горы. А гранит может выстоять даже в самом жестоком пламени. И хотя его обжег черный огонь, клеймо проникло в сущность Крала не настолько глубоко, чтобы заставить его забыть о стенаниях многих поколений горцев.

Ледяной Трон принадлежал его семье, и он вернет его себе! И пусть только кто-нибудь встанет у него на пути!

Повернувшись к Тайрусу, Крал провел рукой по густой бороде и взглянул на пирата.

— Я пойду с вами, — хрипло прорычал он.

Тайрус улыбнулся и кивнул, словно и не ожидал другого решения.

Лицо Крала потемнело. Воля Черного Сердца продолжала терзать его, пожирая решимость. Но он успокоил его жаркие требования утешительной мыслью, ставшей бальзамом для мучившей его боли: после того как он получит назад свой трон, он найдет Элену и в качестве награды разорвет ее юное сердце на части. Он не забудет о своем долге перед Темным Властелином — только отложит на время его исполнение.

Крал спрятал жесткую усмешку в черной бороде.

Легион получит все, что пожелает, — будь то трон или сладкая кровь ведьмы.

«Бледный жеребец» был готов к отплытию, и отряд разделился на две группы. Оставшиеся на пирсе желали друзьям доброго пути, а поднявшиеся на борт корабля смотрели, как идет подготовка к долгому путешествию через половину Аласеи. Настроение у всех было мрачное, лица угрюмые или печальные.

Мисилл заглянула в глаза Тол'чака, казавшегося сейчас особенно грустным и одиноким. Он стоял у трапа с несчастным видом. Большинство людей считали огров существами сдержанными и лишенными эмоций. Но Мисилл увидела знаки, сказавшие ей о другом. Клыки Тол'чака были полностью прикрыты опущенной губой; глаза лишились внутреннего сияния; даже плечи поникли, словно скала, расколотая землетрясением.

— Ты мог бы пойти со мной, — мягко сказала Мисилл, и в ее голосе прозвучала мольба, идущая от самого сердца.

Тол'чак вздохнул так тяжело, точно по склону горы пронесся камнепад.

— Ты же знаешь, я не могу, — сказал он наконец. — Сердце моего народа не позволит мне идти другим путем.

Она прикоснулась к его щеке.

— Я знаю. Но хочу, чтобы ты знал: я готова лишить Элену твоей защиты, лишь бы мы могли остаться вместе. Теперь, когда ты снова вошел в мою жизнь, я с радостью отдам все земли силам мрака за то, чтобы ты был рядом.

Он печально улыбнулся и мягко проговорил:

— Мама, ты так замечательно врешь. И за это я люблю тебя еще больше.

Мисилл шагнула вперед и прикоснулась ладонями к его щекам, потом притянула сына к себе и поцеловала.

— Не будь так уверен, сынок.

Их прощание прервал голос Мерика, который крикнул с корабля:

— Капитан говорит, что мы должны отплыть с отливом! Нельзя больше ждать.

Мисилл помахала элв'ину рукой, показывая, что она его слышала. Мерик, выполнив поручение, заковылял прочь, опираясь на палку, сопровождаемый Мамой Фредой и ее тамринком. На борту корабля сновала и суетилась небольшая команда, готовя паруса и складывая лини.

У Мисилл совсем не осталось времени, но она хотела побыть с сыном еще одно короткое мгновение. Они с Тайрусом уже подготовили отряд к путешествию и могли отправиться в путь в любой момент. Ее мерин, Гриссон, был оседлан, сумки приторочены. Могвид и Фардейл устроились в маленьком фургоне с припасами, по обеим сторонам которого сидели на своих конях Тайрус и три воительницы дро. Крал тоже вскочил в седло своего боевого скакуна Роршафа, и все с нетерпением ждали сигнала выступать — ведь уже занимался рассвет.

Двух других лошадей, коня Эр'рила и маленькую кобылку Элены, погрузили на корабль и поместили в трюм в крошечный загон. Все было готово.

Осталось только попрощаться.

Мисилл повернулась и в последний раз посмотрела в глаза сына. Никакие слова не могли облегчить их боль, и мать с сыном бросились в объятия друг другу. Мисилл казалось, будто она обнимает жесткий камень, но она сильнее прижала к себе сына. Она надеялась, что никогда не забудет этого мгновения.

Прижимая его к себе, она вспомнила, как обнимала Тол'чака, когда он был совсем маленьким, и ее сущность си'луры ответила на эти воспоминания — Мисилл почувствовала, как ее плоть и кости начали изменяться, и вскоре она обнаружила, что может полностью обхватить его тело руками. Она вспомнила его отца и радость, которую они когда-то делили, а ее тело продолжало меняться. Мисилл услышала, как с треском начала рваться ткань. Она не обратила на это внимания, не испытывая никакого стыда.

И вскоре не женщина и огр сжимали друг друга в объятиях, но мать и сын — два огра. Тол'чак слегка отодвинулся, почувствовав перемены, которые произошли с Мисилл, и посмотрел на нее мокрыми от слез глазами.

— Мама?

Мисилл знала, что он увидел. Маленькую женщину-огра. Свою настоящую мать, с когтями и клыками. Она улыбнулась, и ее голос прозвучал, точно рев горы.

— Ты действительно мой сын. Никогда не забывай, что ты — мое сердце. И мое главное достижение в жизни, которым я горжусь. Когда я на тебя смотрю, я знаю, что все испытания, которые мне пришлось перенести, не были напрасны.

Новый день согрел горизонт, и крики чаек приветствовали встающее солнце. Мать и сын снова обнялись, и, казалось, даже птицы почувствовали, как сильно болит сердце Мисилл. Потому что она откуда-то знала, что обнимает сына в последний раз.

ГЛАВА 11

Задыхаясь от боли, Флинт понимал: у него будет только один шанс. Ему требовалось, чтобы мастер Ваэль и капитан Джарплин подошли к нему как можно ближе. Пока они готовили дрель, Флинт потихоньку шевелил пальцами, чтобы восстановить циркуляцию крови в руках. От боли перед глазами у него вспыхивали искры.

Он перенес первый шаг операции, издав всего один крик. Мгновение назад капитан Джарплин подошел к нему с кинжалом в руке. Флинт проклинал его и плевался, делая вид, что его руки по-прежнему надежно связаны, понимая, что, если он прикончит только капитана, ему это не поможет. Он стерпел жуткую боль, когда Джарплин срезал кожу у основания его черепа, безжалостно вонзая острие в кость. Крик Флинта вовсе не был притворным. На короткий миг перед глазами у него потемнело, но он сражался с обволакивающим мраком, прикусив губу и вцепившись в веревки.

Даже сейчас он чувствовал, как кровь струится по его шее и комната начинает вращаться, если он слишком резко поворачивает голову.

— Джарплин, не делай этого, — задыхаясь, проговорил он. — Не слушайся его!

Капитан только улыбнулся.

Желтокожий мастер Ваэль повернулся к капитану.

— Мы готовы! — сказал он, слегка пришепетывая из-за подпиленных зубов.

Флинт читал про племена, живущие на островах далеко от побережья Га'лготы, где дикари питались плотью других людей и подпиливали зубы, чтобы они стали, как у диких зверей, и им было легче рвать сырое мясо. В книге говорилось, что они поклоняются скал'тумам, и потому едят человеческое мясо и подпиливают зубы, чтобы походить на крылатых демонов Темного Властелина. Флинт подозревал, что ему довелось встретиться с одним из этих гнусных островитян. Он уже заметил, что у первого помощника нет отверстия в основании черепа. Значит, чудовище со щупальцами им не управляет, и Ваэль добровольно совершает все эти зверства. Он был истинным врагом.

Джарплин положил существо со щупальцами на открытую ладонь Ваэля. Первый помощник подошел к Флинту и стер с его шеи кровь. От прикосновения холодных пальцев по коже Флинта побежали мурашки. Затем Ваэль омыл существо кровью Флинта, и оно оживилось. Щупальца и слепые, шевелящиеся усики переплелись с пальцами Ваэля, который продолжал гладить мерзкую тварь.

— Подготовь его, — приказал первый помощник, и Джарплин подошел к Флинту с длинной стальной дрелью в руках.

Теперь они стояли по обеим сторонам от своей жертвы. Больше ждать было нельзя.

