Война во мраке

7

Дома, увидев синяк на скуле, Гала долго причитала, высказывая всё, что думает о моём муженьке и заставляла приложить лёд. Но я уже не видела в этом смысла и хотела лишь, чтобы меня оставили в покое. по-видимому, поняв всё, она отправила меня в комнату.

Нехотя распаковав вещи, я почувствовала моральное опустошение и даже не вышла к обеду. Свернувшись на кровати, я лежала и кляла свою судьбу, за то, что послала мне такие испытания, и мучилась от позора, что так повела себя с Савояром. «Унизительно, что он понял, что я ждала поцелуя. И даже страшно представить, что он сейчас обо мне думает. Сначала рассказываю, какая я порядочная и положительная, а уже через секунду готова кинуться на парня, которого знаю пять дней. Что со мной вообще такое?» — такого раньше не случалось, и я не могла разобраться в себе. «Самое отвратительное, что чувствую себя теперь какой-то похотливой дрянью. А ведь мне жить с ним в одном доме и смотреть ему в глаза!» — от этой мысли не только щёки залило румянцем, а загорелись и уши. «А может отказаться от предложения Галы и уехать? Но куда? Денег мало, работы нет. Или всё же как— нибудь проживу?» — я вздохнула. «Нет уж, милочка, не умеешь себя прилично вести, испей до дна эту чашу позора. Следующий раз будешь умнее и научишься думать головой. Позорно сбежать, руководствуясь только эмоциями, каждый может, а ты должна рассуждать здраво. Тебе сейчас нужна и крыша над головой, и деньги. Значит, терпи!» — скомандовала я себе.

«А с Савояром буду по возможности избегать общения. Ну, а когда будем видеться за столом, буду делать вид, что ничего не произошло» — решила я.

Следующие десять дней я строго придерживалась принятого решения и старалась даже не смотреть на Савояра, когда мы все собирались в кухне. И была благодарна ему, что он вёл себя как обычно, не напоминая о моём позорном поведении. «Вот и хорошо. Лучше пусть вообще поменьше разговаривает со мной» — повторяла я себе, но сердце почему-токаждый раз ныло в груди от этих мыслей.

Зато с остальными членами семьи у меня начали налаживать отношения. Сначала мы подружились с Саурой.

Приехав вечером домой, после моей поездки за вещами, она зашла в комнату и присев на кровати, начала успокаивать меня. Она говорила так дружелюбно и с таким пониманием, что я почувствовала к ней расположение и поняла, что ошибалась на её счёт, думая, что она лишь терпит меня. А то, что я занималась их финансовыми делами, лишь ещё больше сблизило нас. Теперь каждый вечер, после ужина, мы садились на кухне, и просматривали документацию за день, а заодно я взялась приводить в порядок и всю бухгалтерию за прошедший год.

Видя, что Саура доброжелательна ко мне, постепенно оттаял и её муж. Он не уставал благодарить меня, что я освободила его жену от работы, которую она не любила. А ещё оказалось, что он весёлый парень и его шуточки не раз заставляли меня хохотать до слёз.

Следующим сдался Грон. как-то приехав со школы, он пожаловался матери, что не может разобраться с одной задачкой, и я предложила ему свою помощь. После того, как Гала одобрительно кивнула головой, давая ему понять, что не против, он с опаской поглядывая на меня, всё же рассказал в чём проблема. А когда я быстро всё разъяснила, впервые мне улыбнулся. После этого он всё чаще стал обращаться ко мне за помощью, и мы уже не только делали с ним уроки, а и гуляли на улице.

Этот розовощёкий, подвижный, весёлый мальчишка пленил моё сердце, и порой мне хотелось его прижать к себе и не отпускать. Лёжа ночами в кровати, уставшая после игр с ним на свежем воздухе, но довольная тем, что он наконец-то перестал меня бояться, я с тоской спрашивала себя: «А обзаведулись ли я когда-нибудь похожим на него карапузом».

