ВозРожден быть знаменитым (СИ)

Глава 3 Время благодарностей

В прошлый раз, когда Даниэлю было шестнадцать, его заметили в торговом центре — он решил подзаработать и раздавал там флаеры. Широко улыбался, охотно провожал людей ко входу в кафе и вообще старался быть максимально милым — очень хотелось личных денег. Не то, чтобы родители давали ему мало карманных расходов — тетя так вообще неприлично баловала — но собственные деньги казались значимым достижением на фоне посредственности его жизни.

Кроме того, что от его работы был в восторге хозяин этого кафе, Дан получил еще и визитку корейского агентства талантов KAC. Скаут агентства был достаточно упорен в своем желании уговорить Дана стать айдолом — он пристал к нему и мешал работать, рассказывая о том, какого успеха может достичь Дан в Корее.

Его слова упали на благосклонную почту. Дану тогда осталось учиться год и он не понимал, что будет делать после школы. Профессия отца казалась скучной, а обязанности перенимать бизнес не было — Мэри нравилась юриспруденция, она жаждала поскорее закончить образование и начать работать с папой.

Прибавить к этому тот факт, что из-за постоянных проблем с общением Дан чувствовал себя неуверенно. В новой школе над ним не насмехались, но его постоянно преследовало ощущение, что люди смеются за его спиной. А еще он четко ощущал — его друзья его совсем не ценили. Они брали его с собой «за компанию», но сам по себе он был мало кому интересен. Слова скаута о том, что где-то на земле есть место, где ему позволят стать популярным и успешным, казались какой-то сказкой.

Дан на самом деле очень хотел стать звездой, чтобы все, кто презирал его в школе, пожалели о своем поведении. Спойлер — никто не пожалел, только писали сообщения в духе «ну мы же дружили в школе, пришли автограф и пару тысяч долларов».

Дану было сложно уговорить родителей на подобную авантюру, ему было очень сложно в Корее, ведь он не знал языка, ему было тяжело дебютировать, а еще сложнее было долгие годы жить с ощущением своей никчемности.

Все дело в том, что он стал трейни, имея весьма посредственные навыки. Он не умел нормально петь, он не занимался танцами, он не умел вести себя на сцене. Все, что у него было — это редкий по красоте баритон и невероятно привлекательная для азиатов внешность. Красивых парней традиционно учили танцевать. С Даном поступили так же. В свою бытность трейни он занимался танцами иногда по восемь-девять часов в день, в то время как уроки вокала и репа давали хорошо если раз в неделю. Он дебютировал, потому что группе нужны были вижуалы, но в течении двух лет ему давали всего по несколько строчек и редко позволяли петь их вживую.

Все его строки становились вирусными — это заслуга голоса. Его внешность часто признавалась одной из самой выдающихся на к-поп сцене. Он хорошо справлялся с танцами, хотя так ни разу и не стал центром во время дэнс-брейка [*знакомство с к-поп заморочками номер один)). В песнях традиционно есть небольшой кусочек только с музыкой, когда все танцуют чуть более сложную хореографию, чем во время исполнения куплетов и припева. Вот этот кусочек называется дэнс-брейком. Участники группы обычно выстраиваются в некоторое построение, в центре которого оказывается самый лучший танцор группы. Так как хороших танцоров может быть несколько, то позиция центра дэнс-брейка может меняться в зависимости от трека. Но не всегда, разумеется. При этом позиция центра для танцоров является важной скорее для галочки в несуществующем резюме, на деле эти пятнадцать секунд мало что решают.*]. Но при этом агентство постоянно напоминало Дану, что он не умеет петь, что он недостаточно хорошо танцует и что нравится поклонникам только благодаря определенному образу. Образу милому парня с несколько детским поведением.

И он верил этому. Долго верил. Ему потребовалось попасть в больницу, пролежать там почти месяц, лечиться от депрессии и постоянно работать с психотерапевтом, чтобы понять, что не просто так скаут корейского агентства развлечений ходил за ним по пятам в торговом центре — он был выдающимся уже тогда. Просто человеком с низкой самооценкой проще управлять, поэтому они не позволяли Дану почувствовать, на что он способен.

