Глава 3

Грегор Грант был большим, мускулистым и тяжелым – мужчиной в полном смысле этого слова, с головы до пят. Мег представляла его совершенно другим.

Она до сих пор чувствовала слабость во всем теле, после того что случилось в «Черной собаке». Каждой клеточкой Мег все еще ощущала его тяжесть, его горячее дыхание на своей щеке, грубое прикосновение небритого подбородка к шее.

Когда мужчины подняли безжизненное тело бывшего лэрда и понесли к постоялому двору, Мег последовала за ними; в холле его усадили в огромное деревянное кресло у полыхающего камина. Казалось, что Грегор забылся глубоким сном: его голова упала на грудь, килт задрался, обнажив мускулистое, покрытое черными волосами бедро. Мег старалась не смотреть, но это зрелище как магнитом притягивало ее взгляд.

Принесли и зажгли свечи. Их яркий свет выхватил из темноты его багровое лицо, покрытое капельками пота. Это не удивило Мег, ведь когда Грегор упал в ее объятия, она сразу почувствовала нестерпимый жар, исходивший от его тела. И причиной тому было явно не виски.

Рукав его зеленой куртки разбух и потемнел от крови. Никто этого не замечал, пока Грегора несли к постоялому двору, но теперь пропитанный кровью рукав блестел в ярком свете. Мег почувствовала приступ тошноты. Она не относилась к тем отважным женщинам, которые и мертвого поставят на ноги, не говоря уж о раненом. Хозяйка Глен-Дуи была хорошим организатором, могла направить деятельность сведущих людей в нужное русло. И все-таки Мег решила остаться здесь, пока не узнает, что случилось с Грегором, и не убедится: ему ничто не грозит.

Пока Малькольм Бейн с мрачным видом осматривал липкий от крови рукав, Дункан Форбс беспокойно переминался с ноги на ногу. В отношениях этих двух мужчин чувствовалось странное напряжение. Мег никак не могла понять, что за черная кошка пробежала между ее арендатором и камердинером Грегора Гранта.

Сгорая от любопытства, но в то же время очень осторожно, словно опасаясь разбудить дикого зверя, Мег наконец осмелилась посмотреть на распростертого перед ней в кресле мужчину. Мерцали свечи, играя золотыми бликами то в его каштановых волосах, то на потускневших серебряных пуговицах зеленой куртки. Шерстяной плед в сине-зеленую клетку, выцветший и сильно поношенный, был свернут и заправлен за пояс килта с левой стороны, затем пересекал широкую грудь и фиксировался на правом плече огромной, варварского вида, брошью. На талии был кожаный пояс, на котором горцы носят меховую сумку для снеди, шотландский кинжал и пистолеты. На правом плече он носил толстую перевязь для меча, которая свисала вдоль бедра, а на левом – более легкую перевязь, к ней крепилась пороховница с запалами для пистолетов. Ничего особенного Мег не увидела – так выглядел любой горец. Но Грегор казался очень внушительным; наверное, стоило ему пошевелить пальцем, и каждый с радостью согласился бы служить ему.

Где же тот стройный юноша, о котором она мечтала? Ее ненаглядный лэрд с нежной кожей? Этот мужчина был совершенно чужим – слишком земной, до боли реальный. Она чувствовала неловкость при виде его поношенного килта и залитой кровью куртки. Он был капитаном драгунского полка в подразделении Кэмпбелла и вел жизнь солдата, полную трудностей и лишений, а свободное время проводил в полутемных тавернах, напиваясь до бесчувствия. Грегор явно не был джентльменом с манерами аристократа, «duine-uasal», как называли это жители Глен-Дуи на гэльском наречии. Но Мег не могла не признать, что он красив той мужественной красотой, от которой некоторые женщины теряют голову. Но она лично не была в восторге от этих высоких скул, волевого подбородка и аристократического носа. И ей совсем не хотелось любоваться этими жгуче-черными, вразлет, бровями и глазами цвета янтаря, поблескивающими из-под опущенных черных ресниц. Этот беспомощно распростертый перед ней мужчина совсем не казался ей привлекательным.