Сжимая маленький нож в одной руке и деревянную ножку стула в другой, Флинт с громким криком бросился в атаку. Он подпрыгнул, выдернул из-под себя стул и с силой ударил им тощего Ваэля. Тот отлетел на середину комнаты. Не теряя ни мгновения, Флинт набросился на потрясенного капитана и, прежде чем Джарплин успел использовать дрель в качестве оружия, метнулся вперед и нанес ему удар кулаком. Джарплин завертелся, но Флинт, не останавливаясь, запрыгнул капитану на спину.

Оба с грохотом повалились на пол, и старые доски затрещали под их весом. Флинт схватил капитана за седые волосы и принялся колотить его лицом о пол, задыхаясь и разбивая ему голову о доски. Требовалось как можно скорее одержать над капитаном верх, потому что силы Флинта были на исходе.

— Сдавайся, Джарплин! — крикнул он в ухо врагу.

Однако тот отказывался сдаваться. Он замахнулся локтем назад и попал Флинту в подбородок, у старого моряка перед глазами тут же заплясали ослепительные искры. Флинт выпустил волосы капитана, и тот начал под ним подниматься. Теперь Флинт сидел на нем верхом, как на дикой лошади. Если Джарплин вырвется…

Флинт поднял другую руку, в которой благодаря давно выработанному инстинкту он все еще сжимал крошечный ножичек. Старый моряк слишком долго прожил среди пиратов, чтобы понимать, что во время драки ни в коем случае нельзя расставаться с оружием.

Не осознавая, что делает, Флинт снова схватил капитана за волосы и дернул его голову вверх, открыв сморщенное отверстие у основания черепа. Он просунул в него тонкий нож, а затем ладонью загнал оружие поглубже.

Джарплин дернулся и сбросил Флинта со спины. Тот покатился по полу и остановился около маленького стола. Джарплин снова дернулся и попытался встать на четвереньки. Кровь пузырилась около рукояти ножа, торчащего из раны, на лице капитана застыла маска боли.

Затем, словно кто-то разрезал туго натянутую веревку, Джарплин безвольно повалился на пол лицом вверх, и Флинт увидел, что, по мере того как подступала смерть, его искаженные болью черты начали разглаживаться. Он пошевелил губами, но с них не слетело ни единого звука. Однако Флинт понял, что пытался сказать его бывший капитан. «Мне очень жаль». По крайней мере, свой последний вдох капитан испустил свободным человеком.

Флинт потянулся к нему, и тут на его голову обрушился сильный удар. Перед глазами у Флинта потемнело, и он упал на пол, но успел разглядеть расплывчатую фигуру Ваэля, выступившего у него из-за спины с дубинкой в одной руке и существом со щупальцами в другой.

— Нет! — застонал Флинт, когда Ваэль взял дрель.

— Ты будешь моим новым псом, а я твоим господином, — прошелестел Ваэль ему на ухо, встал на колени на спину Флинту и прижал его к полу. — Когда я с тобой закончу, ты будешь лизать мои сапоги.

Флинт был слишком слаб, да и в голове у него стоял туман, чтобы сопротивляться. Он почувствовал, как острый конец дрели вонзился в рану у него на затылке.

И снова он услышал шипящий голос своего мучителя:

— Раз уж ты получишь последнего ал'джинна, оставшегося на корабле, твоих друзей, запертых внизу, мы используем по-другому. Думаю, из девушки получатся очень нежные отбивные.

Флинт попытался вырваться, но он все еще не до конца пришел в себя. В следующее мгновение старый моряк почувствовал, что его лоб прижат к доскам пола.

— А теперь лежи тихо, моя старая псина.

Сталь вонзилась в кость, и Флинт потерял сознание.

Держа молот д'варфов, Элена стояла над телом поверженного корабельного кока. Грязный передник сбился на сторону, когда Эр'рил сильным ударом впечатал его в стену, и толстый кок повалился на пол, точно мешок с картошкой. После этого Эр'рил и Джоак осторожно выбрались в соседний коридор, чтобы проверить остальных пиратов, а Элену с молотом в руках оставили караулить кока.

Мальчик Ток стоял около входа на камбуз и испуганно прижимал кулачок к горлу.

— Гимли умер?

Глядя на поднимающуюся и опускающуюся грудь кока, Элена покачала головой.

— Нет, он только получил сильный удар по голове.

Она потрогала молот и провела пальцами по рунам на его длинной рукояти из железного дерева. Если ей придется воспользоваться этим оружием, кок не отделается только обычной головной болью. Девушка молилась о том, чтобы он оставался без сознания.

На плите в пыхтящем котелке бурлила густая рыбная похлебка, и у Элены заурчало в желудке, когда до нее долетел теплый аромат пищи. Прошло много времени с тех пор, как они ели в последний раз, но сейчас не время было отвлекаться на такие мелочи. Крик Флинта, который они слышали чуть раньше, больше не повторился. Все время, пока Ток вел их туда, где были сложены отнятые у них вещи, а потом по узким лазам и проходам на камбуз, на корабле стояла пугающая тишина.

На пороге появился Джоак.

— Никого, — прошептал он. — Ток, веди нас в каюту капитана.

Мальчик кивнул, с усилием отвернувшись от храпящего кока.

— Это совсем близко, — сказал он и выскочил с камбуза.

Держась рядом с Джоаком, Элена последовала за мальчиком. Чуть дальше в коридоре они встретили Эр'рила. Он наклонился над телом еще одного пирата, но этот не дышал, и Элена почти сразу поняла почему. Маленькая железная рука задушила его, сжав тощую шею. Когда они подошли, железные пальцы выпустили свою жертву. Они парили в воздухе, пока Эр'рил выпрямлялся. Воин равнин пошевелил железными пальцами, как будто собственными. В каком-то смысле так и было. Талисман, в который вселился дух мальчика-мага Динала, был связан с воином равнин. Эр'рил мог пользоваться им так же, как своей настоящей рукой, если в этом возникала необходимость и он соответствующим образом настраивался.

— На меня напали из-за угла. Неожиданно, — сказал Эр'рил, пожав плечами и не особенно переживая из-за убитого пирата. — Я ударил сильнее, чем следовало.

— Это Самел, — тихо проговорил Ток, глядя широко раскрытыми глазами на мертвого матроса. — Он делился со мной печеньем.

— Мне очень жаль, — сказала Элена.

Ток покачал головой.

— После того как они засунули ему в голову эту штуку, я видел, как он убил Джефферса. Не задумываясь, перерезал ему горло, а ведь они были друзьями. — Мальчик повернулся к Эр'рилу. — Может быть, даже лучше, что он умер. Как бы он жил, узнав, что совершил?

Неожиданно тело Самела дернулось, из-под его головы выбралось какое-то бледное жирное существо с длинными щупальцами и, точно улитка, поползло по деревянному полу.

Скривившись от отвращения, Эр'рил растоптал мерзкую тварь каблуком. Извивающиеся отростки переплелись между собой и набросились на кожаный сапог, но не сумели за него уцепиться и безвольно повисли. Коридор тут же наполнила вонь тухлого мяса.

Эр'рил взглянул на Тока.

— Веди нас в каюту капитана.

Стараясь не смотреть на убитого Самела, Ток перешагнул через труп.

— Сюда.

Подняв топор, Элена зашагала за ним. Джоак, сжимая в руке посох, держался рядом с сестрой.

Они поднялись по короткому трапу, свернули в другой коридор и вскоре подошли к двойной двери, ведущей в большую каюту. Ток остановился около нее и одними губами произнес: «Здесь».

Эр'рил кивнул и быстро взглянул на Элену и Джоака, чтобы убедиться, что они готовы. Затем поднял руку, постучал, и этот звук прокатился по узкому коридору оглушительным грохотом.

— Уходите! — послышался голос изнутри. — Я приказал, чтобы нам не мешали.

— Мастер Ваэль, — прошептал Ток, назвав имя того, кто находился внутри.

— Мастер Ваэль! — громко крикнул Эр'рил. — Мы тут кое-кого поймали, он прятался. Думаю, вам нужно на него взглянуть!

— Будьте вы все прокляты! Я почти закончил и скоро выйду на палубу. Пусть остальные присмотрят за пленником.

— Слушаюсь!

Эр'рил кивнул Элене. Она шагнула вперед и подняла молот над головой. Благодаря магии он был легким, как метла. Девушка с силой опустила его на дубовую дверь.

Дверь разлетелась на куски, проход был открыт.

Прежде чем Элена опустила молот, Эр'рил влетел внутрь каюты, не обращая внимания на не успевшие упасть щепки. Джоак не отставал от него.