Но, когда он это осознал, было уже поздно устраивать кардинальные перемены. Он долго избавлялся от образа «большого ребенка», потому что опасался, что резкие перемены вызовут слишком сильный гнев фанатов. Ему плохо давалось пение — тяжело научиться этому после двадцати, особенно когда нет времени на регулярные занятия. С рэпом было получше — он неплохо справлялся. Его популярность стала причиной некоторых споров в группе, но центром его так и не признали, а на личное продвижение соглашались со скрипом, объясняя это фокусом на групповой активности. Во всех этих боевых действиях Дан многое упускал, многое не замечал, в итоге даже не понял, как его лучшие друзья могли пережить подобное, а он и не заметил. После Дан винил себя. Знал, что это глупое чувство вины — он не мог ничего сделать — но продолжал думать о том, что будь он чуточку внимательнее к своим друзьям…

Если он все же вернется в Корею и к-поп, он должен как минимум попытаться не допустить повторения этих событий. И первый пункт — заняться своим образованием до того, как за него это попробует решить агентство. И начать с вокала. Вообще, все ожидали от него возвращения к фортепиано — все же столько наград брал — но Дан, прозанимавшись на факультативе пару недель, отчетливо понял — это больше не его, ему скучно и на соревнования он уже ездить не будет.

Однажды, пока они в классе ожидали их преподавателя вокала, Дан задумчиво перебирал клавиши учительского рояля, играя на память некоторые классические мелодии. Многие собрались рядом с ним, наблюдая за игрой.

— Ты ведь понимаешь, что любой пианист за твои руки душу дьяволу продаст? — весело спросил один из его одноклассников.

Микки, хоть и занимался вокалом, был скорее пианистом. Они пересекались раньше, еще до этой школы — на конкурсе. Дан тогда выиграл, Микки занял третье место.

— Руки? — не сразу понял Дан.

Он прекратил играть, а Микки сел с ним рядом и положил на клавиши свою ладонь, предлагая сравнить. Пальцы у Дана и правда длинные — тонкие, с явными суставами, они «достались» в наследство от бабушки по маминой линии. Но вообще, Микки имел ввиду скорее не длину, а гибкость. Дан никогда специально не работал над этим, но его пальцы могли действовать отдельно друг от друга, что смотрелось даже немного жутковато, но позволяло быстрее разучивать мелодии и быстрее играть, потому что его пальцы могли работать отдельно друг от друга. За «паучьи» ладони его тоже дразнили. А вот здесь, среди людей, которые желают играть на пианино, эти же ладони стали предметом восхищения. Вообще, длинные гибкие пальцы стали причиной того, что Дана проверяли на генетические заболевания. Ничего не нашли: его гибкие суставы оказались просто гибкими суставами, без мутации генов и риска возрастных осложнений.

— Это генетика, — пожал плечами Дан.

— И ты прекратил заниматься фортепиано, хотя у тебя для этого есть все генетические показатели — и слух, потрясающие руки, — вздохнул Микки.

— Еще у меня ноги выгибаются… в смысле — строение тела подходит для балета. Мне разорваться на два фронта? — улыбнулся Дан.

Микки недовольно цокнул. Он начал наигрывать одну простенькую мелодию — на ней учили играть в четыре руки. Дан улыбнулся и подключился. Зря Микки жалуется — нормальные у него руки. Обычные. И он прекрасно все успевает играть без всяких супер-гибких пальцев.

А вот у Дана проблемы с вокалом. Они были и раньше — несмотря на частные занятия в бытность успешного айдола, Дану все никак не удавалось запеть так, как хотел он сам. Уловить правильное состояние не получалось, из-за чего вокал оставался нестабильным, он часто пел невпопад, срывал высокие ноты. Он надеялся, что более ранний возраст и большее количество усилий помогут добиться результата, но ко Дню Благодарения он все еще не достиг особого прогресса.

Они справляли День Благодарения. Не с тем посылом, что большинство американцев, но все же родители считали, что это праздник скорее семейно-государственный, поэтому нет повода от него отказываться. Вместо индейки делали курицу в кисло-сладком соусе, наполняли стол корейскими закусками и приглашали к себе всю американскую родню.

Обычно приходил папин сводный брат. Дядя Джон традиционно приводил на ужин новую девушку и каждый раз клятвенно обещал, что она точно — та самая. Впрочем, так как ему еще не было тридцати, все относились к этому с юмором и никак не показывали девушке, что она в этом доме не первая. Еще приходили мамины младшие сиблинги — тетя Рэйчел и дядя Роберт были двойняшками, но друг с другом постоянно ссорились, вопреки всем утверждениям про связь близнецов. Оба — с супругами, и последние несколько лет еще и с детьми. Все кузены Дана были ровесниками Летти и Венди, так что он с ними мало общался — сказывалась разница в возрасте.

