Возрождённый

Глава 7. Переговоры

— О–о–о, барыня Настасья, испробуйте этих сладких булок… да выпейте чаю… Моя жена заваривала.

— Простите, но я не голодна, Степан Григорьевич…

На увитом плющом балкончике, сидя за столиком, беседовали двое. Один — дородный мужчина с окладистой бородой, одетый в чёрный камзол, расшитый золотыми нитями. На его поясе сверкала сабля в ножнах, с инструктированными драгоценными камнями.

Его собеседница — девушка лет восемнадцати — сидела небрежно, закинув ногу на ногу и откинувшись на стуле. Она тщательно прятала скучающее выражение на милой слегка курносой мордашке, усыпанной веснушками. Очевидно, Настасья находилась здесь по важному делу, но не особо горела доводить его до логического конца. Её ладную фигурку туго обтягивал наряд из белой кожи, выгодно подчёркивая выдающийся рельеф в нужных местах.

А ещё девушка могла похвастаться двумя кошачьими ушками, стоящими торчком на макушке. Их светлая шерсть практически сливалась с её русыми волосами. Из отверстия в задней части штанов выходил пушистый хвостик, обвивая ножку стула. Девушка однозначно принадлежала к расе кошкодевочек, известных своей ловкостью и живучестью, чьи представители встречались по всему континенту.

В руках Настасья со скучающим видом крутила одними пальцами короткий метательный нож. Ещё несколько десятков аналогичных заточек были развешены сразу по нескольким поясам, перехлёстывающих её торс крест–накрест.

— Я настаиваю, — Стапан Григорьевич с улыбкой пододвинул блюдо с дымящимися булочками поближе к собеседнице. — Только что из печки.

Настасья с некоторой неохотой наклонилась к булочкам и осторожно подула на одну из них.

— Вообще–то я пришла за информацией, которую вы так любезно пообещали предоставить роду Мечиславичей ещё месяц назад, — произнесла Настасья, вновь посмотрев на собеседника. — О деятельности Макеевых в районе северной добывающей шахты номер три.

— Да, да, разумеется, я всё расскажу, — любезно улыбаясь, произнёс Степен Григорьевич. Его взгляд нет–нет да периодически скользил по соблазнительному стану собеседницы. — Я уже несколько лет поставляю им оборудование и артефакты для добывающих работ, беседовал пару раз аж с самим младшим сыном Макеева–старшего! Я знаю много чего интересного о том, что же творится во владениях их рода!

Оба даже не подозревали, что их разговор кое–кто внимательно подслушивает. Именно — Мастер Смерть, то есть я. Я прятался в небольшой тени, которую бросал козырёк крыши на пол балкона. Внимательно слушал и мотал на ус.

До уровня силы прежнего Мастера, как уже выяснил, я сильно не дотягивал. Мало обладать могучим телом и умениями — ими ещё надо грамотно пользоваться. Я, конечно, много раз видел своего альтер–эго в деле, но этого явно недоставало. Нужны тренировки. Долгие и упорные. А ещё лучше — практика. Поэтому я пока что собирал информацию, тихо и незаметно.

И было бы неплохо разжиться нормальными одеждой и снаряжением. А то истлевший саван рассыпался прахом, стоило мне возродиться в могиле. Одинокий кладбищенский эксгибиционист — это совсем не то, чем я бы хотел запомниться людям.

Я, конечно, кое–что стянул из того, что развешивали староградские хозяйки на просушку — не самые плохие портки, рубашку и плащ с капюшоном. Даже сапоги удалось спереть. На первое время хватит.

Появился у меня и меч — самый обычный полуторник, спёртый у оружейника. Мастер Смерть почти никогда не использовал магические клинки и прочую заколдованную шушеру, предпочитал самую обычную добрую сталь. Настоящим оружием являлся он сам. А всё остальное — не более чем вспомогательные инструменты.

Магический меч даст великую силу в бою, но кем ты станешь, если его лишишься? Правильно — хладным трупом, погибшим глупой смертью.

