Возрождение Зорга

Земля. Европейский сектор Сарапул

Сергей понял, что проснулся, но открывать глаза не хотелось. Мимолетные обрывки сновидений еще блуждали в сознании.

— Вставай, соня! На работу опоздаешь. Я уже сделала кофе и бутерброды. — Светка в распахнутом халатике на голое тело стояла над кроватью и с улыбкой смотрела на мужа.

Нет, проспать сегодня он никак не мог. Этого момента он ждал почти месяц. Нога срослась, шишки и гематомы прошли, и сегодня он выходил на работу. Все это время он мучился, а не полез ли кто по дурости в пульт и не отыскал ли там заветный блестящий цилиндр? И сегодня на работу он не просто пойдет, а помчится. Сергей рывком сел на кровати и улыбнулся жене:

— Привет, красавица! Как тебе почивалось?

— С тобой хорошо, молодец! — Светка зарделась. Почти всю ночь они только и делали, что занимались любовью. Сергей откинул одеяло, вскочил на ноги и поцеловал жену:

— Только умоюсь, и пойдем завтракать.

После инцидента с захватом завода весь Сарапул стоял на ушах. Только и было пересудов и разговоров, а уж сколько всяких комиссий и следователей перебывало на заводе, так и не перечесть. Смирницкий ходил в героях. Еще бы, он, директор завода, организовал оборону, и мятежники убрались ни с чем. «Бриз-2» снова затащили в цех, разрезали весь на кусочки и каждый кусочек еще раз тщательно обыскали. Работали лучшие криминалисты, но так ничего и не нашли. Никто не мог ответить на вопрос: что там искал Конахен? Сергея как единственного свидетеля замучили допросами следователи галактической безопасности, но он держался твердо. Не знаю ничего, и все тут. Мне генерал сказал, что потерял свою любимую зажигалку. Пульт роботов отобрал, а потом меня чуть не угробил. Маньяк трёхнутый.

Через месяц вроде все поутихло. Сергею компенсацию приличную выдали, директору фишку какую-то типа медали повесили, и на этом маета закончилась. Пришло время разобраться, что здесь к чему…

— Здорово, Серега! Как ты?

— Все путем! Оклемался, — радостно отзывался он на приветствия сослуживцев, пока шел к цеху.

Сергей и в самом деле соскучился по заводу. Он был личностью увлекающейся и во всем хотел докопаться до сути Если у него что-нибудь не получалось, он только закусив крепче удила упрямо стремился к намеченной цели. И после того как Светка вырвала его из объятий проклятого дурмана, единственной точкой приложения его усилий стала работа. Он и здесь стремился превзойти всех и прыгнуть выше головы. Сначала он показал всем, что может один управлять цехом роботов, хотя по штату было положено три инженера.

«Ладно, — сказал тогда Иван Степанович Смирницкий, — раз ты такой крутой, будешь начальником в восьмом». Так Сергей стал одновременно и начальником, и оператором, и наладчиком роботов в восьмом цехе, занимающемся разделкой космического утиля. Он модернизировал схему управления роботами, поставил новый компьютерный пульт, и производительность выросла в два раза. К своему детищу он относился очень ревностно и никого к себе в восьмой без надобности не пускал. Придет обычно на работу и закроется в цехе. А к концу смены, глядишь, по стапелям ползут аккуратно разрезанные части очередной космической махины. И все были Кудрявцевым довольны. Но он не давал себе поблажки. Вся эта производительность была для него уже пройденным этапом, впереди маячили новые цели. И эта его детская мечта о космосе — она не умерла. И пока роботы резали очередное судно, оставшись в цехе один, Сергей бродил по отсекам, изучал и присматривался к устройству и приборам космических кораблей. Он справлялся с любым заданием, давал план, поэтому в восьмой, зная характер Кудрявцева, никто особенно не лез.

— Привет, Серега! — поздоровался Никита Илюшин, его сменщик. — Принимай цех, а то я тут запарился один. И что за порядки ты ввел: ни оператора, ни ремонтника! И главное, не дают. Говорят: выйдет Кудрявцев — сам разберется.

— Разберусь, Никита. Что режем сегодня?

— Платформу с К-8 привезли. Здоровенная хреновина, в два приема придется разделывать. Первую часть я уже порезал.

Сергей взглянул на монитор. Все шло нормально. Роботы ползали по фермам космической платформы и сыпали искрами металла.

— Спасибо, Никита. Дальше я сам разберусь.

— Ну, давай. Пошел я. Хоть отдохну в своей операторской. Успехов!

Сергей запер ворота. Все, он остался один. Достал отвертку и с волнением принялся снимать панель центрального пульта.

«Только бы никому в голову не пришло залезть сюда», — думал он. Нет, все было нормально. Стоило снять крышку, как он сразу заметил серебристый цилиндрик. «И чего из-за тебя столько шуму?» — Сергей взял пси-эмиттер в руку. Увесистый, металлический, блестящий. Две кнопки на торце: красная и черная. Под ними выбиты какие-то иероглифы или символы. «Что бы это значило? Хорошо бы связаться со специалистами по языкам. Войду в Сеть и посмотрю, что там есть на эту тему», — подумал Сергей. Тут же с рабочего места он вошел в поисковую систему, отсканировал символы и запустил их в машину. Загорелась линейка прогресса: «Подождите, идет поиск». Порядка десяти минут машина рылась в архивах своей необъятной памяти. Наконец появился ответ: «Вероятнее всего, древний язык Новы-2». Машина не смогла расшифровать символы. Но далее шла целая страница ссылок на работы доцента Московского университета Андрея Сомова.

— Вот это да! — присвистнул Сергей. — Конахен, оказывается, искал артефакт.

У него в руках оказался предмет, неоспоримо свидетельствующий о существовании внеземной цивилизации. Но что он собой представлял и для чего предназначался, оставалось только гадать.

«Надо связаться с этим парнем, специалистом по языкам», — решил Сергей. Он был настолько ошарашен свалившимся на него открытием, что до конца смены безвылазно просидел в операторской, знакомясь с работами доцента Сомова по древним языкам и предоставив роботам самим разбираться с огромной платформой с восьмого космодрома.

Земля. Американский сектор Скилворт, Флорида

На ферме у Роланда Сеймса был большой дом. Андрей расположился с комфортом. Он вытащил на открытую веранду шезлонг и возлежал на нем, глядя на длинные кукурузные поля, голубое небо без облаков и синеватую полоску холмов на горизонте. Рон обещал быть после обеда и привезти с собой астронавтов. Как это ему удастся, это уж его дело, заявил он. Поэтому Андрей решил немного отдохнуть под ясным и знойным флоридским небом. Он потягивал из баночки холодную кока-колу, и мысли его текли легко и безмятежно, пока вдруг неожиданно не заверещал палмком. Андрей протянул руку к круглому столику и взял палмком (прибор совмещал в себе компьютер и коммуникатор).

Андрей открыл вложение и обмер. Это был древний язык Атлантиды, Сирены и Новы-2. И символы ему были знакомы. Они обозначали Пси-Силу, Мозг и Проникновение. Нехороший холодок прокатился по телу. Андрей вспомнил, где их видел совсем недавно, — на ключе у ангела в Нотр-Дам.

