Возрождение Зорга

Земля. Американский сектор Нъю-Порт

Андрей Сомов достиг Американского континента за три часа. Огромный лайнер перемахнул океан и совершил посадку в аэропорту космической столицы Земли городе Нью-Порте. Он был построен специально на берегу океана, чтобы трансконтинентальные и космические лайнеры могли спокойно приводняться в громадной искусственной лагуне, используемой в качестве посадочной полосы. Постепенно снижаясь и замедляя скорость, лайнер перешел в режим экраноплана и понесся над водной гладью. Через десять минут водной пробежки он затормозил и закачался на мелкой волне. Солнечные блики весело заплясали по светлой обшивке салона. Буксир был уже наготове, подхватил лайнер и потащил к причалу. Длинный гофрированный рукав высунулся из башни и присосался к борту. Пассажирам предложили пройти к выходу. Дальнейший путь Андрея Сомова лежал во Флориду, куда он намеревался добраться самолетом «Америкэн Эйрлайнс». Координатор звонил вчера и сообщил, что Рэйнора с друзьями должны скоро освободить и Андрею необходимо встретиться с ними как можно скорее.

В Братство попадают разными путями, и, если бы несколько лет назад ассистенту кафедры исторической лингвистики МГУ Андрею Сомову сказали, что он станет членом тайного общества и забросит свою работу, он бы только рассмеялся. Но его работа и послужила причиной вступления в Братство. После окончания Московского университета он занялся сравнительными исследованиями древних цивилизаций, и не только земных, но и марсианской, сиренской и не так давно открытой с планеты Нова-2. Все эти древние цивилизации сгинули во времени, оставив после себя лишь немногочисленные памятники своего пребывания. Пирамиды на Марсе, храмы на Сирене и совершенно колоссальные каменные квадраты-мегалиты на Нове-2. Ученые обратили внимание, что в письменности всех трех вымерших цивилизаций имеются сходные символы и принципы построения языка. Андрей сравнил письменность инопланетян с трех планет с символами вымерших земных цивилизаций: атлантов, древнеегипетской и шумерской. Это дало ключ к расшифровке. Многое в древних языках совпадало. Свою работу Андрей опубликовал осе— «нью пятьдесят первого года. Конечно, историческое языкознание — не физика, и большого фурора не было. Но работу заметили, она удостоилась самых лестных отзывов людей, мнением которых Андрей дорожил и считал их авторитетами в археолингвистике. Но самое интересное началось потом. Он начал переводить многочисленные надписи на стенах марсианских и других инопланетных сооружений. Выяснилось, что все они были построены приблизительно в одно и то же время с разницей в несколько столетий, что по историческим меркам не так уж и много. На всех древних сооружениях встречалось упоминание о том, что это храмы и воздвигнуты они в честь и по повелению Изначальных. Во всяком случае, Андрей перевел это именно так. Он обратился к древнейшим источникам цивилизации Атлантиды. Там было то же самое. Просто раньше не совсем правильно переводили. И вот это уже стало настоящей сенсацией. В спешном темпе, забросив все другие дела, Андрей принялся за новую работу. Доклад был уже готов, и он собирался выступить с ним на научной конференции в Праге, когда вдруг среди электронной почты обнаружил странное послание:

— Я должен уехать, Таня, — сказал Андрей жене.

— Куда?

— В Тибет.

— Зачем?

— Мне собираются поведать тайны Вселенной.

— Зачем они тебе?

— Не знаю, наверное, хочется почувствовать себя причастным к тайнам Вселенной.

— Ты уверен, что это не рекламная уловка туристической компании?

— Если это даже и так, свои деньги они уже заработали.

— Ты не поедешь в Прагу? — удивленно спросила Таня.

— Меня просили воздержаться от любых публикаций, пока не представят мне какие-то важные материалы.

— Это надолго, Андрей? — Татьяна серьезно посмотрела на мужа.

— Недели на две, не больше. — Андрею действительно удавалось не слишком долго задерживаться в командировках, даже на марсианских раскопках. Обычно он все снимал на камеру и работал с готовыми материалами уже дома.

— Я почему-то волнуюсь.

— Ну что ты, Таня. — Андрей обнял жену. — Это обычная научная экспедиция.

Экспедиция затянулась на два года. И самое главное, никто даже не мог предположить, когда она закончится.

— Андрей Сомов? — В аэропорту Орландо к нему приблизился плотный человек лет сорока в темных очках, белой рубашке и в стильных, но сидящих на нем немного мешковато черных брюках.

— Да, я.

— Координатор просил меня встретить вас. Меня зовут Рональд Сейме. Дальше нам придется ехать на машине. Поселимся на небольшом ранчо недалеко от «SP-1», там и будем дожидаться Рэйнора.

— Вы уверены, что он сможет чем-нибудь помочь? Они же абсолютно все забыли.

— Эта ваша задача, доктор Сомов, — улыбнулся Сейме. — Вы должны постараться, чтобы астронавты вспомнили все. Иначе мы никогда не узнаем всей правды о Таре.

— Очень мило. Думаете, правительство не испытало на Рэйноре и его друзьях все доступные средства?

— Испытать-то они испытали, но захотел ли Рэйнор разговаривать с ними… Вот в чем вопрос. Но, думаю, у нас с вами будет достаточно времени поговорить об этом. Как сообщает наш источник на базе, разведчиков собираются освободить только на следующей неделе. Так что у нас есть несколько дней, чтобы приготовиться к встрече.

Голубой «форд Хорус» Рональда Сеймса двухлетней давности вырулил на автостраду Н-92 и помчался по направлению к Атлантическому побережью.

«Неужели я все еще не вышел из тибетского летаргического сна и все это мне снится? — думал Андрей. — Вот уже два года я не был дома, и даже не всегда есть возможность послать весточку. Сколько же еще продлится это мое путешествие?»

Земля. Европейский сектор Исследовательская база НАТО. Мостар

Иван Стуков сидел у компьютера и в третий раз просматривал результаты анализов. Нельзя сказать, что он не понимал того, что читает. Просто это не укладывалось в голове. За десять лет занятий генной инженерией ему не встречалось ничего подобного. Результаты опытов противоречили всем канонам науки. Не отрываясь от экрана, Иван нашарил на столе телефонную трубку:

— Генри?

— Да, Иван. Что нового?

— Ты не мог бы зайти?

— Извини, в три встреча с генералом. Что-нибудь расшифровали?

— Вчера вечером начали клонирование в экранированной камере ускоренным методом Лоу-Стафорда. Оно все еще там, подрастает какими-то невероятными темпами, какие Лоу-Стафорду и не снились. Контрольный образец клонировали без экранирования. Результат тот же.

— Тот же?

— Тот же, Генри. Только в обоих случаях у нас получилось нечто далекое от тех видов, что были обнаружены на Таре.