Его сестра Марианна старше его на два года. Они неплохо ладили, прекрасно общались, пусть закадычными друзьями никогда и не были из-за разницы в характерах. Но еще у них были младшие — Дан старше их на восемь лет. Родители хотели еще одного ребенка, а нечаянно получилось два — Вайолет и Лаванда. Двойняшки — разные внешне и по характеру, но они та еще криминальная банда. Дан даже иногда завидовал их дружбе — с годами она не ослабла и девчонки всегда стояли друг за друга горой.

Но этот день благодарения отличался тем, что утром он пошел к БигБи — доедать более традиционную индейку без кучи острых специй. Мама, разумеется, надавала ему с собой лоточков с закусками — всего по чуть-чуть, ведь кимчхи присылала бабуля из Кореи и эти закуски людей не щадили.

— Осторожнее, — предупредил Дан, выставляя угощения на столе. — Лучше приготовьте стакан с водой.

— Так остро? — удивлялась миссис Пирс.

— Ну, это бабуля делает, доставка выходит дороже содержимого, — улыбнулся Дан. — Нам нравится, но мама, например, выросла в США и практически ничего из этого не ест — говорит, что невозможно остро.

Мистер Пирс уверенно подцепил вилкой большой такой кусок капусты и заявил:

— Я люблю острое!

Под внимательными взглядами всей семьи отправил кусок в рот, немного пожевал, а потом выпучил глаза, быстро проглотил и практически побежал к графину с водой под смех всех домашних. Впрочем, остаток дня он все равно подъедал острые закуски, просто теперь брал по чуть-чуть и заедал чем-то менее острым.

— Слышала, у тебя не получается с вокалом, — задумчиво заговорила миссис Пирс.

Дан стыдливо кивнул:

— Такое ощущение, что я не могу что-то уловить…

Она улыбнулась:

— Ну, во-первых, ты начал учиться примерно в то время, когда начал меняться голос. Уже звучишь низко, а будешь наверняка еще ниже.

— Почему вы так считаете? — удивился Дан.

Ему потом часто говорили, что его голос ему не подходит — он выглядит мило и даже немного женственно, в то время как его голос является чем-то из области озвучки порно-асмр для одиноких дам. Даже родители не ожидали, что у него будет настолько низкий голос.

— Просто знаю. Я могу попробовать научить тебя петь, — внезапно заявила миссис Пирс. — Не смотри, что я сейчас этим не занимаюсь, у меня образование преподавателя вокала, просто так сложилась моя жизнь, что я решила выступать, а не учить.

Дан удивленно хлопал глазами — заявление и правда неожиданное. Миссис Пирс посчитала, что его беспокоит что-то кроме удивления, поэтому продолжила:

— Бесплатно, разумеется. Мы очень благодарны тебе за нашего Брэндона. Его часто избегали, но благодаря тебе у него теперь есть друзья и он по-настоящему счастлив. Я бы хотела что-то сделать и для тебя.

Дан вздохнул: не только его родители переживали, что их сын не вписывается… Получается, у мистера и миссис Пирс были те же опасения в отношении своего сына. Поэтому Дан улыбнулся в ответ:

— Не стоило, конечно, но я соглашусь… просто… Брэндон ведь рассказывал, почему я перевелся в эту школу?

Миссис Пирс улыбнулась:

— Да. По той же причине, что и Брэндон когда-то. И ему было гораздо комфортнее в этой школе, чем в муниципальной, но он проучился несколько лет и часто жаловался, что вроде все неплохо, но ему даже некого пригласить домой. А теперь есть.

Дан нерешительно улыбнулся. В некотором роде они действительно нашли друг друга. Медлительность БигБи — то, что казалось странным, но к чему достаточно быстро привыкаешь. Но Дану с ним было особенно комфортно из-за какой-то взрослой основательности. С ровесниками ему бывало сложно из-за этой разницы в фактическом возрасте, он нередко ловил себя на желании по-стариковски на них ворчать. С БигБи такого почти не было. Он медленно думал, но зато поступал совсем как взрослый. Со своими тараканами, конечно, но взрослый.