Он тут же включил виртуальную клавиатуру и набрал:

Андрей нажал кнопку «отправить», и сообщение тотчас унеслось на другую сторону планеты. Он встал. Сидеть в тени и пить кока-колу расхотелось. «Может, парень начитался литературы по Атлантиде и Древнему Египту?» — думал Андрей. Но в таких сочетаниях символы нигде не встречались. Все это странно. На ключе у ангела, запирающего темницу с драконом, те же знаки. Андрей вышел из тени веранды. Его сразу же обдало жаром, как из духовки. Солнце стояло высоко в небе. На пыльной проселочной дороге, сворачивающей к ферме, не наблюдалось никакого движения. Мухи сонно жужжали и норовили усесться на лежащие в корзине фрукты.

Палмком не успел закончить мелодичную трель, как Андрей нажал кнопку. На экране появилось новое послание:

Сомов быстро набрал ответ:

Все прояснилось. Пси-эмиттер был у Конахена. Как он догадался взять его из Архивов Храма, и, самое главное, как это ему удалось? Андрей тотчас же набрал номер координатора.

— Это Сомов.

— Здравствуйте! Как ваша миссия во Флориде? — спросил Вонг Чу.

— Произошло нечто такое, что делает нашу задачу во Флориде более ненужной.

— Что?

— Нашелся пси-эмиттер.

— Где?

— В России, вероятно в Сарапуле. Мне только что пришло письмо. Некто Сергей попросил перевести древние иероглифы. Он в точности описал пси-эмиттер и сообщил, что этот предмет разыскивал Конахен. Я думаю, Мозг Зорга все еще в нем.

— Спасибо, Андрей. Вам нужно немедленно лететь в Россию.

— Я боюсь потерять контакт с этим человеком. Он назвал только свое имя. Кто знает, кто он и где его искать.

— Я свяжусь с храмовниками Братства. Они уже недалеко. Брат Джордан — отличный сене и поможет найти Сергея в Сарапуле, если он действительно там. Но все-таки у меня к вам просьба, Андрей, — доведите миссию во Флориде до конца. Помогите астронавтам все вспомнить. Эти бравые ребята нам понадобятся. Я думаю, много времени это не займет, а тем временем брат Джордан найдет нам Сергея. Договорились?

— Хорошо, координатор. Рон как раз уехал за этими парнями из звездной разведки. Сегодня они должны быть здесь, и я постараюсь им помочь. А уже завтра смогу вылететь в Россию. Что в Мостаре и где Конахен?

— Конахен пропал. В Мостаре антигалактисты пикетируют исследовательский центр. Но среди них есть экстремисты, которые хотят устроить там бойню. Правительство стянуло в Мостар армию со всей Боснии и Герцеговины. Даже танки.

— Они совсем обалдели!

— Оппозиционные депутаты сделали запрос в Федеральном собрании, но пока все без толку. Проправительственная партия имеет большинство в парламенте. Складывается ситуация, когда только сильная рука может навести порядок. И я боюсь, как бы Конахен, если он еще жив, не вознамерился исполнить эту роль.

— Да, такая опасность существует. Надо скорее возвратить пси-эмиттер храмовникам, чтобы ни у кого не возникло искушения использовать могущество Зорга в борьбе за власть.

— Андрей, не теряйте связи с этим Сергеем. Объясните ему всю тяжесть ситуации. Если он человек здравомыслящий, он поймет.

— Постараюсь, координатор. С этим парнем нужно встретиться как можно скорее.

— Я немедленно свяжусь с братьями и сообщу вам, что они думают по этому поводу. Дело принимает неожиданный оборот.

— Хорошо, я жду вашего звонка. Мне кажется, по дороге кто-то едет, скорее всего, это Рон.

— До свидания, Андрей. Свяжемся завтра.

На пыльной проселочной дороге появился «форд Хорус». Внедорожник с мощным газотурбинным двигателем мчался, оставляя за собой шлейф пыли. «Как хорошо, что они вовремя, — подумал Андрей. — Много времени это не займет, и уже завтра можно будет вылететь домой, в Россию…»

Земля. Африканский сектор Близ Нуаго

Выжили трое: лейтенант Джон Трип, сержант Родерик Хаксли и сам генерал Конахен. Джунгли пылали. Генерала с трудом выволокли из горящего джипа. Он был ранен в голову осколком авиабомбы, обожжен и находился без сознания.

Сержант Хаксли нащупал пульс:

— Генерал, вы живы? — Пульс пробивался едва заметной ниточкой.

— Жив! — Хаксли радостно обратился к лейтенанту Трипу, которому тоже изрядно досталось. Обгорела вся левая сторона тела.

— Лейтенант, давайте его в машину.

Из шести джипов уцелел один. Он сумел вырваться из зоны поражения еще до того, как начали бомбить. Все остальные взорвались огненными шарами в первые же минуты воздушной атаки.

— Помогите мне, Родерик. — Трип подставил необожженное плечо, и они взвалили на себя массивное тело генерала.

— Куда поедем? — спросил сержант.

— Надо выбираться из этих джунглей. Следующий по карте городок Мокиано. Там до побережья рукой подать. Сядем на какое-нибудь судно. Только бы генерал выжил.

«Хаммер» взвыл мощным мотором и ринулся в джунгли. Позади осталось пламя, выжигающее все на десятках гектаров. Хаксли вел машину. Трип пытался настроиться на какую-нибудь радиостанцию. Наконец это ему удалось. Передали, что первые пикетчики собрались в городе Мостар и двинулись к исследовательскому центру. Никогда еще выступления антигалактистов не были столь организованными и сплоченными.

— Нет, не зря парни положили головы. Завтра эту чертову базу в Мостаре разнесут в клочья. Жаль, что мы не там, — сказал Хаксли.

— Ты знаешь, сначала я не доверял генералу. Он ведь ничего не объяснил, зачем понадобился этот налет на Сарапул. Но теперь мне все ясно. Он не хотел допустить, чтобы эти ублюдки клонировали эту заразу!

— Вы правы, лейтенант. Мы жизнями рисковали, чтобы уничтожить зоргов на Таре, а они хотят завести это дерьмо на Земле! Твари поганые!

— Посмотрите, как там генерал, — попросил Хаксли, не отрываясь от дороги.

Трип повернулся к заднему сиденью, где тихо стонал Конахен. Они перевязали ему голову, но дело было серьезным.

Похоже, у генерала было проникающее осколочное ранение и пробит череп.

— Надо сделать еще один обезболивающий укол. Иначе у него начнется болевой шок. Нам надо спешить, Родерик.

— Чертова дорога, одни ухабы! — Сержант включил навигационную систему на передней панели. — До Мокиано десять миль. Интересно, есть ли там госпиталь?

— Его сразу арестуют. Мы должны найти частного врача. Хоть кого-нибудь, кто понимал бы в медицине. Обложу ему голову льдом, может, поможет. — Трип открыл холодильник и стал отковыривать льдинки.

Через двадцать минут джип затормозил возле побеленного сарая на окраине Мокиано. Вывеска на сарае гордо гласила: «Мотель «Желтый тигр». Лейтенант ворвался в мотель, пугая персонал кровавыми повязками и обожженным лицом:

— Где найти врача, черт побери? У нас человек умирает! Перепуганный менеджер за стойкой бросился к телефону. Трип достал пистолет сорок пятого калибра:

— Парень, если надумаешь звонить в полицию, разнесу тебе башку вместе с этой забегаловкой.