Элена перешагнула через разбитый порог, Ток вошел вслед за ней. Внутри было столько крови! Капитан лежал лицом вниз в алой луже. Странный первый помощник, который держал в руках дрель, сидел на спине Флинта, на лбу у него выступил пот. Его глаза широко раскрылись от удивления, когда он увидел, кто ворвался в каюту.

Эр'рил наставил на него свой меч, прежде чем Ваэль успел понять, что происходит.

— Одно слово, и ты испробуешь моей стали! — взревел он. — Слезь с моего друга.

Элена подскочила к Флинту. Старый моряк еще дышал, но вокруг все было в крови. Из раны на затылке Флинта лились настоящие потоки. Девушка собралась зажать рану рукой в перчатке, когда оттуда появилась длинная бледная змея и принялась всасывать воздух. В ужасе Элена отдернула руку.

— Вы опоздали, — заявил желтокожий первый помощник и улыбнулся, показывая подпиленные зубы. — Ал'джинн уже занял свое место внутри. Ваш друг принадлежит мне. Если я умру, он последует за мной. И вся команда.

— Что ж, так тому и быть, — сказал Эр'рил, сохраняя на лице каменное выражение, и поднял меч, собираясь пронзить слугу Темного Властелина.

— Подожди! — крикнул Джоак. — Он может что-то знать. Что-то полезное для нас.

— Я вам ничего не скажу, — сплюнув, ответил Ваэль.

Рука с мечом дрогнула, и его острие провело красную линию по шее Ваэля. Элена понимала, о чем думает воин равнин. Ему отчаянно хотелось прикончить демона, который мучил его друга, но в словах Джоака было зерно истины. До тех пор, пока они контролируют жуткого первого помощника, команда не представляет для них опасность. Если желтокожее чудовище сказало правду, перерезав ему глотку, Эр'рил убьет всех матросов на корабле.

— Джоак, свяжи ублюдку руки за спиной. И понадежнее.

— А что будет с Флинтом? — спросила Элена.

Старый моряк неподвижно лежал на полу, щупальце отвратительной твари исследовало воздух, подобно слепому червю извиваясь в седых волосах на затылке.

— Чудовищу нужно полдня, чтобы полностью подчинить себе человека, — заикаясь, ответил Ток. — Он либо очнется, либо у него начнутся судороги, и он умрет.

Элена подняла руку в перчатке.

— Эр'рил?

Воин равнин знал, о чем она спрашивает, и кивнул. Вреда не будет, если они попробуют при помощи магии исцелить Флинта.

Элена сняла перчатку, открыв рубиновую руку.

Ваэль зашипел, увидев ее, и принялся вырываться. Но Джоак уже успел надежно связать его, а воин равнин держал острие меча у горла первого помощника.

— Ты! — выкрикнул Ваэль — Ведьма!

Не обращая на него внимания, Элена повернулась к Флинту.

В голосе Ваэля послышалось сомнение, он явно не понимал, что происходит.

— Господин приказал мне искать маленькую девочку с короткими, выкрашенными в черный цвет волосами, а не… женщину. — Ваэль застонал. — Если Черное Сердце узнает, как я его подвел…

Элена обрадовалась, узнав, что возможности Темного Властелина не безграничны. Впрочем, таким способом им удастся обмануть его только один раз. Если Рокингем остался в живых после атаки на «Морского стрижа», повелитель гал'готалов скоро узнает, как она изменилась. Элена покачала головой. Беспокоиться на этот счет она станет после.

Отложив в сторону молот, она достала из ножен серебряный кинжал ведьмы, сделала на большом пальце надрез и отбросила в сторону все остальные заботы. Сейчас ей нужно было спасать друга.

Элена приложила окровавленный палец к ране на затылке Флинта. С него скатилась густая красная капля и упала на извивающееся щупальце чудовища. Оно тут же задергалось, словно ее кровь обожгла его. Удовлетворенно кивнув, Элена поджала губы. Значит, даже магия, заключенная в маленькой капле, может причинить вред. Раненая тварь резко отдернула щупальце и спряталась внутри черепа Флинта.

— Не спеши, моя крошка, — пробормотала Элена и пробудила свою магию.

Она не сомневалась, что сможет прикончить чудовище, спрятавшееся внутри Флинта. Но не убьет ли она при этом своего друга? Элена понимала, что исцеление потребует от нее осторожности и ее прикосновения должны быть очень нежными.

Подчинив магию своей воле, она выпустила щупальца огня из порезанного пальца и потянулась к Флинту.

— Не спеши, — сказала она себе.

Полузакрыв глаза, девушка при помощи магии исследовала рваные края раны. Там, где она прикасалась к коже, та мгновенно исцелялась. Элена почувствовала, что поток крови превратился в ручеек. Очень осторожно она отправила тоненькую огненную нить внутрь, стараясь отыскать того, кто затаился в черепе Флинта.

Сейчас Элена могла полагаться только на магию. Она отправилась по огненной нити, точно паук за мухой, запутавшейся в паутине. Затаив дыхание, девушка крепко закрыла глаза и отгородилась от окружающей действительности. Она больше не слышала ни едва различимого шепота, ни шороха шерстяной одежды. Сейчас она воспринимала только узоры света и тьмы. Элена вошла в теплый мерцающий мир и поняла, что это сущность Флинта, почувствовала, что обычно она сверкает ярче, но раны и атака чудовища затуманили ее свет.

Магическая нить Элены была подобна серебристо-красному факелу. Девушка знала, что должна сделать все, чтобы не погасить сияния, окружавшего ее. Если она коснется серебристого света слишком резко, она может сжечь все, что было ее другом, оставив лишь пустую оболочку. Эта жуткая мысль заставила ее пригасить свой огонь до крошечной искорки и осторожно продвигаться вперед.

Проникая все глубже в этот диковинный мир, она обнаружила своего врага: темное пятно на фоне мягкого сияния Флинта. Ал'джинн. Он сидел, скорчившись: клубок мрака, подобный переплетенным корням, которые погрузились в сияющую почву. Тонкие ответвления и плетение тьмы уже начали расползаться во все стороны.

От этого омерзительного зрелища в сердце Элены вспыхнул огонь возмущения. Мрак казался таким неправильным. Он не просто угрожал ее другу, возникало ощущение, будто он заражает собой саму жизнь. Элену тошнило даже, когда она на него смотрела. Отчаянное желание уничтожить его, превратить в пепел ослабило ее контроль над магией, и огненный факел засиял ярче.

Нет!

Элена твердо решила, что не позволит отвратительной твари управлять своими действиями. Ее пламя снова превратилось в крошечную искорку, и она направилась к спрятавшемуся чудовищу. Оказавшись около него, девушка увидела, что не все корни заканчиваются у границы духа Флинта; два из них протянулись дальше. Она почувствовала, что они наполнены могущественной силой, и подобралась к ним еще ближе. Из них, пульсируя, изливались угроза и болезнь. Охваченная отвращением, Элена нанесла удар, прожгла их и отсекла огнем ведьмы.

В этот момент она заметила две вещи. В одном корне чувствовалась связь с извращенным сознанием, и Элена поняла, что оно принадлежит Ваэлю. В ее душе вспыхнула ослепительная ненависть к нему. Она соприкоснулась с сущностью первого помощника всего на один короткий миг, но оно было исполнено такого зла, что ей отчаянно захотелось стереть его со своей кожи. Однако мимолетное проникновение в сознание Ваэля не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытала, когда обрезала второй корень. Ей показалось, будто она тонет в море порчи. Черная волна накатила и чуть не поглотила ее собственный дух, но магия Элены вспыхнула ослепительным сиянием, и девушка выстояла.

К счастью, так же быстро атака сошла на нет, но Элена успела ощутить на себе взгляд злобных красных глаз, вырезанных из рубинов. Неожиданно она поняла, что делает на корабле статуя виверна.

Она отшатнулась от обрезанных корней, и они тут же сморщились и исчезли. Элену охватили паника и ужас, но она смогла жестко контролировать свою магию. Повернувшись к оставшемуся клубку мрака, она швырнула сеть из огненных нитей и окутала ею ал'джинна. Довольно быстро она сожгла все следы зла, очистив от него дух Флинта, но не стала тратить времени на то, чтобы полюбоваться на свою работу. Впереди, прежде чем они смогут почувствовать себя свободными, их ждало более серьезное сражение.