— Не может быть! Может, где-то ошиблись?

— Сегодня заложили новые клетки. Результат тот же.

— Что же у вас получается? — Мне даже страшно это произнести.

— Что там, Иван?

— Люди.

— Что?!

— Люди. Страшные, дьявольские люди.

— Не мели чепухи, как люди? Да еще…

— Мы сегодня не пойдем домой, Генри. Обязательно дождемся развития эмбриона. Приезжай, когда сможешь.

— Что мне сказать генералу?

— Пока не говори ничего — исследования продолжаются. Хотя, сдается, у меня скоро от всего этого поедет крыша.

— К вечеру буду, — коротко сказал Симпсон.

Трубка пикнула, давая отбой, и Иван, не глядя, положил ее на стол. Он никак не мог отвести взгляд от монитора, показывающего, как в специальных камерах зарождается новая жизнь.

Земля. Европейский сектор Сарапул

«Настало время, когда человечество осознало себя единым целым. Наконец-то человек из себялюбивой и эгоистичной особи превратился в общественное существо, послушное законам социума. Мы теперь одна раса. Нас больше не разделяют национальные и религиозные барьеры. Все низменные эгоцентрические инстинкты человека, вражда и рознь между народами и общинами остались в прошлом. Никогда больше человечество не испытает войн. Теперь мы знаем, что у нас у всех один дом, имя которому — планета Земля. У нас одно правительство, одна идеология, одна религия. Мы — как один, мы — дети твои, Земля».

Сергей отбросил газету, которую скачал с правительственного сервера. Агитки он терпеть не мог. Но все же было в этих строках какое-то грубое и исковерканное отражение действительности. Он вспомнил, как год назад был в одном ночном клубе. Огромный танцпол. Летающие шары, наполненные ярким раскрашенным светом, и музыка. Пульсирующая, бьющая со всех сторон музыка. Лес рук, колышущийся над темной человеческой массой, лиц не разобрать.

«Мы вместе! Мы — одно! Почувствуйте это! — диджей захлебывается в собственном экстазе. — Мегаполис! Мегадэнс! Сарапул!»

Толпа дружно подхватывает последнее: «… у-ул!»

Лучи прожекторов скользят по толпе, выхватывая из темноты светлые пятна: лица людей с одинаковым, застывшим на них выражением и каким-то отсутствующим взором. Толпа колышется, заведенная ритмом. Вот световые пучки сошлись в одной точке над центром танцующих, и вверху расцвел огромный цветок, за ним другой — белый, синий, красный. Сергей в центре как раз под этим цветком. Он смотрит вверх, где, как в калейдоскопе, меняются причудливые лазерные узоры. Музыка подхватывает и уносит его. Он больше не чувствует своего тела, всецело подчиняясь этому ритму. Кто-то трогает его за руку. Парень. Длинные волосы гладко зачесаны назад. Лицо бледное, глаза смотрят куда-то поверх Сергея. Губы парня шевелятся, но ничего не слышно. Может даже не стараться— музыка глушит все. Парень указывает на круглый значок, что прикреплен у него на рубашке. Все ясно — он тайный дилер. Значок с сердечком. Протягивает какую-то маленькую облатку. Сергей знает, что это такое. Не прекращая движения, он достает из кармана мятую бумажку — кэш.

Парень довольно кивает головой и исчезает в толпе. Сергей думает, что главное теперь, чтобы его не заметили. Хотя он и не слышал, чтобы из клуба кого-нибудь забирали. Но чем черт ни шутит. Он проводит рукой по лицу, как бы стирая пот. Язык касается чего-то холодного и тут же замерзает. Сергей на минуту останавливается. Сердце делает раз, два, три— и замирает. Он чувствует, что все пропадает вокруг. Но вот сильный удар, и музыка вновь завертелась. Да какая! Его подносит под высокий потолок, туда, где вспыхивают и гаснут огромные огненные цветы. Вот здорово! Он летает!

Ночь, утро. Людей стало меньше. Но они слабаки. Он может все, еще один такой день — запросто. Пусть не думают, что он слабак. Вот кто-то впереди падает. Нет, не затопчут. Здесь все поставлено четко. Сразу подскакивают секьюрити и утаскивают тело. Так что бояться нечего.

— Я так долго тебя искала.

Не может быть, чтобы он слышал это. Здесь ведь такая громкая музыка. Но она шевелит губами, а он все слышит. Слова рождаются у него в голове. Странная девушка. Почему-то смотрит на него с жалостью. Какая она хрупкая!

— Пойдем отсюда. Тебе уже хватит.

Что, уйти так рано? Нет, он не слабак. Он еще может двигаться. Он может целую ночь в таком ритме. Девушка мягко берет его за руку:

— Пойдем!

Рука у нее холодная. Сергей разгорячен, и пот стекает у него по груди и спине, делая в этих местах рубашку темнее. Только сейчас до него доходит, что она, кажется, уже представилась, и звать ее Света. Да-да, правильно, Света, а я Сергей.

— Пойдем отсюда, Сергей. Скоро рассвет, и звезды на улице большие и яркие.

— Нет, там, наверное, холодно.

— Там дышится свободно. Здесь ты упадешь.

— Я? Упаду? — Да девочка просто не знает, на что он способен. Он может так день и ночь. А потом на работу. Нет, нельзя останавливаться. Надо двигаться! Света молча берет его за руку и тянет из зала. Сергей не понимает, как ей это удается. Они выходят на воздух. Огромный Сарапул лежит перед ними, сверкая огнями. Под берегом тихо плещется Волга. Светят далекие звезды. К ним он не попадет никогда. Никогда. Какое тоскливое и гадкое слово. Экстаз проходит, и на душе становится особенно скверно.

Нет, все-таки в чем-то права эта дурацкая газета. Люди едины. Одинаковы, как стая. Как единый массовый порыв живущего в них коллективного животного (или бессознательного?). Тогда, в клубе, он особенно остро ощутил это.

Врачи обещали отпустить его через неделю. Интенсивная терапия делала свое дело. Кости почти срослись. Сергею не терпелось вернуться. Он сгорал от желания исследовать предмет, который так одержимо разыскивал, Конахен. А вдруг кто-то невзначай полезет в пульт и обнаружит там эту штуковину? Он хотел даже прервать лечение и уйти домой, но Станислав Иванович, его лечащий врач, сказал, что еще рано и через неделю гипс точно снимут. И Сергей перестал дергаться, безропотно сносил все медицинские процедуры и часами, не двигаясь, лежал под биорегенератором, ожидая, когда все это закончится. Он читал газеты и смотрел новости по сетевизору. Генерал Конахен скрылся в джунглях Африки.

«Зачем ему все-таки понадобилась эта штуковина?» — напряженно размышлял Кудрявцев.

