Возвращение демонического мастера. Книга 1

Глава 14

В Дайвард я возвращался уже практически другим человеком. Пусть я всё ещё выглядел как ребенок, но открытые меридианы и двойное сосредоточие превращало меня в воина, практика боевых искусств. А учитывая. что у меня ещё и Зиргул, то я по праву мог считаться сильнейшим в этом городе.

И все это в семь лет.

Я сразу услышал перемены в голосах горожан, наблюдавших за мной. Слухи о том, что случилось накануне вечером, уже успели разойтись, все были в курсе. Что-ж… Сложно скрывать свою силу, когда у тебя есть враги.

Пройдя по центральной улице, я вышел к городскому управлению, высокому зданию с широкой раскинувшейся крышей. На входе меня ждало двое охранников с алебардами.

— Натаниэль Крейн, вам придется сдать оружие, — сказал один из них, на что я пожал плечами.

— Ну, попробуйте.

Меч, висевший в воздухе за спиной, кувыркнулся, опасно сверкнув лезвием, и это заставило охранников переглянуться. Я лишь усмехнулся, вытащил из-за пояса кинжал и отдал его ближайшему, а сам шагнул внутрь управления.

Зиргул задержался снаружи и немного поиграл с охраной, попытавшейся его поймать, но в конце концов взмыл высоко вверх, а затем влетел в одно из широких окон с противоположной стороны дома. Щелк, и клинок вошел в ножны у меня за спиной.

— Мог бы и снаружи подождать, — сказал я ему, улыбнувшись, на что тот ответил едва заметной вибрацией. — Ну, как хочешь.

В кабинет Динрима я вошел без стука. Это широкое помещение, разделенное на несколько секций. В одной стоял письменный стол, сзади возвышались шкафы со свитками, с другой стороны зона отдыха с роскошными диванами со множеством разноцветных подушек. Третьей секцией у самого окна был зеленый уголок с декоративными растениями. Видимо, маленькое увлечение градоначальника.

Кабинет не пустовал. Помимо самого Динрима тут присутствовало ещё несколько человек, в их числе старший инспектор, судя по одежде, что руководит отделением округа. Неожиданно. Я думал, что к этому делу будет привлечен городской инспектор, а не подобный высокий чиновник. Но неприятно это было по другой причине — он намного сильнее меня. Четвертый шаг. И при этом довольно молод.

Заметил ещё нескольких незнакомых мужчин в дорогих одеждах, видимо прибыли вместе со старшим инспектором. И, разумеется, тут нашелся и мясник Ходас. С перебинтованным глазом он лежал на одном из диванов и закидывал в рот солнечные ягоды, довольно редкие в наших краях. Даже переодеться успел, сменив обычный наряд на мантию с драконами. И эта картина заставила меня зло стиснуть зубы.

— А вот и этот маленький ублюдок! — воскликнул мясник, увидев меня. — А мы уж думали, что придется тебя по лесам ловить.

— Я же сказал, что вернусь на рассвете, — сказал я им, встретившись с Уолтером Ходасом взглядом, и не без удовольствия увидел, как тот дернул щекой.

— Во имя Лордов, почему у тебя светлые глаза?

— Я пробудил свое сосредоточие.

— Что?! Чушь! — закричал тот. — Все знают, что ты выжег его. “Падший гений”. Ты никак не мог его восстановить!

— И тем не менее, мои глаза говорят об обратном, — улыбнулся я. — Где мои родные?

— С ними всё в порядке, — сказал Динрим. — Их поместили под охрану, а твоему отцу оказали первую помощь. Его жизни ничего не угрожает.

— Под охраной вы подразумеваете, что они за решеткой? В темнице? — внутри меня все заклокотало от одного лишь представления о том, что мама с маленьким братом сидят в сырой камере.

— Там им самое место, — расхохотался мясник, — И к ним ты скоро присоединишься.

Динрим бросил на него сердитый взгляд, но ничего не сказал.

— В таком случае почему не в темнице этот человек? Он первым напал на моего отца.

— Это ещё надо доказать, — улыбка Уолтера стала слишком довольной.