Когда она вывела наружу свою магию, к ней вернулось восприятие окружающего мира. Элена заморгала и открыла глаза, за короткий миг вернувшись в реальность. Окончательно порвав связь с духом Флинта, она выпустила на свободу сдерживаемую до того магию, и ее кулак окутали языки пламени.

Все дружно отшатнулись от нее, но Элене было все равно. Поднявшись на ноги, она подошла к Эр'рилу, который стоял рядом с Ваэлем, продолжая держать меч у его горла.

— Флинт… он выживет? — спросил Ток у нее за спиной.

— Ал'джинна больше нет, — с холодной яростью ответила она.

— В чем дело, Элена? — спросил Эр'рил, который хорошо ее знал.

Вместо ответа она схватила Ваэля за горло, и ее окутанные пламенем пальцы прожгли кожу негодяя. Он закричал, когда дым от обожженной плоти наполнил воздух. Ей ничего не стоило сжечь его тощую шею, и Элена чуть не поддалась соблазну.

Видимо, Ваэль понял, о чем она думает.

— Нет! — захрипел он.

— Почему? — прошипела она. — Зачем ты это сделал?

Он знал, о чем она спрашивает, и его глаза наполнились ужасом. Ее не волновали ал'джинны и пираты, превращенные в рабов. Это не имело никакого значения по сравнению со страшной угрозой, спрятанной в трюме корабля. Ваэль задрожал в ее руках. Она подняла его за шею; магия наделила ее силой десяти взрослых мужчин.

— Отвечай!

Сжимая меч, Эр'рил смотрел, как Элена встряхнула Ваэля, точно охотничий пес кролика, в ее зеленых глазах полыхала ярость.

Она наклонилась поближе к своему пленнику.

— Зачем ты притащил ее сюда?

По щекам Ваэля потекли слезы, шея его начала дымиться.

— Слуга Темного Господина… тот, что в башне… Претор… он мне приказал.

Эр'рил понял, о ком он говорит, и подошел поближе.

— Мой брат.

Элена подняла свободную руку, чтобы он замолчал. Другой она продолжала сжимать горло Ваэля.

— Куда ты его вез? В Порт-Роул?

Ваэль, схваченный ее огненными пальцами, попытался кивнуть.

— Да, а оттуда внутрь страны по реке, на барже.

Эр'рил больше не мог ждать.

— Элена, что ты узнала? — Он показал на Джоака и Тока, стоявших на страже у двери. — Расскажи. Остальные пираты скоро узнают, что мы сбежали.

В ответ Элена отшвырнула Ваэля к противоположной стене каюты, он ударился о нее и сполз на пол, превратившись в кучу безвольных конечностей. Он съежился, когда огонь пополз по руке Элены сердитым сиянием, но девушка, не обращая внимания на его страх, повернулась к Эр'рилу.

— Статуя в трюме… это не просто эбеновый камень. Когда я находилась внутри сознания Флинта, я почувствовала ее связь с ал'джиннами и уловила, что находится в ее истинном сердце, темный секрет камня. — Элена начала дрожать от ярости.

— Что, Эл? — спросил, подойдя к ней, Джоак.

— Камень — это утроба, — ответила она. — В ней растет такое страшное зло, что его мимолетное прикосновение чуть не погасило мой собственный дух. — Элена подняла с пола Трай'сил. Сжав рукоять с вырезанными на ней рунами, она снова повернулась к Ваэлю. — Даже если молот разобьет каменную оболочку, боюсь, мне не удастся справиться с чудовищем, которое находится внутри. Если оно вырвется на свободу, то уничтожит всех нас.

— Но что это за чудовище? — дрогнувшим от страха голосом спросил Джоак.

Элена покачала головой и присела на корточки рядом с Ваэлем, который скорчился у дальней стены.

— Он знает.

Ваэль попытался еще больше вжаться в стену.

Элена подняла рубиновую руку, и с ее пальцев потекли новые ручейки огня. Она угрожающе наставила их, подобно когтям, на тощего мужчину.

— Скажи нам, что прячется внутри статуи из эбенового камня.

— Я… я не знаю, правда. Слуга Темного Властелина связал мою кровь с ее могуществом, чтобы я мог управлять ал'джиннами. Мне приказано доставить статую в Порт-Роул, а потом дальше в глубь страны, в горы. Больше мне ничего не сказали. Я ничего не знаю.

Элена остановила поток магии, и ее гнев начал остывать. Она очень устала, на измученном лице появились глубокие морщины.

— Он говорит правду, — жалобно сказала девушка.

— Не совсем, — возразил Эр'рил. — О многом он умалчивает. — Воин присел рядом с желтокожим чужестранцем. От Ваэля пахло страхом и высохшей кровью. Острием меча Эр'рил приподнял его подбородок и заглянул в красные глаза. — Куда ты должен был доставить каменную утробу?

Ваэль задрожал, почувствовав прикосновение меча и гневные взгляды своих врагов.

— В маленький городок… около гор.

— Название?

— Уинтерфелл.

Элена и Джоак одновременно вскрикнули. Эр'рил лишь молча смотрел на Ваэля, пытаясь понять, почему именно в Уинтерфелл? В город, где выросла Элена? Какой в этом смысл?

Неожиданно Флинт громко застонал и отвлек их внимание от Ваэля. Старый моряк перекатился на бок, но так ослабел, что не смог подняться на ноги. Эр'рил продолжал держать свой меч около горла Ваэля, а Джоак помог старику сесть. Флинт оглядел комнату воспаленными, затуманенными глазами и, казалось, быстро сообразил, что происходит. Его рука метнулась к затылку.

— Не бойся, — быстро проговорил Джоак. — Элена освободила тебя от мерзкой твари.

Флинт снова застонал.

— И все равно… ощущение такое, будто мне рассекли голову топором.

Эр'рил снова повернулся к Ваэлю.

— Что ты должен был сделать со статуей в Уинтерфелле?

Ваэль съежился, пытаясь оказаться подальше от него.

— Отвезти ее в какие-то старые руины и оставить там. Больше я ничего не знаю.

Флинт сел прямее, поддерживаемый Джоаком.

— Какая еще статуя?

Джоак рассказал ему, как они нашли статую из эбенового камня и какие у Темного Властелина насчет ее планы. Флинт слушал его и становился все мрачнее. Эр'рил не стал ему мешать обдумывать услышанное, доверяя острому уму своего старого друга.

— Я должен ее увидеть, — сказал он наконец, попытался отмахнуться от помощи Джоака и неуверенно поднялся на ноги. — Вы можете расчистить дорогу к тому трюму?

Элена медленно кивнула.

Неожиданно они услышали Тока, стоящего у разбитой двери.

— Кто-то идет! — прошептал он, на мгновение вышел в коридор и тут же влетел назад. Наверху громко зазвонил колокол. — Они знают, что вы сбежали!

— Элена?

— Вам нужно расчистить дорогу? — Она перевела взгляд на Ваэля. — Он признался, что его воля направляет пиратов.

И прежде чем кто-либо успел отреагировать, девушка подняла руку, и из нее вырвался могучий поток огня.

Эр'рил отскочил в сторону, когда мимо пронеслась обжигающая волна пламени. Ваэль пополз вдоль стены, пытаясь спастись, но у него ничего не вышло.

На конце огненного потока, выпущенного Эленой, расцвело переплетение сияющих нитей, которые опутали Ваэля так же надежно, как паутина муху. Он закричал, извиваясь в этой паутине, его одежда задымилась, плоть начала гореть.

Джоак подбежал к двери.

— В конце коридора не меньше пяти человек, — предупредил он. — У них мечи и факелы. За ними идут еще и другие. Похоже, они знают, что мы спрятались здесь.

— Элена, что ты делаешь? — спросил Эр'рил.

— Он больше ничего не знает. Мне это сказала моя магия, — пропела она глухо. Дальше она действовала совершенно спокойно. Огненные нити миновали раскрытые губы Ваэля и проникли внутрь тела. — Но он связан со всеми ал'джиннами на корабле.

Элена выбросила вперед руку, сжала кулак и повернула запястье. Ваэль дернулся, как будто ему свернули шею, и его тело обмякло.

— Отруби змее голову, и все тело умрет, — пробормотала она и опустила руку.

Огонь исчез, словно кто-то задул свечу.

Эр'рил подошел к телу первого помощника, которое все еще дымилось. Элена убила Ваэля.

Воин в ужасе повернулся к ней.

Она несколько мгновений молча смотрела на него, затем заговорила:

— Ты не прикасался к его сознанию. А я прикасалась.

Она отвернулась.

