Возлюбленный воин

Глава 14

Он невольно попятился. Неужели его брат взял в жены сумасшедшую?

Однако Фелиция вовсе не собиралась долго оставлять его в неведении.

– Вы должны простить меня, – мрачно произнесла она. – Видите ли, ваш брат продержал меня здесь в заточении несколько недель.

– Неужели?

– Его люди думали, что похищают Джанет Камерон, а похитили меня.

Патрик помнил Джанет Камерон, когда та была еще девочкой, и даже подумывал о том, чтобы жениться на ней, пока не умерла первая жена Рори. Тогда ему стали ясно, что ни одна женщина в здравом уме не пожелает обвенчаться с Маклейном.

Вглядываясь в лицо Фелиции, Патрик пытался обнаружить сходство с тонкими чертами лица Джанет Камерон, но напрасно.

– И кто же вы такая? – поинтересовался он. Рори обнял жену за плечи, словно хотел защитить.

– Кэмпбелл.

Патрик остолбенел. Его вдруг накрыла удушающая тьма, он никак не мог поверить в то, что услышал. Разве Лахлан не сказал ему, что Кэмпбеллы убили их отца? Разве они и их земли не страдали много лет от набегов? Разве мало похоронили Маклейнов, погибших от рук Кэмпбеллов? Он кровью поклялся быть их непримиримым врагом, как его отец, и вот теперь…

Так его брат предал их, сделав женой одну из женщин Кэмпбелл?!

– Кэмпбелл?

– Да, – спокойно подтвердил Рори.

Патрик пронзил брата взглядом:

– Ты предал отца, предал всех нас…

– Я никого не предавал, просто настало время положить конец вражде и навеки похоронить кровавое проклятие. Я не знал, что она Фелиция Кэмпбелл, когда влюбился в нее, а потом это уже не имело значения. У нее самое отважное и самое любящее сердце на свете: она спасла жизнь мне и Лахлану, и сам король Яков благословил наш союз.

– Мне все равно, что благословил король. – Патрик повернулся к Фелиции. Ему трудно было представить, что такая хрупкая, миниатюрная женщина могла спасти жизни его братьев. – Возможно, она и помогла тебе в чем-то, но чтобы жениться…

– Прежде я бы согласился с тобой, брат, но теперь Фелиция завоевала сердца всех Маклейнов.

Фелиция стояла молча, смех из ее глаз пропал.

– Я предпочитаю думать, что ваш отец был бы рад иметь счастливых внуков, – наконец произнесла она.

– Отец не допустил бы этого.

– Отец нам многого не позволял, – уточнил Рори. – Кстати, я хорошо помню, как и почему ты покинул этот дом. Его ненависть принесла больше вреда клану, чем Кэмпбеллы. Неужели ты бы хотел, чтобы все так и продолжалось, пока не вымрет последний Маклейн?

На этот раз Патрик не мог не согласиться, но… С самого рождения его учили ненавидеть Кэмпбеллов и при каждом удобном случае убивать их. История его рода была пронизана несчастьями, причиной которых являлось предательство Кэмпбеллов.

– Ты помнишь, когда Маклейн в последний раз женился на Кэмпбелл? – обратился он к брату.

– Да. Этот человек опозорил наше имя.

У Патрика возникло чувство, будто земля под ногами закачалась. Будучи солдатом, он знал, что может оказаться в испанском плену, что может быть убит, покалечен, взят в плен. Но это!.. Это было нечто совсем другое, непостижимое и неприемлемое.

– Отец наверняка перевернулся в могиле, – посетовал он.

– Возможно, – пожал плечами Рори. – Но это его проблема, не моя.

– Я старший, – продолжил Патрик. – Я хозяин.

Ему и самому не понравилось высокомерие этих слова, но они вырвались у него как-то сами собой. Рори нахмурился:

– Да, брат, и я с нетерпением ждал твоего возвращения со дня твоего ухода. Но теперь все изменилось, и ты не можешь повернуть события вспять.

«Как знать», – подумал Патрик.

– Нужно кого-то отправить в Глазго за кораблем, – наконец сказал он.

– Хорошо.

– И приготовь надежные покои для сеньориты Мендосы и ее служанки.

– Этим займусь я, – заявила Фелиция Кэмпбелл, выступая вперед. В ее словах звучали энергия и добродушие, и Патрик не чувствовал в ней фальши. Очевидно, она хотела добиться его расположения, а заодно угодить мужу, которого, видимо, очень любила.

Господи, Кэмпбелл! Патрик чуть заметно кивнул:

– Я буду на корабле, пока не закончится разгрузка.

Он хотел, чтобы мавры спокойно дождались прихода другого судна и, Боже, помоги ему, он не мог оставаться под одной крышей с женщиной Кэмпбелл.