Земля. Африканский сектор Близ Нуаго

Шесть бронированных «хаммеров» пробирались сквозь джунгли. Дорога узкой полоской вилась сквозь сплошные непроходимые заросли, и ветви деревьев то и дело хлестали по бронированному стеклу машин. Радиоцентр космической связи Нуаго, судя по карте, был рядом, километров десять, но ехали они уже полчаса. Генерал Конахен находился в передовой машине и зорко всматривался во тьму первозданных джунглей, разрезаемую яркими лучами фар. Водитель сержант Питере то и дело чертыхался, когда джип, не наделенный особой мягкостью хода, подпрыгивал на кочках и колдобинах. Конахен открыл верхний люк и высунулся наружу. Показались огни базы Нуаго.

— Всем приготовиться! — передал генерал по рации. Он взялся за рукоятки крупнокалиберного пулемета, установленного на крыше боевой машины.

Джипы развернулись широким веером и пошли в атаку. В отличие от базы звездного десанта радиоцентр Нуаго охранялся из рук вон плохо. Десантники открыли пулеметный огонь по окнам одноэтажных белых бараков. Им ответили редкие автоматные очереди, но тут же смолкли. Немногочисленный караул просто разбежался. Радиоцентр десять лет был как законсервирован, и генерал Конахен это прекрасно знал. Поэтому он и выбрал этот труднодоступный объект. Прежде чем его засекут и вышлют самолеты, он успеет передать в эфир то, что задумал.

Десантники выскочили из джипов и побежали к радиоцентру. Двое местных охранников, бросив оружие, стояли с поднятыми руками. Сам передающий центр был опечатан. Конахен вошел внутрь. Все было в полном порядке. Аппаратура исправно работала в дежурном режиме.

— Ноуд, Смит, принимайтесь за дело, — приказал генерал. — Максимум через десять минут я должен быть в эфире. Настройтесь на все каналы и принимающие зоны Галактики. Я хочу, чтобы меня слышали везде. Вы тоже послушайте, ради чего вы рисковали жизнями, не только же ради опального генерала.

Радисты быстро настроили аппаратуру комплекса. Большая тарелка спутниковой связи пришла в движение после долгих лет бездействия. На пультах замигали разноцветные огоньки индикаторов, засветились экраны компьютеров.

— Мы готовы к выходу в эфир, — доложил Тим Ноуд. — В течение десяти минут мы сможем перекрыть все каналы галактической связи, пока с центрального пункта не пройдет команда блокировки всех спутников и станций.

— Я понял, Тим, спасибо. Десяти минут мне хватит.

— Тогда пройдите в лабораторию, сэр. Камеры уже включены.

Генерал прошел в небольшое помещение, забитое аппаратурой связи. Здесь была установлена телекамера и светились два софита. Генерал сел за стол и прикрепил на камуфляжный костюм микрофон. Таймер на столе отсчитывал секунды. Ноуд оставил дверь в аппаратную открытой и встал за углом, отслеживая показания приборов.

— Можно начинать, сэр. Мы в эфире.

Конахен волновался. Ему не часто доводилось выступать перед телекамерой. И даже после выполнения миссии на Таре ему удавалось весьма успешно ускользать от вездесущих репортеров.

— Здравствуйте, друзья! — произнес генерал чуть хрипловатым голосом. — Многие из вас меня знают, для тех, кто не знает, хотел бы представиться — генерал Конахен, командующий силами аэрокосмической обороны. Знаю, что объявлен преступником и меня разыскивают по всей Земной Федерации. У меня есть всего десять минут, чтобы рассказать вам, что в действительности произошло на планете Тар и почему меня объявили преступником. Поэтому буду предельно краток.

Во-первых, правительство лжет вам, когда говорит, что зорги, существа, с которыми мы столкнулись на Таре, уничтожены. Уничтожена планета, но не зорги. Прямо сейчас в секретной лаборатории на Земле правительство пытается клонировать зоргов. Если им это удастся, погибнет все человечество. Спасения от этой заразы не будет, зорги размножаются и мутируют бешеными темпами.

Во-вторых, как единый живой организм зорги управляются из одного центра, или Мозга. У кого в руках Мозг, тот и контролирует зоргов. В настоящее время Мозг Зорга в руках правительства. Я пытался отбить его у правительства и уничтожить, но мне не дали. Повторяю, тот, кто контролирует зоргов, контролирует всю Вселенную. И наши с вами судьбы в его руках.

В-третьих, в кампании против зоргов мы столкнулись с присутствием высокоразвитой цивилизации. Они называют себя протоссами. Именно с помощью оружия протоссов нам удалось уничтожить захваченную планету Тар. Всю, сразу и полностью. Ни одним земным оружием сделать бы это не удалось.

В-четвертых, если протоссы узнают, что на Земле выведены зорги, они уничтожат нас так же, как Тар. Таким образом, благодаря действиям земного правительства все человечество подвергается смертельной опасности. Оно оказалось между молотом и наковальней.

У меня заканчивается время. Через несколько секунд по приказу властей будут отключены все транслирующие станции и спутники. Я хочу, чтобы каждый из вас, люди, осознал смертельную опасность, грозящую всему человечеству. Если мы не хотим, чтобы завтра наступил конец света, мы должны все вместе выступить против преступных и бесчеловечных замыслов правительства. Мы должны потребовать отчета у властей и уничтожить клонированных зоргов. Секретная лаборатория, где выводят зоргов, находится в Боснии вблизи города Мостар.

Пискнул таймер. Конахен вопросительно глянул на Ноуда.

— Все отлично, сэр. Мы уложились.

Через семь секунд экраны покрылись серой рябью. Правительственная комиссия по связи отключила все ретрансляторы.

— Пора убираться отсюда. Радар засек старт — через десять минут здесь будут самолеты, — сообщил Трип.

— Уходим, — сказал Конахен. Он с удовлетворением отметил, что недоумение во взглядах подчиненных сменилось уважением. Хорошо, когда люди понимают, что служат великой цели. Генерал потрогал Эрлиер. Чудесный талисман открыл ему многие вещи, которые для всех на этой планете пока оставались тайной.

Джипы взревели моторами и рванули в джунгли. Только они скрылись во тьме, как воздух наполнился гулом приближающихся самолетов. В рассветном небе появились тяжелые бомбардировщики, идущие на малых высотах. Оглушительные разрывы и яркие вспышки мощных бомб разбудили сонный мир джунглей и разогнали остатки африканской ночи. На месте радиоцентра остались пылающие руины. Бомбардировщики проследовали дальше и нанесли удар по джунглям в радиусе пяти километров. Вакуумные бомбы зажгли джунгли и окончательно превратили ночь в день.