И зачем она дала волю своему воображению? Только зря обманывала себя, позволила себе поверить, что хорошо знает этого человека. Мег пришлось признать, что изящный, нежный юноша – плод ее девичьих фантазий. Его нет, есть только этот раненый незнакомый горец.

Его мужественная зрелая красота вызывала у Мег неловкость и смятение; неведомое доселе чувство нависшей над ней опасности охватило все ее существо.

– Эй, Грегор, приятель, что же ты с собой сотворил? – пробормотал Малькольм Бейн себе под нос.

Его слова вывели Мег из задумчивости. Бейн смотрел на нее, выжидательно приподняв брови.

– Миледи, мне придется раздеть его, чтобы осмотреть рану, – сказал он.

– Ну что ж, действуйте, – спокойно ответила она, и тонкая изящная бровь взлетела вверх.

Малькольм Бейн и Дункан обменялись понимающим взглядом; с тех пор как они встретились, это было первое проявление взаимопонимания. Они сняли с Грегора пояс и обе перевязи, осторожно отложили в сторону кинжал, отстегнули брошь, и поношенный плед сполз на талию. С курткой было сложнее: мужчины, с трудом расстегнув пуговицы заскорузлыми пальцами, освободили сначала здоровую руку, но когда Малькольм Бейн попытался снять рукав с раненой руки, Грегор громко застонал. Его ресницы задрожали, и он открыл глаза, которые лихорадочным янтарным огнем вспыхнули на побледневшем лице.

– Малькольм, какого черта ты делаешь, неуклюжий ты гоблин?! – прохрипел он сквозь плотно сжатые зубы.

– То же, что и всегда, приятель. Пытаюсь устранить беды, которые вы на себя постоянно навлекаете.

– Тогда просто разрежь рукав, – сказал Грегор слабеющим голосом.

Недовольно ворча, Малькольм с сожалением провел рукой по добротному, хотя и сильно потрепанному материалу зеленой куртки молодого лэрда. С видом человека, который идет против своих незыблемых принципов, он неохотно достал кинжал. Грегор старался не шевелиться, пока Бейн острым как бритва лезвием кромсал пропитанный кровью рукав. Наконец Грегор остался в белой рубашке, ткань которой стала такой тонкой от старости и многочисленных стирок, что Мег почти физически ощущала тепло его тела под ней. Во рту у нее пересохло, и она судорожно сглотнула, в то время как Малькольм неуклюже пытался развязать тесемки воротника рубашки. Ему это никак не удавалось, и он вновь воспользовался кинжалом. В мгновение ока Бейн снял рубашку с Грегора, обнажив мощный торс.

Было что-то первобытное в этих широких плечах, рельефных мышцах груди и золотистой блестящей коже, густо заросшей черными волосами. От темной поросли на груди вдоль стального торса вниз спускалась прямая как стрела дорожка из таких же черных волос, которая таинственно исчезала под складками килта. Мег перевела взгляд на его руку: неумело наложенная повязка разбухла и так пропиталась кровью, что множество багровых ручейков, подсохнув, оставили замысловатый узор на его коже.

– Бог мой, что произошло? – потребовала Мег ответа у Малькольма Бейна, даже не пытаясь скрыть ужас. – Он участвовал в сражении?

Грегор пошевелился. Под темной завесой полуопущенных ресниц сверкнули его глаза. Он уставился на Мег. Она не стала избегать гипнотического взора янтарных глаз, хотя он смущал ее, заставляя чувствовать неловкость и смутную тревогу, как и все в Грегоре Гранте. На его красивых губах появилось подобие улыбки, грустной и странно манящей.

– Нет, я дрался на дуэли.

– На дуэли? – с откровенным удивлением отозвалась Мег. Это было так нелепо и странно. – Из-за чего?

Его улыбка погасла, ресницы опустились.

– Из-за женщины.

Именно этого Мег боялась больше всего – он оказался дамским угодником и никчемным пьяницей! Весь этот путь она проделала напрасно. Разочарование и крушение всех надежд, заставили ее забыть о приличиях.