Улыбка Рори потухла, словно он прочёл мысли брата.

– Как пожелаешь, – спокойно произнес он. – Комната отца свободна. Мы все приготовим, и ты сможешь занять ее, как только пожелаешь. Нам всем хотелось бы проводить с тобой больше времени…

– Еще успеете, – коротко бросил Патрик.

– Я сообщу королеве Маргарите, что ты вернулся.

– Какое дело до этого королеве? Яков поддерживал Кэмпбеллов-. – Патрик сделал паузу. – Что Ангус, еще жив?

– Нет, он умер в прошлом году. Его титул унаследовал Джейми Кэмпбелл.

– А Флодденское сражение? Кое-какие новости я слышал на галере, но испанцы всегда лгали нам, и я не знал, чему верить.

– Король Яков погиб, и с ним еще девять тысяч шотландцев, – с горечью констатировал Рори. – Среди них два аббата, девять графов, сын Якова Александр, архиепископ Сент-Эндрюс. Каждая семья потеряла своих лучших сынов.

– Но почему?

– Яков оказался никудышным генералом, да и пушки англичан стреляли дальше. В итоге Яков позволил себя окружить, потому что посчитал нечестным атаковать врага, пока тот форсирует реку. Англичане таким благородством не страдали.

– Ты был там?

Лицо Рори помрачнело.

– Нет. Фелиция только что родила ребенка, и Лахлан отправился вместо меня. Он едва не погиб, и погиб бы, если бы не одна английская вдова. Мы потеряли Гектора и еще пятьдесят Маклейнов.

– А Кэмпбеллы?

– Гораздо больше.

– Я должен был быть там. – Патрик невольно нахмурил брови. – Мне нельзя было уезжать.

– Тогда, возможно, и ты сложил бы там голову, в то время как у Шотландии все воины наперечет, а король – еще дитя. Королеву тянут в разные стороны. Преданные шотландцы говорят одно, а те, кто считает, что мы должны заключить с Англией альянс, – другое.

– Сколько теперь у нас солдат?

– Около сотни подготовленных и сотни две тех, кто сможет в случае необходимости сражаться.

Услышанное потрясло Патрика. Когда-то Маклейны были одним из самых многочисленных кланов Шотландии, теперь же от прежнего количества осталась всего одна треть, и клану потребуется немалое время, чтобы восстановить силы.

А пока ему надлежит заняться судном и помочь гребцам вернуться домой.

– Надеюсь, для меня найдется плед? – спросил он. – Я отправлюсь на корабль, но мне надоело носить испанскую одежду.

Рори кивнул:

– Я бы хотел пойти с тобой и осмотреть судно.

– Как пожелаешь. Заодно и женщин заберешь; я хочу, чтобы их надежно охраняли.

– Хорошо. Фелиция будет рада компании, и Кимбра тоже.

– Кимбра?

– Жена Лахлана. Она с английской границы.

– С английской….

Он замолчал, прочитав в глазах брата предупреждение.

Еще одна неожиданность. За время его отсутствия здесь точно не обошлось без дьявольского вмешательства. Две жены Маклейнов: Кэмпбелл и английская бабенка. Что ни новость, то удар по тому, что он прежде считал незыблемым. Бороться с Кэмпбеллами, защищать Маклейнов. Бороться с англичанами, защищать Маклейнов.

Теперь его король погиб от рук англичан, а брат женился на англичанке. Его брат, собиравшийся стать священником.

Ладно, объяснения потом; сейчас пора вернуться на судно, иначе он увидит, как оно уходит.

– Можешь взять один из пледов отца, – предложил Рори. – А я пришлю рубашку, свежую воду и полотенце.

Кивнув, Патрик направился к каменной лестнице, ведущей в спальни наверху, но его мысли все еще крутились вокруг новостей, которые он только что услышал.

– Лахлан тоже здесь живет?

– Нет. Обычно он в Эдинбурге или в море, а сейчас приехал, чтобы обсудить покупку нового судна.

– Кажется, из нас ты один любил море.

– Да, но это было бегство от здешнего уныния после смерти Мэгги. После твоего исчезновения и смерти отца мне пришлось вернуться. Лахлан, считая себя виноватым в. смерти отца, не мог заставить себя ничего делать, кроме как сочинять песни, и Инверлейт все больше приходил в упадок. Кэмпбеллы не прекращали набеги, и Маклейны стали разбегаться по другим кланам в поисках защиты. Видит Бог, я не хотел возвращаться, слишком много призраков таилось здесь. Вряд ли у тебя или у меня остались счастливые воспоминания о детстве. Тогда Арчибалд и Гектор решили подыскать мне жену, хотя я поклялся никогда больше не жениться. Они считали, что у меня должен быть повод вернуть Инверлейту его прежний статус.