Земля. Европейский сектор Мостар

Генри Симпсон спал в шикарном отеле «Обала». Рядом с ним была очаровательная блондинка. Она была почти его женой. Во всяком случае, каждый раз, когда Симпсон был не на службе, Мария оказывалась рядом с ним. Шел пятый час утра и было уже почти светло, когда с прикроватной тумбочки, где лежала телефонная трубка, донеслись мелодичные звуки.

Генри за время работы на военных привык к ночным звонкам. Правда, в последнее время его беспокоили нечасто. Значит, случилось что-то серьезное. Он повернулся на спину и секунду-другую полежал, вслушиваясь в негромкое телефонное пение. Мария тоже заворочалась и скользнула головой под подушку. Генри не стал больше испытывать терпение тех, кому он вдруг понадобился так рано.

— Симпсон, — коротко сказал он в трубку.

— Извини, Генри, что поднял среди ночи, — услышал он характерный с акцентом голос генерала Плавича. — У нас ЧП.

— Что случилось?

— Я уже выслал за тобой машину. Умойся и спускайся. Позавтракаете вместе с водителем в лаборатории. Времени нет.

— Да что же случилось, Павел?

— Потом, Генри, все обсудим, когда приедешь. Но пока едешь, подумай, что делать с клонами и с этими яйцами, черт их возьми.

— Да что, в конце концов, случилось?

— Спускайся, машина, наверное, уже пришла. — В трубке раздались короткие гудки.

Наскоро справив нужду, ополоснув лицо и надев свежую рубашку, Генри Симпсон выскочил из номера.

— Что там у них случилось? — Мария окликнула его уже у порога.

— Не знаю, ничего пока не знаю. Меня ждет машина.

— Ты позвонишь?

— Разумеется, дорогая, как только доберусь до лаборатории.

— Пока. — Мария улыбнулась ему и повернулась на другой бок.

Горная дорога петляла между скалами. Здесь особенно не разгонишься, но Петр, водитель Плавича, выжимал из машины все, на что она была способна.

— Что случилось? — спросил у него Симпсон.

— Только что по всем галактическим каналам выступил генерал Конахен. Он объявил, что у нас в лаборатории производят клонов зоргов, и призвал уничтожить их вместе с лабораторией. Иначе Земле угрожает опасность.

— Какая, к черту, опасность?! — возмутился Генри. — Все под контролем. Специальный подземный бункер. Да мы и начали всего неделю назад. Еще ни один эмбрион не вышел из инкубатора. Каким образом ему стало известно об этом?

— Представляете, что сейчас начнется! — сказал Петр. — Гринпис, антигалактисты, коммунисты — кого только тут не будет!

— У тебя есть запись выступления Конахена?

— Да, шеф распорядился. — Петр кивнул на встроенный в переднюю панель экран.

— Давай посмотрим. — Симпсон включил запись.

Машина приблизилась к центру города. На площади перед штаб-квартирой НАТО уже собирались люди. Генри заметил у некоторых пикетчиков плакаты. Удивительно, как они смогли все так быстро организовать? С момента выступления Конахена прошло не больше двух часов. Создавалось впечатление, что без предварительной подготовки тут не обошлось.

— Да, времени они не теряют, — заметил Петр.

«Тяжко придется сегодня Плавичу отбиваться от манифестантов», — подумал Генри.

Они с Петром проследовали дальше по дороге на запад в i секретный исследовательский центр, что находился в сорока километрах от города. О его существовании, по идее, никто не должен был знать. Но как только они выехали на дорогу, обсаженную пирамидальными тополями, увидели, что и здесь собираются манифестанты и расставляют свои пикеты.

Земля. Американский сектор Штат Флорида

— Вот тут есть одна хорошая забегаловка. — Сейме свернул направо с центральной улицы небольшого городка Хетберг. — Называется «У Пита». Пит Остин — мой школьный приятель. Да и готовит, надо сказать, неплохо.

«Форд Хорус» притормозил на пыльной улице перед одноэтажным заведением, вывеска которого смело объявляла красным курсивом:

«У Пита. Здесь вы не останетесь голодными».

Сейме улыбнулся:

— Деревенский колорит.

В кафе было прохладно. Музыкальный автомат в углу пережевывал какую-то незатейливую дребедень. Рональд поздоровался с миловидной девушкой за барной стойкой:

— Нора, как там Пит?

— Чего с ним сделается! С утра рванул к поставщикам.

— Нора, нам бы перекусить чего. И парочку пива. — Он вопросительно посмотрел на Андрея.

— Нет, спасибо, я не пью. Вера не позволяет, — улыбнулся Андрей.

— Да? Ну тогда ладно. Тогда парочку лимонада. Они тут классно готовят свой лимонад. Натуральный, без химии и консервантов.

Они уселись за столиком под кондиционером. Жгучее солнце в этот год немилосердно выжигало землю.

— Вы бывали в космосе, мистер Сомов?

— Да, пару раз. На Марсе и Нове-2.

— А мне вот не довелось. В молодости мечтал, а потом все как-то… Даже на экскурсию на Луну слетать не получилось. А может, страшусь, черт его знает…

— Я тоже был только по делам, когда занимался археологией. На Сирене и Нове открыли руины мегаполисов. Там жили люди. Когда я сравнил их языки и культуры, они оказались очень похожими на некоторые земные, например, на язык атлантов. Это помогло расшифровать многие древние источники. Я уже собирался опубликовать работу на эту тему, когда мне вдруг предложили поехать в Тибет и более углубленно изучить этот предмет. Так я попал в Братство. А работу свою так и не опубликовал.

— Опубликуете еще, какие ваши годы, — улыбнулся Рональд. — А я вот в вашу компанию попал совсем случайно. Родом я отсюда, потомственный фермер. У нас ранчо недалеко от Скилворта. Это двадцать километров в сторону от федеральной магистрали. Там мы вместе с братом ведем хозяйство. Дела так себе: ни шатко ни валко. Климат здесь сами видите какой. Трудно поверить, но еще двести лет назад в северной Флориде были жаркие и влажные тропики.

И вот как-то раз три года назад к «нам на ранчо приперся Джо Сорбик. Сорбик этот, если так можно сказать, наш деревенский дурачок. С молодости у парня не все ладно с головой. Его всерьез у нас никто и не воспринимает. А тут он увидел меня и как закричит, замашет руками. Я подхожу: «Что случилось, Джо?» А он кричит, машет: «Там! Там!» — и в словах захлебывается. «Что там, Джо?» — спрашиваю. «Тарелка, — говорит. — Летающая!» Ну у нас во Флориде летающими тарелками удивить трудно. Космодром-то рядом. Корабли стартуют, иногда и довольно-таки необычные. Что мы, фермеры, в этом понимаем? А то, бывает, и упадет что с неба. Лет пять назад на сарай Стива Гарднера рухнул кусок чего-то космического. Так он пять лет после этого страховку высуживал.