Мне казалось, что я уже готова стать матерью, да и детей я всегда любила. Живя в детском доме и не видя особой любви от воспитателей, но испытывая в ней потребность, мы старались заботиться о младших воспитанниках, а они взамен дарили нам своё обожание и любовь. Теперь же, когда я осталась одна, мне остро не хватало чувства необходимости кому-то, и порой казалось, что впереди серая беспросветная жизнь, в которой больше не будет любви и человека, которому я смогу доверять и о ком смогу заботиться. Но я старалась гнать от себя эти мысли, боясь, что впаду в депрессию и начну жалеть себя. «Нельзя ломаться и думать, что впереди меня ждёт только плохое, иначе я опущу руки и просто поплыву по течению. Не хочу жить, как некоторые мои подруги по детдому! Ведь они уже ничего хорошего от жизни не ждут, а соответственно и ни к чему не стремятся» — каждый раз говорила я себе, когда чувствовала, что меня охватывает хандра.

Самым последним сдался Тейгур. Сначала он стал сдержанно хвалить меня за вкусные блюда и помощь Гале. А после того, как однажды во время обсуждения текущих дел в бизнесе, я решилась и озвучила своё видение некоторых возникших проблем и способы их решения, начал интересоваться и моей точкой зрения. И хотя я не всегда могла предложить что-то дельное, он никогда не фыркал и не морщился, сразу отметая мои идеи, а спокойно указывал на мои ошибки в суждениях и их последствия.

Прожив в доме две недели, я стала замечать, что всё больше привязываюсь к этой семье и чувствую ко всем едва ли не щенячью преданность. В каждом из домочадцев нашлось масса положительных качеств, и с каждым из них мне было интересно общаться. Исключение составлял только Савояр, потому что я продолжала избегать его. Хотя порой ловила на себе его пристальные взгляды и его тон, когда он обращался ко мне, изменился. Стал более доброжелательным что ли. А иногда мне вообще казалось, что я слышу в нём нежность, и в душе начинало твориться такое, что я уже не просто краснела, а пылала от смущения. Но я тут же пресекала все идиотские мечты на его счёт, и старалась первой не обращаться к нему.

В общем, жизнь начала налаживаться, и я уже окончательно решила для себя, что если Гала и по истечению месяца предложить мне остаться у них в доме, я с радостью соглашусь, и даже готова делать всю работу бесплатно, только чтобы чувствовать себя хоть каким— то боком причастной к этой дружной, радушной семье.

Шёл уже пятнадцатый день моего пребывания в доме. Мы с Галой накормили всех обедом и уже занимались уборкой со стола, как в кухне забежал Грон и с надеждой посмотрел на меня.

— Что, впереди выходные и сегодня уроки делать не надо? — весело спросила я.

— Ага!

— Может, когда я освобожусь, пойдём на улицу и слепим снеговика? — предложила я.

— А потом в снежки поиграем!

— Согласна!

— Идите, я сама уже закончу, — Гала с улыбкой начала выпроваживать нас с кухни. — И Грон, не надо Дарью полностью вывалить в снегу, как в прошлый раз.

— То я сама была виновата, — защищая паренька, ответила я. — Не устояла и упала в снег.

— Видела я, как ты упала и как этот негодник начал тебя забрасывать снежками, — рассмеявшись, произнесла она, а потом строго посмотрела на младшего сына. — И держись, пожалуйста, на двух ногах.

Услышав такое наставление, я улыбнулась. Грон на самом деле иногда становился на четвереньки и довольно быстро бегал в таком положении, вызывая у меня удивление своими способностями, и одновременно с этим смех. Правда, когда один раз, дурачась, он начал и подвывать, меня пробрала дрожь, потому что я вспомнила свою встречу с волками. Но быстро поняв, что мне это пугает, он больше никогда так не делал.

— Хорошо, — он виновато посмотрел на мать, а потом расплылся в улыбке и весело спросил: — А морковку дашь для снеговика?

— Дам! Идите пока одевайтесь, а я достану её из кладовки.