– Ну как же иначе? Конечно, здесь замешана женщина! Она ушла с победителем и оставила вас заливать горе вином? Потому-то вы нагружались виски в этой грязной таверне, не так ли, капитан Грант? – запальчиво сказала она.

Малькольм Бейн сосредоточенно и осторожно разматывал повязку на руке Грегора.

– Вовсе нет, в этой дуэли победил я, – ответил Грант, переводя дыхание. – А она бросила меня ради проигравшего неудачника.

– Даже я знаю, что так не бывает, – сказала Мег язвительно. – Вы, должно быть, наговорили ей кучу гадостей, раз она так поступила?

Грегор засмеялся, но тут же скорчился от боли и закрыл глаза, побледнев как полотно.

– Ты же ничего не знаешь, детка, – произнес он с горечью в голосе.

– Нет, и вряд ли мне это будет интересно.

Черные ресницы дрогнули, в его глазах появилось озадаченное выражение. Но прежде чем он смог что-нибудь сказать, Малькольм снял последний слой повязки, обнажив рану. На предплечье зиял глубокий порез с рваными краями, распоровший гладкую рельефную мышцу.

Все с молчаливым состраданием смотрели на Грегора. Пот градом катился по его лицу. Взглянув на свою рану, он прерывисто вздохнул. Мег тоже глотнула воздуха, чтобы унять подступившую тошноту. Малькольм Бейн прикоснулся к ране заскорузлым пальцем.

– Вы понимаете, что делаете? – резко спросила Мег, когда Грегор, задохнувшись от боли, что-то грубо сказал на кельтском наречии, прозвучавшее как ругательство.

Малькольм Бейн лишь на секунду оторвался от своего занятия, чтобы взглянуть на Мег.

– Мой дед был армейским хирургом в Данди в 1689 году, – сухо заметил он с таким видом, будто это все объясняло. – Придется зашивать, – добавил он, – иначе не заживет. Кровотечение остановилось, и нам не придется прижигать рану. Нужно ее очистить, промыть, и можно приступать. – Он пристально посмотрел на девушку проницательными голубыми глазами: – Надеюсь, вы умеете обращаться с иглой, миледи?

– Конечно, я могу что-нибудь зашить, если вы это имеете в виду. А почему вы спрашиваете? – Сказав это, она сразу поняла, чего хотел Бейн, и побледнела. Раны и кровь вызывали у нее дурноту. Зная это, она всегда чувствовала смущение и неловкость, ведь хозяйке Глен-Дуи не подобало проявлять слабость. Люди смотрели на нее как на человека, который придет на помощь в случае болезни или несчастного случая. И Мег честно выполняла свой долг, хотя ей стоило это больших усилий. – Это ваш дед был хирургом, – еле слышно срывающимся голосом сказала она.

– Да, это правда, только вот руки мои для шитья не очень приспособлены, миледи. Вы сделаете это гораздо лучше. Не волнуйтесь, у вас получится. Это не сложнее, чем зашить дыру на нижней юбке.

– Я в этом сомневаюсь, – возразила Мег. – А почему вы просите об этом меня? Я уверена, в Клашеннике можно найти кого-нибудь, кто справится с этим гораздо лучше.

– Так вы отказываете в помощи раненому солдату? – насмешливо спросил Грегор. – Вам не дано понять, какую боль испытывает человек, получивший удар мечом.

– Верно, я бы этого не допустила. Я не настолько глупа, чтобы лезть на рожон, капитан.

– Я же не нарочно дал себя ранить, – угрюмо ответил он.

Мораг отослали за водой, чистыми повязками, нитками и иглой. Малькольм Бейн откупорил бутылку виски, налил немного в кружку и протянул Грегору.

– Выпейте, это поможет заглушить боль, – сказал Бейн. При этих словах Мег плотно сжала губы.

– По-моему, это лишнее. Он уже напился до полного бесчувствия.