Осадил я Джо и говорю: «Ну пойдем, поглядим на твое чудо». А он говорит: «Это далеко отсюда, в пустыне, на машине надо». — «Ладно, — говорю, — чудило, поехали. Как ты и высмотрел все это?» Часа два по пустыне гнали. Жара страшная, кондиционер не справляется. У нас там скалы небольшие есть. Их еще холмами Шеридана называют. Так вот Джо говорит, на этих холмах и рухнуло. До Шеридана еще час езды по такой жаре. Ну, думаю, если там нет ничего, и накостыляю же я Джо по шее за такие перегоны. Грузовик у меня старый, так чуть не закипел весь.

Приезжаем на холмы. Джо в сторону рукой машет — туда надо. Пошли в гору. Поднимаемся, и я обомлел. Внизу ярдов на двести сияющие тело. Тарелка плоская. Такая блестящая, что глаза на солнце режет. «Ни фига себе, — думаю, — штуковина!» Джо-то, дурачок, совсем от радости ополоумел, руками машет, прыгает, вниз тянет. «Нет, — говорю, — погоди, Джо. Вдруг там радиация какая или еще чего того похлеще. Давай-ка лучше отсюда посмотрим, а потом поедем, сообщим обо всем властям». Но Джо даже слушать не хочет, каким, говорит, властям? Мы это нашли, значит, это наше. Ну дурачок, чего с него возьмешь? Побежал он к этой штуковине, и я дурень тоже за ним. Жарища, пот градом, и металл этот раскаленный блестит. Вдруг вижу, что штуковина, блюдце это, не все монолитное: на нем сегментики видно. Подбегаем ближе, уже рукой подать, и вдруг один из сегментиков поднимается. «Стой, Джо! — кричу. — Не видишь, что ли?!» Да только дурачку все по фигу, бежит себе да радуется. А сегмент уже над тарелкой поднялся и темным таким на нас смотрит. Я остановился, пусть, думаю, дурачок сам бежит дальше. Поглядим, что с ним будет. Джо радостный на тарелку заскакивает и грохочет по ней башмачищами. А сегментик темный вдруг открывается, и оттуда выходит йети.

— Кто?

— Йети. Их еще в кино показывали (Видимо, Сейме имеет в виду фильм Стивена Спилберга «Е. Т. Инопланетянин», но вместо Ити говорит Йети). Маленькие такие человечки. Встал этот йети напротив Джо и уставился на него. У дурачка сразу вся радость пропала. Остановился и тоже смотрит на йети. А я в сторонке, меня йети, должно быть, не замечает. Но хоть и не смотрит на меня, чувствую, что мне как-то не по себе. Испуг какой-то внезапный, аж ноги не держат. А Джо потихонечку так стал оседать, медленно. Ну, думаю, пропали мы. Хрен мы отсюда выберемся. Кончит нас йети.

Джо задницей на раскаленный металл так и плюхнулся. А йети отвернулся от него и на меня уставился. Ничего не говорит, но слышу, как он думает. «Кто вы?» — спрашивает. Читан я, конечно, обо всей этой телепатии. Но здесь все на самом деле. «Люди», — так же мысленно отвечаю. «Земля?» — спрашивает йети. «Земля», — отвечаю. Чертыхнулся тогда йети. Ну, может, и не чертыхнулся, но на то очень похоже вышло. «Вода нам нужна», — говорит йети. «Воды тут нет, — говорю, — одна пустыня». — «У нас разрушена защита, поэтому вы нас видите. Нам нужен водород или вода, чтобы мы могли улететь отсюда. Раздобудьте воды пресной, и мы улетим отсюда». — «Да я бы с радостью, да где взять?! И много ли надо?» — «Пару баррелей хотя бы». — «Вот же незадача, до города три часа езды. И еще бочку какую-нибудь надо». — «Помогите нам, и мы дадим вам благо», — заявляет йети. «Да мы и так помочь готовы, вот только где взять емкость на колесах?»

— Слышал, Джо, о чем нас просят? — спросил я Сорбика.

— Слышал. Надо помочь им. Тот, кого ты называешь йети, важная птица. Иерарх Братства Храма Первичного Творения. «Ничего себе, — думаю, — наш Джо какие слова знает!»

— Да, Джо, задали они нам задачку. Хорошо хоть кислоты какой-нибудь серной не запросили.

И тут вновь слышу в голове голос инопланетянина: «Вы должны успеть за четыре часа. В противном случае нас могут засечь со спутника». — «Боюсь, не успеем. До города надо доехать, цистерну найти, заправиться, а потом обратно. Никак не успеем». — «Постарайтесь, земляне, и получите благо, о котором не мечтали».

Вот же пристал с этим своим благом! Мы и так рады помочь, да уж больно сложны условия».

— Джо, ты едешь? — окликаю Сорбика.

— Поехали, Рон.

И тут смотрю — Джо стал на себя не похож. Серьезный весь такой, дебильное выражение куда-то подевалось, смотрит осмысленно. «Стойте! — окликает йети. — Сколько у вас воды с собой?»

Я всегда с собой вожу небольшую канистрочку галлона на три.

— Три галлона, — отвечаю.

«Давайте сюда!»

Возьми, пожалуйста. Я бегом к машине и мигом обратно. Не знаю, как меня несли ноги, но дыхание даже не сбилось. Ставлю канистру перед йети.

«Почувствовал, что легче дышится?» — спрашивает йети. «Почувствовал», — отвечаю. «Это благо. И будет еще больше, если нам поможете». — Йети как-то повел рукой, канистра поднялась в воздух и влетела в сегментик открытый. Прошло секунд десять, и тарелка стала какой-то туманной, полупрозрачной.

«Видишь, для чего нам нужна вода? — спрашивает йети. — У нас трубопровод лопнул».

«Ладно, привезем тебе воду», — обещаю я.

Пошли мы с Джо к машине. А ведь действительно дышится легче, и чувствую себя лет этак на десять моложе. Поехали мы в город. В прокате сельхозтехники цистерн нет. Погнали тогда к Тому Манфреду, у которого поливальная техника. На счастье, застали Тома, но тот заупрямился, не дает поливалку. Выложил тогда я ему тонну кэша и выпросил поливалку до утра. Закачали туда воду из пожарного крана и погнали обратно в пустыню. Только к вечеру успели. Какие там три часа, часов шесть, наверное, прошло. Уже темнеет, жара немного спала, и между скалистыми холмами тарелка лежит, но не блестящая, а полупрозрачная какая-то, со смытыми очертаниями. Поливочная машина встала, на холм не идет. Вышли мы с Джо из машины и идем в распадок. Йети нас сразу увидел и сегментик черный выдвинул.