— Все пираты попадали в коридоре на пол, — доложил от двери Джоак.

Флинт кивнул.

— Ваэль был связан с ними кровью. Когда он умер, ал'джинны тоже подохли.

Ток, который потихоньку выбрался в коридор посмотреть, что там происходит, ворвался в каюту. Его лицо пылало от ужаса.

— От упавших факелов и фонарей начался пожар! Горит уже половина коридора.

Эр'рил поднялся и поспешно повел всех к двери. Это был старый корабль, и огонь быстро пожирал дерево. Сильный пожар мог сжечь его до самой ватерлинии в считанные мгновения.

Джоак помог Флинту, подставив ему плечо.

Ток отстал, посмотрел на тело Ваэля, а затем вдруг бросился к нему, пнул ногой и плюнул. Слезы текли по его щекам.

— Они были моей семьей! — крикнул он обожженному телу.

Эр'рил подошел к нему и взял мальчика под мышку. Ток вцепился в него точно утопающий. У них не было времени на слезы или утешительные слова, и все же Эр'рил убрал меч и прижал мальчика к груди.

Когда он нес его к двери, он заметил, что на него смотрит Элена. На лице ее читались безнадежность и печаль. Будь у воина другая рука, он бы с радостью протянул ее девушке, чтобы она могла опереться на нее. Но вместо этого он только мягко проговорил:

— Нам нужно спешить.

Она кивнула. Несчастное выражение на ее лице вновь сменилось стальной решимостью, когда она взглянула на всхлипывающего мальчика. Девушка что-то пробормотала и зашагала рядом с воином.

Эр'рил сделал вид, что не слышал ее слов, но это было не так. Он сам когда-то их произнес.

— …вся Аласея истекает кровью.

Вслед за остальными Элена выбралась из заполненных дымом коридоров на палубу. У них за спиной огонь уже рвался в небо, озаряя начинающийся рассвет своими отблесками. Повсюду, точно разбросанные тряпичные куклы, валялись тела, безжизненные и бесполезные. С мачты, запутавшись в канатах, свисали три пирата, которые управляли парусами.

Огонь принялся лизать фок-мачту, а в следующее мгновение с шипением понесся по парусам к канатам и мачтам над головой Элены. Сверху сыпался пепел. Девушка отвела глаза, когда одно из тел, висевшее наверху, занялось огнем, словно фонарь.

Эр'рил опустил Тока на палубу рядом с ней.

— Нужно уходить отсюда, и поскорее, — сказал воин. — Огонь распространяется очень быстро.

Словно в подтверждение его слов на нижней палубе вспыхнул бочонок с горящим маслом, и сквозь доски наружу вырвались языки пламени, которые пронеслись над водой сияющим потоком.

Пригнувшись, Элена поспешила за Эр'рилом на корму.

— А что будет с эбеновой статуей? — спросила она. — Мы не можем ее здесь оставить.

Эр'рил подозвал Флинта и Джоака и только потом ответил ей:

— Какое бы зло там ни поселилось, его заберет море. Это лучшее, что мы можем сделать.

Слова воина не убедили Элену. Такое страшное зло не может просто утонуть даже на горящем корабле. Держа в руке молот, она посмотрела на грот-люк.

Эр'рил, видимо, прочел ее мысли.

— Нет, Элена. Мы не знаем, зачем Темный Властелин хотел доставить статую в Уинтерфелл, но мы ему помешали.

Флинт, все еще смертельно-бледный, опираясь на руку Джоака и прихрамывая, подошел к ним. Он закашлялся, пытаясь очистить легкие от дыма и пепла, и только потом заговорил.

— Имейте в виду, — сказал он, задыхаясь, — выбраться с корабля можно, только прыгнув в воду.

Эр'рил нахмурился и попытался сквозь дым рассмотреть, где они находятся. И до побережья, и до островов Архипелага было далеко.

Флинт показал на берег.

— Вон там. Видишь огни?

Элена прищурилась.

— Где?.. — начала она, но сразу же заметила россыпь огней на скалистом берегу к северу от того места, где они находились.

— Это Порт-Роул, — пояснил Флинт и закашлялся, когда на них налетел новый порыв ветра с дымом. — Здесь сильное течение, но, уцепившись за обломки корабля, мы, возможно, сумеем добраться до берега, а оттуда по суше — в город.

Эр'рил взглянул на остальных. Элена понимала, что он пытается оценить, хватит ли им сил справиться с течением в холодной воде. Воин нахмурился, увидев измученные лица товарищей, впрочем, его собственное было таким же.

— Может, нам даже не придется плыть до самого берега, — настаивал на своем Флинт. — Мы так близко от Порт-Роула, что там наверняка заметят пожар. И тут же пошлют корабли За добычей.

— Снова пираты? — спросил Джоак.

Флинт пожал плечами и прикоснулся к заживающей ране у себя на затылке.

— Если это всего лишь пираты, я готов буду целовать их пропитанные морской солью ноги.

Неожиданно вспыхнула грот-мачта, озарив алыми сполохами дымный сумрак. Элена почувствовала под ногами жар, когда огонь снизу набросился на доски палубы.

— У нас почти не осталось времени, — высказал Флинт то, что все понимали и без него.

— Оставайтесь здесь, — приказал Эр'рил.

Прикрыв нос и рот куском паруса, он помчался по затянутой дымом палубе. Флинт и Ток заняли места у лееров.

Джоак подошел к Элене, и она взяла его протянутую руку. Он напомнил ей, что они — одна семья.

— Всегда огонь, — пробормотал юноша.

— Что?

Он слабо улыбнулся.

— Всякий раз, когда мы вместе, нас преследует огонь.

Элена устало улыбнулась ему в ответ, зная, что он имеет в виду пожар в саду, который заставил их покинуть родной дом. Ее брат был прав. Похоже, огонь отмечает ее путь.

Неожиданно из дыма вынырнул отчаянно кашляющий Эр'рил. Под мышкой он нес деревянную дверь.

— Она поможет нам удержаться на воде, — сказал он, прислонив дверь к поручням, и отвернулся. — Пойду поищу еще что-нибудь. Я видел на камбузе стол.

Прежде чем кто-нибудь успел ему ответить, он скрылся в густом дыму.

Они молча стояли около леера, во всех глазах застыл страх. Элена вглядывалась в неспокойное море. Сможет ли она справиться с волнами? И с акулами или с какими-то еще опасностями.

Где-то вдалеке зазвучал горн — сначала тихо, потом, набирая силу, и его голос, подобный жалобному крику умирающего морского чудовища, эхом отразился от воды.

— В Порт-Роуле нас заметили, — объяснил Флинт, облегчение в его голосе было смешано с беспокойством. — Это сигнал тревоги. Если мы сумеем…

Неожиданно палуба вздыбилась у них под ногами, и Ток упал на колени. Из самого нутра корабля послышался оглушительный грохот, будто корабль издал предсмертный крик. Нок-рея, наполовину обгоревшая, с треском упала на палубу, выломав по пути кусок дальнего ограждения. Корабль накренился и закачался на волнах, морская вода набросилась на огонь, ответивший ей шипением.

Флинт стоял за плечом Элены.

— Мы больше не можем ждать. Нужно уходить с корабля. Немедленно! Он разваливается на части. — Старый моряк подтолкнул ее к обломкам двери. — Держись рядом с братом. Я присмотрю за пареньком. Плыви изо всех сил. И не пропусти какой-нибудь корабль.

Элена отошла от леера.

— Но Эр'рил…

Железные пальцы Флинта схватили ее за плечо и потащили назад.

— Эр'рил справится. Он бывал в худших передрягах и выжил.

Джоак встал перед ней.

— Брат Флинт прав, Эл. Помоги мне сбросить дверь за борт.

Элена нахмурилась, но не стала спорить. Они с Джоаком перебросили кусок дерева через леер, он упал в воду, подпрыгнул на волнах и быстро поплыл прочь. В этих местах было очень сильное течение.

Флинт умудрился добыть где-то кусок сломанного деревянного ограждения, и они с Током приготовились спрыгнуть в воду, крепко держа его в руках.

— Поспешите, — поторопил он брата с сестрой.

— Давай, старик! — крикнул Джоак Флинту. — Мы справимся.

На лице Тока застыл страх, но Флинт в последний раз сжал его руку, и они прыгнули в воду.

Джоак повернулся к Элене.

— Готова?

— Да, — ответила она и толкнула брата за борт.