Через полчаса мы с усердием уже скатывали снег во дворе и соревновались, у кого быстрее получится сделать ком больше. А когда дело дошло до лепки самого снеговика, оказалось, что мы перестарались, и теперь не можем сложить из огромных комьев снеговика, потому что не хватает сил поднять их.

— Нам нужна помощь, — после пыхтений и кряхтений, констатировал Грон и звонко крикнул: — Савояр! Ты нам нужен!

— Ой, не зови брата, — попросила я. — Давай просто слепим комки поменьше.

— Тогда снеговик будет меньше, а так не интересно! Надо чтобы он был гигантским!

— Савояр, наверное, будет недоволен, что мы отрываем его от работы, — пробормотала я и вздохнула.

— Нет, он всегда с радостью мне помогает! — ответил Грон и улыбнулся. — О, вон он уже идёт к нам!

Повернувшись, я увидела Савояра, направляющегося к нам, и отошла в сторону, чтобы меньше маячить у него перед глазами.

— Ну, в чём тут проблема? — весело спросил он. — Поди, не можете оторвать от земли свои маленькие комочки снега, да?

— Не можем, — Грон развёл руками и с надеждой посмотрел на брата.

— Сейчас всё сделаем, — заверил он и, не напрягаясь, поднял средний ком и поставил его на нижний.

— Дальше мы сами! — Грон тут же начал отодвигать брата в сторону и пытаться поднять третий ком, а потом позвал меня: — Дарья! Ну, ты где там?

— Уже иду, — ответила я и, стараясь избегать взглядов на Савояра, принялась помогать Грону.

— Нет уж, так просто я теперь не уйду, — улыбаясь, заявил Савояр. — А то потом заберёте все лавры сборщиков снеговика себе и забудете сказать, что я тоже оказывал вам помощь. Тогда я сделаю из веток руки и воткну морковку.

— Морковку воткну я! — запротестовал Грон. — А хочешь примазаться к нашему снеговику, ищи ему ещё и шляпу! Рук мало!

— Договорились, — Савояр подмигнул брату и побежал к дереву, стоящему неподалеку.

Наблюдая за ними, я не могла сдержать улыбку. «Савояр так любит своего брата. И совершенно не стесняется впасть в детство. Такое может позволить себе только самодостаточный мужчина. Ну почему у нет ни одного недостатка? Так нечестно! Хоть бы какой-то малюсенький недостаток найти, чтобы легче было с ним общаться, а не томно вздыхать и краснеть, глядя на него. Но ведь совершенно не за что зацепиться» — подумала я, и от расстройства мне захотелось топнуть ногой.

Вернувшись, Савояр притащил две ветки и, воткнув их по бокам, с видом эстета начал осматривать наше творение, а потом побежал в дом и принёс оттуда ведро. Водрузив его наверх, он поднял Грона и тот воткнул морковку, сделав нос.

— Глаз и рта не хватает, — критично осмотрев снеговика, произнёс Грон.

— Согласен, — Савояр кивнул. — Предлагаю посмотреть в мастерской. Там обязательно что-нибудь найдётся для того, чтобы сделать рот и глаза. Пошли туда.

Посадив брата на плечо, он пошёл к мастерской, а я осталась стоять возле снеговика, не зная, куда себя деть.

— Дарья, а тебе надо особое приглашение или ты хочешь, чтобы я и тебя посадил к себе на плечо и отнёс туда? — весело спросил Савояр, увидев, что я стою на месте.

— Эээ... Я сама, — смущённо ответила я и поплелась следом за братьями, чувствуя, что опять краснею.

Войдя в мастерскую, я с интересом оглянулась, потому что находилась здесь впервые.

— Пап, мы пришли тебя грабить! — бесшабашно объявил Грон. — Нам нужны глаза и рот для снеговика!

— Милости прошу, — Тейгур улыбнулся, отвлёкшись от большого стола, которым занимался. — Берите всё необходимое.