— Барыня Настасья, вы уж меня простите за дерзость, но я прямо отчётливо слышу, как у вас животе лягушки квакают, — с лёгкой укоризной произнёс Степан Григорьевич. — Вы ведь, как и я, с самого утра даже маковой росинки во рту не держали?

И действительно, в этот момент в животе у девушки тихо, но отчётливо запели серенады. Настасья слегка покраснела, даже с ножичком перестала играться, но всё равно продолжала держаться с гордым и независимым видом.

Краснела она точь–в–точь как Маша — также мило и естественно. Я поймал себя на мысли, что немного скучаю по своей ассистентке. Вряд ли мы с ней встретимся ещё. Она или осталась в старом мире, или переродилась. У неё теперь совсем новая жизнь.

— Ня–я–я… Ладно, — с неохотой произнесла она. — Можно и перекусить. Правду, о вас говорят, Степан Григорьевич, такой купец как вы своего всегда добьётся.

— Преувеличивают, шельмы, — улыбнулся купец и наполнил две кружки дымящимся чаем из самовара, стоявшего посреди стола. — Но не сильно.

Одну кружку он пододвинул Настасье. Та задумчиво взглянула на своё отражение на прозрачной поверхности.

На девушку я вышел благодаря старым связям Мастера Смерть. Он имел множество знакомых и осведомителей среди самых разных слоёв населения, от верхов до самых низов. По сохранившимся каналам я узнал о Настеньке — наёмнице, служащей клану Мечиславовых.

Я выследил девушку сегодня утром, надеясь через неё выйти на верхушку клана. У меня было, что сказать им и что предложить. Однако Настенька, как выяснилось, шла не в главную резиденцию клана, а на переговоры…

— В последнее время о происходящем в шахтах ходят нехорошие слухи, — Настасья вздохнула и вновь начала играться со своей заточкой. — Говорят, не все рабочие возвращаются после смены. А Макеевы никого к себе не допускают, проверки не разрешают. Меж тем добыча в их шахте резко повысилась почти вдвое. Без видимой причины.

— Может быть, нашли какую–то новую неразведанную жилу… — предположил Степан Григорьевич, осторожно прихлёбывая горячий чай.

— Вы же прекрасно знаете, что это совсем не так, — сухо произнесла Настасья. — Говорят, что тёмной ночью из шахты иногда долетают очень странные звуки, не поддающиеся описание. Очевидцы утверждают, что это как будто… — она несколько раз щёлкнула пальцами, словно подбирала слова. — Как будто сама земля стонет.

— И чего только народ не выдумает с перепугу, — заметил Степан Григорьевич. — Ну или с перепою.

— Ня! — Настасья недовольно тряхнула головой, зрачки в её глазах стали узким и острыми, словно ножи. — Мы с вами оба прекрасно знаем, что дело вовсе не в этом.

Купец ухмыльнулся в бороду и ничего не ответил.

Я осторожно переместился в новую тень — в тень от столика, чтобы быть ближе к обеим своим целям. Сейчас мне надо отточить самое главное — перемещение через мир Теней — потустороннее и очень жуткое измерение. Войти в него можно было через любую тень любого объекта. Мастер Смерть пользовался этим умение невероятно виртуозно. Я же… ну скажем так, я очень старался. Получалось сносно. Но не более.

Мои цели какое–то время молчали — кушали булочки да прихлёбывали чай. Город внизу жил своей жизнью — сновали прохожие, бегали дети с кошками и собаками, иногда проносились всадники. Иногда нога в ногу проходили патрули городской стражи. Долетали ароматы свежих фруктов и разнообразных кулинарных изделий.

Я вдруг понял, что у меня сейчас в животе тоже лягушки серенады запоют. Если срочно что–то не предпринять. И я предпринял…

— Хм… — Настасья озадаченно уставилась на опустевшую тарелку. — Мне казалось, там только что лежала последняя булочка…

— Да, и мне тоже, — купец задумчиво поскрёб бороду. — Видимо, мы так увлеклись, что сами не поняли, как её съели.