— Что вы, сэр… — шевелил африканец толстыми губами. — Я только хотел позвонить в больницу.

— Не надо в больницу, — твердо сказал Трип. — Нам нужен частный врач. И быстро. Ты же видишь, что мы все тут немного не в форме.

— Хорошо, сэр. Врач у нас один. Мистер Сэм Бонго. Я сейчас свяжусь с ним.

— Давай шустрее, парень. Я палец на крючке не чувствую, боюсь, сорвется.

Менеджер быстро набрал номер доктора.

Через пару минут огромный армейский «Хаммер» сорвался с места и полетел по указанному адресу, распугивая мирно прогуливающуюся по улицам Мокиано домашнюю птицу.

Луна Командный корабль Протосса «Экселъсиор»

Контуры корабля, огромного, размером со стадион, не спеша прорисовывались на пыльной поверхности Моря Дней. «Эксельсиор» снимал защиту и постепенно материализовывался. Корабль решено было спрятать в лунном фунте. И сейчас эта космическая громадина, гордость флота Протосса, медленно тонула в море реголита (Рыхлый обломочный грунт Луны). Все пятеро храмовников находились в небольшом челноке, неподвижно парящем в нескольких метрах над лунной поверхностью.

— Еще несколько минут, и все, — сказал Резур. — Он полностью утонет.

— Нам бы не потерять координаты. И как бы он не дал слишком большую усадку и не ушел глубоко в грунт, — засомневался Дворг.

— Не уйдет. Время от времени будем его контролировать, включая антигравитационные подвесы. Пусть будет так. Подальше положишь — поближе возьмешь, — заверил Резур.

— Слышали, только что передали? — Джордан непрерывно отслеживал все земные трансляции и поддерживал связь с Землей. — Манифестанты подошли к базе в Мостаре. Их там сотни тысяч. Они взяли базу в плотное кольцо. Земной президент распорядился перебросить в Мостар две десантные дивизии.

— Безумец! Он совсем потерял разум. Это может обернуться кошмарной бойней, — сказал Зератул.

— Настоятель, может, все-таки объявим людям, что эти яйца не опасны и из них невозможно клонировать зоргов? Иначе может пролиться много крови.

— Нет, Джордан. Пока пси-эмиттер на Земле, у нас нет другого выхода. Обладатель пси-эмиттера непременно потянется в Мостар. Он знает, что там зорги, и с помощью пси-эмиттера попытается установить над ними контроль. Там мы его и возьмем.

— Но риск слишком велик. Могут погибнуть люди, и совершенно напрасно!

— Кто сказал, что они погибнут напрасно? Они выступили на защиту своей Земли, и правильно сделали. Они показали себя организованной и разумной силой, и это замечательно. Благодаря их действиям мы захватим пси-эмиттер и не допустим возможной экспансии зоргов во всем мире, в том числе и на их планете.

— Ты рассуждаешь, как заносчивый эльфид. Еще недавно ты сам отчитывал Тассадара.

— Я рассуждаю, как умудренный опытом храмовник, в отличие от некоторых… Не приведи Адун, если пси-эмиттер окажется у терран или даже у консула Протосса. Ни люди, ни Ксирон не смогут устоять перед искушением контролировать зоргов. Люди развяжут с помощью зоргов войны друг с другом, а консул в первую очередь попытается расправиться с Храмом и укрепить свое могущество.

— Но ведь тысячи лет пси-эмиттер хранился в Архивах Храма и ничего не происходило!

— Верно, но тогда никто не знал, где зарыты эти бомбы. Никто не мог сказать, существуют ли еще зорги или они давно отошли в область легенд и преданий. Теперь мы знаем, что осталось еще достаточно мест во Вселенной, где Изначальные оставили нам эти клады. Да и на Земле теперь есть яйца зоргов, и достаточно выпустить из эмиттера пси-энергию Зорга, как клоны обретут свою подлинную форму, такую, какую захочет придать им Мозг. Цитоплазма этих существ очень подвижна и податлива. Это как вода, которая принимает любую форму. И Мозг Зорга управляет всем этим процессом.

— Я тоже не в восторге от всего этого, — проворчал Тассадар. — Люди глупы и могут поубивать друг друга, а мы тут сидим и наблюдаем, как это происходит.

— Ты тоже не прав, друг. Завтра мы прибудем на Землю. Мне давно хотелось встретиться с братьями на Земле. Мы отправимся в Мостар и будем там ждать владельца пси-эмиттера, будь это Конахен или кто другой. Его непременно приведет туда зов Зорга. Пси-эмиттер обретает власть над своим владельцем.

«Эксельсиор» полностью утонул в рыхлом грунте Моря Дней. Ни с лунных баз, ни из космоса терраны теперь не смогут его обнаружить. Резур закончил приготовления к полету на Землю.

— Пора лететь, — объявил он. — Не забывайте, предстоит захватить на орбите спутник и настроить эмуляцию его функций. У терран есть несколько станций обороны и наблюдения на орбите, поэтому включаю режим невидимости.

Резур ввел в киберсистему нужные команды. Треугольное крыло резво оторвалось от лунной поверхности, взмыло вверх и мгновенно исчезло, растворившись в окружающем пространстве.

Земля. Европейский сектор Сарапул

— Ты почему ничего не ешь? — Света уставилась на мужа с тревогой.

— Как не ем? Ем. — Сергей отправил в рот большую картофелину. — Вот, — пробормотал он, давясь. Светка наконец-то улыбнулась:

— Ну ешь давай, а то пришел смурной какой-то…

— Ничего не смурной. Просто устал немного. Первый день все-таки.

— Ну ладно тогда. А то я уж испугалась, не случилось ли чего.

— Все нормально, Светик, — улыбнулся Сергей. — Ты у меня самая хорошая. Вот только у меня тут одна командировка намечается. Денька два, не больше.

— Куда?

— Да тут недалеко, под Москвой.

— А меня с собой возьмешь? Мы с тобой почти год никуда не вылезали!

— Не сейчас, Свет, там тайны такие производственные. Ты даже не представляешь, какие космические…

— Тоже мне, космонавт!

— А вдруг еще буду, ты же не знаешь.

— Я тебе буду! Я тебе буду! Никуда я тебя не пущу. — Она подошла сзади и поцеловала его в макушку.

Сергей повернулся к ней лицом и оказался на уровне груди. Повеяло чем-то притягательным, и оторваться от этого было уже невозможно. Он подхватил Светку на руки и понес к кровати.

Палмком мигал индикатором два раза за ночь. Но Сергей поставил его на режим записи, и входящие звонки его не беспокоили. Все сообщения записывались в память, и утром он прочитал два сообщения. Одно из них было от Андрея Сомова с повторным предложением о встрече, а вот от кого второе, Сергей так и не понял. Но оно только утвердило его в решении, принятом накануне. Тем же утром, прихватив с собой кредитную карточку, палмком и пси-эмиттер, он вылетел в Мостар.

Земля. Американский сектор Скилворт, Флорида

Андрей разложил на столе самоцветы. Астронавты и Рональд Сейме заняли места вокруг круглого стола.