Савояр поставил брата на пол, и тот принялся рыскать по мастерской, ища то, что нам может подойти. А я осталась стоять возле двери, с восхищением рассматривая уже изготовленную мебель, которая стояла возле входа. Особенно меня заинтересовало кресло— качалка. Покрытое морилкой и лаком до глянца, оно первое бросалось в глаза. Сиденье и спинка были отделаны тёмно— зелёной кожей, а резьба под подлокотниками и над подголовником была настолько ажурной и изящной, что я боялась к ней притронуться.

— Нравится? — спросил Савояр, проследив за моим взглядом.

— Очень! Невероятно красиво. Резьба кажется воздушной, но с другой стороны кресло выглядит очень добротно и внушительно, — восторженно ответила я.

— Хочешь в нём посидеть? Пошли! — он взял меня за руку и повёл к креслу.

— Нет. У меня джинсы и пуховик мокрые от снега. Вдруг испорчу вашу работу, — пробормотала я, высвобождая свою руку и чувствуя, как по телу побежали мурашки. — Я лучше помогу Грону искать всё необходимое, чтобы не отвлекать вас от работы.

Отойдя, а вернее практически отбежав от Савояра, я начала усиленно делать вид, что занята поисками, и боялась даже посмотреть на него.

— Глаза я уже нашёл, — Грон показал мне два круглых обрезка из дерева. — А вот со ртом проблема. Ничего подходящего не вижу.

— Зато я вижу! — ответила я, когда взгляд упал на небольшой ящик, в котором лежали отходы после обработки дерева. — Смотри, стружка тонкая и её можно изогнуть, как хочешь, а значит, наш снеговик будет улыбаться. А из длинной стружки можно сделать ему ещё и волосы! Он тогда станет кучеряшкой. Как ты на это смотришь?

— Положительно! — довольно сказал Грон и обратился к отцу: — Можно ведь взять?

— Можно, — сказал тот.

Савояр тут же подхватил ящик и направился к выходу, а мы побежали следом за ним.

Следующие полчаса мы снова занимались снеговиком и порядком намучились, приделывая тонкую стружку к его голове, но всё же добились своего, потому что импровизированная шляпа из ведра хорошо придерживала, так называемые волосы.

— что-то не пойму кто у нас получился — снеговик— рокер, с длинными волосами, или снежная баба с роскошной гривой волос. Может, как-то обозначим сие творение по половому признаку, а то нас замучают вопросом — кого же мы произвели на свет? — подмигнув мне, поинтересовался Савояр, когда работа была закончена, и мы отошли на пару шагов назад, чтобы оценить общее впечатление.

В первую секунду стушевавшись от подмигивания Савояра, я не знала, что ответить, но весёлое настроение взяло верх, и я деловито спросила:

— Предлагаешь сбегать в дом за ещё одной морковкой и двумя куриными яйцами?

— Куринными? — Савояр сделал испуганные глаза, а потом жалобно спросил: — И за что ты так хочешь обидеть нашего снеговика? Он же гигантский, а куриные яйца маленькие. Лучше уж взять страусиные, но так как их нет, предлагаю надуть шарики.

Представив себе эту картину, я прыснула от смеха.

— Между прочим, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, — ехидно произнёс Грон. — А если хотите по половому признаку обозначить снеговика, предлагаю сделать ему...Ну в общем... — он замялся и жестом показал выпуклости в районе своей груди.

— Пожалуй, ты прав, — кивнул Савояр. — Но, чур, без излишней детализации, чтобы не смущать родителей и моего слишком умного младшего брата.

— Подумаешь, — Грон снисходительно посмотрел на брата. — Как будто я не видел по телевизору сис... В общем, вы поняли...

— Поняли! — Савояр рассмеялся. — А ещё я понял, что пора с тобой провести беседу, и научить правильно выражаться. То слово, что ты хотел сказать, употребляют только неучи и жлобы.

— Прости, — Грон виновато посмотрел на брата. — Вырвалось.

— Ладно, прощаю на первый раз. Ну, так кому доверим сию нелёгкую миссию пластического хирурга?