Он скрылся в волнах, но тут же всплыл, выплевывая морскую воду. Она перегнулась через ограждение и показала на деревянную дверь.

— Догони дверь! И жди меня! Я не уйду без Эр'рила.

— Элена! Нет!

Но она уже умчалась. Элена твердо решила, что ни за что не оставит Эр'рила. Пожар крушил корабль, и воин вполне мог застрять, придавленный какими-нибудь обломками, а с помощью магии она сможет быстро освободить его.

Девушка неслась сквозь дым, направляясь к люку на корме. Эр'рил что-то сказал про камбуз. Прикрыв рукой нос и рот, Элена проскочила в люк. Дым и пепел жалили глаза, по щекам катились слезы.

Летя вниз по крутому трапу, Элена чуть не свернула себе шею, когда одна ступенька подломилась под ее весом. Не останавливаясь, девушка поспешила на камбуз. Сквозь дым она разглядела тело, засыпанное пеплом, задыхаясь, подбежала к нему, но поняла, что это кок.

Элена выпрямилась. Камбуз был маленьким, но из-за дыма она не могла разглядеть углы. Слезы делали эту задачу еще сложнее. Поэтому Элена заметила люк, только когда чуть не свалилась в него.

Присев на корточки, она заглянула в темноту и в красноватом сиянии увидела, что вниз уходит трап. Она знала, куда ведут ступени. Элена, Эр'рил и Джоак уже стояли внизу, прислушиваясь к буйному веселью пиратов. Именно там они находились в заточении — и там была статуя виверна.

— Эр'рил! — крикнула она. — Ты меня слышишь? — и затаила дыхание.

Ничего.

Прежде чем страх заставит ее передумать, Элена заставила себя спуститься по ступеням в заполненные горячим воздухом внутренности корабля. Она обнаружила, что свет идет не от фонаря, а от тлеющего огня в дальней части короткого коридора. Горячий воздух обжигал легкие при каждом новом вдохе. Она понимала, что должна спешить.

Осторожно, но, стараясь не терять времени, девушка помчалась по коридору в сторону огня, который обжигал ее все сильнее с каждым новым шагом. Довольно скоро она оказалась около двери, которая вела в каюту с помпой. Она вбежала туда, выставив перед собой кулак, пламенеющий магией крови.

То, что она там обнаружила, заставило ее замереть на месте. В центре каюты валялись обломки ящика — разбитые и обгоревшие доски — и больше ничего. Статуя исчезла!

Судя по тому, как были разбросаны обломки, казалось, будто в ящике что-то взорвалось. Элена принялась оглядываться по сторонам, словно ожидала, что статуя виверна затаилась в углу или свисает с потолка. Но ее нигде не было видно.

Девушка сделала еще один шаг и споткнулась о какой-то обломок, покатившийся по деревянному полу. Она вскрикнула, потому что узнала его. Маленький железный кулак! Талисман А'лоа Глен! Значит, Эр'рил был здесь.

Протерев глаза от слез и пота, Элена опустилась на четвереньки и принялась обыскивать каюту. Она нашла оружие Эр'рила, серебряный меч, который ему дал Динал. В ужасе девушка сообразила, что обрывки одежды, разбросанные по каюте, — это располосованные штаны и рубашка Эр'рила. Затем она подняла кожаную ленту, которой воин равнин перевязывал волосы. Лента почернела от огня.

Ужас заставил Элену встать.

Ее руки и ноги дрожали. Девушку охватило такое горе и такой страх, что она с ними едва справлялась.

— Нет! — наконец простонала она и начала отступать, задержавшись лишь затем, чтобы подобрать с пола серебряный меч.

Она выскочила из каюты и бросилась к лестнице. Она была слишком потрясена, и каждая ступенька давалась ей с трудом, тем более что ей мешали вещи Эр'рила. Но даже если бы от этого зависела ее жизнь, она бы их не бросила.

Из последних сил Элена ползла наверх, чувствуя, как одежду и кожу пропитывает нарастающий жар. Она выбралась из люка на камбуз и растянулась на полу. После нижней палубы здесь было почти холодно. Элена закрыла глаза, чтобы чуть-чуть отдохнуть, но тут же погрузилась в густой туман. Когда она пришла в себя, оказалось, что камбуз затянут дымом. Девушка начала задыхаться. Она закашлялась и попыталась подняться.

Ее со всех сторон окружал огонь.

Неожиданно сверху посыпались горящие доски. Повернув голову, Элена увидела, как к ней приближается чудовищная темная тень.

— Нет, — прошептала она, но не могла сопротивляться — таким сильным было ее горе.

Острые когти схватили Элену, и в глазах у нее потемнело.

Мрак поглотил и ее боль, и ее надежды.

ГЛАВА 12

Элена медленно приходила в себя, отчаянно сражаясь с путами, которые не давали ей двигаться, пока не сообразила, что это тяжелое одеяло, подоткнутое со всех сторон.

— Тише, милая, ты в безопасности.

Повернув голову, Элена наблюдала за пожилой женщиной, ходившей по комнате. Когда та повернулась к ней лицом, Элена вздрогнула. Над маленьким носом она увидела лишь гладкую кожу, у женщины не было глаз.

— Кто… Где?.. — Элена попыталась сесть.

По неприятному ощущению в животе она поняла, что находится в каюте какого-то корабля. Девушка огляделась по сторонам — матросский сундук, крепкий стол и кровать. Здесь даже не было иллюминатора.

Элена попробовала заговорить, но неожиданно задохнулась. Некоторое время она сражалась с приступом сухого кашля, с трудом перевела дыхание, выплюнула черную слизь, скопившуюся в горле, и со слезами на глазах повалилась на мягкую перину из гусиного пуха, слишком измученная, чтобы сопротивляться.

Старая женщина, чьи седые волосы были собраны в косу вокруг головы, повернулась к Элене, одновременно помешивая прутиком в окутанной паром чашке какое-то варево. Пахло корицей и лекарственными травами.

— Выпей это. — Незнакомка протянула Элене чашку. — Я знаю, твоя магия может поставить тебя на ноги, но никогда не надо отказываться от дополнительной помощи.

Элена с опаской отодвинулась и почувствовала, что в ногах кровати под одеялом что-то шевелится. Она отдернула ноги как раз в тот момент, когда из складок одеяла появилась мордочка, опушенная огненной гривой. Огромные черные глаза, моргая, уставились на Элену, а в следующее мгновение пушистый хвост с золотыми и коричневыми кольцами тоже выбрался наружу.

— Тикал… Тикал… плохой малыш, — жалобно пролепетал зверек.

Элена почувствовала, что от изножья кровати поднимается едкий запах. Зверек выглядел удивительно грустным, он опустил голову и обвил хвостом шею.

Старая женщина принялась его ругать, а потом прогнала.

— Извини, дорогая, — сказала она и села на край кровати, продолжая держать в руке чашку. — Тикал расстроен из-за морского путешествия. Обычно он умеет пользоваться горшком. Сейчас принесу сухое белье. — Она поморщилась, взглянув на зверька, который тут же спрыгнул с кровати и уселся на ближайший стол. — Он переживает, потому что в прошлый раз мы с ним плыли на корабле, когда нас впервые поймали работорговцы.

Элена была раздета и, хотя не ощущала никакой опасности, исходящей от женщины, все же чувствовала себя уязвимой.

— Я попала к торговцам рабами? — спросила она хрипло, напрягая больное горло.

Женщина улыбнулась.

— О милая, неужели ты ничего не помнишь? — Она коротко и дружелюбно рассмеялась. — Мы спасли тебя с горящего корабля. Ну, точнее, Тол'чак спас. Он нашел тебя почти без сознания на нижней палубе. К счастью, огры хорошо видят даже в тусклом свете, а с помощью своего камня, который его направлял, он тебя быстро отыскал. Еще немного, и ты бы задохнулась от дыма.

Элена вспомнила острые когти и нависшую над ней темную тень, когда она выбралась из люка.

— Тол'чак?

— Да. — Женщина погладила колено Элены, накрытое одеялом. — К счастью, мы уже шли под парусом, когда заметили дым, и потому сумели опередить всех, кто вышел из Порт-Роула. А теперь выпей эликсир из горького корня и корня фелл. Он освободит твою грудь от дыма. В ближайший час ты начнешь кашлять сильнее, но травы помогут тебе и очистят легкие. — Она ласково улыбнулась и снова протянула Элене чашку. — Но главное, что тебе нужно, — это отдых.