Они не заметили. Первое ассассинское достижение совершено — у целей незаметно спёрта вкусная булочка. Начало восхождения к вершинам власти положено.

Купец не врал — булочка и впрямь оказалась выше всяческих похвал. Респект его жене. Схомячил за один присест.

— Хм… и чай из самовара куда–то делся, — озадачено произнес купец, который хотел подлить себе из самовара ещё чайку, но лишь напрасно крутил ручку. — Я думал, осталось больше…

Да, остатки чая в самоваре через мир теней выдул тоже я. Ну а что, очень сильно пить хотел. Тело Мастера Смерть, переделанное и усовершенствованное в школе убийц, имело бешенный метаболизм. Жратву оно потребляло со страшной скоростью. Мне практически всегда постоянно хотелось есть и пить, сколько бы я не уговорил до того. Мне ещё предстояло привыкнуть к ощущениям постоянного голода и жажды.

— Ну так что? — спросила насытившаяся кошкодевочка. Она снова начала крутить между пальцами свой ножичек. Видимо, крепко прицепившаяся привычка.

— Скажу вам так, барыня, — купец понизил голос, опёрся локтями о столешницу, придвинулся к собеседнице. Та тоже наклонилась в его сторону, внимательно слушая. — Слухи полностью правдивы. В ходе раскопок в шахте магической руды номер три Макеевы действительно на кое–что наткнулись… и эта находка очень сильно поменяла их планы касательно дальнейшего установления контроля над регионом.

— Ня, как интересно… — глаза кошкодевочки сверкнули. — И что же интересного они нашли?

— Вам лучше взглянуть лично, — усмехнулся Степан Григорьевич. — Так уж получилось, что частичка этого «кое–что» случайно попала ко мне в руки.

— Случайно? — Настасья приподняла бровку.

— Случайно, — купец скромно опустил глаза. — Я храню… это у себя в подвале. В помещении, оборудовано надлежащим образом.

— Оно требует… особого подхода в хранении? — хвостик кошкодевочки стремительно ходил из стороны в сторону.

— Верно. Как я уже говорил, будет лучше всего, если вы, барыня, сами посмотрите. Словами всех красок не передать. Но прежде… — купец потёр перед лицом девушки большой и указательный пальцы друг о друга. — Я бы хотел получить мне причитающееся. Я, знаете ли, изрядно рискую, ведя с вами здесь такие разговоры. Не говоря уж о том, чтособираюсь вам показать.

Настасья молча извлекла на свет туго набитый звенящий мешочек и передала его купцу.

— Ого! — воскликнул Степан Григорьевич, взвесив мешочек на ладони. — Да тут намного больше, чем мы договаривались…

— Меня послали за информацией, — сухо произнесла девушка. — Клан Мстиславичей очень хочет знать, что происходит в шахтах у конкурентов. И за эту информацию они готовы заплатить достойную цену.

— Милостивая барыня, — купец встал и согнулся в низком поклоне. Чуть пол бородой не подмёл. — За такие деньги я расскажу и покажу вам всё, что знаю. Следуйте за мной.

Я, незаметно перемещаясь из тени в тень, крался за ними. Эта миссия — отличная возможность проверить, как я смогу пользоваться умениями Мастера Смерть.

Степан Григорьевич вёл гостью через комнаты и коридоры своего огромного многоэтажного дома. Редкие встречаемые слуги почтительно раскланивались и уступали им дорогу.

— Я за свою жизнь побывал почти во всех уголках континента, — не оборачиваясь, вещал Степан Григорьевич. — Исколесил вдоль и поперёк Империю Арсамон, глядел на золотые шпили их столицы, пресветлейшего Арсамонира. Бывая я в Великой Восточной степи, беседовал с орочьими вождями и шаманами, курил их забористую траву… чуть дело своё не бросил, так сильно захотел навсегда с орками остаться… Зато потом закупил этой травы по дешёвке и продал в тридорога… А потом налоговой доказывал, что это товар для плетения корабельных канатов, а не для того, для чего они подумали.