— Я, пас! Доверяю это вам и надеюсь, вы не станете бросаться в крайности, — весело произнесла я.

— Мы постараемся держать себя в руках, — пообещал Савояр, глядя мне в глаза. — Мы ведь любим всё естественное и натуральное, а не искусственно раздутое.

Щёки тут же покрылись румянцем от его высказывания, и я поняли, что мы в своих шутках ступили на скользкую дорожку. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость я наклонилась, и начала стряхивать снег с джинсов, не понимая, что это нашло на Савояра. «Он никогда так не разговаривал со мной. Можно ведь подумать, что он флиртует. Но он чётко дал понять, что я его не интересуют... Или всё же интересую?». Я окончательно растерялась, не зная уже, что и думать, а самое главное — как себя вести.

«Один раз я купилась на его тон и слова, а потом корчилась от стыда. Второй раз я не поведусь» — решила я и когда мне предложили осмотреть проделанную работу, сдержанно произнесла:

— Теперь понятно, что это снежная баба. Молодцы, у вас всё вышло органично и естественно.

Савояр пристально посмотрел на меня, затем улыбнулся и сказал:

— Ладно, на сегодня, пожалуй, хватит. Теперь пойду и поработаю, — после чего развернулся и направился в мастерскую.

Чего «хватит» я так и не поняла, поэтому вздохнула, глядя ему вслед. «Лучше держаться от него подальше» — сказала я себе.

— Ты нравишься моему брату, — ко мне подошёл Грон.

— Скажешь тоже, — смущённо пробормотала я. — Он просто старается быть со мной доброжелательным.

— Когда ты появляешься на кухне, у него взгляд другой становится, и когда ты не видишь, он всё время украдкой смотрит на тебя. Раньше он себя так не вёл. А ещё я заметил, что когда мы играем с тобой на улице, он садится возле окна и наблюдает за нами.

— Хм, может твой брат мне просто не доверяет? — ответила я, подавляя в себе надежду, что на самом деле могу нравиться Савояру. — Ведь и ты когда-то избегал меня, помнишь?

— Помню, — он тяжело вздохнул, а потом взял меня за руку и умоляюще посмотрел в глаза: — Дарья, пожалуйста, не меняйся. Ты добрая и хорошая. Оставайся собой.

— Обещаю, что не буду меняться, — присев на корточки, я улыбнулась ему. — Для тебя я всегда буду другом, чтобы не случилось.

— Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! — в голосе Грона было не по-детски много отчаяния, и я недоумённо нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — он насупился, а потом развернулся и побежал к дому.

«Странно всё это. Мы веселились, и нам было хорошо. С чего вдруг Грон так повёл себя?» — спросила я себя, глядя, как он убегает. «И почему он просит меня не меняться? Разве к этому есть предпосылки? Неужели Валера своей изменой настолько сломил меня, что даже людям, которые мало знакомы со мной, уже заметны перемены в характере?».

Но ответа на свой вопрос я так и не получила. Весь оставшийся день Грон избегал меня, а Гала, когда я задала ей вопрос, лишь нахмурилась и сказала, что я наверное неправильно поняла её сына.

Ночью, когда весь дом уже затих, а я, пересмотрев все текущие документы, переоделась в ночнушку и легла в кровать, мысли снова вернулись к словам Грона. Пытаясь разобраться в себе и посмотреть на своё поведение со стороны, я крутилась с бока на бок и думала над словами паренька. «Да, на сердце тоскливо, что Валера так мерзко поступил со мной и предал. Но меня ведь и раньше предавали. Моя мать сделала это, оставив в лесу, а ничего страшнее этого не может быть. Поэтому измена мужа не могла так сильно повлиять на меня. Или всё же повлияла?» — я задумалась, анализируя своё поведение.

К двум часам ночи я зашла в тупик в своих размышлениях и самоанализе, уже сама не понимая, что думать о себе. «Тебе вставать завтра в семь утра, а ты в потолок пялишься! Надо спать!» — скомандовала я себе, но вместо желания провалиться в сон, ощутила голод. «Прекрасно! Становлюсь такой же прожорливой, как семейство Галы» — недовольно подумала я.