Элена взяла чашку и согрела ею влажные ладони. Девушке казалось, будто она ощущает сквозь тонкие стенки сосуда целебные свойства эликсира.

— А мой брат? — со страхом спросила она, поднося чашку к губам.

— Мы выловили из моря всех, кроме…

Ей не дал договорить стук в дверь.

— Войди! — крикнула старая женщина.

На пороге появилась знакомая фигура: стройные ноги и руки, орлиный нос — даже несмотря на то, что волосы элв'ина превратились в серебряную щетину, Элена узнала Мерика.

— Я принес еще горшок с горячей водой… — начал он, и его глаза широко раскрылись, когда он взглянул на Элену. — Ты пришла в себя! — проговорил он с восторгом, столь редким в ее высокомерном спутнике.

Элена заметила, что теперь он опирается на палку, и ему совсем не просто было подойти к ним.

— Я вижу, ты уже познакомилась с Мамой Фредой, — сказал он, прислонившись к кровати. — Без ее мастерства целительницы здесь не было бы никого из нас.

— Что с тобой произошло? — спросила Элена, заметив на его лице заживающие шрамы.

Мерик открыл рот, чтобы ответить, но Мама Фреда его перебила:

— Потом будете рассказывать друг другу свои истории. А сейчас я хочу, чтобы девочка встала и немного прошлась. Думаю, короткая прогулка на свежем воздухе поможет ее легким.

Мерик согласно кивнул, но не сдвинулся с места, продолжая разглядывать Элену.

Мама Фреда тяжело вздохнула.

— Тебе нужно выйти.

Глаза элв'ина широко раскрылись.

— Разумеется… извините… — пробормотал он, выпрямляясь. — Просто Элена так сильно изменилась. Флинт нас предупредил, но вот она пришла в себя… и это настолько… настолько поразительно.

Мама Фреда выпроводила его из каюты.

— Дай ей спокойно допить настой.

Мерик в последний раз оглянулся, прежде чем выскользнуть из каюты.

— Она могла бы быть первым ребенком древнего короля Дрездина, — пробормотал он на ходу. — Сходство со старыми гобеленами просто невероятно.

Когда элв'ин ушел, Мама Фреда достала из сундука толстое шерстяное платье.

— Как только выпьешь травки, я отведу тебя наверх.

Элена кивнула и принялась маленькими глотками пить эликсир. Привкус корицы не смог до конца скрыть горечь лечебных трав. Но настой был горячим и смягчал боль в горле. Элена закрыла глаза и вдохнула его аромат, стараясь не думать про Эр'рила и про то, что она обнаружила на нижней палубе «Попрыгунчика». Воспоминание было слишком мучительным, и никакой эликсир не мог облегчить душевную боль.

— Все хорошо? — спросила Мама Фреда. — Настой не слишком горячий?

Элена открыла глаза и поняла, что они наполнились слезами.

— Нет, травяной чай просто замечательный, — тихо ответила она. Как сумела слепая женщина увидеть ее слезы? Решив не думать об этой загадке, Элена вздохнула и допила эликсир. — Я все… — начала она, но целительница уже потянулась к пустой чашке.

— В таком случае пойдем на свежий воздух. — Мама Фреда помогла ей встать и надела на нее платье. Быстро обняв девушку, она прошептала ей на ухо: — Только время лечит некоторые раны.

Элена поняла, что старая женщина почувствовала боль в ее сердце. Девушка обняла ее в ответ и прошептала:

— Надеюсь, ты права.

Мама Фреда прикоснулась к ее щеке теплой ладонью, затем повернулась и повела девушку из каюты. Тикал сидел на плече целительницы. Элена обрадовалась, что женщина передвигается медленно, опираясь на палку. Ее собственные ноги, слабые и дрожащие, казались ей ногами новорожденного младенца. К счастью, идти было недалеко — всего лишь по короткому коридору и невероятно крутому трапу.

— А ты уже выглядишь получше, — послышался у нее за спиной скрипучий голос.

Элена обернулась и заметила Тол'чака, который стоял у леера. На его лице сияла смущенная улыбка, желтые клыки сверкали на солнце. Она подошла к громадному огру и обняла его.

— Спасибо за то, что рискнул жизнью и спас меня.

Когда они закончили обниматься, Тол'чак похлопал по мешку, висевшему у него на боку.

— Камень все равно не дал бы мне поступить иначе. Кроме того, толстой шкуре огра не опасен маленький пожар.

Элена погладила его по руке.

— Все равно спасибо, — сказала она, улыбнувшись его скромности, и окинула взглядом палубу. — А где Мисилл?

Лицо Тол'чака потемнело.

— Ее нет.

Сердце Элены сжалось, она поняла, что не вынесет еще одной смерти.

— Она… умерла?

Тол'чак, извиняясь, коснулся ее своей когтистой рукой и объяснил:

— Иногда я бываю таким глупым. С Мисилл все в порядке. Она с Кралом и с оборотнями ушла, чтобы остановить армии Темного Властелина на севере. Она написала тебе письмо, в котором все объяснила.

Элена с облегчением вздохнула. Они живы, но в голове у нее все путалось, и девушка не очень поняла значение того, что с Мисилл ушли и остальные. Она решила, что подумает об этом позже, а сейчас просто хотела ничего не чувствовать. У нее так отчаянно болело сердце.

С кормы до нее донесся еще один знакомый голос. Оглянувшись, она увидела Флинта, который стоял у штурвала с несколькими темнокожими матросами. Судя по тому, как раскраснелись щеки старого моряка, там шел жаркий спор. Он помахал ей рукой и вернулся к прерванному разговору.

— Эл! — К ней бросился Джоак, фехтовавший деревянными палками на палубе с мальчиком Током. — Ты встала!

Она вытерпела объятия брата, радуясь, что с ним все хорошо. Внимание уже начало ее утомлять.

Джоак выпрямился, и на его лице появилось суровое выражение.

— Если ты еще раз столкнешь меня за борт… — возмущенно проговорил он, но не смог продолжать в том же духе, и его губы растянулись в глуповатой улыбке. — Благодарение Доброй Матушке, с тобой все в порядке, Эл.

Мама Фреда, видимо, почувствовала, что девушка начала уставать.

— Оставь ее в покое! — выругала она Джоака и принялась отгонять его палкой.

Сидевший на ее плече Тикал пронзительно заверещал, ругая юношу. Когда Джоак отступил, Мама Фреда повернулась к Элене.

— Давай немного походим, а потом снова спустимся вниз.

Элена кивнула. Она прошла по палубе, время от времени начиная кашлять. В какой-то момент Мама Фреда положила ей на лоб ладонь, но, судя по всему, целительницу все удовлетворило.

В конце концов они остановились около леера, глядя на раскинувшееся за бортом корабля открытое море. Зеленые острова с крутыми скалистыми берегами окружали их со всех сторон. Видимо, пока она спала, корабль вошел в воды Архипелага. Элена вгляделась в горизонт и нигде не увидела даже пятнышка черного дыма.

— «Попрыгунчик» затонул очень быстро, — сказала Мама Фреда. — Мы искали в воде полдня, но не нашли… его.

— К тому времени он уже погиб, — прошептала Элена.

Мама Фреда ничего не сказала, только положила руку на руку девушки.

В небе перекликались чайки. Элена вслушивалась в их голоса, глядя на водовороты, возникавшие вокруг корабля.

Неожиданно зверек Мамы Фреды, который тихонько щебетал и пытался расплести косу целительницы, громко заверещал. Элена подняла голову к небу в тот момент, когда чайки тоже устроили переполох. Тикал с силой вцепился в тонкую шею Мамы Фреды, и его глаза широко раскрылись от страха. Он смотрел на небо у них над головой.

— Что с ним случилось? — спросила Элена.

Мама Фреда тоже подняла слепое лицо к небу.

— Я вижу то, что видит Тикал, — взволнованно ответила она. — Его зрение острее, чем у людей. Сюда летит необычная птица.

— Виверн. — Элена принялась вглядываться в небо, пытаясь различить в нем темное пятно. — Наверное, он возвращается.

— Это странно… — пробормотала целительница.

И тут Элена его увидела. Казалось, он вынырнул прямо из солнца, словно рожденный его огнем. Когда он мчался среди белых облаков по голубому небу, его перья сияли, точно пламя.

Элена и Мама Фреда отшатнулись, когда птица метнулась прямо к ним. Зацепившись за палку целительницы, девушка Упала. У нее за спиной поднялся переполох, когда и остальные заметили птицу. Элена напряженно следила за полетом крылатого хищника.