— Пусть эти камни вас не смущают. Но я хотел бы, чтобы каждый из вас представил такой камень внутри себя. Один из тех камней, который больше всего вам понравился. Теперь, когда вы сидите удобно вокруг этого стола и замыкаете круг, я хочу, чтобы вы почувствовали твердость стула под вами, гладкую поверхность деревянного стола и острые грани кристаллов. Когда вы поймете это, ощутите приятную истому и, вполне доверившись мне, расскажете о том, что глубоко сокрыто в ваших душах. Смотрите на эти камни, и пусть выбранный вами камень озарит вашу душу драгоценными сверкающими гранями. Свет кристалла наполнит вас и рассеет мрак, скопившийся в ваших душах. И как только луч прорежет тьму, он явит то, что вы так старательно пытались забыть, чтобы оградить от посторонних взоров.

Андрей сделал круговой пасс над камнями, они вспыхнули огоньками внутри. Он внимательно наблюдал за лицами своих собеседников. Похоже, ему удалось погрузить их в транс. Но не в этом дело. Психотерапевты из КГБ наверняка проделывали это с ними и раньше. Однако вряд ли ведомственные психоаналитики владели специальной методикой и этими волшебными камнями. Астронавты сидели неподвижно, их взоры были прикованы к самоцветам, зрачки расширены.

— Я вижу, — вдруг произнес Рэйнор. — Вижу свет и как нас затягивает внутрь.

— Я тоже, — подтвердил Уилкинсон. — Мы выходим из «Скаута», и нас затягивает в какой-то огромный корабль, явно неземной.

— Да-да, там вроде бы люди и не люди одновременно, но один — точно не человек, страшилище такое… — сказал Орднер.

— Они сканировали нас. У меня в руках яйцо зоргов, и я, как дурак, не знаю, куда с ним деваться, — вспомнил Брауер.

Андрей понял, что камни помогли снять блокировку памяти. Видимо, они были из того же набора артефактов, оставленных в этом мире Изначальными. Ни один из земных инструментов не смог бы этого сделать.

— Вы все помните? Вы ясно осознаете, что теперь помните все? — спросил Андрей.

— Да, я все помню.

— И я.

— Я тоже.

— Мы летим на большом корабле. Довольно странном. Это инопланетяне, но все, кроме одного, люди. Только странные какие-то. Они нас спрашивают, где мы нашли яйца зоргов и где пси-эмиттер. Я не понимаю, что такое пси-эмиттер. И тут видим на экранах космический разведчик «Бриз-2». Я точно помню, что в составе флота его не было. И он идет прямо на Тар. Зачем, не знаю. Инопланетяне тоже недоумевают. Это видно по их лицам и встревоженным разговорам. Все следят за разведчиком. Мы на орбите Тара. Через некоторое время «Бриз-2» поднимается с Тара. Флота Макферсона нигде нет. Мы не понимаем, что случилось с флотом. Инопланетяне тоже этого не знают. Они называют себя храмовниками Протосса, — продолжил рассказ Джим.

— «Бриз-2» удаляется все дальше от зараженной планеты. Он выходит на высокую орбиту планеты. Мы незаметно следуем за ним. Наконец «Бриз-2» разворачивается, и от него исходит белый крутящийся вихрь. Боже мой! Тар окутывается белым сиянием, вскипает огнем и разлетается горящими обломками. Ни одна водородная бомба не смогла бы сделать такого с планетой. Откуда на нашем корабле такое оружие? — изумился Генри.

— Мы преследуем «Бриз-2». Он пытается уйти. Храмовники используют силовое поле. Поле стасиса — называют они. «Бриз-2» застывает в ловушке, — рассказывает Барт.

— Помню, как мы вошли на борт «Бриз-2», — подхватил Крис. — Десантники сразу же открыли стрельбу. Мы бросились на пол. Вокруг свистят пули, вспышки бластеров. Храмовники приказывают лежать. Вокруг нас защитное поле. Пули теряют скорость и шлепаются на пол, как градины. Самих храмовников не видно, только сверкают их призрачные лезвия. Один парень из десанта так налегал на автомат, что лишился рук. Он, бедняга, стоит и смотрит, как его руки с автоматом падают на пол. Но ни крови, ничего. Рана запеклась мгновенно. Десантники сразу поутихли. Стрельба прекратилась. Увидели, что нас им не взять.

— Потом храмовники все расспрашивали Конахена и десантников, что они делали на Таре. Проверили все какими-то сканерами и детекторами, но, видимо, так и не нашли того, что искали. Нам сказали: «На Землю полетите на этом корабле. «Бриз-2» будет пристыкован к «Эксельсиору». Вы забудете все, что здесь происходило», — сообщил Генри.

— Храмовники спрашивали, у кого из землян пси-эмиттер?

— Еще бы. — полный шмон. Перевернули весь корабль. Всех проверили своими приборами, но ничего не нашли. Мы помогали храмовникам искать этот пси-эмиттер.

— Что сказал Конахен о пси-эмиттере?

— Сказал, что впервые слышит об этом. Его несколько раз проверяли на детекторе, но прибор показал, что все в порядке. Хотя мне уже тогда показалось, что врет Конахен. Но инопланетянам с их детекторами виднее. Потом нам показали какие-то светящиеся кристаллы и сказали, чтобы мы все забыли с момента посадки. Мы и забыли, — закончил рассказ Генри Брауер.

— Вот так дела… — протянул Рональд Сейме. — А мне вспомнилось, как классе в восьмом я одну девчонку прижал к стенке и тиснул. Нет, так вышло, случайно… — зарделся он.

Теперь у Сомова была вся информация, какую могли дать астронавты. Вполне вероятно, что пси-эмиттер находился у Конахена. Вот только как ему удалось провести храмовников? Может, он и сам забыл, что у него был пси-эмиттер, а потом, когда надо, все вспомнил? Да, как бы ни были продвинуты братья-храмовники, а с землянами разобраться им было не так-то просто.

Время не ждало. Нужно было решать, что делать с астронавтами, и Сомов не стал тянуть:

— Теперь я должен вам снова заблокировать память, чтобы вы нигде не проболтались об этом. Но я не хочу этого делать. Я просто расскажу вам все, что сейчас происходит в мире, а вы сами сделаете выводы. Скажу сразу, нам нужны такие люди, как вы. Грядут тяжелые времена, и я хочу, чтобы жизнь на Земле и в других мирах продолжалась. Итак, пси-эмиттер…

Андрей рассказал им все, что можно, о Зорге, протоссах, храмовниках и грозящей всему миру опасности. И уже через час все они мчались в голубом «форде Хорусе» Рональда Сеймса по направлению к городу Орландо, где находился ближайший аэропорт. К счастью, рейсы в Европу еще не отменили. И все они, за исключением Рональда Сеймса, вылетели в боснийский город Мостар. Там в эту минуту решалась судьба человечества.

И уже в самолете, когда они взлетели и пошли над океаном, Сомову приснился странный сон. Он снова оказался в Тибете. Это был сон из прошлого, но прошлое предстало теперь в ином свете. Он снова шел вместе с Соджо-ламой по горной тропе в Небесную Обитель. Это было в горах, на высоте примерно восемь тысяч метров. Там на заснеженной вершине стоял Храм Первичного Творения. На Земле еще только зарождалась жизнь, возможно, еще бродили динозавры, а здесь высоко в горах уже был воздвигнут первый Храм. Место это было заповедное, и пускали сюда лишь избранных. Горная тропа вилась между скал и утесов. Но все же маршрут был проложен таким образом, чтобы подъем шел достаточно полого. Они шли с Соджо-ламой и говорили об открытии Андрея:

— Вы правы, все эти культуры и языки одного происхождения и давно уже канули в Лету. Каждая из этих цивилизаций впоследствии пошла своим путем, но все они в конечном счете погибли. Эта участь ожидает и нас. Мы обречены так или иначе. Дело только в инструменте, какой изберет провидение для нашей смерти.