«Привезли?» — спрашивает. «Вода здесь. Только на холм подняться не можем». — «Бросьте в цистерну вот это». — Из тарелки прозрачная трубка вытянулась. Мы с Джо ухватились за нее и потащили. Думали тяжелая, а она такая легкая, что и веса не чувствуется. «Это тоже благо вам», — слышу я голос йети. Забросили шланг в цистерну и смотрим. Вода по водомеру убывает, и тарелка становится все более прозрачной, пока совсем не исчезает.

Джо мне шепчет:

— Пойду потрогаю.

— Иди, — говорю.

Джо осторожно приближается туда, где лежала тарелка, и идет дальше. Никаких препятствий абсолютно.

— Что там, Джо?

— Нет ничего. Все гладко.

«Вот так да! — думаю. — Надо же, какая маскировка у них!» Смотрю, вода в бочке кончилась. А трубка, что мы в цистерну опустили, прямо на глазах растворилась. Все, думаю, уплыли йети в свои далекие миры. Джо все еще по распадку ходит, руками шарит, где тарелка. Но нет ничего, пусто.

И тут меня как черт дернул. Эх, думаю, зря мы все-таки дали им уйти. Так бы, может, премию с правительства за находку сорвали, а теперь плакали наши денежки. Джо теперь все понимает и так это зло на меня косится:

— Нет тарелки-то, Рон! Зачем мы дали им уйти? Фиг мы теперь чего получим!

«Эх, ну и дурак же я! — думаю. — В кои-то веки выпал шанс деньжат срубить по-легкому, и то лопухнулся! Корячься теперь с братом на ферме!»

— Нет тарелки-то, Рон! Улетела! — воет Джо. А мне и без него тошно. Поверил я в это их БЛАГО, будто мозги чем запудрили. Стою и дураком себя ругаю.

— Все, поехали отсюда, Джо, — говорю. — Ни черта нам больше тут не светит.

— Не могли они так просто улететь, Рон! Они ведь обещали… Я поверил им, мне стало лучше.

— Вот ты достал, Джо! Тебя че, ни разу не дурили, что ли?!

— Мы как дураки, Рон, в город носились, тонну кэша Тому оставили…

Тут такая злость меня взяла, что чуть не вмазал Джо по уху. Наступил-таки подлец на больную мозоль. Эту тонну мы заначкой с братом Ником на черный день держали, а я всю ее Тому-мироеду спустил.

— Ладно, поехали, Джо. Поздно уже. Пока доберемся…

И вдруг прямо перед машиной этот йети возникает. Прямо как призрак, и одежды его белые в сумраке светятся. Джо тоже его заметил и замер на месте. Йети смотрит на нас и улыбается:

«Спасибо вам, братья, что помогли нам. Мы в долгу перед вами. Теперь мы знаем, что у нас на Земле есть друзья. Вы, наверное, уже ощутили, что почувствовали себя лучше. Это действительно так и это надолго. Ваши болезни покинули вас, и вы проживете долгую и счастливую жизнь, если выберете правильный путь. Так что не жалейте о том, что не заработали на нас денег и помогли инопланетянам. Но это только первое благо. Второе же благо состоит в том, что мы хотим открыть вам новые перспективы. Вы получили право вступить в Братство и подняться на следующую ступеньку прогресса. Примите в дар этот знак. Это почетный знак Храма и символ вашего членства в Братстве. Если вы согласитесь, то станете защитниками и охранителями мира во всей Вселенной. Мы преследуем великие цели Прогресса и Мира и хотим, чтобы и вы были достойны этого великого служения. Наши цели изложены в этом древнем символе. Если вы примете их, то обретете полное Благо и Понимание Пути, а со временем сможете стать полноправными членами Братства и принять третью эволюционную форму. Возьмите эти знаки. Мы свяжемся с вами, когда для этого придет время».

Не успели мы с Джо очухаться, как инопланетянин исчез. Я посмотрел на свою рубашку и вижу: на мне значок какой-то светится и на Джо тоже.

— Что это, Рон? — спрашивает Сорбик.

— Не знаю, — говорю. — Потом разберемся.

Тут такой свист переливчатый раздался, и машину воздушной волной качнуло. Свист замер в воздухе, и я понял, что йети улетели.

— Поехали, Джо, домой.

— Я хочу посмотреть, что это. — Джо указывает на свой значок сверкающий.

— Тебя приняли в клуб, Джо. Йети говорил, что на значке какие-то инструкции, дома прочитаешь.

— Нет, сейчас хочу. — Джо снимает значок, и в его руках разворачивается какой-то переливчатый шарик. Я сижу за рулем и не могу отвлечься. Вижу, огоньки какие-то бегают, а Джо читает:

«Братство Храма Первичного Творения основано Изначальными и существует со дня создания Вселенной. Оно призвано блюсти законы, заложенные Основателями мира, и не допускать отклонений от принципов Творения ни одной разумной формой, цивилизацией, расой или живым существом. Все разумное действительно, а все действительное разумно. Таков принцип существования этого мира. Мы полностью разделяем его и служим Мировой Идее, воспринятой Основателями. Каждый член Братства должен постигнуть божественную мудрость Творцов, создавших множественность миров и живых форм. Сделано все это с одной целью, достижение которой и есть критерий движения по пути прогресса. Наш девиз «Ен Тара Адун!» означает признание движущей силы Мировой Идеи, заложенной Изначальными, а готовность пожертвовать собой ради нее звучит так: «Фор Адун!» Так Братья узнают и приветствуют друг друга на необъятных просторах Вселенной. Изначальные наделили Братьев сокровенным знанием, вложили в их руки грозное оружие и большие возможности, но только для того, чтобы вся построенная ими Вселенная пребывала в мире и покое и развивалась в соответствии с заложенными ими принципами. Если вы готовы стать полноправным членом Братства и принять на себя все тяготы служения Великой Идее, вы должны произнести вслух наш девиз: «Ен Таро Адун!» И вся Вселенная устами Братьев по ордену ответит вам: «Фор Адун!» Только благодаря верному и преданному служению вы сможете обрести третью эволюционную форму существования и стать бессмертными и наиболее совершенными существами из всех живущих в мире. Братство не оставляет своих братьев в беде и никогда не покидает их. Как только вы произнесете «Ен Таро Адун!», тотчас к вам будет приставлен виртуальный учитель, который поможет постигнуть вам основные истины учения Темного Храма и найти свой путь Служения. Выбор за вами. Знак, данный вам, будет действителен в течение двух дней, после чего (если вы отвергнете это предложение) прекратит свое существование, и ваша связь с Братством навсегда будет потеряна».

— Как все сложно, Рон. Братство, Храм, Идея… Но ты знаешь, я сейчас лучше понимаю эти слова.

— Да, Джо, ввязались мы в затею…

— А я попробую. Терять-то мне все равно нечего, — вдруг заявил Джо и громко произнес: «Ен Таро Адун!».