Старший инспектор пока что молчал, равнодушно наблюдая за этой перепалкой.

— Доказать? Есть свидетели.

— Не все так просто, юноша, — вот теперь заговорил инспектор. — Свидетели говорят иное. Господин Ходас утверждает, что ты напал на его сына, уничтожив его возвышение. Он пришел, чтобы потребовать компенсацию, но ты подло напал на него и лишил глаза. Воин рефлекторно отреагировал на нападение, в результате чего пострадал твой отец, вставший на защиту. Его слово, слово избранного драконами, и его друзей против твоего, мальчик.

— Вот значит как, — кивнул я.

Догадывался, что чем-то таким всё и кончится.

— К тому же мне донесли кое-что любопытное. Твое имя было названо Вечной, причем не единожды. И ровно через неделю после этого в окрестностях города были найдены тела демонов. Тебе есть что на это сказать?

— А даже если есть, что с того? Назовите мне хоть один закон, запрещающий убивать демонов. Или закон, что карает приговоренных.

— Ты забываешься, мальчик! — обычно спокойный Динрим рассердился.

— Убивать демонов не запрещено, в этом ты прав. Но помимо тел были найдены и следы демонических практик, а вот они под строжайшим запретом, и их применение жестоко карается. Кровавые практики, демонические ритуалы — всё это под строжайшим запретом. Это практики кровавых культов и демонических сект, но никак не воинов Спирали и слуг лордов. Так ты занимался демоническими практиками?

— Я разве такое утверждал? — усмехнулся я.

— Щенок! Ты же сам только что это сказал! — взревел рассерженный мясник.

— Нет. Вы спросили, есть ли мне что об этом сказать. И я говорю да, есть. Я рад, что кто-то в наших краях убивает демонов, мне спокойнее живется, зная это.

От услышанного Ходаса аж перекосило. А вот старший следователь поразил меня своим спокойствием, ни один мускул не дрогнул на его бледном молодом лице.

— Не считай нас за дураков, мальчик, — Динрим тоже был зол. — Ты не в том положении, чтобы шутить. Признавайся, и суд будет снисходителен.

— Я ничего не знаю, — пожал я плечами. — Ни о демонах, ни о приговоренных. Я просто маленький мальчик.

Кажется, эти слова разозлили мясника ещё сильнее, но они ничего не могли мне сделать. У них не было ни одного доказательства, что именно я стою за убийством демона, и тот факт, что мое имя было названо, ещё ничего не говорит. Приговоренные, что бы они не совершили, лежат за пределами власти инспекторов. Это суд лордов, и не простым практикам в это лезть.

— И демоническими практиками ты не занимался? — спросил старший инспектор.

— Нет.

— А если я использую браслеты правды? Я вижу в твоем глазу искру Спирали, ты пробудил свое сосредоточие, а значит я могу использовать на тебе браслеты правды.

— Я не смогу вам помешать, — развел я руками.

— Что-ж, очень хорошо, — кивнул старший инспектор и достал из пространственного кольца два серебрянных браслета. На одном был красный драгоценный камень, на другом — зеленый. — Знаешь как они работают?

— Нет, — соврал я.

— Они считывают твою внутреннюю энергию. Твой дух. Если ты соврешь, они это покажут, — с этими словами застегнул их на моих запястьях.

Я осмотрел артефакт на своих руках и мысленно усмехнулся. Я прекрасно знал принцип работы артефактов и как их можно обмануть. Достаточно было поверить самому в то, что ты говоришь правду.

Прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. С этого момента существуют два меня. Один — маленький мальчик, Натаниэль Крейн, что родился и все свои семь лет прожил в Дайварде. Он не был в аду. Он не причинял никому зла. Его глаз голубой. Второй — Костяной палач, какое прозвище получил чемпион арены Рамуила, мастер демонических практик и убийца, что шел по трупам к свободе. Его глаз — красный. И сейчас он под повязкой.

— Тогда начнем. Твое имя — Натаниэль Крейн?

Я открыл лишь правый глаз, голубой.

— Да, — и тот час браслет с зеленым камнем едва заметно засиял.