— Но почему все так фатально? — спросил Андрей.

— Это предопределено всей логикой нашего развития. Вы представляете, что такое перенасыщенный раствор? Стоит туда опустить кристаллик определенной формы, как все растворенные кристаллы примут форму первого кристалла. У нас та же затравка. И это происходит от эпохи к эпохе. Мы своими действиями и мыслями выращиваем кристаллы своего будущего. Это наши мыслеформы кристаллизуют раствор бытия, и мы получаем то, что заслуживаем. Хотя сами себе боимся в этом признаться.

— Я не вполне согласен с вами. Мы хотим только лучшего.

— А для кого лучшего? Для себя ведь, верно? Мы пытаемся подстроить универсум под нас, а не нас под универсум. Мы не учитываем такое огромное количество разнообразных факторов, что от этого становится просто страшно. Это как ребенок, играющий со спичками на стоге сена.

— Но всего учесть невозможно.

— Верно, разум человека ограничен и не может охватить всего, что творится во Вселенной. Этого никто от людей и не требует. Но есть учения, учителя, проводники и знаки. Однако в нашей жизни мы часто игнорируем их, рассчитываем только на свой несовершенный разум и зачаточный опыт. В результате получаем кристаллический раствор, сваренный по собственной прихоти, и задыхаемся в нем, как мухи в меде.

— Но большинство все же прислушивается к голосам пророков и учителей, — возразил Андрей.

— Не уверен. Посмотрите, что с ними сделали люди. Никто не слышит друг друга. Разве хотели пророки, чтобы люди из-за их учений убивали друг друга? Они были просто одержимы Идеей и пытались как могли донести до людей открывшиеся им истины. Но из этого мало что получилось. Учителей не поняли и отвергли. В результате сами видите, что творится в мире.

— Но ведь в последние сто лет возникла церковь Единого Бога. Она объединила многие конфессии.

— Возникла, но объединила ли? Получилось что-то искусственное и выхолощенное, что не оскорбляет ничьих чувств. Эта официальная церковь похожа на глянцевую рекламу с затертыми слоганами, которая только усилила на подсознательном уровне религиозную нетерпимость. По этой причине возникли разные экстремистские движения за возрождение древних культов и очистку религиозных верований. И все оттого, что в основание новой церкви не были положены новые идеи. А без Идеи это здание долго не выстоит. Мы только бросили в раствор новый кристаллик соли и теперь ждем, когда выпадет осадок и погребет всех нас.

— А ваша религия претендует на окончательную истину? — хмыкнул Андрей.

— В нашем учении истины не больше, чем в любом другом. Думать иначе было бы вредным заблуждением. Мы сознаем это и не пытаемся навязывать свое учение. Вы когда-нибудь слышали, чтобы мы устраивали джихады или крестовые походы?

— Нет, — улыбнулся Андрей, — не слышал.

— Мы просто иногда подаем знаки. Протягиваем руку человеку, который что-то открыл для себя. Как вам, например.

— Но я открыл не только для себя. Это открытие для всей человеческой цивилизации.

Соджо-лама поднял глаза к небу и прищурился на яркое солнце.

— Вот и вы собираетесь бросить свой кристаллик соли, даже не задумываясь, к чему это приведет. В этом одна из причин, почему мы пригласили вас сюда.

— Вы не хотите, чтобы я публиковал свое открытие?

— Решать вам, но мы бы хотели, чтобы вначале вы ознакомились с некоторыми любопытными материалами.

— Они могут повлиять на истину или на мое решение?

— Истина — она всегда существует для кого-то, а решение принимать все равно вам. Мы не можем никому навязывать свою волю. Да это и бессмысленно, каждый сам выбирает свою карму. Реакция в растворе уже запущена, и не важно, когда выпадет осадок — раньше или позже. Весь этот мир — лишь сон Адуна.

— Адуна?

— Называйте его как хотите: Верховной Божественной Личностью, Богом, Абсолютом, Мировой Идеей или Черепахой, лежащей на краю пространства и времени и держащей весь мир. Как угодно: любое определение и слово в равной степени будет неверно.

— Зачем же тогда вы пригласили меня? Соджо-лама остановился, чтобы перевести дух, и уставился на сияющие вершины.

— Человек тоже важен. Пусть вы не донесете открытие до мира, но донесете до себя, успокоитесь и тем самым обретете гармонию с Мировой Идеей. Для нас это важно, потому что мы все идеалисты. Мы продолжаем надеяться: а вдруг этот мир изменится к лучшему? Вдруг мы сумеем сделать так, что Адун улыбнется нам в своем сне? — Соджо-лама внимательно посмотрел на Андрея, и в щелочках его глаз запрыгали веселые искорки.

Они стояли у Храма на заснеженной вершине. Ветер подхватывал ленточки, привязанные к язычкам колокольчиков, и колокольчики отзывались мелодичным звоном. Храм, построенный из белого искрящегося камня, был совершенно не заметен на занесенной снегом вершине. Его голубой купол был отделан серебром, и только на золотом шпиле, вознесенном высоко в безоблачное небо, сияла яркая звездочка.

— Изначальные построили этот Храм, — сказал Соджо-лама, поднимаясь по вытертым ступеням. — Если бы не Храм и не его Архивы, мы бы никогда не догадались об их существовании.

Андрей крутнул молельный барабан при входе. Барабан отозвался звонкой мелодией серебряных колокольчиков. В Храме было темно. Горело несколько лампад, выхватывая из тьмы отдельные фрагменты храмового убранства. В одном из кружков света, склонившись в земном поклоне, сидели трое закутанных в темные одеяла монахов или паломников. Никто из них не поднял головы, когда Андрей и Соджо-лама проследовали внутрь Храма. Единственным украшением темного зала служила большая золотая статуя Будды, подсвеченная масляными лампадами.

— Вы почитаете Будду? — удивился Сомов.

— Учитель понял многое, но не стал все рассказывать. В этом его мудрость и наше почитание, — пояснил Соджо-лама.

Со скрипом отворилась маленькая дверца, тщательно спрятанная от посторонних глаз за резными деревянными колоннами. Соджо-лама провел Андрея в небольшое помещение ризницы, где хранились различные культовые предметы, а затем они оказались в просторной библиотеке, сплошь заставленной стеллажами с книгами, старинными свитками и фолиантами. Несколько монахов склонились над столами с книгами. Света от ряда небольших окон, проделанных под самыми сводами, было недостаточно, но на столах горели керосиновые лампы.

— Это библиотека Храма. Конечно, мы не держим здесь детективов, но, поверьте, здесь тоже много интересного, — сказал Соджо-лама и указал на узкий проход за одним из книжных стеллажей: — Нам сюда.

Коридор был узкий и темный. Вниз круто уходила каменная лестница. Соджо-лама взял керосиновую лампу, и они стали спускаться вниз.