Я заметил, как он вытянулся на сиденье грузовика и уставился в темноту.

— Что с тобой, Джо? Что-нибудь слышишь?

Молчание. Джо сидит и смотрит недвижными глазами вдаль, на дорогу. Я решил остановиться. Притормозил и выключил фары. Снял свой значок, и он стал у меня в руках как голубой шарик с золотыми плавающими буквами. Я прочитал все то же самое. И вправду случилось чудо. Моя спина стала как новенькая, а ведь после работы на поле я разогнуться не мог. Еще говорят, помолодел лет на двадцать, а мне ведь скоро уже шестьдесят. Но не это самое удивительное, что произошло с тех пор. Самое главное — Джо Сорбик. Он ведь стал совершенно нормальным и даже поступил в инженерный колледж в Тампе. Вот такие-то дела. А пару дней назад меня опять позвали. У меня был контакт с моим виртуальным учителем — йети. Просили встретить вас.

Рональд вытащил из нагрудного кармана рубашки свой значок и положил на стол перед Андреем. Андрей вытащил свой и положил рядом.

— Ен Таро Адун! — торжественно произнес Рональд.

И вновь ему показалось, что не только Андрей, но и тысячи братьев по всей Вселенной откликнулись в едином приветствии:

— Фор Адун!

— Да, брат, когда мы вместе — мы сила, — заключил Сейме.

Земля. Американский сектор Штат Флорида. Секретная база «SP-1»

— Очень хорошо, мисс Рэнд. Тесты показали, что вы в полном порядке, и, думаю, сегодня после обеда вы можете быть свободны. — Доктор Джексон улыбнулся широкой белозубой улыбкой.

Кэрри поднялась, чтобы уйти.

— Одну минуточку, мисс Рэнд, — остановил ее полковник Слиман. — Вам надлежит к десятому июля прибыть в штаб-квартиру КГБ для прикомандирования к новому подразделению космического флота. Руководство службы не заинтересовано в том, чтобы вы в дальнейшем общались с Рэйнором и его парнями.

— А если я не согласна?

— Ваше мнение не имеет определяющего значения. У меня приказ руководства, и я объявляю его вам.

— Но после обеда я уже полностью свободна?

— Разумеется.

Кэрри наскоро побросала в дорожную сумку свои немногочисленные вещи, которые побывали с ней в космосе. Наконец этот дурацкий карантин закончился. На улице жарило солнце. С базы до Орландо ходил служебный автобус. Кэрри поднялась в прохладный салон, в котором уже сидело несколько сотрудников базы «SP-1».

— Все в сборе? Никого больше не ждем? — спросил водитель.

— Нет, поехали! — хором ответили пассажиры. Всем не терпелось поскорее выбраться из раскаленной пустыни.

Кэрри не знала, что произошло с ее товарищами из команды капитана Рэйнора. Слиман настоял на скорейшем отъезде.

«Ладно, выясню потом у руководства НАСА, куда послали парней. А сейчас хочу на море», — думала Кэрри.

После детства и юности, проведенных в подземной колонии на Альбукерте, ей до чертиков хотелось окунуться в теплые и ласковые воды земного моря и позабыть обо всех этих унизительных процедурах, которым подвергали ее в течение последнего месяца. Она даже хотела плюнуть на карьеру и уйти из КГБ, настолько омерзительной показалась ей изнанка их деятельности. Шпионить за астронавтами, искать проявления нелояльности властям, предательства и выполнять «особые» миссии. А ведь она мечтала о другом. Мечтала о том, что будет, как агенты Скалли и Малдер, отслеживать все необъяснимые происшествия в космосе, изучать загадочные явления и противостоять возможной агрессии инопланетян. Но теперь ее заставили убедиться в том, насколько наивными были ее мечты. Ее «Секретные материалы», сериал, которым она так восторгалась в детстве, закончились здесь, в «SP-1». Все ее романтические грезы, как и патриотические лозунги, открывшие ей дорогу в КГБ, на деле оказались фикцией и обманом.

«Вот только плохо, что я все забыла», — думала Кэрри. Она и сама мучилась от этого. Но в то же время не верила, что у человека можно начисто стереть память. И если бы эти мерзавцы из управления внутренних расследований так над ней не измывались, возможно, у нее и появился бы стимул что-нибудь вспомнить.

За тонированным стеклом автобуса проносились пустынные ландшафты. В мозгу что-то шевельнулось, раз и другой. Такая же пустыня, как на Таре. «Стоп! Откуда это я помню о пустыне Тара?» — «Помнишь, помнишь, — не унимался упрямый внутренний голос. — Помнишь, какие пустыни на Таре». — «Я могла это просто видеть в фильме». — «И эту песчаную бурю?» — «Какую бурю?» — «Которая чуть было не погребла вас у шахт на Таре».

Какая песчаная буря? Перед мысленным взором взошло солнце, закрытое коричневой мглой. Такое же, как через это тонированное стекло, только оттенок другой.

«Они повсюду! Они окружают нас!»

«Кто?!» — захотелось крикнуть Кэрри. Она ничего не видела, только коричневую мглу вокруг себя.

«Лейтенант Рэнд, приказываю вам найти, изъять и доставить на Землю биообразцы зоргов. Лучше их яйца. Мы уже сбросили аварийные радиомаяки в районе пещер, где был обнаружен кризалис. Похоже, что Улей именно там… Вы должны проследить, чтобы разведчики капитана Рэйнора любой ценой выполнили это задание. При малейшем неповиновении или отказе исполнить приказ немедленно ликвидируйте бунтовщиков и примите командование группой на себя. Вам все ясно?»

Чей голос сейчас говорил с ней? Кэрри попыталась вспомнить. Одутловатое лицо с мешками под глазами, отвисшие шевелящиеся губы, коричневая форма Комитета галактической безопасности. Кто это? Начальник особого отдела КГБ на флоте Макферсона, майор Перси Чейз, конечно. Как она могла забыть?! Ее непосредственный начальник. Вот, значит, какова истинная цель посещения Тара. Найти биообразцы Зорга и доставить их на Землю. Интересно, она справилась с этим заданием или нет? Судя по тому, с каким пристрастием ее допрашивали коллеги по службе, возможно, что и нет. Но кто знает? И кто знает, что им вообще от нее нужно?

— Мисс, вы не возражаете, если мы разделим ваше одиночество? — над ее креслом склонился высокий офицер в бежевой форменной рубашке с коротким рукавами. Майор войск аэрокосмической обороны.

Вздрогнув, Кэрри вернулась к настоящему. Отказать майору почему-то не пришло ей в голову.

— Присаживайтесь.

— Спасибо. Меня зовут Алексей Варламов. Я служу на мысе Канаверал, на старом космодроме. Мы там сейчас развертываем нашу систему.