Он сунул руку в карман и достал звенящую связку ключей, которыми отпирал все появляющиеся на их пути двери.

— Интересная у вас, купцов, жизнь… — Настасья бесшумной кошачьей походкой следовала за ним. Её стоящий торчком хвостик смотрел точно в потолок. Ушки, как локаторы, глядели по сторонам.

Полагаю, мне лучше из теней не вылезать. Иначе чуткая кошкодевочка моментально засечёт. Вряд ли я сейчас смогу передвигаться достаточно тихо.

— И не говорите, барыня… Бывал я и в возрождённой Альрии, брал у них ювелирные изделия, — Степан Григорьевич продолжал предаваться воспоминаниям. — Бывал в причудливом Мирмеграде, закупал мёд мирмеций… просто невероятно вкусная штука, скажу я вам, да ещё и с целебными свойствами. Их бы мёд, да в Староградские пряники… во всем мире не найдётся лакомства вкуснее!

— Но в конце концов решили осесть здесь, в Староградье?

— Да… Здесь, в вольных западных царствах как–то легче дышится. Верь в кого хочешь, делай, что хочешь, никто тебе и слова не скажет. Если в кармане есть, чему позвенеть, то лучшего места, чем вольные царства, и не придумать.

— Ходят нехорошие слуги, что Имперцы думают пойти на нас войной, — Настасья недовольно фыркнула. — Несколько их легионов уже стягиваются к западным границам Империи Арсамон.

— Это обычные политические игрища, — Степан Григорьевич пренебрежительно махнул рукой. — Порычат друг на друга через границы, да успокоятся и разойдутся. Сколько раз уже такое было, не сосчитать.

— Дай–то бог, ня…

Наконец, купец и кошкодевочка спустились в подвал и попали в винный погреб. Пройдя мимо рядов огромных винных бочек на подставках, они подошли к каменной стене. Степан Григорьевич надавил на несколько выступавших кирпичей, после чего стена со скрежетом неторопливо отъехала вбок.

— А у вас тут, однако, неплохой тайничок, — заметила Настенька.

— Да, когда я только начинал строить свой особняк, то сразу же сказал строителям, чтобы сделали тайный ход в подвале, — сказал купец и даже руки в стороны развёл, словно извинялся. — Я за свои странствия много диковинок собрал, многие из них, скажем так, городским властям лучше не показывать. Но с недавних пор практически всё пришлось распродать. Теперь подвал служит для других целей.

— Вот как…

— Прошу меня простить, барыня, — купец снова развёл руками в стороны. — То, что я хочу вам показать, наверху хранить никак нельзя. Только здесь, под земной тощей, которая глушит все звуки.

— Звуки? — недоверчиво переспросила кошкодевочка.

— Да, эта штука иногда издаёт очень громкие звуки, тут уж трудно что–то поделать, — повинился купец. — Прошу, следуйте за мной. Мы почти пришли.

Николай Григорьевич взял с полки металлический фонарь с камнем–огневиком и, освещая себе путь, первым ступил под своды тоннеля. Настя последовала за ним. Ну и разумеется, я, удобно устроившийся в тени кошкодевочки.

В каменном коридоре было довольно чисто. Здесь как минимум регулярно подметали, а может быть и влажную уборку делали. Я учуял запах сырости, камня и… вкусных пирожков. Видимо, тех, что мы ели наверху. Тут у них кухня что ли?

За первым поворотом мы обнаружили… труп в луже подсохшей крови. Это был мужчина примерно средних лет, его руки и ноги были вывернуты под неестественными углами. Половинка головы… отсутствовала. Судя по рваным краям раны и осколкам черепа, застрявших в плоти, по голове бедолаги кто–то или что–то очень сильно… ударило?