— Я даже не знаю, сколько лет этому Храму. Говорят, его нашел Сиддхартха Гаутама, после чего обрел просветление и стал Буддой Шакьямуни, но еще до него многие источники упоминают об этом священном месте.

— Вы думаете, его построили инопланетяне?

— Его построили Изначальные, среди них были и люди. А инопланетяне они или нет, я не знаю.

Лестница, казалось, никогда не кончится. Ступени, сложенные из каменных плит, сменились вытесанными в скальной породе. Андрей не помнил, как долго они спускались вглубь горы, пока наконец не уперлись в каменную стену.

Соджо-лама поднял лампу:

— Посмотрите, Андрей, эти символы не кажутся вам знакомыми?

Стена была испещрена выбитыми знаками. Это был древний язык. Андрей перевел надпись:

«Этот камень был заложен в основание Храма Первичного Творения на Земле. Когда-нибудь, когда люди вылупятся из колыбели своего развития, они непременно обнаружат это послание. И в том мы поможем им, как поможем определить путь следования Мировой Идее и обрести свое место во Вселенной. Все мы братья. Объединяет нас наличие разума и воли, а значит, мы должны четко осознать свое место в этом мире, созданном Изначальными по вдохновению Адуна. Это знание и знание путей развития Мировой Идеи служит определяющим фактором развития любой цивилизации.

В знак нашего Братства мы передаем землянам этот Храм вместе с нашими знаниями и провозглашенными принципами. Мы верим в вас, братья, и надеемся, что вы обретете правильный путь развития, угодный Мировой Идее. Принципы всеобщего Братства просты: следование Духу, мирное сосуществование народов, рас и цивилизаций и сохранение целостности Вселенной как единого живого организма. Братья, слушайте голос Адуна, и в том вам помогут лучшие сыны человечества, учителя и пророки».

— Вы перевели это даже лучше, чем Сарданал, живший во втором веке до нашей эры. Вы не знакомы с его трудами? — спросил Соджо-лама.

— К сожалению, нет.

— Давайте пройдем дальше, и вам еще многое откроется. Соджо-лама приник к стене и, видимо, надавил на какую-то кнопку. Стена медленно повернулась по своей оси.

— Здесь хранилище богов, как считали в старину, — сказал Соджо-лама. — На протяжении веков сюда стремились многие охотники за сокровищами и авантюристы, но Храм тщательно скрывал свои секреты. Вы один из немногих мирян, кому выпала честь посетить эту часть Храма.

— Да, Индиана Джонс дорого бы дал, чтобы оказаться здесь.

Они оказались в обширном подземелье. Свет керосиновой лампы терялся на расстоянии пяти метров. В темноте что-то блестело, похоже, золото.

— Надо зажечь светильники, — сказал Соджо-лама. — Здесь редко кто бывает. Место заповедное, и мы сохраняем тьму, чтобы не потревожить светом редкие предметы, что здесь хранятся. Помогите мне, Андрей, — настоятель вручил Андрею факел, и они принялись зажигать светильники, развешанные вдоль стен.

Все обозримое пространство было заполнено золотыми саркофагами. Андрей не смог бы более точно определить эти предметы.

— Это музей и хранилище. В саркофагах покоятся братья, что построили этот храм. Они остались на Земле, чтобы передать свои знания людям. Можете посмотреть на них.

Ближайший саркофаг стоял на высоком каменном постаменте. Он сиял золотом и лишь отчасти напоминал древнеегипетские. Там, где у египетских всяческие рельефы, выступы и наплывы носили чисто декоративный характер, здесь имели функциональное назначение. Андрей понял это сразу, как только внимательно осмотрел утолщения в виде труб, опоясывающие саркофаг.

— Кто в нем? — спросил он.

— В этом покоится брат Анорион. Внизу на постаменте есть соответствующая надпись. Он положил себя в саркофаг в седьмом веке до нашей эры.

— Они что, хоронили себя заживо?

— Не знаю, но, когда приходил срок, они сами ложились в эти гробы. Мне иногда кажется, что они и сейчас живы. Посмотрите на эти трубы и выпуклости. Если приложить к ним руку, можно почувствовать едва заметные пульсации. Что-то циркулирует по этим трубам. Взгляните в центр зала. Видите золотую трубу? Она проходит через весь Храм. Шпиль Храма связан с этим подземельем.

Андрей осветил пьедестал саркофага. Золотая табличка была написана на протоязыке. Соджо-лама перевел все правильно.

— Соджо-лама, вы знаете протоязык?

— Не лучше вас, Андрей. Но мы перевели достаточно древних трудов братьев.

Андрей заметил, что сверху, где должно находиться лицо покоящегося, в саркофаге имеется откидная крышка.

— Можно посмотреть? — спросил он.

— Можно, — разрешил Соджо-лама. — С этих пор вы станете одним из посвященных.

Андрей откинул крышку. Сквозь толстое стекло на него смотрело коричневое лицо с тремя глазами. Глаза были закрыты прозрачной пленкой, и к каждому подходила тоненькая трубочка, из которой капала какая-то жидкость.

— Это не человек! — воскликнул Андрей.

— Да, здесь покоятся не только люди, — согласился Соджо-лама. — Но все они наши братья. Согласно древним манускриптам, именно эта раса ведет свою родословную от Изначальных. Мы, согласно их классификации, всего лишь вторая форма. Бедный брат Анорион! До конца жизни он был вынужден скрывать свой третий глаз под чалмой. Но даже под повязкой он им все прекрасно видел. Об этом говорят древние рукописи.

— Мне кажется, они живы. Иначе зачем эти трубочки, подающие жидкость для глаз?

— Возможно, вы правы, Андрей. Мы никогда не пытались вскрывать эти саркофаги. Вообще их насчитывается тут сорок три. Погребения датируются от 323-го до 2-го века до нашей эры.

— Они все выглядят как брат Анорион?

— Нет, не все. Есть люди или, во всяком случае, очень похожие на людей. Есть совершенно невиданные существа. В манускриптах сказано, что храмовники умели сами создавать свое тело. Вот, видимо, и старались…

— Удивительно!

— Пойдемте дальше, я покажу вам трубу.

Труба находилась в центре подземелья. Она была сделана из чистого золота и имела толщину двух человеческих обхватов.

— Кверху она сужается, пока не переходит в тонкий шпиль, — сказал Соджо-лама.

Андрей приложил руку к трубе. Она тихо вибрировала.

— Энергия струится по этой трубе, — пояснил Соджо-лама.

— Неужели никто никогда не пытался вскрыть саркофаг?

— Один такой случай произошел в Средние века. Об этом есть упоминание в Хируленде. Тогда по недосмотру верховного ламы один монах-отшельник по имени Тикурулд узнал секрет каменной стены и проник сюда. Он попытался взломать саркофаг брата Сикурга Монаха нашли на полу мертвым Он был высосан и иссушен, как мумия. После этого случая больше никто не решатся вскрывать саркофаги братьев.

— А можно еще взглянуть на братьев?

— Смотрите. В древнем завете сказано, что, когда придет час, саркофаги откроются сами и братья придут нам на помощь.