Ещё с полчаса я уговаривала себя не обращать внимания на урчания в желудке, а потом сдалась и, поднявшись, вышла из комнаты.

Осторожно пробравшись на кухню, я достала кусок хлеба и, открыв холодильник, начала выбирать, чтобы такого вкусненького съесть. От обилия еды разбегались глаза и я облизалась. «Можно съесть кусочек мяса, а потом погрызть копчёное рёбрышко» — решила я и уже потянулась к мясу, как дверь в кухню скрипнула.

— Дарья? — раздался удивлённый голос Савояра и я оцепенела.

— Эээ... Я проголодалась, — развернувшись к нему, пробормотала я, и покраснела, увидев, что на нём только одни трусы-боксёры.

«Обязательно выглядеть так аппетитно? Ну почему нельзя быть хоть капельку менее сексуальным?» — мне захотелось расплакаться, прекрасно понимая, что такой парень мне никогда не светит. «И обязательно шастать по дому в таком виде?!» — подумала я, не в силах отвести от него взгляда. А в следующее мгновение вспомнила, что сама выскочила на кухню в одной короткой ночнушке.

— Ой! — поняв, что стоя в свете открытой двери холодильника, я выставляю всю себя на показ, я захлопнула её и, отскочив к столу, присела, начав тянуть подол ночнушки вниз, стараясь хоть как-то прикрыться.

— И я проголодался, — хрипло пробормотал Савояр, а потом двинулся ко мне.

От его взгляда и голоса меня пробрала дрожь, и я замерла, глядя, как он приближается, пристально глядя в глаза.

— К чёрту сдержанность и всё остальное, — прорычал он, оказавшись рядом со мной, а затем прижал к себе и впился в губы таким поцелуем, что у меня подкосились ноги.

Он целовал меня с таким пылом, и так страстно сжимал в своих объятиях, что перед глазами всё поплыло, и я почувствовала, что таю от блаженства. Все установки не подаваться на чары Савояра тут же вылетели из головы. Внутри начал разливаться океан огня, требующий ещё больший ласк и, обняв его за шею, я с не меньшей страстью начала отвечать на его поцелуи.

Савояр тут же положил мне руку на затылок, а вторую просунул под ночнушку и принялся водить ею по моему телу. Кожа начала гореть, и я стала задыхаться от желания и близости Савояра. Такого раньше со мной не происходило и в груди всё разрывалось от нехватки воздуха, но я боялась, что он в любой момент может отстраниться и хотела хоть на секунду продлить это пьянящее наслаждение.

— Хочу тебя, — тяжело дыша, заявил он, а потом, не дожидаясь ответа, оторвал от пола и усадил на край стола.

— И я хочу тебя, — выдавила я, испытывая стыд, но желания были сильнее.

А затем шумно выдохнула и провела пальцами по его спине, чувствуя, как каждый мускул под его горячей кожей вздрагивает от моих прикосновений. От понимания, что он реагирует на каждое моё прикосновение, я ощутила себя соблазнительной искусительницей, и это ещё больше подстегнуло меня, будя внутри какие-то непонятные, но невероятно прекрасные ощущения. Хотелось делать то, что раньше вгоняло в краску, но теперь, в объятиях Савояра казалось естественным и таким желанным. А самое главное — хотелось ощутить его в себе и упиваться каждой секундой нашей близости.

— Дарья, забудь мои слова, что не можешь доверять мне. Чтобы не случилось, теперь я всегда буду на твоей стороне, и не дам тебя в обиду, — прорычал он, а в следующую секунду проник в меня, и я застонала от удовольствия.

Каждый его толчок приносил такое наслаждение, что в голове всё помутилось и, двигаясь ему на встречу, я уже не могла себя сдерживать. Савояр стал для меня центром мира и вселенной, и я поняла, что это навсегда...