– Не будьте так жестоки, милая девушка, – пробурчал Грегор, смакуя виски. – Вы же не испытывали на себе «ласковую» заботу Малькольма. Когда он латал меня в прошлый раз, шов у него получился просто чудовищный. – Он закатал рукав на здоровой руке и показал Мег извилистый широкий шов у локтевого сгиба, при взгляде на который она испытала смутное волнение.

Когда вернулась Мораг, Малькольм Бейн начал промывать рану холодной водой, до тех пор пока не исчезла последняя капля запекшейся крови. Покончив с этим, он взял бутылку виски и вылил часть ее содержимого прямо в открытую рану. Воздух со свистом вырвался из груди Грегора, и он побелел. Мег даже застонала от жалости. Но Малькольм уже приготовил иглу, зажав ее в больших заскорузлых пальцах.

– Ну что, мой мальчик, ты готов?

Грегор поднял глаза на Мег. Его взгляд выражал скорее просьбу, чем мольбу. Ей хотелось бросить все, встать и уйти, притвориться, что не понимает его. Но ведь она проделала такой путь, чтобы отыскать этого человека, попросить его об услуге. Она не вправе отказать ему. И все-таки… Она не просто боялась, здесь было нечто большее – ей не хотелось, чтобы эти красивые мускулы, покрытые гладкой чистой кожей, были изуродованы еще одним грубым швом в исполнении Малькольма Бейна. А ведь она умела шить.

Мег, мгновение поколебавшись, кивнула. Она была уверена, что справится и не упадет в обморок. Нельзя проявлять слабость перед этими суровыми горцами. Она не желала обнажать свою ранимость, которую тщательно скрывала под внешней неприступностью.

– Я так вам благодарен, спасибо, – тихо сказал Грегор.

Малькольм Бейн откашлялся и протянул ей иглу. Она взяла ее слегка трясущимися пальцами. Дункан принес стул и поставил его рядом с креслом, чтобы Мег сидела выше своего пациента и могла хорошо видеть рану. Малькольм Бейн встал позади Грегора и аккуратно сдавливал края раны, чтобы ей было удобнее их сшивать. Краем глаза Мег наблюдала за Грегором, который дышал часто и прерывисто, плотно сжав губы.

Все замерли в ожидании.

С отрешенным видом, очень медленно Мег поднесла острую иглу к его коже и быстрым ловким движением сделала первый прокол. К ее удивлению, это оказалось совсем несложно. Она сделала еще одну попытку, затем начала работать проворно и аккуратно: не слишком стягивая края раны, Мег располагала стежки на небольшом расстоянии друг от друга. Шов, несомненно, останется на всю жизнь, но он будет узким и ровным. Мег полностью погрузилась в работу, ничего не замечая вокруг. Бейн помогал ей удерживать вместе края раны; Грегор, напряженный и бледный, старался не шевелиться; Дункан сочувственно бубнил что-то себе под нос. Чуть поодаль стояла Мораг с кувшином воды.

Наконец последний, ровный и аккуратный, стежок лег на свое место.

Еще не осознавая, что справилась, Мег отрешенно наблюдала, как Бейн обрезал нить и взял иглу у нее из рук.

– Отличная работа, миледи, – сказал он. – Думаю, парень оценит это, когда сможет говорить.

И тут все вокруг закружилось и поплыло перед глазами. Мег пошатнулась, ища опоры. Кто-то поддержал ее. Это Грегор схватил ее за руку, и их пальцы крепко переплелись. Она часто заморгала, в голове немного прояснилось, но ноги все еще дрожали и колени подгибались. Взгляд янтарных глаз впился в нее так же цепко, как и его пальцы.

– Я не собираюсь падать в обморок, – заверила его Мег, слегка запинаясь.

– Я тоже, – ответил Грегор.

– Мне трудно с мужчинами, я не нахожу с ними общего языка, – сказала она и вдруг залилась румянцем, спохватившись, что слишком разоткровенничалась. И почему это пришло ей в голову именно сейчас?

Его губы растянулись в улыбке, отчего у Мег снова закружилась голова.