Он был слишком маленьким для виверна. Но кто это?

Девушка подняла руку, защищаясь от него, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, чтобы проколоть кожу и выпустить на волю магию.

Она опоздала.

Птица метнулась к ней, Элена отскочила назад и вскрикнула, когда та вдруг расправила огромные сверкающие крылья. А в следующее мгновение птица грациозно опустилась на леер. Она сидела, тяжело дыша открытым клювом и слегка расправив крылья, чтобы остыть после полета.

Ослепительно огненное сияние погасло, и Элена увидела снежно-белые перья. Слегка склонив голову набок, птица изучала Элену.

— Солнечный ястреб, — с благоговением в голосе проговорил Мерик.

Эл'вин обошел Элену, которая осторожно поднялась, опасаясь делать резкие движения вблизи огромной птицы, достигавшей в высоту по меньшей мере четырех ладоней.

— Солнечный ястреб? — переспросила она.

И вспомнила маленького лунного ястреба, который привел к ней Мерика. Как же давно это было!

— Птица королевы Тратал, — объяснил элв'ин. — Герольд Дома Утренней Звезды.

В этот момент к ним подошел Флинт.

— Но что он здесь делает? — спросил старый моряк.

Мерик повернулся к остальным.

— Королева идет сюда, чтобы вернуть земли, с которых были изгнаны наши предки. — Эл'вин показал на птицу. — Полет солнечного ястреба возвещает о начале войны.

Способность чувствовать возвращалась к нему, точно старый кошмар.

Сначала легкий шепот пробежал по коже, прикосновение, такое холодное, что оно обжигало. Затем звук — хор громких стонов, далеких и одновременно близких, точно дыхание любимой. Крики эхом отражались у него в голове, умоляя вновь погрузиться в забытье. Он сражался с этим желанием, выплывая на поверхность из накатившего мрака, готового его поглотить. В награду за свои усилия он получил ослепительный взрыв всех чувств: удушливая вонь смерти и вспышка белого света, от которого мрак рассыпался на мелкие осколки.

— Он приходит в себя, — проговорил голос за пределами ослепительного сияния.

Барахтаясь в море ощущений, тонущая в нем жертва наконец всплыла на поверхность. Фрагменты картинки соединились, точно детская головоломка. Он лежал на спине, на куске камня: жестком, неподатливом, холодном, словно мрамор в усыпальнице. Ледяной воздух, обтекавший тело, сообщил ему, что он обнажен.

Повернув голову, он увидел стены из соединенных вместе гранитных блоков. Сквозь узкие окна наверху почти не попадал солнечный свет, только залетал промозглый ветер.

И снова грубый голос где-то у него за спиной произнес:

— Он сопротивляется.

Ему ответил другой голос, удивительно знакомый, шепот из далекого прошлого:

— Он все еще под защитой магии. Его невозможно перековать при помощи наших заклинаний.

Он пытался понять, что означают эти слова, но сейчас жил лишь своими ощущениями; слова не имели значения. Даже вопрос, кто он сам, еще не возник в его спутанном сознании.

— И что же с ним делать? Он должен был умереть, когда прошел через врата Вейр.

— Его железный талисман, — объяснил мучительно знакомый голос, — способен их открыть. Кровавый Дневник защищает его от воздействия черной магии и не позволяет вывести на темную дорогу.

По мере того как он приходил в себя, его сознание начало отмечать не только запахи и ощущать не только собственное Дрожащее тело. Он постепенно сосредоточивался на более важных вопросах. Кто эти люди? Он поднял руку и прикоснулся к лицу, потом провел кончиками пальцев по губам. Так, кто же я такой?

— Забудь про свой новый план. Надо его прикончить, — настаивал грубый голос.

Он сразу понял, что это говорил старый человек, чей голос охрип после многих зим жизни.

— Нет, — ответил ему другой голос, молодой, полный сил юности и энергии.

— Почему? Что от этого изменится? Ведьма все равно придет сюда. Она будет думать, что он умер. Так почему бы не сделать так, чтобы это оказалось правдой?

— Придет сюда девчонка или нет, не имеет значения для моих планов.

— Но Элена должна…

Неожиданно голоса затихли, все вокруг него померкло. Только одно слово сияло в сознании, точно яркий факел: Элена. Затем на месте слова появился образ: ярко-зеленые глаза, нежный изгиб щеки и шеи, волосы цвета огненного заката. И вслед за этим единственным воспоминанием вернулись все остальные.

Сначала это был всего лишь тонкий ручеек образов: железная рука, направленная в сторону черной статуи… разрыв реальности, когда камень превратился в омут энергии… его сопротивляющееся тело, которое подхватил и затащил в зловещую пасть омута яростный поток… А потом… потом… мрак такой глубокий и древний, что невозможно найти слов, чтобы его описать.

Он задрожал и оттолкнул от себя эти воспоминания.

И сразу же на него нахлынули другие: бушующий поток старых лиц и древних историй. Пять веков мгновенно заполнили зияющую пустоту в сознании Эр'рила.

Добрая Матушка, что он наделал?!

Эр'рил задохнулся, когда окончательно пришел в себя и смог управлять своими мыслями. Он попытался сесть, и тут же гнев и боль жаркой волной окатили его обнаженное тело.

— Элена… — пробормотал он, извиняясь.

По обе стороны от него появились две фигуры.

Он прекрасно знал старика в темном одеянии, на лице которого время оставило свой неизгладимый след, а глаза затуманили прошедшие зимы.

— Грэшим.

Старый темный маг насмешливо склонил голову и поднял руку без кисти подобием приветствия.

— Я вижу, голова у тебя снова заработала.

Эр'рил не обратил на него никакого внимания и повернулся к другому мужчине. В то время как темный маг был сгорбленным и скрюченным от старости, этот был высоким, прямым и широкоплечим. Из-под аккуратно подстриженных черных волос на Эр'рила смотрели такие же, как у него самого глаза. Серые, точно снежное зимнее утро, — примета истинного станди, воина равнин. Но вместо тепла общего родства в них полыхали холод и мрак, словно Эр'рил заглянул в разверстую могилу. Он был так потрясен, что не мог найти подходящих слов.

Зато у другого такой проблемы не возникло.

— Добро пожаловать, дорогой братец, давненько мы не виделись, — сказал он.

— Шоркан, — наконец хрипло выдавил из себя Эр'рил.

В улыбке его брата не было ни капли тепла, лишь обещание боли.

— Пришла пора нам с тобой снова познакомиться.

Эр'рил плюнул ему в лицо.

— Ты не мой брат, ты чудовище с его лицом.

Шоркан не стал вытирать плевок, он лишь тихонько вздохнул.

— Ты научишься снова меня любить. Это я тебе обещаю.

— Никогда! — проревел Эр'рил.

Подняв руку, Шоркан пошевелил пальцами, подавая какой-то знак. Из-за спины Эр'рила появился тот, кто до сих пор хранил молчание.

Когда Эр'рил его узнал, он был так потрясен, что чуть снова не потерял сознание.

— Нет! — проговорил он, вспомнив ночь на постоялом дворе, много веков назад, и вонзенный в спину мальчика меч, который пригвоздил того к полу. — Я же тебя убил!

Мальчик пожал плечами, и в его глазах полыхнул темный огонь.

— Не волнуйся, воин равнин. Я ничего против тебя не имею. Чтобы разорвать мою связь с этим миром, простого меча недостаточно.

Это был Динал — третий маг, имевший решающее значение для создания Кровавого Дневника пять веков назад. Точнее, Эр'рил смотрел на то, что от него осталось: порочная часть его сущности, высвобожденная заклинанием. Тогда Эр'рил думал, что он ее уничтожил.

Шоркан выступил вперед.

— Теперь, когда все участники той судьбоносной ночи в Уинтерфелле собрались, мы можем продолжить.

Эр'рил посмотрел на трех темных магов.

— Я не позволю никому из вас причинить вред Элене.

— Ты неверно понимаешь мои намерения, братец. Теперь, когда ты наконец здесь, ведьма не имеет особого значения. Если мы добьемся успеха, она станет новой игрушкой нашего господина.

— Добьетесь успеха? В чем?

— В том, чтобы исправить нашу ошибку, — скрипучим голосом ответил Грэшим.

— Мы снова собрались все вместе и с твоей помощью хотим повернуть заклинание вспять и распечатать Книгу. Навсегда уничтожить Кровавый Дневник, — объяснил Шоркан.