— Хорошо, работает, — кивнул старший инспектор. — Сколько тебе лет?

— Семь, — ответил я, и вновь засиял зеленый браслет.

— Ты напал на этого человека? — он перевел взгляд на мясника, и тут мне пришлось закрыть голубой глаз и открыть правый. Палач напал, глупо было это отрицать.

— Да.

— Ты напал на его сына?

— Нет.

— Что за бред?! — вспылил мясник. — Он напал! Эта штука врет!

— Он напал первым, я лишь оборонялся, — браслет засиял зеленым. Тут можно было обойтись и без уловки, ведь это была чистая правда.

— Как видите, он говорит правду, господин Ходас, — кажется, инспектор едва заметно улыбнулся, а мясник был вынужден прикусить язык. — Ты бил по его меридиану?

— Бил.

— Чтобы разрушить его возвышение?

— Я не использовал духовную энергию, просто хотел, чтобы он не смог использовать руку пару часов. Вина в уничтоженном меридиане лежит исключительно на его отце.

— Да как ты смеешь! — вновь вспылил Ходас, но старший инспектор жестом велел ему молчать.

Каждый мой ответ заставлял зеленый браслет вспыхивать.

— Скажи, что небо красное, — попросил инспектор.

Я хотел было сказать это, но вовремя поменял открытый глаз. Палач всю свою жизнь прожил под красным небом, и браслет мог счесть это правдой, а в просьбе явно бы подвох. Должен загореться красный браслет.

Даже сейчас порой, когда я закрываю глаза, то вижу перед собой красное небо. Думал, что спустя годы это пройдет, но не прошло. Возможно, эти алые небеса будут преследовать меня до конца дней.

— Небо красное.

— Вранье. Видите? — инспектор показал это присутствующим. — Браслеты истины работают.

— Тогда давайте перейдем к главным вопросам, — предложил градоначальник. — Ты убил демона?

— Нет, я никогда не видел демонов, — сказал я.

Правда.

— Что? Да быть не может! — в очередной раз вспылил Ходас.

— Значит, и запретными практиками ты не занимался? Никогда не проводил ритуалы на крови?

— Разумеется, нет.

Правда.

— А откуда меч?

А вот это было опасно. Я не мог им сказать, откуда он у меня.

— Он мой по праву, — ответил я, став Палачом. — Я заслужил его в битве.

— Битве? Какой битве?

— В той, где на кону была моя жизнь.

И все это было чистой правдой. Проиграй я тогда схватку с тринадцатым витком, я бы тут не стоял. Меня бы казнили пожирателем душ. Слишком высоки были ставки, и цена проигрыша была слишком высока для Рамуила.

— Уточни.

— Обладание таким мечом — не преступление, — я поднял на него голубой глаз, решив, что пора заканчивать с допросом. — Я не причастен ни к появлению демонов, ни к каким-то там ритуалам.

И браслет вновь мигнул зеленым.

— Отвечай, когда тебя спрашивают, — проворчал господин Динрим.

Но я и не думал.

— Я ответил на всё, в чем меня обвиняют, остальное не имеет значения.

И всё же они попытались, причем инспектор действовал более хитро и заходил к интересующим его темам порой с совершенно неожиданной стороны, попутно добавляя явно “ложные” вопросы. Но я на это не купился.

— Мы закончили, — сказал инспектор и одним легким движением снял браслеты с моих рук, после чего отправил их в пространственное кольцо.

Мне же пришлось сделать над собой усилие, чтобы не ухмыльнуться. Всё прошло даже слишком легко, и есть подозрение, что дело в моей двуединой структуре меридианов. Я просто разделил свой дух на две части в соответствии с потоками силы внутри. Простому человеку было бы намного сложнее такое провернуть. Если вообще возможно.

— Обвинения в демонических практиках пока сняты, что до конфликта с господином Ходасом, то тут не всё так однозначно.

— А по мне всё более чем очевидно, — не согласился я. — Он напал на моего отца.