Андрей открывал крышки саркофагов. На него глядели разные лица. Были и человеческие, и совершенно непохожие на людей: с вытянутыми черепами, лишенные носа и волос, у некоторых были пластиковые маски вместо лиц, другие имели сходство с животными и напоминали древнеегипетских богов.

— Они называли себя протоссами — первыми. Они оставили «нам Храм, библиотеку, Архивы, беседку и кристаллы памяти. Все это — величайшие святыни нашего Братства, да и всего человечества.

— Вы покажете мне их библиотеку?

— Да, но сначала я хотел бы показать вам беседку.

— Беседку?

— Да, священную храмовую беседку. Это как бы энергетический центр Храма. Увидите сами.

Они проследовали в глубь зала за золотую трубу.

— Ступайте за мной след в след. Монахи в древности, опасаясь грабителей, устроили тут всяческие ловушки.

Соджо-лама осветил пол под ногами, выложенный коричневой с золотым орнаментом плиткой.

— Все имеет значение в этом мире. И орнамент тоже, — заметил он.

Андрей обратил внимание, что настоятель наступает не на всякую плитку, и, в свою очередь, старался придерживаться его выбора. Они вновь углубились в темноту. Свет слабой керосиновой лампы не доставал до стен — таким огромным казалось это подземелье.

— Кажется, мы плывем в космической пустоте. Здесь такая же первозданная тьма, — заметил Андрей.

— Этот зал огромен. От него ответвляется еще множество ходов. Однажды я попытался обойти его весь и заблудился. Провел здесь всю ночь, прежде чем нашел обратную дорогу. Осторожнее, тут ступеньки, — предупредил Соджо-лама.

— Подождите-ка, что здесь написано? — Андрей остановился у каменного обелиска, на который упал свет лампы.

— Сфера, Связь, Энергия, — перевел он три символа древнего языка.

— Вы правы, эта беседка служила для связи храмовников с их домом, — подтвердил Соджо-лама.

Высокий купол опирался на ряд белых колонн с каннелюрами. Между колоннами была протянута ограда из золотых прутьев. Под куполом висело широкое золотое кольцо, в середине которого находилось хитросплетение тонких металлических лепестков. Точно под кольцом было устроено небольшое трехступенчатое возвышение, на котором находилась консоль с мраморной панелью.

— Как бы вы перевели эти символы? — Соджо-лама осветил мраморную панель. В мрамор были запрессованы золотые знаки. Андрей посмотрел на надпись. Иероглифы указывали на Перемещение, Свет и Звезды.

— С учетом сегодняшних знаний — телепорт.

— Я так и думал, — расцвел в улыбке Соджо-лама. — Уже ради этого следовало вести вас сюда. Мне, признаться, древний язык дается с большим трудом. А нам надо так много перевести! Вот где настоящий кладезь знаний! Изначальные донесли до нас знание о законах устройства и развития Вселенной. Надо отметить, что земная наука, несмотря на все космические достижения, ничего в этом не смыслит. Я просто поражаюсь, как глубоки были познания древних!

— Вы правы, Соджо-лама. Уже то, что они умели телепортироваться на расстояния, внушает уважение. А нам до сих пор приходится преодолевать огромные расстояния на космических кораблях, расходуя при этом несметное количество вещества и энергии. Кстати, вы не пробовали запустить телепорт?

— Никто не знает, как это сделать. Мы читали надписи на этом постаменте, но так ничего и не поняли.

— Давайте посмотрим, может, что-нибудь сообразим вместе.

Наклонная плита, опирающаяся на консоль, очень напоминала пульт управления. Но мрамор был монолитным: без единой кнопки, рычага или отверстий. Только сейчас Андрей заметил, что по верху плиты идет ряд совершенно незнакомых ему символов. Он достал портативный лингвоанализатор. Конечно, эта модель не шла ни в какое сравнение с тем лингвоанализатором, что стоял у него дома, но выбирать не приходилось. Он начертал незнакомые символы на экране и нажал ввод. Через пару секунд лингвоанализатор выдал ответ. Андрей вчитывался в строки, пытаясь доступно изложить перевод, сделанный прибором:

— Здесь говорится о Сети, Храме и скрытом секторе. Чтобы телепорт начал действовать, нужно сначала активировать его как узел единой Сети. Для этого нужно знать его координаты. Первичный вызов осуществляется после инициализации энергетических пилонов. Они запускаются специальными ключами-самоцветами. Ключи находятся у настоятеля Храма и передаются по должности. После активации шести периферийных пилонов запускается центральный, и телепорт приводится в действие. Остается только ввести координаты узла Сети, в который вы хотите попасть, и в путь! — Андрей с облегчением перевел дух. — Видите, как все просто!

— У меня нет ключей-самоцветов, — покачал головой Со-джо-лама. — В древнем предании говорится, что ключи были похищены из Храма монахом-отступником. Он выкрал самоцветы у настоятеля и продал. Монаха нашли, но ключей у него уже не было. Однако в Архивах Храма сохранились эскизы ключей и драгоценные камни, из которых они изготовлялись. Я вам покажу потом.

— В Архивах, наверное, много чего интересного?

— Вы даже не представляете себе, сколько там подлинных сокровищ! Там собраны многие артефакты Изначальных, которые они сочли нужным передать своим творениям через Братство Храмовников. Там есть многое такое, до чего человечество, мне кажется, не дозреет никогда.

— Какое-нибудь смертоносное оружие?

— И это тоже. Но мало ли у людей смертоносного оружия? Там есть такие вещи, что позволяют человеку вспомнить свое существование.

— Вы имеете в виду прошлые жизни?

— Можно сказать и так, но это упрощенный взгляд. Существование на самом деле непрерывно, меняются лишь формы его восприятия. Изначальные оставили нам священные предметы, с помощью которых мы можем проникнуть в процесс нашего сознания, а следовательно, и бытия и понять, кем мы были и кто мы есть.

— Наверное, можно испугаться…

— Можно. Поэтому мы не предоставляем эти кристаллы людям с незрелым сознанием. Не только оружием можно погубить человека, но и раскрытием ему того, что прочно похоронено в глубинах его сознания.

— Почему вы выбрали меня?

— Вы ближе всех подошли к разгадке древних цивилизаций. Вы хорошо изучили язык Изначальных. У нас есть некоторые источники, которые сможете перевести только вы.

И наконец, мы пригласили вас еще и потому, что надвигаются события, которые могут в корне изменить жизнь человечества.

— Что-нибудь опасное?

— У нас есть древние пророчества. В одном из них говорится:

«Его называют Творцом форм. Он суть сплетение и схватка тех сил, за которыми Свет и Тьма. Символ Его — тай цзи. Играя на краю времени и пространства, из звездной пыли и ветра он изваял первых эльфидов, из глины и праха вылепил смертных людей, а из грязи и смрада создал Зорга. Но каждое творение в гордыне своей возомнило себя полным отражением сути Извечного. И были за это они рассеяны по Вселенной, чтобы никогда не встретиться друг с другом. Ибо только вглядевшись друг в друга, способны они познать сокровенную суть Создателя. И как сделают это, будет тогда беда большая, и вслед за ней грядет Откровение».

— Когда это было написано?

— О, это очень старый памятник. Ему, наверное, столько же лет, сколько и этому Храму. Никто никогда не понимал, о чем в нем идет речь. Но теперь многое прояснилось, не правда ли?

— Для меня нет, — недоумевающе произнес Андрей.