– И ты женился на Кэмпбелл? – не удержался от вопроса Патрик: он до сих пор не мог смириться с произошедшими здесь переменами.

– Они полагали, что выкрали другую девушку. – Рори устремил взгляд на гобелен, украшавший стену. – Помнишь, как все мы дали одну и ту же клятву?

– Помню, – подтвердил Патрик.

Это был единственный раз в их мальчишескую пору, когда они собрались вместе. Ему исполнилось тогда четырнадцать, и главный его интерес составляло оружие, а не глупые девчонки. Рори было десять, а Лахлану – всего семь, хотя уже в этом возрасте он больше склонялся к книгам, чем к оружию. Вскоре после этого Патрика забрала к себе на воспитание другая шотландская семья, а когда он вернулся, отец постоянно заставлял его соревноваться с Рори и жестоко наказывал того, кто не оправдывал его ожиданий.

– Я тогда не верил в проклятие по-настоящему, – признался Рори. – Это была легенда, и мать, как и многие другие, просто умерла от лихорадки. Но потом умерла и моя Мэгги. После твоего отъезда я женился снова, на девушке по имени Анна, ты никогда не видел ее. Это был брак скорее по взаимному расчету, но я к ней привязался, а она тоже умерла от лихорадки, занесенной сюда из порта одним матросом. Тогда я поклялся, что больше не вступлю в брак: довольно с меня двух умерших жен и трех жен нашего отца. Тогда-то я всерьез задумался над словами, произнесенными так беспечно в детстве.

– И все же ты снова обзавелся семьей…

– Это длинная история, и я расскажу ее тебе, когда у тебя будет время. Но знай, что Фелиция завоевала сердца всех Маклейнов, включая Лахлана. Она обязательно завоюет и твое тоже.

– Я не расположен никого впускать в свое сердце, – возразил Патрик. – Никого. – Он резко отвернулся от брата.

Поднимаясь вверх по лестнице в покои, принадлежавшие когда-то его отцу, Патрик знал, что сказал правду. Он очерствел за эти шесть лет, проведенных на галере, и, вступив на землю Маклейнов, почувствовал лишь незначительную боль, ничего больше. Конечно, он был рад, что братья живы, но почти не опечалился, услышав о кончине отца. Неужели его сердце и впрямь окаменело, если вместо горя он чувствует лишь пустоту?

Впрочем, его отец никогда не был любящим человеком и не заслуживал особого уважения. Сам он будет руководствоваться не жалостью к себе, как отец, не сердцем, как братья, а разумом и чувством ответственности.

Джулиана ежилась от промозглого ветра, продувавшего залив. Место, куда они прибыли, было совсем не похоже на ее теплую, обласканную солнцем страну, а холмы на берегу выглядели голыми и негостеприимными.

Ею овладело отчаяние. Увидит ли она когда-либо родную Испанию?

Она вздрогнула, когда рядом возник Мануэль с шалью. С тех пор как она вылечила его раны, мальчик провозгласил себя ее защитником и теперь ходил за ней как тень; но мог ли он защитить ее от мускулистых гребцов?

Джулиана посмотрела на Мануэля. Проявила ли к нему хоть каплю доброты за его короткую жизнь какая-нибудь другая женщина? Вряд ли.

Ее сердце сжалось. Как только Маклейн покинул судно, гребцы стали объединяться в группы и перешептываться по углам: мавры в одном, европейцы в другом. Макдоналд и испанец с трудом удерживали их от того, чтобы сняться с якоря и поднять паруса.

Джулиана с нетерпением ждала Маклейна. Может, он и злодей, но до сих пор она считала его своим единственным защитником. Было очевидно, что вожак не жалует испанцев, и все же он дач ясно понять команде, что ни Кармиту, ни ее трогать не позволит. Вопрос состоял лишь в том, как долго он сумеет их контролировать.

А может, он отвезет ее на берег? Она слышала много легенд о диких горцах, голыми выходивших на поле боя, и сама была свидетелем неистовства вожака.

Мануэль подошел к поручням и стал вглядываться в берег.

– Кажется, сюда кто-то едет! – громко объявил он.

Джулиана пригляделась и тоже разглядела трех всадников и двух оседланных лошадей, скакавших рядом. Ее охватило волнение. Родственники Маклейна – что они с ней сделают? Наверняка они не хуже, чем сам Маклейн, знают, что она являет собой опасность.

С корабля спустили баркас, и шесть гребцов во главе с испанцем направились на нем к берегу.