– Может быть, вы еще не встретили подходящего мужчину.

– Ну, теперь все, – объявил Бейн. Он перевязал рану, умело обернув руку Грегора чистыми полосками ткани. – Вот так тебе будет гораздо лучше, парень, – уверенно сказал он.

Несмотря на чарующую улыбку и заверения в прекрасном самочувствии, «парень» выглядел так, будто сознание вот-вот покинет его.

– Вам необходимо лечь в постель, – продолжал Малькольм. – Надеюсь, в гостинице найдется свободная комната.

– Вы можете позаботиться об этом? – спросила Мег, обернувшись к Мораг.

– Да, миледи, я все сделаю, – ответила девушка. – Вы будете ужинать здесь или у себя в комнате?

– Принесите мне ужин в комнату, – сказала Мег, благодарно взглянув на Мораг, которая поспешила из холла, чтобы приготовить комнаты и позаботиться об ужине.

Мег не торопилась уходить, задумчиво глядя на Грегора. Он сам сказал, что обязан ей, – возможно, это был ее шанс попросить об услуге.

– Капитан Грант?

Грегор застонал, но оставался неподвижным. Он лежал в безвольной позе, протянув длинные ноги к огню. Сейчас этот большой мужчина выглядел беззащитным и совсем не походил на бравого солдата, чья жизнь полна лишений и опасности, который способен драться на дуэли из-за женщины и напиваться до бесчувствия. Неожиданно она поймала себя на мысли, что именно сейчас он напоминает того нежного и талантливого юношу, умевшего передать красоту родной долины в рисунках, образ которого Мег лелеяла в своих девичьих мечтах. Только теперь он сильно возмужал.

– Капитан Грант, – позвала Мег, на этот раз чуть громче.

Грегор приоткрыл один глаз, возмущенно блеснувший янтарным огнем.

– Детка, дай мне п-п-поспать немного, – невнятно пробормотал он. – Обещаю, что утром буду в твоем полном распоряжении.

Ее щеки запылали от возмущения, но, подумав, Мег решила, что сама виновата, пытаясь растормошить человека в полубессознательном состоянии, к тому же не имевшего ни малейшего представления о приличиях и моральных устоях.

– Поговорите с ним завтра утром, миледи. Так будет лучше, – сказал Малькольм Бейн, пряча улыбку.

– Правильно, – добавил Дункан с чувством неловкости.

– Отлично, – с легким раздражением согласилась Мег.

– Мы перенесем его в комнату. – Дункан бросил быстрый взгляд в сторону Бейна. – А вам, леди Мег, нужно поспать. Не думаю, что мы тронемся в обратный путь завтра, но кто знает? Я видел человека, которому в бою отрубили ногу, но на следующий день он уже был в седле…

Мег решила последовать совету Дункана. Ей необходимо набраться сил, чтобы быть готовой к разговору с Грегором, который проснется утром с больной головой, но трезвый. Выполнит ли он ее просьбу? Она очень надеялась, что он пойдет ей навстречу. Все-таки этот человек был рожден горцем, а честь для них превыше всего.

«И тогда я получу то, зачем приехала, – мысленно сказала себе Мег. – Грегор Грант будет принадлежать мне». Она возвращалась к этой мысли, направляясь к себе в комнату. Теплая волна удовольствия разливалась по всему телу, но пылающий камин не имел к этому отношения – просто в душе росла уверенность, что ее мечта вот-вот сбудется. «Нет, глупо надеяться», – одернула себя Мег.

Она вдруг почувствовала страшную усталость, и так захотелось, чтобы здесь оказалась Элисон, ее служанка из Глен-Дуи. Элисон тоже хотела поехать, но она неважно держалась в седле, и, хотя Мег очень любила эту девушку, она отказалась взять ее с собой.

Принесли ужин, который отличался изысканным вкусом, но у Мег пропал аппетит. Она быстро разделась, облачилась в ночную рубашку из тонкого белого муслина, закуталась в теплый шерстяной плед и села перед уютно потрескивающим камином. Девушка неохотно взяла щетку и начала терпеливо расчесывать спутанные огненно-рыжие кудри – это требовало времени и внимания.