— Если не сегодня, то завтра. Конкретных сроков не названо, но мы наблюдаем определенные признаки, по которым можем судить о том, что грядет предсказанное сближение, за которым может последовать беда большая… И мы позвали вас, чтобы вы помогли нам. Встали на нашу сторону в возможном противостоянии.

— Я думал, надо что-нибудь перевести…

— И это тоже, но не только. Мы наблюдали за вами. Вы один из людей, которых можно назвать Посвященными.

— Никогда бы не подумал! И что от меня требуется?

— Совсем немного — помочь человечеству выжить.

— Разве нам что-нибудь угрожает?

— Это сегодня. Но уже нашли памятники Изначальных на Нове-2 и Сирене. Вскоре мы услышим, что обнаружили зоргов. Вслед за этим объявятся и эльфиды. А когда встретятся все три расы… Помните пророчество?

Разговор этот происходил около двух лет назад. На Таре еще все было спокойно. И Андрей не воспринял тогда серьезно этот разговор. Да и лама ни о чем таком больше не упоминал. Попросил только перевести несколько древних рукописей. Андрею выделили небольшую келью, и он полностью ушел в работу. Древние тексты повествовали о путешествиях по далеким мирам, где среди прочих упоминались и Нова, и Сирена, и Земля. Изначальные творили новые миры и открывали сокровенные основы мироздания Посвященным. С трепетом и волнением погрузился Андрей в эту работу. Два года пролетели незаметно. Никто не настаивал, чтобы он остался в Храме, но работа настолько захватила его, что он перестал думать обо всем на свете. Здесь, высоко в горах, оторванный от повседневной жизни, он осмыслил многое. И если не постиг все истины, то хотя бы очистил свой разум от шумной суеты внутреннего и внешнего мира и смог больше доверять ему.

Он научился медитативным практикам, и это помогло ему открыть свой собственный путь, ведущий к полноте бытия Адуна. И обретя эти истины, он уже не мог от них отказаться в угоду сиюминутным выгодам и наслаждениям чувственного опыта. Весь прошлый мир, вся его прошлая жизнь представлялись теперь лишь скоплением совершенно бессмысленных фрагментов и кадров бытия перед холодным и сияющим лицом Вечности.

И вот спустя два года пришли известия о страшных событиях на планете Тар. И Андрей осознал всю значимость древних пророчеств.

— Теперь вы поняли, о чем шла речь в этом предсказании? — спросил Соджо-лама.

— Да, понял. Но ведь опасность миновала. Зараженная планета уничтожена.

Соджо-лама улыбнулся своей мудрой и таинственной улыбкой:

— Это только начало, мой друг. Все еще впереди. Помни1е наш давний разговор, вы еще не раздумали быть полезным человечеству?

— Не раздумал.

— Тогда я хотел бы поручить вам одно дело. Как вы знаете, ключи к телепорту утеряны. Но у нас есть эскизы этих ключей и кристаллы, из которых они изготовлялись. Нужно лишь придать камням определенную форму. В Париже есть один замечательный ювелир. Я знаком с его работами. Нужно отдать ему камни на огранку.

— Хорошо, я это сделаю, — сказал Андрей. Задание не показалось ему сложным.

— Это очень ответственное задание, Андрей. Если мы сумеем открыть портал в другие миры, мы будем связаны с братьями по всей Вселенной. Это очень важно для всех нас особенно в свете грядущих катаклизмов… Вскоре вы сами все поймете и вспомните мои слова. Связь в процессе выполнения этого поручения будете поддерживать с координатором Вонг Чу, настоятелем Храма на Тайване. Вам все понятно?

— Да.

— Тогда идемте, я покажу вам Архивы Храма. А заодно те предметы, которые помогут вам вспомнить вашу жизнь. Мне кажется, вы уже достаточно созрели для этого.

Соджо-лама поднялся на ноги из позы лотоса, и они направились к лестнице, ведущей к галерее на верхнем ярусе Храма. Андрей до этого никогда не бывал здесь. Храм ему открывался постепенно. Видимо, теперь пришло время побывать в Архивах. На галерее Соджо-лама открыл незаметную дверь. Они оказались в большом зале, освещенном множеством окон, проделанных в куполе. Андрей всегда поражался просторным помещениям Храма. Казалось, внутри Храм был больше, чем выглядел снаружи.

— Мы выбрали вас, Андрей, и считаем, что не ошиблись в своем выборе, — торжественно произнес настоятель. — Грядет противостояние рас, и вам предстоит быть на переднем крае. Поэтому настало время пройти последнюю ступень посвящения и стать полноправным членом Братства. И если вы готовы вступить в Братство, мы поможем вам осознать вашу подлинную жизнь и тот путь, который вы выберете. Ибо только на основе подлинного знания вы сможете встать на защиту ценностей и принципов, охраняемых Храмом. Вы всегда должны помнить об ответственности, которая возлагается на вас с нынешней минуты, как и о том, что за вами стоят миллионы жизней разумных существ не только на Земле, но и по всей Вселенной. И порой этот груз кажется невыносимым… Итак, вы согласны, Андрей? — спросил Соджо-лама.

— Да, — произнес Андрей, волнуясь.

— Тогда приступим к обряду. — Соджо-лама достал шкатулку с разноцветными кристаллами. — Эти камни помогут вам узнать правду о вашей жизни. Кем вы были, кто есть и кем можете стать. Это сокровенное знание — привилегия просветленных Будд, Храмовников и членов Братства. Только они могут обладать всей полнотой знания о собственной карме и могут воздействовать на ментальное поле других людей.

Соджо-лама разложил драгоценные камни в определенном порядке, и ритуал начался…

Андрей не мог сказать, что с ним произошло нечто сверхъестественное. Пока Соджо-лама шептал что-то, Андрей погрузился в глубокий сон. Но, когда он проснулся, ему на память пришли многие вещи, которые случились задолго до его теперешнего рождения. Он понял, что прожил достаточно много жизней, чтобы наконец понять и переосмыслить ошибки, заблуждения и грехи прошлых своих воплощений. Иногда эти воспоминания, эти краткие эпизоды жгли его раскаленным железом. Они всегда являлись ему неожиданно, чаще во сне, и прокручивались с невероятной скоростью. Но он успевал запомнить то главное, что содержалось в них. На что провидение считало нужным обратить его внимание.

Он часто теперь вспоминал слова Соджо-ламы о том, что все наше бытие — это лишь сон Адуна. Сон, пронизывающий века и тысячелетия; сон, в котором Адун видит всех нас, как и Андрей видит во сне все эти отрывочные эпизоды своей прошлой жизни. Андрей понимал, что дефиниция «сон» не совсем верна, скорее, это какое-то особое спонтанное состояние сознания, в котором есть место всем мировым вещам и явлениям и в котором живем все мы. Снимся ли мы Адуну, думает ли он о нас, мы есть благодаря ему. Его мысль рождает образ, образ рождает нас. И этот круговорот Мировой Идеи бесчисленное множество раз порождает, сталкивает и уничтожает мириады миров и вещей по всей Вселенной. И в тысячный раз Андрей подумал о том, что прав был великий мыслитель Гегель, утверждая, что все разумное — действительно, а действительное — разумно. В этом была истина, как и в том сне, что снился ему, летящему сейчас над Атлантикой.