Один из всадников спешился. Это был высокий мужчина, и Джулиана не сразу узнала в нем вожака: теперь поверх его развевающейся белой рубашки была перекинута шерстяная ткань, собранная на поясе под тяжелым кожаным ремнем. С пояса его свисал длинный кинжал, голые ноги были обуты в мягкие кожаные сапоги. Темные волосы Маклейна в лучах солнца отливали золотом. У Джулианы замерло сердце от вида резких черт его лица, открытых для обозрения теперь, когда он сбрил бороду.

Рядом с ним скакал другой мужчина, такой же высокий, с черными как смоль волосами. У третьего мужчины волосы были немного светлее, и все они носили довольно странную одежду.

Несмотря на разный цвет волос, Джулиана сразу определила, что перед ней братья: это чувствовалось по тому, как горделиво они держались.

Баркас пристал к берегу, а испанец, выпрыгнув из лодки и подойдя к Маклейну, перебросился с ним несколькими словами. Затем они вернулись на баркас, а спустя короткое время уже карабкались на борт «Софии» по веревочному трапу.

– Сеньорита, – обратился Маклейн к Джулиане, легко перебрасывая тело через поручи и. – Я хотел бы переговорить с вами.

От него пахло мылом, кожей и лошадиным потом. Головокружительный запах. Энергетика лидера, исходившая от него, даже когда он был в платье раба, теперь многократно усилилась. Джулиана никогда прежде не видела мужчин в столь странном одеянии, но немедленно отдала ему предпочтение перед шелками и кружевом, украшавшими одежду мужчин в Испании.

Маклейн коснулся рукой ее плеча, и Джулиана даже сквозь ткань платья почувствовала, как ее опалило огнем. Она поспешила к своей каюте и открыла дверь, но ей не хватило расторопности, и его ладонь легла поверх ее руки.

Она резко повернулась, и их взгляды встретились; в этот момент что-то шевельнулось в ней, словно между ними проскочила искра…

– Сеньорита Джулиана?

Тихий вопрос Кармиты нарушил чары. Обернувшись, Джулиана увидела, что горничная с нескрываемым удивлением разглядывает шотландца.

Маклейн повернулся к Кармите:

– Приготовьтесь обе покинуть судно: теперь вы будете жить в Инверлейте.

– В заточении? – уточнила Джулиана.

Патрик смерил девушку холодным взглядом.

– Вы мои гостьи.

– Но мы не сможем уехать, не так ли?

– Нет.

– И как долго это продлится?

– Пока не знаю. – Патрик оглядел каюту. – Я уже велел перевезти ваши вещи в замок.

– А мое приданое?

– Его поделят между теми, кто прежде задаром трудился в поте лица на вашего дядю. Кстати, вы уже встречались с предполагаемым женихом? – поинтересовался Патрик после непродолжительного молчания.

– Нет, но отец и дядя заверяли меня, что это прекрасный человек и к тому же обласкан королем.

– Я видел контракт, – коротко сообщил Патрик. – Ваш отец не сделал вам блага, пообещав вас мужчине, о котором вы не имеете никакого представления.

Его замечание разозлило ее. Тот, на чьей совести столько убийств, не имеет морального права судить других. Впрочем, шотландцы и англичане – смертельные враги. Естественно, что Маклейн думает о них плохо.

Так или иначе, ей не хотелось верить стоявшему перед ней человеку: он был слишком опасным и к тому же чуждым всему тому, что она знала и любила.

– Собирайтесь, – приказал Патрик, прерывая ее мысли. – Я скоро вернусь, и вас обеих проводят на берег.

– А вы?

– Я останусь здесь, пока не разгрузят судно.

Джулиану охватил озноб. Что ждет ее на этой чуждой ей земле?

– Мои братья позаботятся о вашей безопасности, – словно угадав ее мысли, добавил Маклейн. – Вам не сделают ничего дурного.

Повернувшись, он вышел, оставив за собой пустоту.

– Я не хочу на берег, – захныкала Кармита.

– Оставаться на судне для нас еще опаснее, – заметила Джулиана. – В Инверлейте по крайней мере могут быть женщины; кто-нибудь из них нам поможет.

– Я хочу домой, – продолжала хныкать Кармита.

– Я знаю. Мы обязательно вернемся, – пообещала Джулиана. – А пока нам нужно притвориться, будто мы принимаем его… гостеприимство.

Хотя сомнения не оставили Кармиту, она все же принялась собирать белье и платья Джулианы и укладывать их в сундук.

Маклейн сказал, что останется на корабле, и его слова ее не обрадовали, что сильно озадачило Джулиану. Она все еще чувствовала тепло его прикосновения и странное покалывание в самых интимных местах своего тела, он пугал ее и привлекал одновременно.

Что все-таки между ними происходит? Или, может, она это все придумала? Он должен бы презирать ее уже за одно происхождение, ведь она испанка, предназначенная и жены англичанину.

И она тоже должна презирать его, вот только Джулиана не знала как.