Медленно расчесывая очередной локон, Мег позволила себе отвлечься. Она вспомнила об отце, генерале, который сейчас места себе не находит от беспокойства за нее. Ей так не хотелось надолго оставлять его одного! Когда он был в добром здравии, справлялся с хозяйством и держал бразды правления Глен-Дуи в своих руках, никто не смел угрожать им. Но сейчас, практически слепой, ослабевший духом и телом, он стал легкой добычей для местных хищников, которые посягали на их земли, причем один из них был особенно настойчив.

Не следует недооценивать сильного противника, а герцог Аберколди был именно таким. Герцог собирался в скором времени присоединить их земли к своим обширным владениям и заполучить Мег в придачу.

Но он ошибся. Леди Маргарет Макинтош не вписывалась в обычные рамки – ее не волновало мнение света, и она не следовала слепо традициям и устоям общества, в котором жила, не считала нужным подчиняться мужчине, который будет навязывать ей свою волю.

Старый генерал винил себя за то, что Мег выросла своенравной, гордой и решительной. С детства он прививал ей чувство собственного достоинства и свободу мысли, и ему не раз приходилось пожинать плоды такого воспитания. Человек незнатного рода, он сколотил состояние на угольных шахтах северной Англии и не был джентльменом ни по рождению, ни по манерам. Деньги помогли ему стать влиятельным человеком и получить звание генерала ганноверской армии, принимавшей участие в подавлении мятежа. Он высоко поднялся по общественной лестнице, и теперь ему хотелось только одного – устроить будущее единственной, горячо любимой дочери и выдать ее замуж за достойного человека.

Достигнув совершеннолетия, Мег не желала общаться с джентльменами, большинство из которых, не имея ни гроша за душой, охотились за ее приданым. Как часто с грустной улыбкой она думала о том, что не принадлежала к той породе женщин, из-за которых мужчины теряют голову и дерутся на дуэлях. Мег была образованна, умна и остра на язык, но, как ей казалось, недостаточно красива. К тому же превыше всего она ценила честность и искренность и никогда не умела и не хотела прикидываться легковерной глупышкой, когда дело касалось мужского пола. Она видела насквозь этих охотников за деньгами и прекрасно понимала, что их интересует не она сама, а то, что они получат вместе с ней. Притворяться она не собиралась.

Еще в ранней юности Мег дала себе клятву, что выйдет замуж только по любви. По горькой иронии судьбы именно генерал послужил причиной крушения всех ее надежд. Немощность и слепота сломили его дух и затмили некогда блестящий ум. В скором времени он поддался на уговоры изворотливого и хитрого герцога. Когда Мег узнала об их договоренности, было слишком поздно – бумаги были подписаны и скреплены печатями. Теперь она и герцог Аберколди официально считались помолвленными. В жарких спорах с отцом Мег отчаянно пыталась доказать, что он поступил неправильно. Но это ни к чему не приводило, пока она не поняла, что старый генерал таким образом пытается оградить ее от жизненных бурь и невзгод. И Мег приняла свою горькую участь.

Затем возник ряд обстоятельств, очень серьезных. Ее отец разгадал намерения герцога и с ужасом понял, на что он обрекает дочь…

– Я старый глупый осел, – причитал он, обхватив голову руками. – Что же я с тобой сделал, моя Мег?!

Девушку охватил страх за отца и за себя. Они засиделись за полночь, пытаясь найти выход, и в конце концов генерал пришел к простому и единственному решению – разыскать Грегора Гранта и привезти его в Глен-Дуи, а остальное он берет на себя.

Вздохнув, Мег забралась под одеяло. Приятное тепло от горячего камня, который служанка обернула в толстую ткань и положила ей в ноги, разлилось по всему телу. Засыпая, Мег решила, что обязательно вернется в Глен-Дуи с Грегором Грантом и все вместе они одолеют изворотливого герцога. Она должна так думать. Альтернатива ее не устраивала.

Загрузка...