— Как мы уже выяснили, ты первый оскорбил его, и он — уважаемый член общины. Более того, избранный лордами, носитель драконов. А твой отец всего лишь простой человек. Он был в своем праве, не говоря о том, какой урон, пусть и не специально, ты нанес его сыну. И поскольку ты ребенок, то отвечать за оскорбление должен был твой родитель. В данном случае отец. Господин Ходас переборщил, но и ты лишил его глаза. В другой ситуации честным было бы отнять твой, но раз ты пробудил свое сосредоточие, да ещё в таком удивительно юном возрасте, то предлагаю, чтобы каждый остался при своих.

— Вот ещё… — сердито буркнул мясник.

— Нет, — твердо и непоколебимо сказал я.

— Вы не хотите уладить конфликт таким образом?

— Он разрушил возвышение моего Хаппи, разумеется я не могу это так оставить.

— Я тоже, — кивнул я. — Господин Ходас задолжал мне ногу.

— Ах ты…

— Довольно! — вновь вмешался инспектор.

— Я вызываю его на воинскую схватку чести.

— Что? — почти синхронно спросили мясник и градоначальник, а вот инспектор нахмурился.

— Я вызываю его на воинскую схватку чести. Разве не так принято улаживать спорные ситуации у воинов, когда они оба согласны?

— Драться с тобой? Вот ещё! — отмахнулся Ходас.

— Юноша, ты же понимаешь, что если я одобрю эту схватку, то ты не сможешь использовать свой летающий меч. Обычное оружие, обычные техники, ведь это схватка чести, а ты по возвышению сильно уступаешь своему противнику.

— Мне не понадобится Зиргул в этой схватке.

Инспектор кивнул, сложил руки за спиной и повернулся к Ходасу.

— Я не собираюсь с ним сражаться! С мечом или без него. Пусть заплатит за мой глаз и убирается прочь.

— Ты так испугался маленького ребенка, что только что создал сосредоточие ? — спросил я.

— Я никого не боюсь, щенок!

— Тогда почему отказываешься?

— Не хочу тебя случайно убить.

— Все мы когда-нибудь умрем. Но тебе лучше согласиться на эту схватку, потому что если откажешься, то я рано ли поздно приду за твоими ногами. Обеими. Но если примешь вызов как мужчина, то так и быть, я заберу лишь одну.

— Откуда в ребенке столько надменности? — буркнул господин Динрим, а вот старший инспектор словно размышлял об этом.

— Я не против. Это один из законов Спирали. Если два воина вступили в конфликт, то они могут решить его честным поединком один на один под присмотром служителя власти, — вынес свой вердикт инспектор. — Но обе стороны должны согласиться.

— Я не передумаю.

— А я не собираюсь идти у тебя на поводу, щенок.

— Струсил? — глупая провокация, но я уже убедился, что она сработает. Просто нужно было знать, куда бить словами, а я знал. — Неужели избранный лордами боится схватки с ребенком? А может ты себе отрезал ногу?

Я видел, как побагровело его лицо.

— Знал, что избранных драконов почитают, даже если они не становятся претендентами, но все же, смотрят на них искоса, задаваясь вопросом, а не струсили ли они? И ладно когда это выходцы из знатных домов и кланов, о таких будут шептаться, но никогда не скажут вслух, но ты к ним не относишься. Может… вся та история ложь? Может ты сам себе ногу отсек? Она ведь на месте, чистая рана, лекарь без труда её пришил. Может это все было сделано, чтобы никто не посмел посчитать тебя трусом, не решившим перейти за хребты? Сильный воин с травмой ноги, ты заслуживаешь жалость, но никто не скажет, что ты трус. Так что скажешь? Может так оно и было?

Не знаю, попал ли я в точку, но от этих слов лицо мужчины перекосило практически так же, как когда он напал на отца. Может это и была правда, может он уже давно пожалел о том, что такое сделал. Жалость — это не то чувство, которым можно гордиться. Напротив, оно показывает твою слабость, скребется внутри, подтачивая душу.

— Очень хорошо, щенок, ты получишь свое! Не знаю, когда ты там успел создать сосредоточие, но без своего летающего меча ты пожалеешь, что вызвал меня на бой.

— Увидим.