Рядом валялась сломанная пополам метла. Кажется, уборка пошла не по плану.

— Это Гаврила, мужик из моих доверенных, — купец тяжко вздохнул и тяжестью во взгляде посмотрел на труп. — Лежит тут уже с самого утра.

— И что с ним случилось? — Настенька глядела на труп слегка брезгливо. Видом крови и мертвецов её было не запугать.

— Он… пренебрёг правилами безопасности, — печально произнёс Степан Гаврилович. — И нарушил условия содержания. Я пока его не трогал… по некоторым причинам.

— Ух–х–х-х… Земля пухом тебе, бедолага, — Настасья перевела взгляд на купца. — Чьи условия содержания он нарушил?

— Вам лучше самой посмотреть, барыня, — купец снова тяжко вздохнул. — Тут словами просто не описать. Лучше самим один раз увидеть.

Коридор закончился квадратной комнатой. Здесь сильно пахло дымом, резкими, незнакомыми мне химикатами и… пирожками. У дальней стены я сразу заметил небольшую печь с дымоходом. Рядом с ней стоял столик с подносом, усыпанным крошками. В центре комнаты располагался колодец, накрытый деревянным настилом. Я также уловил нотки ещё нескольких, более слабых запахов… очень неприятных, мерзких. Что–то такое гнилое и палёное. Мелькнула нехорошая мысль, словно здесь… жгли трупы?

— То что мы делаем — это не опасно? — спросила девушка.

— Если соблюдены условия содержания, то всё в порядке, — успокоил её купец. — Я, в отличие от Гаврилы, ими не пренебрегаю.

Какие такие условия содержания подразумевает купец, он не уточнил. Вместо этого он спихнул доски на пол, обнажив чёрный зев колодца.

— Вон, — Степан Григорьевич указал вниз, на самое дно. Фонарь со скрипом покачивался в его руке, едва освещая стенки колодца. — Смотрите внимательно. На самый низ.

— Я ничего не вижу… — произнесла кошкодевочка, зрачки в её глазах почти закрыли радужку.

В этот момент откуда–то с самого дня вылетело нечто вроде длиннющей паучьей лапы. Уцепившись за пояс Настеньки, она затащила кошкодевочку на самое дно, та даже мяукнуть не успела. Я, прячущийся в тени девушки, полетел следом!

Настя, не опозорив род кошкодевочек, приземлилась ловки на четыре лапы. Лапа отцепилась от неё и скрылась где–то во мраке. Дно колодца оказалось намного просторнее, чем это могло показаться. Мы словно пролетели по пищеводу и попали в желудок… И запахи здесь были соответствующие. Даже мне в теневом измерении гарью и гнилью чуть не отшибло обоняние.

— Ах, барыня, барыня, — раздался сверху голос купца. — Кажется, вы тоже пренебрегли условиями содержания. А ведь я предупреждал, что это чревато.

— Ты! — Настенька тут же распрямилась и погрозила ухмыляющемуся купцу кулачком. — Ублюдок!

— Простите меня великодушно, барыня, — Степан Григорьевич издевательски наклонил голову, имитируя поклон. — Но я маленький человек и работаю на тех, кто больше платит. К сожалению для вас… — его глаза сверкнули в свете камня–огневика. — Макеевы предложили мне намного больше ваших хозяев.

Настенька хотела что–то ответить, но не успела. Во тьме недалеко от неё что–то пришло в движение, раздался пронзительный металлический скрежет, ему вторил низкий утробный рык, подошедший бы медведю или иному крупному зверю.

— Это Марфа Петровна, моя любимая жёнушка! — с нежностью в голосе произнёс Степан Григорьевич, продолжая наблюдать сверху. — Она сильно изменилась с тех пор как месяц назад случайно провалилась в шахту. Целую неделю блуждала по нижним ярусам без еды и воды, ища выход на поверхность, бедная моя… но булочки у неё до сих пор получаются отменные, не смотря ни на что! Вы сами уже в этом убедились!