— Я лейтенант Рэнд, Кэролин Рэнд, КГБ.

— Вот как? Никогда бы не подумал, что в КГБ служат такие красивые девушки.

— Они только там, — улыбнулась Кэрри. — Кого же еще использовать в спецоперациях?

— Да? И много побед в спецоперациях у вас на счету?

— Хватает. Но сейчас я хотела бы немного отдохнуть от всех этих войн.

— С удовольствием принимаю это ваше предложение. И поздравляю вас с еще одной успешной спецоперацией. — Варламов устроился на соседнем сиденье.

«Каков нахал», — с улыбкой подумала Кэрри. Этот парень чем-то напомнил ей Джима Рэйнора.

Земля. Американский сектор Нью-Порт

— Как вы это объясните, Штайн?! — Донован только что закончил просмотр выступления Конахена. — Все новостные программы уже раструбили это!

— Мы не ожидали…

— А чего же вы ожидали? Чего можно было ожидать после налета на Сарапул? Что он там искал? Он собственноручно разрезал корабль и копался там, сколько хотел, а ваши дубо-ломы спокойно ждали, когда он закончит свои поиски!

— Он замуровал себя в прочном корпусе.

— А потом снова улетел на «Бриз-2»! А ваши дураки так и остались стоять с разинутыми ртами.

— Мы искали его по всей обитаемой Галактике. Донован с трудом перевел дух:

— Вы вроде бы не дурак, Штайн. Ну скажите, какого хрена ему делать в колониях, если он знает, что вещь, которую он ищет, все еще на Земле? И судя по его выступлению, он один, кто не забыл, что произошло на Таре. Он помнит, что на Землю привезли яйца зоргов, и откуда-то знает, что сейчас ведутся работы по их клонированию. А ведь это строго секретная информация, не так ли? Или ваши люди уже повсюду расклеили афишки с приглашением в зоопарк Зорга?

— Яйца на Таре подобрали капитан Рэйнор и его команда. Они успели сообщить об этом адмиралу Макферсону. У нас есть запись этих переговоров. Потом яйца оказались почему-то на «Бриз-2».

— Выходит, Конахен подобрал команду Рэйнора на Таре до того, как уничтожить планету?

— Не уверен. Бортовой самописец показывает, что «Бриз-2» приземлялся в шестистах милях южнее колонии Тарсоник.

— Как же тогда Рэйнор и все остальные оказались на разведчике?

— Это совершенно непонятно, господин президент. После того как Конахен взлетел с поверхности Тара, он сразу же произвел залп. Это тоже зафиксировано бортовыми приборами. Мы восстановили все по минутам. Другой остановки до выхода на орбиту Тара не было. Затем зафиксировано весьма странное падение напряжения в бортовой сети. Продолжалось это минут тридцать. Корабль не мог двигаться при таких условиях.

— Очень странно все это. Но откуда он знает про работы по клонированию?

— Вы правы, господин президент, утечка существует даже в наших структурах. Я только не пойму, зачем он приплел протоссов? Ведь не собираются же они в самом деле уничтожить Землю?

— Вы думаете, протоссы дали нам это оружие из чистого альтруизма? Из желания помочь братьям по разуму? Нет, они тоже, как и мы, панически боятся Зорга. Боятся, несмотря на всю мощь их сверхцивилизации. И если они узнают, что Зорг у нас в руках, у нас могут быть крупные неприятности. Они постараются не допустить, чтобы мы приручили Зорга. Вот в чем опасность, Штайн. Конахен правильно рассчитал все последствия. Он хочет раскачать лодку. — Донован задумался, будто принимая для себя важное и окончательное решение. — Скажем, что нам их подсунули специально.

— Что, сэр?

— Яйца зоргов, черт побери! Если протоссы выйдут с нами на контакт, скажем, что яйца зоргов подсунули нам специально. Кто это сделал — мы не знаем. Но сделали это для того, чтобы никаких сомнений относительно того, что именно Конахен подобрал команду Рэйнора на Таре, у нас не было.

— Зачем им это, сэр?

— Чтобы замаскировать свое присутствие. Я не говорю про консула Протосса. У меня память еще не отшибло. Здесь вмешалась некая третья сила. И это меня беспокоит, Штайн. Вмешалась сила, о которой мы и понятия не имеем. Они стараются остаться в тени, поэтому и стерли память у экипажа «Бриз-2».

— Если ваше предположение верно, господин президент, это многое объясняет. Стереть память самописцев невозможно, она заблокирована. Если попытаться ее уничтожить, будет уничтожена и память центрального бортового компьютера, после чего корабль окажется неуправляемым. Мне кажется, что пришельцы все же попытались это сделать. Вспомните, какой была посадка разведчика. Он просто шлепнулся на землю, да еще не в заданном районе. Нет, они все-таки основательно покопались в мозгах компьютера, но, очевидно, не смогли ничего сделать. Ограничились уничтожением памяти экипажа. Даже яйца оставили, чтобы все выглядело правдоподобно.

— Многое мог бы прояснить консул Протосса, но он молчит. А ведь мы даже не знаем, кто такие эти протоссы. Контакт был один-единственный, и это за всю историю освоения Вселенной! Первый и единственный контакт с чужим высокоразвитым разумом!

— Да, ваш инопланетный друг мог бы многое нам разъяснить. Теперь же надо думать, что делать со всей этой ситуацией. СМИ подняли отчаянный вой. В Мостар съезжаются со всего мира экологисты, антиглобалисты, коммунисты, христиане, буддисты и еще черт знает кто! И вся эта кампания, запушенная Конахеном, только набирает обороты. Я боюсь даже подумать, что будет дальше.

— Приведите силы национальной гвардии в состояние боевой готовности. Это первое. Второе, мы должны как-то успокоить народ. Сказать, что никаких зоргов на Земле нет, что Конахен, жалкий предатель, врет. Кстати, как продвигаются работы по клонированию?

— Образцы еще не прошли стадию эмбрионального развития. Но и в экранированном и в простом аппарате результаты сходны. Это не зорги.

— Как не зорги? — у Донована отвисла челюсть.

— Генерал Плавич утверждает, что более всего они походят на человеческих уродцев.

— Не может быть!

— Ученые тоже не понимают этого. Все вроде бы сделали правильно. Но протоплазма этих организмов очень пластична. Это строительный материал, из которого можно вылепить все что угодно. Набор генов этих существ очень небольшой. Специалисты предполагают, что в данном случае действует какой-то внешний фактор, которого нет на Земле. Фактор планеты Тар.

— Фактор планеты Тар, — задумчиво произнес Сэм Доно-ван и отвернулся к окну, где вдали бились о береговые волноломы стальные волны Атлантического океана. Он чувствовал, что плетется в хвосте ускользающих событий, а это властному игроку было несвойственно.